Сергей Коковкин. ПУШКИНОГОПОЛЬ

Редактор: Наталья Якушина


(гротеск в двух действиях)



Действующие лица:  

ПУШКИН
ГОГОЛЬ
БУЛГАРИН
НАТАЛИ
ХРАПОВИЦКИЙ
ЖУКОВСКИЙ 
РОССЕТТИ
КАТРИН
АЛЕКСАНДРИН
Д’АНЗАС
Д’АНТЕС
Д’АРШИАК
НИКИТА
АРКАДИЙ
ФЕДОР КУЗМИЧ
ПОДЖИО
ЛОДЖИО
ЖАННО
КЮХЛЯ
ВДУБЕЛЬТ
АХТУНГ
ТАША
МАША
ЧЕЛЛИ
НАДЗИРАТЕЛЬ
СТРЯПЧИЙ
ПОЛОВОЙ
ПАМЯТНИКПУШКИНА 


ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ 

1. 

Двор на задах Каменноостровского театра. Жаркий летний день. На протянутых веревках болтаются для просушки театральные костюмы. Справа тылы театра. Слева – зады загородной дачи с галереей наверху. Посреди двора коляска, за ней река. Горизонт чист. Над Невкой тишина первой трети девятнадцатого века. Из театра во двор выходят Гоголь, тщедушный юноша с завязанным ухом и обрюзгший инспектор сцены Храповицкий.  

ХРАПОВИЦКИЙ. Я в театре последнее время задыхаюсь. Вот так за горло берет и душит. К чему бы это?
ГОГОЛЬ (нечленораздельно). А-а.
ХРАПОВИЦКИЙ. Жа-ба? Вы полагаете? Представить себе не могу. Как это она во мне? (Открывает рот.) А-а! Не видать? Видать, глубоко сидит. А что как там уже всё – жаба? А меня – совсем ничего. Одна оболочка, ква-ква! А у вас что – уши?
ГОГОЛЬ. А.
ХРАПОВИЦКИЙ. Развяжите платок, а то концы торчат, ровно у зайца. И перестаньте дрожать, ква-ква... Встаньте куда подальше... Еще дальше. И веревку отпустите... Отпусти, я сказал... не собака, ква-ква! Что это со мной, точно отрыжка? А прозвание ваше, простите?
ГОГОЛЬ. А?
ХРАПОВИЦКИЙ. Вот, к примеру, Александр Иванов Храповицкий. Это я.
ГОГОЛЬ. А…
ХРАПОВИЦКИЙ. А… вы-с? Как изволите именовать?
ГОГОЛЬ (серьезно). О-о-о-о...
ХРАПОВИЦКИЙ. Всё?
ГОГОЛЬ. А.
ХРАПОВИЦКИЙ. Понятно. У нас служить намерены?
ГОГОЛЬ. А?
ХРАПОВИЦКИЙ. Вы уши-то распрямите... Я говорю – у нас намерены служить? На императорской сцене?
ГОГОЛЬ. А.
ХРАПОВИЦКИЙ. Да?
ГОГОЛЬ. А.
ХРАПОВИЦКИЙ. Кем?
ГОГОЛЬ. А... а... а...
ХРАПОВИЦКИЙ. Актёром?
ГОГОЛЬ. А.
ХРАПОВИЦКИЙ. А вы, голубчик, вообще говорите?
ГОГОЛЬ. А.
ХРАПОВИЦКИЙ. А ещё, какие гласные знаете?
ГОГОЛЬ. У-у-у... О-о-о... Ы-ы-ы...
ХРАПОВИЦКИЙ. Отменно, отменно... Гласные в наличии. А с согласными что? У вас согласные куда-то проскакивают, вам никто не говорил? Какая буква первая для русского человека? Ась? Не слышу... Скажите: р-р-р! Вы к этой литере вообще как? Терпимо? Я к тому, что не все... Многие картавят... Вы как на этот счет?
ГОГОЛЬ. Р-р-р...
ХРАПОВИЦКИЙ. Роскошно!
ГОГОЛЬ. Р-р-р-р!..
ХРАПОВИЦКИЙ. Верю! Верю!
ГОГОЛЬ. Р-р-р-р-р-р!
ХРАПОВИЦКИЙ. Довольно, довольно...
ГОГОЛЬ. Р-р-р-р-р-р-р-р-р!
ХРАПОВИЦКИЙ. Вот теперь вижу исконно русского человека.

Гоголь качает головой. 

ХРАПОВИЦКИЙ. Нет? Как же так? Не русский? Совсем? Не российский?
ГОГОЛЬ. Мало...
ХРАПОВИЦКИЙ. Мало российский? На сколько? Покажите! Не трясти головой, ква-ква... Вам простой вопрос задают о вашем происхождении. Кто вы есть?
ГОГОЛЬ. О-о...
ХРАПОВИЦКИЙ. Это я слышал...
ГОГОЛЬ. Хо-хо...
ХРАПОВИЦКИЙ. Вижу, хохол. А вы не теребите. Не надо его лишний раз… Никто вас за тупей таскать не будет.

На галерее возникает Натали.

НАТАЛИ. Везде уже сохнут, а у нас гардероб дан ля сундук! Никита!

Поспешно исчезает. 

ХРАПОВИЦКИЙ. Что у вас там – стихи, басня?
ГОГОЛЬ. Асня.
ХРАПОВИЦКИЙ. Лисица и кот?
ГОГОЛЬ. Аяц и аба.
ХРАПОВИЦКИЙ. Любопытно. Читайте!

На галерее появляется Натали.За ней слуга с ворохом одежды. 

НАТАЛИ. Сюда, Никита, сюда! Салоп, пелерину, шубы... Шинель тоже...
ГОГОЛЬ (глядя на галерею). О а-о-е е-о...
ХРАПОВИЦКИЙ. Что вы говорите?
ГОГОЛЬ. О, ка-ко-е не-бо!
НАТАЛИ. Поколоти хорошенько и на перилах развесь...
ГОГОЛЬ. А а-е? (С трудом.)А п-ла-тье? Вы ви-де-ли – ка-кое пла-тье? Оно сот-кано из само-во во-во-воз-духа...
ХРАПОВИЦКИЙ. Да вы изрядно говорите! И слог превосходный... Но это вовсе не басня!
ГОГОЛЬ. Асня, от увиите.
НАТАЛИ (смотрит вниз). О, бонжур, господа! Я вас не разглядела! Дурацкая близорукость. Пардон, я в пеньюаре! Впрочем, как угодно. У нас по-домашнему... Главное, барина побей, Никита! Вон ту альмавиву! Нет ли там моли?

Натали исчезает. Гоголь замер, задрав голову. 

ГОГОЛЬ. А-донна, право, м-м-адонна!
ХРАПОВИЦКИЙ. Читайте!

Никита колотит плетенкой, клубы пыли. 

ХРАПОВИЦКИЙ. Экая шелупонь!.. (Чихает.)
ГОГОЛЬ. Воспарение... Ввысь, вслед за нею... Наверх...

Карабкается на галерею. 

НИКИТА. Да куда ж вы лезете? С заду-то… Тут и прохода нет... У нас передний проход с набережной... Будьте любезны сойти...
ГОГОЛЬ. Месячко мое! Мне не жить, умереть... растаять... Узреть, одно лишь узреть! Ноги коснуться...
НИКИТА. Тихо вы, барин услышит... Ведь прихлопнет, как муху...
ГОГОЛЬ. Хоть глазком одним... Хоть пальчиком... (Пытается подтянуться.) Руку дай, Господи!
НИКИТА. Вот рука! Получай!

Хлопает Гоголя плетенкой. 

ГОГОЛЬ. Не смей! Холоп! Больно! Дай мне её! Как хлеба прошу! Дай, дай, дай!
НИКИТА (продолжая дубасить плетенкой). На! Вот тебе! К чужим женам… (С размаху.) Хрясь!
                       
Сильный удар! Гоголь срывается вниз.Тишина. Храповицкий медленно приближается к нему. 

ХРАПОВИЦКИЙ. Конец, ква-ква! Бре-ке-ке-кекс!
НИКИТА. Сами сорвались.
ХРАПОВИЦКИЙ. Молчи! Впрямь, убился.

Из театра по ступенькам осторожно спускается Булгарин. 

БУЛГАРИН. Что? Бездыханен?
ХРАПОВИЦКИЙ. Хрястнулся...
БУЛГАРИН. Много ли надо… Миг один! Ну-с, показывайте!
НИКИТА. Вот, с галереи... Барин – свидетель.
ХРАПОВИЦКИЙ. Ты ж его и скинул оттуда, ква-ква!
НИКИТА. А зачем было лезть?
БУЛГАРИН. А зачем было стряхивать? Оно что? Пальто? Тряпка, персть никчемная? Оно – порождение Божье.
ХРАПОВИЦКИЙ. Внимай, внимай...
БУЛГАРИН. Вершина, можно сказать, мирознания. А ты вершину оземь? Ты знаешь, кого убил?
НИКИТА. Не-е...
БУЛГАРИН. Как же бить не признавши? Не в того попадешь! А вдруг ты славу России своротил? Опору ея под корень?
НИКИТА. Я того… Без понятия.
БУЛГАРИН. А я что говорю? Ты же виселицы достоин.
НИКИТА. Помилосердствуйте, господин хороший!
БУЛГАРИН. Хороших господ на том свете искать будешь. Вот несообразность отечественного правления, Александр Иванович! Никакого патриотизма в народе... Да я не уверен, что и вы, полковник, доподлинно знали сию фигуру.
ХРАПОВИЦКИЙ. Он называл себя: О-о-о-о...
БУЛГАРИН. НикОлай ГОгОль-ЯнОвский. Четыре колеса, как на ладони.
ХРАПОВИЦКИЙ. Да кто ж он был-то?
БУЛГАРИН. Да никем ещё не был, полковник, в том-то и загвоздка. Не приспел! Прошел в Малороссии курс наук и бегом в столицу в поисках места... вот и вся недолга... Был сигнал его поддержать, подхватить на скользком поприще.
ХРАПОВИЦКИЙ. Откуда сигнал?
БУЛГАРИН. Оттуда! Да вот не уберегли-с. (Никите.) Воды, болван! Бадью!

Никита убегает.

ХРАПОВИЦКИЙ. А мы не встречались, вашество?
БУЛГАРИН. С глазу на глаз.
ХРАПОВИЦКИЙ. Где-с?
БУЛГАРИН. На войне-с.
ХРАПОВИЦКИЙ. Не однополчане? Вы, в каких частях изволили служить?
БУЛГАРИН. В императорских драгунах.
ХРАПОВИЦКИЙ. У государя Александра Павловича?
БУЛГАРИН. У Наполеона Бонапарта! Я в Отечественную супротив вас стоял, полковник. Дуло в дуло.

Никита с бадьей возникает на галерее. 

БУЛГАРИН. Лей, сатрап! Да не разом, по капельке... Капля камень бьёт.

Слуга струит воду на голову Гоголя. 

ХРАПОВИЦКИЙ. Видать, отмаялся.
НИКИТА. Нет, сморгнул!
ХРАПОВИЦКИЙ. Брешешь!
БУЛГАРИН. Веко вроде колеблется.
ХРАПОВИЦКИЙ. Как колеблется?
БУЛГАРИН. Сомневается... Открывать или нет? Взгляните на него. Ведь он все слышит. А ни один мускул не дрогнет.
ХРАПОВИЦКИЙ. Но ведь и пульса нет.
БУЛГАРИН. Истинно нет! Он и сердце себе остановит запросто, лишь бы над миром потешиться. Ведь он нас всех за нос водит, бестия, прислушивается, что за толки пойдут за пределами кончины его. Он уже и рад очи раскрыть на свет белый, да выжидает. Вон и губы дрожат.
ГОГОЛЬ. Льют мне на голову воду... Что я им сделал? Ничего... Ничего не вижу. Один сизый туман и струна в тумане... Там море, тут Италия, вон и русские избы виднеют... Матушка, спаси свово малоимущего сына! Вишь, как мучат его! Как гонят! Нет ему места на этом свете... и на том нет. Нигде нет.
НАТАЛИ (с галереи). Да не терзайте же вы его! Изверги! (Бежит, возвращается.) Никита! Зови к нам месье, я приглашаю... Он мне все сердце разбил! (Скрывается.)
ГОГОЛЬ (прикрываясь от неё руками). Чур, меня! Чур!.. (Открывает глаза, трезво.) О-о.
БУЛГАРИН. Что-с?
ГОГОЛЬ. Го-вно.
БУЛГАРИН. О ком это вы?
ГОГОЛЬ. О се-бе.
ХРАПОВИЦКИЙ. Однако падение вам изрядно вправило речь.
БУЛГАРИН. О-о! Живой образ... Сочный.
ХРАПОВИЦКИЙ. А ведь сердчишко молчало.
ГОГОЛЬ. Авсем?
ХРАПОВИЦКИЙ. Совсем.
БУЛГАРИН. Феномен-с!
ГОГОЛЬ. За-се-чём на бу-дущее... (Хихикает.)
ХРАПОВИЦКИЙ. Что же это было?
ГОГОЛЬ. Ме-ме-ме...
БУЛГАРИН. Ме-ртвец?
ГОГОЛЬ. Ме-рзость...
ХРАПОВИЦКИЙ. Душно, ква-ква.
ГОГОЛЬ. Мо-мо-мо...
БУЛГАРИН. Морок?
ГОГОЛЬ. Мокро. (Выжимает фалды.)
БУЛГАРИН. Полковник, выделите, какой ни есть конфексьон.
ХРАПОВИЦКИЙ. А вот костюм испанского мадрита. Подлинник, между прочим... Корона и флаг. Жёлтый-с.
ГОГОЛЬ. Флаг желтый... да дом жёлтый. Знаю я вашу Испанию.
БУЛГАРИН. Экая вы спичка, заноза этакая... тю-тю-тю... сю-сю-сю... А как безумие-то сыграл! А-а? Александр Иваныч?
ХРАПОВИЦКИЙ. Исключительно натурально! Неподражаемо! Я уже думал карету вызывать.
БУЛГАРИН. А Грибоедов и говорил: «Карету мне, карету!» – это как раз в дурдом ехать.
ХРАПОВИЦКИЙ. Грибоедов? Никогда он этого не говорил.
БУЛГАРИН. Вам не говорил, а мне говорил. Вот оно, горе-то уму нашему! А? Не дай Бог разумом съехать… Что несём? Кому? Куда? Откуда моноложец-то был?
ГОГОЛЬ. Да-да-да... та-та-так... им-про-виз-з-зация.
БУЛГАРИН. Его трясёт! Дайте же ему переодеться, полковник.
ХРАПОВИЦКИЙ. Не положено им костюма! Они в труппу не взяты.
БУЛГАРИН. Так возьмите!
ХРАПОВИЦКИЙ. Испытание не прошли-с.
БУЛГАРИН. Прошли-с! С лихвой прошли-с.
ХРАПОВИЦКИЙ. А басня?
БУЛГАРИН. Да и басня сыграна.
ХРАПОВИЦКИЙ. Какая?
БУЛГАРИН. Осел.
ГОГОЛЬ. И-а-а! И-а-а! И-а-а!
ХРАПОВИЦКИЙ. И-тА-ли-А! И-тА-ли-А! И-тА-ли-А! (Удаляется в глубину.)
БУЛГАРИН. Да уж вы разберитесь со своим подсознанием... Что-то там у вас не в ту сторону. То из-бы – то Ита-лия... Разделять пора, где наше, где не наше. Не мальчик.
            
Из-под костюмов выныривает Храповицкий. 

