ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 222 октябрь 2024 г.
» » Обзор журнальной публицистики и критики

Обзор журнальной публицистики и критики


Алия Ленивец

в е д у щ а я    к о л о н к и


Филолог, литературовед (магистратура Астраханского государственного университета, аспирантура Тверского государственного университета, кафедра истории русской литературы). Статьи опубликованы в конференциальных сборниках, рецензии в журнале «Знамя». 

Майский номер журнала «Звезда» значительную серию статей «посвящает Бродскому»: от исследований творчества, истории публикации первой книги стихов до краткого описания деятельности Фонда создания музея поэта.  Открывает подборку материалов подробная история выхода в свет первой книги «Стихотворения и поэмы» (1965), рассказанная Иваном Толстым и Андреем Устиновым («"Молитесь Господу за переписчика": Вокруг первой книги Иосифа Бродского»): «издание "Стихотворений и поэм" выступило как политический "ход конем": оно представляло поэта, осужденного советским строем и отправленного в ссылку». Денис Охапкин пишет о влиянии, преломлении и отражении в творчестве Бродского поэтических языков Мандельштама, Цветаевой, Фроста, Ахматовой («Источник света Иосифа Бродского). Тема «взаимовлияний» – центральная в материале Татьяны Никольской («Ранний Бродский: К истории посвящений и взаимовлияний»): яркий и легкий (но не легковесный) текст на примере «частного случая» воссоздает картину жизни ленинградского андеграунда и его отражении в ранних стихах поэта: «Я хочу вспомнить одну из компаний, с участниками которой Иосиф общался в конце 1950-х и самом начале 1960-х и которым посвятил стихи "Рыбы зимой", "Хроника", "Мы снова проживаем у залива…", "Здесь жил Швейгольц, зарезавший свою…", "А здесь жил Мельц. Душа, как говорят…"». Неутихающая популярность Бродского, тем не менее, не способна сдвинуть главный «камень преткновения» с пути открывателей музея: «Надеемся, что длинная, растянувшаяся на двадцатилетие дорога к музею одного из крупнейших поэтов второй половины прошлого столетия приведет к цели еще при жизни нынешнего поколения его почитателей». И мы (читатели и почитатели) тоже очень ждем открытие такого музейного пространства.

 
К 80-летию Вагрича Бахчаняна «Новый журнал» (№291) публикует статью Геннадия Кацова «Бах: гений парадоксов друг». Говоря о Бахчаняне – «мастере "языковой" игры», автор выдвигает логичные и образные предположения: «Наверняка, Бахчанян видел всё окружающее своей лабораторией, в которой ему, главному лаборанту, дано заговаривать и менять/переставлять колбы звуков, выплескивать их в новые слова, составлять/разъединять цвета и объемы, в которые можно, как одежду в платяной шкаф, загрузить и вселенную разом, и все любопытные ее детали, включая прежде всего самого себя. А если вы попали в сферу его авангардистской деятельности, вы становились таким же лабораторным образцом, как и стул, на котором сидели. Как стол, за которым едят». Разговор о Вагриче Бахчаняне – это разговор о слове и языке: «Актуальное искусство, оперируя приемами деконструкции языка, не только формирует новую реальность, но и приучает зрителя-читателя к тому, что созданные миры – безошибочней, верней, даже единственно возможны. Я говорю не о фантастике, а об изменении самой структуры мышления, которое в первую очередь есть язык».
 

В майском номере «Нового мира» осмыслению языка недавнего прошлого посвящена статья Елены Югай «Этнография эзопова языка в творческой среде в позднее советское время». Интересная работа, где автор внимательно рассматривает объект исследования. Табуирование как орудие и оружие в борьбе со страшным и непонятным, эзопов язык как маркер двойного сознания, а речевое поведение как портрет человека позднесоветской эпохи. Резюмируя, Югай приходит к справедливому итогу: «Хотя, несмотря на установку на сокрытие смыслов, в позднее советское время эзопов язык практически ничего не скрывал, использование его было декларацией: "я не хочу говорить открыто". Само скрываемое в этом контексте могло быть разным, но существенным становился сам факт утверждения права на личную информацию. Эзопов язык обнажал позицию человека и помогал определить единомышленников».
 

