Зоя Гурбанова. ЛАМИНИРОВАННОЕ ПОСЛЕВКУСИЕ ИЛИ ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО

Редактор: Ника Арника


(пьеса)



Действующие лица:

СВЕТЛАНА НИКИТИНА, 45-47 лет 
ЕГОР НИКИТИН − сын Светланы, 23
ЛЮДМИЛА − подруга Светланы, 45-47
ШАМАН, 40
ДАМА
САНИТАР ФЕДЯ
САНИТАР
ВОРОНЦОВ Николай Иванович − главврач, 50
ОЛЕНЬКА − жена Воронцова, 40
        
              
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

В комнате старая мебель: стол, стул, диван, шифоньер. У входа две дорожные сумки. Ещё несколько сумок и пакетов вносит в комнату парень. Его зовут Егор. Он спотыкается о большие сумки, чертыхается, пинает их со злобой, бросает на пол внесённые сумки. Оценивающе осматривает обстановку, кривится. Подходит к шифоньеру, ногой толкает перекошенную дверь, пытаясь закрыть. Тщётно. Дверь частично сорвана с петель, висит перекосившись. На лице парня презрительная улыбка.

ЕГОР.  Мать! Деньги неси! И радуйся. Счастье тебе привалило. Сын вернулся… с каторги…Ну, где ты там?

В комнате появляется невысокая хрупкая женщина Светлана, мать Егора. У неё уставшее лицо и очень грустные глаза. На женщине старый выцветший халатик, поверх которого повязан фартук. Светлана удивлённо переспрашивает.

СВЕТЛАНА. Деньги?
ЕГОР. Деньги, деньги…Чё, тупая?  С таксистом расплатись.
СВЕТЛАНА (разводит руками). Так я тебе два дня тому отправила…на такси.
ЕГОР (поторапливает). Потом, потом будешь ныть. Человек ждёт.

Светлана подходит к шифоньеру. Долго роется между стопками сложенного белья, достаёт заначку, тяжело вздыхает, бережно пересчитывает. Егор нервно фыркает, подходит к матери.   

ЕГОР (выхватывает из рук купюры). Давай сюда. Чахнешь над ними, как Кощей над златом.

Егор быстро выходит из квартиры, громко хлопая дверьми. Светлана с болью смотрит вслед, рассуждает вслух.

СВЕТЛАНА.  Как же теперь? Зарплата через неделю. 

Возвращается Егор, в руках ещё сумки. Ставит их на пол.

ЕГОР. Ну, кажись всё. Добро пожаловать в родные хоромы! Будем начинать новую жизнь. Дома-то, говорят, и стены помогают, верно мать?
СВЕТЛАНА. Толку от этих стен. Щас жизнь такая: как сам себе не поможешь…Тяжела жизнь теперь, сынок.
ЕГОР. Да ладно тебе ныть, мать. Завела шарманку. Сколько себя помню – одна и та же песня. Ой, надо экономить, денег нет. Ой, денег нет, надо экономить. Не надоело? Смотри на жизнь проще.

Егор суетится около сумок. Достаёт небольшие свёртки, рассматривает, сортирует. Одни швыряет на диван, другие забрасывает в шкаф, громко хлопая дверцами. Светлана робко стоит посреди комнаты.

ЕГОР. Намыкался по чужим квартирам. Хватит с меня. Это тебе, мать, спасибо. Отправила сына родного в ссылку, с глаз долой. А сама, небось, мужиков водила, да личную жизнь устраивала? Судя по обстановочке, не позарились.
СВЕТЛАНА. Да какие мужики, сынок? Побойся Бога!   
ЕГОР. Да это я так. Предупредил. Увижу, с порога спущу. Теперь я тут главный.

Светлана кивает. Боязливо посматривает в сторону сына. Тот снова роется в сумках. Достаёт пакет, заглядывает внутрь.

ЕГОР. Так, что здесь у меня? Ага. Трусе-ля. Постирать. (Швыряет пакет матери под ноги. Вынимает второй, достает из него джинсы.) Мать, смотри, Италия. 300 долларов. Учти, стирать аккуратно, в ручном режиме. 
СВЕТЛАНА. А в каком же ещё? Руками всё и стирается.
ЕГОР. Какими руками? Прошлый век. В машинку забрось и все дела.
СВЕТЛАНА. Ну да… в машинку… кабы была… тут на комуналку пока наскребёшь.
  
Егор кривится, машет рукой, мол, о чём тут говорить. Извлекает из сумки тетрадь. Из неё выпадает небольшой ламинированный документ. Парень нехотя наклоняется, поднимает, вертит в руках, цинично улыбается. 

ЕГОР. Оп-па! А вот и счастье ваше, матушка! Нате, кушайте, не обляпайтесь! Ты этого хотела. Бери, дарю! Мне нафик надо.

Егор подходит к столу. Небрежно бросает документ. Светлана тщательно трёт руки о фартук. Бережно берёт документ и подносит к лицу. Рассматривает, улыбается. Прижимает к груди, нежно поглаживает, затем вчитывается в него на расстоянии вытянутой руки, щурится. 

СВЕТЛАНА. Диплом, долгожданный. Какое счастье! Егорка, как я за тебя рада! Поздравляю, сынок! 
ЕГОР (продолжает разбирать сумку). Да, уж. Отмучился. (Брезгливо кривится.) Ты мне шесть лет насиловала мозг этим своим сраным образованием. Это такая гадость! Не кайфанул я, мама.
СВЕТЛАНА. Как это сраным? И почему гадость? Сейчас без образования никуда. Работодатели совсем озверели. Куда ни поткнись, везде диплом требуют. К тому же – это мечта всей моей жизни дать тебе то, чего не смогла получить сама.
ЕГОР. Ой, мама, вот только не надо разводить демагогию. За шесть лет она у меня вот здесь. (Проводит ребром ладони по горлу.) 
СВЕТЛАНА. Да какая ж тут демагогия? Я очень рада! Мой сын, мой любимый сын    получил высшее образование! Вот он − долгожданный диплом. Горжусь тобой, мой мальчик. (Женщина подносит к губам документ и несколько раз целует.) Вот теперь заживём. Я знала, я верила, что любые, даже самые непреодолимые трудности, рано или поздно заканчиваются, и наступает белая полоса. Слава, Богу! (Женщина крестится.) Теперь заживём. Две зарплаты.. две зарплаты… Раздадим долги, сделаем ремонт. Квартирка наша совсем обветшала. Сынок, я так мечтаю поменять мебель. Эта рухлядь мне уже осточертела.  Хочу новую, современную, красивую. И обои… Сынок, вот на эту стену. (Женщина показывает на стену у дивана.) Хочу такие, как большая фотография – чтоб природа, цветы, водопад… А сюда (показывает на старый шифоньер) поставим шкаф-купе с огромными зеркалами. У Наталки, приятельницы моей, такой. Красотища! 
ЕГОР (отвлекается от сумок, меняется в лице). Не понял? Какие долги? Ты что ещё и в долги умудрилась влезть? Совсем спятила? Я думал, у тебя сбережения имеются. А ты мне тут про долги чешешь. Вот обрадовала. Спасибо тебе!
СВЕТЛАНА (растерянно). Откуда им взяться, сбережениям-то. Сам посуди – за учёбу платила, содержала. Эти твои капризы… В общежитии жить не пожелал. Ультиматум выдвинул: «Не снимешь квартиру – институт брошу», а потом так и повелось: «не дашь денег на отдых – институт брошу», «на новые шмотки не подкинешь бабла – в гробу я видел твой институт».
ЕГОР. А ты злопамятная, мать. Ишь, как попрекаешь.
СВЕТЛАНА. Нет, сынок. Ты не так всё понял. Я объясняю, что мечтала видеть тебя образованным, вот с этим дипломом. Как шла на уступки, лишь бы доучился. Все твои прихоти да чудачества оплачивала. А ведь в глубине души надеялась, что ты найдёшь подработку. У Вальки, соседки нашей, сын Артём тоже в столице учится. Шустрый парнишка. На втором курсе работу нашёл. Говорит, что успевает и учиться, и работать, что одно другому не помеха.
ЕГОР. Нафик мне твои басни. Остынь. Пусть себе подрабатывает, если есть желание. У меня такой жажды нет. Я считаю так: твоя мечта – тебе и напрягаться! А мечта твоя дерьмо! Вот и трудись в поте лица без меня. Была бы другая мечта, тогда, как знать… может быть… 
СВЕТЛАНА. Какая другая?
ЕГОР. Машину купить сыну не было мечты? А зря. Не умеешь ты жить, мать, и мечтать не умеешь. Столько денег на ветер. Да ещё эти твои долги… Достала…
СВЕТЛАНА. Так долги не совсем мои–то. Брала я, а тратил ты.
ЕГОР (бьёт кулаком по столу). Не надо переводить стрелки. Не надо оправдываться. Сама брала в долг, сама и возвращай. Меня в свои проблемы не впутывай. И про какие такие две зарплаты мне тут песни поёшь? Ну-ка расскажи.
СВЕТЛАНА (оправдывается). Так…  Ну как же… Моя зарплата… Твоя зарплата… Как не крути, две и выходит.
ЕГОР (кричит). Какая моя зарплата? Куда выходит? У меня работа есть? Нету. Откуда зарплата?
СВЕТЛАНА (уступчивым голосом). Будет. Будет работа. Раз диплом есть, значит и работа будет. Нужно искать, сходить на эти, на собеседования. С таким-то дипломом! А раз будет работа, то будет и зарплата. Жаль, конечно, что в столице не зацепился. В нашем городишке с работой сложнее, но не безнадёжно. Проявишь напористость, покажешь свои знания и всё. Дело, как говорится, в шляпе. За полгода вернём кредит в банк, а то задолбали уже своими звонками. Раздадим долги соседям, а то кому ни здравствуйте – тому и должна. Стыдно уже по району ходить.
ЕГОР (переходит на крик, хлопает в ладони). Супер! Браво, мама, браво! За меня решила, где мне учиться. За меня решила, когда мне работать. Ты достала меня! До–ста–ла!
 (И снова ладонью по горлу.)

