Редактор: Наталья Якушина
(драма)
Действующие лица:БОНА СФОРЦА – женщина лет 60. Красота еще присутствует в чертах. Находится на грани нервного срыва. Когда вспоминает прошлое, успокаивается. Дочь миланского герцога Джана Галеццо Сфорца и Изабеллы Арагонской, королева польская и великая княгиня Литовская (1518-1556 г.), вторая супруга Сигизмунда I, мать Сигизмунда Августа.
ЯН АНТОНИО – личный врач Боны.
ПРИВИДЕНИЯ, КОТОРЫЕ ПОСЕЩАЮТ БОНУ. Место действия: комната итальянского дворца 16 века. В обстановке не чувствуется роскошь, все обставлено со вкусом, но скромно, стоят чемоданы, вокруг разбросаны вещи, как будто кто-то собирается в поездку.БОНА СФОРЦА. А ведь я почти смогла объединить пол-Европы…
Здесь всегда было тесно! Куда ни пойдешь – упираешься либо в герцога, либо в принца. Как будто заперт в 4-х стенах… Ничего не изменилось… Вернулась к тому, с чего начинала…
Чтобы где-то оказаться, занять какой-то пост, здесь обязательно надо кого-нибудь отравить. А иначе как место себе найти? Да и как можно уронить честь семьи, где в жилах каждого течет кровь Борджиа и Медичи? Так вот же выход – уехать куда подальше! На окраину Европы, например. Да, безусловно, не та культура, зато какие возможности!
В особенности, когда ты молода, прекрасна, образована и амбициозна. А главное – при муже-короле, который на 30 лет старше. Да здравствует король! Ведь все так, мама? Или нет?!
Когда смотришь на мать… Конечно, я тебя узнаю! Кого, если не любимую жену изобразил Леонардо да Винчи. Да, ты уже тогда что-то знала. Я вижу по твоей улыбке. Может, любовь и есть тайна в твоей улыбке? Когда ради нее ты должен отказаться от всего мира… Кто бы мог подумать, что это надо выбирать. Всегда же хочется всего! Весь мир! Когда тебя встречают 10 тысяч всадников, когда они восхищенно провожают тебя и пытаются словить твой взгляд… Когда дорога устлана коврами и розами. Разве может быть еще что-то более ярким доказательством намерений и любви?
Но я прекрасно осознавала – это всего лишь занавес, предваряющий будущее. А будущее у страны появляется лишь тогда, когда рождается наследник престола. Он – гарантия развития, он – оплот страны, защитник от бесконечных междоусобиц, от распрей, от беспощадной борьбы за власть. На одно поколение можно вздохнуть свободно.
Король и королевство были счастливы, когда появился Сигизмунд Август. Всего лишь год мрачного ожидания после рождения Изабеллы – и все наконец-то смогли с облегчением выдохнуть. В том числе и я. То, ради чего меня выписали из Италии, свершилось. По сути, в тот момент я уже выполнила свой долг. Все остальное – это необязательный бонус. Это для них. А для меня – вдруг открылась настоящая жизнь. Когда ты становишься мамой, все сомнения в жизни напрочь уходят, появляются силы, и ты понимаешь, что уже ни перед чем не остановишься. Все для счастья детей. А особенно для сына, которому еще только предстояло взойти на олимп новой Европы. Но это было позже.
Антонио, я слышала какой-то шум. Может, есть новости?
ЯН АНТОНИО. Нет, сударыня. К сожалению, новостей нет.
БОНА СФОРЦА. Ну, разве в былые времена со мной так кто-нибудь посмел бы поступить?! Это отвратительно! Где я оступилась?.. Будь ты сто раз Филлипом, королем Испании, или еще кем-то таким же великим… Но нет рядом короля – нет и королевы. Хотя король есть. Настоящий, могущественный. Где-то там, на своем троне. И, к сожалению, он никак не может оказаться здесь, у окон. Как бы мне этого не хотелось… А ведь ты когда-то не слезал с моих рук и никого важнее в твоей жизни не было…
Сын мой! Единственный… Я же всегда хотела для тебя самого лучшего!
ЯН АНТОНИО. Простите, сударыня, он вам не сын. Он король!
БОНА СФОРЦА. Он не перестал быть моим сыном!
ЯН АНТОНИО. Еще как перестал. Та участь, которая ему была уготована, хочу заметить, вами, не терпит сантиментов.
