ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 224 декабрь 2024 г.
» » Любовь Страхова. СУРОВАЯ ПОЛОСА

Любовь Страхова. СУРОВАЯ ПОЛОСА

РЕДАКТОРСКИЙ СПЕЦВЫПУСК


(по мотивам воспоминаний Н. Сац)



РАСПРЕДЕЛИТЕЛЬНЫЙ ПУНКТ

Действующие лица:

НАТАЛЬЯ ИЛЬИНИЧНА САЦ
КЛАВДИЯ
РИТА
ЗОЯ
КОНВОИР
БИБЛИОТЕКАРЬ



Август, 1937
Конвоир заталкивает в камеру Наталью Ильиничну.

КОНВОИР. Правую койку занимай. Правую, я сказал!
ЗОЯ. Левая – моя!
САЦ. За что меня сюда?! За что меня сюда?!
КОНВОИР. Следователь объяснит.
РИТА. Садят, значит, есть за что.
САЦ. Сначала надо доказать, потом сажать.
КОНВОИР. Чего встала? Садись на койку!
САЦ. Я хочу услышать ответ.
КОНВОИР. Какой еще ответ тебе?
САЦ. За что меня сюда?
КОНВОИР. Вот дура. За что да за что. За то, что изменник Родины!
САЦ. Кто изменник Родины? Кто?
КОНВОИР. Хер в пальто! Вот кто! Кушак сымай!
САЦ. Не поняла…
КОНВОИР. Кушак сымай!
КЛАВДИЯ. Пояс сними и отдай. Нельзя здесь с поясом.
САЦ. Это платье только с поясом носят!
КОНВОИР. Сымай, говорю!
РИТА. Сегодня платье подпоясываешь, а завтра повесишься…

Наталья Ильинична отдает пояс. Конвоир уходит, чуть погодя Наталья Ильинична бросается вослед. Стучит по закрытой двери.

САЦ. Мне нельзя здесь! Мне домой надо! Слышите вы! У меня дети! Сыну помогать – с уроками! У меня дочь болеет! Откройте! Пустите к следователю! Мне нельзя здесь! Что я вам сделала? Отпустите меня!
КЛАВДИЯ. Успокойся, никто тебя домой не отпустит. Раз привели сюда – значит, всё.

Клавдия усаживает Наталью Ильиничну на кровать.

САЦ. Что – всё?
КЛАВДИЯ. Всё – это всё. Кранты.
САЦ. Нет, не всё! Мне домой надо, у меня дети!
КЛАВДИЯ. И у меня дети. И у неё дети.
РИТА. Трое.
КЛАВДИЯ. Тут у всех дети.
РИТА. У Зойки нет.
ЗОЯ. И чего?
КЛАВДИЯ. Тут никого не волнует – есть дети или нет. Попала сюда – забудь. Другую старую жизнь забудь. Здесь новая жизнь. Короткая она будет или длинная – не нам решать, а следователю. А вот тяжелая она будет или терпимая – от тебя зависит. Лучше вести себя потише, не спорить. Уступать.
САЦ. Какая другая жизнь? У меня одна жизнь! Другой не надо. У меня дети маленькие!
КЛАВДИЯ. Тише, тише… У всех у нас маленькие.
САЦ. Мне надо с арифметикой сыну помочь, он не справится.
РИТА. Тут другая арифметика. Своя. Кто на пять, кто на десять, а кто – навсегда уже.
САЦ. Дочка у меня болеет, понимаете. Гланды. Обследоваться надо. Простужается постоянно.
КЛАВДИЯ. Гланды? Слыхали?
РИТА. Велика проблема – гланды!
САЦ. Гланды. Это в горле. Горло болит постоянно, переохлаждаться нельзя. И чуть что – температура высокая, сбивать надо. Обтирать яблочным уксусом – ладони, запястья, ступни, лодыжки, потом спину... Молоком с мёдом поить!
КЛАВДИЯ. Гланды, говоришь. У нас вот вчера Маню расстреляли. На твоей кровати она спала как раз. А ты про гланды.
САЦ (вскакивая). Расстреляли?
КЛАВДИЯ. Ага.
САЦ. За что?
ЗОЯ. Кто ж его знает.
РИТА. Шпионка она была.
КЛАВДИЯ. Жалобу написала на председателя колхоза. Что кому-то можно всё, а кому-то ничего… А председатель на неё жалобу, что она шпионка. Кому быстрее поверят? Ему поверили, он же председатель.  А Мани больше нет.
РИТА. Шпионок нигде не любят.
КЛАВДИЯ. Это она так рассказывала, а как оно было – нам не узнать уже никогда. Что там на хуторе нашпионить можно? Какая корова молока больше дает? Кому ж оно интересно?
РИТА. Привирать она тоже любила.
КЛАВДИЯ. А давеча вон и Дуню тоже так. Евдокию, вон там спала. Политическая была.  Письма писала товарищу Сталину! Но ответа не дождалась. Плакала по ночам. Думали, затопит нас тут. Вот и лужи все высохли уже. А Евдокии больше нет с нами. Вот она арифметика здешняя: был человек и – пшик! – нет человека. Минус человек. А ты про гланды им. Не поймут они тебя, не пожалеют.
ЗОЯ. Переодевайся, осваивайся. Недолго нам тут куковать, скоро распределят кого куда. Вот там уже надолго.
САЦ. Я не понимаю – за что. За что меня? Что я им сделала?
КЛАВДИЯ. Он же сказал. Изменник Родины. Родину ты предала, голубушка.
САЦ. Не предавала я никого! Неправда это! Ошибка! Я в театре работаю! Родине своей служу! Спектакли для детей ставлю! Для нового поколения, для юного поколения! У нас премьера скоро! Прогоны идут! У нас всегда полные залы!
РИТА. Значит, муж предал Родину. Или брат. Или сват. Муж у тебя где работает? Молчишь? Ну вот и помалкивай…

Открывается дверь, входит библиотекарь.

