ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Константин Костенко. СМЕЙСЯ, СТОЛЯР!

Константин Костенко. СМЕЙСЯ, СТОЛЯР!


(сказка в двух частях)


Действующие лица:

 ПЕТР
‒ столяр, около 20 лет
ЮЛИЯ ‒ бессердечная красавица, около 20 лет
СЕМЕН ‒ новоиспеченный Homo sapiens, около 25 лет
ВОЛШЕБНИК ‒ просто волшебник, около 50 лет
ЦАРЬ ‒ нарцисс и сибарит, около 60 лет
ЦАРЕВНА ‒ заколдованная молодая особа, около 20 лет
МИНИСТР 1 ‒ честолюбивый холуй, около 45 лет
МИНИСТР 2 ‒ честолюбивый холуй, около 45 лет
ФАВОРИТКА ‒ женщина небольшого ума, около 40 лет
СЛУГА
ОХРАННИК
ХОЗЯИН ГОСТИНИЦЫ
СТАРАЯ ЖЕНЩИНА
МАГ
ПОКУПАТЕЛЬ 
ПОВАР
ПОСЕТИТЕЛИ ЯРМАРКИ, ПРИГЛАШЕННЫЕ НА СВАДЬБУ



Часть первая


1

Сказочная страна времен царей и парового двигателя. 
Пустырь, ярмарка. Торговые шатры, развлекательные аттракционы. Гомон гуляющей толпы, звук шарманки.   
Мимо прилавков с баранками и колбасами идет главный герой, ПЕТР. Пообносившаяся куртка, обувь. За плечами котомка, в руках ящик со столярным инструментом и клетка с попугаем. Смотрит на все с живым интересом. 
Вывеска на одной из палаток гласит: «Здесь вам откроют судьбу и прочие тайны бытия! Всего за 2 рубля!» Оттуда же выныривает сомнительного вида личность (МАГ). 

МАГ. Постой, человек!.. Неужели пройдешь мимо, как все прочие? Куда держишь путь, парень?
ПЕТР. Я-то? Да куда глаза глядят. Похоронил родителей, теперь вот путешествую. Ищу подходящее местечко, где бы остановиться.
МАГ. Вижу, все вижу. Столяр?
ПЕТР. Он самый.
МАГ. Все вижу, все знаю. Хочешь узнать судьбу, парень?
ПЕТР. А зачем? Ведь чему быть, того не миновать, правильно?
МАГ. Но, зная об опасности, всегда можно ее избежать.
ПЕТР. Значит, судьбу можно менять?
МАГ. Ты все правильно понял. Идем, я загляну в свой хрустальный шар.
ПЕТР. Подождите. Что же это за судьба, если ее менять можно? Получается, я своей жизни хозяин. Что скажете, дядя?
МАГ. Это сложный философский вопрос. Пойдем-ка лучше без лишних слов и займемся предсказаниями.
ПЕТР. Видите эту птичку?
МАГ. Кто у тебя там, попугай?
ПЕТР. Она тоже умеет предсказывать. Постойте. Что-то говорит. (Прислушивается.)
МАГ. Ну, и что она тебе наговорила?
ПЕТР. А то, дяденька, что вы шарлатан и хотите меня облапошить. Да только я не лыком шит и не тем рубанком выструган. Кормите своими предсказаниями кого-нибудь другого, а я и без этого, своей головой проживу. (Идет дальше.)
МАГ. Эх ты дрань, голытьба!.. Небось, и двух рублей-то нету, чтобы заплатить, вот и бежишь. Стыдно стало?! Так и скажи!
ПЕТР. Два рубля у меня есть, даже поболее, да только не про твою честь, чертов ты сын, сундук дырявый! Бывай здоров, дядя, не чихай!

Следуя дальше, Петр останавливается перед паланкином, закрытым шторкой. Рядом человек (СЛУГА); одет в камзол придворного лакея, явно с чужого плеча; в руке емкость для подаяний.  