БОНА СФОРЦА. Поэтому рядом должна быть я! А он… Он променял меня на этих своих…
ЯН АНТОНИО. Сударыня, побойтесь Бога. У мужчина должна быть жена, у короля – его королева.
БОНА СФОРЦА. Они были слабыми!
ЯН АНТОНИО. Так почему же вы их не научили?
БОНА СФОРЦА. Они были недостойны его!..
Ян Антонио уходит.БОНА СФОРЦА. Быть просто женой короля?.. Каждый год беременеть, чтобы родить в конце концов следующего? Нет, нет и нет! Королева – это второе лицо в государстве. Королевой в первую очередь надо стать по духу и по делам. Надо иметь вес, чтобы не было никаких насмешек в спину и перешептываний. Королева – это отдельная личность и отдельная сила. Вот только никто не блюдечке мне эту силу дать не мог. Кстати, о блюде. Что это за манера такая – без вилок есть? Вы что, звери, что ли? Вилками надо есть! Или вы не знаете, что такое королевский двор и особы голубых кровей? Вы только подумайте, даже этому пришлось учить!
Находиться рядом с управлением страной, конечно, дело почетное, но ведь надо немного и о своей корысти подумать. Если не я, то кто? Зачем мне рожать сына, если он будет не уверен в своем будущем? Да, я хочу собственные владения, я хочу собственные наделы земли, пущи, города. Конечно, я хочу лично управлять ими. Я не наивная дурочка – никто не разрешит мне менять всю страну сразу. Надо показать, что можно изменить и как. Заодно создам себе уютное гнездышко – свои дом и крепость.
Когда я лишь задумалась об этом, мало кто мог поверить, что у меня все получится. Пусть пока думают, что это прихоть любимой жены. Разве у короля не может быть королевских подарков? Конечно, немного в глуши были эти Пинское и Кобринское княжества, но ничего, с чего-то надо было начинать.
И все-таки статус королевы имел свои преимущества. Хотя бы в том, что подарки должны быть королевскими. А с другой стороны – этой возможностью надо еще уметь воспользоваться. Немного обаяния, немного упорства и нажима – и вот уже добавились к владениям пуща в 100 000 гектар. Потом Гродненское староство по оказии у Юрия Радзивилла купила. У Гаштольдов – Бельск, Нарев, Сураж.
Любовь – это в том числе предпочесть ее всему миру, балансировать на грани и идти к намеченной цели любой ценой. Подарить драгоценность? Это банально. Негоже моему статусу заниматься бессмысленностью. Если дарить, то весь мир. Сразу, конечно, это невозможно, но если разбить по кусочкам, то к совершеннолетию ты и вправду должен был стать королем. Ну, вот, например, что это за княжество такое независимое – Мазовецкое? Ни вашим, ни нашим. Смысла в нем никакого. А если бы оно была частью чего-то целого…
Вы меня простите, но эти старомодные законы о наказании за отравление… В Европе это нормальная жизнь. Если позволил себя отравить – ну, значит, ты в чем-то ошибся. А тут какой-то шум, какие-то интриги. Ну, да, вдруг умерли регентша и ее сыновья. Всякое бывает. Я-то тут причем? Меня вообще рядом не было. Не можете доказать – так отстаньте. Это же надо такое придумать – подозрения королеве выставлять. Вам что, нет других государственных дел? Можно ведь было без всех этих разговоров просто сделать Сигизмунда Августа королем! Не вижу никаких препятствий. И тут начался весь этот сыр-бор. Хотите быть Европой, так берите и внутреннюю кухню. Не привыкли они к такому, понимаете ли! Но осадочек остался. Сразу почувствовала себя белой вороной среди них. Ладно, знать – она никогда меня не любила. Но откуда взялась эта ненависть у простых людей? Видимо, дел своих нет, раз интересно всякие легенды складывать. Что ж, разве не есть это настоящая любовь, когда весь мир пытается ополчиться против тебя? Это хорошее испытание. И оно сделала меня еще более целеустремленной – ничего более важного, чем будущее сына, не могло быть. (
Проходят три привидения.) И тут даже нечего спорить.