ХРАПОВИЦКИЙ. Мундир генерала от инфантерии. Граф Беннигсен продали по случаю.
БУЛГАРИН. Да разве они уехали?
ХРАПОВИЦКИЙ. Как же-с, на родину, в Ганновер. А мундир вполне свежий, с иголочки.
БУЛГАРИН. Надевайте!
ГОГОЛЬ. Мне лучше там, за верёвочкой. (Скрывается.)
БУЛГАРИН. Смутили отрока.
ХРАПОВИЦКИЙ. Их смутишь! В наше время так генералами не становились...
БУЛГАРИН. И не так становились!
ХРАПОВИЦКИЙ. Ну, это, смотря где... Вот вы мне давеча на патриотизм указали... Это с царём и отечеством, я так понимаю?.. А у вас супротив всего – На-поле-он... Несообразно получается.
БУЛГАРИН. Отчего же несообразно?
ХРАПОВИЦКИЙ. Да кто раны приял, служа государю, или пал замертво, нынче похерены-с. А кто, напротив, с неприятелем в связи отмечен – теперь вознесён. Где ж справедливость?
БУЛГАРИН. Не будьте наивным, полковник. Наш-то герой в неприятельском мундире, более для Отечества полезен, нежели все патриоты. Вспомните этого барона... Как его?
ХРАПОВИЦКИЙ. Штир... Пардон, Штиглиц.
БУЛГАРИН. Вот-вот! Так что не надо свысока о секундах, полковник. Я говорю о нас, о секундах-майорах. Секунд-майор по нашему ведомству не ниже самого генерала будут. И не стройте из себя отчизнелюбца. Не тот патриот, кто истинно русский, а кто истинно предан Отечеству.
ХРАПОВИЦКИЙ. А вы сами, каких кровей будете, майор?
БУЛГАРИН. Польских, пше прашем... Но фамилия – русее нет – Булгарин. Хотя отец мой противу Руси с Костюшкою выступал. Только Костюшку – в Америку, а отца в Сибирь. Так что я от вас, москалей, еще сызмальства натерпелся. Кстати, Наполеон о русском патриотизме говаривал: «Москва для москвичей» – это еще понять можно. Но Москва для петербуржцев – это уже нонсенс.
ХРАПОВИЦКИЙ. Наполеон этого не говорил!
БУЛГАРИН. Вам не говорил, это он мне говорил. Ведь это я отсоветовал Бонапарту на Питер идти. Ваше Императорское Величество, – говорю. – Француз не может быть русским царем. Русским царем может быть только – немец!
     
Гоголь в генеральском мундире раздвигает на веревке костюмы.
От неожиданности оба служаки вскакивают и делают под козырек. 

ХРАПОВИЦКИЙ и БУЛГАРИН (вместе). Здравия желаем, ваше превосходительство!
ХРАПОВИЦКИЙ. Тьфу! Напугали.
ГОГОЛЬ. Это вы кому – тьфу? Это вы на меня тьфу? С кем имею честь?
БУЛГАРИН. Полковник, да они генерал! По шляпе видно, что генерал. А вы плюетесь!
ХРАПОВИЦКИЙ. Ни мало! Я в сердцах, сказал: тьфу! Чтоб каждый сверчок...
ГОГОЛЬ. Я не могу взять в толк, о чем вы? Какой сверчок? Уважайте мундир, господа! Так и в уставе записано.
ХРАПОВИЦКИЙ. Но с другой стороны...
ГОГОЛЬ. А никакой другой стороны нет.
ХРАПОВИЦКИЙ. Но вы же в моем мундире!
ГОГОЛЬ. А вы генерал?
ХРАПОВИЦКИЙ. Нет, не генерал.
ГОГОЛЬ. Так что ж вы говорите, что мундир ваш? Судя по пуговкам вашего мундира, вы и служите по другому ведомству. Вон отсюда!
ХРАПОВИЦКИЙ. Откуда?
БУЛГАРИН. Вон оттуда – туда. Коли генерал приказывает, извольте исполнять. Кру-гом!
                      
Храповицкий поворачивается. 

БУЛГАРИН. Шагом-м арш!
                      
Храповицкий уходит, печатая шаг. 

БУЛГАРИН. Наконец-то, мы одни, Никоша!
ГОГОЛЬ. Как вы сказали? Нико-оша? Меня так мамаша зовут.
БУЛГАРИН. Чувствуйте меня сродственником. Я ведь вашего дядю, министра юстиции знал... Хорошо знал.
ГОГОЛЬ. Господин Трощинский – мой благодетель.
БУЛГАРИН. Он и рекомендовал вас привлекать по нашей части. Не безвозмездно. Ведь вы нынче нуждаетесь? А тут сразу – жалование. (Вынимает кошелек.) Ассигнациями новенькими, только из банка. Не извольте пересчитывать.
ГОГОЛЬ. Это... кстати! Я как раз поиздержался. Но за что?
БУЛГАРИН. А так, ни за что! Примите как аванс. (Кладет ему в карман.) Вы ведь нынче в куртаг приглашены, на светский раут.
ГОГОЛЬ. Я? Нет. К кому?
БУЛГАРИН. Не верю, чтоб вы запамятовали приглашение столь прелестной особы.
ГОГОЛЬ. Ах, да! Я, право, не знаю...
БУЛГАРИН. Знаю, что не знаете! С тем вам и придан. Пур инструктаж. Тихо! Тут могут услышать. Сядемте на облучок.
                        
Идут к карете. 

ГОГОЛЬ. Может открыть фартух?
БУЛГАРИН. Не надо фартуха!

На галерее Никита собирает шубы. 

НИКИТА. Ваше превосходительство, Христом Богом молю…
БУЛГАРИН. Тебя простили, изувер! Изыди.
НИКИТА. Да барыня велели наказать, чтоб они были нынче.
БУЛГАРИН. А барин дома?
НИКИТА. Где там... Спят-с! Куда-то завалившись...
БУЛГАРИН. Небось, всю ночь строчил?
НИКИТА. Какое там... Картёж. (Утаскивает шубы).
БУЛГАРИН. Так вот, Николай Васильевич. Этот дом для нас – сплошная головная боль. Замкнутый круг. Мы, то есть все наши, хотим ввести в этот круг именно вас.
ГОГОЛЬ. Кто это – наши?
БУЛГАРИН. Свои, кто же еще? Собственной Его величества канцелярии... Третий отдел. Не слыхали? Да вы не смотрите, что он третий, по сути – первый. Вы, случаем, не бумагомарака?
ГОГОЛЬ. Никак нет-с.
БУЛГАРИН. Форму чувствуете, похвально. Конечно, стоило б заслать не лицедея. С другой стороны – актер, как сапёр. Всё берёт на себя. Играет со смертью ежевечерне. А у вас по этой части отменный успех! Я понятно выразился?
ГОГОЛЬ (про себя). Что же мне делать?
БУЛГАРИН. А ничего! Вникайте, мы сигнал дадим. Прощупайте хозяина...
ГОГОЛЬ. Кто это?
БУЛГАРИН. Кличка – Француз... Откликается на Сверчка. Тот самый, всяк сверчок... Не слишком прозрачно?
ГОГОЛЬ. Не слишком.
БУЛГАРИН. Очароваша! Дайте-ка я вас поцелую. Чистый генерал от инфантерии! Фамилия остается при вас. Мы ее приказом проведем. Ведите себя свободно. Несите всё, что в голову взбредет – цензуры никакой. Главное, ничего не бойтесь. Вот так! Идите, голубчик, идите. Я вас найду. Куда? Да не лезьте же вы опять на галерею. Вход с той стороны. Прощайте!

Расходятся.
Фартук коляски откидывается – под ним всклокоченный заспанный Пушкин. 

ПУШКИН. А-ф-рика! Блядь, что я несу? Э-в-рика!
                                               
Темнота. 


2. 

Стены дачи разъехались, открыв пространство лестницы и гостиной. Лестница – внизу, гостиная - наверху. Обманчивый свет белой ночи. Пушкин, Натали, и её сестры, Катрин и Александрин, принимают гостей. В глубине у парадного подъезда Никита в ливрее. 

АЛЕКСАНДРИН (Катрин). Катиш! Дай мне цепочку поносить. А то у меня шея голая.
КАТРИН. А мне, с голой, как? 
АЛЕКСАНДРИН. Прикроешься! Я веер дам. 
КАТРИН. У Ташки стащила? 
АЛЕКСАНДРИН. Загряжская тетушка подарила. Тебе разве нет? 
КАТРИН. Башмаки дырявые. Допотопные, и на ноге болтаются. Глянь! Какой-то восемнадцатый век. 
НАТАЛИ. Тихо, сестрицы! Кто-то подъехал...
НИКИТА. Генерал Жуков!
ПУШКИН. У Жуковского, Никита, давно уже маршальский жезл в ранце.
НИКИТА. Виноват. Маршал Жуков!

Входит Жуковский. 

ЖУКОВСКИЙ. Три девицы под окном!
ПУШКИН. Прибирай весь гарем!
ЖУКОВСКИЙ. Беру!
НАТАЛИ. И променяете нас на первую итальяночку...
ЖУКОВСКИЙ. Вас менять – только жизнь терять.
ПУШКИН. Она влюблена!
ЖУКОВСКИЙ. Хотел бы знать в кого.
ПУШКИН. Ты хочешь! Я сам хочу узнать.
НИКИТА. Виконт Д'Аршиак! Барон Д'Антес! Полковник Д'Анзас!
                               
Входят офицеры. 

ЖУКОВСКИЙ. Звучит как пощечины!
ПУШКИН (Данзасу). Привет, Медведь!
ДАНЗАС. Бонжур, Француз!
ДАНТЕС и ДАРШИАК (вместе). Мы соро-дичи?
ЖУКОВСКИЙ. А вы медведи?
ДАРШИАК. Нет, нет!
ПУШКИН. Отчего же нет? У нас тут каждый второй медведь.
ЖУКОВСКИЙ. Или свинья.
ПУШКИН. Это одно и то же.
ДАНЗАС. Мерси бьен!
ПУШКИН. Не о тебе речь, Данзас. Иной Медведь от природы...
ДАНЗАС. А иные?
ПУШКИН. От подлости, Костя.
НИКИТА. Женераль Гого’ль!
      
Согбенный от стеснения, в дверь втискивается Гоголь. 

НАТАЛИ. О, знакомьтесь, господа! Генерал Де Голль!
ЖУКОВСКИЙ. Что за Де Голль?
ГОГОЛЬ. Мне так стыдно... Как будто голый.
НАТАЛИ (идёт навстречу). Какой же вы после этого комик?
ГОГОЛЬ. Я бездарен. Одна надежда на вас, сударыня.
НАТАЛИ. Играйте же!
ГОГОЛЬ (кланяется). Лабардан-с!
НАТАЛИ. Так нельзя, мон шер! Уберите с лица страдание... Улыбайтесь.
ГОГОЛЬ. Не в силах...
НАТАЛИ. Через силу улыбайтесь.
ГОГОЛЬ (натянуто). Гы-ы-ы-ы!
НАТАЛИ. Ужас! Какой-то гогот сквозь слезы...
ГОГОЛЬ. Я никого тут не знаю.
НАТАЛИ. Вздор какой! Все свои! Д’Анзас, Д’Антес, Д’Аршиак... Или наоборот. Я все равно не вижу, кто из них кто. Вашу руку!
ГОГОЛЬ. Дерзну ли коснуться?
НАТАЛИ. Дерзните.
ГОГОЛЬ. Они все... французы?
НАТАЛИ. Вас это ранит?
ГОГОЛЬ. Нет, но... Я думал француз – один.
НАТАЛИ. Один или три – какая разница?
ГОГОЛЬ. Ну, это будет в три раза дороже...
НИКИТА. Дозвольте шляпу, ваше превосходительство.
ГОГОЛЬ. Нет! Мне этак сподручней.
НАТАЛИ. Позвольте представить, господа, - генерал Де Голль!
ГОГОЛЬ. ГОГОЛЬ.
НАТАЛИ (Гоголю). Все равно. Де-голь – Го-голь. Голь перекатная.
ГОГОЛЬ. ГОГОЛЬ... Прошу без чинов. (Пожимает руки.) Никаких почестей. Гоголь... Гоголь… Не люблю церемоний. Гоголь... Что у вас тут за общество?
ЖУКОВСКИЙ. Избави Бог, сударь, какое тут может быть общество? Нынче-то...
ГОГОЛЬ. Ну, это с какой стороны смотреть.
ЖУКОВСКИЙ. А вы, обычно, с какой смотрите?
ГОГОЛЬ. Я-то? С прямо противоположной. Я человек простой, не светский. Не люблю заумствоваться. Всегда незаметно... Гоголь... Гоголь... Шмыгнул – и нет.
ЖУКОВСКИЙ. Скромность... Она, того... украшение...
ГОГОЛЬ. Но иной раз просто пройти нельзя! Ещё издали заметят, уже кричат: Вон Гоголь идёт! Да это что... Один раз приняли за самого...
ПУШКИН. Пушкина.
ГОГОЛЬ (после паузы). Это смешно. У вас очень весело, сударыня. Я давно льстил себя надеждой рассмотреть поближе все эти экивоки и придворные штучки, весьма для меня поучительные.
КАТРИН. Давайте же забавляться! Я хочу танцевать… (Гоголю). Вы танцуете?
ГОГОЛЬ. Как в шашки... Е-два – е-два.
КАТРИН. И в дамки... (Танцуют). 
АЛЕКСАНДРИН. Таша, уступи мне колье.
НАТАЛИ. Какое?
АЛЕКСАНДРИН. Ну, то...
НАТАЛИ. Фальшивое?
АЛЕКСАНДРИН. Он подарил фальшивое?
НАТАЛИ. Который?
АЛЕКСАНДРИН. Ну, Тот...
НАТАЛИ. Никто мне ничего не дарил! (Отбегает). А где твои бусы? 
АЛЕКСАНДРИН. Растерялись...
НАТАЛИ. Себя не растеряй.
КАТРИН (Гоголю, в танце). Раз, два, три... Раз, два, три... Ой, не отдавите!
ГОГОЛЬ. Какие у вас, однако, башмаки...
КАТРИН. Восемнадцатый век! А наш барон испугался, что вы с него взыщете. Что, говорит, за женераль Гогель? Жоржу ведь нынче в карауле быть, а он сбежал.
ЖУКОВСКИЙ. Так это вы виновница?
КАТРИН. В чём?
ЖУКОВСКИЙ. Что Геккерн здесь?
НАТАЛИ. Конечно она, кто же еще?
ЖУКОВСКИЙ. Ах, женщины, женщины, что вы с нами делаете?
НАТАЛИ. Отвечаем вам тем же!..
ДАНЗАС. Говорят, все Гончаровы наездницы?
АЛЕКСАНДРИН. А вы бывалый лошадник?
ДАНЗАС. Лошадок я знаю... Устроим прогулку на Острова? Как зовут вашу кобылку?
АЛЕКСАНДРИН. Так и зовут.
ДАНЗАС. Просто – Кобыла?
АЛЕКСАНДРИН. Как это – просто? Кобыла – вовсе не просто. Всё просто, пардон, только у жеребца.
ПУШКИН. Того проще у мерина. (Гоголю). Вы кого-то ищете, сударь?
ГОГОЛЬ. Я? Никого. Так... одного... Француза. 
ПУШКИН. Да тут, почитай, одни французы.
ДАНЗАС. Пардон! Жуков русский.
ЖУКОВСКИЙ. Откуда? Я турецкий подданный.
ДАНТЕС. Все сумасшедшие.
ДАРШИАК. И Пушкин?
ДАНТЕС. Просто бешеный.
ДАРШИАК. Но она восхитительна! Хотя муен сор тоже не дурна. Глядит на тебя, не отрываясь.
КАТРИН. А что в Париже? Говорят, массовые беспорядки?
ДАРШИАК. Да, во Франции уже большая часть народу признает волю Магомета.
КАТРИН. Кель орер!
ДАРШИАК. Мы затем и бежали в Россию.
КАТРИН. А у нас этого нет?
ДАНТЕС. В России любой иноземец может чувствовать себя в безопасности, мадмуазель. Особливо в Петербурге.
ПУШКИН. Не обольщайтесь, барон.
ДАНТЕС. Это, может, для вас опасность, месье... Я-то человек - белый.
                  
Пушкин, срываясь с места, мечется. 

НАТАЛИ. Господин Даршиак! Пермете муа...
ДАРШИАК. Авек плезир. 
НАТАЛИ. Передайте Жоржу записку, быстро. (Отдает записку.)
ДАРШИАК. Жорж! Жорж! (Притворно хохочет.)
АЛЕКСАНДРИН (Пушкину). Александр, можно вас на минутку.
ПУШКИН. Я занят! Потом.
АЛЕКСАНДРИН (надевая на шею цепочку с крестом). Ну, берегись!
ДАРШИАК (Дантесу). Что там?
ДАНТЕС (пряча записку). Лянфан.
ДАРШИАК. Кель террибль! Твой?
ДАНТЕС. Не знаю.
ДАРШИАК. Можно считать... 
ДАНТЕС. Считай – не считай, а вылупится блонда и укажет на меня. (Рвёт записку.)Надо что-то делать...
ДАРШИАК. Скажи императрице.
ДАНТЕС. Может ещё – Самому?
НИКИТА. Ея Императорского величества госудырыни императрицы фрейлина двора госпожа Россети. 
                         
Входит Россети.За ней Аркадий, её брат. 