Егор энергично распаковывает сумки, которые стоят посреди комнаты. Торжественно извлекает из упаковки компьютер (ноутбук), переносит его в свою комнату и, с насмешкой оглянувшись на ссутулившуюся мать, громко захлопывает за собой дверь. От этого хлопка женщина подпрыгивает на стуле. Она съёжилась, сгорбилась, но по-прежнему пристально всматривается в диплом. 

СВЕТЛАНА (разговаривает с собой). Не кай-фа-нул, значит… Во, как… а я кайфую. Шесть лет пашу за троих, а за душой, по-прежнему, ни копейки. Заработала-отдала, заработала-отдала. Ради вот этого фантика. Вероятно, в этой жизни я уже ничего не понимаю. То ли дети нынче неблагодарные, то ли время такое – неправильное.

 

ДЕЙСТВИЕ  ВТОРОЕ

Квартира Никитиных. Слышно, как открывается входная дверь. Возня в прихожей. Дверь захлопывается. Стук и грохот усиливается. 

СВЕТЛАНА. Да пропадите вы пропадом! (Слышно, как гремят вёдра.)

В комнату входит Светлана. У неё уставший вид. Одета в брюки и старенький свитерок, рукава засучены. Обессилено падает на диван, тяжело вздыхает. Кладёт голову на спинку дивана, ноги вытягивает перед собой. 

СВЕТЛАНА. Си-жу.

Звонок в дверь. Светлана смотрит на настенные часы.

СВЕТЛАНА. И кого это нелёгкая носит? Спать пора, а они шастают. (Кричит на дверь.) Нечего шастать! У меня все дома!

Тяжело поднимается с дивана. Прихрамывает, потирает рукой поясницу. Подходит к двери.  

СВЕТЛАНА.  Кто?

Слышится женский голос: «Свои!  Открывай!»

СВЕТЛАНА (ворчит). Свои… свои… Свои дома сидят.

Щёлкает замок. В комнату возвращается  хозяйка, за ней Людмила. Светлана устало садится на диван, принимает прежнюю позу. Сидит, зажмурив глаза. 

ЛЮДМИЛА. Подруга, что происходит?
СВЕТЛАНА. Не видишь? Сижу. Хлебаю удовольствие. Никого не трогаю.
ЛЮДМИЛА. На звонки чего не отвечаешь?
СВЕТЛАНА. Достали.

Людмила смотрит на подругу и качает головой.  

ЛЮДМИЛА.  Плохо выглядишь. Осунулась. Всё в порядке? Как Егор? Что у него с работой? 
СВЕТЛАНА. Как вы все меня задолбали. Лезут и лезут в душу. Лезут и лезут. Нужны новости − смотрите телевизор. Я не буду никого развлекать. У меня всё в шоколаде.
ЛЮДМИЛА. Даже так? Ой, не верится. Я ж тебя как облупленную знаю. Выкладывай. Давай, всё и без утайки.
СВЕТЛАНА (не смотрит на подругу). У меня всё ха−ра−шо. Спи спокойно. И у сына моего отлично. Видишь, на стене диплом. Я его в рамку позолоченную вставила. Святыня! Утром поклоны бью да перед сном молюсь. Ритуал теперь у меня такой. Сынок скоро на работу устроится. За–жи–вём.
ЛЮДМИЛА. Ну и слава Богу! А то предчувствие какое-то вот здесь. (Показывает на сердце.) Значит, показалось. Я рада, что в твоей горемычной жизни замаячил просвет. Ты его заслужила.
СВЕТЛАНА. Вчера на рынке приятельницу одну чуть жаба не задавила от моего просвета.  Её-то оболтус, даже в ПТУ не удержался. Выгнали. Тянет теперь деньги из дому, да с дружками пропивает. А мой Егорушка институт закончил! У него есть образование, есть диплом. А эта дура так обзавидовалась, что неотложку пришлось к палатке вызывать. Сколько можно повторять: «Нельзя принимать близко к сердцу чужие радости! Ничто так не убивает, как успехи друзей!»
ЛЮДМИЛА. Значит, всё у тебя хорошо?
СВЕТЛАНА. Хорошо.
ЛЮДМИЛА. И у Егора всё нормально?
СВЕТЛАНА. Нормально.
ЛЮДМИЛА. Чего ж ты тогда от подруг бегаешь? Не пойму. Странная ты стала.
СВЕТЛАНА (глупо смеётся). Та шо ж тут странного. Дом-работа-дом-работа. Не до подруг нынче.
ЛЮДМИЛА. Ну, если так… Пойду тогда. Григорий в машине заждался. Просил, чтоб не долго. Да, чуть не забыла. Заказ изменился. Подсадила наш офис на свои пироги, будь добра, выполняй. (Кладёт на стол лист. Оглашает по памяти.) 20 с картошкой, 15 с капустой, 8 с творогом, ну и как всегда − 15 с повидлом. Кстати, Егор твой дома? Глянуть бы на него. Поздравить.
СВЕТЛАНА (резко). Нет его!  
ЛЮДМИЛА (показывает на дверь в комнату Егора). А там кто? 

Из комнаты слышится шум. Людмила делает шаг к двери. Светлана мигом вскакивает, прихрамывая, несётся к комнате сына, перегораживает собой дверь.

СВЕТЛАНА. Отдыхает он! Велел не беспокоить.
ЛЮДМИЛА. Странно отдыхает, тебе не кажется?
СВЕТЛАНА. Нет.
ЛЮДМИЛА. Что нет?
СВЕТЛАНА. Не кажется.
ЛЮДМИЛА. Темнишь, я тебя знаю. Выкладывай, что тут у вас происходит.
СВЕТЛАНА. Да что ж ты такая липучая?
ЛЮДМИЛА (пытается отстранить подругу). Егор обидится, если не зайду.
СВЕТЛАНА (вскрикивает). Ой, чайник вскипел! Наконец-то. Пойдём, чайку попьём.                      С пирогами. Кстати, у меня сегодня твои любимые. И Григорию сейчас заверну.
ЛЮДМИЛА (настаивает). Скажи Егору, что я пришла.
СВЕТЛАНА (шепчет). Он не один. Девушка у него.
ЛЮДМИЛА. Что ж ты сразу не сказала. Оттуда привёз или наша, местная.
СВЕТЛАНА. Оттуда.
ЛЮДМИЛА. Ну и как она тебе?
СВЕТЛАНА. Я ещё не поняла.
ЛЮДМИЛА (смеётся). Ну да. Дом-работа-дом-работа. Не заметишь, как бабушкой станешь. Ладно, подруга. Звони. Не пропадай. Ты же знаешь, я волнуюсь.

Идёт к выходу. Светлана подталкивает её в спину. Из комнаты Егора крики: «Сука, я тебя, курва, на куски порежу. Лежать! Я сказал: лежать. Гадина корявая, уро-о-ою, падла!». Людмила отталкивает Светлану, бросается к комнате, открывает дверь. Там жуткие вопли. Женщина заглядывает внутр,. Светлана пытается ей помешать. Между женщинами борьба. Людмила наконец отталкивает Светлану и врывается в комнату Егора.

ЛЮДМИЛА. Его-о-ор.

Комната Егора. На кровати скомканное одеяло, подушка. На шкаф с распахнутыми дверьми, сверху неряшливо наброшена одежда. На мониторе безобразное чудовище крушит всё и злобно рычит: «Преступай законы, нарушай порядки! Сохранись и вновь играй!» За столом сидит Егор – не брит, не мыт. Грязные волосы, щетина, неопрятная одежда. Он ожесточённо бьёт по клавиатуре. У него безумные глаза, он монотонно качает телом взад-вперёд, словно пианист. Людмила делает несколько шагов, останавливается. Меняется в лице, она напугана. Озираясь, подходит к столу.

ЛЮДМИЛА (негромко). Привет!

Егор не реагирует, он занят игрой.

ЛЮДМИЛА (громче). Егор, здравствуй! Как дела?

Егор не слышит, лупит по клавиатуре.

ЛЮДМИЛА. Егор, что у тебя с работой?
ЕГОР (не поворачивая головы). Отвали….
ЛЮДМИЛА. Что? Я говорю, поздравить пришла. Узнать, как дела.
ЕГОР. Не трынди. Мать прислала?
ЛЮДМИЛА (пытается перекричать компьютер, наклоняется к самому уху парня).
Я не расслышала. Что ты сказал?  Его–о–ор! Повтори.

