Оксана Сусорова. ПЯТНАДЦАТЬ СТРОЧЕК. ШМИДТ И РИЗБЕРГ

Редактор: Наталья Якушина


(пьеса малого формата)



1905-1906 гг. История любви в письмах и событиях, происходивших в кровавую революционную эпоху России.
В основе пьесы – книга «Лейтенант П.П. Шмидт: письма, воспоминания, документы» под ред. и с предисловием В.Л. Максакова (документы по истории литературы и общественности, выпуск 3), изд. Новая Москва, 1922 г.

Сцена 1. Лето 1905г. Вагон поезда «Киев-Керчь». Сумерки. Богатая дворянская обстановка. Два кресла, обитых мягкой тканью с кистями, напротив друг друга у окна. Между креслами – столик, накрытый белой скатертью. На столике горит свеча в изящном подсвечнике, стоит небольшой букет живых цветов в вазе и лежит пара свежих газет. На стенах живописные шпалеры, справа от окна – зеркало, слева – вешалка для одежды. На окне – собранные снизу с двух сторон шторы с кистями. 

Сцена 2. Осень-зима 1905-1906 гг. Каюта капитана крейсера «Очаков». На стене в скромных рамках фото кораблей, морских сражений, виды Севастополя, в центре – портрет царя Николая II в раме. Рабочий стол у стены. На нем портрет Зинаиды Ивановны в рамочке, два-три раскрытых письма в конвертах, нож для открытия конвертов, пресс – папье, писчая бумага, горящая свеча и перо с чернильницей. Кожаное кресло. Слева от стола журнальный столик, на нем стоит несколько книг. Над столиком – иллюминатор.  Справа – простой стул.  

Действующие лица:

ПЕТР ПЕТРОВИЧ – Петр Петрович Шмидт, морской офицер Российского императорского флота, 35-40 лет. 
ЗИНАИДА ИВАНОВНА – Зинаида (Ида) Ивановна Ризберг, миловидная молодая женщина 25-30 лет.
ИВАН – солдат с мятежного крейсера «Очаков».


ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Картина первая

В вагоне сидит в кресле Зинаида Ивановна и задумчиво смотрит в окно. Звенит первый звонок.

ЗИНАИДА ИВАНОВНА(одна). Какой странный молодой человек наблюдал сегодня за мной на ипподроме. Он был в черном плаще. Этот «черный плащ» словно загипнотизировал меня. Куда бы я не пошла – всюду чувствовала его пронзительный взгляд. Право, поведение довольно бестактное с его стороны. Однако, он внезапно исчез, и теперь мне смешно вспоминать об этом. (Звенит второй звонок.) Досадно, что я опоздала на 7-часовой поезд, могла бы уехать в Дарницу вместе с сестрой. Интересно знать, кто будет моим попутчиком?

Звенит третий звонок, раздается стук колес начинающего движение поезда. Входит господин в фуражке и черном плаще. В руках у него чемодан. Зинаида Ивановна узнает его и смотрит с изумлением. 

ПЕТР ПЕТРОВИЧ (галантно). Здесь свободно? Можно сесть?
ЗИНАИДА ИВАНОВНА (холодно). Свободно.
ПЕТР ПЕТРОВИЧ. Вы, вероятно, недалеко едете, что не отстаиваете места напротив.
ЗИНАИДА ИВАНОВНА (коротко, давая понять, что не желает продолжать разговор). Да, до Дарницы. Это третья остановка.
ПЕТР ПЕТРОВИЧ. Это судьба, что вы здесь. Я слышал, как вы говорили даме на бегах у барьера, что хотели бы уехать в 7 часов. И я с ужасом думал, когда ехал сюда, что никогда более вас не увижу. Хотя я был убежден, я знал, что рано или поздно встречу вас!

Зинаида Ивановна молчит. Она напряжена, пытается понять, как ей вести себя в данной ситуации. 