БИБЛИОТЕКАРЬ. Добрый вечер, девушки-красавицы. Кто графа Толстого заказывал? Клавдия, вы?
КЛАВДИЯ. Чё спрашиваете, если помните?
БИБЛИОТЕКАРЬ. Всех не упомнить, записываю. Анна Каренина для вас. Распишитесь. А эту книжку я забираю. Можно только по одной. Александра Сергеевича желали, Маргарита? Распишитесь. А вы, Зоя, ничего почитать не хотите? У меня кое-что есть и для вас. Заключенная из соседней камеры Максима Горького заказала, а теперь её нет уж там. Распределили куда-нибудь.
РИТА. Катюха, что ли?
БИБЛИОТЕКАРЬ. Екатерина, да.
РИТА. Её уже нигде нет. На тот свет распределили.
БИБЛИОТЕКАРЬ. Вот как оно повернулось, значит… Зоя, Горького не хотите? Тоненькая книжечка, легко читается.
ЗОЯ. Горького не хочу. Горькую хочу, дак ведь не нальёте! Выпила бы с удовольствием!
РИТА. Она читать не умеет.
ЗОЯ. Чего это не умею?! По складам – всё осилю! Толку от этих книг никакого!
КЛАВДИЯ. По складам лазить – еще один срок получишь!
БИБЛИОТЕКАРЬ. Зря вы так. Книги читать полезно.
ЗОЯ. А я думаю, что вредно.
БИБЛИОТЕКАРЬ. Следователь спрашивает меня каждый день – кто что читал. «Встали заключенные на путь исправления и развития или в неведении и бескультурье по-прежнему прозябают?» Прямо так и спрашивает.
РИТА. А ты что?
БИБЛИОТЕКАРЬ. Говорю, как есть. Захочет – проверит! У меня на каждого из вас карточка заведена.
КЛАВДИЯ. Вона – пополнение у нас. Новенькая. Больно культурная, спроси у неё, что читать захочет. И свому следователю доложь.
БИБЛИОТЕКАРЬ. Вы у нас кто? Зовут вас как? Мне надо записать.
САЦ. Зачем?
БИБЛИОТЕКАРЬ. Библиотекарь я. Книжки приношу всем желающим окультуриваться. Библиотека у нас большая.
САЦ. Не надо мне книжек никаких, я тут ненадолго. У меня своя библиотека дома.
КЛАВДИЯ. Вот как ей объяснить, что ненадолго сюда никто не приходит?
БИБЛИОТЕКАРЬ. Карточку на вас надо завести. Мало ли потом читать надумаете. Как вас зовут?
САЦ. Кто меня зовет, тот знает, как звать. Я по ошибке здесь. Карточки на меня переводить не стоит.
ЗОЯ. Кто по ошибке, тех быстрей отстреливают. Не любят ошибки свои признавать!
БИБЛИОТЕКАРЬ. Ну, если книжки никому больше не нужны, позвольте откланяться.

Библиотекарь уходит.

КЛАВДИЯ. Зачем грубишь библиотекарю? Любая грубость может против тебя обернуться.
САЦ. Никого не боюсь и бояться не стану.
РИТА. Не библиотекарь тебя сюда упекла.
САЦ. Она прислуживает палачам.
КЛАВДИЯ. На свободе все прислуживают палачам. Прислуживают власти. Молчанием прислуживают. И ты в театре своем власти прислуживала. Тебе же не было дела до сидящих здесь? Да и много до чего дела не было…
РИТА. Порхала как бабочка по своим премьерам. А теперь взвыла. Поздно пасть разевать.
ЗОЯ. Оставьте её в покое. Первая ходка всегда нелегко дается. А со второй уже понимаешь, где твой настоящий дом.
САЦ. А вы как здесь оказались? Вас за что?
КЛАВДИЯ. Меня за дар предсказывать судьбу! Помогаю людям будущее узнать. Вот за помощь эту и посадят теперь. Но картишки раздобуду, и здесь предсказывать начну.
САЦ. Гадалка?
КЛАВДИЯ. Бабушка моя известной в Москве гадалкой была, и мне дар свой передала. Отбоя от желающих узнать судьбу не было! Да не понравилось одному важному товарищу моё предсказание, что судьба ему готовит, сдал меня. Цыганкой да колдуньей обозвал! Кляузу настрочил! А какая из меня цыганка? Посмотрите на меня!
РИТА. Что-то есть, что-то есть…
КЛАВДИЯ. Где же?
САЦ. А что ты ему предсказала, этому важному товарищу?
КЛАВДИЯ. Что предсказала? Предсказала, что он сдохнет в канаве! Если будет мешать мне людям помогать… (Все смеются.) Что смеетесь? Мои предсказания всегда сбываются.
САЦ. А ты, Рита? За что здесь?
РИТА. За спекуляцию, как они выражаются. Тоже людям помогала. На толкучке с ночи очередь ко мне занимали. Всем одеваться красиво хочется. Но на лапу одному фраерку не дала однажды, вот за жадность и поплатилась.
САЦ. А ты, Зоя?
ЗОЯ. А я уже третий раз тут. Харчи халявные притягивают, поэтому возвращаюсь.
КЛАВДИЯ. А Зойка – контрабандистка. У неё всегда командировки – или в загранку, или в Бутырку!
ЗОЯ. Можно и так сказать.
КЛАВДИЯ. Ну чё, Каренину почитаем?
ЗОЯ. Погнали!
КЛАВДИЯ. Называй!
ЗОЯ. Сто писят!
КЛАВДИЯ. А строчка?
ЗОЯ. Последняя – снизу.
КЛАВДИЯ. «…За что он не любит меня? – спрашивал он себя с грустью и не мог придумать ответа».
ЗОЯ. Не любит и пусть не любит. Больно надо думать об этом.
КЛАВДИЯ. Думай, Зойка, думай. Детей тебе пора заводить.
ЗОЯ. Выскоблили мне нутро в 16 лет еще. Никаких детей теперь. Только если из детдома.
КЛАВДИЯ. Из детдома бери.
РИТА. Чужих детей не бывает, как говорится…

Наталья Ильинична ходит по камере – туда-сюда.

КЛАВДИЯ. Ритка, давай с тобой почитаем!
РИТА. Первая страница и первая строчка.
ЗОЯ. Ритка всегда первую называет.
КЛАВДИЯ. «Все счастливые семьи похожи друг на друга…»
САЦ. «Каждая несчастливая семья несчастлива по-своему».
КЛАВДИЯ. Ого, а ты откуда знаешь?
САЦ. Помню. Перечитывала недавно.
РИТА. А ведь понимает граф, в чем суть жизни. Все счастливые бабы похожи друг на друга, а каждая несчастливая баба несчастлива по-своему.
КЛАВДИЯ. Он про семьи, а не про баб! Эй, как там тебя, тебе-то погадать?
САЦ. Спасибо, не надо.
КЛАВДИЯ. Как зовут-то тебя?
САЦ. Наталья Ильинична.
ЗОЯ. О как.
КЛАВДИЯ. Ильинична, так Ильинична.
РИТА. Чего Ильиничне гадать, если она наизусть всё помнит?!
КЛАВДИЯ. Ильинична, а ты не беременна ли? Животик вона как выпячивается.
САЦ. А это не ваше дело!