АРКАДИЙ. А меня не видно?
НИКИТА. И господин Россетти, к тому ж.
ДАНЗАС. Он её муж? 
АЛЕКСАНДРИН. О ком вы говорите? 
ДАНЗАС. Этот слизняк? 
АЛЕКСАНДРИН. Оставьте меня. Слизняк!.. Какая наглость! А вы – Медведь!
ПУШКИН (Россетти). Душа моя! Ангел! И вы в наш вертеп?
РОССЕТТИ. От вас дождешься приглашения. Получайте экспромт!
АРКАДИЙ. Сашка, а ты лысеешь! Темечко светит...
ПУШКИН. Друг мой Аркадий! Не говори вычурно. Скажи, – облез.
НАТАЛИ. Милочка! Как я рада!
РОССЕТТИ. Вы рады? В добрый час! Не слышу приветствий, Василий Андреевич! Аль онемели?
НАТАЛИ. Он прямо зарделся.
РОССЕТТИ. Да и вы зарделись, милочка... О, да тут все в сборе! Тре бьен.
ПУШКИН (Гоголю). А вы что тут трётесь, сударь? Чего изволите? Дневничков? Писем? Никита, подай! А, может, свежих амурных записочек? Не побрезгуете?
ГОГОЛЬ. Я? Никогда. Я не то лицо, за которое вы меня...
ДАНЗАС. Но вы же ревизор!
ГОГОЛЬ. Какой же ревизор? Вовсе нет.
КАТРИН. Он – женераль! Прямо с бранных полей.
ГОГОЛЬ. Вернее, степей...
ДАНЗАС. За версту видно. Мундир старого покроя... Тоже мне генерал...
КАТРИН. Так это что? Маскерад?
АЛЕКСАНДРИН. Как мило!
НАТАЛИ. Молодой человек подвизается на подмостках, супротив, в театре – я и позвала. (Пушкину). Думала – тебе смешно будет. Опять я всё делаю не так?
ПУШКИН. Что же тут смешного, Наталия Николаевна? Что полицейская ищейка рыщет у меня в доме? Вынюхивает все своим длинным носом?
НАТАЛИ. Фи, Александр Сергеевич, как ты смеешь?
ПУШКИН. Стало быть, смею! Мало того, что я по воле сестриц ваших принужден терпеть сих полусветских повес, так нет... ещё всю мою подноготную берут под мелкоскоп. (Гоголю, резко.) Убирайтесь отсюда! Никита, вышвырни его вон!
НАТАЛИ. Жё регрет! Это была просто шутка. 
ПУШКИН. А я не люблю, когда правительство шутит! «Особливо» со мной.
НИКИТА (подходит к Гоголю). Идёмте, сударь.
ГОГОЛЬ (Пушкину). Как вы правы... Вы увидели дело насквозь... Как вы верно всё угадали... А я у-о-э-о... Убо-же-ств-о-о-о... Простите! (Спускается по лестнице.)Повинись за меня перед барином, Никита! Я сильно виноват перед ним... Повинись перед... как его ...
НИКИТА. Александр Сергеич...
ГОГОЛЬ. Вот-вот... Скажи – Александр Сергеич... Какой Александр Сергеевич? (Пауза, вскрик.) Пушкин?
НИКИТА. Он самый.
ГОГОЛЬ. Этот человек там... наверху... Пушкин? Ты врёшь!
     
Бежит вверх по лестнице, оступается, падает, цепляется за пушкинский сапог. Плачет. 

ПУШКИН. Да, что же он делает?
ГОГОЛЬ. Я и-о-а... ви-но-ва...
ПУШКИН. Оставьте это... Вовсе не нужно.
ЖУКОВСКИЙ. Полноте, полноте... Встаньте...
ГОГОЛЬ. Е-е е-о-а-и-а-и и-ы о-э...
ЖУКОВСКИЙ. Да что это с ним? Падучая?
ПУШКИН. Тихо! Эврика!
ЖУКОВСКИЙ. Что он бормочет?
ПУШКИН. Одни гласные. Забавно... Да ведь это идея. Слушай! Е-е е-о-а-и-а-и е-я и-ы о-э... Нет-нет, не отталкивай меня, дивный поэт...
ГОГОЛЬ (целуя ногу). Е-и-ий!..
ПУШКИН. Ве-ли-кий!
ГОГОЛЬ. О-е!
ПУШКИН. Со-лнце!
ГОГОЛЬ. О-е!
РОССЕТТИ. Опять солнце?
ГОГОЛЬ (с вызовом). О-е!
ПУШКИН. Тво-рец!
ГОГОЛЬ. О-а-е...
ПУШКИН. Со-зда-тель!
РОССЕТТИ. Да вы разговорились!
ГОГОЛЬ. О-ий о-э-ии!
ЖУКОВСКИЙ. А это что?
ПУШКИН. Зодчий поэзии.
ГОГОЛЬ. О-а о-ии!
ПУШКИН. Оба зодчие! Ты, стало быть, тоже.
ГОГОЛЬ. Я – а...
ПУШКИН. Я – раб...
ГОГОЛЬ. Мой бог! Я раб твой до конца света... Только не отпускай от себя!
ЖУКОВСКИЙ. Да встаньте же, несчастный... Как ваше имя?
ГОГОЛЬ. Ни-ко-олай Го-о-ого-оль – Яно-о-овский.
ДАНЗАС. Кто вас подослал? Ну же!..
ЖУКОВСКИЙ. Не надо так, Медведь! Он сам все скажет.
ПУШКИН. Да, я знаю кто...
РОССЕТТИ. Кто же?
ПУШКИН. Фиглярин.
ЖУКОВСКИЙ. А вы сами-то кем будете? Актёр?
                           
Гоголь качает головой. 

ЖУКОВСКИЙ. А кто ж?
РОССЕТТИ. Тоже сочинитель?
              
Гоголь, глядя на Россетти, медленно кивает. 

ЖУКОВСКИЙ. Ну, вот и славно. И будет!.. Считайте, что вы дома.
ДАНЗАС. Да ему заплачено. Ведь заплачено?

Гоголь молчит. Пушкин выпрастывает ногу из-под рук его и отходит. Гоголь остается на ступеньках. 

РОССЕТТИ. Братец, ты куда? Стой рядом.
АРКАДИЙ. О нет, сестрица, там магнит попритягательней. (Подходит к Александрин.)
ЖУКОВСКИЙ. Не знаю ничего притягательней вас, моя радость! Вы сирена в волнах соблазна. Где сыскать величие, достойное вас?
РОССЕТТИ. Дорогой, я вполне могу довольствоваться малым.
ЖУКОВСКИЙ (кивнув на Гоголя). Этим малым?
РОССЕТТИ. Нет, вашей крохотной любовью, сударь.
НАТАЛИ. Коварная лицемерка!
РОССЕТТИ (Гоголю). Поднимайтесь, мой друг.
ГОГОЛЬ. Мне этак лучше.
РОССЕТТИ (Пушкину). Не споткнитесь!
ГОГОЛЬ. Об Гоголя... (Хихикает.)
ПУШКИН. Во все щели лезут! Уже в собственном доме не протолкнуться…
РОССЕТТИ. Он уже повинился.
ПУШКИН. А вы ему верите?
РОССЕТТИ. Я слезам его поверила.
ПУШКИН. Откуда эти сантименты к подлецам?..
РОССЕТТИ. Почему я вас знаю? Мы не знакомы?
ГОГОЛЬ. Я только из Малороссии...
ПУШКИН. Теперь он у вас в героях ходить будет. Нынче, что ни шпион – то герой. (Отходит).
РОССЕТТИ. Так вы хохлик? Как мило... А я хохлачка.
ЖУКОВСКИЙ. Вот-те на! А говорили, – италианочка.
РОССЕТТИ. Да, мы из Генуи. Но росла-то я в Грамаклее... А вы?
ГОГОЛЬ. В Сорочинцах. У сусида у хате.
АРКАДИЙ. Ой, не ходи, Грицю, тай на вечерницу!
РОССЕТТИ. Это в крови... И бурьян у хаты, и журавли в небе, и пыль под копытами...
ГОГОЛЬ. А Галушкин...
РОССЕТТИ. А Пампушкин...
ГОГОЛЬ. А Коржиков...
ВМЕСТЕ. А... а... а! (Смеются.)
      
Д’Антес и Д’Аршиак переговариваются вполголоса. 

КАТРИН (Дантесу). Это вам. Не читайте... Потом, потом...
             
Вкладывает записку в обшлаг его мундира. 

ДАРШИАК. Что там?
ДАНТЕС (разворачивая записку). Проклятье! Опять лянфан.
ДАРШИАК. Тот же?
ДАНТЕС. Нет, у другой. 
ПУШКИН (Катрин). Что вы искали у Дантеса, сударыня? Я запрещаю вам кокетничать с ним.
КАТРИН. Мне уже запретить невозможно, Пушкин. Я пошла ва-банк!
ПУШКИН. А я вам говорю – оставьте Дантеса.
КАТРИН. Как вы похожи с вашей женой! Она меня просила ровно о том же.
ГОГОЛЬ. Это все от честолюбия, знаете ли...
ЖУКОВСКИЙ. Но при чем тут честолюбие? 
ГОГОЛЬ. А при том, что у нас тут под язычком... проверьте, господа, и вы, медам, тоже... такой маленький пузырёчек с честолюбием-с. Вот здесь, нащупайте, такой небольшой червячок с булавочную головку. Его нынче по заказу нарочно делают... Какой-то цирюльник в Гороховой. Он одну повивальную бабку склонил распространить магометанство по всему свету... И бабка... склони... склони-ро-валась.
АЛЕКСАНДРИН. Вы это наверно знаете?
ГОГОЛЬ. Не далее как вчера я был в Гороховой у одного полячишки, пана Дзерожински, кажется. У него уже все честолюбие было на исходе, так он через ту экзекуцию заново себя наполнил.
АЛЕКСАНДРИН. Кто бы меня наполнил...
АРКАДИЙ. Что с вами, Александрин? Вы на себя не похожи. 
АЛЕКСАНДРИН. Меня никто не любит.
АРКАДИЙ. Неправда... Я вас боготворю.
АЛЕКСАНДРИН. Этого мало.
АРКАДИЙ. Денег мало. Вот выиграю в банчик тысяч сорок – и – алле! 
АЛЕКСАНДРИН. Полюбите меня, Аркадий! Просто полюбите... Иначе я умру. 
ДАРШИАК. Не прибедняйтесь, месье Данзас... Я думаю, Россия изрядно богата. Европа бы рухнула от такого грабежа! А вам всё нипочем.
ДАНЗАС. Мало того, что обкрадут, казну обворуют. Они еще, канальи, себе за это и награду требуют!
ГОГОЛЬ. А нашего чиновника без поощрения – и красть не заставишь. Зато теперь по орденам определить можно, кто сколько взял! В какой степени... В третьей или в четвёртой… Все ведь повязаны...
ПУШКИН. Мы, что, должны весь вечер эту ересь выслушивать?
НАТАЛИ. Креста на тебе нет!
ПУШКИН (ощупывает шею). Да, кстати, где он?
ЖУКОВСКИЙ (Гоголю). Нет, вы рассуждаете, очень здраво. А писания ваши изданы?
ГОГОЛЬ. Да-ас... «Кюхельгартен».
ДАНЗАС. Что Кюхельбекер?
ЖУКОВСКИЙ. Можно почитать?
ГОГОЛЬ. Я пришлю. Только вы адрес дайте. 
ПУШКИН (Жуковскому). Не давай ему адреса. Иди сюда! Видишь? Теперь понял, в кого влюблена?
                
Взрыв смеха в компании дам и французов.  

ГОГОЛЬ. Женщина всегда влюблена в черта. Она может сама этого не знать. Но влечет ее один черт. Физики пишут глупости и химия тут не при чем. Просто она любит черта. Этим все сказано. Только он на ней не женится. Женится на другой.
ПУШКИН. На какой другой?
ГОГОЛЬ. А на сестре.
ПУШКИН. Вы думаете? (Хотел перекреститься.) В самом деле, где же крест?
ГОГОЛЬ. Может, в постели обронили?
ПУШКИН. В какой постели? Еще чего? Да уж вы сами – не черт ли?
ГОГОЛЬ (задумавшись). Черт его знает.
ПУШКИН (перекрестившись). Сгинь, – пропади. (Отходит.)
АЛЕКСАНДРИН (навстречу). Вот ваш крестик. (Протягивает.)
ПУШКИН. Где он был?
АЛЕКСАНДРИН. Не скажу.
ПУШКИН. В моей постели?
АЛЕКСАНДРИН (тихо). В моей.
НАТАЛИ (проходит). Нашелся? Мои поздравления.
ПУШКИН. Вот, опять... Бес попутал. А-а-фрика!!
НАТАЛИ. Оставьте! И всё-то вы на бешенство страстей сваливаете. Любую похоть. Вы думаете, это вам сойдет с рук?
     
Переходит к гостям. Оттуда снова взрыв хохота. 

ПУШКИН (Жуковскому). Всё кончено. Я уж ей постыл.
ГОГОЛЬ. Коварство женщины безгранично, но недолговечно. Как и любовь.
ПУШКИН. Она болтает только с ним.
ЖУКОВСКИЙ. Перестань! Она даже не знает, кто это... Не видит же ни черта.
ПУШКИН. Ты ее не знаешь. Когда ей надо, она видит всё. (Проверяет крестик.) Я убью его!
ГОГОЛЬ. Конечно. Только не сейчас.
ЖУКОВСКИЙ. А гадалка?
ГОГОЛЬ. Какая гадалка?
ЖУКОВСКИЙ. Ему нагадали смерть от белого коня. 
ПУШКИН. Скотина! Он и есть этот конь. Ржёт как жеребец! 
ЖУКОВСКИЙ. Мой друг! Стреляться с Дантесом – это просто подставиться... За здорово живешь. Этот гвардеец – белый! Понимаешь? Белогвардеец.
ГОГОЛЬ (Пушкину, тихо). Не бойтесь. Вы останетесь живы.
ЖУКОВСКИЙ. Вы думаете?
ГОГОЛЬ. Я знаю.
НАТАЛИ (подходит к Пушкину). Мне дурно... Я пойду.
ПУШКИН. А гости? 
НАТАЛИ. Прости, не могу.
ПУШКИН. Да что с тобой? 
НАТАЛИ. Ничего. Я тяжела, мой друг. 
КАТРИН. Ты тож? Каков – подлец. (Сестры резко расходятся.)
РОССЕТТИ (подходит к Пушкину). Ну вот, уж и губы дрожат. Кто обидел мое сокровище? Кто посмел?
ПУШКИН. Я подстрелю его как собаку. Данзас, направь ему картель. Нынче же!
РОССЕТТИ. Услышь меня, мой единственный! Мой драгоценный друг... Дантес – совсем не Тот.
ПУШКИН. А Тот?
РОССЕТТИ. Намного выше.
ПУШКИН. Кто? Нет? Не может быть. (Кричит.) А-а-а!!! Ас-мо-дей!
     
Все оглянулись. Схватил за плечи Россети.Шепчет в лицо. 

ПУШКИН. Нет, нет, не верю... Скажи, что это ложь. Она безвинна.
РОССЕТТИ. Пусть будет так... Она... одна из нас... как я... как ты... Мы все прошли сквозь это... Нас всех имеют без всякого стыда...
ПУШКИН. Мне жить не хочется...
РОССЕТТИ. Теперь ты веришь?
ПУШКИН. Да.
                         
Долгий поцелуй Натали и Дантеса. Пушкин бьется в конвульсиях. Жуковский и Данзас удерживают его. 

НАТАЛИ. Поздравляю, барон! Пушкин, Дантес сделал Катрин предложение. И она ответила согласием. 
ГОГОЛЬ. Я же говорил.
ДАНТЕС. Же тэм!
КАТРИН. О, Жорж!..
АЛЕКСАНДРИН. Шарман!
ПУШКИН. Пророк! (Обнимает Гоголя.) Я тебе поверил. Слушай, а на кой черт тебе эта Александринка? Переходи ко мне в «Современник». Тут мы им всем хрен накрутим. Идет?
ГОГОЛЬ. Светозар! Ослепительный!.. Какое счастье...
ПУШКИН. Кончай, Коля... Никита! Шампанского!


3.  
     
Редакция «Современника». Низкие своды, полутемно. Пушкин сидит на столе. Жуковский в креслах. 