ПЕТР ПЕТРОВИЧ (эмоционально). Вы, конечно, можете думать обо мне, что хотите: что я нахал, что я искатель приключений, что я, наконец, вагонный шулер, но я знаю, я уверен, что вы измените обо мне свое мнение, знаю, что вы поверите в меня, иначе быть не может.
ЗИНАИДА ИВАНОВНА (почти дерзко). Да, мне очень странно, дико, что вы так со мной говорите: ведь мы не знаем друг друга, и я не вижу никакого смысла и основания для нашего разговора.
ПЕТР ПЕТРОВИЧ. Да бросьте, оставьте вы ваши условности, будьте тем, что вы на самом деле. Нам мало осталось ехать до Дарницы, а мне многое надо вам сказать. К чему? Зачем? – Вы можете спросить. Я вам отвечу прямо: потому что много у меня веры в вас.
ЗИНАИДА ИВАНОВНА. Скажите хотя бы, кто вы, чем занимаетесь? (Иронично.) Неужели вы и в самом деле вагонный шулер?
ПЕТР ПЕТРОВИЧ. Морской офицер, командир корабля. Был в запасе флота, но, как вы знаете (показывает на газеты на столике), война у нас сейчас с Японией. Призван на военную службу.

При этом он снимает плащ и вешает его. Становятся видны его офицерские погоны.

ЗИНАИДА ИВАНОВНА. Сейчас такое неспокойное время, всюду обыски и аресты.  Я никогда не занималась политикой, но не могу равнодушно смотреть на все это.
ПЕТР ПЕТРОВИЧ.  К политике я отношусь серьезно.Что касается моих политических убеждений, то я не монархист, а социал-демократ. Я против мира, в основу которого положена хоть одна капля крови, против насилия. Насилие – это оружие наших врагов. Считаю, что перед грубой силой надо расходиться, не вступать в борьбу. Это бессмысленно и недостойно. При нападении же без предупреждения нужно обороняться, но почти всегда можно избегнуть этого, если вовремя отойти от силы.
Вы знаете, я люблю жизнь, и любовь эта напряженная, «неприличная», как говорил Иван Карамазов. Люблю Достоевского.
Давайте теперь поговорим немного о вас. Вы живете с родителями в Дарнице?
ЗИНАИДА ИВАНОВНА. Нет, я замужем, живу одна. С мужем мы недавно разошлись, сохранив самые дружеские отношения… Вам, вероятно непонятно, как можно уйти друг от друга и уйти не врагами.
ПЕТР ПЕТРОВИЧ. О, нет, что вы, ведь это так недосягаемо высоко и так редко. А как вы считаете, я женат?
ЗИНАИДА ИВАНОВНА (смеется, перестав его бояться). Даже не знаю.
ПЕТР ПЕТРОВИЧ. Да, женат и тоже разошелся с женой. Но это было так скверно и грязно, что не хочется об этом вспоминать. (Смеется страдальческим смехом.) У меня и сын есть. Женя.
ЗИНАИДА ИВАНОВНА (с участием). Он остался с матерью?
ПЕТР ПЕТРОВИЧ (доверительно). Он со мной живет. Ушел от матери: она его возненавидела. Мы с ним очень любим друг друга, мы большие друзья. Вот только теперь тяжело переносить мне разлуку с ним. Я еду на Дунай со своим миноносцем, а он оставлен в Севастополе. Там он в реальном училище. Ему 17-ый год.

Молчание.