Наталья Ильинична садится на кровать.

ЗОЯ. Давай теперь Пушкина читать!
РИТА. Пушкин – значит, про любовь!
КЛАВДИЯ. Называй страницу, Наталья Ильинична! Погадаем на любовь!
САЦ. Не надо мне гадать. И никакой любви мне не надо, у меня всё есть. И любовь есть и дети, в любви рожденные! Только разлучили нас всех! В клетку меня посадили! Да и Пушкина читать надо, а не гадать по нему.
ЗОЯ. Ну её, надоела! Одни морали! Что ты стелешься перед ней? То надо, а то не надо! Тьфу! Тебя забыли спросить, чё надо, а чё не надо!
РИТА. Не хочет в коллектив вливаться, пусть не вливается.
КЛАВДИЯ. Тогда ты называй страницу! Сначала про любовь, а потом любовь Горьким разбавим. Всё как в жизни.

Входит конвоир.

КОНВОИР. На прогулку! Построились!
ЗОЯ. В прошлый раз мы гуляли на три минуты меньше положенного. Я всегда считаю про себя, все минуты считаю. Если сегодня прогулка будет меньше, я буду жаловаться.
КОНВОИР. На том свете пожалуешься, на этом жалобы не принимаем.
ЗОЯ. Еще как примите! Ишь какой важный!
КОНВОИР (Наталье Ильиничне). Чего сидишь, пшла на прогулку!
САЦ. Не хочу на прогулку! На свободу хочу! Домой хочу! К детям своим хочу!
КОНВОИР. Пшла, кому говорю! Свежим воздухом дышать! Пшла-пшла!

Конвоир уводит заключенных.


ДОПРОС

Действующие лица:

НАТАЛЬЯ ИЛЬИНИЧНА САЦ
СЛЕДОВАТЕЛЬ
КОНВОИР



Август, 1937
Кабинет следователя. Конвоир приводит Наталью Ильиничну, потом уходит.

КОНВОИР. Сац.

Наталья Ильинична садится на стул, следователь перебирает бумаги.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Наталья Ильинична? Вот с утра вашим делом занимаюсь. Ищу-ищу…
САЦ. Ничего не найдете на меня. Перед законом я чиста.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Слишком чисты, я бы сказал. Потому ищу так долго… Время трачу.
САЦ. Что-то конкретное ищете?
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Статью ищу в уголовном кодексе.
САЦ (растерянно). Зачем статью? Зачем в уголовном?
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Статью в уголовном кодексе, чтоб на пять лет вас запереть в исправительных лагерях.
САЦ. Зря ищете, нет такой статьи. Чтоб невиновных сажать.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Много статей есть. Не знаю, какую лучше выбрать.
САЦ. Вы хотите придумать, за что меня посадить, хотя до сих пор не придумали, за что арестовали!
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Как же! За что арестовали, уже придумали.
САЦ. Так расскажите, мне тоже интересно.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. За недонесение. Вот за что. За недонесение на мужа.
САЦ. А что я должна была на него донести? Что он хороший муж и отец?
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Семейные дела нас мало интересуют. А вот что он изменник Родины, вы должны были нам рассказать.
САЦ. Обязательно рассказала бы, если бы он им был.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. А сейчас вы ребенка изменника Родины вынашиваете? Вы же беременны?
САЦ. Сокамерницы настучали?
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Помилуйте, я же не слепой. Ну так я вас слушаю. Какой срок?
САЦ. Вы не врач, чтобы я с вами на такие темы разговаривала. Уж извините.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Ладно, не хотите по-хорошему, будем по протоколу.
САЦ. По-хорошему – это когда за решетку сажаете? А потом статью ищете, за что посадили.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Гражданка Сац, есть для вас несколько вопросов. Отвечать честно, быстро, конкретно. Готовы?
САЦ. Спрашивайте.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Каким родом деятельности занимаются ваши родители?
САЦ. Почему всегда одни и те же вопросы?
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Потому что не слышим верных ответов. Ну?
САЦ. Папа – композитор, мама – певица. Только папы давно уже нет на этом свете.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Хотите к папе?
САЦ. В каком смысле? Нелепый вопрос!
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Если не хотите, то будьте сговорчивей. Это просто совет, без протокола. Каким родом деятельности занимаетесь вы?
САЦ. На прошлом допросе я уже отвечала на эти вопросы!
СЛЕДОВАТЕЛЬ. И все-таки. Я жду вашего ответа. Или молчание запротоколирую как сокрытие информации.
САЦ. Я режиссер московского детского театра.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Кто вам дал задание завербовать Израиля Вейцера?
САЦ. Бред! Это бред! Ваши вопросы оскорбительны!
СЛЕДОВАТЕЛЬ. И все-таки.
САЦ. Я уже рассказывала. Рассказывала подробно.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Что же именно вы рассказывали про вербовку Вейцера?
САЦ. Про вербовку – ничего! Мне нечего сказать, я никого не вербовала!
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Будете молчать?
САЦ. С Израилем Яковлевичем Вейцером меня познакомил друг Владимира Ильича Ленина – Глеб Максимилианович Кржижановский в Карловых Варах. Мы вместе лечились там на источниках.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Почему вдруг вы оказались в Чехословакии?
САЦ. Меня пригласили в Прагу – рассказать о детском театре.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. И там вы закрутили роман с Вейцером?
САЦ. С Вейцером мы встречались около источников, прогуливались вечером по рекомендации врачей. У меня больная печень.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Вы стали любовниками?
САЦ. Мы подружились.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. От дружбы дети не рождаются. Я про ваш живот…
САЦ. Мы подружились в Чехословакии, потом стали общаться в Москве. Ему нравились постановки Детского театра. А мне нравилась его большая эрудиция, горячий патриотизм.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Большая эрудиция между ног?
САЦ. Как вы смеете!
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Я просто пошутил. Чтоб атмосферу немного разрядить. Вам понравилась большая эрудиция, и что случилось дальше?
САЦ. Через полтора года мы полюбили друг друга и поженились.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Вы не смогли бы полюбить Вейцера! Он на 15 лет вас старше!
САЦ. На 14. Его невозможно не полюбить!
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Кто вам дал задание выйти за него замуж?
САЦ. Сердце. Моё сердце.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Ваше сердце завербовало Вейцера?
САЦ. Как хотите, так и думайте. И ребенка я ему рожу по велению сердца.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Сердце ваше я посадить не могу, а вот вы на 5 лет уже наговорили. Полюбили изменника Родины, а ведь столько достойных мужчин вокруг.
САЦ. Я полюбила самого достойного из мужчин. И ваш наговор нисколько его не очерняет.
СЛЕДОВАТЕЛЬ (протягивает протокол). Больше спорить с вами не буду. Подпишите здесь.
САЦ. Нет. Эту бумагу я подписать не могу.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. А что не так?
САЦ. Вы написали, что мой муж народный комиссар Израиль Яковлевич Вейцер – изменник Родины.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Да, а что не так? Подпишите, что записано с ваших слов верно.
САЦ. Не подпишу. Это не мои слова! Это наглая ложь. И вы за эту ложь еще ответите.