О, как сильна любовь! Она сдвигает горы и осушает моря. Если надо, конечно. В моем случае все было куда более прозаичнее, но не менее грандиозно. Как только родился Сигизмунд, я завела переписку со Станиславом Гаштольдом и Юрием Радзивиллом – магнатами Великого Княжества. Не одно, не два, а много писем, где скрупулезно выверяется каждое слово, перечитывается, заменяется на другое, если первое может иметь хотя бы отдаленный двойной смысл. Это была утонченное многозначительное общение образованнейших людей. Я получала истинное удовольствие! Это были достойные люди. Которые имели все, что могли захотеть. Кроме власти, конечно. Всегда хочется быть равным среди равных. И я понимала, что могу им кое в чем поспособствовать. У королевы есть сын, но не факт, что он будущий король. Не перестану этому удивляться и злиться. Почему так сложно?! Ну, какие уж есть правила… В итоге Гаштольд получает титул воеводы Новогрудского, а Радзивилл становится
кашталяном Троцким. Ну, а для меня потрясающая новость – сейм Великого Княжества Литовского постановил, что после смерти Сигизмунда Старого великим князем будет Сигизмунд Август! Сын, это все было для тебя!
Любовь – это когда вопреки всему, сын получает шапку и меч Великого Князя. Вот только рычагов у меня не прибавилось, а любовь без реальных дел – ну разве это любовь? Чтобы перестать стучаться к магнатам, надо сравниться с ними по значению. Титул есть, а вот финансовой власти – не очень. Смотришь порой на бескрайние просторы королевства и понимаешь – возможности безграничные, надо лишь европейское образование, немного идей и долгосрочная решительность. Это я… в свои лучшие годы.
А если ты не держишь годами цель во имя любви, чем докажешь, что она настоящая? До настоящих государственных дел далеко, поэтому пока можно заняться хлебом насущным. Нет денег – никакой статус не спасет. Есть время и есть возможности – просто надо присмотреться вокруг.
Вот как сделать так, чтобы люди сами хотели нести тебе деньги? Ну, не напрямую, а косвенно. Чтобы они были заинтересованы в развитии. Они становятся богаче – я становлюсь богаче. А если взять целые города? Да что тут ходить вокруг да около, когда пример вот он, перед носом – Гродно, Брест и их самоуправление. Всего лишь надо дать Магдебургское право городам – и все, процесс запущен. Тут и самоуправление, и свои суды, и право на свою собственность. А главное – никакой магнат не приедет и не отберет то, что ему понравилось. И не установит свою цену. Но самое интересное происходит чуть позже – когда начинается настоящая торговля и международные ярмарки. А это все идет… Ах, да, у меня же должность есть – таможенное управление и налоги. Так что тройной выигрыш – и государству хорошо, и города развиваются, и налоги идут ко мне от городов на моих землях. Отличный ход без собственных вложений. Опять же – с чего-то надо было начинать.
Дикие места и открытое сердце, наполненное любовью к свершениям. Уникальная ситуация – я знала, что такое цивилизованный мир с тысячелетней историей, я знала, что могут представлять собой образованные люди и как они реально могут изменить мир вокруг. Это был мой шанс. Дать людям и этой стране… О, нет, когда я заняла место рядом с королем, страна стала моей! Дать людям возможность стать счастливее. Всего-то и надо было, когда выходишь из дома, не проваливаться по колено в фекалии, а идти по мощеной улице. Ведь все предельно просто: счастливы подданные – вот тебе любовь и почитание. Давайте забудем подозрения, а будем рассматривать то, что перед глазами, то, что можно пощупать лично.
Взять, например, Гродно. Вот вам центр города – площадь. А вот мощеные улицы и водопровод. Подумать только – самые простые блага цивилизации, которые нам доступны уже тысячи лет, тут похожи на волшебство! А вот вам часы на городской ратуше. Уверена, пройдет полтысячи лет – и они по-прежнему будут идти. Главное – чтобы было с кого спрашивать. А количество костелов, дворцов не счесть. И тут тоже нужен баланс. Надо ведь не только для семьи уютные уголки строить, но и про народ не забывать. Ведь именно он – источник богатства. Покажи, что заботишься, и он ответит тебе преданностью. Думать о взаимной выгоде и не бояться революционных перемен – вот залог успеха. По большому счету, если уже вилку ввела в обиход, то все остальное должно идти легко и непринужденно. Как земельная реформа.
Подумать только, крестьянские дворы отрабатывали службу за арендованную землю… по дворам!
