Редактор: Кристина Кармалита
(пьеса)
От автора: «В ущельях Даурского хребта на реке Хилок стоит посёлок Хохотуй – полторы тыщи душ и водка в магазине не переводится...» Туда и собирается отправиться главный герой этой пьесы...
Действующие лица: ЛЁША – 29 лет, режиссер любительского театра
ТАНЯ – 27 лет, его гражданская жена
МАЙЯ АРХИПОВНА – 51 год, артистка любительского театра
ОФИЦЕР – 53 года
ГОЛОС РАДИОВЕДУЩЕЙIКвартира с безликой мебелью; небрежно разбросаны книги. В центре комнаты Лёша делает «ласточку» на старом табурете.ЛЁША. Камень на камень, кирпич на кирпич –
Умер наш дедушка Ленин Ильич.
Дедушка Ленин, мы подрастем
И красное знамя вперед понесем!
ТАНЯ. Прекрати ломать табурет, Лёш…
ЛЁША. Тань, а давай уедем! Куда-нибудь, где много кораблей и ветер пахнет океаном!
ТАНЯ. В Австралию, Португалию, на Кубу?
ЛЁША. Во Владивосток.
ТАНЯ. Что там делать?
ЛЁША. Смотреть, как далеко от берега начинается рассвет и медленно подступает к городу.
ТАНЯ. Ты по выходным спишь до обеда… А мне на что там смотреть, кроме этих твоих рассветов?
ЛЁША. На людей, на себя…
ТАНЯ. На себя можно в зеркало. Тебе, кстати, причесаться не мешало бы, и отдай мне в стирку эти штаны… А люди везде одинаковые.
ЛЁША. Давай уедем!
ТАНЯ. Сегодня хозяйка квартиры звонила. Сказала: или платите, или съезжайте. Лёша!
Лёша спрыгивает со стула, подходит к ней сзади, обнимает за плечи.ЛЁША. Танюш, нарисуй барашка…
ТАНЯ. Завтра она придет, сказала, что с полицией.
ЛЁША. Не придет. Она налоги не платит.
ТАНЯ. Все равно придется съезжать. Где мы будем жить?
ЛЁША. Да где бы ни жить, главное – жить!
ТАНЯ. Где?!
ЛЁША. На вокзале.
ТАНЯ. На вокзале жить нельзя.
ЛЁША. Я, когда после института сюда из Барнаула приехал, две недели на вокзале ночевал, пока работу не нашел.
ТАНЯ. Мне осточертели твои Кафка и Экзюпери! Твое творчество и стишки на табурете! И твой любительский театр при заводе тяжелого машиностроения! Что такое «завод тяжелого машиностроения»?! Что такое режиссер с зарплатой шесть тысяч рублей?
ЛЁША. В этом театре я поставлю «Ромео и Джульетту» или «Гамлета»! Такого теперь никто не делает, все делают дешевую и пошлую бессмыслицу! Я хочу совершенно классическую, красивую постановку «Гамлета»!
ТАНЯ. В заводском театре. Где Офелия – разведенная тетка под сорок, а Гамлет – дебил с каменным лицом из службы охраны.
ЛЁША. Как ты можешь так высокомерно говорить? Театр Шекспира – это народный театр! Завод – это прекрасные талантливые люди.
ТАНЯ. Талантливые у себя на кухне, или когда поют в душе. Это не театр, это богадельня.
ЛЁША. Пусть богадельня! На наш спектакль будут приходить дети и старики!
ТАНЯ. И голуби будут летать под потолком.
ЛЁША. Голуби?
ТАНЯ. Будут летать под потолком и гадить зрителям на головы!
ЛЁША. Нельзя же так – смотреть на окружающее безобразие и ничего не делать. Любое великое дело начинается с малого!
ТАНЯ. Ты потребовал, чтобы я ушла с работы и жарила тебе котлеты. Чтобы всё было, как в сказке. Я ушла с работы, жарю тебе котлеты. А ты не можешь на эти самые котлеты заработать! Да сними же ты эти штаны! На вот, эти надень.
(Достает из шкафа чистые спортивные брюки.) И причешись!
Лёша переодевает брюки.ЛЁША. Заработать на котлеты я могу.
ТАНЯ. Ходишь, как чучело огородное. Лохматый, штаны грязные… Зачем тебе работать режиссером любительского театра на заводе? Это ж сказать стыдно…
ЛЁША. Кому стыдно?
ТАНЯ. Всем!
ЛЁША. Почему?
ТАНЯ. Потому что для людей искусства – это не искусство, а ты не режиссер, а бездарь. А для людей рабочих – это безделье, блажь и безделье!
ЛЁША. Зачем я с тобой живу?
ТАНЯ. Любишь.
ЛЁША. Люблю… зачем-то. Тань, чего ты от меня хочешь?
ТАНЯ. Денег. Я не хочу ночевать на вокзале.
ЛЁША. А ты пробовала?
ТАНЯ. И не собираюсь.
ЛЁША. А давай попробуем?
ТАНЯ. Чего попробуем?
ЛЁША. Ночевать на вокзале. Нет, серьезно! Один раз. Просто чтобы сделать что-то необычное. Пойдем сегодня на вокзал, а? Ночевать.
ТАНЯ. Давай так: когда ты заработаешь денег, чтобы заплатить за квартиру, я пойду с тобой ночевать на вокзал.
Пауза.ТАНЯ. Ты ко скольки сегодня пойдешь на завод?
ЛЁША. К четырем.
ТАНЯ. Потом домой?
ЛЁША. Танюш, домой, наверное, утром. До фестиваля четыре дня. Выступим хорошо – обещали премию. Так что мы договорились репетировать ночью.
ТАНЯ. Ненормальные.
ЛЁША. Если бы ненормальные… Иван Царевич Царю поклониться нормально не может – куда там до психологических тонкостей. Что сложного-то? Нет! Мне, говорит, «западло».
ТАНЯ. А зачем тогда ходит, если ему не нравится?
ЛЁША. Не знаю. Антон Ильич на фестиваль приезжает, звонил мне вчера. Говорит: «Обязательно хочу, Алеша, на ваш спектакль взглянуть». «Я, – говорит, – всегда в вас верил, с самого первого курса». Рассказывал, что Виталик на своем Сахалине поставил с детишками какую-то чудную «Курочку рябу», она первый приз взяла на…
ТАНЯ. Лёш, зачем он туда уехал тогда?
ЛЁША. Потому что там красиво и ревёт океан, потому что там почти все – рыбаки.
ТАНЯ. Он не женился?
ЛЁША. Нет.
ТАНЯ (пристрастно разглядывает диван и что-то из него старательно выщипывает). Ой, мусор какой-то…
ЛЁША. Он привет тебе передавал.
ТАНЯ (равнодушно и продолжая собирать соринки). Кто?
ЛЁША. Виталик.
ТАНЯ (собирает соринки). Спасибо.
ЛЁША. Тань, ты меня любишь?
ТАНЯ. Конечно.
ЛЁША. А завтра, завтра пойдешь со мной ночевать на вокзал?
ТАНЯ. Я сказала: заработаешь денег – пойду.
ЛЁША. А на край света со мной поедешь?
ТАНЯ (улыбается). Поеду… С Виталиком не поехала, а с тобой поеду.
ЛЁША. Помнишь, когда мы с ребятами его провожали, он махал нам рукой и радостно читал: «Кроме женщин есть еще на свете поезда, // Кроме денег, есть еще на свете соловьи. // Хорошо бы укатить неведомо куда…»*?
ТАНЯ. Наверное, ему трудно было радостно читать. Мама умерла, любимая девушка стоит рядом с любимым другом.