Наталья Ильинична рвет протокол.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Без протокола. Неужели вы ничего не боитесь?
САЦ. Бояться может только виновный, а я ни в чем не виновна.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Вы-то – ладно, а за детей своих не боитесь? За будущее их? За малыша своего нерожденного?
САЦ. При чем тут мои дети?!
СЛЕДОВАТЕЛЬ. А вот вы подумайте! Много времени у вас будет теперь на «подумать». (Вызывая конвоира в телефонную трубку.) Возьмите Сац. (Наталье Ильиничне.) Добро пожаловать в лагеря, Наталья Ильинична! В вечные сибирские морозы!

Приходит конвоир и уводит Наталью Ильиничну.


СИБЛАГ

Действующие лица:

НАТАЛЬЯ ИЛЬИНИЧНА САЦ
СОНЯ ПРОКОФЬЕВА
ОВЧАРКА
СЯВКА
НАВОДЧИЦА
ДРУГИЕ ЗАКЛЮЧЕННЫЕ



Декабрь, 1937.
Огромный барак, много деревянных нар, мешки с тряпьем.
Конвоир заталкивает с барак Наталью Ильиничну.

КОНВОИР. Заходь скорей, кулёма! Жар выйдет, дров нема.
ОВЧАРКА. Милости просим в нашу выгребную яму!
СЯВКА. Опа! Та самая наркомша пожаловала?
НАВОДЧИЦА. Артистка из погорелого театра!

Конвоир уходит.

САЦ. Здравствуйте.
ОВЧАРКА. А давайте ей здеся драмтеатр организуем! А ну, сдвигаем нары! Чем не сцена!
НАВОДЧИЦА. Залазь, артистка, на сцену, спой нам песенку какую!
САЦ. У вас неверные данные. Я не артистка, а режиссер.
ОВЧАРКА. Данные у нас верные. Наслышаны про твои идейные постановочки.
НАВОДЧИЦА. Давай и нам сваргань! Театр мы любим!
СЯВКА. С удовольствием послушаем! Наркомшей у нас еще не было тута.
САЦ. Я режиссер детского театра.
НАВОДЧИЦА. Ага, погорелого, мы наслышаны!
ОВЧАРКА. А мы чё, не дети?
СЯВКА. Плохо выглядим?

Заключенные заталкивают Наталью Ильиничну на сдвинутые нары и садятся напротив – смотреть представление. Демонстративно хлопают в ладоши.
Наталья Ильинична стоит с сумкой на возвышении. Подбегает Соня.

СОНЯ. Наталья Ильинична! Вы меня помните? Соня я! Соня Прокофьева!
САЦ. Софья Евсеевна! И вы тут?
СОНЯ. К сожалению. Восемь лет ИТЛ.
ОВЧАРКА. Сонька, не мешай представление смотреть!
НАВОДЧИЦА. Наш театр не погорит!
СЯВКА. Просим, просим!
СОНЯ. Отстаньте от Натальи Ильиничны! Человек с мороза, чаем надо попоить для начала. Что слетелись, как стервятники! Поглядите на неё, щеки от мороза белые!

Соня протягивает руку, Наталья Ильинична спускается с нар.

ОВЧАРКА. Соня, мы концерт хотим!
СОНЯ. Дайте человеку отогреться!
САЦ. Они тебя слушаются?
СОНЯ. Я здесь староста. Новеньких часто прижимают. Традиция такая. Так-то коллектив нормальный. Контрреволюционерок немного, они вот агрессивные. А основная масса – уголовницы: карманницы, наводчицы, пьяницы…
САЦ. Страшный сон, иначе не назовешь.
СОНЯ. Ты чего приехала в чем? Кофта теплая есть?
САЦ. Нет.
СОНЯ. А что есть?
САЦ. Ничего нет, думала – я ненадолго…
СОНЯ. Бесприданница какая. Эх, Наталья Ильинична!
ОВЧАРКА. С голой попой далеко не уедешь в Сибири!
САЦ. Островский.
НАВОДЧИЦА. Чего?
САЦ. Пьеса у Островского есть такая. «Бесприданница».
СЯВКА. Пьеса – это что?
СОНЯ. Пьесы – это на воле. Тут жизнь, понимаешь? Суровая жизнь. Пойдем к столу.

Соня наливает Наталье Ильиничне горячего чаю, дает булку и кусок сахара. Овчарка, Наводчица и Сявка на заднем плане танцуют на сдвинутых нарах и хохочут.