ЖУКОВСКИЙ. И что ты бесишься? Сам же его привлёк.
ПУШКИН. Да кто ж знал, что он плодовит, как нежинская свиноматка! Пустил по всем нумерам своих поросей с лужами. В журнале ступить некуда: Гоголь, Гоголь, Гоголь...
ЖУКОВСКИЙ. Ты бы не брал!
ПУШКИН. А он кого спрашивал? Бес! Сидит у меня на кончике пера и всё под руку толкает. То вкривь, то вкось... Как же я его недооценил!
ЖУКОВСКИЙ. Зато он тебя ценит с избытком. Читал? (Берет журнал.) «Единственный законченный русский, который явится к нам ещё лет через двести»... Ну, куда это годится?
ПУШКИН. А тут он прав.
ЖУКОВСКИЙ. Падок на лесть-то?
ПУШКИН. Нет, в чем-то он зорок... Впрочем, пустое... Устал я, Жуков, воздуха мало... Задыхаюсь. Семейство галдит, свояк в дом по ночам является... Женка тоже вечно брюхата... Как не надоест.
ЖУКОВСКИЙ. За границу тебя пора отпустить. Проветриться.
ПУШКИН. Скажи царю.
ЖУКОВСКИЙ. Да я говорил. Боится – сбежишь. Я, говорю, пустите хоть в тот же Гамбург. Нет, говорит. В Орен-бург можем – по следам злодея. А в Гам-бург – никак.
ПУШКИН. А что ты меня в Гамбург? Сам по Парижам крутишься, а меня в Гамбург? На что мне немцы? Я родился в Немецкой слободе. Чего я там не видел? Гамбургеров? Странный ты человек, Жуков.
ЖУКОВСКИЙ. Так может не всё там так плохо? А то Тургенев говорит, что ты громишь Запад, как заправский русофил.
ПУШКИН. Какой Тургенев? Ваня?
ЖУКОВСКИЙ. Нет, Саша.
ПУШКИН. Так он же космополит!
ЖУКОВСКИЙ. А ты патриот?
ПУШКИН. А я патриот.
ЖУКОВСКИЙ. То-то тебя с Булгариным видят то здесь, то там... На Невском ты ему руки не подашь – стыдно, а в переулке сойдет? Что это ты к нему переменился? Он же шпион. Знаешь его кличку: патриотический предатель.
ПУШКИН. Да знаю я всё! Я понять хочу, в чем его закорючка… Что Грибоедов, Рылеев – дураки? А ведь всё у него прятали.
ЖУКОВСКИЙ. Он же их и продал. И тебя и продаст. Как всех! Как Кюхлю!
ПУШКИН. А что Кюхля?
ЖУКОВСКИЙ. Так он же его сдал! Он! Флюгарин твой. Составил на Карла словесный портрет, его и взяли в Варшаве.
ПУШКИН. И Кюхлю? Ты меня зарезал, Базиль!
               
Стук в дверь. Входит Булгарин. 

БУЛГАРИН. Александр Сергеевич! Василий Андреевич! В одном сосуде! Счастливые, можно сказать, миги жизни. Вершители судеб! Учители мои...
              
Силится протянуть руку. Никто не подает. 

БУЛГАРИН. А я к вам с жалобой, Александр Сергеевич. Мы для вас всё, понимаешь, а вы для нас? Пся крев! Уж как правительство «Современник» облизывает, любо-дорого посмотреть. А в ответ что слышим? Сплошной негатив! И добро бы ещё намёками – так и сяк трактовать можно. Так нет же – орём во всю Ивановскую... Царя обижаем. Нехорошо-с! Мы так не договаривались.
                        
Пушкин соскакивает со стола. 

БУЛГАРИН. Вот в третьем нумере наш сотрудник... пше прашем, ваш сотрудник... некто... Гоголь... пишет...
                    
Пушкин забегал по комнате. 

ЖУКОВСКИЙ. Фаддей Венедиктыч! Не до тебя! Прошу! Уйди! Я за него не ручаюсь... И потом так не являются. Надо как-то обозначить предварительно, позвонить...
БУЛГАРИН. В какие колокола? Да вы, господа, уже на весь свет раззвонили, что никого в литературе и нет, кроме вас! 
ПУШКИН. Всё?
ЖУКОВСКИЙ. Спокойно, Сверчок, спокойно...
ПУШКИН. Жуков, скажи ему... Пусть он ответит...
БУЛГАРИН. Ничего! История всё расставит по местам.
ПУШКИН. Пусть он скажет – кто выдал Кюхлю?
ЖУКОВСКИЙ. Саша!
ПУШКИН. Я хочу слышать сам! Ну, спроси!
ЖУКОВСКИЙ. Что спросить?
ПУШКИН. Я же сказал!..
БУЛГАРИН. Господин Кюхельбекер, Александр Сергеевич, замышлял противоуправные действия относительно властей... и мой долг гражданина и патриота...
            
Пушкин подбегает к Булгарину и бьёт его по лицу. 

ПУШКИН. Стреляться! Нынче же... Немедля! Жуков – секундант.
БУЛГАРИН. Дежа вю! (Смеется.) Помню, мы в Литгазете с тамошним редактором... Тоже повздорили. И он меня туда же – на дуэль. Так я ему говорю: Барон! Я в своей жизни видел столько крови, больше чем вы чернил. (Идет к дверям.) Я, собственно, по делу приходил, но, ежели вам не до меня, позвольте откланяться.
ЖУКОВСКИЙ. Постой, Фаддей, что за дело? До нас касается?
БУЛГАРИН (кивая на Пушкина). До них. Вы, милостивый государь, если увидите Александра Сергеича, соблаговолите передать... Что в третье ЕИВ канцелярии донесеньице поступило по их части... Дельце сурьезное. Последствия непредсказуемы. Обыск назначен. Так я зашёл предупредить. Ежели есть бумаги предосудительные – так лучше мне передать. Я сберегу. Все так делали-с... А потому – доверяли-с. А то сейчас сжигать кинетесь. Пеплом голову сыпать. Лишите потомства хрестоматийных идей. А я бы им всё доставил в сохранности, буковка к буковке. Гласная к гласной. Я е у-й-у о-и а-о-о...
ЖУКОВСКИЙ. Что за абракадабра?
БУЛГАРИН. Вот и нам любопытно: что-с?
ПУШКИН. Откуда у него это?
ЖУКОВСКИЙ. Откуда сие у вас?
БУЛГАРИН. Ну вот, заговорили! Я всегда говорю государю – у нас, говорю, кто хочешь, заговорит. Только вот я никому говорить не обязан. Я подписку давал. А за раскрытие агента и поста лишат-с. Ну, а вам молчать – не след. Всё равно же дознаемся. Зачем вам это? Жандармы, железы, допросы... Так не терпится в крепость? Успеется... Не геройствуте, дружочек! Ваш гений этого не стоит.
ПУШКИН. Кто передал? Гоголь?
БУЛГАРИН. Так я вам и сказал! Однако, информант дельный. Так что сразу код дадите или шифровальщиков призывать?
                            
Входит Гоголь.

БУЛГАРИН. О, Гоголёк! Лёгок на помине. Что? Не ожидали? 
ГОГОЛЬ. Отчего же? Давно загадал.
БУЛГАРИН. А мы тут по вашу душу, Никоша. За справочкой. Верно, что вы, когда пишите, завсегда поете? Нутряным, так сказать, голосом? Для внутреннего употребления. Этак: а-а-а, о-о-о, е-е-е... Вы нас с Храповицким тогда очень забавляли. А обратный переклад слабо? Из гласных да совсем в согласные. С нами! Во всём!
ЖУКОВСКИЙ. Я царю пожалуюсь.
БУЛГАРИН. Да кто вы такой есть? Детский сад цесаревича. Киндергарден... Воспитательница вы наша... Вот, ежели вы так наследника наставите, чтоб он нам опосля свободу дал – тогда другое дело. Верно, Александр Сергеевич? Хочется свободки? Вот так! По уши... Накося – выкуси! Так вот, Никоша, тебе, пар экземпл: «Я е у-й-у о-и а-о-о. А а о-е-е о-о-и»... Что сие означает?
ГОГОЛЬ. Я все-х уй-му с мо-им на-ро-дом... Н-аш ц-арь....
БУЛГАРИН. О-е-е о-о-и...
ГОГОЛЬ. В кон-гре-ссе го-во-рил...
БУЛГАРИН. Тре жоли! Пся крев! Вот и разгадка! И дале подхватили – на одном дыхании! (Вынимает листок.)
А-и-е а-ый и у-а-ый
е-и-ый е-о а у-а...
ГОГОЛЬ. Власти-тель сла-бый и лука-вый... Плеши-вый ще-голь... Нет, не могу…
БУЛГАРИН. Ну же... Ну! Поднатужились...
ПУШКИН. ...Враг труда...
Нечаянно пригретый славой,
Над нами царствовал тогда...
БУЛГАРИН. Александр Сергеевич! Какая благодать, а? Каторга-а-а... Я вам обещаю – со временем в «Современнике» пущу. Только теперь полную рукопись последней главы, пожалуйте, на стол.
ПУШКИН. Я не могу этого сделать. Я ее сжёг.
БУЛГАРИН. Этого не может быть! Рукописи, как говорится, - это самое... Горению не подлежат. (Стучит по голове.) Ведь тут, в коробочке, все нетленно. Как это у вас – и тленья убежит...
ПУШКИН. Где это у меня?
ЖУКОВСКИЙ. Нет у него ничего такого...
БУЛГАРИН. Только вы мне не рассказывайте... Как это нет?
ПУШКИН. Так... Не говорил.
БУЛГАРИН. Ах, да, неважно... Еще скажете. Ну, так как? Будем называть вещи своими именами? Ведь там, (палец вверх) всё известно. От вас требуют лишь письменного подтверждения.
ПУШКИН. Вот, блядь, достали... Да не буду я ничего писать.
БУЛГАРИН. Как не будете? Совсем? Это ваше последнее слово? (Пауза.) Вот, господа, вы свидетели! Пушкин обещался не писать боле. Сам! Никто за язык не тянул. И то, правда! Тесновато на Парнасе... Пора дать дорогу молодым. Что Гоголек? Радёхонек? Убил Пушкина?
ГОГОЛЬ. Как убил?
БУЛГАРИН. Насмерть.
ПУШКИН. Так я пришлю пистолеты, Фаддей?
БУЛГАРИН. Да я уж седой, Александр Сергеевич. Куда мне супротив тебя? Да из-за кого? Аль забыл, как господин Кюхельбекер сам тебе в грудь метил и бил наповал. И пристрелил бы, если б дураком не был. Не там ищешь, Пушкин. За свояком присмотри.
                                     
Уходит. 

ГОГОЛЬ. Не я… Не я… Само выскочило...
ЖУКОВСКИЙ. Что с тобой, Саша?
ПУШКИН. Невмоготу... Жить не хочу. Смысл ушёл. Вон, кому это всё? Ворох замыслов. На кого оставить? Все задумки, неоконченное... Дарю! Угощайтесь с барского стола. Прямо с названиями, господа! Вот «Бесы», я их хотел в роман отделать... Уже все по главам расписано. Вторая часть «Дон Гуана» – это когда он вроде как я, уже перебесился. «Тихий дон» называется. Вот современная пьеса о подводниках... о погружении Якоби... Да не о якобы погружении, а о погружении Якоби... Да вам всё едино. Теперь пропадет... Жаль, название хорошее – «На дне». Вот продолжение «Кавказского пленника» – «Хаджи Мурат или мёртвые духи».
ГОГОЛЬ. Дайте мне!
ПУШКИН. Не дам, ничего не дам! Испортите только. Вам бы что-нибудь растительное... А у меня там сюжетец жесткий.
ГОГОЛЬ. А анекдота нет? Нужен чисто русский анекдот. Духом будет готова комедия. Всю душу вложу.
ПУШКИН. Анекдот? Ну, разве что этот... Гоголь переоделся Пушкиным, звонит в дверь. Пушкин открывает. Наталья сверху...
ГОГОЛЬ. Надежда.
ПУШКИН. Наталья Николаевна сверху спрашивает ...
ГОГОЛЬ. Надежда Николаевна.
ПУШКИН. Мою жену зовут Наталья.
ГОГОЛЬ. Здрасьте! Кто кому рассказывает? Надежда ее зовут.
ПУШКИН. Вася!.. Да что же это такое? Спорим!
ГОГОЛЬ. И спорить не буду. Я-то лучше знаю.
ПУШКИН. Василий Андреич, убери ты от меня этого прохиндея!
ГОГОЛЬ. Минуточку!.. Вы же обещали что-то подарить...
ПУШКИН. На-на-на! Вот возьми! Что это? Му-му! Нет, тебе это рано. (Жуковскому.) Ване отдайте, он сделает.
ГОГОЛЬ. Верьте в меня, Пушкин.
ПУШКИН. В вас-то я верю, я вам не верю.
ГОГОЛЬ. Что делать, коли нрав таков. Я уж и сам не рад, да не могу, чтоб не прилгнуть. На то видать воля Божия.
ПУШКИН. Живите, как знаете... Всё, братцы, пойду, пройдусь.
ГОГОЛЬ. А анекдот?
ПУШКИН. Ах, да! Гоголь, значит, переоделся Пушкиным. Звонит. Пушкин открывает. Ари-на Ро-дио-новна спрашивает: А ктё ето тям? А Пушкин говорит: Ба, да это я сам! (Смеется.) Жуков, а Черная речка далеко отсюда?
ЖУКОВСКИЙ. Да тут рядом, в двух шагах.
ПУШКИН. Это хорошо. Далеко бы я не поехал. Прощайте, друзья! Пойду ноги промять. Морошки поищу!
                                               

4. 
         
Снег, вороны, марево. Сквозь марево – Пушкин, напротив – Д’Анзас, Д’Антес и Д’Аршиак. 

ПУШКИН (вертит пистолет). Медведь, проверь, что тут с собачкой?
ДАНЗАС. Слабая собачка, Француз. Ты сильно не нажимай.
ДАРШИАК. Лё шьен?
ДАНТЕС. Телль ви, телль морт.
ДАНЗАС. Поменять пистолет?
ПУШКИН. Сойдет.
                                   
Противники расходятся. Скрипит снег. Каркают вороны. 

ДАНЗАС (машет шляпой). Теперь сходитесь!
                             
Выстрел.

ПУШКИН (бросает пистолет). А-а, сорвалось!
ДАНТЕС. Ля фет!
ДАРШИАК. Ошибка!

Дантес падает. Пушкин оглядывается. 

ПУШКИН. Блядь! Ну не везёт мне сегодня. (В ужасе глядя на лежащего Дантеса.) А дальше- то что?
                                                   
Темнота. 



ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ  
                                                                    
5. 

Трактир в Торжке. Незримый звук шарманки. Половой за стойкой.За столиком Пушкин и старец Федор Кузмич. 

ПУШКИН. И как я тогда обмишурился! Простить себе не могу. Ведь все предопределено было. Он – меня, а не я его. Он! Непременно, стало быть, – он! У него и карт-бланш был на этот счет. Белая карта! И он это знал! И я знал, на что шел! И тут эта собачка сработала. Медведь ведь предупреждал... Непроизвольный выстрел! Собачка там действительно была слабоватая... Но Бог с ней, с собачкой! Вы следите за мой мыслью? Честь – всё! Жизнь – ничто. Кажется, ясно... Меж тем как одно бесчестье - и выживает! Вы заметили? И здравствует! Ведь знает, бестия, что бесчестен, а ходит гоголем. Как их земля только носит? Себя не стыдно, так дети же есть... Дети же смотрят! И всегда я их от себя отделял, шел до конца. И тут с дуэлью, казалось, – что вот он - предел, дальше некуда – и вдруг - пшик! Собачка! Теперь выходит, я тоже бесчестен, и я с ними... Одного поля ягода... Морошка.И ведь не из умысла злокозненного, а так... из ничего... из жалкой запятой. Ведь этакая плюгавая закорючка, крючочек спусковой, а вся жизнь вверх тормашками.
ФЕДОР. Это вам испытание Господь послал. Гением – и дурак проживет. А проживи как обыватель, да еще того ниже - как маргинал. Так не то запоешь... По себе знаю. Ну, так дальше-то что? Очень любопытно.
ПУШКИН. А что дальше... Возвращаюсь домой. А там ассамблея…
         
На белой стене трактира проступают фигуры Катрин, Александрин, Никиты, Данзаса. 

ПУШКИН. Вот так – я, вот так – все они. Свояк, будь он неладен, у Никиты на руках. Стоим- помалкиваем. Свояку вообще сказать нечего. Немая сцена, как говорится. И миг этот тянется... тянется... Важнейший миг!.. Как он, говорю, Никита? Тяжелей меня будет?
НИКИТА. Значительно тяжелей, барин. Раза в три тяжелей будет. Ежели не в пять. Здоровый, зараза, попался!
АЛЕКСАНДРИН. Ах, тебе тяжело! А жене не тяжело? С убитым-то мужем?
КАТРИН. Мон мари! Мон мари! Мон анж!
        
Из глубины, расталкивая сестер, прорывается Натали. 

НАТАЛИ. Где он? Не вижу! Темно в глазах.
АЛЕКСАНДРИН. Это горе тебе свет застит...
НАТАЛИ. Не тронь меня! Не верю я тебе. (Гладит голову Дантесу.) Не виновата я... Не виновата.
КАТРИН. Вы посмотрите на эту юродивую! Она чужого мари гладит авек плезир, ровно своего.
НАТАЛИ. Доктора ему надо, доктора. За Арендтом послать...
НИКИТА. Поздно, барыня, они уже отошли.
НАТАЛИ. Как отошли? Что ты мелешь? Вот же они. Неси в кабинет, я постелила на диване.
             