ЛЁША. Знаешь, на заводе в театр ко мне ходит женщина одна, такая, жизнью потрепанная, Майя Архиповна ее зовут. Мечтает сыграть Джульетту или Офелию. А у меня Змея Горыныча играет… Она рассказывала, что, когда водку пьет, ее всегда на вокзал тянет. Говорит, «даже боюсь, что утром проснусь, а за окном какая-нибудь «станция "Тайга"». Я ее один раз утром встретил на вокзале, она детям-попрошайкам покупала конфеты, а они ей: «Давай еще! И мне дай! И мне!». А потом пошла в сквер и сидела одна на лавке. Долго.
ТАНЯ. Ты что, за ней следил?
ЛЁША. А потом она посреди улицы песни пела и танцевала.
ТАНЯ. А ты на вокзале что делал?
ЛЁША. Гулял, пассажиров наблюдал.
ТАНЯ. По вечерам ты работаешь, по ночам ты занят творчеством, утром ты шляешься по городу, потом спишь весь день... Я не вижу тебя, Лёша! Мне надоел твой балаган. Мы с тобой живем два года, и два года от него нет
никакого толку.
ЛЁША. Майя Архиповна рассказывала, что ее муж не любил возвращаться ночью из гостей пешком. Ему надо было такси. А ей нравилось долго идти по пустым улицам и никуда не торопиться.
ТАНЯ. Зачем ты о ней рассказываешь?
ЛЁША. Просто иногда мне кажется, что я ей завидую…
ТАНЯ. Ерунду всякую собираешь. Лучше бы уж про край света!
IIУтро следующего дня, по радио передают новости. Только что проснувшаяся лохматая Таня ходит по квартире в небрежно наброшенном халате, зевает, поправляет плед на диване и другие случайные предметы.Через некоторое время Таня смотрит на часы и начинает заметно беспокоиться, чем дальше – тем сильнее. То хватается за телефон, то начинает ходить туда-сюда по комнате.Утро переходит в вечер. Входит улыбающийся Лёша. Не раздеваясь ходит по комнате.ТАНЯ (бросается к нему). Лёша! Лёшенька! Где ты был?! Я обзвонила всех друзей, все больницы!
Я дозвонилась до завода, там сказали, что ты ушел в восемь утра! Время семь вечера! Что с твоим телефоном? Почему ты не брал трубку?
(Лёша отстраняет ее от себя, не слушает, неспешно ходит по комнате.) Что с тобой?!
ЛЁША. Репе…тировали. Иван Царевич говорит – кран протекает… И гардину уронили. Он побежал искать гвозди…
ТАНЯ. Ты слышишь меня? Какая гардина? Какие гвозди?! Где ты был?!
ЛЁША (останавливается, внимательно смотрит на Таню). Я позвонил маме. Она сказала, что чувствует себя хорошо, а папа ушел в магазин за кефиром. И что у левого тапочка оторвалась подошва, а папа ей говорит: «Да выкинь ты уже эти тапки, купи новые». А она ему говорит: «Зашей». А папа говорит: «Что же у нас денег на тапки нет?» А мама: «Они удобные, зашей».
ТАНЯ. Лёша?
ЛЁША. Тогда папа говорит: «Мне с ними полдня возиться. Тебе тапки дороже меня». А мама сказала, что нет, не дороже, и стала тапки сама зашивать. И тогда папа обиделся и…
ТАНЯ. Лёша!
ЛЁША. Я сказал, что мы пока к ним не собираемся. Мама расстроилась, но это все равно. Папа порадуется…
(Вытаскивает из кармана кучу смятых разнокалиберных денег; звенят и катятся на пол монеты.) Вот, я принес деньги, можно заплатить за квартиру.
ТАНЯ. Лёша…
ЛЁША. Что, мало?
ТАНЯ. Шапку сними.
ЛЁША. А, да… шапку… Одевайся.
ТАНЯ. Зачем?
ЛЁША. Пойдем на вокзал. Ты обещала.
ТАНЯ. Где ты был? Откуда деньги?
ЛЁША. У актеров своих занял.
ТАНЯ. Никуда я не пойду
ЛЁША. Одевайся, я сказал!
ТАНЯ. Не ори на меня!
ЛЁША. Тань, зачем здесь столько снега? Разве ты не видишь, что с потолка сыплется снег, густой, тяжелый, душный... Одевайся, Танечка, ведь холодно же, ты замерзнешь, родная. Одевайся, пожалуйста, уйдем отсюда, Танечка… Уйдем отсюда…
ТАНЯ. Куда?
ЛЁША. На вокзал.
Ты обещала…
ТАНЯ. Вчера перед сном я читала сказки. Ты похож на Кая.
ЛЁША. Чем?
ТАНЯ. У него были синие глаза, похожие на ночные льды. «Он складывал из льдин и целые слова, но никак не мог сложить того, что ему особенно хотелось, – слова «вечность»». Я люблю тебя, Лёша!
ЛЁША. Одевайся!
IIIЗвонок в дверь. Таня открывает. На пороге – Майя Архиповна в костюме Змея Горыныча, центральная голова – в руках.МАЙЯ АРХИПОВНА. Здравствуйте!
ТАНЯ. Кто вы?
МАЙЯ АРХИПОВНА (врывается в квартиру, Леше). Так вот вы где!
ЛЁША. Майя Архиповна? Откуда вы?
МАЙЯ АРХИПОВНА. Оттуда! Откуда ж еще…
ЛЁША. Прям так и по улице шли?
МАЙЯ АРХИПОВНА. Я и в троллейбусе прям так ехала!
ЛЁША. А пассажиры?
МАЙЯ АРХИПОВНА. Я им привет передала! От Бабы Яги!
ЛЁША. Вы что, с репетиции костюм так и не снимали?
МАЙЯ АРХИПОВНА. Он синтепоновый, теплый, в нем и на улице уютно.
ЛЁША. Как же вас через проходную пустили?
МАЙЯ АРХИПОВНА. Змей Горыныч имеет право после трудового дня идти домой!
ЛЁША. Вас в дурдом увезти не пытались?
МАЙЯ АРХИПОВНА. Я не далась! Убежала…
ТАНЯ. Лёша, Лёша, кто это? Что это такое?
ЛЁША. Это, Танечка, Майя Архиповна! Ведущая артистка моего театра.
МАЙЯ АРХИПОВНА (Тане). Да!
ЛЁША. Наш почетный Змей Горыныч!
МАЙЯ АРХИПОВНА (делает шаг вперед). Да!
ТАНЯ. Лёшенька, это вот ей ты иногда завидуешь?
ЛЁША. Да.
ТАНЯ. Слов нет.
МАЙЯ АРХИПОВНА. У меня тоже.
Таня и Майя Архиповна смотрят друг на друга, потом с негодованием – на Лешу.
ЛЁША. Что?
Таня и Майя Архиповна смотрят друг на друга.МАЙЯ АРХИПОВНА (Тане). Что стоишь? Чай давай неси.
ТАНЯ. Леш, может, скорую или полицию?
ЛЁША. Нет, чаю.
МАЙЯ АРХИПОВНА. Я ж через весь город к вам…
ЛЁША. Зачем?
МАЙЯ АРХИПОВНА. Гляди-ко, «зачем»?!
(Тане.) Ждали мы его, ждали сегодня, а он на репетицию не явился!
ТАНЯ. Как не явился?
МАЙЯ АРХИПОВНА. Ну, так. Вчера мы собрались, всю ночь репетировали, утром он ушел. А сейчас вечером мы его с четырех до шести прождали да разошлись. Звонить пробовали – не отвечает! Вот я и приехала, думала, может, помер!
ТАНЯ (Леше). Где ты был?
МАЙЯ АРХИПОВНА. Да! Где?!