САЦ. Не ожидала, что встречу тебя здесь. Не лучшее место для встречи.
СОНЯ. Да у меня ощущение, что вся московская интеллигенция – в сибирских лагерях. Кого здесь только не встречала…
САЦ. За что нам всё это?!
СОНЯ. И не спрашивай даже. Свыкнешься. Я свыклась. Как у Достоевского – «человек есть существо ко всему привыкающее».
САЦ. «Записки из Мёртвого дома». Мёртвый дом, по-другому не скажешь.
СОНЯ. Теперь мы знаем о каторжной жизни не из художественной литературы.
САЦ. Откуда у них информация про меня? Что жена наркома, что в театре работаю.
СОНЯ. Сама не знаю. Есть тут подсадные, остальных подначивают. Про постановочки тебе Овчарка говорила. Не помнишь её разве? Гудела про неё вся театральная Москва.
САЦ. Овчарка?
СОНЯ. Это прозвище. «Билетершей» во МХАТе работала.
САЦ. Лицо как будто знакомое. А её за что?
СОНЯ. «Лишние» билетики продавала богачам, а потом травила их и грабила. Банда у них была целая.
САЦ. А та, что наркомшей меня зовет?
СОНЯ. Это Сявка. Обычная карманница.
САЦ. А про погорелый театр которая говорит? Третья.
СОНЯ. Это наводчица. Познакомишься со всеми, будет время. Судьбы тут у всех непростые. Расскажут сами охотно обо всём.

К столу подходят Овчарка, Сявка и Наводчица.

ОВЧАРКА. Поела, попила, иди отрабатывай!
СЯВКА. Хавчик у нас не бесплатный!
НАВОДЧИЦА. Наркомша погорелого театра!
СОНЯ. Девчонки, ну что вы привязались к Наталье Ильиничне?
ОВЧАРКА. А ты, Сонька, много говоришь сегодня! Есть у старосты полномочия нас защищать перед начальством, но нет полномочий лезть во все дела наши. Или ты решила в покровители артистки заделаться?
СОНЯ. Овчарка, я долго терплю уже лай твой беспричинный.
САЦ. Соня, не надо.
ОВЧАРКА. А я еще и покусать могу! А ну, наркомша, пшла на сцену!
СЯВКА. Пой для нас! И танцуй!
НАВОДЧИЦА. Рассмеши нас давай!

Овчарка, Сявка и Наводчица хватают за руки Наталью Ильиничну и тянут к «сцене» – сдвинутым нарам. Наталья Ильинична вырывается.

САЦ. Я вам не клоун! Не трогайте меня! Не прикасайтесь ко мне! Отпустите меня! Развлекать вас я не намерена!
ОВЧАРКА. Опа, как заговорила!
СОНЯ. Не трогайте новенькую! Как озверели, честное слово!
ОВЧАРКА. Сонька, заткнись! Не лезь лучше! (Наталье Ильиничне) Не хочешь развлекать нас? Так мы тебе другое занятие найдем! А ну иди парашу чисти, наркомша! Ты сегодня дежурная! Проверим, на что белоручка способна!
СЯВКА. Она, поди, ведра ни разу в руках не держала. Вона пальцы какие длинные, мне б такие, ими бы по кармашкам лазать…
НАВОДЧИЦА. Веселить нас не хочешь, так сиди в говне!

Овчарка приносит ведро и кидает тряпку.

ОВЧАРКА. Вот тебе ведро, мой давай полы в бараке! Советская героиня!
САЦ. Вы думаете, я работы боюсь? Или вас боюсь? Так вы ошибаетесь! Но дежурить я буду в свою очередь! А за вами грязь сейчас убирать не стану!
ОВЧАРКА. Станешь!
НАВОДЧИЦА. Никуда не денешься!
СЯВКА. И не таких перевоспитывали!
САЦ. Подойдете ко мне – оболью этой грязной водой! Я предупредила!

Наталья Ильинична берет ведро. Заключенные окружают её.

ОВЧАРКА. Она нам угрожает! Мне уже смешно!
СЯВКА. Наркомша – не промах!
НАВОДЧИЦА. Вот это спектакль выходит! До слез растрогала!

Овчарка берет мешок с тряпьем и с размаха бьет Наталье Ильиничне по спине.
Наталья Ильинична падает. Заключенные бьют её мешками с бельем.
Соня пытается остановить их, но её не пускают другие заключенные.

СОНЯ. Что вы делаете, изверги! Остановитесь!
СЯВКА. Кровь!
ОВЧАРКА. Стойте!
НАВОДЧИЦА. У неё кровь!
ОВЧАРКА. Убили, что ли?
НАВОДЧИЦА. Да, поди, беременная была.
СЯВКА. Наркомыша вынашивала.
ОВЧАРКА. Врага народа.

Соня подбегает к Наталье Ильиничне.

СОНЯ. Врача! Срочно! Врача!

Соня бежит к двери, стучит по двери кулаками. Заходит конвоир.

КОНВОИР. Чего расшумелась? Чего случилось?
СОНЯ. Врач нужен! Кровотечение у новенькой.
КОНВОИР. Били?
СЯВКА. Воспитывали.
ОВЧАРКА. Дежурной назначили. А она поскользнулась на говне и сознание потеряла.
КОНВОИР. Я вам устрою! Я вам устрою! Воспитатели хреновы! Все у меня в говне искупаетесь!
Конвоир кладет Наталью Ильиничну на простыню и волоком вывозит из барака.


МЕДПУНКТ

Действующие лица:

НАТАЛЬЯ ИЛЬИНИЧНА САЦ
СОНЯ
ВРАЧ
КОНВОИР



31 декабря, 1937.
Больничная палата. Наталья Ильинична лежит, вбегает Соня с зеркалом в руках и книгой под мышкой.

СОНЯ. Зеркало выпросила, представляешь! Говорю, как же девушка без зеркала будет жить! Но днем велели прятать в тумбочку, смотреться можно только вечером и ночью.

Наталья Ильинична встает и подходит к зеркалу.

САЦ. Ой! Что же это!
СОНЯ. Себя не узнала?
САЦ. Я ли это? Старуха какая-то.
СОНЯ. Ну прям! Девушка в самом соку! А седину хной закрасишь и сразу помолодеешь, как школьница станешь!
САЦ. Почему они не боятся зеркала оставлять?
СОНЯ. А чего бояться?
САЦ. А если мы вены порежем.
СОНЯ. Они знают, что не порежем. И мы с тобой знаем. Что будем жить вопреки всему. Будем терпеть. Будем надеяться. Ради семей, ради мужей, ради детей своих терпеть. А дети наши у ёлки хороводы сейчас водят… И нам грустить нельзя.
САЦ. У меня в театре сейчас «ёлки» идут. И я должна быть там, с ними.
СОНЯ. Жаль, в палату елку нельзя. В бараке мы с девчонками нарядили давно.
САЦ. Хорошо, что нельзя. От запаха елки было бы еще тоскливей.
СОНЯ. Это потому что здесь к нам относятся, как к людям. И нам становится себя жалко. Но жалость эта ни к чему.
САЦ. Да, жалость ни к чему.
СОНЯ. Совсем забыла! Я же тебе Шекспира принесла! В библиотеке на себя выписала!
САЦ. Спасибо!
СОНЯ. Пойду выпрошу у фельдшера ножницы! На полчасика!
САЦ. Подстричься?
СОНЯ. Снежинки выстричь!
САЦ. Да ну! Не даст!
СОНЯ. А это мы еще посмотрим!