Людмила закрывает монитор растопыренной ладонью, пытается отвлечь парня от игры. Егор молниеносно отталкивает женщину, поворачивается к ней. Его лицо перекошено от злобы, глаза налиты яростью. Он угрожающе шипит, копируя компьютерного уродца.

ЕГОР. Да пош–ш–шла ты!

От неожиданного толчка в грудь Людмила делает неуклюжий шаг назад, ударяется спиной о раскрытую дверь шкафа, теряет равновесие и падает на коленки. Верхняя полка с ворохом белья выскальзывает и падает ей на голову. Людмила падает на четвереньки. Несколько раз пытается встать, отталкиваясь руками от пола. Поднимается с трудом. Держится за голову. Внимательно смотрит на парня. Егор её не видит, он погружён в игру.

Людмила выходит из комнаты, её волосы взъерошены, она кривится от боли, трёт затылок. Светлана сидит на диване. Она ссутулилась, нервно заламывает  пальцы. Людмила подходит к подруге, садится рядом.

ЛЮДМИЛА. Видела я вашу девушку! Злодейка ещё та!
СВЕТЛАНА. Я предупреждала. Зачем полезла? Везде норовишь нос свой сунуть.
ЛЮДМИЛА. И давно он так?
СВЕТЛАНА. Как приехал. Три недели уж.
ЛЮДМИЛА. Да–а–а… Апхахочишься. Просвет у тебя наметился конкретный. М-да-а. Завидовать нечему. Говорить с ним пробовала?
СВЕТЛАНА. А ты сейчас что делала?
ЛЮДМИЛА. Логично. Какие планы? Надеюсь, ты понимаешь, что это ненормально. Взрослый дядька, сидит, как полоумный, под Бетховена косит. «Ярость о потерянном гроше» наяривает. Каким ты видишь его будущее? Что намерена делать?
СВЕТЛАНА. Порча у него. Точно тебе говорю. Или вирус какой подцепил. В больших городах это запросто. Я вчера новости слушала, говорят, буйствует лихорадка Эбола. Может она?
ЛЮДМИЛА. Не думаю. Та из другой оперы. 
СВЕТЛАНА. Пусть не она. Какая-то другая, но точно тебе говорю: лихорадит его, видишь, как. Сам не свой. Творится с ним что-то неладное. Живёт, как растение.  Из комнаты не выходит, ни с кем не общается, ничем не интересуется. Целыми сутками в игры компьютерные играет. Что намерен выиграть – непонятно. Болячка невиданная в него вселилась, точно тебе говорю. Был парень, как парень. А щас. Вернулся сам не свой. Гляжу на него, а сердце кровью обливается. 
ЛЮДМИЛА. Пробовала его на работу устроить? Хоть куда-нибудь. У тебя есть знакомые, заказчики, в конце концов. Вытаскивать его надо из этой комнаты, пока не свихнулся.
СВЕТЛАНА. Бесполезно. Ни уговоры не помогают, ни слёзы. Не то, что раньше. Бывало только всплакну, а сынок тут как тут. Говорит: «Мамуль, ты только не плач. Я всё для тебя сделаю». И всегда соглашался, повиновался. Податливый такой мальчик был. Но это пока дома был, пока вместе жили. А как уехал, всё… кончилось… Как будто связь нашу кровную кто-то взял и ножницами обрезал. Чужой стал, чёрствый, жестокий. Словно и не мой сын.
ЛЮДМИЛА. Я и представить не могла в какой ты жопе. Что ж не звонишь? Совета не просишь? Одна голова хорошо, а две – сообразительней. Сидишь, небось, одна тут рыдаешь.
СВЕТЛАНА. Рыдала раньше, когда денег просил, а взять было негде. Понимала, что надо, а одалживать уже не у кого. И отдавать нечем. Вот тогда и рыдала. Поплачу-поплачу, а потом сама себя и успокаиваю, мол, чего ревёшь, дурёха! Это временные трудности! Вот выучится сын, пойдёт работать – жизнь и наладится. И так легко на душе становилось, так спокойно. Но это раньше. Когда надежда была. А сейчас вижу, надеяться не на что. И ничего мне уже не светит. Ясно одно, что в придачу к диплому моему сыну всучили хворь неизлечимую. Чтоб сам маялся, и я рядом. И слёзы у меня уже закончились, и силы на исходе.
ЛЮДМИЛА. Да-а-а. Плач-не-плач, толку не будет. Действовать надо. Лекарей искать.  Экстрасенсов. Нужно что-то делать, и немедленно. Пока эта зараза в хроническую форму не перешла.
СВЕТЛАНА. Зараза, говоришь? Верно-то как. Как воротился Егорушка, как заперся в своей комнате, с этой заразой, так никуда и не выходит. Если бы не съеденные обеды, думала бы, что сын по-прежнему в столице. Ни разговариваю с ним, ни вижусь. Запасы продуктов, которых раньше хватало на неделю, теперь уничтожаются за пару дней. Заглядывала несколько раз к нему, видела только спину, согнутую перед компьютером. А однажды решилась поговорить. Среди ночи слышу, крики у него да стоны. Да так громко! Вдруг, думаю, случилось чего? Вхожу, а там, на компьютере на этом, страх Господний! Убийства настоящие. Голова отдельно, руки-ноги особняком валяются. Тварь какая-то на экране  бесчинствует. Я и рта не успела разинуть. Егорка повернул ко мне лицо, как зарычит на меня, словно зверь лесной. То был вовсе не мой сын, то был оборотень! Не помню, как выскочила из той комнаты.
ЛЮДМИЛА. Подсказывает мне интуиция, что не за три недели он такую зависимость приобрёл. Видать и в столице вот так сидел, с утра до вечера. А чтоб семестр закрыть деньги у тебя выманивал. У нас же всё продаётся, всё покупается. И образование тоже. Увы!
СВЕТЛАНА. Нет! Не может быть! Мой  сын не такой. Он умный. Видишь, ему даже диплом дали. Ты глупости не говори.
ЛЮДМИЛА. Это тот случай, когда я буду рада ошибиться.
СВЕТЛАНА. Хотя, может ты и права. Я тоже об этом думала. Перед глазами каждый день видится нечеловеческое обличие и подозрение, что за шесть студенческих лет это чудо техники крепко прибрало к рукам волю моего сына. Вижу, что ламинированный диплом стал для моей семьи пропуском в преисподнюю.
ЛЮДМИЛА. Главное, подруга, не отчаивайся. А вот подсуетится надо! Один он уже не справится. Затянуло его. Тут специалист нужен. Я поспрашиваю у знакомых. А ты нос не вешай. Придумаем что-нибудь. Наладится. Вот увидишь.
СВЕТЛАНА. Ой, боюсь, что не наладится. Знаешь, такая обида вот здесь (показывает на солнечное сплетение) сидит. Вцепилась в горло и не отпускает. Засовывает свои когти всё глубже, да всё больнее. Иногда так прижмёт, так прижмёт, что ни вдохнуть, ни крикнуть. А ведь знаю – с обидой вести борьбу – победителей не знать. С сыном воевать – побеждённых не ведать. 
ЛЮДМИЛА. Сама виновата. Шесть лет угождала. Всё на блюдце, всё на подносе. (Ходит по комнате, кривляется.) Егорушка хочет, Егорушка просит, Егорушке надо! Что? Доугождалась? Вот и вырастила. А он сел тебе на шею и ноги свесил. Нужно твёрдо и решительно сказать: «Хватит!» Парень взрослый – пора на свой хлеб отпускать. 
СВЕТЛАНА. Куда? Куда я его отпущу? Если он не отпускается? Если он с комнаты своей не выходит? Как я могу его отпустить. Вот ты, Людка, вроде умная баба. Но не всегда. Нет, ты же видишь сама, нет у него никаких желаний.
ЛЮДМИЛА. А что ты сделала для того, чтобы были? Для начала проучить его нужно. Переезжай на недельку ко мне. Нечего перед ним тут выкрутасами выхаживать. Пусть посидит голодный. Пусть задумается. Голод не тётка! 
СВЕТЛАНА (переходит на крик). Ишь ты какая умная! Будешь над своими детьми эксперименты ставить. А я не для того сына растила, чтобы в трудную минуту голодом морить. Думаешь, легко ему 24 часа в сутки по клавишам колотить. Изнурительное это занятие. Видела, как похудел мальчик, как осунулся.
ЛЮДМИЛА. Ну да. Пожалей его. Сама ты, Светка, во всём и виновата.
СВЕТЛАНА. И ты туда же. И без тебя тошно, подруга. Вина моя только в том, что радостью своей с вами поделилась.  Мол, сынок скоро с дипломом домой вернётся. А не надо было!  Лезете теперь мне в душу со своими расспросами: «Что да как? Как да где?» Хоть с дому не выходи. И всё-то вам надо знать. А некоторые, особо наглые, так те ещё ночами и по домам шастають. Всё вынюхивают, да выслеживают. Видать, своих проблем мало, что за моими охотитесь. Ступай теперь объяви всему миру, что Егор Никитин болячку домой привёз. Порадуйтесь чужому горю. Веселитесь.
ЛЮДМИЛА. Не враг я тебе. Ты же знаешь: я могила.