СЛУГА. Сострадательные и милосердные граждане! Выслушайте меня. Я и моя госпожа, царевна маленького, но изумительного по своим красотам царства, расположенного к юго-востоку от ваших границ, прибыли сюда не с целью наживы. Нет! Моя госпожа, великая княжна Юлия, хочет воззвать к вашему великодушию. Чтобы каждый из вас по мере сил помог ей в одной очень важной миссии. Слушайте же! Около двух лет назад ученые-астрономы нашего царства заметили, что на солнце появились пятна. Наше с вами светило в любой момент может погаснуть! Произойдет ужасная катастрофа! Узнав об этом, моя госпожа, княжна Юлия тут же обеспокоилась и решила сделать тур по всем странам с благотворительной целью. Собрав необходимое количество денег, она снарядит экспедицию из самых искусных воздухоплавателей. Эти бесстрашные люди взовьются к солнцу и узнают, в чем там причина. Внесите свою лепту, дамы и господа! Не поскупитесь! Кто сколько может! Тому, кто пожертвует некоторое количество средств, великая княжна Юлия в награду позволит поцеловать свою несравненную ручку. (Петру.) Я вижу, вам не безразлична судьба мира. Ваше лицо кажется мне умным и заинтересованным. Внесите свою лепту, не пожалейте.
ПЕТР. Чепуха какая-то.
СЛУГА. Чепуха?! Вот как?! Вы, видимо, из породы скептиков, что все отрицают. Знаю, сейчас такая мода. Но вдумайтесь: солнце может погаснуть. Не страшно?
ПЕТР. Все равно слабо верится. Говорите деньги пойдут на каких-то воздухоплавателей?
СЛУГА. О, да! Отважные люди, покорители высот. Они взмоют ввысь на своих дирижаблях… Кстати, вам известно, что такое дирижабль?
ПЕТР. Легкие штуковины, покрытые парусиной?
СЛУГА. Так вот, они взовьются высь, приблизятся к солнцу и…
ПЕТР. Не жарковато будет?
СЛУГА. Послушайте, не хотите верить мне, убедитесь сами. Вот вам закопченное стекло, можете взглянуть сквозь него на солнце. Видите пятна?
ПЕТР. Значит, царевна у вас там, за шторкой?
СЛУГА. Это так же истинно, как дважды два ‒ четыре.
ПЕТР. Настоящая великая княжна? Сколько же она берет за то, чтобы поцеловать ей ручку?
СЛУГА. Сколько не жалко. Это благотворительная акция. Поцелуй ‒ лишь небольшая награда.
ПЕТР. Как же я узнаю, что она царских кровей? На ручке-то, небось, не написано.
СЛУГА. Как вас зовут, мою юный недоверчивый друг?
ПЕТР. Петр. Столяр.
СЛУГА. Так вот, Петр столяр, уясните себе: я и моя госпожа никого не неволим. Если вы так же, как мы, обеспокоены судьбами мира, то просто помогите. А нет ‒ так ступайте мимо, не задерживайте.

Петр жертвует монету. Из-за шторки высовывается женская рука. Петр берет ее, разглядывает, медлит; очарован. 

Скорей же. Целуйте и идите.
ПЕТР. А ведь и правда… Такую красивую ручку не часто встретишь. Неужто царская? Как бы мне увидеть ее лицо?
СЛУГА. Это категорически запрещено.
ПЕТР. А если заплачу? Еще, сверху.
СЛУГА. (Недоверчиво.) Вы богаты?
ПЕТР. Богат не богат, но кое-что имеется. (Показывает мешочек с деньгами.) 
СЛУГА. (После небольших сомнений.) Хорошо, я должен посоветоваться с госпожой. (Шепчется через шторку, выслушивает ответ.) Так и быть, ввиду вашей живейшей обеспокоенности сохранностью небесного светила великая княжна Юлия делает для вас исключение. Можете увидеть ее, но только на краткий миг. Сколько вы за это дадите?
ПЕТР. Порядочно. Постой. А нельзя ли, если княжна мне понравится, поцеловать ее? Быстренько, в щечку. В этом случае, готов отдать на благотворительные цели все свои деньги. Этот мешок станет вашим.
СЛУГА. Я и госпожа должны еще раз посовещаться. (Шепчется, выслушивает.) Так и быть, царевна Юлия готова удовлетворить вашу просьбу. Но деньги вперед.
ПЕТР. (Собирается отдать мешок, тут же раздумывает.) Э, нет! Как же это? Принцессу-то я еще не видел. Поглядеть бы сначала товар, а уж потом…

Из-за шторки показывается лицо красивой девушки (ЮЛИЯ). На голове миниатюрная корона. Молчит с царственным видом, ждет. Петр остолбенел. 

ЮЛИЯ. Невежественный ты дуралей! Не могу же я торчать в этом окошке вечно. Ну же, поторопись!
СЛУГА. (Шепчет, подталкивая Петра.) Скорее! Не упустите свой шанс!

Петр тянется губами к лицу девушки.

ЮЛИЯ. (Протягивая ладонь.) Деньги.

Петр отдает мешочек, чмокает девушку в щеку. Лицо тут же скрывается за шторкой.

СЛУГА. Уважаемые дамы и господа, посетители ярмарки! Я и моя госпожа, царевна Юлия прибыли в вашу страну исключительно с благими намерениями. (Петру.) Чего встал, болван? Проходи, не загораживай проход. (Толпе.) Не подумайте, что мы здесь с целью наживы. О, нет!
ПЕТР. Как бы мне еще ее увидеть?
СЛУГА. Приходи с деньгами ‒ тогда поговорим.
ПЕТР. Где же мне вас найти?
СЛУГА. Откуда я знаю? У нас международный тур. Сегодня мы здесь, завтра там.

Рука из-за шторы дергает слугу. Тот наклоняется, слушает.

Хорошо, в конце следующего месяца будь в соседнем царстве. Найдешь царевну во дворце. Тебе каждый укажет. Но только чтобы был с деньгами. Запомнил? Сможешь еще раз внести пожертвование.
ПЕТР. Я найду вас. Непременно!
СЛУГА. Уважаемые посетители ярмарки, наше солнце вот-вот потухнет! Неужели, зная об этом, вы нам совсем не поможете? Неужели вас не будет мучить совесть?

