Обзор литературной периодики от 01.03.16

Полемика вокруг премии «НОС» и ее финалиста стала основным содержанием рубрики «Литература» портала Colta.ru. Напоминаю, что премию в этом году получил автор «Повести и жития Данилы Терентьевича Зайцева», не являющийся профессиональным писателем. Елена Рыбакова в материале от 1 февр. о членах жюри: «На седьмом году существования «НОСа» судьбу премии впервые решало жюри, в составе которого не оказалось ни одного человека, профессионально связанного с литературой и книгами». Об открытии церемонии и оркестре из пяти пишущих машинок: «Увы, списанная в музей печатная машинка оказалась как минимум на два цивилизационных витка более модерной, чем рукописное уставное письмо лауреата Данилы Зайцева». О книге лауреата: «Абсурд ситуации здесь в том, что книга Данилы Зайцева расположилась в поле, где любые награды неуместны: нелепо, в самом деле, вручать приз за мастерство, когда предъявлены жизнь и исповедь.

Еще одна нелепость – отдавать премию за новое (новую словесность и новую социальность, о которых по уставу печется «НОС») сочинению, не то чтобы стилизующему ради каких-то целей архаическое, слабо индивидуализированное сознание, но прямо этим сознанием порожденному. Исповедь-жизнеописание старообрядца Данилы Зайцева, наполовину написанная, наполовину надиктованная автором, безусловно, представляет собой интересный документ, хотя фольклористу и антропологу он обещает бóльшую поживу, чем исследователю литературы». Елене Рыбаковой ответил член жюри, театральный режиссер Константин Богомолов (11 февр.): «Статья Елены Рыбаковой похожа на призыв защитить литературный процесс от варварства. Или некролог премии. Между тем и язык, и литература, и литературный процесс (а премия – часть этого процесса) не нуждаются в защите. Искусство больше страдает от защиты, чем от нападения…» По поводу финалистов: «И литература, и театр сегодня переживают какой-то мощный и радикальный слом, и критическая мысль и там и там явно не успевает за происходящим. Прежняя оптика не работает. Новой нет. Оттого тонкая и изысканная книга Ильянена может быть подвергнута обструкции со стороны одного из экспертов  <…>, а книга Полины Барсковой о блокаде – совершенная в своей форме, а по сути мертвая и, на мой субъективный взгляд, занимающаяся кокетливой росписью реальных черепов, повторяю, совершенная по форме и именно в своем совершенстве предельно архаичная…» 16 февраля в полемику включается литературовед Марк Липовецкий, поддержавший высказывания Рыбаковой. «Если архаизация у Зайцева – это художественный прием, значит, этот автор мог бы написать как-то иначе, но из глубоких эстетических соображений решил изложить свою биографию слогом Акима из «Власти тьмы». Но ведь это не так». «Кстати говоря, в высшей степени изумительно, как члены жюри проигнорировали мракобесие, переполняющее «Житие» Зайцева». 24 февраля публикуется статья писателя Петра Алешковского: «А как же современная литература? Ведь речь в статьях Рыбаковой и Липовецкого на Кольте идет об идеологии и только о ней, но никак не о новой словесности». «Книга «Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева» уникальна уже тем, что на сегодняшний день это первый и единственный роман, написанный на русском диалектном языке. Для многих читателей он настолько пугающе непривычен, что может вызывать различные эмоции вплоть до брезгливого отторжения, рождать подозрения в надуманности или нарочитой имитации». «А что до языка, так он разрешения не спрашивает, живет себе, полнится словами, отметает косное и неужившееся, дышит той свободой, о которой мы все лишь мечтаем». Полемика не выглядит законченной. В любом случае, она весьма привлекает внимание к премии.

Еще один интересный материал на портале Colta.ru – «Осуждать реку за то, что в ней кто-то утопился...» Якова Клоца (17 февр.), посвященный 50-летию процесса Синявского-Даниэля. Рассказ ведется об американском издателе, поэте и критике Борисе Филиппове, опубликовавшим в тамиздате сочинения Терца и Аржака. «Если в середине 1950-х и первой половине 1960-х годов в глазах советского литературного истеблишмента одной из наиболее одиозных фигур русской эмиграции был Глеб Струве («это такие, как он, – писал о нем Николай Грибачев, – в свое время вырезали языки у красноармейцев, снимали полосами кожу со спины и посыпали раны солью»), то после суда над Синявским и Даниэлем не менее одиозной фигурой в Советском Союзе стал Филиппов». Приводится письмо Филиппова в редакцию «Литературной газеты»: «Посылаю это письмо не только во имя защиты свободы литературного творчества и принципов гуманизма, не только из-за протеста против бессовестных и злобных нападок на Андрея Синявского и Юлия Даниэля, имевших место на страницах Вашей газеты, – но еще и потому, что в статьях Д. Еремина <…> и З. Кедриной <…> упоминается и мое имя – как издателя нескольких произведений Абрама Терца и Николая Аржака и автора предисловий к этим произведениям, а также потому, что мое имя фигурировало и на перекрестном допросе подсудимых во время суда над Синявским и Даниэлем.