Резко открывается дверь комнаты Егора. Парень выходит весёлый и счастливый. Вид у него болезненный, под глазами тёмные круги. 

ЕГОР (радостно). Ура! Мама, я выиграл. Выиграл, понимаешь?

Светлана вскакивает с дивана, подбегает к сыну, обнимает его, поздравляет. 
Людмила с интересом наблюдает. Егор хватает мать, кружит по комнате. 
Светлана оглядывается на подругу и повторяет за сыном.

СВЕТЛАНА. Людка, он выиграл. Выиграл–таки. А мы такое подумали…
ЕГОР.Ой, тёть Люд, и вы здесь? Я вас не заметил. Здрасьте.
ЛЮДМИЛА. Так здоровались уже. (Трёт затылок.)
ЕГОР. Да? Не помню.
ЛЮДМИЛА. И что ты выиграл?
СВЕТЛАНА. Сколько? Хватит долги раздать? На ремонт останется? 
ЕГОР. Какие долги, мама? Какая квартира? О чём ты шелестишь? (Меняется в лице, смотрит на мать строго.) Я сумочку выиграл. В ней меч и доспехи. Главный я теперь, понимаешь, главный!

Светлана обессилено опускается на диван. Говорит убитым голосом.

СВЕТЛАНА. Сумочку? Какую ещё сумочку? А меч-то нам на кой! На кого войной идти будем? На кредиторов разве? Егор, сынок, куда ты эти доспехи носить будешь? Тебе бы костюм приличный. Или попроси плитки кафельной квадратов двадцать, ванную обновить.  Сынок, меч нам ни к чему. Точно тебе говорю. Ты своему компьютеру так и скажи, что меч нам не подходит. Пусть заменит его на что-то полезное. Или деньгами. Пусть лучше деньгами отдаст. Интересно, сколько сейчас меч стоит?
ЕГОР. Мать, опять много текста. Много текста! Что ты за человек? Пока молчишь, нет тебе цены. А раскроешь рот – дура дурой. Мой тебе совет: молчи всегда, сойдёшь за умную. 

Егор разочаровано машет на мать рукой и уходит обратно в комнату. Людмила резко поднимается. 

ЛЮДМИЛА (следом). Егор! Егор! Хотела спросить, что у тебя с работой?
ЕГОР. Отвалите. Две дурры.

Людмила подходит к диплому, который висит в рамке, стучит по нему указательным пальцем.

ЛЮДМИЛА. Не тому, ты, подруга, Богу молишься. Ой, не тому!

Людмила уходит.

 

ДЕЙСТВИЕ  ВТОРОЕ

Cветлана моет пол в подъезде. На ней старенькие джинсы, свитер, жилет с большими карманами. На руках резиновые перчатки до локтей. Обессилено отжимает тряпку. Кое-как возит ею по бетонному полу. С верхнего этажа спускается холёная Дама. Дама останавливается посреди лестничного пролёта, злорадно улыбается. Светлана как раз моет ту ступеньку, на которой стоит дама, старательно трёт у ног дамы, находясь перед нею в поклонной позе. Дама ухмыляется.

СВЕТЛАНА. Здрасьте! Добрый вечер!
ДАМА. Кому добрый, а кому и не очень.
СВЕТЛАНА. У вас проблемы?
ДАМА. Да, у нас проблемы. Деньги сдаём, а порядка не видим.
СВЕТЛАНА. Приберу, и будет порядок.
ДАМА. А вчера?
СВЕТЛАНА. А что вчера? Вчера было чисто.
ДАМА. Мокрые ступеньки и чистые ступеньки – это разные понятия. Перекатываешь грязь из одного угла в другой и называешь это уборкой? Это общественная территория, которую ты взялась убирать за общественные деньги. Каждый из нас отрывает от семейного бюджета для того, чтобы жить в чистом доме. И что выходит?
СВЕТЛАНА. А что выходит? Куда выходит?
ДАМА. А выходит, что ты деньги берёшь, но не убираешь.
СВЕТЛАНА. Минуточку. Как это не убираю? Всё, как договорено. Ежедневно, с 8 до 10, тщательно, каждую ступеньку.
ДАМА (громко смеется). Я вас умоляю, тётя Мотя! Каждую ступеньку… Да я вчера у себя  под  дверью  мусор  обнаружила. Два сухих кленовых листика. Или скажете, мне специально их подкинули, чтобы вас оклеветать?
СВЕТЛАНА. Я не тётя Мотя.
ДАМА (насмешливо). Что?
СВЕТЛАНА. Я не тётя Мотя!
ДАМА. Да какая мне разница тётя или не тётя. Мотя или не Мотя. Мне пофиг. Меня интересуют только мои деньги. И порядок, за который я плачу. Взяла деньги – убирайся на совесть, не хочешь предоставлять качественную услугу – возвращай  деньги.
СВЕТЛАНА. Я хорошо мою.
ДАМА. Мокрой тряпкой повозишь туда–сюда и сбегаешь. Нужно бежать – беги. Только деньги мы тебе не за это платим. Лестница должна быть чистой. Короче. С понедельника   можешь не напрягаться. Мы нашли другую уборщицу. Берёт меньше, работает лучше.

Дама торопливо уходит. Светлана набирает полную грудь воздуха, чтобы возразить, но раздаётся громкий звонок. Ругаясь про себя, роется в карманах в поисках телефона.

СВЕТЛАНА. Да! Что значит: Всё бросать? Какой экстрасенс? Куда пришёл? Что? Ты нашла специалиста по вирусам? Для Егорки? Он уже ждёт у подъезда? Ну, спасибо, подруга, дорогая, век не забуду! Только бы помог! Бегу-бегу! К чёрту работу! Нужно сына спасать...

 

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Квартира Никитиных. Входит Светлана, следом тучный мужчина лет сорока, с бородой, в руке большая сумка. Он не смотрит ни на Светлану, ни по сторонам. Говорит тихо, монотонно, словно сам с собою. Старательно выговаривает каждую букву "о". 

СВЕТЛАНА. Проходите, проходите. 
МУЖЧИНА. Уже прошёл. (Ставит сумку около дивана.)
СВЕТЛАНА. Так вы говорите, что у вас дар?
МУЖЧИНА. Шаман-целитель пятого колена, третьего собрания.
СВЕТЛАНА. Во как? И что? Помогаете?
МУЖЧИНА. Всё зависит от обстоятельств. Где больной?

Светлана осторожно открывает дверь в комнату Егора. Заглядывает сама, затем позволяет заглянуть мужчине. 

МУЖЧИНА. Всё понятно. Сложное дело. Будем лечить. Раздевайтесь.
СВЕТЛАНА. В смысле?
МУЖЧИНА. Если говорю раздеваться, то смысл здесь один - снять одежду.

Мужчина проходит вглубь комнаты и начинает раздеваться. Снимает куртку, кладёт её на диван. Снимает джемпер, бросает сверху. Начинает расстёгивать брюки. Светлана испуганно застывает, не сводит с мужчины глаз. Мужчина не смотрит на неё, он сосредоточен на молнии, которая заела на брюках. Дёргает её вверх–вниз, пыхтит. 

МУЖЧИНА. Что же вы стоите? Время идёт. Раздевайтесь.
СВЕТЛАНА. А вы уверены, что по адресу. Что не ошиблись?  Вы меня с кем-то спутали?
МУЖЧИНА. Ещё чего? Делать мне нечего.
СВЕТЛАНА.  А-а-а-а. Я поняла. Людка сказала, что у меня денег нет... А вы, стало быть, решили, что я....
МУЖЧИНА (мужчина снимает брюки). Цыц, женщина. Говорю, раздевайся, значит раздевайся.
СВЕТЛАНА (Пятится назад). Буду кричать. Сейчас позову сына.
МУЖЧИНА. Вы это напрасно. Сейчас его нежелательно беспокоить. Восемь кругов ада.
СВЕТЛАНА. Что?

Мужчина в трусах и в майке делает шаг к Светлане. Она пятится назад.

СВЕТЛАНА. Не приближайтесь! Закричу.

Мужчина останавливается. Поднимает с пола сумку, ставит на диван. Раскрывает.  Извлекает из неё длинную холщовую рубашку грязно-белого цвета и головной убор, состоящий из перьев, торчащих вверх. Надевает рубашку, перья. Такие же одеяния кладёт на уголок дивана и указывает на них Светлане. 

МУЖЧИНА. Хочешь помочь сыну - одевайся. Будешь выкаблучиваться - уйду.

Светлана тяжело сглатывает, подходит к дивану, сгребает перья и рубашку, уходит на кухню. Мужчина тем временем достаёт шаманский бубен, расписанный замысловатыми узорами. Громко кряхтя, двигает стол в центр комнаты, подставляет стул. Забирается на стол, поднимает бубен высоко над головой и негромко бьёт колотушкой по бубну. По комнате расползается глухой гул. В тон звуку мужчина подпевает: "У-у-у-у-м-м-м-м!".  Бьёт по бубну снова и снова, мычит, трясёт головой. В комнату входит Светлана в длинной сорочке и перьями на голове. С удивлением смотрит на мужчину. Он кивает ей на маракасы. 