Лёша молчит.МАЙЯ АРХИПОВНА (Тане). Я сегодня чашечку чаю дождусь, нет?!
Таня отходит в сторону, заваривает чай.МАЙЯ АРХИПОВНА. А я ведь артисткой хочу стать! Настоящей!
ЛЁША. В смысле?
МАЙЯ АРХИПОВНА. Хочу Снегурочку сыграть. Я соседке по подъезду сказала, а она – руки в боки и говорит мне: «Хо-хо! Какая ж ты Снегурочка! Сто пятьдесят килограммов! Что людей смешить!» А я вот думаю, может: Снегурочка была пухленькой, а?
ЛЁША. Пухленькой и немолодой. В девках засиделась…
Таня приносит чашки, разливает чай, подает чашку Майе Архиповне.ТАНЯ. Значит, вы Змея Горыныча играете?
МАЙЯ АРХИПОВНА. А еще буду на юбилее завода курсировать весь день по цехам и веселить рабочих частушками!
(Леше.) А неприличными можно?
ЛЁША. Нежелательно.
МАЙЯ АРХИПОВНА. Значит, можно.
ТАНЯ (неискренне). Ой, как интересно!
МАЙЯ АРХИПОВНА (Леше). Я в театр-то к вам сперва по любопытству пошла, а теперь – не могу без него. Хоть режь! Нужны вы нам очень, очень нужны.
ЛЁША. Майя Архиповна! Спасибо, что зашли
(забирает у нее чашку с чаем), заходите почаще!
МАЙЯ АРХИПОВНА (забирает чашку обратно). А я еще не ухожу!
ТАНЯ. Майя Архиповна еще не уходит.
ЛЁША. Уходит!
МАЙЯ АРХИПОВНА. Нет!
ЛЁША (идет к двери). Тогда ухожу я.
ТАНЯ (бросается за ним). Куда?! Подожди! Не пущу! Майя Архиповна, спасибо, что зашли!
ЛЁША (обнимает Таню). Прости меня. Прости, что напугал. Я только в магазин за сигаретами. Ну и тортик какой-нибудь куплю.
ТАНЯ. У нас печенье есть.
ЛЁША. Но курить-то нечего.
ТАНЯ. Я с тобой!
(Майе Архиповне.) Вы же побудете…
ЛЁША. Прекрати. Я быстро. Я очень быстро.
(Целует ее.) Всё хорошо. Вернусь и пойдём на вокзал. Ты же пойдёшь со мной?
ТАНЯ. Пойду…
Лёша выходит. IVТаня и Майя Архиповна пьют чай.МАЙЯ АРХИПОВНА. Магазин-то далеко?
ТАНЯ. Во дворе.
МАЙЯ АРХИПОВНА. Через двадцать минут не вернется – пойдём искать. Собирайся пока.
ТАНЯ (одевается). А он что, не вернется?
МАЙЯ АРХИПОВНА. Вернется, никуда не денется… И смеются все, будто я дура какая… А я не дура! Я просто веселая. Детишкам ничьим конфет покупаю, а они норовят сумку вырвать или обзывают, и взрослые косятся, будто я зло какое делаю... А какое зло? Хожу по улице, пою, оно вроде как веселее, а они пальцем показывают и смеются. Что ж во мне такого смешного-то?..
(Плачет.) Чем я других глупей? Платьев красивых у меня не было, мамка померла рано, в школе меня не любили.
ТАНЯ. Дразнили?
МАЙЯ АРХИПОВНА. Не любили. Сильно смешливая была.
ТАНЯ. Майечка Архиповна, вы очень хорошая, очень добрая. Такого чудесного Змея Горыныча еще свет не видывал! У вас все будет хорошо! А я не знаю, где его весь день носило! И он хочет уехать во Владивосток. Сегодня. Или повести меня ночевать на вокзал, или жить, я не знаю уже. Я ничего не понимаю! Давайте нас не пустим!
МАЙЯ АРХИПОВНА (вытирает слезы). Я затем и пришла. Ты не думай, что тетка Архиповна дура. Это я просто выгляжу так.
Звонит телефон. Таня берет трубку.ТАНЯ. Да. Привет! Он в магазин пошел. Да. Конечно, передам. Конечно. И тебе всего самого-самого.
(Кладет трубку, возвращается к Майе Архиповне.)МАЙЯ АРХИПОВНА. Кто?
ТАНЯ. Да так…
(Смотрит на часы). Ну, где он?
МАЙЯ АРХИПОВНА. Сейчас вернется. Да вижу же, что не «так…» Кто звонил-то?
ТАНЯ. До меня у Леши были другие. И у двух – от него сыновья. И у одного сына сегодня день рождения. Вот она и звонит.
МАЙЯ АРХИПОВНА. Хоть он мне и режиссер, а я тебе скажу, негодяй твой Лёша!
ТАНЯ. Мужчина, у которого два ребенка от разных матерей, не может быть негодяем. Это все они! Сумасшедшие влюбленные девочки! Он от них спасался бегством…
МАЙЯ АРХИПОВНА. А они догоняли – и рожали, догоняли – и рожали! Что мелешь-то?!
(Шарится в нагрудном кармане.) Где моя пилочка?
ТАНЯ. Какая пилочка?
МАЙЯ АРХИПОВНА. Для ногтей. Я ей в зубах ковыряюсь.
(Достает пилочку, интеллигентно ковыряется в зубах.) Женаты вы хоть по-людски-то?
ТАНЯ. По-людски — нет.
МАЙЯ АРХИПОВНА. Куда ж ты ехать-то с ним собралась, декабристка?
ТАНЯ. Во Владивосток, наверное.
МАЙЯ АРХИПОВНА. Так ты ж не хочешь!
ТАНЯ. Ну, люблю же я его.
МАЙЯ АРХИПОВНА. Да люби ты хоть черта с рогами! Во Владивосток-то зачем?
ТАНЯ. А как? Как я его удержу? Не поеду с ним – уедет без меня.
МАЙЯ АРХИПОВНА. И нужен он тебе такой?
ТАНЯ. Нужен!
МАЙЯ АРХИПОВНА. Вот толи нормальных мужиков нету, не пойму… Вывелись они все, что ли?.. Куда он ехать ни за что не согласится?
ТАНЯ. В Барнаул. Там родители живут. И его, и мои. У него с отцом – взаимное непонимание.
МАЙЯ АРХИПОВНА. Вот и настаивай в Барнаул ехать! Ему ж поди все равно куда. Оно вроде бы и согласна ты с ним, что, мол, отсюда прочь. Да не туда согласна. Пока он будет решаться, фестиваль подойдет, мы свой спектакль сыграем, а потом пусть себе едет хоть во Владивосток, хоть в Магадан! А хоть и в Хохотуй! Есть такой поселок в Забайкалье… Да у него и желание пропадет.
ТАНЯ. А если все-таки без меня уедет?
МАЙЯ АРХИПОВНА. Тогда не жалей. Это я тебе как женщина скажу! Был у меня знакомый: глаза голубые, холодные, а улыбается – мальчишка-мальчишкой и во взгляде веселые огоньки пляшут. Провожал однажды, долго у калитки простояли. Целовались и сами не верили, что целуемся. Он говорил: «Я хочу тебя сейчас куда-нибудь увезти».
ТАНЯ. Увёз?
МАЙЯ АРХИПОВНА. Я была хорошая девчонка, не какая-нибудь там! А на другой день я на работу пришла, он мне, мол, «не хочу терять ваше расположение». И ведь не за то обидно было, что вчера целовал, а за то, что сегодня извиняется. За то, что испугался… Лепет его слушала и жалела, слушала и жалела…
ТАНЯ. О нем жалела?