В «Журнальном зале» выложен № 2 журнала «Звезда» за 2016 г. Материал к 125-летию со дня рождения Ильи Эренбурга. Борис Фрезинский  «Тынянов, Эренбург и другие (в хронологических контекстах)»: «Неудивительно, что все писавшие о «Хулио Хуренито» – и поклонники романа и не принимавшие его – отмечали его языковую небрежность, что понимал и сам автор». Соображения о фельетоне Ю. Ван-Везен «200 000 метров Ильи Эренбурга».
«Переделкинский дневник» Юрия Карякина: «Лечу из США в Россию. Читаю «Один день», только что мне подаренный А. И. (Никогда никто так не писал. Музыкальность «Одного дня».) Самолет. Просторы. Аэропорт Кеннеди. 4 часа. Читал и ревел».

Ольга Ермолаева:

слышишь, слышишь: «чишма», «кисмет»!..
...первых сонных шмелей басы,
оголтелый апрельский свет,
поливальных машин усы,

и бесплотных тел мельтешня,
и понятней день ото дня –
кто зачем-то продал меня
иль случайно пропил меня.

Рецензии на книги «Кто бы мог подумать!» Аси Казанцевой, «Конспирация, или Тайная жизнь петербургских памятников-2» Сергея Носова, «Живые картинки» Полины Барсковой, «Дети Ворона» Юлии Яковлевой.

В «Новой юности» (2016, № 1) Игорь Иртеньев:

Два народа, Две державы.
Два концепта бытия,
И при этом оба правы,
И при этом, оба – я.

На портале «Мегалит» появился армянский № 15 журнала «Гвидеон». Валерия Олюнина: «В Москве, Ереване, Цахкадзоре и Степанакерте проходят совместные форумы, мастер-классы, презентации, но все же русско-армянский диалог кажется неким мирным стоянием на реке Угре. В воду никто не заходит, друг на друга никто не нападает, нет настоящей критики, которая могла бы адекватно отразить болевые точки в первую очередь русскоязычной армянской литературы, ибо этот пласт для русского человека прежде всего интересен. Лично у меня есть ощущение, что армянская поэзия и проза консервируются, сознательно удаляются от новейшего русского слова».

Вадим Месяц:

Часовые на вышках отпугивают врага,
они мертвы, но исполнят свой долг.
Часы стоят, но взгляда на них достаточно,
чтобы понять – жизнь проходит.
Моя тетка жила возле вокзала,
возле каждого вокзала в нашей стране.
Я помню, как ехал на поезде впервые,
а самолета не помню и вовсе.
Первый поезд пришел сюда из Тифлиса в 19 веке.
В горах ходят альпинистские, цепкие поезда.
По прежним маршрутам.
Тетя Цаца, как ты изменилась, надев очки!

Анаит Татевосян:

Не молчи, а то разорвет на части,
Выговаривать – убивать словами,
Древний заговор на изгнанье страсти:
На вечерней зорьке на лобном месте
Поклонись на четыре сторонки, имя
Назови недуга, кричи – отпустит.
Люди чувствуют что-то в подобном роде,
Говоря «я люблю тебя» как «изыди».

Экспериментальный номер альманаха «Здесь» (№ 3), выпускаемый Русланом Комадеем и Кириллом Азерным в Екатеринбурге. Интервью с Дмитрием Кузьминым: «Литература же, как и любое искусство, вот уже более полутора столетий существует в рамках модернизационной парадигмы, главная задача которой – проблематизация и пересмотр любых оснований, включая собственные, так что искусство, нацеленное на консервацию, автоматически отбрасывается в область ремесленничества или, как говаривал Дмитрий Александрович Пригов, «народного промысла», какими бы казенными регалиями оно ни было увешано». «Ставка на консервацию против модернизации – способ социального самоубийства, и даже локальные выигрыши в виде последних пряников, стянутых со стремительно пустеющего государственного стола, не компенсируют рисков от пребывания в вагоне-ресторане умелой начальственной рукой направленного в пропасть поезда».

Интервью с Евгением Касимовым и Вадимом Дулеповым. Евгений Касимов: «Потому что у нас журнал «Урал» – это все равно журнал. Который, несмотря на то, что они в последнее время очень сильно расширили свой круг, да, и там печатают всех талантливых, но, тем не менее, это же… если ты писатель… ты имеешь хотя бы возможность туда прийти, и тебя прочитают. Потому что, когда мы были мальчишками, туда приходили».