МУЖЧИНА. Бери, женщина, инструмент. Будем изгонять злых духов. На полусогнутых ногах, восемь кругов вокруг стола. Не забывай галдеть маракасами. Успеешь восемь раз оббежать до того, как он выйдет из комнаты - спасёшь своего сына. Не успеешь – Бог тебе поможет. Пошли.

Мужчина закатывает глаза, запевает своё монотонное "У-у-у-ум-м-м" и бьёт в бубен. Светлана послушно приседает, и, переваливаясь с ноги на ногу, тряся маракасами, шагает вокруг стола. Каждый раз, когда Светлана проходит полноценный круг, шаман громко и выразительно бьёт в бубен и также громко ведёт отсчёт: «Первый круг! Второй круг! Третий!»

Егор выходит из своей комнаты на шестом круге. Его мать на полусогнутых ногах ковыляет вокруг стола, потряхивая поднятыми над головой тарахтушками. Она настолько глубоко погружена в ритуал очищения и снятия порчи, что вся её сущность сосредоточена на качественном хождении и удачном извлечении экзотических звуков. Егор долго всматривается в происходящее.

ЕГОР (пытается перекричать бубен). Мать! Мать! Эй, скоморохи! Какого хрена вы тут выдрючиваетесь?

Светлана видит сына и испуганно замирает на полусогнутых ногах, с руками, поднятыми вверх. Она бросает взгляд то на сына, то на шамана, который притих на столе. 

ЕГОР. Мать, я чего-то не пойму. Ты в своём уме? С головой всё в порядке? Что за разврат устроила в моём доме? Что делает этот хряк на обеденном столе? Что тут, чёрт подери, происходит?
СВЕТЛАНА. Мы это... с–с–сынок… репе–петируем… Конкурс у нас в Доме Ку–культуры.  Самодеятельность… Приз хороший обещают.
ЕГОР. Что за приз?
ШАМАН. Бубен новый дадут. И матрёшку.
ЕГОР. Жрать сварила? Или за пляской некогда?

Егор уходит в кухню. Светлана умоляющим взглядом смотрит на мужчину, тот виновато разводит руками. Кряхтит, становится на коленки, пытается слезть со стола. Говорит тихо, неразборчиво.

ШАМАН. Ну, вот. Приехали. На шестом круге соскочил… Досада–то какая. Ещё бы саму малость. А так…  так… всё напрасно. И молитвы, и труды мои и общение с духами… Знаете сколько я теряю энергии за сеанс? Теперь неделю буду пластом лежать. Готовь, мамаша 200 долларов. Пойду я. Обессилел вовсе. Прилечь надо.
СВЕТЛАНА. Какие–такие 200 долларов? За что 200 долларов? Вы аферист.
ШАМАН. Ты, мамаша, слова-то выбирай. И обвинениями не разбрасывайся. Человек пришёл к тебе домой. Это стоит трудов? Стоит. Сеанс добросовестно отработал? Отработал. А что твой пацан из комнаты выскочил, кто ж ему виноват? С него спрашивай, чего не сидицца. Я-то тут причём? Ритуал провёл, в бубен бил, молитву пел, с духами общался. Что ещё надо? Гони, мать, деньги, не томи. Артефакты аккуратно снимай, вот сюда складывай. (Шаман хлопает несколько раз по краешку дивана. Бережно снимает с головы перья и кладёт на диван.) 

Из кухни возвращается Егор, в руках поднос с едой. Останавливается.  Недовольно смотрит на мать. 

ЕГОР. Выпроводи этого страуса, иначе спущу со ступенек. Мать, ты меня знаешь.
Ещё раз увижу, не обижайся. Валите в подъезд. Пусть соседи поржут.

Егор уходит в свою комнату, закрывается. Шаман одевается. Снова долго дёргает молнию на ширинке.  

ШАМАН. Не задерживайте меня. Деньги давайте.

Светлана, уже переодетая в свою одежду, подходит к столу. Приподнимает скатерть, достаёт две купюры, протягивает мужчине. Шаман смотрит на деньги, потом на женщину. 

ШАМАН. Что это?
СВЕТЛАНА. Деньги. Двести рублей.
ШАМАН. Не смешите меня, тётя! Это фантики! Я сказал двести долларов.
СВЕТЛАНА (виновато). У меня только рубли. Всё, что есть отдаю. Больше нет.
ШАМАН. И не будет, верь мне. Оставь себе эту мелочь. Скоро они тебе сгодятся.

Шаман укладывает в сумку перья, инструменты, набрасывает сумку на плечо и выходит из квартиры. Светлана смотрит на свои руки.

СВЕТЛАНА (повторяет грустно). Ну, ты посмотри! Фан–ти–ки.

Светлана стоит посреди комнаты, с недоумением рассматривает две купюры по 100 рублей.  
 
СВЕТЛАНА. Где ж мне эти доллары взять-то? У меня даже фантиков нет.

В дверь громко стучат. Светлана переводит взгляд на дверь.

СВЕТЛАНА. Передумал стало быть. Ну да. Лучше в руки синица. (Идёт открывать.)
Иду! Забирай свои честно заработанные. Мне твои подачки не нужны.

Светлана открывает дверь, на пороге стоит взволнованная Людмила, у неё счастливое лицо. Она машет перед лицом Светланы газетой, свернутой трубкой. Светлана отстраняется, даёт пройти, недоумевая, плетётся следом. Людмила садится за стол, приглашает Светлану присесть рядом, расстилает газету. Несколько раз указывает пальцем на статью, напечатанную в газете жирным кеглем.

ЛЮДМИЛА. Вот! Вот наше спасение. Я же говорила: «Безвыходных ситуаций нет». 
СВЕТЛАНА. Что это? Очередной мудак пятого колена, шестого подбородка? Не верю. Вот это (машет перед лицом подруги купюрами) вот это он называет фантики. Ему, видите ли, доллары подавай. А мой станок только наши деревянные рубли печатает. И то в очень малых количествах. Производительность, знаете ли, низкая. Рубли не взял. Побрезговал. Сказал, чтоб оставила себе на лекарство. Представляешь, каков гад, этот твой шаман хренов! Попрыгал на столе пару минут в смирительной рубахе и всё. Двести долларов выкладывай. Знаешь что, подруга, ты бы оставила нас с Егоркой в покое. Мы как-нибудь сами. Сами разберёмся со своими бедами. Не присылай нам больше никаких специалистов–аферистов. У них одна цель – деньги  выманить, а беды чужие им пофиг. Сами как-нибудь. Без вашей помощи. Парень утомился в городе. Говорят, в столице ритм иной. Все бегут и бегут, бегут и бегут. Вот он и умотался. Отдохнуть захотел. А где же отдыхать, как не в родительском доме, под крылом у матери родной. Пусть отдыхает, сил набирается. А я подожду. Надоест ему отдых – пойдёт трудиться. А силой из дому парня гнать не стану. Сын он мой. Единственный. Любимый. Подожду. Бог милостив. Сжалится. И больше ко мне своих пособников, ласых до чужого горя не подсылай. Гнать буду. Ты меня знаешь.
ЛЮДМИЛА. Ладно! Ладно! Успокойся. Никто тебе никого не подсылает. Прежде чем в позу становиться ты бы лучше подругу выслушала.  Я к тебе с дельным советом. Вот статью познавательную нашла. Читай!

Людмила двигает газету к Светлане. 

ЛЮДМИЛА. Тут такой случай подвернулся. Дурой будешь, если не воспользуешься.

Светлана торопливо надевает очки. Берёт газету в руки, читает.

СВЕТЛАНА. Зависимость от компьютерных игр (кибераддикция) – сложная проблема современного общества. Это тяжёлый недуг, который формируется постепенно. Если вы заметили, что ваш родной человек вместо реальной жизни предпочитает  виртуальную, если отлучается от экрана только для того, чтобы удовлетворить свои физиологические потребности, если садится к компьютеру не «после» работы, а «вместо», значит вы нуждаетесь в нашей помощи.

Светлана отвлекается от газеты. Делает озабоченное лицо.

СВЕТЛАНА. Понятно: Не после работы, а вместо. Всё сходится.
ЛЮДМИЛА. Ты дальше читай. Ещё «Спасибо» скажешь.
СВЕТЛАНА (читает). Самостоятельно излечить больного не удастся, поэтому настойчиво рекомендуем, вовремя обращаться к специалистам.  Не стоит надеяться на счастливый случай. Помните: если больного кибераддикцией силой оттащить от компьютера на несколько часов, то у него начинается абстинентный синдром (ломка), который характеризуется рядом соматических и психологических расстройств (дрожание, потливость, учащенное сердцебиение, депрессия, расстройство сна, ярко выраженная агрессия). 
ЛЮДМИЛА (перебивает). Ярко выраженная агрессия, понятно тебе. Эту вашу агрессию, я на себе испытала. Так что, не сомневайся, диагноз точный.
СВЕТЛАНА. И только лучшие специалисты нашей клиники « Кибер net» смогут провести сеансы психотерапии, а также обеспечить медикаментозное  лечение  с обязательной госпитализацией больного.
     
Светлана дочитывает и равнодушно откладывает газету.       