Никита с ношей и сестры с плачем уходят. Натали всматривается в темноту. 

НАТАЛИ. Кто тут? Василий Андреевич, голубчик, вы?
           
Пушкин выступает из темноты. 

НАТАЛИ. Ах, привидение! Привидение! Он это! Он!
        
Падает без чувств. Данзас поднимает ее на руки. 

ДАНЗАС. Шел бы ты от греха подальше, Француз! Вечно лезешь на рожон! Чего тебе надо? Читал рескрипт? Меня под арест, а тебя в казематы. Скройся пока – пусть всё угомонится. Пережди где-нибудь.
ПУШКИН. Куда же мне теперь?
ДАНЗАС. А к Жукову. Он сокроет. Прощай, брат.
ПУШКИН. Прости.
НАТАЛИ (пробуждается). Жорж! Жорж, мон ами, ты жив! Это был сон...
ПУШКИН. Убери её, Медведь. Убери с глаз долой.
              
Данзас уносит Натали. Видение исчезает. Пушкин садится за столик. 

ФЕДОР. Вон ведь как всё повернулось... А я вас отроком знал, большие надежды подавали. Ну-с, исповедуйся, сын мой, легче станет.
ПУШКИН. Не припомню, отче... Федор...
ФЕДОР. Кузмич.
ПУШКИН. Нет, не вспомню. Где ж это было?
ФЕДОР. В Царском... Неважно, слушаю вас.
ПУШКИН. Экие вы мне загадки загадываете! Не знаю теперь, стоит ли продолжать. В Царском... Так вы при дворе служили?
ФЕДОР. Вроде как при дворе.
ПУШКИН. А что ж говорите, что местный? С Валдайской обители?
ФЕДОР. Истинно, Александр. Последние годы я тут пребывал, в скиту. Так что тайны хранить умею. Сам в таких переделках бывал... Оттого и любопытствую. Так что Жуковский?
ПУШКИН. Позвонил я ему. В дверь прямо. Не открыл. Потом слышу – цепочку накинул, глядит в щелочку.
                      
На стене возникает дверь, за ней Жуковский. 

ЖУКОВСКИЙ (скрытно). Кто это?
ПУШКИН. Я.
ЖУКОВСКИЙ. Ты, Саша? Откуда?
ПУШКИН. Смешно. Откуда?.. С Черной речки. Откуда еще!
ЖУКОВСКИЙ. А что ты там делал?
ПУШКИН. Морошку собирал.
ЖУКОВСКИЙ. Оно и видно. А что же дуэль? По боку?
ПУШКИН. Да я стрелялся.
ЖУКОВСКИЙ. И как? Неудачно?..
ПУШКИН. Как видишь.
ЖУКОВСКИЙ. Так ты что, и дальше жить собираешься? После тридцать седьмого?.. Подумай здраво. Кому ты без дуэли нужен? Думаешь, это так интересно: Пушкин – старик. Ты же наше знамя! Ты нам как национальное достояние был нужон. Павшее, смертью храбрых. А тут что же выходит – дезертирство с поля боя? Это тебя не красит, поверь. И в наши планы, ну, просто никак не влазит. Мы ж хотели тебе как лучше. Отпевание в Исаакиевском соборе… Деньги собрали по подписке... На бронзовый монумент. Не при жизни же тебе его ставить. Вот и бумажка всем выдана – на смерть поэта. Ты почитай на досуге. Там все очень четко расставлено. А твое нынешнее явление просто всю христоматию портит.
ПУШКИН. А что Гоголь?
ЖУКОВСКИЙ. Да он уж заграницу укатил. Будет он тебе здесь сидеть. Не вынесла душа поэта.
ПУШКИН. А мне куда?
ЖУКОВСКИЙ. Сверчок, мы от своих слов не отказываемся. Все будет честь честью. Ты – великий русский поэт. Это уже законно, по протоколу. И славы тебе теперь будет вот так, под завязочку. Только сейчас не мельтеши перед глазами... Не мешай, понимаешь? Лучше исчезни.
ПУШКИН. Как?
ЖУКОВСКИЙ. А вот так! (Исчезает.)
ПУШКИН. Чуть рассудком не тронулся. И то, думаю, не дай мне Бог с ума сойти с этой фантасмагории. Нет уж, лучше сумка да посох. Взял свою железную палку и пошел в народ. А народ что?
ФЕДОР. Безмолвствует.
ПУШКИН. Во-во! Никто разговаривать со мной не хочет. Вы первый. 
ФЕДОР. Первый! Признал, значит. Как сейчас помню: в Лицее спрашиваю – кто у вас тут первый? А ты с задней парты: Тут нет первых, тут все вторые.
ПУШКИН. Государь? Быть не может... Как же это вы?
ФЕДОР. А ты как?
ПУШКИН. Но вы же должны были в Таганроге?..
ФЕДОР. Протянуть ноги? А ты вот на Черной речке. Ну и что? Времена меняются, тёзка... Сейчас и не такое может случиться. Сам-то как из игры вышел?
ПУШКИН. Как по писаному! С наводнением повезло. Когда вода схлынула, какой-то чиновник, гуляя там, на острову, нашел моё платье, портмоне, письма...
ФЕДОР. А как же останки? Останки-то не нашли...
ПУШКИН. Нашли! Представьте. Через неделю нашли останки. Какие-то... Позвали жену смотреть. Разложившееся останки... Она взглянула. – Тот? – Тот. Меня похоронили там же – и концы в воду. Теперь она, говорят, снова замуж вышла. Такие дела... Нет, у вас, Александр Павлович... 
ФЕДОР. Федор Кузмич.
ПУШКИН. Да-да! Александр Кузмич... Вот это финт! Мастерский ход, я вам скажу. И давно вы так?
ФЕДОР. Двенадцать лет.
ПУШКИН. Преклоняюсь. Снимаю шляпу.
ФЕДОР. Всё из-за тебя.
ПУШКИН. Да бросьте, ваше величество! Я-то при чем?
ФЕДОР. Ведь как было дело? Я когда тебя в ссылку отправил, оченно переживал. Думаю, какого арапа на парня взъелся? Нравится там, не нравится, но – гений, что тут поделаешь... Деваться некуда – внемли и покорись. Пять лет промучился, а в двадцать пятом чувствую – хана. Кризис. Тут как раз срок ссылки – пора тебя возвращать. А у самого так неспокойно на душе... Стыд!
ПУШКИН. За что?
ФЕДОР. За всё! А ты думал... Мы тоже ведь люди. На работе неполадки, дом опостылел, жена хворая... Думаю: махну-ка я на юг. Вроде как с инспекцией. Как там мой кавказский пленник поживает? Ведь я всё читал. Все твои вирши наизусть шпарил. Жена прямо удивлялась. Где ни попадя из меня фонтаном так и брыжжет. Чистый Бахчисарай... Я и ее выучил. Немка, пруссачка, а как заведет: «Старый муж, грозный муж... режь меня, жги меня, я другого люблю... умираю любя»... У меня слеза из глаз... Они с Воронцовой в Одессе дуэтом пели. Что ты, - картина! И тут граф мне докладает, что он тебя уже в псковскую выслал. Из-за неё, кстати, и выслал.
ПУШКИН. Было дело.
ФЕДОР. Две недели, говорит, как выехал. Что же мне вертаться назад? Это тебе не в таратайке скакать – тут целый поезд – сорок карет. Враз не развернёшь. А погода муторная. Хуже нет, как дожди на море. Тоска-а! На плацу барабан заунывный: бум-бум! Стучит, стучит по башке. Пошёл прогуляться - солдата сквозь строй волокут. Деды метелят... Да с гоготом, смачно - мерзкое зрелище. Махнул перчаткой. Всё застыло. Подхожу, гляжу. А в глазах у несчастного – такое сияние. Вот сейчас вижу – и не могу. (Пауза.) Словно он, ну, сам понимаешь... а я Пилат. И всё это не Таганрог, а Голгофа, Ершалаим – и тьма исходит... А мне не поверишь – светло!
СТРЯПЧИЙ (с пивом). Тут свободно?
ПУШКИН. Нет, занято.
СТРЯПЧИЙ. А стул на что?
ПУШКИН (замахиваясь стулом). Видал?
ФЕДОР. Не надо.
ПУШКИН. Надо, Федя! Распустились совсем...
СТРЯПЧИЙ. Врите, бесенята, врите. Я-то уж в вас не нуждаюсь. Сброд! (Отходит.)
ФЕДОР. Как такой субъект – у меня слова никуда. Так что я говорил?
ПУШКИН. Говорили, что свет.
ФЕДОР. Свет быстро потух. Сияние кончилось... Его унесли. А ночью... (Пауза.) Жена в ту пору в горячке лежала. А как пришла в себя - ей и объявили, что я преставился. Скоропостижно, от инфлюэнцы... Пока, мол, она горячкой бредила. И предъявили того, в моей форме. С кисиёй на лице. Пятые сутки уже шли... Запаяли в свинец и – маршем в столицу. А я на английский корабль – и в Палестину! Так и пошел по святым местам, то здесь, то там… Тем и живу. Иногда паршиво, а иногда ничего...
СТРЯПЧИЙ. Братцы, да тут живой труп объявился!
ФЕДОР. Позвольте! Я не вам рассказывал...
ПУШКИН. Убирайтесь!
ФЕДОР. Я вам ничего не говорил.
СТРЯПЧИЙ. Нет, говорили. Вот он – свидетель. Половой слышал, что вы говорили, что труп.
ПОЛОВОЙ. Нас не мешайте! Мы ничего не знаем.
ПУШКИН. Пошли отсюда, Кузмич! Скажи-ка, малый, далеко до литовской границы?
ПОЛОВОЙ. Мы люди не местные.
СТРЯПЧИЙ. Да он – шпион... Вяжите их, братцы! В железы их, в каторгу.
ФЕДОР. Негодяй!
СТРЯПЧИЙ. В Литву захотел? Отрепьев чертов... Лже-ца-а-рь!
                                        
Их скручивают. 

                                             
6. 
            
Казино в Баден-Бадене. Дождь. Россетти и Гоголь за игральным столом.Аркадий вскрывает колоду. 

РОССЕТТИ. Отчего вы вечно ходите в сером? Серость не ваш колёр.
ГОГОЛЬ. Какого же я цвета?
РОССЕТТИ. Вы? Лунного…
ГОГОЛЬ. Луна тоже серая. Ты что, играть собрался?
АРКАДИЙ. Так – казино... Тут не играть заборонено.
ГОГОЛЬ. Со мной играть - смысла нет.
АРКАДИЙ. Отчего же?
ГОГОЛЬ. Скучно... Я всякую карту знаю.
АРКАДИЙ. У меня без крапа.
ГОГОЛЬ. Изволь, я встану в пяти шагах и назову всякую карту. Двумя тысячами ассикурирую, если ошибусь.
РОССЕТТИ. Какая карта?
ГОГОЛЬ. Семёрка.
АРКАДИЙ. Так точно. Эта?
ГОГОЛЬ. Валет.
АРКАДИЙ. Черт возьми! Ну, эта?
ГОГОЛЬ. Тройка.
АРКАДИЙ. Непостижимо! Как же ты это?
ГОГОЛЬ. Всё вижу насквозь.
РОССЕТТИ. И я вижу...
ГОГОЛЬ. Что вы видите?
РОССЕТТИ. Что вы не любите меня.
ГОГОЛЬ. Я не знаю, что есть любовь.
РОССЕТТИ. Какое же вы дитя...
ГОГОЛЬ. Я говорю абсолютно серьезно. Я не знаю, как полюбить людей. Душа жаждет прекрасного, а люди так несовершенны. Говорю это, испуская сердечный вопль, а, не возносясь над всеми.
РОССЕТТИ. Я сама испускаю сердечный вопль, уверяю вас... Но вы не слышите.
ГОГОЛЬ. Я не хочу услышать.
РОССЕТТИ. А я хочу, чтоб мы были вместе.
ГОГОЛЬ. Мы уже были вместе.
РОССЕТТИ. Вот-те на, а я не припомню!
ГОГОЛЬ. Не мудрено. Где вам всех нас упомнить.
РОССЕТТИ. Где же мы познакомились?
ГОГОЛЬ. Вот прекрасно! Неужели не помните? Так я вам не скажу.
РОССЕТТИ. Скажите...
ГОГОЛЬ. Нет! Это тайна.
РОССЕТТИ. Но я не могла вас пропустить.
ГОГОЛЬ. И не пропустили.
РОССЕТТИ. Но я хочу вас себе… Совсем.
ГОГОЛЬ. Зачем? Мы и так вместе. И были вместе... И тогда, и потом. Всегда!
РОССЕТТИ. Божество моё!
ГОГОЛЬ. Не надо так смотреть... Дивные очи. А хороша твоя сестра!
АРКАДИЙ. Да так хороша, что будь она не сестра, уж я бы ей не спустил.
РОССЕТТИ. Я знаю, я вас женю.
ГОГОЛЬ. На себе?
РОССЕТТИ. Нет, на мне вы не женитесь. Для вас я порочна. Я вам чистую невесту найду.
ГОГОЛЬ. Нет, другой мне не надо.
АРКАДИЙ. А Натали?
ГОГОЛЬ. Надежда? Нет. Дым, грёза, мечта... Надежды ненадежны. Надежды тонут.
РОССЕТТИ. Сколько вам лет?
ГОГОЛЬ. Кто же спрашивает мужчину о таких вещах!
РОССЕТТИ. Пора вам подумать о детях.
ГОГОЛЬ. О каких детях?
РОССЕТТИ. О ваших.
ГОГОЛЬ. О моих детях? Это даже смешно – дети Гоголя. Помилуйте, откуда им взяться?
РОССЕТТИ. Вот! Значит, вам непременно нужна жена.
ГОГОЛЬ. Да какая тут может быть жена? Вы совершенно в стыд меня приводите.
РОССЕТТИ. Чего ж тут стыдного?
ГОГОЛЬ. Да то, что я никогда ещё не был женат.
РОССЕТТИ. Когда-то надо начать...
ГОГОЛЬ. Нет, это исключено! Куда мне жену? Я совершенно не знаю, что с нею делать.
РОССЕТТИ. Она скажет.
ГОГОЛЬ. Помилуйте, я с собой не справляюсь. А тут ещё что-то...
РОССЕТТИ. Кто-то...
ГОГОЛЬ. Что-то... Нечто... Создание, к которому не знаешь, как подступиться, с которым и двух слов не сказал. Нет! Жениться - это так страшно.
РОССЕТТИ. Ничего страшного! Аркадий, объясни хоть ты.
АРКАДИЙ. Страшно, голубушка! Конечно, страшно...
ГОГОЛЬ. Вот! Ведь вы – дама, и этого не знаете! А взгляните с нашей стороны...
РОССЕТТИ. А чем с вашей - плохо?
ГОГОЛЬ. Ужасно!
РОССЕТТИ. Что ужасно?
ГОГОЛЬ. Всё! Как с ней жить – непонятно. Как это жить с женой? Значит, я уже буду не один в своей комнате. Всегда-а! А мне хорошо одному. Когда моя мысль легка, прихотлива, неподотчётна никому. А тут как сыч сядет, и будет глядеть на тебя. И станет нас - двое. И везде уж нас будет - двое... Куда ни пойди: месье Гоголь, мадам Гоголь... Какая мадам Гоголь? Я её первый раз вижу! Нет, не надо мне этого. Я её боюсь... Мадам Гоголь эту... Я и не знаю – что она такое – мадам Гоголь! И зачем она нужна только?
АРКАДИЙ. Известное дело зачем!
ГОГОЛЬ. Нет-нет, поясни! Коли тебе известно, открой секрет.
АРКАДИЙ. Да тут и секрета никакого. Ну, рассмотри сам. Ведь хочется иногда чего-то эдакого...
ГОГОЛЬ. Чего?
АРКАДИЙ. Не будь наивным, Николай Васильевич.
ГОГОЛЬ. Я наивен.
АРКАДИЙ. Ну, как бы тебе объяснить попроще? Ну, вот лежишь ты на диване. И что? И всё. А тут c тобой приляжет гладенькая бабёночка и ручкой тебе эдак – цап! Понимаешь?
ГОГОЛЬ. Про ручку я как раз хорошо понимаю. А всё остальное?
АРКАДИЙ. Да плюнь ты на ручки! Какие там ручки? У них там, брат, такое... Что нашему брату и представить себе невозможно. Просто черт знает, чего только нет!
ГОГОЛЬ. Ну, Бог им в помощь, я-то при чем?
АРКАДИЙ. Но ведь ты – литератор? Механик этих самых... механизмов. Неужели неинтересно покопаться?
ГОГОЛЬ. В уме? Да. А так... Я довольно брезглив.
РОССЕТТИ. Это всё от незнания! Вбили себе в голову, что вам женщины не нужны. Вам, может, и не нужны, да вы им необходимы! Вы! Вы – Гоголь! Они вас чтят, как кумира, они и вознесут вас на небеса... Вы ищете славы? Женщина вам воздаст ее! Сполна! Вот она уже плывёт к вам с лавровым венком...
АРКАДИЙ. На твою на дурацкую башку. Где уже волос седой глядит! Тянешь... тянешь... Скоро совсем не будешь годиться для супружеского дела.
ГОГОЛЬ. Да в чём там дело-то? В чём? Что и сказать нельзя? Ведь всё это странно, если хорошенько подумать. И несовместимо ни с чем, и пользы никакой. И потом на весь свой век, на всю оставшуюся жизнь... Связать себя... С кем? С посторонним совсем человеком? Во всём тебе - противоположным?.. Там даже пол другой! И всё там будет не так, как прежде. Как ты привык, как сам себе построил. И уже никакой отговорки, ни попятного... Ничего! Сел – рядом жена. Встал – рядом жена. Лег – опять с нею. Бежишь – она за тобой. Ой, кто это?
РОССЕТТИ. Это я, твоя жена.
ГОГОЛЬ. А я разве уже женат?
РОССЕТТИ. Женат, Николай Васильевич, ты разве забыл? Подойди, подойди, не бойся.
ГОГОЛЬ. Не пойду! Уйдите! У меня лихорадка от вас и в пот бросает. В каком ухе звенит?
РОССЕТТИ. В правом.
ГОГОЛЬ. Где? Ничего не слышу!
АРКАДИЙ. А ты вату из уха вынь!
ГОГОЛЬ. Ой! Мерзопакость какая! И в ухе уже жена. (Прыгает на одной ноге, вытряхивая жену из уха.)
РОССЕТТИ. Вот прыгай, прыгай! Теперь тебе нужно прыгать. Раз у тебя есть жена.
ГОГОЛЬ. Жена-жена-жена! Голова гудит, ровно я колокол. Стойте! Куда вы меня тащите?
РОССЕТТИ. На колокольню!
ГОГОЛЬ. Зачем? Разве я Герцен? Я Гоголь.
АРКАДИЙ. Нет, ты колокол... Никчемный и пустой... Никому уже в жизни не нужный...
РОССЕТТИ. Он не колокол, а только язык его... Велеречивый, надменный, болтающий без умолку...
АРКАДИЙ. Болтающийся без дела елдак... Так и останешься с носом. Ты сам, братец, – нос...
РОССЕТТИ. Задранный лишь для славы.
АРКАДИЙ. Прижмись к ней щекой...
РОССЕТТИ. Поцелуй свою славу, Гоголь! Поцелуй её... 
ГОГОЛЬ. В жопу!
РОССЕТТИ. И это не грех!
                  