ПЕТР ПЕТРОВИЧ. Осталось совсем немного времени. Простите меня за дикость моей просьбы: разрешите мне вам писать.
ЗИНАИДА ИВАНОВНА (в замешательстве). Вы очень оригинальны! Надеюсь, вы сами понимаете, что это невозможно!
ПЕТР ПЕТРОВИЧ (тихо, с лаской в голосе). Очень, очень прошу вас, дайте мне ваш адрес. Верьте мне, я не позволю себе никогда ни одним словом, ни одним намеком сделать то, что могло бы вас обидеть или хуже того, оскорбить.
ЗИНАИДА ИВАНОВНА (чуть помедлив, говорит, сама того не желая). Зинаида Ивановна Ризберг, Дарница, Лесная улица, дом 25.
ПЕТР ПЕТРОВИЧ (записывает себе и протягивает ей записку со своим адресом). Измаил, Петр Петрович Шмидт, Миноносец № 253. Надеюсь, вы мне ответите?
ЗИНАИДА ИВАНОВНА. Если ваши письма будут стоить того, чтобы на них ответили, будут интересными, тогда, может быть, отвечу.
ПЕТР ПЕТРОВИЧ. Когда так говорят, вдвое труднее писать интересные письма. Начну прямо сейчас создавать интригу: я напишу вам в своем первом письме ровно пятнадцать строчек. У меня к вам еще одна просьба: возьмите в память нашего знакомства эту коробку с конфектами.

Достает из чемодана большую красную коробку.

ЗИНАИДА ИВАНОВНА. Ну нет, благодарю вас, я не возьму. Если вы всем встречным пассажиркам будете раздавать конфекты с первой же станции, то что останется у вас?
ПЕТР ПЕТРОВИЧ. Вы не лишены остроумия, но всё-таки, умоляю вас, возьмите, вы меня очень обидите, если откажетесь. Будете вспоминать своего странного попутчика.

Зинаида Ивановна берет коробку.

ПЕТР ПЕТРОВИЧ. Разрешите мне немного проводить вас. Если вам будет тяжело, тоскливо, одиноко – вспомните обо мне, ничего не скрывайте… Я облегчу всю тягость вашей жизни.
ЗИНАИДА ИВАНОВНА. Хорошо. Спасибо.

Слышится звук остановки поезда, скрип колес. Оба встают и уходят. Гаснет свет, слышится звук метронома. Со сцены уносят все, кроме столика и 2-х кресел.


Картина вторая

Темная сцена. Справа от зрителя на сцене ярко освещена фигура Зинаиды Ивановны. Она стоит, держа в руке серый конверт, и размышляет вслух. Слева в полумраке фигура Петра Петровича. Он стоит и держит в руках письмо. Они смотрят в зал и говорят по очереди (диалог между ними и залом – это написанные друг другу письма). 

ЗИНАИДА ИВАНОВНА (взволнованно и резко, заламывая руки). Как это странно и нелепо. И наша встреча в поезде, и эти письма. Мы были знакомы всего 40 минут. И о чем мы можем писать друг другу? К чему все это может привести? (Достает письмо и читает, ее фигура погружается в полумрак.)
ПЕТР ПЕТРОВИЧ (уверенно). Я очень люблю музыку и на деловую переписку смотрю, как на дуэт. Ваша сдержанность и замкнутость внесла диссонанс в нашу переписку, но я знаю, этот диссонанс перейдет в спокойное звучание.Будем, не торопясь, обмениваться мыслями, и тогда постепенно узнаем друг друга, а пока будем верить друг в друга просто и ясно без всяких вопросов. Кто знает, когда мы увидимся, а, может быть, никогда. (Читает письмо, постепенно погружаясь в полумрак.)

Оба подходят к центру сцены и садятся в кресла, ведут беседу, обращаясь к друг другу.