ЛЮДМИЛА. Что раскисла? Звони, узнавай. Мы ничего не теряем.
СВЕТЛАНА. Всё напрасно. Он не согласится. Я уже предлагала лечение. Знаешь, что он сказал: «Мама, это ты больная, причём на всю голову». Вот такие пироги, подруга.
ЛЮДМИЛА. Не хочешь, я сама позвоню.

Людмила набирает номер, напечатанный в газете.

ЛЮДМИЛА. Ну и как вы намерены госпитализировать больного, если он себя таковым не считает?   (Спрашивает вместо положенного приветствия.)
ГОЛОС В ТРУБКЕ. Добровольно-принудительно.
ЛЮДМИЛА. А подробнее.
ГОЛОС В ТРУБКЕ.  Наши санитары  обладают уникальным даром убеждения.
ЛЮДМИЛА. И сколько стоит такое счастье?
ГОЛОС В ТРУБКЕ. В рамках социальной программы – бесплатно.
ЛЮДМИЛА. И как нам в эти рамки втиснуться?
ГОЛОС В ТРУБКЕ.  Если забираем больного сегодня – легко. Если завтра – никак.
Считайте, что акция завершается в полночь. (В трубке зловещий смех.)
ЛЮДМИЛА. Записывайте адрес.

 Светлану от неожиданности бросает в жар. Она нервничает, вытирает лицо фартуком.

СВЕТЛАНА. Как сегодня? Погоди…погоди. Я ещё не решила…Что я Егорке скажу? Не мешало бы разузнать, что за репутация у этой клиники…Хороши ли доктора? Таки сына единственного в их руки вручаю.
ЛЮДМИЛА (отмахивается). Потом, всё потом! Главное – Егора пристроить, пока  места есть. Ты мне ещё спасибо скажешь. (В трубку.) Записывайте адрес: Ушакова 13, квартира 45. Приезжайте. Ждём. (Светлане.) Ну, вот. А ты тут раскудахталась. У меня всё под контролем. (Довольно потирает руки.) Ну вот, подружка. Ещё чуть-чуть и дело в шляпе.
СВЕТЛАНА. Неспокойно мне. Такая тревога на душе, аж клокочет. Словно предчувствие дурное. Знаешь, вот как будто все на свете колокола вот здесь, внутри, в районе сердца. И бью в набат, бьют, бьют! Словно предупреждают. Беда! Беда! Беда!
ЛЮДМИЛА. Ясен пень. Где ж не клокотать. Вырастила трутня. (Грозит пальцем.) А я тебя  предупреждала: меньше панькайся, меньше сюсюкай. А ты не слушала. Носилась с ним, как с писаной торбой. И что? Доносилась? Сел на шею и ноги свесил.
СВЕТЛАНА. Ты не можешь его судить, ты ничего не знаешь.
ЛЮДМИЛА. Конечно. Ничего не знаю, ничего не вижу. Хватит искать оправдания для своего дегенерата.
СВЕТЛАНА. Не называй его так. Он мой сын. И я его люблю.
ЛЮДМИЛА. Да ты его до инвалидности залюбила. Меру надо знать. И в любви тоже. Детей воспитывать нужно кнутом и пряником, кнутом и пряником. А ты одними пряниками пичкала. Во всём гармония нужна. Золотая середина.
СВЕТЛАНА. Ты ничего не знаешь. Егор не хотел учиться. Это была моя идея. Моя навязчивая идея. Он хотел просто сдать на права и рулить. Ему было без разницы – таксистом, дальнобойщиком или просто водителем автобуса. Но ты ведь знаешь, дорога – это всегда опасность. А после того, как умер мой младшенький, после того, как ушёл Виктор, Егор стал для меня центром вселенной. И я не могла допустить, чтобы с ним что-то случилось. Я настояла на высшем образовании. Я пустила в ход все гнусные методы: плакала, закатывала истерики, падала в обморок, лишь бы было по-моему. Егор сдался. Поехал в институт, но безо всякой охоты. Вот и вышло, как вышло. Не нужно было ломать парня. Не нужно…

Светлана встаёт из-за стола и нервно ходит по комнате. Людмила пальцами тарабанит по крышке стола.

СВЕТЛАНА. Не нравится мне эта затея. Санитары, клиника, стационар. А вдруг это только уловка такая, что, мол, государственная программа, а по окончанию лечения мне такой счёт выставят, что квартиру продавать придётся. Шарлатанов в наше время пруд пруди. Хорошо, если лечение эффективным окажется. А если…

Под окнами останавливается машина, громко визжат тормоза. Светлана выглядывает в окно.

СВЕТЛАНА. Скорая… Сколько же минут прошло? Пять? Десять? Быстро, однако. Ровно три дня тому к соседке с сердечным приступом неотложка ехала чуть меньше часа. А месяцем раньше приятельница с аппендиксом ждала помощи один час и десять минут. А тут такая оперативность. Подозрительно. Не нравится мне затея.
ЛЮДМИЛА. Хватит причитать. Мало ли кто к кому приехал.

Раздаётся звонок, женщины испуганно переглядываются. В дверь настойчиво звонят.

СВЕТЛАНА (хватается за сердце). Не открывай! У меня плохое предчувствие!

Светлана обессилено опускается на стул. Сидит белая, как полотно, обеими руками держится за сердце. Людмила впускает в квартиру двух санитаров. Рост под два метра, косая сажень в плечах, в спецодежде с надписью « Кибер net». 

САНИТАР. Где больной?
ЛЮДМИЛА (показывает кивком на комнату Егора). Там. (Санитары идут в комнату.)

Егор за компьютером. Играет. Живёт жизнью своего кибергероя. Ещё немного, буквально несколько движений, и он – на последнем уровне. Его герой крушит всё на своём пути и рычит угрожающе: «Преступай законы, нарушай порядки! Сохранись и вновь играй!». Тяжёлая ладонь санитара ложится на плечо Егора, он отмахивается, как от назойливой мухи. 

ЕГОР (рычит, подражая своему герою). Отстань!

Санитары заламывают ему руки за спину и выводят из комнаты.

ЕГОР. Что происходит? Суки! Мама, помоги! Мама! Мама, что происходит?

Светлана закрывает лицо руками, громко плачет. Людмила суетится около санитаров: открывает входную дверь, провожает к машине. Вскоре возвращается, кладёт перед подругой договор и ручку, указывает, где подписывать.

ЛЮДМИЛА. Вот, сказали немедленно подписать договор здесь и здесь.
СВЕТЛАНА. Что это? Как же не читая?
ЛЮДМИЛА. Да что читать? Что читать? И ежу понятно – это твой шанс спасти сына. Ради него, ради Егорки, черкни.

Светлана не решается. Старается разглядеть слова в договоре, тщетно: то ли шрифт слишком мелкий, то ли слёзы мешают. Снимает очки, трёт глаза. Вновь надевает очки, смотрит на договор, держит на расстоянии вытянутой руки. Снова снимает очки, трёт глаза.  

СВЕТЛАНА (в отчаянии). Не смогу я.
ЛЮДМИЛА. Подписывай, говорю тебе!  Ждут ведь. Хочешь, чтобы передумали? Учти, это твой последний и быть может единственный шанс. Упустишь, будешь выть, глядя, как сын пропадает.
СВЕТЛАНА. Но я ничего не вижу!
ЛЮДМИЛА (приказным тоном). Пиши, говорю.
СВЕТЛАНА (подписывает). Только ради сына. Всё в этой жизни ради него, родимого, ради Егорки.

Людмила хватает договор и выбегает на улицу к санитарам. Вскоре возвращается. В комнате тишина, Светлана еле слышно всхлипывает. С улицы слышен шум мотора, автомобиль отъезжает. 

СВЕТЛАНА (отчаянным криком). Ой! Куда Егорку увезли, не спросила. Где искать, когда проведывать? А личные вещи? Адрес. Адрес какой?
ЛЮДМИЛА. Не паникуй! Здесь адрес был. Завтра и поедем.

Людмила нависает над газетой, расстеленной на столе, всматривается в текст. 

ЛЮДМИЛА (испуганно). Нету…  странно… Так был же.
СВЕТЛАНА. А ты позвони. Позвони. Пусть скажут куда ехать. Когда проведывать? Может надо чего?

Людмила набирает номер клиники. Отвечает оператор.

ОПЕРАТОР. Вы набрали несуществующий номер.

Людмила виновато смотрит на подругу.

ЛЮДМИЛА. Знаешь, поздно уже, пойду я.
СВЕТЛАНА (отрешённо). Ступай. Ты своё дело сделала.  (Плачет.)
   

ДЕЙСТВИЕ  ЧЕТВЁРТОЕ

Больница, кабинет главврача. За письменным столом сидит Воронцов и сосредоточенно пишет. Иногда он отвлекается от записей, вдумчиво смотрит перед собой, и, собравшись с мыслями, торопливо их записывает. Раздаётся стук в дверь. Мужчина недовольно вздыхает. Переводит взгляд на дверь, сдвигает очки на самый кончик носа, смотрит поверх очков.

ВОРОНЦОВ. Войдите!

В кабинет входит один из санитаров, радостно потирает руки.