Неважно, сколько земли взято. Ну, кому-то хорошо, а кто-то явно затаит недовольство такой несправедливостью. Само собой, таких будет большинство. Да все же просто! Делим землю на волоки и каждой земле оценка стоимости – очевидно же, что все они разные. Все прозрачно. В первую очередь для крестьян. А если сдать в долгосрочную аренду, они начнут уже планы строить. А то получается – земля есть, а дохода с нее нет. И это при том, что во всей Европе дефицит продовольствия. Так почему момент не использовать? А как тут используешь, когда живешь так же, как 500 лет назад, а тут двигаться надо, меняться. Кому-то такой подход мог бы показаться кощунством, так я и не собиралась всю страну менять – пока только у себя. И, о Боже, как неожиданно – доходы увеличились в разы. Антонио! Я так больше не могу. Мне надо что-то успокоительное!
Приходит Антонио, подает бокал, внимательно смотрит и молча уходит, постоянно оборачиваясь. Бона Сфорца продолжает нервно ходить по комнате.БОНА СФОРЦА. Вот только богатство не может быть вечным. Это средство для достижения куда более значимых целей. Кто, если не я, должен знать, что именно остается на века? Ну, где же она?
(Начинает что-то искать). Они куда более долговечны…
(Раскрывает книгу). «Светлейшей повелительнице и госпоже Боне божьей милостью королеве Польши, великой княгине Литвы, Руси, Пруссии и пр. Да, да, да, все так и было! Государыне…
которое я решил опубликовать в честь твоего Величества… А если возьмешь ты на себя общее покровительство этими занятиями, тогда возвысятся таланты…». Естественно, возьму. Ведь именно для этого я здесь… В смысле, там. Так появилась вот эта «Песня о зубре» Николы Гусовского. Всего-то и надо было помочь напечатать книгу. Как и все первое, поэма просто обречена на вечную память.
А ведь мне нравилась та необузданная природа. Она какая-то настоящая и дремучая. И неукротимая. Казалось бы, власти у тебя столько, что почти ее подчинил. Но нет, немного ослабил хватку – и она тут же тебя опрокинет. Жаль, мне эта наука дорого обошлась. Теперь нельзя сказать, что было бы, если бы я всеми силами не стремилась все вокруг подчинить. Тогда и сыновей было бы двое…
Когда читаешь строки поэмы, невольно вдохновляешься и ощущаешь прилив бодрости
и всемогущества. Кто, если не я, может укротить этого дикого зверя? Пусть не один на один, но вместе со всеми. Видеть его дикий рык, неистовство и нашу победу над стихией.
Я даже не собиралась быть в первых рядах. Просто королева-воительница – это очень красиво. Медведь же – не зубр, в конце концов. И нас много. Никаких рисков. Да я о них и не думала – я ведь, по сути, держала все королевство в своих руках. А тут медведь какой-то. Да, разъяренный, да, все-таки не подпадающий под логику человеческих эмоций. Тебя же загнали в угол! Ты должен бежать! А мы, победители, должны тебя преследовать! Почему ты решил встретить смерть лицом к лицу?! Почему ты из сотен выбрал именно меня?! Почему, когда был шанс ускакать, моя лошадь спотыкается, и я падаю? Я, беременная на позднем сроке! Вторым мальчиком. Наследником! Как еще назвать эту череду событий?!
Ты прожил всего один день. У тебя уже было свое собственное имя – Войцех-Альбрехт…
Я видела этот оскал, я просыпалась в холодном поту, я чувствовала, как немею и ничего не могу сделать – все происходит замедленно, раз за разом, а я, зная итог, продолжаю безмолвно следить за падением, видя только клыки, когти и ощущая на себе горечь безвыходного положения…
Ты победил, пусть и проткнули тебя десятки копий…
Оставаясь одна, я кляла весь мир и всю страну, которая, несмотря на всю мою искренность, отплатила так подло. Никакие богатства не могли меня утешить. Казалось, я бы все отдала, лишь бы он жил. Но судьба выбрала другой путь. Оставалось одно – пережить и забыться. Уйти в бесконечные заботы, помня и во сто крат сильнее ценя единственного своего сына. Ничто так не усиливает силу любви, чем потеря всего остального. Тогда я сполна осознала, что вся моя жизнь должна быть посвящена тебе. Ведь для тебя она только начиналась, а уверенность в завтрашнем дне могла гарантировать только я…
Бона Сфорца тяжело дышит, садится и засыпает. Через какое-то время подскакивает, не понимая, где находится. Осматривается.Кажется, я задремала. Голова как будто не своя. Нервы, волнения, переживания… Ладно, здесь, на миг, а каково это – будто заснуть на 15 лет. Понимаешь, что будущее надо строить уже сейчас. Вот этими вот руками. С утра до вечера. Вопреки всем козням знати, вопреки предубежденности черни. Меня волнует только жизнь сына. Эта любовь как путеводная звезда. Даже когда кажется – нет никаких сил, встаешь и делаешь. И хорошо ведь получается. Девочкам – лучшее образование. А главное – собственный пример. И вот, поглядите – Изабелла – королева Венгерская, София – герцогиня Брауншвейгская, Анна – княгиня Трансельвании, Катерина – королева шведская и великая княгиня Финляндская. Мы единая семья – такие возможности раскрываются! Вот только Сигизмунд не видит этих очевидных государственных целей. Конечно, к чему все это, когда ты не на троне. Но ведь мы же рядом, делай что хочешь – но будь добр, прислушайся к голосу разума – к своей матери. Разве я могу плохого пожелать?