Петр идет дальше. Окраина ярмарки. Меньше зевак, меньше шума. Прилавок с книгами. За прилавком неприметный мужичок.

ПЕТР. (Листая книги.) Про что они у вас?
МУЖИЧОК. Про все. Есть истории подлинные, а есть вымышленные: о волшебстве и о том, как добро побеждает зло.
ПЕТР. Ну, небылицами я не интересуюсь. А вот про что-нибудь настоящее ‒ о дальних странах и путешествиях, ‒ про это я бы почитал.
МУЖИЧОК. Вымысел порой достовернее правды.
ПЕТР. Сказки!
МУЖИЧОК. А ты купи одну из книг и почитай. Вот эту, например.
ПЕТР. Про что тут?
МУЖИЧОК. Про одного молодого парня, который искал счастья и хотел жениться на царевне.
ПЕТР. Ну? Женился?
МУЖИЧОК. Купи ‒ узнаешь.
ПЕТР. Рад бы, дяденька. Не могу. Последние деньги отдал. Покойный отец оставил дом и кучу долгов. И вот эту птицу.  Из дальнего плаванья привезли.
МУЖИЧОК. Говорящая?
ПЕТР. Кое-что лопочет. Но только не слишком густо. «Попка ‒ дурак», вот и весь ее словарь. Дом продал, расплатился с долгами… Кое-что осталось; думал, осяду где-нибудь в незнакомом городе, открою лавку, буду мастерить столы, стулья… Отец ведь меня ремеслу научил, и то спасибо. Столярничаю понемногу.
МУЖИЧОК. Что ж, хорошая профессия.
ПЕТР. Только я теперь без гроша. На что лавку откроешь? Извини, дядя, ‒ рад бы почитать твою сказочку да в карманах воздух.
МУЖИЧОК. Значит, мы с тобой друзья по несчастью. Сам со вчерашнего дня не ел. А ведь это одна из самых насущных и тягостных потребностей, как бы высоко при этом не витала наша мысль.
ПЕТР. Не продаются, значит, книги?
МУЖИЧОК. С большим трудом. Народ-то нынче грамотный и все больше занятой. Читают впопыхах, на лету: газеты, царские указы… А чтоб уделить внимание серьезной книжке, сесть и подумать над прочитанным… С этим ‒ увы.
ПЕТР. Постой. Не завтракал, говоришь?
МУЖИЧОК. А также не обедал и поужинать, боюсь, тоже не получится.
ПЕТР. Не горюй! Сейчас мы это поправим. (Вынимает из котомки сверток.) Держи.
МУЖИЧОК. Что это?
ПЕТР. Хлеб, немного сыра… И свежий лучок. А вот еще сальца кусочек. Не стесняйся, дяденька, налетай.
МУЖИЧОК. Ну, спасибо, Петр Тимофеевич, удружил. Я чужого добра не забываю. Может, сочтемся, кто знает.
ПЕТР. Погоди. Откуда ты мое имя знаешь? Я ведь не говорил.
МУЖИЧОК. Действительно, так. Мне известно не только твое имя, но и кое-что другое.
ПЕТР. Например?
МУЖИЧОК. Например, то, что ты собираешься отправиться в соседнее царство.
ПЕТР. Так. Дальше.
МУЖИЧОК. Там должна жить прекрасная царевна Юлия.
ПЕТР. Продолжай.
МУЖИЧОК.  Хотелось бы тебе обосноваться в тамошней столице и поглядеть на эту девушку еще раз. Потому что втрескался ты в нее почти до беспамятства и ничто теперь тебя не остановит. Я ничего не напутал?
ПЕТР. (Огорошен.) Не пойму… Кто вы? Откуда вам все известно?
МУЖИЧОК. Не пугайся, Петя. Я волшебник. Да, да, самый настоящий. Неужели никогда не слышал про то, что по земле иногда ходят волшебники? Просто так, для разнообразия.
ПЕТР. Да ну вас!
ВОЛШЕБНИК. Зачем же мне тебе врать?
ПЕТР. Не знаю. Мне сегодня разные люди попадались. Такое чувство, будто каждый видит во мне простака и норовит скорее облапошить.
ВОЛШЕБНИК. То есть все они что-то от тебя хотели. Так?
ПЕТР. Верно.
ВОЛШЕБНИК. А я у тебя что-нибудь попросил? Ну, разве что, книжку купить. Так ведь это торговля, дело законное. Наоборот, Петя, я не просить у тебя хочу, а кое-что дать. В расплату за то, что ты поступил со мной по-человечески. Говори, все исполню. Ну, или почти все. Я хоть и волшебник, но мои возможности не безграничны.
ПЕТР. Ну, раз так… Сделайте тогда для начала… Ну, хоть какую-нибудь малость. Безделицу, которая вам ничего не будет стоить.
ВОЛШЕБНИК. Зачем тебе это?
ПЕТР. Чтобы увидеть, что вы меня не разыгрываете.
ВОЛШЕБНИК. Ох, недоверчивость!.. Ладно, заказывай.
ПЕТР. Превратите эту птицу в человека. Пускай своими ногами ходит. Хватит мне ее носить.
ВОЛШЕБНИК. Готов? Раз, два… Три!