ЗИНАИДА ИВАНОВНА (раздраженно). Мне кажется, вам эта переписка нужна гораздо больше, чем мне. Вы эгоист и больше всего в мире любите себя.
ПЕТР ПЕТРОВИЧ (горестно). О, если бы вы знали, как противоречит этому мнению вся моя жизнь, целиком ушедшая на других, даже не на друзей, а на совершенно чужих мне людей, которые приходят ко мне и говорят со мной с гораздо большим доверием, чем вы. И за всем этим я очень одинок и сиротлив… В моей жизни было достаточно горя, я много раз в жизни уставал. Потом опять набирался сил и становился снова способен к жизненной борьбе. Я часто думаю о вас. Мне легче с думою о вас, думы отводят грусть, дают энергию к работе. (Молчит и берет руку Зинаиды Ивановны в свои руки.)
ЗИНАИДА ИВАНОВНА (примирительно). А в вашем первом письме действительно было пятнадцать строчек. Удивительно!
ПЕТР ПЕТРОВИЧ. Как я рад, что вы обратили на это внимание! Я старался.
ЗИНАИДА ИВАНОВНА (ласково). Ловлю себя на мысли, что я всё более и более доверяю вам. Однажды вы прислали мне план своей квартиры и подробно описали, как вы живете. И я мысленно теперь часто бываю у вас дома. Я знаю, чем наполнен каждый ваш день и час. У вас открытая душа и открытое сердце. И я жду ваших писем. Они украшают и наполняют смыслом мою жизнь.
ПЕТР ПЕТРОВИЧ.Наша мимолетная, обыденная вагонная встреча, наше медленное, но идущее всё глубже сближение в переписке, моя вера в вас, зарождающееся в вас доверие ко мне, все это наводит меня часто на мысль о том, пройдем ли мы бесследно для жизни друг друга? И если не бесследно, то что принесем друг другу: радость или горе?
ЗИНАИДА ИВАНОВНА (задумчиво). Радость или горе? Не знаю, но мне становится грустно, когда читаю эти строки. Как же хорошо, что на всем белом свете есть человек, есть вы, которому интересны все мелочи моей жизни, всё, что меня мучает и волнует. Вам я могу раскрыть все тайны своей души. У меня есть к вам много вопросов о религии и о боге, о воспитании, об отношениях людей, о жизни.
ПЕТР ПЕТРОВИЧ (восторженно). Конечно, мы поговорим об этом. А помните, как я писал вам: «Вы еще спите? Встречайте же день. Встречайте весело и радостно. Не теряйте его, потому что, то, что может быть сделано сегодня, не может быть сделано завтра и неизмеримо велика ценность каждого прожитого мгновения. О, как бы я хотел передать вам всю силу этого внутреннего, где-то в глубине души таящегося трепетного счастья!» Что вы почувствовали, когда читали его?
ЗИНАИДА ИВАНОВНА. Я поняла, как вы сильно любите жизнь! Выходит, для вас более ценно чувство? Или рассудок? Я убеждена, что рассудок всегда надежнее и вернее, он не подведет.
ПЕТР ПЕТРОВИЧ. Никогда не был застрахован в обществе рассудка и не буду. Это страховое общество рассудка налагает на меня такие суровые правила, так стесняет мою жизнь, что я предпочитаю остаться с риском погореть.
ЗИНАИДА ИВАНОВНА. А как вы думаете, вы человек сильный?
ПЕТР ПЕТРОВИЧ. Вы задали мне вопрос сложный и мучительный для меня. Силен ли я? Сила и выносливость не идут рядом. Думаю, надо ответить на два вопроса: велика ли во мне сила убеждения и чувства, то есть нравственная сила и вынослив ли я?
На первый вопрос отвечу вам: да, силы убеждения и чувства во мне много. И я могу, я знаю, как охватить ими толпу и повести ее за собой. На второй скажу вам: нет, я не вынослив, а потому все, что я делаю, это не глухая, упорная, тяжелая борьба, а это фейерверк, может быть способный осветить другим дорогу, но потухающий сам.
ЗИНАИДА ИВАНОВНА. Как красиво, но мрачно вы говорите! Ваши неприятности – теперь и мои горести, а ваши радости меня радуют.
ПЕТР ПЕТРОВИЧ. Должен сообщить вам, что недавно со мной случилась крупная неприятность: в вагоне у меня украли казенные деньги. Я самовольно отлучился с миноносца. Деньги взял с собой, так как в казначейство вносить их было поздно, а доверить их было некому. А вечером экстренно мне нужно было уехать из Измаила. За самовольную отлучку и пропажу денег меня могли заключить в крепость на три года. 
ЗИНАИДА ИВАНОВНА (расстроенно). Вы, как никто другой, знаете мое финансовое положение – оно примерно такое же, как у вас. Я не могу вам дать нужную сумму. Где же взять деньги? Что будет с вами?
ПЕТР ПЕТРОВИЧ. Не волнуйтесь, я обратился в несколько мест за поддержкой, достал и внес все деньги. Все закончилось благополучно: дело мое прекратили.
ЗИНАИДА ИВАНОВНА. Слава богу, пронеслось горе.
ПЕТР ПЕТРОВИЧ. Да, вы правы! А теперь разрешите мне преподнести к дню вашего ангела эту коробку с конфектами! (Достает красную коробку и передает Зинаиде Ивановне).
ЗИНАИДА ИВАНОВНА (радостно). Благодарю вас, неожиданно и очень приятно! Они напомнили мне о нашей встрече в поезде. Как вы думаете, что это за связь между нами?
ПЕТР ПЕТРОВИЧ. Я много сам об этом думаю. Я не мистик, а самый положительный реалист, но признаю, что наши отношения и наша связь на расстоянии могут быть причислены к явлениям исключительным и пока для науки непонятным. Зинаида Ивановна, я чувствую в ваших письмах запах ваших духов. Пожалуйста, делайте это всегда!