МАЙЯ АРХИПОВНА. Не о нем. Его! Да и о нем, наверное…
ТАНЯ. Почему он не возвращается?
МАЙЯ АРХИПОВНА. Вернется! Спать я лягу, вот что.
Ложится на диван прямо в костюме Змея Горыныча, центральную голову кладет рядом на пол, делает вид, что спит.ТАНЯ. Как «спать»?
МАЙЯ АРХИПОВНА (зевает). Сладко…
VВходит Лёша с тортиком. ТАНЯ. Она легла спать.
ЛЁША. Как «спать»?!
ТАНЯ. Вот так.
(Указывает на Майю Архиповну.)ЛЁША. И что теперь с ней делать?
ТАНЯ. Пусть спит.
ЛЁША. Ладно, пусть. Собирайся, пойдем на вокзал!
ТАНЯ. Как мы можем идти на вокзал, если она тут спит?!
ЛЁША. Запросто.
ТАНЯ. Зачем ты так упрямо меня тащишь?
ЛЁША. Мне нужно. Я принес денег. Ты обещала пойти со мной.
ТАНЯ. Если тебе так надо, иди один!
ЛЁША. Я не хочу один. Ты любишь меня?
ТАНЯ. Конечно, люблю.
ЛЁША. Тогда просто верь мне, и пойдем.
ТАНЯ. Где ты был весь день?!
ЛЁША(после недолгого молчания). Просто верь мне. Ведь сказочные принцессы не спрашивают, куда их ведут принцы, они просто идут, и все.
ТАНЯ. И куда приходят? Помнишь у Жуковского? Жених говорит Леноре: «Но месяц встал, он светит нам… // Гладка дорога мертвецам», и все твердит и твердит свое «Гладка дорога мертвецам». Она ему: «Куда мы едем?», а он – что дом его – «пять-шесть досок, прохладный тихий, темный»…
ЛЁША (изображая кого-то страшного). «Гладка дорога мертвецам», поехали со мной, Танька! Ведь сказочные принцессы не спрашивают, куда их ведут принцы, они просто идут, и все.
ТАНЯ. Грибоедов потом писал: «Способ, которым мертвец зовет Людмилу, весьма оригинален… Я бы после этого, например, никуда бы дальше с ним не поехал». Говорят, когда Жуковский читал свои страшные баллады во дворце, придворные дамы падали в обморок от ужаса!
МАЙЯ АРХИПОВНА. Кто падал?
ЛЁША. Придворные дамы.
МАЙЯ АРХИПОВНА. И куда они падали?
ЛЁША. Туда!
МАЙЯ АРХИПОВНА. А-а-а… А зачем?
ЛЁША. Ни зачем.
МАЙЯ АРХИПОВНА. Всю жизнь людям радость несла, смешила их, а они насупятся и сидят, серьезные такие. Ну, пусть пальцем показывают… Пусть. Но им же смешно было!
ЛЁША. Сколько можно? Шутка, повторенная дважды, становится глупостью, жалоба на жизнь – тоже.
МАЙЯ АРХИПОВНА. А вот гляди-ка, как тетка Архиповна умеет!
(Встает с дивана.) Эх!
(Падает на спину, подбрасывает вверх ноги.)ТАНЯ. Ой!
Громоздкий костюм Змея Горыныча мешает Майе Архиповне встать. Она неуклюже ворочается на спине и сучит ногами.
МАЙЯ АРХИПОВНА (Леше). Помоги-ка мне теперь встать!
(Лёша помогает. Майя Архиповна с трудом встает.) А теперь вот смотри-ка еще раз. Опа!
(Снова падает.)ТАНЯ. Ой!
Майя Архиповна барахтается и не может встать. Лёша подает ей руку, поднимает.
МАЙЯ АРХИПОВНА. И снова! Опа-а-а! Какой я славный колобочек!
ЛЁША. Да прекратите вы!
(Поднимает ее.) Все? Хорошо стоите? Не падаете?
МАЙЯ АРХИПОВНА (делает шаг назад от Леши, танцует).Все стабильно, друг милейший,
Все стабильно, наконец,
Наступил в стране полнейший
Вот так-о-ой стабилизец!
Эх! Эх! Эх! Эх!
На последних словах Майя Архиповна скачет в сторону кухни.
МАЙЯ АРХИПОВНА. Туалет у вас, извиняюсь, где?
ТАНЯ. Прямо. Левая дверь.
МАЙЯ АРХИПОВНА. Благодарю.
(Скрывается за указанной дверью.)ЛЁША. Все. Она проснулась. Пошли на вокзал.
ТАНЯ. Зачем?
ЛЁША. Принцессы не спрашивают!
ТАНЯ. Да нет, Алёшенька, это принцесс не спрашивают.
Лёша обнимает Таню, целует.ЛЁША. Пошли со мной!
ТАНЯ. Что ты хочешь показать мне на вокзале?
ЛЁША. Край света.
ТАНЯ. Тебя несет на вокзал, у нас по квартире бегает сумасшедшая женщина в костюме Змея Горыныча, она съела все конфеты… Край света и есть. Чего тебе еще, господи?
ЛЁША. Пошли со мной!
ТАНЯ. Что ты хочешь показать мне на вокзале?
ЛЁША. Край света.
ТАНЯ. Какой?
ЛЁША. Увидишь.
ТАНЯ. Лёша-Лёшенька...
Таня ходит по квартире, обувается, достает шарф, рукавицы, шапку, куртку, сумочку…ТАНЯ. Леш, я забыла тебе сказать, звонила твоя бывшая жена…
ЛЁША. Какая из двух?
ТАНЯ. Наташа. Просила напомнить, что у твоего сына сегодня день рождения.
ЛЁША. Бывшая жена, бывший сын…
ТАНЯ. Не говори так, дети бывшими не бывают. Позвони ему.
ЛЁША. Ему сегодня семь лет. Я его боюсь, Таня. Я не буду звонить. Я забыл, как его зовут.
ТАНЯ. Твоего старшего сына зовут Егор. Он любит читать и играть в снежки. Он похож на тебя и мечтает быть смотрителем каруселей в парке аттракционов.
ЛЁША. Я тоже хочу быть смотрителем каруселей в парке аттракционов.
ТАНЯ. А нормальную работу ты себе не хочешь найти? У тебя два маленьких сына, которым неплохо бы помогать хотя бы деньгами! И у нас же с тобой когда-нибудь будет ребенок?
ЛЁША. Тань, ведь это же понарошку, что я их отец?
ТАНЯ. Ты цитируешь Питера Пена! Так говорил Питер Пен!
ЛЁША. Да? А я не читал эту сказку. У меня в детстве была книжка, но там были некрасивые картинки, и я думал, что это плохая книжка.
ТАНЯ. Это плохая книжка!
Гаснет свет. Лёша один.ЛЁША. Один мой друг, Андрюша Кудряшкин, он пишет чудесные песни... Он иногда с некоторой досадой называет себя «стареющим мальчиком». А когда поет, в его глазах сияют карусели, клоуны и сахарные медведи!.. Если бы мы заглянули в глаза наших прадедов, мы увидели бы там ужас и досаду. Те, кто должен был жить при коммунизме! Те, кто должен был положить свои жизни на открытие Туманности Андромеды! Последние мальчики, игравшие в советских солдат. Мальчики, поголовно не служившие в армии, оставшиеся щенками навечно. Какую родину смогут защитить эти птичьи руки? Что я могу сказать своим сыновьям? Чему я могу их научить, какому добру и чьей правде? Мы не умеем строить дома и сажать деревья. Как их вообще можно строить и сажать?! Как люди могли всё это делать?!
Темно. Слышен звук сливного бака. Только голоса.ТАНЯ. Майя Архиповна! Мы идем на вокзал.
