Обзор литературных мероприятий от 15.07.15

Жесть как мировоззрение. Жестяное мировоззрение. Апология опустошённой консервной банки. Не стоит недооценивать упаковку. И не стоит приписывать банке ту жизнь, которая ей не нужна. Судя по сильным магнитным токам, ведущим то в одну, то в другую сторону, нужно идти строго прямо. Ну или отпить из банки.

29 июня в помещении Общества Охраны Памятников Москвы (МГО ВОПИК) – в самом центре, на Покровке, выступили Бахыт Кенжеев и Геннадий Каневский. Культурная Инициатива порадовала новым вечером из цикла «Москва и немосквичи». Как оказалось (и, возможно, было подстроено Юрием Цветковым), оба героя обожают Москву и отлично её знают. Бахыт не отказал себе в удовольствии и бросил Гене, сыграв дворовую разборку: «Я жил в Чистом переулке, не то что коптевские». Однако Каневского смутить трудно. В его небольшом, сжатом, но очень информативном эссе с блеском и довольно тонко изображена драма севера Москвы: Покровское-Стрешнево и Петровско-Разумовское. Светлое и тёмное, сосны и ели. Драма отношений лётчика и учёного, рацио и поэзии. Именно на севере Москвы находится знаменитый Курчатовский институт. И на севере же – наиболее известные артистические кварталы. Воспоминания Кенжеева были болезненными и яркими. Он, кажется, и не хочет привыкать к мутации Москвы и хранит в себе ту, которая была. Хотя и понимает, что та (послевоенная сталинская) Москва была для кого-то чужой. Оба рассказа дышали подлинной любовью к городу, и Москва, полагаю, это оценила. Стихи лились потоками. Об аншлаге можно и не упоминать: стояли в проходах. Стульев не хватало, слушатели сидели на ковровом покрытии. Что-то было трогательно-студенческое и в том, как сидели на полу, и в том, как стояли в проходах. Стоит заметить, что в этом помещении некогда (в 90-е) располагался магазин «Троицкая книга», где продавались книги и сувениры. А дворик почти круглосуточно был наполнен молодыми босоногими романтиками. По завершении чтений большинство слушателей согласились принять участие в экскурсии, посвящённой истории особняка.

30 июня Василий Бородин представил книгу «Лосиный остров» (вышедшую в НЛО) в Музее-квартире Алексея Толстого. Автор выступает крайне редко, так что этот его выход, несомненно, заслуживал внимания. Название книги неслучайно: прекрасный парк – своего рода Москва в Москве. Москва лесная как остров среди городской Москвы. Кирилл Корчагин, которого Юрий Цветков попросил выступить от издательства, поздравил автора и читателей с вышедшей наконец книгой.

Василий Бородин – один из самых заметных и любимых персонажей московской литературной сетки. В нём есть нечто от авторов Серебряного века: он и художник, и поэт, и музыкант, и освоил приёмы создания мультфильмов и фильмов. Не знаю никого, кто не любил бы Васю Бородина. Но и это ещё не всё. Бородин обладает удивительным даром – восполнять недостаток внимания. Если Васе Бородину нравятся стихи, он сделает для их автора всё, что в его силах. Станет аквалангом для утопающего. Подействует словом и делом; нарисует картинки к понравившимся стихам, напишет о книге или скажет что-то ободряющее.

Презентация «Лосиного острова» стала также презентацией книги Виктора Качалина (довольно известного сетевого автора) «Меджнунов мёд». Оба автора неравнодушны к бук-арту, оба художники. Тем интереснее было наблюдать их непохожесть. Под небрежностью Васи Бородина скрывается довольно тонкий интеллект, утончённый Качалин любит простые, почти деревенские мелодии, что проявляется в его стихах. Домик, где дворничали некогда студенты Литинститута, был бел и влажен от небольшого дождя. В зале было душновато. Алексей Толстой на собрание поглядывал иронично, но с симпатией. И так не хотелось уходить с головой в лето. Васю Бородина просили читать ещё и ещё, как будто это что-то могло изменить в уже определённом ходе вещей: цене на водку, на тариф интернета, на подержанный телефон. Словом, на всё, от чего зависит частота и привлекательность сетевой жизни. Именно на таких вечерах и понимаешь вполне их ценность: жизнь – это то, что проходит, пока мы охраняем свои представления о вещах.