САНИТАР. Николай Иванович, хорошая новость!
ВОРОНЦОВ. Для меня только одна новость может быть хорошей. Но вы к ней не можете быть причастны.
САНИТАР (словно не расслышал). Николай Иванович! Есть новый больной! Свеженький.  Только доставили. Пациент – бомба!
ВОРОНЦОВ. А толку? Я решил свернуть программу.
САНИТАР. Рано опускать руки, шеф. Мы ещё поборемся. Вы бы его видели! (Подносит три пальца к губам, целует их и отправляет воздушный поцелуй в воздух.) Глянете − пальчики оближете. Злющий, необузданный, неукротимый. Геймер с шестилетним стажем!  Шеф, точно говорю − клиент шо нада!
 ВОРОНЦОВ. Ну, что же? Пойдёмте знакомиться. Как говорится: или пан, или пропал.
Какая палата?
САНИТАР. Как всегда, девятая. Там хорошая изоляция.

Воронцов выходит из-за стола. Медленно идёт к двери, сложив руки за спиной. Санитар отступает, пропуская мужчину вперёд. Главврач выходит из кабинета, санитар следует за ним. Идут по больничному коридору. 
 
ВОРОНЦОВ. Сопротивлялся? 
САНИТАР. Ещё как! Словно дикий, неукротимый хищник! 
ВОРОНЦОВ. Это хорошо.
САНИТАР. Я ему так и сказал. Ну, что он вам понравится.
ВОРОНЦОВ. А он что?
САНИТАР. Что-что? Судом грозит. Наивный.
ВОРОНЦОВ. Это пройдёт.
САНИТАР. Я ему так и сказал.
ВОРОНЦОВ. Что с договором?
САНИТАР. Всё хоккей, шеф. Можете не переживать.
ВОРОНЦОВ. Отлично. А родственники?
САНИТАР. Там одна мамаша приторможенная и ещё какая-то баба.

Подходят к двери с большой цифрой «девять». Санитар роется в карманах, достаёт ключ, отпирает замок. Широко распахивает дверь, пропуская вперёд главврача. Воронцов входит в палату. На кровати лежит Егор. Его руки и ноги прикованы цепями к металлическим спинкам кровати. На лице ссадина, из уголка рта сочится струйка крови.

ВОРОНЦОВ. Ну, молодой человек, здравствуйте! Как себя чувствуете?
ЕГОР. Чувствую, что хочу  врезать вам в дыню! (Дёргается, пытается вырваться.)
ВОРОНЦОВ. О! Юноша, у вас шалит гипоталамус. И случай, кстати, очень запущенный. Но вы не переживайте. Мы вам поможем. Всё в наших руках.

Воронцов поворачивается к санитару в поиске поддержки

ВОРОНЦОВ. Верно, Федя?
САНИТАР. Та, легко. Чик-чик и готово. Мама не узнает.
ЕГОР. Отпустите меня, уроды, немедленно. Я вас по судам затаскаю.
ВОРОНЦОВ. Напрягаться не стоит. Ровно, как и угрожать. У вас слабая позиция. Вашу участь облегчит смирение.
ЕГОР (злится, рычит, пытается освободиться). К чёрту!
ВОРОНЦОВ. Вы хотите порцию успокоительного? Это не выход. Мой вам совет: когда попадаешь в ситуацию, где от тебя ничего не зависит, не стоит рвать жилы. Расслабься и получай удовольствие.

Воронцов  прохаживается по палате. 

ВОРОНЦОВ. Так сколько, вы говорите, у вас лет геймерского стажа?
ЕГОР. Шесть.
ВОРОНЦОВ (возбуждённо). Отлично! Ну, что ж? Картина ясна. Пациент наш. Значит, так: анализы, полное обследование. Дня за три, думаю, управитесь. И готовьте в пятницу лоботомию. Будем менять мотивацию. В принципе, всё, как всегда.

Санитар покорно кивает головой, Егор корчится изо всех сил, пытаясь освободиться.

ВОРОНЦОВ. Напрасно вы это… Честное слово, напрасно. Поберегите силы.

Главврач с санитаром поворачиваются к двери.

ЕГОР (кричит). Суки, выпустите меня! Освободите! Уроды!

 

ДЕЙСТВИЕ  ПЯТОЕ

Квартира главврача. Николай Иванович Воронцов после утомительного дня возвращается домой. Подходит к двери своей квартиры. Нехотя достаёт из кармана ключи. Два раза щёлкает замком. О чём-то раздумывая, топчется у двери и только после длительной паузы ступает в прихожую. 

ВОРОНЦОВ. Я дома!

Из спальни выходит Ольга с серым, невыразительным лицом и понурым взглядом.

ВОРОНЦОВ. Как дела?
ОЛЬГА. Без изменений.
ВОРОНЦОВ. Сидит?
ОЛЬГА. А ты как думаешь? Коля, ты же обещал. Ты же врач, Коля. Уж который год без результата, который год! (Женщина прячет лицо в ладонях, имитируя плач.)
ВОРОНЦОВ. Оленька, родная, успокойся. Осталось совсем немного. Кстати, у меня хорошие новости.
  
Воронцов оставляет в прихожей портфель. Вешает куртку, набрасывает сверху кашне.    Вместе проходят в кухню. Женщина ставит чайник, мужчина возбуждённо рассказывает.

ВОРОНЦОВ. Оленька, поверь, скоро всё закончится. К нам сегодня поступил замечательный пациент. Шесть лет стажа. Молодой парень. Агрессия зашкаливает. Невероятный случай. Нам так повезло, дорогая. В пятницу проведу префронтальную лоботомию. Я посмотрю в глаза этому гипоталамусу. Мне всего-то нужно найти этот чёртов центр удовольствия. Я должен заставить его работать правильно. Вот где он у меня уже! (Воронцов вытягивает вперёд руку, широко растопыривает пальцы и сжимает в кулак с такой силой, что вены посинели и раздулись.) Если всё пройдёт как надо, буквально через неделю наши беды закончатся. А сейчас (произносит ласково) пойди, скажи Илье, что я вернулся.
ОЛЬГА. Думаешь, отреагирует?  Коля, ему не интересно.
ВОРОНЦОВ. А вдруг?

Женщина выходит из кухни. Через несколько секунд из комнаты слышится грозное рычание: «Уйди! Сколько раз тебе говорить? Что вы все ко мне лезете? Закрой дверь с той стороны! Вон пошла!» Профессор, услышав голос сына, мгновенно сжался, съёжился, осунулся. Медленно поднимается из-за стола. 

ВОРОНЦОВ. Я не буду ужинать. (Тяжело вздыхает, уходит.)
 

ДЕЙСТВИЕ  ШЕСТОЕ

Палата Егора. Парень ни на минуту не оставляет попытку улизнуть. Он кричит, рычит и гремит цепями. Зовёт на помощь. С надеждой смотрит на дверь. 

ЕГОР (кричит уже охрипшим голосом). Эй! Кто-нибудь! Помогите! Лю–ди! Выпустите меня! Эй! Кто-нибудь! (Переходит на шёпот.) Боже! я ненавижу эту больницу! Верни меня обратно! Я хочу домой! Боже! Там я всесильный! Там я вершу чужие судьбы. Я властелин мира там, в рамках своей комнаты. А здесь, даже собственной судьбы не хозяин. Это несправедливо! (Стонет от бессилия.)

Щёлкает замок, в палату входит санитар.

САНИТАР. Шо, малыш, у тебя проблемы? 

Егор ёрзает на кровати, извивается. 

САНИТАР. Может тебе утку? Не стесняйся, свои люди.
ЕГОР. Какую ещё утку? Отпусти меня, немедленно. Мне выйти нужно.
САНИТАР.  Выйти никак не получится. Не положено по инструкции. А если тебе чего надо, то ты не молчи. Может в туалет?
ЕГОР. Точно. Мне нужно в туалет. Срочно.Ты ж мужик. Понимать должен. Отлить мне надо. Отстегай свои погремушки. Я не сбегу, честное слово.
САНИТАР. А куда ты денешься с подводной лодки?

Санитар подходит к парню и начинает расстегать ему брюки. 

ЕГОР (испуганно). Ей! Ты чего? Ты что надумал? (Кричит.) Помогите!

Санитар наклоняется под кровать. Достает утку и показывает парню. 

САНИТАР. Сам сказал отлить надо.
ЕГОР. Я сам. Мне выйти нужно. Убери эту  хреновину. Тьфу на вас, ублюдки! (Плюёт.)
САНИТАР. Самому не положено. Или так или никак. Выбирай.
ЕГОР. Передумал. Я есть хочу. Жрать неси, урод! Руки развязывай!

Санитар ставит утку на пол, ногой двигает под кровать, выходит из палаты. Возвращается. В руках -  тарелка с кашей. Садится на стул около Егора, набирает в ложку кашу, подносит её к Егору.

САНИТАР. Открывай рот, малыш. Будешь хавать. За маму и за папу. Гы–гы–гы. (Смеётся.)
ЕГОР (отворачивается). Жри сам, падла!

Санитар ест кашу. Качает головой от удовольствия, закрывает глаза. Опустошает тарелку, облизывает ложку.  Поднимается и идёт к двери. У выхода останавливается.

САНИТАР.  Ну шо,  хеймер? Жалоп нет? А–а–а–тличнаа–а–а… (Уходит.)