МАЙЯ АРХИПОВНА. Как?!
ЛЁША. Так.
МАЙЯ АРХИПОВНА. Я вас провожу!
ЛЁША. Только до остановки.
МАЙЯ АРХИПОВНА. Как же! До остановки… От Майи Архиповны еще никто не уходил.
VIВокзал. Люди и сумки. Лёша покупает в киоске газету, Майя Архиповна молча следует за ним. Лёша садится читать, соседнее кресло занимает Майя Архиповна. Через несколько минут в свободное кресло рядом опускается Таня с шоколадкой в руке.ЛЁША. Купила шоколадку?
ТАНЯ. Будешь?
(Лёша кивает и откусывает кусочек.)МАЙЯ АРХИПОВНА. И я! Я буду!
Таня протягивает ей шоколадку. Майя Архиповна откусывает и, пока Таня и Лёша говорят, засыпает.ЛЁША. Слушай
. «Житель Приморья украл у соседа более полутонны маринованных грибов»!
ТАНЯ (смеется). Зачем?
ЛЁША. «Злоумышленник воспользовался трехдневным отсутствием хозяина, вскрыл замок и вытащил маринованные грибы. Как рассказал потерпевший, в подвале хранилось 600 килограммов разносолов. Стоимость домашних заготовок составила 114 тысяч рублей…»
ТАНЯ (улыбается). Зачем, Лёша?
ЛЁША (улыбается). Не знаю.
ТАНЯ (улыбается). Зачем, Лёша?
ЛЁША. Что «зачем»?
ТАНЯ(серьезно). Зачем мы здесь?!
ЛЁША. Давай уедем во Владивосток! Вот прямо сейчас! Давай, а? Уедем в ту благословенную страну, где люди друг у друга воруют грибы центнерами! Уедем отсюда! Здесь нельзя оставаться!!
ТАНЯ. Почему? Что случилось, Леша? Где ты был весь день?!
Кажется, что Лёша вот-вот ответит, но этого не случается, будто Лёша вмиг разучился говорить.ЛЁША (тихо и просительно). Уедем сейчас?..
ТАНЯ. Без вещей?
ЛЁША. Да!
ТАНЯ. Хочешь бомжевать – пожалуйста! Без меня. Я нисколько не мечтаю воровать центнерами грибы, вот как-то не привлекает меня такая перспектива!
ЛЁША. Представь! Мы выйдем из поезда, а там покрытые льдом корабли и чайки. Может быть, потом мы купим обратный билет и через полторы недели вернемся домой. Пожалуйста, Танюш…
ТАНЯ. Разве зимой есть чайки? И разве замерзает Японское море?
ЛЁША. Вот и узнаем. Поехали?
ТАНЯ. Как же твой спектакль? Как же Майя Архиповна?
ЛЁША. Переживет. И без спектакля мир не рухнет.
ТАНЯ. Так нельзя.
ЛЁША. Можно и не так.
ТАНЯ. Вчера ты говорил совершенно противоположное! Про «Гамлета», про то, что в твоем театре – талантливые люди!
ЛЁША. Богадельня. Мы едем во Владивосток.
ТАНЯ. А ничего плохого не будет?
ЛЁША (целует ее в макушку). Тогда я пойду за билетами…
ТАНЯ. Нет!
ЛЁША. Что еще?
ТАНЯ. Мы никуда не едем!
ЛЁША. Ладно, все, прекрати, Танюш. Я пошел.
Лёша уходит. ТАНЯ. Слышишь, Лёша? Лёша…
Просыпается Майя Архиповна. МАЙЯ АРХИПОВНА. Ты не слыхала никогда историю про Черного пассажира?
ТАНЯ. Нет.
МАЙЯ АРХИПОВНА. Давным-давно он, говорят, пришел на вокзал, чтобы ехать в далекий Владивосток к своей маме. А мама тяжело болела. Но дело было под Новый год, когда нет никаких билетов, никуда, совсем.
ТАНЯ. Как это «никуда, совсем»? Так не бывает.
МАЙЯ АРХИПОВНА. Бывает и не так. Так вот, мама его не дождалась, померла, успел он только на девять дней.
ТАНЯ. А почему самолетом не полетел?
МАЙЯ АРХИПОВНА. Не летали тогда самолеты. Так вот, с тех пор он тронулся умом и поселился на вокзале, и каждый раз под Новый год он все пытается уехать к маме во Владивосток, и все не может и не может купить билета. Говорят, что он подходит к людям и зовет ехать во Владивосток на электричках и пригородных автобусах, и если кто согласится – тому скоро смерть выйдет!
ТАНЯ. Чушь какая-то.
МАЙЯ АРХИПОВНА. Чушь-не чушь, а люди зря не скажут.
VIIВокзал. Офицер сидит в кресле, склонившись. Между его ботинок на полу расставлено много бумажных солдатиков. Еще одного он сейчас вырезает. Подходит Лёша.ЛЁША. Здравствуйте.
ОФИЦЕР. И вас с наступающим Новым годом! Мир вашему дому!
ЛЁША (садится рядом). Спасибо. Извините, пожалуйста, а что вы делаете?
ОФИЦЕР. Солдатиков… Разве не видишь?
ЛЁША. Вижу… А зачем?
ОФИЦЕР. Шел наш БТР через ущелье… Ну, и не прошел в общем… Следом еще ребята ехали. Подобрали нас, и в госпиталь. И вот, я вроде как без памяти неделю был, но пришел ко мне генерал, странный такой, вроде как Христос его зовут… А я ему, мол, ты ж генерал, как ты Христом-то можешь быть? А он: «Дак погибли, кто Перекоп защищал, теперь и некому, вот пришлось самолично…» И говорит мне: « Делай солдат бумажных. Сколько бумажных солдат сделаешь, столько ребят и не погибнут…» Очнулся я, рассказываю про генерала, а мне говорят — не было! А я-то знаю, что был!
И вот я их делаю, солдат этих. Уже много лет делаю… Тебя как звать-то?
ЛЁША. Алексей.
ОФИЦЕР. Саша.
ЛЁША. У меня был младший брат. Саша. Погиб на Кавказе. Давно. Я считался у родителей умным, а он – дураком. Когда отец узнал, что я не собираюсь жениться на матери своего первого сына, он сказал, что Саша – мужик, а я чмо, и что лучше бы я там погиб. И когда второй сын появился, все так же было, но это уже с другой женщиной…
ОФИЦЕР. А что не женился-то?
ЛЁША. Как представлю, каждый день – «отремонтируй окно», «забей дырку», «поменяй шпингалет», «вынеси мусор», и ребенок кричит, и не побыть в одиночестве… Как подумаю – такая тоска накатывает…
ОФИЦЕР. Знаешь, что?
ЛЁША. Что?
ОФИЦЕР. Козел ты, Алексей.
ЛЁША. А можно я тоже с вами солдатика сделаю?
ОФИЦЕР. Нет, тебе воспитывать пацанов своих надо и дочерей делать, а из бумаги вырезывать – это уж нам, старикам… Куда едешь-то?
ЛЁША. Во Владивосток.
ОФИЦЕР. Далеко… Зачем едешь?
ЛЁША. Просто так.
ОФИЦЕР. Нелегко. Нелегко тебя понять. Я думал ты козел, а ты просто дурак.
ЛЁША. Почему это?
ОФИЦЕР. Да кто ж во Владивосток просто так едет?! Это тебе надо в какой-нибудь Магадан, Новый Уренгой там, не знаю… А еще знаешь, на реке Хилюк стоит поселок Хохотуй, полторы тыщи душ и водка в магазине не переводится! Я там служил. Забайкалье вообще сказочная страна! Красотища!
Мечта поэтов и алкашей!