Гоголь в ужасе вздымает руки. Россетти и Аркадий кружат вокруг него. Каркает вороньё. 

РОССЕТТИ и АРКАДИЙ (вместе). Гений, гений, гений!!!!
                  
Густой звон колокола расщепляется на кандальный перезвон.  


7. 
       
Читинский острог. Пищеблок. Очередь за баландой. Звон кандальных цепей, железных мисок и кружек. За столом ест Жанно. Входят два каторжанина.У обоих выбрита половина головы. Правая у Поджио, левая у Лоджио.

ЖАННО. Дверь-то притягивай, падло, дует...
ПОДЖИО. Пардон, Жанно! (Лоджио.) Но ты не можешь отрицать, что человек принадлежит обществу...
ЛОДЖИО. Принадлежит, но не весь.
ПОДЖИО. Нет, весь.
ЛОДЖИО. Нет, не весь.
ПОДЖИО. Нет, весь!
ЛОДЖИО. Не спорь, брат, ты не прав. Во-первых, что ты разумеешь под обществом?
ПОДЖИО. Кто крайний? Займи, я возьму меню.
ЛОДЖИО. Общество, как ты понимаешь, бывает двух родов: открытого типа и закрытого типа... (Демонстрирует, распахивая и прикрывая дверь. Летит снег.)
ЖАННО. Эй, фитиль! Закрой поддувало!
ЛОДЖИО. Понять, почему народ предпочитает закрытое общество – открытому, эвристика пока не способна.
ЖАННО. Две-ерь!
ПОДЖИО. Что ты шумишь?
ЖАННО. Мозги коченеют...
ЛОДЖИО. Благодари царя, у тебя осталась голова... А могли ведь совсем четвертовать, мон ами. Чем кормят сегодня?
ПОДЖИО (читает меню). Баланда на лебеде.
ЖАННО. На лебеде! Какие тут лебеди, к матери? Одна лебеда.
ЛОДЖИО. Хоть что-то горяченькое. А на второе?
ЖАННО. Брюшина...
ПОДЖИО. С крапива асантэ. Читинский деликатес.
ЛОДЖИО. Такое изобилие напоминает мне один случай. Болтался я как-то в Перудже в самый сезон дождей...
ПОДЖИО. Тебе крапиву?
ЛОДЖИО. Я всё-таки предпочитаю дубовую кору. Только хорошо протёртую... На тёрочке, знаешь ли... Весьма полезно для зубов.
ЖАННО. И что зубы? Не выпадают?
ЛОДЖИО. Выпадают, разумеется, кусками... Зато белые-белые... Чистый сахар.
                                      
Входит Кюхля. 

КЮХЛЯ. Сахар дают? Братцы, сегодня играем на сахар! Держим банчик? (Кидает карты.) Угодно снять?
ЖАННО. Ах, Кюхля! Погубишь ты нас всех ни за денежку!
КЮХЛЯ. Позвольте присовокупить шестёрочку...
ЛОДЖИО. И потом учти - в смутное время колебаний поднимается со дна всякая сволочь...
КЮХЛЯ. Это вы о ком?
ЛОДЖИО. О шестёрках...
ПОДЖИО. Черт побери, пароле.
ЖАННО. Атанде! Еще две тройки должны быть в колоде.
КЮХЛЯ. Обе идут?
ПОДЖИО. Обе.
КЮХЛЯ. Не возвышаете?
ПОДЖИО. Нет.
КЮХЛЯ. А вы, что ж, не ставите?
ЛОДЖИО. Позвольте мне эту талию переждать.
КЮХЛЯ. Пуркуа па?
ЛОДЖИО. А на что вы играете?
КЮХЛЯ. Да на цукер!
ЛОДЖИО. Так цукера нет.
КЮХЛЯ. Как нет?
ЛОДЖИО. И не предвидится.
КЮХЛЯ. А кто сказал – сахар? Я же слышал, кто-то явственно сказал: сахар!
ПОДЖИО. Вы же сами и сказали.
КЮХЛЯ. Я-а?
ЖАННО. Хипиш!
                     
Резкий порыв ветра. В дверях Надзиратель. 

ЛОДЖИО (пафосно). Позвольте, господа, но распускать нас тоже нельзя! И в этом смысле правительство право. Сегодня я заявлю, что царь нехорош, а завтра, что Бога нет...
НАДЗИРАТЕЛЬ. Лажа! Ты эти шутки прекрати. А то я на тебя в Италию папе напишу. Опять карты, Пущев? Я вас предупреждал.
ЖАННО. А я-то при чем?
НАДЗИРАТЕЛЬ. Сей момент отправишься в кордегардию! Эй, вы там, вам что, отдельное приглашение?
                             
Входят Пушкин и Федор Кузмич в заснеженных тулупах. 

НАДЗИРАТЕЛЬ. Двери за вами кто, Пушкин закрывать будет? Стужи-то напустили... Не октябрь, чай! Декабристы! Кандалы перековать. Где это вас так сковали? Крест накрест... В Питере? Не знают там ни черта!..
ПОДЖИО. Намертво.
НАДЗИРАТЕЛЬ. Перекуем по-нашему. А что на вас за тулупы? Почему не по форме? Раздеться наголо, всё сдать, надеть арестантское.
ПУШКИН. И белье?
НАДЗИРАТЕЛЬ. Белье оставить. Цветное возьмем, не положено вам цветного. Цветное мы сами носим.
КЮХЛЯ. Не имеете права догола раздевать. Девятая статья уголовного кодекса.
НАДЗИРАТЕЛЬ. Отставить провокации! Сам в каком виде, мерзавец, ходишь? Откуда валенки? Ты, что, бродяга?
КЮХЛЯ. Прошу без оскорблений. Седьмая статья, пункт Б, приложение прим. Я политический преступник.
НАДЗИРАТЕЛЬ. Политические преступники ведут себя, как подобает, Кухня-бреккер… Они политесу обучены. А ты грубишь! Давай, собирайся. 
КЮХЛЯ. За что?
НАДЗИРАТЕЛЬ. За всё.
КЮХЛЯ. Сколько?
НАДЗИРАТЕЛЬ. Все десять.
КЮХЛЯ. Обеда не имеете права лишать. Статья триста двадцать восьмая.
НАДЗИРАТЕЛЬ. Ладно, хлестай свою баланду, только по-быстрому. (Пришедшим.) Можете порубать. Я ваш литер сдам. (Выходит.)
ФЕДОР. Кто тут последний?
КЮХЛЯ. Тут, ваше величество, последних нет, все – первые.
ЖАННО. Мне бы так кто сморозил – убил бы...
ФЕДОР. Зачем? Обиды нет. Мы тут и впрямь в чем-то первые. Ну, и как тут у вас в читинском остроге?
ЖАННО. Лучше некуда...
ПОДЖИО. Ну, зачем же так? Кормежка лучше.
ЛОДЖИО. У нас в Петровском Заводе асантэ не давали.
ФЕДОР. Декабристы?
ЖАННО. Октябристы... Ноябристы...
КЮХЛЯ. Кто когда сел...
ФЕДОР. Работать заставляют?
ЛОДЖИО. Ров копать будете.
ЖАННО. Так всем хватит... Лет на триста.
ПУШКИН. А бежать отсюда можно?
ЖАННО. А куда убежишь? За частоколом закон – тайга. 
КЮХЛЯ. Триста... махнул! Через триста лет России не будет.
ЛОДЖИО. А что же будет? 
КЮХЛЯ. Ничего не будет... Один сплошной ров.
ПУШКИН. Врешь, пёс, будет Россия.
ФЕДОР. Не надо, Александр.
ПУШКИН. Пусть замолчит. Пусть все замолчат!
ЖАННО. А у нас, между прочим, свобода слова...
ПУШКИН. Эбьен, эскетю фини?
КЮХЛЯ. Француз!
ПОДЖИО и ЛОДЖИО (оба). Вы французы? А мы итальянцы. За шпионаж?
ФЕДОР. Статья сто тридцать седьмая... Но посадили нас как литовских шпионов.
ПОДЖИО. Примите наше восхищение. Позвольте представиться! Я Поджио.
ЛОДЖИО. Я Лоджио.
ПОДЖИО. Мы братья.
ПУШКИН. По ложу?
ПОДЖИО. По крови.
ЛОДЖИО. По ложе тоже. «Пламенеющая звезда», товарищ! А вы?
ПОДЖИО. Товарищ, верь, взойдет она... Звезда томи-тельного счастья...
ПУШКИН. Пле-ни-тельного...
КЮХЛЯ. Тихо вы!
ЛОДЖИО и ПОДЖИО (шепотом). Россия а-е о-о-а...
ПУШКИН. Плен, плен, а не томленье...
ФЕДОР. Александр!
ПУШКИН. Не надо поэта своими словами!
ЛОДЖИО и ПОДЖИО. И а о-о-а а-о-а-я...
ПУШКИН. Силянс!.. Силянс, месье, хватит. 
ЛОДЖИО и ПОДЖИО (отчаянно шевеля губами). А-и-у а-и и-е-а...
КЮХЛЯ. Ты видишь, Иван?
ЖАННО. Смотрю и не верю...
КЮХЛЯ. Глаз потускнел.
ЖАННО. Да, поблёк.
КЮХЛЯ. Из искры пламя как-то не высекается…
ЖАННО. А ногти где?
КЮХЛЯ. Обкусаны.
ЖАННО. Баки?
КЮХЛЯ. Баки до пупа доросли.
ЖАННО. Да он ещё и слепой... Эй!.. Не видит. Егоза... Ты?
                
Пушкин, всматривается в лица стариков. И вдруг – разрыдался.Жанно и Кюхля окружают его. 

КЮХЛЯ и ЖАННО (вместе). Крот, Жанно, Дитя, Козак,
Егоза, Паяц, Рыжак,
Франт, Медведь, Смола, Старик,
Кюхля, Карамзин, Мясник...

Входит Надзиратель.

НАДЗИРАТЕЛЬ. Становись! Рраз! Отойти от дверей! Два! Разберитесь там сзади! Что копаешься? В кордегардию захотел? Тр-ри! (Все замирают.) Смирр-но! (Отдувается.) Ф-ф-ф!
                                   
Входит Россети. 

РОССЕТТИ. Се муа! Мадам де Смирнофф, супруга генерал-губернатора. Бонжур, месье!
                                
Обходит строй арестантов. 

КЮХЛЯ (по очереди). Же сью аншанте де фэр вотр коннессанс. 
РОССЕТТИ (протягивая каждому руку). Муа осси, месье! (Пушкину.) Кель флёр?
ПУШКИН. Сель де вотр колёр!
РОССЕТТИ (Надзирателю). Парле ву франсе?
НАДЗИРАТЕЛЬ. Чего изволите?
РОССЕТТИ. Я говорю, мы по-французски говорить будем, вам не скучно? Подите прочь!
НАДЗИРАТЕЛЬ. Никак нельзя-с.
РОССЕТТИ. Можно-с… Всё можно-с. Они ж в железах. Я не привыкла повторять. Алле!
НАДЗИРАТЕЛЬ. Слушаюсь, ваше превосходительство! (Выходит.)
                        
Россетти задирает кринолин. 

ЛОДЖИО и ПОДЖИО (вместе). Кель индесент! (Отворачиваются.)
РОССЕТТИ. Господа, да разденьте же меня! Вас и тут надо уговаривать?
                               
Разматывает с себя одежду. 

РОССЕТТИ. Помогите же! Смелее! Будьте со мной – дезабийе галант! Кто-нибудь подсуньте руку под жопу!
КЮХЛЯ. Вы играете с огнем, мадам!
ПУШКИН. Пусти, Кюхля! Лучше я... Я знаю, что у этих ножек своя физиономия...
РОССЕТТИ. Потерпите ещё немного, друзья. Скоро всё переменится. Я подала государю прошение, чтобы вам всем... выписали жен.
ЖАННО. Во-от! Тут-то и начнется настоящая каторга.
                   
Россетти вытаскивает из-под юбок мундир. 

РОССЕТТИ. Господа, тут военный мундир. Один из вас может бежать... Выбирайте – кто?
КЮХЛЯ. Се ту! Мы его разыграем! (Раскладывает карты.) Банчик, по-быстрому...
ПОДЖИО. Говорят, пиковая дама всегда продаст.
КЮХЛЯ. Не скажи! Бубновая – другое дело.
РОССЕТТИ. Я – червовая! А бон кураж! Кто из вас отважится на побег?
ЖАННО. Это невозможный выбор, мадам. Никто из нас не в силах предать товарищей.
ПОДЖИО. На вот, возьми, съешь семерку.
КЮХЛЯ. Руте... Решительно руте... Просто карта фоска...
РОССЕТТИ. Пушкин, а вы? Что стоите? Это же ваша минута... Или вы не хотите свободы?
ПУШКИН. Всей душой, мадам! Но Жанно прав. Выбор сей - преграда нашей чести.
РОССЕТТИ. Идите вы с вашей честью - к матушке... государыне. Решайтесь, другого случая не будет.
ПУШКИН. К государыне? (Федору.) Ваше величество! Тогда этот мундир для вас. Переодевайтесь, Александр Палыч, вам не привыкать.
ФЕДОР (натягивая мундир). Я вам этого не прощу, Александр.
ПУШКИН. Первый, стало быть, первый. И нечего ерепениться... Вы и по летам первый. Я уж про вашу мать и не говорю. Поезжайте, покайтесь. Может, простит.
РОССЕТТИ. Ничего не понимаю. Какой государь? Где?
КЮХЛЯ. Дурдом, мадам! Все психопаты. Разве не видно?
ЛОДЖИО. Царь, голубчик, будешь в Петербурге, зайди в Итальянскую улицу в наше посольство. Так, мол, и так: томятся в Сибири два братца-итальянца. Поджио...
ПОДЖИО и ЛОДЖИО. Может, посылочку пришлют.
ЖАННО. А борода? 
ПУШКИН. Бороду резать, как пращур... Кюхля, дай нож!
КЮХЛЯ (замахиваясь). На царя! Был бы ты царь, я б не колеблясь, одним ударом...
ФЕДОР (раскидывает руки). Бей, Брут! Ты прав!
РОССЕТТИ. Тихо, бузумцы! Оставьте ему бороду! Дайте башлык! (Срывает его с Жанно. Тихо – Федору.) Молчите, государь.
ФЕДОР. Вы... меня...
РОССЕТТИ. Я у вашей матери была во фрейлинах. Мне ли вас не узнать. Замотайте ему лицо...
ЛОДЖИО и ПОДЖИО. Позвольте, благославенный!..
                  