Появляется мужчина в костюме яркой расцветки. Удивлен произошедшей метаморфозе. 

ПЕТР. (Заглядывает в клетку, там ‒ пусто.) Вот это да! Неужели получилось?!
ВОЛШЕБНИК. Перед тобой, Петя, птица, поднявшаяся в своем развитии от царства пернатых до представителя отряда гоминид. Вселенной и эволюции пришлось бы потеть над этим бог знает сколько, а тут, видишь ‒ раз, и… Ну что, теперь поверил?
ПЕТР. Да, глаза обмануть трудно.

В процессе разговора, повинуясь инстинкту подражания, бывший попугай присматривается к поведению Петра и волшебника, копирует кое-какие жесты, позы и т.д.

ВОЛШЕБНИК. Чего еще, говори.
ПЕТР. Ну, раз такое дело… Значит, так… Точно все сделаете?
ВОЛШЕБНИК. Ну, все не все, но кое в чем, пожалуй, помогу.
ПЕТР. Тогда так. Перенесите меня в соседнее царство… Чтобы в конце следующего месяца, когда приедет княжна Юлия… Чтобы мы с ней как-нибудь внезапно встретились. Ну, и конечно, чтобы она меня полюбила. А через дня три или неделю… Чтобы сыграли свадьбу. Что? Сможете?  
БЫВШИЙ ПОПУГАЙ. Помогите молодому человеку, что вам стоит.
ВОЛШЕБНИК. Увы, дорогие мои, это не в моей власти.
ПЕТР. (Разочарован.) Ну вот!
ВОЛШЕБНИК. Послушай, Петя… Заставить кого-то влюбиться… Тут я, пожалуй, не слишком силен. Можно, конечно, сделать приворот, подлить предмету твоих воздыханий в чай зелья… Но ты ведь не хочешь, чтобы любовь твоей княжны была поддельная, верно?
ПЕТР. Да, хотелось бы взаправду.
БЫВШИЙ ПОПУГАЙ. На меньшее мы не согласны.
ПЕТР. Помолчи.
БЫВШИЙ ПОПУГАЙ. (С тенью оскорбления.) Конечно, Петр Тимофеевич, если считаете, что попка ‒ дурак…
ПЕТР. Хватит. Потом чирикать будешь. (Волшебнику.) Ну, ну, говорите. 
ВОЛШЕБНИК. Так вот, Петенька, любви ты должен добиться сам.
ПЕТР. Как? Одежонка рваная, башмаки кое-где каши просят… Эх, деньжат бы! Еще бы пару таких мешочков, какой у меня был. А еще лучше три.
ВОЛШЕБНИК. И что с ними делать будешь?
ПЕТР. Да уж найду применение. Снова разыскал бы ее, это милое личико… И снова поцеловал бы. На этот раз по-настоящему, крепко! А там, глядишь…
ВОЛШЕБНИК. Нет, так любви не добиваются. Ты же не хочешь, чтобы царевна была с тобой мила только из-за денег?
ПЕТР. Но как же я увижусь с ней, моим цветочком? Да меня ко дворцу не подпустят. Понадобится новое платье, башмаки с пряжкой… Видите? Снова деньги. Всюду они, проклятые!
ВОЛШЕБНИК. В деньгах, Петя, ничего плохого. Если заработаны честно, и если не ты им служишь, а они тебе.
БЫВШИЙ ПОПУГАЙ. Мудро.
ПЕТР. Помолчи, сказал.
ВОЛШЕБНИК. Не перебивай птицу. Она делает то, что ей свойственно: что на уме, то и на языке.
БЫВШИЙ ПОПУГАЙ. Благодарю.
ВОЛШЕБНИК. Давай, Петр Тимофеевич, поступим так. Сделаю, чтобы в делах тебе сопутствовала удача… Откроешь столярную мастерскую, будешь усердно трудиться, ну а уж потом…
ПЕТР. Ну нет, усердно ‒ это долго. Царевна замуж выскочит. Неужели нельзя разбогатеть сразу, по-настоящему? Чтобы уже через месяц я мог подкупить всю стражу, которая вход в царский дворец охраняет. Чтобы меня туда пропустили, и чтобы тамошние вельможи и сам царь отнеслись бы ко мне с почтительностью, как к человеку с капиталом.
ВОЛШЕБНИК. Значит, хочешь разбогатеть быстро?
ПЕТР. Да, чтобы богатства было как можно больше. Чтобы я на собственные деньги мог нанять воздухоплавателей и отправить их к солнцу. Царевне понравится!
ВОЛШЕБНИК. Ну что ж, если считаешь, что для осуществления мечты тебе непременно нужно стать богачом… Причем быстро, не прилагая больших усилий… Что ж, пусть будет так. (В голосе проскальзывает опасение.) Только вот…
ПЕТР. Что? Какое-то условие?
ВОЛШЕБНИК. Нет, никаких условий. Вот, возьми эти три волшебных предмета. Они помогут добиться желаемого. Первое: кошелек. Всякий раз вечером усаживайся за стол, вытряхивай из него деньги, какие там найдутся, и тщательно пересчитывай. Как только сосчитаешь, кошелек тут же сам собой наполнится таким же количеством монет.
ПЕТР. Вот это да! Это я понимаю!
БЫВШИЙ ПОПУГАЙ. Волшебство, Петр Тимофеевич. Ничего удивительного.  
ВОЛШЕБНИК. Второй предмет ‒ замок. К нему прилагается ключик. Бери. Только не теряй. Он будет надежно сохранять все твои деньги.
ПЕТР. А это что?
ВОЛШЕБНИК. Записная книжечка. Тоже волшебная. Всякий раз, как в душе у тебя промелькнет милосердное чувство ‒ захочется подать бедняку или проснется желание помочь больному, ‒ тут же усилием воли гаси это в себе; пусть эти чувства умирают. Не забывай всякий раз отмечать это здесь, на страницах блокнота.
ПЕТР. То есть ради богатства мне надо будет очерстветь?
ВОЛШЕБНИК. Иначе никак. Ты ведь не хотел ‒ долго и усердно. И помни: все три предмета действуют только вместе. По отдельности ‒ никак.
БЫВШИЙ ПОПУГАЙ. Еще не поздно сделать выбор, Петр Тимофеевич.
ПЕТР. Не знаете, где соседнее царство? Куда идти?   
ВОЛШЕБНИК. Прямо по дороге, затем свернуть.
ПЕТР. Ну что, пойду. Торопиться надо. Спасибо вам, дяденька.
ВОЛШЕБНИК. Подожди, помогу вам. Сделаю так, чтобы не пришлось слишком долго идти. Очутитесь как раз перед тамошней столицей. (Вручая попугаю книгу.) А это тебе, дружок. Поскольку ты теперь человек, то тебе необходим хотя бы маломальский культурный багаж. Читай, просвещайся. Счастливого пути! Раз, два… Три!