ЛЁША. Поселок Хохотуй на реке… какой?
ОФИЦЕР. Хилюк. В ущельях Даурского хребта.
ЛЁША. Что-то я не знаю ни одного поэта или алкаша, который так бы уж мечтал о Забайкалье…
ОФИЦЕР. В Хохотуе все или поэты, или алкаши! Ты только вслушайся: «В ущельях Даурского хребта на реке Хилюк стоит поселок Хохотуй…» Песня! Это ж грех не поехать! А что там во Владивостоке: рыба, икра и самураи?.. Езжай в Хохотуй! На вот тебе солдатика,
(подает Леше только что сделанного солдатика) и езжай!
ЛЁША. Спасибо! До свидания…
ОФИЦЕР. Езжай, езжай! И тебе не хворать.
Лёша уходит.VIIIТаня сидит в кресле, ждет Лешу. Рядом с ней на Лешином месте – Майя Архиповна. Входит Лёша.ЛЁША. Танюш, только не спорь. Билетов во Владивосток нет. Два варианта: или до Владивостока – пересадками на электричках и пригородных автобусах, или мы едем в Хохотуй!
МАЙЯ АРХИПОВНА (торжествующе). Ну, и кто из нас полоумный?
ЛЁША. Это вы о чем тут?
МАЙЯ АРХИПОВНА. Знаю я про твой Хохотуй. Нечего туда девчонку тащить! Будет лето – поедете…
ЛЁША. Ясно. Страшный вы человек, Майя Архиповна.
МАЙЯ АРХИПОВНА. Уж чья бы корова мычала…
ТАНЯ. Леш, Майя Архиповна как раз мне рассказывала, что родилась в Хохотуе! Там, говорит, все такие веселые.
ЛЁША. Ух ты! А там дядька сидит, он тоже про Хохотуй рассказывал! Хотите я вам его покажу?!
МАЙЯ АРХИПОВНА (кокетливо улыбаясь). Ну, пойдемте, покажите мне вашего дядьку…
Майя Архиповна идет вперед, Лёша и Таня за ней.ЛЁША. Может, хоть отделаемся от нее.
ТАНЯ. А дядьку не жалко?
ЛЁША. Да он такой же, ей до пары.
IXМайя Архиповна, Лёша и Таня подходят к офицеру. Офицер поднимает голову и смотрит прямо на Майю Архиповну. ОФИЦЕР (откладывает в сторону недоделанного солдатика). Змей Горыныч!
(Протирает глаза.) Ну, точно, Горыныч.
(Ощупывает голову.) Это что ж опять что ли?
МАЙЯ АРХИПОВНА (смущенно). Нет, я первый раз.
ОФИЦЕР. Ты кто?
МАЙЯ АРХИПОВНА. Здрасьте…
ЛЁША. Это Майя Архиповна, она в Хохотуе родилась.
ОФИЦЕР. В Хохотуе, значит, родилась. Сестренка, значит. Ну, садись, сестренка. А я уже подумал, что опять… Кто ты, сестренка?
МАЙЯ АРХИПОВНА. Артистка я.
ОФИЦЕР. Из кино?
МАЙЯ АРХИПОВНА. Из погорелого театра.
ОФИЦЕР. И давно так ходишь, артистка?
МАЙЯ АРХИПОВНА. Вот как театр погорел, так и хожу. Ничего кроме у меня не осталось… И режиссер, негодяй, уезжает, нас бросает.
ОФИЦЕР (указывает на Лешу). Этот, что ли, режиссер?
МАЙЯ АРХИПОВНА. Да!
ОФИЦЕР. Господь с ним, пускай едет.
МАЙЯ АРХИПОВНА. А как же наш спектакль?
ОФИЦЕР. А если я тебе платье куплю?
МАЙЯ АРХИПОВНА. Красивое?
ОФИЦЕР. Какое захочешь.
МАЙЯ АРХИПОВНА. Хочу – как у принцессы!
ОФИЦЕР. Значит, будет, как у принцессы. Променяешь Змея Горыныча на платье?
МАЙЯ АРХИПОВНА. Либо честной женой жить, либо люд честной смешить. А третьего-то Боженька не дал… А чего это ты вдруг такой кавалер? Я ж тебе не жена.
ОФИЦЕР. Это все равно, а на вокзале – тем более. Здесь чужих нет, и ссориться в дороге грешно.
МАЙЯ АРХИПОВНА. А ты куда едешь?
ОФИЦЕР. Во Владивосток.
МАЙЯ АРХИПОВНА. А зачем?
ОФИЦЕР. Просто так…
МАЙЯ АРХИПОВНА. Как это «просто так»?
ОФИЦЕР. Да так же вот, как этот парень.
(Показывает на Лешу.) Проснулся утром и пошел на вокзал... А тут ты, оказывается…
МАЙЯ АРХИПОВНА. А на что тебе Владивосток?
ОФИЦЕР. Да ни на что.
МАЙЯ АРХИПОВНА. Так не езди…
ОФИЦЕР. Не поеду… А то, может, вместе, а?
МАЙЯ АРХИПОВНА. Пересадками на электричках и пригородных автобусах?
ОФИЦЕР. Можно и так, конечно.
МАЙЯ АРХИПОВНА. Едрит твою мать!.. Это он! Я знаю, кто ты! Я все знаю!
ОФИЦЕР. Ты о чем, сестренка?
МАЙЯ АРХИПОВНА. Гляди-ко! Непонятливый. Ты Черный пассажир! Вот!
(Тане.) Вот он и есть! И твой тоже… Все они. Много их, видать.
(Офицеру.
) Ты Черный пассажир!
ОФИЦЕР. Я-то, может и черный, так и ты ж не белый.
МАЙЯ АРХИПОВНА. Как «не белый»?!
ОФИЦЕР. Ты Зеленый пассажир.
МАЙЯ АРХИПОВНА. А разве и такой бывает?
ОФИЦЕР. Разные бывают.
МАЙЯ АРХИПОВНА (оглядывает себя). Едрит твою мать, и правда, зеленый… А синие?
ОФИЦЕР. Что «синие»?
МАЙЯ АРХИПОВНА. Синие пассажиры бывают?
ОФИЦЕР. А этих вообще не меряно. Это, можно сказать, самый распространенный тип.
МАЙЯ АРХИПОВНА. Значит, мы все какие-нибудь пассажиры?! И Черного пассажира бояться не надо?
ОФИЦЕР. Конечно, не надо, сестренка. Никогда никого не надо бояться. А если кто обидит – сразу зови меня. Во Владивосток-то едем?
МАЙЯ АРХИПОВНА. А смерть мне не выйдет?
ОФИЦЕР. Не выйдет. Слово даю.
МАЙЯ АРХИПОВНА. А может, куда поближе, а?
(Лёше и Тане.) Идите, ребята! Счастливого вам пути!
ТАНЯ. Майя Архиповна, а как же…
ОФИЦЕР. В Хохотуй, Алексей! Увези ее в Хохотуй!
МАЙЯ АРХИПОВНА. И не думай! В Барнаул! К родителям!
Таня и Лёша уходят.XОФИЦЕР (кричит вслед). Увези ее в Хохотуй!
ЛЁША. Поедем?
ТАНЯ. Мне не нравится название этого поселка!
ЛЁША (смеется). А мне нравится!
ТАНЯ. Гусарский юмор. От этого названия веет смертью!
ЛЁША. А, по-моему, наоборот – жизнью! Ты только вслушайся: «Дорога на Хохотуй»!
ТАНЯ. Прекрати! Мне страшно! Дорога на Хохотуй – это дорога на погост! В тюрьму! К чертовой матери! Только не к добру! Ты слышишь меня? Это как маски клоунов и лица мертвецов! Не надо, Лёшенька, милый, пожалуйста, не надо!