Королевское положение – это ведь не только полная свобода. Хотя, конечно, она дает огромные возможности. Предаваться плотским утехам – это естественно. Когда на тебя смотрят с обожанием – не это ли лучшее, что может быть в твоем положении. Так принято испокон веков. Это весело, в этом чувствуется молодая кровь и вкус к жизни. Хочется быстрее предаться забвению и немного забыться в круговороте страсти. Каждый хочет сделать тебе приятное, старается изо всех сил… Молодые офицеры с горящими глазами. Юные тела. Как еще можно встряхиваться в этой бесконечной круговерти дел и смертельном балансировании над бездной? Я это понимаю. Конечно, у королей еще больше этих возможностей. Королевам такое якобы не пристало. Когда ты уезжал и кутил – это было так мило. Мальчик вырос и почувствовал себя мужчиной. Баловство, да и только. Бери, пользуйся, но держи их всех на расстоянии! А главное – делай выводы и слушай маму. Вместе мы могли бы выйти из любой передряги. Я честна перед тобой – я тоже ошибалась. Но ведь я сама все и исправляла.
Стратегически ход был верен – Елизавета Австрийская могла стать отличным дополнением в диадеме нашей семьи. Но одно дело «иметь возможность», а другое дело - «быть и вправду таковой». При ближайшем рассмотрении я поняла – никакого будущего у нее не может быть. Не то воспитание, не то образование, не та харизма. Это совсем не то лучшее, что ты мог бы получить. Ладно, все можно стерпеть и всегда быть рядом. Не всем дано менять мир! Но ведь она не смогла никого родить! Где наследник? Зачем ты тогда? Ходят они тут, напоминают о себе. Ничего личного – ради любви я готова была на все. И даже смогла бы добиться развода. Но, к счастью, все разрешилось само собой – тихо и мирно. Никто не оплакивал, все прекрасно понимали – это судьба благоволит. Мы ведь почти нашли общий язык…
Пока не случилась эта Барбара!..
(Приходит привидение женщины в черном.) Ну, здравствуй, Барбара… Нечего мне тебе сказать. Стать на пути любви – так себе идея.
И сейчас речь не о государственном долге. Сейчас речь о том, что ей почти удалось тебя похитить у меня. Миловаться? Да, пожалуйста! Но приходить к ней за советом? И все, как будто меня и нет? Как будто не растила и не вкладывала себя всю в твое воспитание? Почему так жестока наша участь? Видеть это маленькое создание, смотреть, как оно растет, как к тебе тянется ручками, как бескорыстно тебя любит, а потом смотреть, как другие женщины его уводят? И ты даже не хотел слышать добрых советов! Тех, что от сердца матери идут, тех, что от любви. Это так больно!
Как вообще после всего, что я для тебя сделала, меня можно было заподозрить в лукавстве? Разве моя жизнь – это не доказательство любви? Все мои действия – это последствия этих решений. Я не говорю, что они были простыми. Чтобы любить сполна, надо самой быть глубокой натурой с не дюжими умственными способностями, которые выдающиеся учителя смогли отшлифовать. Конечно, против тысячелетних традиций не попрешь. Надо признать, моих пару десятилетий не смоги превратить Восточную Европу в Западную. Культура складывается веками.
Как же просто, обладая харизмой, утонченной внешностью и европейским образованием, привлечь внимание, вскружить голову, окутать тайной и загадочностью. Да что тут такого? Немного быть недоступной – и
все, он уже забывает обо всем. Хорошо, лети. Если сможешь. Только я все равно готова была бороться за твою судьбу. Даже если ты этого не понимал.