Ярмарка исчезает. Петр с бывшей птицей на проселочной дороге. 

ПЕТР. Куда все подевалось? Неужели так и есть: в соседнем царстве очутились?
БЫВШИЙ ПОПУГАЙ. Я бы вам ответил, Петр Тимофеевич, но, боюсь, вы ждете от меня какой-нибудь птичьей глупости. Например, что снова начну повторять, что я, извините меня, попка и к тому же существо не слишком выдающихся умственных способностей. Но так ли это?
ПЕТР. Запомни: ты теперь не попка. Ты теперь, как я. И я больше тебе не хозяин. Уяснил?
БЫВШИЙ ПОПУГАЙ. Тогда кто я? Подскажите.
ПЕТР. Хочешь ‒ будем приятелями.
БЫВШИЙ ПОПУГАЙ. Что значит, быть приятелями? Простите, но некоторые категории из людского обихода для меня все еще туманны. 
ПЕТР. Быть приятелями ‒ это значит, ты доверяешь мне, я ‒ тебе. Так понятно? И возьми, пожалуйста, клетку. Сам ее теперь носи.

Идут.

БЫВШИЙ ПОПУГАЙ. Смешно.
ПЕТР. Что?
БЫВШИЙ ПОПУГАЙ. Впервые вижу, чтобы кто-то носил собственную тюрьму. В этом нечто аллегорическое и парадоксальное. Может, выбросить ее к чертям, как считаете?
ПЕТР. Я тебе выкину! Фабричной работы вещь. Рубля три стоит, не меньше. После сходишь на местную барахолку, продашь.
БЫВШИЙ ПОПУГАЙ. С удовольствием! (Листает книгу.) 
ПЕТР. Что за книга?
БЫВШИЙ ПОПУГАЙ. «Самое полное и современное пособие для птиц, собирающихся стать людьми». Минуточку.
ПЕТР. Что?
БЫВШИЙ ПОПУГАЙ. Ведь если я человек… Как же без имени?
ПЕТР. Так выбери себе.
БЫВШИЙ ПОПУГАЙ. Так, так. Ищем в оглавлении. Мужские имена, страница сто пятнадцать. Пэ, пэ… Пантелей, Пафнутий, Петр… Нет, Петр уже есть.
ПЕТР. Ищешь на букву «пэ»?
БЫВШИЙ ПОПУГАЙ. Ну да. Попугай, попка…
ПЕТР. Господи, да назови себя хоть… Да хоть Семеном. А что! Подходяще.
БЫВШИЙ ПОПУГАЙ. Хорошо, доверюсь вашему вкусу. Или все же Пафнутий? А вот еще: Панлихарий. Нет, уж лучше Семен, вы правы. Боже, какой это труд ‒ быть человеком! Масса способов и возможностей, но торопиться нельзя: тщательно все обдумывай и выбирай, иначе пожалеешь. То ли дело сидеть на жердочке и повторять на потеху другим, что ты дурак, и получать за это кусок бисквита. Но теперь это позади. Клетка моя вот, в руках. А сам я лечу. Правда, неизвестно куда.
ПЕТР. Почему неизвестно? Взгляни вперед.
СЕМЕН. Что это?! Башни, дома!.. Купола церквей!.. Неужели столица, Петр Тимофеевич?!
ПЕТР. Первым делом гостиницу надо отыскать. Да не самую плохую, получше.
СЕМЕН. Получше и стоит дороже.
ПЕТР. А волшебный кошелек на что? Забыл? Заодно проверим, как он действует.