Зинаида Ивановна смеется.

ПЕТР ПЕТРОВИЧ. Не смейтесь. Этот тонкий запах писем вносит в мою комнату частицу вас. Разрешите попросить вас еще об одной услуге. Однажды вы написали, что занимаетесь переплетом книг. Прошу вас переплести для меня два тома сочинений Лассаля, и непременно в красный цвет.
ЗИНАИДА ИВАНОВНА. Хорошо. Это доставит мне удовольствие!

Встают со своих мест, нежно смотрят друг на друга и держат за руки. Свет гаснет. Звучит метроном. Актеры расходятся в противоположные стороны, возвращаясь в исходную позицию, как в начале картины. Затем обе фигуры выделяются светом.

ЗИНАИДА ИВАНОВНА. У нас в Киеве творится что-то невероятное: каждый день выступления рабочих, забастовки, студенческие волнения. Работа валится из рук. А теперь разнеслась весть о манифесте Николая II «О даровании прав». Ура! Поздравляю! Надеюсь, что мы скоро увидимся. (Читает письмо.)
ПЕТР ПЕТРОВИЧ. Ликовать еще рано. Я в Севастополе. Здесь большие беспорядки. Мы отрезаны друг от друга, я поглощен работой. Не забывайте меня, будьте со мной в эти грозные дни. (Читает письмо.)
ЗИНАИДА ИВАНОВНА. Работайте, сочувствую. Я около вас, будьте осторожны.

Гаснет свет. Раздается стук метронома. В это время происходит смена декораций.


ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Картина первая

Прошло время. Каюта капитана. За столом сидит Петр Петрович. Он дописывает пару слов, промакивает с помощью пресс-папье написанное письмо и читает его вслух.

ПЕТР ПЕТРОВИЧ. Уважаемая Зинаида Ивановна долго от вас не получаю вестей. Вы, вероятно уже слышали, что мною был устроен митинг для народа. Люди думали, что, наконец, они получили свободу. Они захотели сами освободить из тюрем матросов, крестьян и солдат, которых туда посадили в борьбе за эту самую свободу. Делегацию, вы только представьте себе, мирную делегацию расстреляли! Это чудовищное преступление! Вы знаете мою позицию – я против насилия! Но то, что произошло – выше моих сил. Я поклялся довести дело безвинно убитых до конца. Поклялся положить всю душу и саму жизнь, чтобы отстаивать права и свободу народа! (В волнении ходит по каюте.) За это меня арестовали и посадили в тюрьму. Иначе не назовешь то мрачное место, где нет света и совсем нечем дышать. Теперь меня освободили. Я снова на корабле. Как же мне ненавистна эта военная служба. Я мечтаю выйти в отставку, стать свободным и приехать в Киев. Мысли о вас, Зинаида Ивановна, укрепляют меня в том, что я делаю все правильно.  

Раздается стук в дверь. Входит Иван. 