2 июля состоялась презентация нового номера журнала «Воздух» (1-2, 2015). Один из двух журналов, посвящённых собственно поэзии (второй – «Арион»). На презентациях этого журнала я не была около года. Не вспомнить ли былое? Место выбрано с блеском, выбор не похвалить не могу – магазин при РГГУ «У Кентавра». Современные поэты читали в окружении книг на русском, английском, французском и немецком и ещё нескольких языках. С полок смотрели Кортасар, Канетти, Киньяр. Зал тесноватый, узкий, как русло реки, мчащей массу книг. Слушатели разместились поперёк течения. Выступающие могли устроиться на тёмно-синем диване, расположенном прямо по курсу возле журнального столика. Однако воспользоваться этой возможностью не спешили.

Тиран «Воздуха» Дмитрий Кузьмин открыл вечер и в течение вечера читал то переводы, то стихи одного из авторов номера. Выглядел тиран великолепно. Правда, седины больше, чем когда видела его в последний раз, но это не важно и поправимо. Героем номера стала Фаина Ионтелевна Гримберг, довольно известный и плодовитый московский автор. Как сказала одна из местных фей: «Я приехала в Москву, потому что тут живёт Фаина Гримберг». Комплименты, расточаемые тираном нынешней жрице, всё же были больше трогательными, чем двусмысленными. В целом вечер прошёл дружно и ровно. Порой мне казалось, что я Багрицкий, автор стихотворения «Происхождение».

Однако было три момента, когда граница местечка нарушалась.

Блэкауты Андрея Черкасова заставили проснуться прикрытое летней расслабленностью напряжение. Эти творения можно назвать и произведениями изо (я не люблю слово артефакты, оно слишком скользкое), и стихами. Они легли очень и очень глубоким рефлексом на довольно весёленькую картину актуальной поэтической жизни. Поэтам сейчас никто и ничего не запрещает. Им предоставляют площадки, находят средства для издания книг и поездок. Залы полны, проводятся фестивали. Именно поэтому поэты всем недовольны. Но суть не в этом. Нужен был именно такой густой рефлекс: есть страх глубины. Страх собственной беспомощности и бесталанности. Черкасов выразил его великолепно. Он отыскал несколько стихотворений венгерского поэта первой половины 20 века Йожефа Аттилы (переводы), поработал над текстом. Идея такова, что свет внезапно меркнет, и меркнущее вместе с ним зрение сохраняет обрывки текста. Одно из значений слова «блэкаут» – «blackout» – внезапное отключение света.

Альтернативный вариант – а именно блик – предложила Марианна Ионова. В «Воздухе» опубликована её поэма. На презентации Марианна прочитала одну из частей поэмы, где удивительно красиво передана игра красного и белого цветов – луч. Поэма действительно напоминает пучок света из прошлого. В который раз убедилась, что особенность стихов Ионовой в том, что это вышедшее (не на свет, а светом) прошлое само стремится к примирению. Тяга к гармонии и тяга самой гармонии встречаются. Марианна Ионова остаётся одним из самых любопытных авторов десятых годов.

Демьян Кудрявцев пошёл по пути более простому. Он сообщил, что начал перевод «Пер Гюнта» с датского, не зная языка, и поругал подстрочник. Однако прочитанный им текст (слово священника над гробом отца Пер Гюнта) показался довольно живым. Успехов автору – впереди более полутысячи страниц.

Фаина Ионтелевна завершала вечер и читала с торжественностью поварихи, несущей рыбное блюдо к столу. Тиран остался доволен, а это самое главное. После завершения вечера его ждало жёлтое такси, в которое он погрузил пачки журналов.

На обложке нового номера «Воздуха» красовался ночной лес. Наподобие того, какой был в переведённых им самим (тираном) стихах шотландского поэта. Журнал был напечатан за считанные дни. Продавцы воздуха, ловите ветер и помните, как важна пропаганда.