2

Гостиничный номер (обычная каморка на чердаке). Тусклое оконце, убогая обстановка. 
Хозяин принимает постояльцев: Петра и Семена.

ХОЗЯИН. Комнатка, конечно, не полный шик. Но все, что надо для житья, имеется. Две кровати; деревянные. Матрасы; на соломе. Но соломка свежая, луговая. Сам лично менял, на прошлой неделе. Кувшин с водой, тоже к вашим услугам. С дороги можно попить и умыться. Для умывания ‒ вот, прошу обратить внимание: тазик и полотенце.
ПЕТР. Солому поменяли, а про полотенце, видать, забыли.
ХОЗЯИН. Хотите сказать, несвежее?
ПЕТР. А побогаче номера в вашей гостинице найдутся?
ХОЗЯИН. Как же, все есть. Только вы мне сначала денежки ваши покажите, чтобы я видел. А уж потом требуйте провести в более роскошные апартаменты. Публику-то сразу видать: кто с деньгами, а кто ‒ так… лишь бы языком помести.
ПЕТР. А что скажете, дядя, если я у вас всю гостиницу куплю? А? Не сейчас, когда-нибудь.
ХОЗЯИН. Шутник. (Озлобляясь.) Деньги гони! Никакой половины! Все и сразу! Не шучу!
СЕМЕН. Петр Тимофеевич, поглядите в кошельке.
ПЕТР. Не кипятись, дядя. Один момент. (Достает пару монет.) Держи, соломенная душа.
ХОЗЯИН. (Успев краем глаза заглянуть в кошелек, снова делается любезен.) Премного благодарны! Как только понадоблюсь, зовите. Приятного вам отдыха! (Уходит.)  
СЕМЕН. Зря вы это сказали ‒ про покупку гостиницы.
ПЕТР. Ничего, пускай побесится, собачий сын.
СЕМЕН. Про волшебные вещи, я так думаю, лучше помалкивать. Нельзя, чтобы заподозрили.
ПЕТР. Это ты прав. (Усаживаясь за стол.) Ну что, проверим волшебника на честное слово? Начнем, пожалуй, с кошелька. Как он там говорил?
СЕМЕН. Выложить деньги и сосчитать.
ПЕТР. (Высыпает деньги на стол, убирает пустой кошелек, считает.) Один, два… пятнадцать… Сорок восемь золотых! Две отдал за комнатушку… Итого: пятьдесят! А что! Неплохо!
СЕМЕН. Это много?
ПЕТР. Порядочно! Но сейчас, по словам старика, они должны удвоиться. Только бы не соврал. (Достает кошелек, встряхивает: звон монет.) Снова полон! Семен, мы богаты!
СЕМЕН. Что ж, радостно, Петр Тимофеевич. Главное голову не терять.
ПЕТР. (Считая деньги.) Помолчи. Двадцать девять, тридцать… Пятьдесят! Пятьдесят да еще плюс сорок восемь… Эх, если бы две не отдал, было бы ровно сто! (Встряхивает вновь наполненным кошельком.) А вот и еще! (Высыпает деньги, считает, одновременно отдавая распоряжения.) Чего стоишь? Лети вниз, к хозяину. Живо!
СЕМЕН. Что-нибудь прикажете?
ПЕТР. Перво-наперво роскошный ужин. Бутылочку вина пусть откупорят, самого лучшего… И пусть покажут тебе другой номер. С креслами и камином. Чтоб окна на центральный проспект выходили.
СЕМЕН. Все?
ПЕТР. После пробежимся по городу… Подходящее место под мастерскую пригляжу. Куплю топоров, рубанков… найму дельных помощников…Пустим наши деньги в оборот, Семен. Открою собственное дело. А что! «Фабрика готовых мебельных изделий Петра Иноземцева и Ко». «Ко» ‒ это ты. Согласен?
СЕМЕН. Как вам угодно.
ПЕТР. До конца следующего месяца, думаю, развернемся. А там и царевна подъедет.
СЕМЕН. Лавку портного надо бы отыскать.
ПЕТР. Первым делом. Пора сменить обноски. Как думаешь, царевна сможет меня полюбить?
СЕМЕН. С ней еще увидеться надо.
ПЕТР. Увижусь. Силы положу. Стану не хуже какого-нибудь вельможи или принца. Ну, иди, не стой. Закажи жаренного цыпленка. Или гуся. Что-нибудь! Пожирнее, побольше! Беги!

Семен уходит. Петр продолжает считать деньги. 

Один, два… восемь…


3

Просторный номер в гостинице. Кресла; дорогие, но безвкусные безделушки. Сундук с волшебным замком. 
Петр за столом, пишет в гроссбухе. За прошедшее время он изменился не только внешне (богатый наряд, все с иголочки), но и внутренне: брезгливо-высокомерное выражение лица, в глазах подозрительность. Семен, ставший за это время чем-то вроде приказчика при богатом фабриканте, стоя перед хозяином, отчитывается по бумагам. 

