Что в имени тебе моём...
Дети, предоставленные самим себе, – какой знакомый сюжет. Да, мы все читали «Повелителя мух» Уильяма Голдинга, где детское (подростковое) сообщество почти мгновенно вырождается, превращается в полный кошмар, стоит детям остаться без взрослых.
Вот и в недавно опубликованной в издательстве «Самокат» книге итальянской писательницы
Беатриче Мазини «Дети в лесу» (2016, пер. Л. Криппы) взрослых маловато. Они есть, но они почти не вмешиваются в жизнь детей в странном постапокалиптическом детском лагере. Они даже почти не кормят детей – так только, чтобы совсем не померли с голоду – зато исправно дают им таблетки, убивающие все и всяческие воспоминания, заставляющие проваливаться в тяжёлую дрему без снов и даже без кошмаров.
Но это я забегаю вперед. Что же всё-таки случилось с этой планетой? Страшная война унесла множество жизней, отравила атмосферу, вызвала мутации. Но люди всё же выжили и пытаются восстановить цивилизацию из обломков. Выжили и дети – причем двух типов, Остатки и Вылупки, одни – потерянные родителями дети, а другие – вылупившиеся из специальных инкубаторов, где зародыши заморозили впрок.
Итак, дети более-менее предоставлены самим себе. Они распределены по Сгусткам, хижинам, где спят. У каждого Сгустка есть вожак, у того, о котором мы будем читать – тринадцатилетняя девочка Хана, которая не скупится на грубости и тумаки, чтобы поддерживать «порядок». Непонятно, правда, какой в этом порядке толк. Порядка нет как нет, только громкоговоритель то и дело выкрикивает непонятные и пугающие «правила».
Тощие, запуганные дети больше похожи на привидения. Они не умеют смеяться, почти не умеют играть. У кого-то из детей есть имена, у кого-то даже этого нет, только клички. «Словно имени может быть достаточно, – думает Том, главный герой. – Словно достаточно имени...» Но новое имя это индивидуальность, особенно в том месте, где всякая индивидуальность вырывается с корнем. Оно даёт силу, хотя к нему еще надо привыкнуть.
Тем не менее, взрослые все-таки присутствуют или, по крайней мере, наблюдают за жизнью лагеря. Мы скоро знакомимся с двумя такими наблюдателями – Джонасом и Рубеном, которые целыми днями сидят перед мониторами и следят за детьми (правда, не совсем понятно, с какой целью, потому что реально в жизнь детей они все равно не вмешиваются и позволяют всем дракам, избиениям и издевательствам случаться тогда, когда они случаются).
Кажется, что такое жалкое существование будет тянуться вечно, но тут в жизни по крайней мере одного из детей происходит важная перемена. Том «случайно» находит книгу – томик сказок. Знакомый мотив – сказки исцеляют. Когда-то очень давно я прочитала небольшой рассказик, напечатанный в советском многотомнике «Библиотека фантастики». В рассказе Нильса Нильсена «Запретные сказки» (пер. Л. Жданова) робот-нянька, воспитывающий в стерильном мире детей, «вылупляющихся» из пробирки, начинает читать одной девочке сказки (он тоже «случайно» находит старинную книгу) и так восстанавливает способность детей к фантазии и воображению.
Вот и в этой книге мальчик Том оказывается способен посмотреть на ситуацию со стороны, выйти из замкнутого круга именно потому, что читает сказки. В его памяти таятся Осколки-воспоминания. Они утешают, но они же и ранят. Умение читать – один из таких Осколков. Так уж получается, что Том начинает читать сказки из книги всему Сгустку.
Вожак стаи в чудовищном лагере, где все продукты, предназначенные детям, разворовываются взрослыми, должен быть жесток и беспринципен. Поначалу Хана именно такая. Но постепенно она уступает авторитет и правление Тому – он ещё помнит, как читать, и он находит книгу. Сказки завораживают, будят воспоминания.
Дети, затаив дыхание, слушают сказки, и высвобождение фантазии позволяет им сделать невозможное – сбежать из лагеря в окружающий страшный и опасный лес. Когда Том предлагает побег, семеро детишек следуют за ним, как за гамельнским крысоловом, не раздумывая. Жизнь в лесу меняет детей, особенно предводительницу сгустка Хану, она становится мягче, приобретает «человеческие» черты.
Трогательна в книге перекличка со знаменитой антиутопией
«Дающий» Лоис Лоури (
«Розовый жираф», 2014, пер. А. Шур) – единственного взрослого, которому поначалу все-таки жалко этих детишек, зовут так же, как и главного героя «Дающего», Джонасом.
Как и «Дающий» – это книга о памяти. И память, если её нет и уже не может быть в искалеченной детской душе, существует в книге сказок. «Там, внутри, – слова, истории. Ты должен читать их нам, и тогда, может быть, мы вспомним», – просит Тома Хана (а раньше она умела только требовать).
Как дальше развивается история, рассказывать не буду, но главное в ней то, что дети больше не каждый сам по себе, они вместе. «Они не одинокие, – заметил Рубен. – Они вместе. – Да, – кивнул Джонас. – Они вместе».