ЛЁША. Дорога в небо начинается на краю света!
ТАНЯ. Край света бесплоден! Там не растут молодильные яблоки! Там ревет океан, но что людям от его первобытного рева? Крепкие дома строят там, где вода покорена берегами! Там старики сажают деревья и дети, как речные мальки, плещутся на солнечном мелководье! Дорога в небо начинается в центре земли!
ЛЁША. Дорога в небо…
ТАНЯ. Дорога в небо начинается с холодильника!
Лёша удивленно смотрит на нее.ТАНЯ. И он выстроил крепкий дом, и в нем смеялись его дети.
ЛЁША. Прекрати! Пожалуйста!
ТАНЯ. В мае под окном цвела огромная черемуха и в тени ее ветвей сидели его добрые родители, мама пряла пряжу, а папа зашивал старые тапочки…
ЛЁША. Ты сошла с ума, Танечка.
ТАНЯ. Я сошла с ума? Какая досада... Все неправильно, Лёшенька!
ЛЁША. Давай сядем и все решим.
ТАНЯ. Давай. Мы никуда не едем!
ЛЁША. Успокойся.
ТАНЯ. Успокойся ты. Твой спектакль, он заканчивается, и ты это чувствуешь! Он как поезд, где машинист нажал на тормоз, а колеса все крутятся и крутятся, долгие сотни метров.
ЛЁША. Я никогда не поставлю настоящего спектакля. Ничего нет. Здесь нет денег, раз в неделю звонит отец и требует, чтоб мы приехали к ним в гости, чтоб он смотрел на меня глазами моей совести. Здесь мой учитель Антон Ильич всё еще ждет от меня творческих свершений. Все мои друзья обзавелись семьями и театрами. Так нельзя жить! Но и по-другому тоже нельзя! Нельзя вставать затемно, не видеть весны, раз в год по плану идти на вокзал, а потом умирать от инфаркта, придя из поликлиники!
ТАНЯ. Замолчи, замолчи. Я придумала тебе историю. Слушай! В вокзальной столовке работает лабух. Не за деньги – за еду. Утром, после выступления, ему дают холодный гарнир с подливом, а то и без. Он поет плохо, но уверен, что хорошо. А когда ему говорят, что он плохо поет, он очень возмущается и не верит. И весь он такой нелепый, над ним смеются подростки, он носит старомодный серый пиджак и сапоги «мехом наружу»... И каждую пятницу мечтает уехать в Хохотуй. А его жена…
ЛЁША. У него нет жены.
ТАНЯ (улыбается). Есть! И она не хочет в Хохотуй, она хочет в Барнаул к маме и папе. И еще она беременна.
Лёша смотрит на Таню. ТАНЯ. Лёша, у нас будет ребенок.
Лёша делает шаг в сторону от Тани. ТАНЯ. Лёша…
Лёша делает еще шаг в сторону. Смеется.ЛЁША. Finita la comedia! Лабух. Он плохо поет, но уверен, что хорошо…
ТАНЯ. У нас будет ребенок, Лёша.
ЛЁША. «В декабре в той стране // Снег до дьявола чист…»
Выскакивает Майя Архиповна в костюме Змея Горыныча.МАЙЯ АРХИПОВНА (во все горло). «А на вышке мая-я-я-чит полупьяный чекист!» Эх! Эх! Эх! Эх!
Майя Архиповна скачет прочь. Следом за ней проходит Офицер.ЛЁША. Знаешь, что всегда будет нужно людям?
ТАНЯ. Что?
ЛЁША. Шансон и цирк.
ТАНЯ. Шансон и цирк – это формула искусства?
ЛЁША. Нет, шансон и цирк – это формы нашего бытия.
ГОЛОС РАДИОВЕДУЩЕЙ. Здравствуйте! В эфире вечерний выпуск криминальных новостей. Самой нелепой кражей года признано вчерашнее происшествие на заводе тяжелого машиностроения. Одна из сотрудниц нелегально вынесла с территории завода театральный костюм Змея Горыныча, надев его на себя. Сотрудники службы охраны, попытались остановить ее на проходной, однако женщина, не реагируя на их замечания, совершила побег. Предположительно, она находится в черте города и до сих пор не сняла костюм. Женщина является пациенткой городской психиатрической больницы, ее разыскивают родственники и просят всех, кто знает что-либо о ее местонахождении, сообщить по телефонам… Особые приметы…
ТАНЯ. А может, ее поймать?
ЛЁША. Зачем?
ТАНЯ. Ее же родственники ищут.
ЛЁША. У нее нет никого, только старший брат-пьяница. Он ее все время обижает, она на завод приходит и плачет.
ТАНЯ. Мне страшно.
ЛЁША. Не бойся.
ТАНЯ. Пообещай мне, что всегда будешь рядом!
ЛЁША. Пообещать, что не сбегу?
XIВходят, держась за руки, офицер и Майя Архиповна в лыжном костюме, в руках у нее костюм Змея Горыныча.
ОФИЦЕР. Режиссер! Хорошо, что вы еще здесь.
Майя Архиповна кладет к ногам Леши костюм Змея Горыныча.
МАЙЯ АРХИПОВНА. Вот! А мы с Сашей уезжаем!
ЛЁША. Куда?
ОФИЦЕР. Куда-нибудь, смотреть на горы в снегу, кататься на лыжах.
МАЙЯ АРХИПОВНА. Я на лыжах лет тридцать не каталась!
ЛЁША. А как же спектакль без вас?
ОФИЦЕР. Как-нибудь, режиссер, как-нибудь. Неужто не придумаешь?
ЛЁША. А как же ваши солдатики?
ОФИЦЕР. В четыре руки работа пойдет быстрее!
(Внимательно смотрит то на Таню, то на Лешу.) А у вас никак случилось что?
ЛЁША. Да, нет, ничего.
ТАНЯ (Офицеру). У нас будет ребёнок. Он не рад.
ЛЁША. Я рад.
ТАНЯ (Офицеру). Денег нет. Весь день его где-то носило, и он даже не может мне сказать, где! Да я сейчас сама уеду! Куда-нибудь. На Сахалин!
ЛЁША. На Сахалин, да?
ОФИЦЕР (подходит к Лёше). Слышь, режиссер, ты бы нервы придержал. Скажи ей, где ты был?
ТАНЯ. Где ты был? Откуда деньги?
ЛЁША. Занял.
ТАНЯ. Откуда деньги?
ЛЁША. Сказал же, занял.
МАЙЯ АРХИПОВНА. А может, убил кого и ограбил, а?!
ТАНЯ. Где ты был? Я сейчас уеду к маме! Одна! И не вернусь больше! Никогда!
ОФИЦЕР (Лёше). О чем крик, режиссер?
ТАНЯ. Я уеду к Виталику!
ЛЁША. Он умер!
ТАНЯ. Кто?!
ЛЁША. Тот человек.
ТАНЯ. Кто умер?!