ИВАН.Я представитель народа: депутат от команды «Очакова». Мы просим вас возглавить наше восстание!
ПЕТР ПЕТРОВИЧ (уверенно). Я согласен. Поднимайте сигнал: «Командую флотом. Шмидт».
ИВАН. Ура! Я передам ваше решение товарищам.

Иван выходит. Петр Петрович садится за стол и пишет новое письмо, одновременно читая его вслух.

ПЕТР ПЕТРОВИЧ. Дорогая Зинаида Ивановна! Дал согласие возглавить мятежный корабль. По-другому поступить я не мог. Я только исполнил свой долг. Знаю, что силы наши неравны. Другие корабли и офицеры отказались нас поддержать, мы обречены. Я писал тебе при всякой возможности, но письма эти, верно, не доходили, ты прости меня, моя голубка, нежно, безумно любимая, что я пишу тебе так, говорю тебе «ты», но строгая, предсмертная серьезность моего положения позволяет мне бросить все условности.

Встает из-за стола, берет портрет Зинаиды Ивановны, ходит по сцене. Говорит и смотрит на портрет.

ПЕТР ПЕТРОВИЧ (взволнованно). Голубка моя, если суждено мне прекратить жить – забудь скорее меня. Пусть тогда все, что протекало в нашей с тобой жизни – переписке отойдет от тебя, как сон и не налагает страданий на твою осиротевшую душу, забудь тогда и живи. Если же я останусь жить, то не забывай меня. Тогда будь со мной, тогда мы соединимся, встретим бодро все беды жизни и в самой тяжести и невзгодах будем счастливы.

Гаснет свет. Стучит метроном. На сцене остается только пустой стол и стул.


Картина вторая

Петр Петрович арестован. Он без фуражки и офицерского костюма в белой рубашке навыпуск стоит, чуть отвернувшись и думает. 

ПЕТР ПЕТРОВИЧ (горестно). Обидно быть оторванным от жизни в тот момент, когда она забила могучим ключом. (Смотрит в небеса.) Дай мне счастье. Дай мне хоть немного счастья, чтобы я был силен и не дрогнул, не сдался в бою!

Входит Зинаида Ивановна. В руках у нее два тома Лассаля в красных переплетах. 

ЗИНАИДА ИВАНОВНА. Петр Петрович!

Петр Петрович оборачивается со страданием на лице. Начинает метаться по камере. Зинаида Ивановна кладет книги на стол, садится на стул и протягивает руки к Петру Петровичу. Он подходит к ней, опускается перед ней на колени. Она кладет его голову себе на колени и гладит его по голове. Петр Петрович успокаивается. Они встают.

ПЕТР ПЕТРОВИЧ. Думала ли ты, что 40 минут в поезде приведут тебя сюда?
ЗИНАИДА ИВАНОВНА. Петр Петрович, успокойтесь, все будет хорошо!
ПЕТР ПЕТРОВИЧ. И как это ты приехала сюда? Я уже потерял всякую надежду. Дай-ка, я посмотрю на тебя. Бедная, бедная, ведь ты права была, когда боялась говорить со мной в вагоне, когда сжималась в своих письмах: ведь бессознательно ты была права. Куда я привел тебя?

Зинаида Ивановна берет со стола книги и протягивает их Петру Петровичу. 

ЗИНАИДА ИВАНОВНА. Прошу вас, не будем об этом. Примите от меня подарок!

Его лицо озаряется улыбкой, он счастлив. Берет книги и бережно прижимает их к себе.

ПЕТР ПЕТРОВИЧ. Дорогая моя, ты доставила мне огромную радость! Как же я тебе благодарен!

Они обнимают друг друга. Он внимательно смотрит на нее.

ПЕТР ПЕТРОВИЧ. Прошу тебя, не доверяйся никому, что бы тебе не говорили. За меня не беспокойся. Мне защита не нужна. Я сам себя буду защищать. И в моем лице будет сам народ! И в этом – моя сила и моя правда. Духовная связь, соединившая нас на расстоянии, дала нам много счастья и много горя, но единение наше в слезах наших, и мы дошли до полного, почти неведомого людям духовного слияния в единую жизнь.