6-го июля, в понедельник, прошёл вечер-закрытие сезона в Даче на Покровке. Слушателей было сравнительно немного, выступающих тоже. Прошедший сезон был богат на мемориальные вечера и книжные новинки, отметил Юрий Цветков. В отсутствие Файзова, который ушёл в отпуск, Цветков старался за двоих. Стихи читали Владимир Захаров, Аркадий Штыпель, Мария Галина, Данила Давыдов, Людмила Осокина, Яна-Мария Курмангалина. Александр Чанцев прочитал несколько прозаических миниатюр. Игорь Яркевич напомнил о совместной с Евгением Поповым книге «Мы женимся на Лейле Соколовой», родившейся из сетевых записей. Андрей Явный, чья «Книга Ответов» была представлена 1 декабря 2014 года, порадовал игрой на бубне и пением закарпатских заклинаний. Вечер напомнил прокручиваемый на большой скорости назад фильм. Возможно, таким и должен быть финальный вечер. В воздухе остался звук женского голоса: «Что же мы делаем вид, что ничего не случилось?»

7 июля в Библиотеке Иностранной литературы, в Овальном зале, прошла конференция, посвящённая проблемам литературных журналов – «Журнальная Россия». Лучше, чем сказала Валерия Пустовая о том, что было там, мне не сказать. Так что вот довольно крупная цитата, которую стоит прочитать: «Разговором о журнальной России представителей журнальной России трудно потрясти. И все же в сегодняшней дискуссии для меня нашелся чувствительный контрапункт. Благодаря, с одной стороны, докладу Бориса Кутенкова, который назвал «Лиterraтуру» «младшим товарищем толстых журналов» и с некоторым вызовом настаивал на возможности литературного издания, поддержанного «энтузиазмом, вкусом и слаженностью редакторских действий» в условиях, когда денег не платят и у редакторов есть еще основные места работы, – и, с другой стороны, выступлением Андрея Василевского, который сказал, что ему «ну так плохо», всё «ну так бессмысленно» и что давайте уже «не затягивать». Это легкомысленное суждение, от которого никому не стало легче, Василевский обосновал беспристрастным свидетельством о своем «поведении как потребителя культурного продукта». Паллиативные настроения редактора, влившего много новых сил в «Новый мир», вполне понятны. Но именно этот текст Валерии Пустовой напомнил мне плосковатую, однако очень острую пословицу о суке и на нём сидящем. Нет, коллеги, без журналов дело не пойдёт. Не будет госиздата – будет самиздат. На моей памяти не первый.

10-го, в пятницу – центральное мероприятие закрытия сезона, прошло в Музее Серебряного Века. В декабре прошлого года именно здесь прошёл двухдневный фестиваль журнала «Лиterraтура», а в этом – второй день Майского фестиваля современной поэзии. Не могу не вспомнить прошедший в январе вечер памяти Анатолия Головатенко с представлением его книги «Изборник», с любовью составленной его друзьями уже после его кончины.

Наблюдая лица за лицами и слушая голоса за голосами – всё милых, знакомых авторов – чувствовала себя как в механической шкатулке, сделанной эльфами. Звон, музыка, танцы, перемещающиеся фигурки, а выхода нет. В одном из выступлений (Екатерина Шерга) прозвучала мысль (подтверждаемая и записями Сергея Чупринина в сетевом дневнике), что книг издаётся всё меньше и скоро «всем нам» конец. Возможно, я слышала и читала слишком много в том же духе. Но мне тут же захотелось возразить: конечно, посмотрев на таких авторов, возникнет (у меня первой) желание закрыть ВСЕ литературные площадки. По счастью, говорившая хорошо вышла из пике, сказав примерно следующее: литература будет распространяться частным образом, из-под полы, как в советское время распространялся дефицит. Вот тогда и поговорим о качестве.

Со стихами выступили Игорь Фёдоров, Дмитрий Бак, Андроник Романов, Геннадий Калашников, Григорий Петухов, Инга Кузнецова, Анна Аркатова, Анна Золотарёва, Данила Давыдов, Наталья Полякова. Вечер завершил Сергей Строкань с ярким концептуальным текстом о Крыме. Драма полуострова явилась линзой цивилизационной драмы.

Всё же иногда приятно чувствовать себя Алисой, коснувшейся колоды карт.
Ещё про жесть. Когда-то я в отчаянии решала вопрос: отношения или качество текста. Тот, кому я высказала свои мысли, заметил: «Зачем же так резко? А если кроме стихов у него ничего нет?» Смотря на коллег, сомневаюсь, что так. Но мысль приятная. И очень действенная. Тут что важно: стихи возвращаются на своё место. Это не хобби, не строка в резюме, не средство давления на окружающих (в смысле – протест). Это образ жизни.