 

ДЕЙСТВИЕ СЕДЬМОЕ

Операционная. В центре сидит Егор, он обездвижен: голова на уровне лба и шеи прижата зажимами к подголовнику, руки прикручены цепями к подлокотникам. Над ним светодиодный светильник. Оба санитара перебирают на столе операционный инструмент, громко лязгают. Егор с испугом наблюдает за действиями санитаров. Санитар берёт со стола дрель, включает.

ЕГОР. Ребята, вы чего? Отпустите, а? Давайте разойдёмся по–хорошему. А хотите, я вам заплачу. Много денег хотите?
САНИТАР (тот, который с дрелью). А мы чё? А мы ничё. (Подносит дрель к лицу Егора.) Сделаем во лбу дырочку и отпустим. Иди себе, родной, на все четыре стороны, радуйся жизни.
ДРУГОЙ САНИТАР. Деньги – это зло, малыш. Губит людей не пиво, губит людей бабло.
ЕГОР. Какую ещё дырочку? Вы нормальные? Отпустите меня.

В операционную входит Воронцов в белом халате. Санитар выключает дрель, кладёт на стол. 

САНИТАР. Ну, шо шеф, приступим? Покажем этому хеймеру, хде раки зимуют?
ВОРОНЦОВ. Вы уверены, что нас никто не обнаружит?
САНИТАР. Так ночь же. Все нормальные спят, а ненормальных сейчас вылечим.
ВОРОНЦОВ. Ну, что ж. Приступим.
ЕГОР. Я буду кричать. Выпустите меня.
ВОРОНЦОВ. Анестезию немедленно. Вырубайте его ребята. (Берёт в руки дрель.) Сейчас я посмотрю в глаза этому лабильному гипоталамусу. Сегодня решающая битва: или он меня или я его. Если и сегодня не удастся переформатировать центр удовольствия, подам в отставку. Вы свидетели.
САНИТАР. Шеф, смелее. У тебя всё выйдет.

Гудит дрель. Душераздирающий крик Егора. Гаснет свет.

 

ДЕЙСТВИЕ ВОСЬМОЕ

Квартира Воронцова.

ВОРОНЦОВ.  Я дома!

Воронцов прислушивается. Слышно только рёв компьютера из спальни Ильи. 

ГОЛОС ИЗ КОМПЬЮТЕРА.  Преступай законы, нарушай порядки, сохранись и вновь играй.

ВОРОНЦОВ (громче). Я дома! Оленька, ты где?

Воронцов снимает верхнюю одежду, небрежно бросает портфель, идёт в комнату.
В спальне на кровати Ольга, у неё болезненный вид. Она плачет.

ВОРОНЦОВ. Оленька, что с тобой? Тебе плохо?
ОЛЬГА. Коля, ты же обещал… Ты же обещал, Коля. Я больше так не могу… (Плачет.) Сегодня Илья меня толкнул, и сказал, чтобы шла вон. Он хотел меня ударить. Коля. Он агрессивен, я боюсь его! И всё из–за этих игр. Ты же говорил, что вылечишь его.
Почему ты спасаешь чужих детей, и не можешь спасти родного сына. У тебя единственный сын. Он пропадает. Ты это понимаешь? Почему ты бездействуешь. Он погибнет. Погибнет по твоей вине. Ну, пойди, грохни кулаком по столу и скажи: «Хватит!» Ты же мужчина… отец…
ВОРОНЦОВ. Это некорректно − кулаком по столу. Это не даст результата, я знаю, что говорю.
ОЛЬГА.  А что? Что даст результат?
ВОРОНЦОВ (садится на кровать, говорит тихо, заговорщицки). У меня хорошие новости. Операция прошла успешно. Сегодня я превзошёл себя. Я проник в этот проклятый гипоталамус. В области мозолистого тела, где расположен «мост» между двумя полушариями я нашёл этот центр. Это такое место, где сосредоточены главные подкорковые мотивационные узлы, которые правят основными инстинктами. Оля, там же находится эта адская кнопка. Это она пристрастила нашего сына к игровому онанизму. Как я её ненавижу, Оля, как я её… Я ввёл двойную дозу жидкого азота и всё. Ничего больше нет. Отныне я, я буду руководить этим центром! Я стану ним повелевать. Я буду над ним, а не он надо мной!  Короче, пару дней понаблюдаю, и если всё сложится отлично, можно будет оперировать Илью. Наши беды закончатся. Верь мне, Оленька. Есть, есть у меня предчувствие, что операция прошла успешно.
ОЛЬГА (вздыхает). Скорей бы… (Воронцов обнимает Ольгу.)

 

ДЕЙСТВИЕ ДЕВЯТОЕ
  
Кабинет главврача. За столом Воронцов. На столе компьютер. Санитар вводит в кабинет Егора. Егор испуганно осматривает комнату. На его лице и страх, и удивление, и восторг. Но больше глупости. Воронцов поднимается с кресла, отодвигает стул, стоящий около компьютера.

ВОРОНЦОВ (Егору). Садись.

Егор послушно садится на стул, так же глупо осматривается. Удивлённо смотрит на монитор, осторожно пальцем прикасается к стеклу, тут же одёргивает палец и прячет руку за спину.

ВОРОНЦОВ (строго). Играй!

Егор несколько раз трогает клавиши, испуганно убирает руку.

ЕГОР (улыбается). Стучат.
ВОРОНЦОВ. Играй!

Егор с интересом рассматривает компьютер. Рассматривает всё на столе, затем лезет под стол, трогает системный блок. Вылезает из-под стола и подходит к окну. С интересом рассматривает жалюзи, видит на стекле муху и начинает её ловить. Подпрыгивает, чтобы достать. С азартом хлопает ладонью о ладонь. 

ВОРОНЦОВ (переходит на крик). Играй же!
ЕГОР. Дядя кричит. Дядя плохой! (Егор плачет.) Дядя плохой. Дядя кричит.

Профессор выходит из кабинета, громко хлопнув дверью. Идёт по коридору. Говорит сам с собой.

ВОРОНЦОВ. Тридцать третья операция. Три года жизни. Сотни бессонных ночей. Стопы прочитанных книг. У меня есть всё – опыт, возможности, знания, теория, практика. Всё! Кроме результата.

 

ДЕЙСТВИЕ ДЕСЯТОЕ

Воронцов зло швыряет портфель. Говорит зло, раздражённо.
 
ВОРОНЦОВ. Я дома.

Выходит Ольга. Вопросительно смотрит на мужа. 

ВОРОНЦОВ. Всё к чёрту!
ОЛЬГА. Что будет с Ильёй?
ВОРОНЦОВ. Оля, я не знаю! Я впервые в жизни не знаю. Илья…Илья… Я не могу ему помочь… Я не хочу видеть его таким, как эти… Хорошо, что и ты их не видела… Пусть играет. Знала бы ты, какой мстительный этот гипоталамус. Ну его.

 

ДЕЙСТВИЕ ОДИННАДЦАТОЕ

Квартира Светланы и Егора. Светлана разговаривает по телефону. 

СВЕТЛАНА. У меня сын пропал, ты это понимаешь? По твоей вине. Как это не в силах. Нанимай детектива, что хочешь делай, но сына мне верни. Откуда ты взялась на мою голову?

Звонок в дверь. Женщина кладёт на стол телефон и идёт к двери.

СВЕТЛАНА (испуганно). Кто?
САНИТАР. Мамаша, открывай! Сына тебе возвращаем. Встречай и радуйся!

Светлана открывает. Вскрикивает от неожиданности. Санитары вводят под руки измождённого Егора. Светлана бросается с кулаками на санитаров. 

СВЕТЛАНА. Что вы с ним сделали? Я буду жаловаться в прокуратуру.
САНИТАР. Ты, мамаша, с угрозами-то полегче.
   
Санитар подносит к глазам женщины огромный кулак, в котором договор, скрученный в трубку. Тычет в лицо кулачище и говорит басом.

САНИТАР. На, почитай. Мы условия договора выполнили. В игры больше не заиграет. Ни–ког–да. Проверено. И подпись твоя есть, шо претензий не имеешь.
СВЕТЛАНА. Шарлатаны! Кругом, одни шарлатаны!

Егорка медленно передвигается по комнате, с трудом делая шаг за шагом, с интересом всё рассматривает. Подходит к столу, берёт в руки газету, трясёт ею возле уха, сосредотачивается, слушает.

ЕГОР (радостно, выговаривая с трудом).  Шур–шит… Тётя, смотри, шуршит… Тётя, смотри, шуршит….Тётя, смотри, шуршит….

Светлана переводит испуганный взгляд с Егора на санитаров, те торопливо уходят. Светлана обессилено садится на стул. В её взгляде пустота.  

 

КОНЕЦ







_________________________________________

Об авторе: ЗОЯ ГУРБАНОВА

Драматург, сценарист, писатель. Член Полтавского союза литераторов. Публикуется с 2007 года: "Вечерняя Москва", " Моя семья", "Личная драма", "Зоря Полтавщини",  "Козельщинські вісті" и др. Издавалась в совместных сборниках "По ту сторону реальности", "Славянин", "Образ" и др. Автор постановок и музыкальных клипов.
скачать dle 12.1