ПЕТР. Сколько на этой неделе было столов?
СЕМЕН. Пять партий выпустили, Петр Тимофеевич. Одни вчера в корабельном трюме отплыли на север, другие я распорядился отправить на восток. Хлопотное дело ‒ международная торговля.   
ПЕТР. (Перекинув костяшки на деревянных счетах, делает запись.) Так. Кресла?
СЕМЕН. Был заказ на семьсот штук. И еще одно, ручной работы, с позолотой. Для инфанты из западного полушария. Обещали на днях расплатиться.
ПЕТР. Мало. Нужно выпускать больше.   
СЕМЕН. Но, Петр Тимофеевич, люди на фабрике трудятся в две смены. Как их заставить? 
ПЕТР. Слишком большие расходы. Древесина, гвозди… Фурнитура, опять же, в копейку влетает. Сколько на фабрике столяров?
СЕМЕН. Сорок два человека.
ПЕТР. Двенадцать можно смело уволить. Лишние рты.
СЕМЕН. Но это не только рты, это ‒ руки, Петр Тимофеевич. Работа встанет.   
ПЕТР. Ничего. Те, что останутся, будут работать за двоих.
СЕМЕН. Но так недалеко до бунта.
ПЕТР. Принесешь список тех, кто будет недоволен. Пойдут вслед за уволенными. Спасибо мне должны говорить за то, что содержу их. С голоду бы передохли. (Достает волшебный кошелек, высыпает на стол деньги, принимается за подсчеты. Монеты в кошельке всякий раз прибавляются.) 
СЕМЕН. (Отложив бумаги, берется за книгу.) Меня тоже лишним ртом считаете?
ПЕТР. Ты-то, может, и не такой. Жалованья не просишь. Кашки разве что на обед поклюешь или, там, яблочка… Все свою птичью книгу изучаешь?
СЕМЕН. Что ж я, по-вашему, застрял в развитии?
ПЕТР. Тогда что это?
СЕМЕН. Монтень, «Опыты». Душеполезная книжица. Сами бы полистали, умные мысли встречаются.
ПЕТР. Я стану от этого богаче?
СЕМЕН. Если только душой.

На нижнем этаже ‒ звон дверного колокольчика.

ПЕТР. Пойди проверь.
СЕМЕН. Слушаюсь. (Уходит, через какое-то время возвращается.) Женщина. Старушка. Говорит ‒ с просьбой. Звать?
ПЕТР. Некогда мне их просьбы слушать. Гони. Хотя нет, стой. Так и быть, позови. Ходят, отвлекают.

Скрывшись за дверью, Семен тут же появляется со старой ЖЕНЩИНОЙ. Петр не перестает считать деньги. 

Что надо? Живее, говори.
ЖЕНЩИНА. За сына пришла просить, Петр Тимофеевич. Федором зовут. Федор Лебеда. До прошлого месяца на фабрике у вас работал.
ПЕТР. Ну?
ЖЕНЩИНА. Потом руку сильно поранил. Во время работы. Теперь дома. А деньги кончились.
ПЕТР. Что ж ты ко мне? Я не доктор, рук не лечу.
ЖЕНЩИНА. Помогли бы. Федя ‒ работник хороший, мастер. Говорит, вы одно время хвалили его.
ПЕТР. Ну, так и жил бы похвалой.
ЖЕНЩИНА. Нам бы самую малость. Дождаться, когда рука заживет.
ПЕТР. Слушай, старая, я человек деловой. Если бы ты попросила у меня взаймы…
ЖЕНЩИНА. Взаймы, взаймы, Петр Тимофеевич!
ПЕТР. А вдруг рана опасная. Загниет ‒ руку твоему Федору оттяпают, и что? Я в убытке? Нет, так дела не делаются. В общем, иди, не отвлекай. Семен, проводи.
СЕМЕН. (Бросив на хозяина осуждающий взгляд.) Идемте. Осторожно, тут порожек.
ПЕТР. (Сделав запись в волшебном блокноте, тут же что-то соображает; зовет не успевшего уйти помощника.) Семен! (Протягивая пару монет.) Возьми. Передай.
СЕМЕН. Слушаюсь!
ПЕТР. Стой. Верни. (Взяв деньги, протягивает обратно монетку.) Одной хватит.

Семен уходит следом за женщиной. Петр снимает с шеи ключ, отпирает замок на сундуке; сгребает монеты в глубокую посуду, ссыпает в сундук. 


5

Ворота в царский дворец. Вооруженный ОХРАННИК. Петр с Семеном, появившись, останавливаются в стороне, совещаются.

СЕМЕН. Не рановато пришли? Сказали ведь ‒ в конце месяца. Две недели впереди.
ПЕТР. Ничего, узнаем. Вдруг давно здесь, чего ждать?

Приближаются к воротам. 