Зинаида Ивановна еле сдерживает рыдания.

ЗИНАИДА ИВАНОВНА.Что же будет?
ПЕТР ПЕТРОВИЧ. Да, развязка скоро. Какой чудный звездный вечер. Если бы ты знала, как я люблю море. А ведь ты не знаешь, что я был хороший капитан, и мне вверялись большие, большие пароходы. Какое странное совпадение: умру среди своей стихии. Море и Шмидт были всегда неразрывны. Они этого не предусмотрели и для меня сделали доброе дело, посадив меня сюда, в крепость Очаков на этот остров. Спасибо им. Скажи, если бы ты знала, что все это приведет тебя сюда, ты бы позволила мне тогда, в вагоне, писать тебе?
ЗИНАИДА ИВАНОВНА.О чем ты говоришь? Я думаю сейчас совсем о другом. Скажи, ты подготовил речь в свою защиту? У тебя есть еще целая ночь. Прошу тебя…
ПЕТР ПЕТРОВИЧ. Нет, не готовил и готовить не буду. Помнишь слова из Евангелия: «Когда же будут предавать вас, не заботьтесь, как или что сказать». О, как бы я хотел провести у вас вместе с вами хоть один вечер! Возьми это последнее письмо. Прощай!

Петр Петрович целует руку Зинаиде Ивановне. Гаснет свет. Звучит метроном. 


Картина третья

На сцене справа появляется в свете мертвенно бледная Зинаида Ивановна. Медленно достает письмо. Раздается голос Петра Петровича за сценой.

ПЕТР ПЕТРОВИЧ. Прощай, Зинаида! Сегодня принял приговор в окончательной форме. Спасибо тебе, что приехала облегчить мне последние дни. Живи, Зинаида. Забудь тяжелые дни и люби жизнь по-прежнему. В моем деле было много ошибок и беспорядочности. Но моя смерть все довершит. И тогда, увенчанное казнью, мое дело станет безупречным и совершенным. Я проникнут важностью и значительностью своей смерти, а потому иду на нее бодро, радостно и торжественно. Я совершенно счастлив и спокоен. Прощай, Зинаида! Еще раз благодарю тебя за те полгода жизни-переписки и за твой приезд. Обнимаю тебя, живи, будь счастлива. Твой Петя.
ЗИНАИДА ИВАНОВНА (отрешенно). Пятнадцать строчек…

Слышится звук выстрела. Она содрогается, будто стреляют в нее. Прижимает письмо к сердцу.

Занавес.

Ноябрь 2021 года







_________________________________________

Об авторе:  СУСОРОВА ОКСАНА НИКОЛАЕВНА

Родилась в 1979 г. на севере России в пос. Амдерма, Ненецкий автономный округ. Затем с семьей переехала в Нижний Новгород (тогда г. Горький). Закончила НГТУ им. Алексеева по специальности инженер. Работала в этой должности на трех предприятиях. Увлекаюсь переделкой известных песен для различных мероприятий (в кругу семьи или для организаций), рисованием, пою песни, пишу стихи, изучаю иностранные языки. В 2018 году стала победителем программы «Выявление лидеров трудовых коллективов на предприятиях «АО Концерн ВКО «Алмаз-Антей», прошла двухлетнее обучение по итогам программы. В рамках обучения успешно закончила курс «100 уроков практической риторики и стилистики» Лидии Малыгиной (доцент кафедры журналистики МГУ). С тех пор пишу рассказы, хрии, книгу о сыне, очерки и статьи. Однажды написала оду и пьесу. В 2020 году написана в соавторстве и в 2021 г. издана книга «Применение нейронных сетей для обработки данных на примере лидеров трудовых коллективов». В настоящее время не работаю, замужем, воспитываю детей и пишу. Начала самостоятельно проходить уроки Анны Никольской «Самоучитель писателя. Путь свежести». В 2021 году с пьесой «Пятнадцать строчек» для конкурса «Крупицы истории» вышла в финал конкурса.скачать dle 12.1