Закутывают Федора. Входит Надзиратель.

НАДЗИРАТЕЛЬ. Свидание окончено.
РОССЕТТИ. Вуаля! Я отбываю. (Пушкину.) Мон шер, я сделала все, что могла.
ПУШКИН. Угу... Гоголю там привет.
НАДЗИРАТЕЛЬ. А это кто?
РОССЕТТИ. Мой форейтор. Адье, месье! (В дверях.) А Гоголь помер…
ПУШКИН. Когда?
РОССЕТТИ. Этой зимой. Прощайте!
                        
Подхватив Федора, быстро уходит. 

ЖАННО. Вот тебе – на!
ПОДЖИО. Не женщина – пурга!
КЮХЛЯ. А Гоголь? Слышал?
ПУШКИН. Прискорбно... Я ведь ему лучшие вещи – за так отдал. Ношеные правда, но хорошего качества. Теперь таких не сыскать.
ЛОДЖИО. А что за вещи? Какие себе на предмет?
ПУШКИН. Да нет, пиши – пропало...
КЮХЛЯ. Куда пропало? Теперь как раз время есть.
ЖАННО. Стачаешь как-нибудь! Восстановишь... 
ПУШКИН. Думаешь? Вещи-то выношенные. (Встряхивает руки.) И в пальцах зуд...
                       
Надзиратель вталкивает Федора. Тот падает на колени. 

НАДЗИРАТЕЛЬ. Поймали мерзавца! Бежать хотел, сволочь! Ещё кликуха – Царь! Ну, погодите, канальи! Я вас всех запорю. Всех в шпицрутены...
Сквозь... Строй!
КЮХЛЯ. А какой нынче строй-то?
НАДЗИРАТЕЛЬ. Идём, Кантельбруннер. Я тебе покажу, какой нынче строй! Ты у меня доиграешься! Идём!
                                         
Темнота.

                                               
8. 
                              
Декорация первой картины. Между дачей и задами театра вместо коляски - памятник.Пушкин обходит его по кругу. Из театра выходит Храповицкий.Оба старше на тридцать лет. 

ХРАПОВИЦКИЙ. Тебе чего, старик?
ПУШКИН. Ничего...
ХРАПОВИЦКИЙ. Пошёл отсюда.
ПУШКИН. Посмотреть нельзя?
ХРАПОВИЦКИЙ. А чего смотреть? Что ты в этом понимаешь?
ПУШКИН. А кто это?
ХРАПОВИЦКИЙ. Памятникпушкина.
ПУШКИН. Кого?
ХРАПОВИЦКИЙ. Говорю: памятникпушкина.
ПУШКИН. Черный?
ХРАПОВИЦКИЙ. Так ведь негр.
ПУШКИН. А чего он тут?
ХРАПОВИЦКИЙ. Жил тут. Вот и поставили... А на доме доска с той стороны. Откуда сам-то?
ПУШКИН. Издалека. А кто теперь в доме?
ХРАПОВИЦКИЙ. Нет никого... Нигде никого нет.
ПУШКИН. А где ж они?
ХРАПОВИЦКИЙ. А померли.
ПУШКИН. Как померли? Все?
ХРАПОВИЦКИЙ. Большинство. Редко кто заходит.
ПУШКИН. А ты зачем? Сторож тут?
ХРАПОВИЦКИЙ. Какой тебе сторож, ква-ква! Я на-двор-ный советник.
ПУШКИН. На этом дворе?
ХРАПОВИЦКИЙ. Да я в Александринском театре всей труппой заведовал!
ПУШКИН. А нынче что ж?
ХРАПОВИЦКИЙ. Закрыли.
ПУШКИН. За что ж его?
ХРАПОВИЦКИЙ. А никому не нужон. У всех спросили: нужон кому театр? – Нет, - говорят, избави Бог! В верхах судили – рядили, резанулись на экскримент – закрыть их везде повсеместно. Попробовать, стало быть, совсем без их… Годик продержались – никто не заметил. Есть он, нет? Потом ишо пару-тройку лет выстояли – и, глядишь, прижилось. И так ведь хорошо пошло, такая в средствах экономия. Что ж, говорят, мы раньше не додумались, это ж когда-а надо было начинать – с древних греков! Да на такую-то экономию на Масляном лугу катальных горок настроили - в десять рядов! Народ доволен – смех, гогот, хохот – сплошной аншлаг. Главное, чтобы народу клёво было, прикинь? А культура... да подотрись ты этой культурой. Кое-где, правда, ишо осталось… Но мало уже, совсем мало. Почти нигде нет. Вот к нам ещё заезжают, ежели с Островов едут, с гуляний, завсегда – объект под охраной. У меня и берданка есть.
ПУШКИН. А чего тут сторожить?
ХРАПОВИЦКИЙ. А бронзу. 
ПУШКИН. Воруют?
ХРАПОВИЦКИЙ. Пиззят. Вот доски уже нет. 
                     
Стук копыт. Пушкин прячется за памятник. 

ХРАПОВИЦКИЙ. Кого еще Бог принес? (Хватает берданку.) Стой! Хто идёть? 
                     
Входит Натали в амазонке с вуалью. 

НАТАЛИ. Служивый! На, возьми свой золотой. Постереги... Мне надо помолиться.
               
Храповицкий хватает монету, прячется в театре.  

НАТАЛИ. Ну, здравствуй, Пушкин! Здравствуй... Всё такой же! Я давно поняла: тот, кто уходит рано, живёт потом дольше. Так и ты! Ушёл не прощаясь. Господи!.. Так не хватает тебя! Я должна... Я должна перед тобой повиниться... Нет, не дай мне говорить. Я слаба, а признание сломает меня… Все эти годы так и жжёт изнутри... Наша дочь... наша младшая дочь...
ПУШКИН (из-за памятника). За-мол-чии!
                           
Натали валится в обморок. Храповицкий выскакивает из темноты, бросается к ней. 

НАТАЛИ. Кто здесь был? 
ХРАПОВИЦКИЙ. Да никого не было, матушка моя, побойтесь Бога!
НАТАЛИ. Он так страшно закричал...
ХРАПОВИЦКИЙ. Померещилось! Истинный крест, померещилось...
НАТАЛИ. Уйди... Молю.
                           
Храповицкий скрывается. 

ПУШКИН (из-за памятника).
Явилась... Кудри наклонять и плакать...
Зачем теперь, когда уж все прошло...
Всё кончилось... Всё вышло из пределов
Земного сна. Вокруг уже – Тот Свет...
И перед кем тут врать? Пустое всё...
               
Натали вслушивается в голос, смотрит на статую и общается с ней. 

ПУШКИН. Скажи, как ты живешь?
НАТАЛИ. Я замужем.
ПУШКИН. Я знаю…
НАТАЛИ. На Ланском… шоссе…
Купили дом в рассрочку...
Я всё ещё...
ПУШКИН. Ну что?
НАТАЛИ. Я вас... к чему лукавить?
Но я должна принадлежать другому...
Что делать, Пушкин?
Я так обещалась...
Что буду целый век ему верна.
В общем, не долго... Можно обождать.
Всё дорожает... Ссуду заплатили...
Мальчишки служат, дочери с мужьями.
Всё не о том... всё не о том... прости...
Я скучаю по тебе... я скучаю по тебе, Сашенька...

Пушкин выходит из-за памятника. Опирается на постамент. 

ПУШКИН. Каким я здесь исполнен исполином...
Какие бедра! Что за герр Кулес!..
Мне памятник воздвигли рукотворный...
А сам покойник мал был и тщедушен,
Здесь, став на цыпочки, не мог бы руку
До своего я носу дотянуть.
НАТАЛИ. Кто смеет проникать в мои мечты заветные?
ПУШКИН. Я странник.
НАТАЛИ. Подите прочь – вы человек опасный...
ПУШКИН. Опасный? Чем?
НАТАЛИ. Я слушать вас боюсь.
ПУШКИН. Я замолчу... Лишь не гоните прочь
Того, кому ваш вид одна отрада.
Я ничего не требую, но видеть
Вас должен я, когда уже...
На жизнь…
Я осуждён.
НАТАЛИ. Подите ж прочь!
ПУШКИН. Ещё одну минуту.
НАТАЛИ. Нет, видно мне уйти...
Вас вечером приму. (Уходит.)
ХРАПОВИЦКИЙ (тут же возникая). Вы посмотрите на его статую.
ПУШКИН. Что ж?
ХРАПОВИЦКИЙ. Кажется, на вас она глядит
И сердится.
ПУШКИН. Какой ты вздор несёшь!
ХРАПОВИЦКИЙ. Спросите сами...
ПУШКИН. Что ж? И спрошу... Преславная статуя!
Смотри – молчит... Александрийский столп.
Тебя, пиит, прошу придти сегодня
К твоей вдове, где встретимся мы вновь.
Что? Будешь?
                           
Памятник кивает. 

ХРАПОВИЦКИЙ. Видели? Что это было?
ПУШКИН. Ревность...
Нет, – любовь.


9. 
                      
Дом на Ланском шоссе. В гостях у Натали ее дочери – Таша и Маша, и их мужья - офицеры Вдубельт и Ахтунг. 

ВДУБЕЛЬТ. Да что вы нам рассказываете, мамаша? Какие-то сказки Пушкина!
ТАША. Он был похож на папа?
НАТАЛИ. Вовсе не похож.
МАША. А голос?
НАТАЛИ. Прокуренный голос, с хрипотцой.
ВДУБЕЛЬТ. Типичный зэк... После амнистии их столько навыпускали...
АХТУНГ. Но вы говорите - он в курсе всех дел... Я имею в виду – семейных...
НАТАЛИ. Да, он рассуждал как свойский человек. 
ВДУБЕЛЬТ. Что касается дел, герр Ахтунг, у меня к тебе пара вопросов...
АХТУНГ. К твоим услугам. (Отходят.)
ТАША. Но папа похоронен. На Голодае... Вы же его опознали.
НАТАЛИ. Я была в таком смятении...
ТАША. Да он сам на это указывал... Как там, Маша?
МАША. ...Нашли безумца моего
И тут же хладный труп его…
НАТАЛИ. Похоронили ради Бога...
МАША. Если бы он был жив!
ТАША. Ты бы простила ему?
МАША. Всё!
ТАША. Ведь он же порол тебя! Пребольно. Своими руками…
МАША. Пусть...
ТАША. Чудовище!
АХТУНГ (Вдубельту). Но я абсолютно чист... Ты мне не веришь?
ВДУБЕЛЬТ. Прокуратура завела дело. 
АХТУНГ. Меня будут судить?
ВДУБЕЛЬТ. Если ты не докажешь обратного.
АХТУНГ. Послушай, Вдубельт, деньги в банке. Я не мог их расстратить. Все расписки у меня на руках.
ВДУБЕЛЬТ. Денег в банке нет. Право забрать их оттуда было у тебя одного. Выводы делай сам.
                                                   
Звонок колокольчика. 

НАТАЛИ. Это он!..
ВДУБЕЛЬТ. Сейчас мы с ним поговорим... По-нашенски.
ТАША. Михал! Только не бить!
                  
Древний Никита вводит старого Пушкина. 

НИКИТА. Господин Пампушкин!
ПУШКИН. Как ты постарел, брат!
НИКИТА. Позавчера...
НАТАЛИ. Он плохо слышит.
ВДУБЕЛЬТ. Так вы – Пампушкин? Это другое дело. А то тут у нас переполох. Дозвольте ваши бумаги...
ПУШКИН. А вы, надо думать, Маша?
ТАША. Вовсе нет...
ПУШКИН. Значит, Таша. А Маша вы?
МАША. Уи, папа.
             
Все в ужасе замирают. Маша подходит к Пушкину, опускается на колени, целует ему руку. 

ПУШКИН (плачет). Не надо... не надо... Они вовсе не чисты.
ВДУБЕЛЬТ. Как и бумаги.
              
Натали подходит к Вдубельту, вырывает документы. 

НАТАЛИ. Стыдитесь, сударь! Дайте детям встретиться с отцом. 
                
Таша несмело приближается к Пушкину. 

ПУШКИН. Наталья Николаевна...
НАТАЛИ. Что, мой друг?
ПУШКИН. Я не тебе...
                  
Обхватывает обеих дочерей. 

ВДУБЕЛЬТ. Но этому должно быть мало-мальское объяснение.
НАТАЛИ. Надо иметь сердце, бон фис...
МАША. Ахтунг!
АХТУНГ. Яволь.
МАША. Познакомься с папа.
АХТУНГ (щелкнув шпорами). Очень рад. Мария! (Отводит ее в сторону.)
МАША. Ну, как он тебе? 
АХТУНГ. Растрачены казенные деньги...
МАША. Чудный, правда?
АХТУНГ. Показали на меня…
МАША. Что? Ты не виноват?
АХТУНГ. Как ты могла подумать?
МАША. Скажи, тебе понравился папа?
АХТУНГ. Ах, Маша, Маша, мне не до того...
ТАША (Вдубельту). Не знаю... Все говорят: Пушкин, Пушкин... Ничего особенного...
ВДУБЕЛЬТ. Судя по бумагам, – он самый. 
ТАША. Неказистый, помятый… Тоже папаша называется. Теперь повиснет на шее.
ВДУБЕЛЬТ. Лишь бы бабок не клянчил.
ПУШКИН. Мне бы деньжат сколотить немного… Я б заграницу съездил. Никогда не выезжал в дальнее зарубежье. Все даже удивляются... Я могу и рукопись продать. У меня с собой.
МАША. А вдохновение?
ПУШКИН (хихикает). Начитанные сучки.
НАТАЛИ. Возьмите папки у папки...
                                
Все разглядывают рукописи. 

АХТУНГ. Рукописи Пушкина…
МАША. Папочка, это уже написано. И «Мертвые души» и «Ревизор»...
ТАША. Да и устарело давно.
МАША. Мы больше графом Толстым увлекаемся.
ПУШКИН. Думаете, не пойдет?
ВДУБЕЛЬТ. Туфта... Все быльем поросло.
ПУШКИН. А с... бабками... как же? Я готов... зашибить.
ВДУБЕЛЬТ. Фэнтези, туда-сюда, ну, триллер ещё, детектив... Или вот поваренная книга. Это я бы взял. А Пушкин там, Гоголь... нет, спрос упал.
ПУШКИН. Вы издатель?
ВДУБЕЛЬТ. Приходится помаленьку. У нас ведь всё схвачено. Вот доверил свояку банковское дело... А свояк оказался – сопляк.
АХТУНГ. Михал! Тут моя честь задета. Я докажу! (Выбегает.)
НАТАЛИ. Что случилось?
ВДУБЕЛЬТ. Да растратил казенные, а отвечать западло.
МАША. Это ещё надо доказать.
ПУШКИН. Не вовремя я, выходит...
НАТАЛИ. Ох, Пушкин, что ж ты такая уродина, горемычный ты мой!
ТАША. Миша, а пристрой-ка ты его камер-гером. Камер-юнкером он уже был.
ВДУБЕЛЬТ. Повысить в звании за выслугой лет? Возможный вариант. Я подам рапорт.
НАТАЛИ. И в турпоездку ему подорожную выписать... Изучать ихнюю жизнь...
                             
Вбегает Ахтунг с пистолетом. 

МАША. Леня, Леня, отдай револьвер.
АХТУНГ. Вот! Как на миру... На фоне Пушкина. Вы меня, конечно, извините, Александр Сергеевич! Вы просто не представляете, куда вернулись. Это другая страна. Я заявляю, что я честный и чистый человек! Черт! Тугой... (Взводит курок.) Подождите... Сейчас вылетит птичка... (Вдубельту.) Будешь ты меня помнить.
ВДУБЕЛЬТ. Да что же это такое, наконец? Да уберите от меня этого сумасшедшего.
МАША. Надо быть милосердным! Как папа...
АХТУНГ. Постой! Я сейчас это кончу. Спасибо, Маша!
МАША. Леонид! Бога ради, удержите его!
АХТУНГ. Оставьте меня! (Отбегает в сторону.) Да пропади ты пропадом вся эта жизнь!.. Да провалитесь вы все... 
                  