Соня стучит в дверь, конвоир открывает. Соня выходит. 
Наталья Ильинична подходит к окну, дышит на замерзшее стекло.

САЦ. Вот так, Израиль Яковлевич… Не уберегла я нашего малыша, прости… Ну ничего, там ему будет лучше. Как бы он здесь со мной рос? В этом мертвом доме… Вот выйду на свободу и столько тебе детишек нарожаю! И спектакли для них ставить буду! Весь первый ряд в театре займут наши с тобой детишки! Так и будет, Израиль Яковлевич! Так и будет…

Возвращается Соня.

СОНЯ. Ты с кем разговаривала?
САЦ. Сама с собой.
СОНЯ. А я уж испугалась. Мне же нельзя сюда ходить, узнают – накажут. (Достает из-за пазухи ножницы и бумагу.) Мне кажется, что конвоир в меня влюблен! Все капризы исполняет. И так смотрит, так смотрит…
САЦ. Повод устроить судьбу.
СОНЯ. Давай лучше снежинки выстригать.
САЦ. Не хочется что-то…
СОНЯ. Ну тогда я буду выстригать, а ты потом на окно наклеишь.

Соня начинает выстригать снежинки.

САЦ. Почему они были так жестоки со мной? Что я им сделала?
СОНЯ. Кто? Ааа… Наши-то? Задание им такое дали. У нас всех по-разному встречают. Вчера новенькая пришла, так на неё даже внимания не обратили. Задание – не трогать.
САЦ. И тебе задание давали?
СОНЯ. Мне – нет. Дают своим – проверенным, только рецидивисткам, с большими сроками, чтобы очки заработали перед администрацией. Я сама удивилась, ни с кем они такими жестокими не были. Как будто сломать тебя хотели.
САЦ. У них получилось. Сломали.
СОНЯ. Нет. Нельзя сдаваться.
САЦ. Поздно.
СОНЯ. Тебя теперь в другой барак отправят. Сделали свое черное дело, теперь будет намного проще.
САЦ. Мне теперь всё равно.
СОНЯ. Ну ты чего опять? Утри слезы! И борись! Ладно, побегу я. Если руководство узнает, что я здесь была, попадет всем. Вот снежинки. Как силы будут, обязательно их на окно наклей. Чтоб новый год был с нами снисходительнее. А если бражки нам подгонят, принесу тебе тоже. Новый год отметить.
САЦ. Не надо бражки. Спасибо тебе за заботу.
СОНЯ. Держись, дорогая.

Соня уходит. 
Наталья Ильинична рассматривает снежинки, прикрепляет их к окну. Берет Шекспира, загадывает страницу, открывает и читает.

САЦ. «Кто настежь жить привык, Сидит пусть под замком…» Как точно. Кто настежь жить привык…


ВСТРЕЧА С МАМОЙ

Действующие лица:

НАТАЛЬЯ ИЛЬИНИЧНА САЦ
МАТЬ
КОНВОИР



Скрипит замок, входит конвоир.

КОНВОИР. Мамаша к тебе приехала.

Появляется ярко одетая женщина с чемоданом.

МАТЬ. Здравствуй, родная!
САЦ. Мама!

Продолжительные объятья, потом молча садятся и смотрят друг на друга.

МАТЬ. Что они с тобой сделали! Что они с тобой сделали!
САЦ. Всё хорошо, мама. Всё хорошо.
МАТЬ. Белая какая стала… Главное, что жива.
САЦ. Главное – живы, да.

Мать открывает чемодан и выставляет содержимое на стол.

МАТЬ. Сгущенка. Тушенка. Сардина. Килька. Хлеб. Апельсины. Кофе. Жареные фисташки.
САЦ. Фисташки? Я совсем не помню их вкуса.
МАТЬ. Не помнишь, потому что не пробовала.
САЦ. Это Израиль Яковлевич передал?
МАТЬ. Нет, это от меня всё. По знакомству достала… Вот еще тут кое-что. Кофта шерстяная. Шаль пуховая. Козий пух, из Оренбурга.
САЦ. А это что?
МАТЬ. Платье твое. Театральное. Купчиху ты в нем играла.
САЦ. Зачем оно мне здесь, мама?
МАТЬ. Пусть будет. Пусть вдохновляет тебя! Выйдешь отсюда и такие спектакли забабахаешь! Мир дрогнет!
САЦ. Забабахаю? Скажешь тоже…
МАТЬ. Зато улыбнулась ты. Что еще матери надо? Чтоб дочка улыбалась.
САЦ. Продукты, кофта, шаль – это очень нужно, но платье назад забирай. Не до театра мне здесь! Не до самодеятельности.
МАТЬ. Как не до театра! А что здесь еще делать? Как выживать? Платье не заберу! Не хочешь самодеятельности устраивать, так просто надевай и ходи. Чтоб все знали, кто ты есть!
САЦ. А кто я есть, мама? Здесь все кто-то есть. Но всех нас сравняли – с землей. И топчут, топчут сапожищами…
МАТЬ. Не так-то просто нас затоптать! Платье бери! Назад не повезу! Вот еще письма. От детей.
САЦ. От детей!
МАТЬ. Да, велела, чтоб написали тебе что-нибудь. Или нарисовали.

Наталья Ильинична читает письма.