ЛЁША (говорит очень быстро, словно боится не успеть). Человек умер. Утром умер человек. Я ехал в метро домой. Он стоял лицом ко мне, интеллигентный дядька в пальто и кашне. Он сильно качался и едва стоял на ногах. Все отводили глаза, думали, что пьяный. Я стоял рядом с ним, но запаха алкоголя не было. Мы вышли из вагона вместе. Я спросил, всё ли в порядке. Он ответил. Я подумал, что иностранец. Потом вспомнил, мы в институте играли в игру на внимание – специально путали слоги в словах, и надо было понять. Он понял, что что-то не так и испугался, попытался сказать еще что-то, получилось еще хуже. Он растерянно улыбнулся – улыбка на пол-лица. Я где-то читал признаки инсульта… Я уложил его на лавочку, стал звонить в скорую. В метро ни черта не слышно и гудят поезда! Двадцать минут мы ждали «скорую». Он просил не оставлять его, я просил прохожих сказать тётеньке в будке или менту о том, что тут происходит. Они шарахались от меня и отвечали: «Мне некогда». Приехала «скорая» – две хрупких девчонки, одна беременная. Одна осталась, вторая побежала обратно за носилками и за шофером «дядей Сережей». С этим дядей Сережей мы погрузили дядьку на носилки и попытались вынести его из метро. Утро. Час пик. Все опаздывают. Люди и не подумали расступиться, чтобы пропустить нас с носилками! Дядя Серёжа страшно орал: «Пропустите!». Когда мы наконец выбрались на улицу, дядька умер.
ТАНЯ. Тебе было страшно?
ЛЁША. Мне было интересно.
ТАНЯ. Где ты был весь день?
ЛЁША. Ходил по городу.
МАЙЯ АРХИПОВНА. А что же домой не пошел?
ЛЁША. Не смог.
ОФИЦЕР. Я, когда из госпиталя выписался, тоже до ночи по городу ходил. Смотрел на людей, на живых, целых. Радовался. И сержант Васильев, Алёша его звали, без ноги повсюду в пыли извивался. Я от него убегал, а он в каждого встречного превращался, смотрел на меня и смеялся. И теперь смеётся.
ТАНЯ. Лёш, а почему ты мне это всё раньше не рассказал?
ЛЁША. Не мог.
ОФИЦЕР. А сейчас?
ЛЁША. Сейчас вы рядом… Я сегодня позвоню отцу и помирюсь с ним, и за всё попрошу прощения... Наверное, вот так и выглядел разноязыкий Вавилон, где люди кричали о помощи, и их слышали другие люди, но на помощь не приходили.
ОФИЦЕР. Ты ошибаешься, распорядитель балагана! Это не Вавилон! Это ярмарка! Ярмарка! Огромный Хохотуй!
ЛЁША. И все-все – болтающиеся на нитках паяцы.
ОФИЦЕР. Все мы немножко арлекины. Да, можно всю жизнь побеждать пиратов и чуть что – бежать на вокзал! Пусть те, кто нас любит, тоскуют у открытого окна и глядят на дорогу! Да, мы все должны были положить свои жизни на открытие Туманности Андромеды! Мы должны были нести вперед красное знамя! Не случилось. Что ж, братишка, надо жить, надо учиться жить, как родители, как бабушки и дедушки – растить детей, трудиться за гроши и умирать безымянными солдатами!
ЛЁША. Я найду работу! И буду каждое утро на нее ходить! Как все те люди, что шли утром на завод мне навстречу двести метров вдоль зеленого забора! А на заборе – колючая проволока! И вечером они долго стоят на крыльце завода и сплетничают. Они сегодня утром ехали в метро! Они убегают из скучного дома на нелюбимую работу. Они торопятся. Им некогда! Человек умрёт, но они не опоздают!
ТАНЯ. Лёшенька, у нас будет ребенок…
ЛЁША. Будет!
Я найду работу! И дома – только рваные тапочки и сын-двоечник. И когда-нибудь умру в метро! И все будут проходить мимо! Отсюда надо бежать! Бежать!
ОФИЦЕР. «Человек умрёт, но они не опоздают». Она ему кричит о доме и ребенке, но он не остановится… Позвони отцу, режиссер. Позвони. Мы все такие на этой земле, мы все здесь учимся жить, строить дома и сжать деревья… Прощай. Береги ее.
(Указывает на Таню.) Мир вашему дому!
МАЙЯ АРХИПОВНА (Тане). Теперь он не уедет, а ты, глупая, боялась.
(Лёше.) Я вот тоже каждое утро всю жизнь вдоль этого зеленого забора на работу ходила. Так что ж я, на зомби какую похожа? Напротив – весьма оригинальная женщина!
ТАНЯ. Не уходите! Останьтесь, пожалуйста.
МАЙЯ АРХИПОВНА. Сами учитесь жить, сами.
ОФИЦЕР (уходя с Майей Архиповной). Эй, режиссер! Мы вернемся! В твой театр! Я буду Гамлетом, а она – Джульеттой! Обещай! Слышишь? Обещай!
ЛЁША. Обещаю! Будьте счастливы.
ТАНЯ. Приходите в гости...
Майя Архиповна и офицер уходят.XIIЛЁША. Давай уедем.
Таня молча смотрит на него.ЛЁША. Танюш, как ты думаешь, еще не поздно позвонить Егорке, с днем рождения его поздравить?
ТАНЯ. Даже если его уже уложили спать, он будет рад, что ты вспомнил о нем.
ЛЁША. Я и не забывал…
Лёша достает телефон, отходит в сторону.ТАНЯ. Мне кажется, что у нас будет дочка. А по выходным твои старшие сыновья будут часто приходить к нам в гости, и я буду печь для вас большой яблочный пирог! И мы поедем в Барнаул, и твоя добрая мама встретит нас медовым пирогом и травяным чаем…
(Лёша возвращается, прячет телефон в карман.) Знаешь, я подумала, что в мире есть страна, где всегда ярмарка!..
ЛЁША. У нас всегда будет ярмарка! Сказки, елка и сахарные медведи!..
ТАНЯ. И дом, в котором смеются наши дети? Пообещай мне, что всегда будешь рядом!
ЛЁША. Пообещать, что не сбегу? Обещаю. Сейчас мы идем домой, послезавтра мы играем на фестивале спектакль, я сам буду Змеем Горынычем. Танюш, я не верю во все это.
ТАНЯ. А я верю! А летом мы с тобой непременно поедем! Мы увидим этот загадочный поселок Хохотуй и тех прекрасных людей, что живут там, мы поедем во Владивосток, и увидим чаек, корабли и солнце, что садится в океан! Верю! Когда-нибудь мы поедем и к Виталику на Сахалин. У него уже будут жена и сын. И наши дети станут дружить! Ты не веришь?
ЛЁША. Потерпи еще немножко, родная. Я научусь. Я поверю. Я буду стараться. Водить дочку в детский сад, делать с сыном бумажные кораблики, зашивать тапочки, хоронить друзей, стареть рядом с тобой, гулять с собакой, любить.
ТАНЯ. Позвони отцу.
ЛЁША. Завтра позвоню. Завтра. Я научусь, я сумею. У нас все будет хорошо. Завтра. Непременно будет.
Занавес ________________
* Стихи Аркадия Штейнберга
_________________________________________
Об авторе:
ЕКАТЕРИНА ГИЛЕВА Драматург, сценарист, поэт. Пьесы и инсценировки представлялись в виде спектаклей и читок на сцене театров Москвы, Минска, Киева, Новосибирска, Барнаула, Улан-Удэ, а также в Театре им. Ханса Отто в Потсдаме. Сотрудничает с Новосибирским городским драматическим театром под рук. С.Н. Афанасьева. Участник семинара «Авторская сцена», ряда других драматургических семинаров СТД РФ, Международного гуманитарного проекта «Минская инициатива» и проекта для молодых драматургов Восточной Европы и Азии «Theatrertexte aus Osteuropa» («Next Stage Europe») в рамках книжного фестиваля «LIT: Potsdam». Публиковалась в литературных журналах «Сибирские огни», «Дальний Восток», «LICHTUNGEN» (Австрия), «ЦОГ» (Монголия), «Ликбез», альманахах «Сюжеты», «Terra poetica. Альманах молодоi драматургii», «Между», «Складчина», «Паровозъ» и др. Участник Товарищества сибирских драматургов «ДрамСиб». Член Союза писателей России.
скачать dle 12.1