Мне в ней все не нравилось. Вдова. Всего лишь магната Радзвилла. Конечно, когда королеве не нравится невестка, во дворе – разброд и шатания. А ведь я пошла на мировую. Я первая сделала шаг. Чем тебе не понравилась Анна? Вот она могла бы быть твоей настоящей женой. Все было бы мирно. Всего один шаг! Все были бы в выигрыше – ко всем коронам и прусская была почти у ног нашей семьи. Что же ты наделал?!
Ходил бы и дальше к этой своей вдове, делали бы, что хотите, но ты ведь должен был хотя бы немного понимать, что ты король… Но брак с Барбарой! Втайне от всех! Как это вообще понимать?!
Глупая страна. Вот только что ты владеешь всем… Сколько лет понадобилось, чтобы приспособиться к тамошней политике. С одной стороны – ты король Польши и Великого Княжества Литовского, но твои решения должны еще утвердить. Или сейм, или магнаты. Ты королева, но не имеешь права вмешиваться в политику – ведь ты же женщина! Твоя обязанность – рожать. Я зачем ехала в эту глушь и терпела этого старика?! Что ж, это моя роль, и я ее приняла. Без обид – настоящий король твой брак не примет. Я все еще королева… Король! Почему нельзя было прожить еще пару месяцев?! Как это понимать?
И все стало мертвым. Все ушло из-под пальцев. Дурацкая страна. У тебя теперь новый король! А я, получается, никто. Что ж, я все еще твоя мать. «Когда-нибудь он должен оценить по достоинству то, что я сделала», – думала я и готова была смириться. Я клянусь, что это было так!
Проходит женщина в черном.Что ты все ходишь! Я выше того, чтобы доказывать, что на этот раз я была ни при чем. Разве я не спокойна была на твоей коронации? Может, это была мое настоящее лицо. Никто даже не подозревает, чего это мне стоило. Я никак не могла смириться, пока… Когда ты готов пойти против всех ради своей любви, разве это не признак ее истинности? Я… Я не знаю, какой я была бы свекровью. Возможно, мы могли бы поладить. Моя совесть чиста. Когда-нибудь это выяснится… Но тогда… не было ни малейшего шанса, чтобы даже самый бедный простолюдин не считал, что именно я тебя отравила.
Да, я уверена, что мы могли бы поладить. Когда есть столько сил – это достойно уважения. Прости меня. Хотя бы на миг, но ты была счастлива – пред тобой стоял твой мужчина, и держал тебя за руку, и готов был ради тебя уничтожить весь мир. И меня в том числе… А я… А мне… Мне оставались одни драгуны. Я упустила свой шанс найти любовь. Да я, впрочем, и не искала, ведь она была у меня. Это ты!..
А потом все начало куда-то уходить. Любовь не передается. Любовь – она тогда настоящая, когда люди идут друг к другу. Это, видимо, не всем дано.
ЯН АНТОНИО. Видимо, поэтому вам пришлось собрать все свои вещи и бежать?
БОНА СФОРЦА (не замечая Антонио). Я не собиралась! Я ждала всего одного шага навстречу. А не этого молчаливого и холодного осуждения. Я как будто перестала существовать. Нет королевства, нет сына, нет никакого желания умножать богатства. Потому что не для кого!
Это было невыносимо. Вроде бы живешь, но жить не можешь. Вроде бы тебя не осуждают, то ко двору приехать ты не можешь. Что мне оставалось еще делать? Только собирать вещи и ехать туда, где мой настоящий дом.
ЯН АНТОНИО. Ваш дом был рядом с сыном.
БОНА СФОРЦА. Да какой же это дом, когда его нет?! Я говорила: «Я ухожу». А ты молчал. Я собирала вещи, собирала драгоценности, которые были предназначены для тебя. А ты молчал. Я попросила дочь, чтобы мне открыли границы, чтобы я могла наконец-то уехать в Бари. А ты продолжал молчать! Если ты не хочешь говорить со мной – значит и не дом это мой вовсе. А ты все молчишь и молчишь! Я работала на твое будущее, как проклятая. Я отказывалась от личной жизни. Я хотела, чтобы ты ни в чем себе не отказывал… И ты мог все эти богатства оставить в стране. Тебе-то и надо было всего лишь сказать мне об этом. Да хотя бы просто прийти!