САЦ. Адриан стихи пишет. Какие проникновенные… А Ксаночка сказки мои вспоминает… (Читает.) «Сочиняй, мама, продолжение про невероятные приключения Пупсятины! Потом поставишь в театре…» Я же ей сказки всегда сочиняла, прямо с ходу. Помнит мою Пупсятину, смотри-ка…
МАТЬ. Потом дочитаешь! Меня сейчас выгонят! Недолго разрешили.
САЦ. Большие совсем стали?
МАТЬ. Ну за два года не сильно изменились. Так же лоботрясничают, посуду мыть не заставишь.
САЦ. Как же я соскучилась, слов нет…
МАТЬ. Открытки вот. С Москвой. Смотри, какая красота.
САЦ. Моя Москва.
МАТЬ. Твоя. Чья же еще.
САЦ. Театр. Как там театр?
МАТЬ. А что ему будет?! Театр как театр. Так же пьесы играют, представленья каждый вечер дают. Скоморохов, как и юродивых, на Руси всегда любили…
САЦ. Всё, как обычно, значит…
МАТЬ. Как обычно. А как же еще? Заходила я в театр твой. Не особо про тебя спрашивают, как будто всё сами знают больше меня. Только кивают да сочувствуют.
САЦ. А Израиль Яковлевич?
МАТЬ. А что Израиль Яковлевич?
САЦ. Как он?
МАТЬ. Он уже хорошо.
САЦ. Его освободили?
МАТЬ. Его расстреляли.
САЦ. Ой… Вот оно как…
МАТЬ. Надевай платье! Давай-давай! Наташенька, надевай платье!

Наталья Ильинична молчит. Мать надевает на неё платье, Наталья Ильинична не сопротивляется.

САЦ. За что, мама? За что?
МАТЬ. Не спрашивай ничего. Вон какое у тебя платье! Покружись! Ну же! (За руки кружит Наталью Ильиничну.) Покружись! Позавидуют все!
САЦ. Чему завидовать, мама?
МАТЬ. Ну мне пора. Разрешили только гостинцы отдать. Теперь буду чаще посылать. И приеду, если пустят. Может, и детей привезу повидаться… А то адреса даже говорить не хотели. Теперь всё наладится. Всё будет хорошо! Слышишь меня?
САЦ. Слышу, мама. Забери платье! Сними с меня это чёртово платье!
МАТЬ. Что заладила? Забери-забери! Не заберу! Пусть у тебя будет. Играй, репетируй! Помни, что дети тебя любят и ждут! Твои дети! И чужие тоже! Чужие – тоже твои! Ради детей мы живем, ради детей! Поняла меня? Поняла?
САЦ. Поняла.
МАТЬ. Улыбнись мне снова! Ну-ка! Улыбнись! Они слез наших хотят, боли нашей хотят, а мы улыбаться будем. Улыбаться им назло. И жить. Слышишь? Жить! До скорой встречи!
САЦ. До скорой, мама.
МАТЬ. Я договорюсь с ними, слышишь! Договорюсь, прошение подам. Хороших людей подключу! Чтоб перевели тебя отсюда – поближе к нам…
САЦ. Не надо, мама.
МАТЬ. Я сама знаю, как надо.
САЦ. Ты дала мне жизнь дважды.
МАТЬ. Что? Не поняла.
САЦ. Да это я так…


ВОЛГОСТРОЙ (РЫБЛАГ)
«БЕЗ ВИНЫ ВИНОВАТЫЕ»


Действующие лица:

НАТАЛЬЯ ИЛЬИНИЧНА САЦ
НАЧАЛЬНИК ЛАГЕРЯ
НЕЛЛИ
ЖОРА
ЯНКО



1940
Клуб при колонии. Зал с небольшой сценой. Творческий беспорядок: висят костюмы из марли, стоит старая мебель, рядом инструмент. 
Нелли примеряет купеческое платье Натальи Ильиничны, Янко ремонтирует шкаф, Жора напевает.  Входит Наталья Ильинична с текстом пьесы.

САЦ. Все готовы? Скоро начнем. А пока займемся артикуляционной гимнастикой! «Карл у Клары украл кораллы, а Клара у Карла украла кларнет». Повторяем!
ЯНКО. Нашли, что воровать…
НЕЛЛИ. Кораллы – драгоценные камни! Карл знает, что тырить!
ЯНКО. А кларнет зачем Клара украла?
ЖОРА. Кларнеты разные бывают! Если это антикварный кларнет. И ему больше ста лет…
САЦ. Не отвлекаемся! Повторяем! Разминаем речевой аппарат! «Протокол про протокол протоколом запротоколировали».
НЕЛЛИ. Все скороговорки в тему.
ЖОРА. Сначала кларнет украли, потом протокол запротоколировали.
САЦ. Повторяем, не отвлекаемся. Внимание на артикуляцию! «Во поле-поле затопали кони, от топота копыт пыль по полю летит».

Наталья Ильинична говорит скороговорку, потом все за ней дружно повторяют.