Не утихают (что замечательно само по себе) разговоры «вокруг» (и «о») книги Марии Степановой «Памяти памяти: романс», вышедшей в конце прошлого года в «Новом издательстве». И «Новый мир», и «Знамя» публикуют рецензии: «Тоска по прекрасному прошлому» Анны Голубковой и «Прикосновение к молчанию» Марии Закрученко, соответственно. Тема частных судеб и общей истории, памяти и времени, реального и иллюзорного – одна из главных «трендов» литературы последних лет. Не только содержание книги становится предметом дискуссий, но форма и жанр, предложенные Степановой, заставляют размышлять в поисках ответа. Кажется, что читатель еще не раз встретит «отклики» на эту книгу.


Литература о литературе (о текстах, об авторах, обстоятельствах и поворотах жизненного и творческого пути и т.п.) – всегда в зоне особого внимания, а хорошие автора подобны канатоходцам: зрителю важна не личность или имя, но процесс (главная задача мастера – не упасть). Равновесие — основа такой литературы: баланс объективного и субъективного, демонстрация «чужого» с сохранением собственного лица, способность к обобщению и предельное внимание к мелочам. Отсутствие пренебрежения деталями становится важнейшим инструментом исследователя и «первым шагом» открывателя. Именно к таким работам относится публикация филолога, мандельштамоведа и москвоведа Леонида Видгофа «Мандельштам на Лубянке: Из воспоминаний Б.В.Мяздрикова» в пятом номере журнала «Знамя». Эти тетради» важны не только и не столько упоминанием Осипа Мандельштама (хотя, и это тоже), но как документ, фиксирующий эпоху, представляют особый интерес.

Журнал предлагает не менее захватывающий «сценарий байопика о жизни Томаса Венцловы»: текст поэта, прозаика, журналиста Геннадия Кацова — хороший образец эссе, выполненного по всем законам «свободолюбивого» жанра. Гармоничный сплав фактологического материала и собственного (образного) восприятия всеобъемлющей личности Венцлова. Портрет главного героя, явленный не только в историческом и географическом ракурсе, но устами нескольких рассказчиков: «Я связался с тремя поэтами — Владимиром Гандель­с­маном (он переводил по подстрочникам), с проживающей в Литве Анной Герасимовой и уроженкой Литвы Анной Гальберштадт, эмигрировавшей в США почти сорок лет назад, и попросил высказаться по поводу. Привожу отрывки из их писем ниже...». Но основная нить, которой прошит текст эссе «Томас Венцлова – человек фронтира», – свобода: «в своей судьбе Томас Венцлова во всем выбирает свободу: не выводя себя за классические версификационные рамки, как поэт, поскольку мастер — это тот, кто знает свои границы; и в своей иммигрантской ипостаси; и в правозащитной деятельности, поскольку свобода кончается там, где начинается, как известно, свобода другого... <...> ...постижение свободы как решение некоей гражданской программы, сформированной Венцловой еще в раннем детстве; и это достижение свободы как творческая установка, определившаяся при знакомстве с мировой литературой, прежде всего русской, польской и английской, с началом поэтического пути в девятнадцать лет и, почти сразу, при переводах на литовский Маяковского, Ахматовой, Пастернака, Джойса, Рильке, Элиота, Паунда, Одена, Мандельштама, Херберта, Шимборской, Милоша, Бродского...». Свобода, которая и есть поэзия.

Тебе дан единственный случай,
второго от Бога не жди:
Явился —
так стой же и слушай,
как море рыдает в ночи...
                        Маяк Вите, пер. А. Герасимовой
скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
1 367
Опубликовано 20 июн 2018

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