ЯН АНТОНИО (
встает, Бона Сфорца в испуге отшатывается). Так ведь вы лично уничтожили его жизнь…
БОНА СФОРЦА. Я ее строила! Антонио?! Это ты?.. Он был юн. Что значит «уничтожила»? Я ее ему подарила! Все, что у него теперь есть – это моя заслуга.
ЯН АНТОНИО. Вы уничтожили самое ценное в его жизни.
БОНА СФОРЦА. Я дала шанс на примирение.
ЯН АНТОНИО. Так может, надо было не только давать, но и самой воспользоваться? Сделать шаг, например, навстречу. Как мудрой женщине, которая не хочет терять сына.
БОНА СФОРЦА. Так может, надо было показать, что это ему нужно?
ЯН АНТОНИО. Так может,
надо было показать, что эта любовь осталась? А не бежать через пол-Европы с обозом богатств.
БОНА СФОРЦА. Мне не нужны богатства!
ЯН АНТОНИО. Да-да…
БОНА СФОРЦА. Мне и сейчас не нужно оно. Это все для него!
ЯН АНТОНИО. Было…
БОНА СФОРЦА. Он всегда мог прийти и попросить помощи. Я без раздумья сделала бы это… (
Пошатнувшись и непонимающе оглядываясь вокруг.) Что-то изменилось… Твой голос. Он стал таким уверенным… (
Подходит к бокалу, берет его, рассматривает.) Антонио! Как ты мог! Я же тебе доверяла.
ЯН АНТОНИО. Ничего личного. Это было не доверие, это было сила сильного – кого хочу, того оставляю в живых.
БОНА СФОРЦА. Я тебе верила…
ЯН АНТОНИО. Получается, зря. Вы же сами признались – богатства не нужны…
БОНА СФОРЦА. Филипп…
ЯН АНТОНИО. Филипп. Если бы не я, это был бы кто-то другой, но участь была бы та же.
БОНА СФОРЦА. Да, все честно: тот, кто не может защитить свою жизнь, недостоин ее. Я надеялась, что у меня хотя бы имя осталось.
ЯН АНТОНИО. Вот именно – только имя и осталось. 420 тысяч дукатов существенно дороже этого имени.
БОНА СФОРЦА. Как иронично: умереть от своего оружия, умереть, когда уже ни с кем не воюешь и не делишь власть, умереть, когда начало смутно проявляться главное желание в жизни… Я так мечтала, что в какой-то момент приедет гонец с приглашением приехать ко двору. Я же понимала, он не мог бы сам приехать. Хотя, почему бы нет. Инкогнито. Чтобы засвидетельствовать свою любовь. Чтобы вернуть меня. Сказать, что я ему нужна. В какой-то момент услышать стук в дверь… А даже если не так, разве он посмел бы меня выгнать?
ЯН АНТОНИО. Он вас не выгонял…
БОНА СФОРЦА. Да, да. Вот именно! Я уже все решила. Я уже начала приготовления! Я приеду к нему и добьюсь аудиенции. Нет, я просто приду к нему. Он не откажет… (
Лихорадочно достает чемодан и кидает в него все подряд вещи.)
ЯН АНТОНИО. Конечно, нет.
БОНА СФОРЦА (останавливается и без сил садится в кресло). Антонио, почему ты здесь?
ЯН АНТОНИО. Я хотел, чтобы в последние минуты жизни вы не оставались одна. Вы величайшая женщина нашего времени. Быть рядом в эти мгновения – честь для меня.
БОНА СФОРЦА. Спасибо, Антонио. Я знала, что тебе можно доверять…
Бона хватается за сердце, взгляд останавливается, делает шаг и падает… Слышен громкий стук в дверь.2023 г._________________________________________
Об авторе:
РУСЛАН ХИЛИМОНЧИК Проживает в городе Гродно, Беларусь. В качестве журналиста в разные годы сотрудничал с журналами «Твой город Гродно», «Город Гродно», с газетой «Вечерний Гродно», с новостным порталом «HrodnaLife». 8 лет работал фотографом Гродненского областного драматического театра. 14 различных пьес входили в шорт- и лонг-листы конкурсов «Исходное событие», «Время драмы», «Авторская сцена», «Автора – на сцену!», «О России с любовью», «Ремарка», «Литодрама», «Крупицы истории». Победитель конкурса «МоноЛит - 2021».
скачать dle 12.1