Грохот проломленной стены. В проёме – памятник Пушкина. 

ПАМЯТНИК. Я на зов явился! Эксеги монументум...
ПУШКИН (своему памятнику). Проваливай!
                      
Памятник проваливается. Темнота.

                                                 
10. 
                   
Рим. Кабинет Гоголя на Виа Феличе, 126. Палящее солнце скрыто за плотными ставнями.Темно, глухо, камелёк тлеет, свечка горит. Разбросанные книги и рукописи, соломенный диванчик, конторка. За конторкой Гоголь.  
            
ГОЛОС ЧЕЛЛИ. Сеньор Николло!
ГОГОЛЬ. А? Что?
ГОЛОС ЧЕЛЛИ. Несут обед...
ГОГОЛЬ. Несут! несут! несут!
            
Входит Челли. На одной руке поднос, в другой разговорник.Взаимный урок идёт в бешеном темпе. 

ГОГОЛЬ. Манджаре?
ЧЕЛЛИ. Кушать.
ГОГОЛЬ. Ора соно импеньято!
ЧЕЛЛИ. Я сейчас занят.
ГОГОЛЬ. Да ты, знаешь ли, что значит – лавораре а ун нуово романцо?
ЧЕЛЛИ. Работать над новым романом.
ГОГОЛЬ. Это значит – дире аддио алла вита дольче...
ЧЕЛЛИ. Распрощаться со сладкой жизнью.
ГОГОЛЬ. Бизонья адопераре иль сервелло...
ЧЕЛЛИ. Кервелло...
ГОГОЛЬ. Сервелло...
ЧЕЛЛИ. Кервелло.
ГОГОЛЬ. Думать собственной башкой?
ЧЕЛЛИ. Примерно...
ГОГОЛЬ. А соуса почему нет?
ЧЕЛЛИ. Соуса нет.
ГОГОЛЬ. Только три блюда?
ЧЕЛЛИ. Только-с.
ГОГОЛЬ. Вздор какой! Этого мало. Это пицца? Совершенно как деревянная кора, так и зубы все почернеют. Подлецы! Ты где это брал?
ЧЕЛЛИ. В астерии.
ГОГОЛЬ. Так оно холодное.
ЧЕЛЛИ (пробуя пальцем). Тёплое.
ГОГОЛЬ. Холодное...
ЧЕЛЛИ. Тёплое...
ГОГОЛЬ. Холодное...
ЧЕЛЛИ. Так вы ешьте быстрее, а то совсем остынет. Нынче в астерии один форестьер...
ГОГОЛЬ. Иноземец.
ЧЕЛЛИ. Форестьер, коротенький такой человечек в уголку ел сёмгу и еще много кой-чего...
ГОГОЛЬ. А мне сёмги нет?
ЧЕЛЛИ. Вам нет.
ГОГОЛЬ. Как нет?
ЧЕЛЛИ. Да уж нет. Вы спагетти покушайте... Вдруг слышу, его спрашивают: «А вы сеньор форестьер, откуда будете?» «Я, – говорит. – Скромный литератор такой-то из самой Сибири проездом. Вы жуйте, жуйте...» «Ах, – говорят. – Не может быть! Мы так и думали, у вас акценто, как у нашего сеньоро Никколо. И не глотайте так быстро...» Так он встрепенулся, вскочил даже. «Кто такой? Почему не знаю?» Ну, ему и раскрыли, – мол, он такой же, ваш брат-литератор. Тут за углом на Виа Феличе, в 126 нумере...
ГОГОЛЬ. Это ты сказал?
ЧЕЛЛИ. Это не я сказал. Это ему сказали...
ГОГОЛЬ. Кто сказал?
ЧЕЛЛИ. Трактирщик...
ГОГОЛЬ. Врёшь, бестия! Ты же и сказал.
                  
Звонок колокольчика. 

ГОГОЛЬ. Вот тебе - на! Скажи, я никого не принимаю...
                  
Челли выходит. 

ГОГОЛЬ. На кой черт мне теперь сибирские визитёры?
ЧЕЛЛИ. Там тот господин, приехавши, осведомляются и спрашивают о вас.
ГОГОЛЬ. Да что он, как он смеет, в самом деле? Я не хочу... Ко мне так нельзя!.. Скажи, что хозяин – интеллидженто таленто... Дженио леттерарио!.. Не впускать!
                  
Дверь распахнулась и в сиянии света – фигура в крылатке. Оба стоят, не шевельнутся.Долгая пауза. Гоголь опускается на колени. 

ГОГОЛЬ. Видение мне! Видение! Прямо с Тверского бульвара...
ПУШКИН. А вы – с Гоголевского...
ГОГОЛЬ. Великий! Снизошел на меня!
ПУШКИН (поднимая Гоголя). Кончай юродствовать, Микола! Я живой! 
    
Тут Гоголь повалился без чувств. 

ПУШКИН. Эй, человек! Воды!
                               
Челли подает графин.Пушкин льет воду на голову Гоголя. 

ЧЕЛЛИ. Сморгнул!
ПУШКИН. Ну, как, легче?
ГОГОЛЬ (открывая глаз). Малаги бы я выпил теперь...
ЧЕЛЛИ. Я мигом! (Выбегает.)
ГОГОЛЬ. Александр Сергеич!.. Милый вы мой! Как это вы?
ПУШКИН. Обо мне потом, Николай Василич! О себе скажите: вы-то как?
ГОГОЛЬ. Я что? Я спал… Послеобеденный сон, как говорится, фавна. Этакая нирвана... Так эти нехристи меня живьем схоронили. А я попросту спал. Ей же ей! Землю есть буду что спал... Правда, народ наш славный, ленивый, зарыли неглубоко. Землицы сверху всего вершок накидали. Уж я на что болезный, а легко ушел. Еще напоследок крышкой хлопнул, так на них осерчал. Живите, говорю, черти, как хотите, а я обратно в Рим. Так и живу…
ПУШКИН. Климат тёплый, не в Сибири. Хорошо устроились... Фонтаны звенят, цикады поют, ночь лимоном и лавром дюже пахнет... А далеко на севере в Париже или том же Норильске люди вообразить себе не могут этакого конфорта. Сидят себе в холодрыге, даже летом изморозь на окнах, словно декабрь какой. Нас, не поверите, там так декабристами и зовут. 
ГОГОЛЬ. Сейчас согреемся... Челли! Где он? Чайку нам по-русски из самовара! Может, и рому сыщется? По случаю...
ПУШКИН. За это не беспокойтесь. У меня с собой! 
                     
Вынул фляжку, разлил по стопкам. 

ПУШКИН. Со свиданьицем, господин италийский хохол.
                            
Выпили. Пауза. 

ГОГОЛЬ. А как же Дантес? Не попал?
                      
Пушкин покачал головой. 

ГОГОЛЬ. Кто бы мог подумать... А откуда Сибирь? Впрочем, это как раз понятно...
                      
Входит Челли с бутылкой. 

ЧЕЛЛИ. Малаги просили?
ГОГОЛЬ. Кто?
ЧЕЛЛИ. Вы!
ГОГОЛЬ. Когда?
ЧЕЛЛИ. Да вот, намедни.
ГОГОЛЬ. Мой серво... Челли. Вечно всё наоборот. Да я и не пью её, малагу, кислятину... Пойди, в лавку верни. (Челли выходит.)
ПУШКИН. Примут?
ГОГОЛЬ. Примут. Куда денутся...
ПУШКИН. Благодать! Рим этот ваш... Вселенское благолепие. Море смеется. Везувий попыхивает. Кругом все по-италийски: Ах, Ариосто, Лорка-Петрарка, Беллини-Феллини, и этакие италианочки...
ГОГОЛЬ. Ну, это для вас внове... А вообще устаёшь. Солнце нещадно шпарит, тарантелла пляшет, колокола бьют, ослы кричат, девицы в фонтан померанцы бросают... Сплошная суета цивилизации...
ПУШКИН. Мне это по сердцу...  
ГОГОЛЬ. Да нет, тут опасно! Как под дамокловым мечом живёшь. Везувий этот огнедышащий... Как рванёт, как дёрнет... Только держись!
ПУШКИН. Это по-русски! Ну, что по второй?
                                        
Наливают, пьют. 

ГОГОЛЬ. Впрочем, меня на его извержения уже не купишь. Стареем, коллега, мудреем... Вы что-нибудь пишите?
ПУШКИН. Так, один пустячок... Давно спросить хотел... А верно, Николай Васильич, что вы мои сюжеты за свои выдали и выпустили в свет? Ведь это выходит как... плагиат. И я могу на вас в Страсбургский нетленный суд подать... За защиту авторских прав.
ГОГОЛЬ. Издал! Но я не скрывал, что вы мне уступили...
ПУШКИН. Ничего я вам не уступал!
ГОГОЛЬ. Уступили, уступили… Все знают! Ну, и что, что заявка ваша? Начертано сие уже мною...
ПУШКИН. Да и мной сие тоже начертано! (Папкой трясёт.) На чёрта я загибался? Мёртвые души – мои.
ГОГОЛЬ. Мои Мёртвые души! Вы еще скажете, что Ревизор ваш?!
ПУШКИН. Ясное дело – мой! И про плута-городничего, и про городничиху с дочкой у меня всё прописано.
ГОГОЛЬ. Да моего – сам царь одобрил...
ПУШКИН. Тоже мне! Нашли авторитет! Как ни стыдно, Николай Васильич? Ладно, уж, коли он пошел под вашим именем – пущай идет! Актёров жалко. Хотя половину авторских я бы с вас содрал... Но Мёртвых душ я вам никогда не отдам!
ГОГОЛЬ. А может, уступите права, а? Я бы вам накинул…
ПУШКИН. Да вам-то что за выгода?
ГОГОЛЬ. Для весу в обществе-с.
ПУШКИН. В классики нацелились? Не выйдет. Я всем объявлю, что вы, сударь, вор!
ГОГОЛЬ. Ни слова больше! К барьеру!
ПУШКИН. Вот это дело!
ГОГОЛЬ. Бенвенуто, сфидаре а дуелло!
ЧЕЛЛИ. Пистола?
ГОГОЛЬ. Си, си! Там в чулане на полке. За барахлом, под рукописями поищи!
ПУШКИН. На сколько шагов стреляемся? На семь?
ГОГОЛЬ. На три!
ПУШКИН. На три неприлично.
ГОГОЛЬ. На семь я не попаду.
ПУШКИН. Попадёте, я вам обещаю.
ГОГОЛЬ. У меня руки дрожат.
ПУШКИН. Держите двумя руками. Черешни нет? Я обыкновенно на дуэлях черешню кушаю.
ГОГОЛЬ. Челли! Черешни! Вам куда насыпать?
ПУШКИН. В картуз.
ГОГОЛЬ. Вы мне только покажите, куда заряд? В дуло? Я ведь, по правде говоря, неофит.
ПУШКИН. Правда? А все говорят, что некрофил?
ГОГОЛЬ. Нео-фит!
ПУШКИН. Некро-фил!
ГОГОЛЬ. Неофит, ей же ей! Это все недоброжелатели клевещут. Вот пристрелю вас, тогда увидите. Я к вам даже не притронусь. Челли! Что он там возится?
ПУШКИН. А это что за штука?
ГОГОЛЬ. Так, безделица... Поэмка.
ПУШКИН. Вы, что, тоже стихами?
ГОГОЛЬ. Зачем? Стихами каждый дурак наваляет. Нет, эта штука позаковыристей.
ПУШКИН. Уважьте! Дайте почитать.
ГОГОЛЬ. Ага, разбежались. Сейчас пистолеты подадут.
ПУШКИН. Напоследок, Николай Васильич. Снизойдите!
ГОГОЛЬ. А вдруг вы меня прихлопнете? 
ПУШКИН. Ни Боже мой! У вас шанс, поверьте! Кто по первому разу, тому завсегда везет. Несколько страничек, на ваш выбор...
ГОГОЛЬ. Ну, может отсюда, из третьего тома.
ПУШКИН. Как вам угодно!
ГОГОЛЬ. Нет, так вы не поймете!
ПУШКИН. Не извольте беспокоиться. Мне только стиль угадать...
                  
Пушкин хватает листы, жадно читает. Челли вносит ящик с пистолетами.Открывает, ставит на стол, исчезает. Гоголь заглядывает в рукопись через плечо Пушкина. Пушкин плачет.

ПУШКИН. Не могу! Мне жить не надо! Ай, да Гоголь! Вот ведь, бестия, что запустил! Мне так ни в жисть не парле... В огонь!.. В огонь!.. Словесная мертвечина! Сухое легко горит!
             
Разрывает свою папку, кидает листы в камин. 

ГОГОЛЬ. Не смейте, Александр Сергеич! Да что же ты делаешь? Положь назад, говорю!
                  
Выхватывает папку из рук Пушкина. 

ПУШКИН. Отдай!
ГОГОЛЬ. Из неопубликованного! Не дам!
ПУШКИН (берёт пистолет). Отдай, кому сказано? Ну!
ГОГОЛЬ. Только с пистолетиком-то шутить не будем. Дайте-ка мне... Ну, Лександр Сергеич, не балуй...
                                      
Забирает пистолет. Пушкин выхватывает у него свою папку и швыряет в огонь. 

ПУШКИН. Где у тебя кочерга? Это кто ляпнул, – рукописи не горят? Ещё как!
ГОГОЛЬ. Тогда и меня в костер! Ничего не хочу! (Кричит.) Сжига-аю «Мёртвые души»!
                                
Хватает с конторки рукопись. 

ПУШКИН. Не тронь!
ГОГОЛЬ. Гори, мой труд! (Кидает в камин.) С Пушкиным – не стра-ашно!!!
ПУШКИН. Не да-а-ам!
                
Пушкин бросается в огонь, выхватывая листы. Гоголь, пытаясь остановить его, тянет руку. 
Выстрел! 
Пушкин падает. 

ГОГОЛЬ. А-а-а-а-а!!!
ПУШКИН. Бес ты всё-таки... Не зря я тебя боялся...
ГОГОЛЬ. Нет, нет... Куда я тебя? В живот?
ПУШКИН. А... а... Проклятье! А ведь верно говорили, что Гоголь Пушкина убил... Всё думал, – врут...
ГОГОЛЬ. Я не хотел… Я и держать-то его не умею...
ПУШКИН. Некро-фил!
ГОГОЛЬ. Неофит, я же говорю. Мне жить нельзя... Убей меня! Нет, лучше я сам...

Тянет у Пушкина пистолет. 

ПУШКИН. Не дам. Всё правильно... Вот теперь всё правильно. Всё на месте. Гоголь убил Пушкина…  Его больше нет.
ГОГОЛЬ. Как это нет?
ПУШКИН. Нет - и все... Отстань.

Затихает. Гоголь подползает к нему.  Пушкин открывает глаза. 

ГОГОЛЬ (плачет). Слыхал, Ваня Тургенев с Толстым... тоже… стрелялись...
ПУШКИН. И как?
ГОГОЛЬ. Никак… Ничья...
ПУШКИН. Не рыдай! Тут ничьих не бывает. Тут уж надо без колебаний – кто кого… Гоголь убил Пушкина.
ГОГОЛЬ. Не надо так...
ПУШКИН. Надо. Это правда...
ГОГОЛЬ. Да? А Достоевский, знаешь? Убил Гоголя.
ПУШКИН. Толстой – Достоевского.
ГОГОЛЬ. Чехов – Толстого…
ПУШКИН. Этот, как же его…. Го… Го... Нет, не ты... Го-рький  убил Чехова.
ГОГОЛЬ. Булгаков – Горького… Жуть... Убивать научились, жить – нет.
ПУШКИН. Да, черт с ней с этой жизнью… Забудь... У нас... Вечная жизнь...

Оба смеются.

Конец







_________________________________________

Об авторе:  СЕРГЕЙ КОКОВКИН 

Драматург, режиссер, актер. Автор многих пьес, переведенных на двенадцать языков, широко идущих в России и за рубежом. За плечами писателя Нахимовское училище, Российский государственный институт сценических искусств, Мастерская драматургов, служение в питерских и московских театрах. Работает в кино как актер, режиссер и сценарист. Преподает в отечественных и зарубежных университетах. В разных странах ставит спектакли, несколько последних лет в США. Автор книг «Пять углов», «Иди ко мне», «Миссис Лев и другие», «Я научу вас свободу любить», «Занавес», «The Simpleton», «The Predictability of the Past» и других. Своеобразие его таланта в динамизме построения и парадоксальности формы. В своих пьесах сочетает историзм и фантастику, лиризм и озорной гротеск, сатиру и философское осмысление. Заслуженный артист России, профессор, лауреат американской премии искусств, многих международных театральных и кинопремий.скачать dle 12.1