НЕЛЛИ. Янко наш – конокрад! Хороша ему скороговорка про коней.
ЯНКО. А я свою скороговорку придумаю про коней. Можно?
САЦ. Попробуй.
ЯНКО (сочиняя на ходу). Украл коня конокрад, конь конокраду – клад.
САЦ. Неплохо.
НЕЛЛИ. И я свою хочу.
САЦ. Придумывай, ну же!
НЕЛЛИ. Янко, придумай мне! Только не про коней! Коней я воровать не пробовала.
ЯНКО. А что еще воровать можно, окромя коней?
НЕЛЛИ. Зерно! Молоко! Портки!
ЯНКО. Фи, какая ты мизерная!
НЕЛЛИ. Деньги!
ЯНКО. Про деньги, это к Жоре. Он у нас фальшивомонетчик!
ЖОРА. Сочинять не умею. А вот подделать любую бумажку – это пожалуйста, завсегда рад помочь.
САЦ. Прежде, чем продолжить читать пьесу за столом, давайте поговорим о персонажах. Есть ли у вас какие-то вопросы по ним? Может, что-то непонятно?
ЖОРА. А чего нам читать эту пиесу за столом? Можно прямо выйти на сцену. Я свои слова хорошо выучил.
САЦ. Вы не готовы пока на сцену.
ЯНКО. Кто не готов? Я всегда готов.
САЦ. Роль должна вызреть. И спектакль должен вызреть.
ЖОРА. Как это?
САЦ. Как яблоки в саду вызревают. Пока не созрели, они съедобные, но невкусные.
ЯНКО. А я люблю дичку. Незрелые по мне даже вкуснее.
ЖОРА. Так я текст выучил? Зачем мне теперь читать? Я могу пропустить сегодня репетицию? Я сразу на сцену хочу! Что время зря терять?
НЕЛЛИ. Что ты, Жора, выступаешь сейчас не по делу? Придет время – на сцене выступишь. А пока не ты режиссер, знай свой шесток.
САЦ. Существует несколько периодов работы, необходимых для рождения спектакля. У нас идет застольный период. Он необходим, чтобы не отвлекаться на мизансцены, костюмы, реквизит и прочее. Каждый из нас нащупывает роль, нащупывает речь, нащупывает себя в роли. Повторюсь, есть ли у кого какие вопросы по персонажам? Может, есть вопросы о драматурге Александре Островском?
НЕЛЛИ. Мне название пьесы нравится. «Без вины виноватые». Все мы тут без вины виноватые!
ЯНКО. Особенно ты, Неллька! Огрела мужа утюгом по голове – и не виновата!
НЕЛЛИ. А в чем моя вина? Дала утюгом по заслугам! Об одном я жалею только… Что работы из-за него теперь на 10 лет лишилась. Я же лучшая на районе маникюрша была! У меня и клиентура своя – состоятельная. А вернуть бы время назад, точно так же поступила бы! Изменил – получай утюгом!
ЯНКО. Мужчины не изменяют, мужчины экспериментируют!
ЖОРА. А Островский бывал в лагерях? Знает о жизни здесь?
САЦ. Островский умер в конце прошлого века. Имел незаконченное юридическое образование. Некоторое время работал в суде.
ЖОРА. У-у-у. Это совсем не то. Это даже меняет дело…
САЦ. Еще вопросы? Давайте ближе к пьесе.
НЕЛЛИ. Хорошая пьеса, что о ней говорить. Плачу, когда читаю.
ЯНКО. Я не понимаю, чего Кручинина тоскует. Коня бы у неё украли, понимаю – тоска была бы. Я чуть не сдох, когда коня потерял…
НЕЛЛИ. Янко, ты можешь о чем-то говорить кроме своих коней? В пьесе про коней ни слова!
ЯНКО. Ага, как же! Про лошадей точно было! Сейчас найду!

Янко листает пьесу. Входит начальник лагеря.

НАЧАЛЬНИК. Так, просьба всем покинуть помещение. Наталья Ильинична, нам надо поговорить!
САЦ. У нас репетиция. Через два часа поговорим.
НАЧАЛЬНИК. Наталья Ильинична, разговор срочный.
САЦ. Я не могу прервать репетицию.
НАЧАЛЬНИК. А придется. Так, вышли все отсюда! По два раза повторять должен?

Все выходят.

САЦ. Что же такого срочного?
НАЧАЛЬНИК. На следующей неделе в лагерь приедет комиссия из Москвы. Мы должны показать новый спектакль. Островского ведь вы репетируете? Я уже анонсировал ваш театр. В прошлый раз все остались довольны.
САЦ. Простите, но за неделю спектакль не будет готов. У нас застольный период. Даже если читки сократить, недели нам будет мало. Это непрофессиональные актеры, не забывайте. Литературный текст им тяжело дается.
НАЧАЛЬНИК. Я обещал вам, что в лагере вы будете работать только по специальности? Я сдержал свое обещание. И вы должны пойти мне навстречу! Пусть они не выучили текст, пусть играют роли не совсем правильно. Комиссия же не читала Островского и не планирует читать никогда. Она даже не заметит, если вы весь текст своими словами скажете.
САЦ. Исключено! Это исключено. Важно каждое слово драматурга. Никакой отсебятины.
НАЧАЛЬНИК. Наталья Ильинична, играем пьесу на следующей неделе.
САЦ. Я вынуждена вам отказать. Спектакль еще не будет готов.
НАЧАЛЬНИК. Играем на следующей неделе! Как с вами разговаривать? Вы меня не слышите?
САЦ. Спокойно. Разговаривать надо спокойно.
НАЧАЛЬНИК. Приедет комиссия из Москвы на следующей неделе.
САЦ. Это я уже слышала.
НАЧАЛЬНИК. Тогда надо подготовить какой-нибудь концерт.
САЦ. Концерт организуем, номеров в запасе много. Нелли споет Шульженко. Жора разыграет скетч. Я прочту Пушкина. А Янко цирковые трюки покажет.
НАЧАЛЬНИК. Эх, Наталья Ильинична… Нельзя быть такой правильной, такой принципиальной. Веревки из меня вьете…
САЦ. А спектакль сдадим в срок. Обещаю. Репетиций еще надо много.
НАЧАЛЬНИК. Ладно, репетируйте, репетиторы! Шульженко так Шульженко. Она тоже на «ура» идет. (Напевает.) «Ваша записка в несколько строчек... Где вы, мой далёкий друг, теперь?»

Начальник лагеря уходит, возвращаются артисты.

ЯНКО. Вооот! Слушайте! (Читает.) «Муров. Ах, боже мой! Ведь все может случиться. Я езжу много, могут меня лошади разбить, ну, там… на железной дороге что-нибудь случится». А вы говорите, что про коней ничего в пьесе нет!
САЦ. Островского придется на неделю отложить. Будем репетировать концерт. На следующей неделе ответственное выступление. Нелли, споешь Шульженко. Жора, прочитаешь свой скетч. Янко, покувыркаешься, на голове постоишь, и что ты там еще умеешь.
НЕЛЛИ. Эх, опять Шульженко? Почему Островского откладываем?
ЖОРА. Начальник лагеря дал команду – убрать театр?
ЯНКО. Или запретил Островского?
САЦ. Никто ничего не запрещал. Приедут в лагерь гости с проверкой, надо показать для них концерт. А потом вернемся к Островскому. Будут читки, будут репетиции. И обязательно состоится премьера! Театру быть!

Конец







_________________________________________

Об авторе:  ЛЮБОВЬ СТРАХОВА  — Новостной обозреватель. Редактор страницы Афиши в Лиterraтуре

Родилась и проживает в Ярославле. Окончила Литературный институт им. Горького (семинар драматургии). Стихи печатались в журналах «Нева», «Крещатик», «Мера». Лауреат «Волошинского конкурса» в драматургической номинации (пьеса «Один час из жизни Фанни Каплан»). Дипломант конкурса «Исходное событие – XXI век» (пьеса «Кровавый карлик»).скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
1 035
Опубликовано 30 ноя 2020

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