Здоров, служба! Охраняешь?
ОХРАННИК. И что?
ПЕТР. Царь-то на месте?
ОХРАННИК. Ну. И что?
ПЕТР. А царевна? Великая княжна Юлия. Тоже тут? Или все еще в пути?
ОХРАННИК. А тебе что за дело? Кто ты вообще такой?
ПЕТР. Про фабрику Петра Иноземцева слыхал?
СЕМЕН. И Ко. То есть Компания.
ПЕТР. Может, тебе денег дать, чтоб разговорился?
ОХРАННИК. (Наставив ружье.) Я тебе сейчас своих денег дам. Только у меня не золотые, свинцовые. Проваливай!
СЕМЕН. Послушайте, нам всего лишь узнать ‒ приехала княжна Юлия или нет. Если нет, так мы пойдем.
ОХРАННИК. А если да?

Петр с Семеном растерянно переглядываются. 

(Смягчаясь.) Ладно, слушайте. Только… секрет государственной важности. Ясно?
ПЕТР. Могила. Говори.
ОХРАННИК. Царевна ни разу из дворца не выезжала. С самого детства взаперти.
ПЕТР. Врешь!
ОХРАННИК. Говорю тебе! Под замком держат, по приказу царя. Никто ее в глаза не видел, даже я.
СЕМЕН. Зачем же ее прячут?
ОХРАННИК. Это ты у царя спроси. У них свои семейные тайны.  
ПЕТР. Во дворец пустишь? (Достает мешочек с монетами.) Я тихонько, куницей.
ОХРАННИК. И что? Даже если пущу. Ключ от двери, где царевну держат, у царя. Как достанешь? Его станешь подкупать?
ПЕТР. А ведь соврал, дядя. А? Сознайся! Как можно родную дочь взаперти держать?
ОХРАННИК. А ну, проваливайте!
ПЕТР. Постой. Ты чего?
ОХРАННИК. Проваливайте, сказал! Не обязан я тут со всякими говорить.
СЕМЕН. Минуточку. Вопрос. У царя единственная дочь? Или есть другая, ее сестра?
ОХРАННИК. Про других мне не докладывали.

Петр с Семеном вынуждены ретироваться. Сворачивают на соседнюю улицу. Попадаются редкие прохожие.

ПЕТР. Как же это? Неужели обманулся? Значит, та, которая мне княжной представилась… Но ведь красива, как самая настоящая царевна! В глазах величие, в профиле благородство… Ой, дурак, ой, дурак!
СЕМЕН. Зато разбогатели. Вы ведь к этому стремились?
ПЕТР. Что мне толку от богатства? Любви-то нет. Сидеть в роскоши и предаваться оргиям, как какой-нибудь римский кесарь?
СЕМЕН. Погодите… А может…
ПЕТР. Что?
СЕМЕН. Может, нарочно так говорят?
ПЕТР. О чем?
СЕМЕН. Слухи, говорю, распространяют. Дезинформация. Вроде того, что никто царевну не видал, держат в заточении… А она между тем…
ПЕТР. Точно! Ослушалась отцовской воли, сбежала! И теперь всем говорят, будто она по-прежнему под замком.
СЕМЕН. А она колесит по свету в простых носилках.
ПЕТР. Значит, еще не вернулась.
СЕМЕН. И не вернется. Тоже нельзя исключать.
ПЕТР. Или вернулась, а ее снова заперли, силой. Но ничего, разыщем. Всех куплю! Стражу, царедворцев… (Заметив идущего навстречу прохожего, шепчет.) Гляди-гляди!
СЕМЕН. Что?
ПЕТР. Знакомая образина. Где-то я его уже встречал. Только вот где?

В прохожем с трудом можно распознать слугу княжны Юлии. В обносках, вид неряшливый. Заметив Петра, улепетывает.

Вспомнил! За ним!

Погоня.

СЕМЕН. Кто это?

Беглец, обернувшись на преследователей, налетает на сваленные с краю улицы тюки, падает. 

ПЕТР. (Хватая.) Попался!
СЛУГА. Кто вы, я вас не знаю, пустите!
ПЕТР. Врешь, дяденька! Я тебя хорошо запомнил. Ты меня, видать, тоже. Что, собрали деньжат на полет к солнцу? Облапошил простаков? Говори, злыдень, где твоя госпожа! Кто она?!
СЛУГА. Вы про царевну Юлию? (Облегченно вздыхая.) Господи, стоило ли бежать! Думал, лихие ребята. Прибить, думаю, собираются.
ПЕТР. Княжна где, отвечай?
СЛУГА. Во дворце. Где ж ей еще быть?
ПЕТР. А с тобой что?
СЛУГА. Как ‒ что?
ПЕТР. Выглядишь, говорю, неподобающе. Уволили, что ли?
СЛУГА. Рабочую форму я привык хранить во дворце, в шкафчике. Берегу, ибо казенное имущество. Ну, а это… Это мой повседневный костюм.
ПЕТР. Да?
СЛУГА. Что, не нравится?
ПЕТР. А нам только что шепнули, будто царевна никуда не выезжала. Семен, подтверди.
СЕМЕН. Истинно так.  
ПЕТР. Как же это? А?
СЛУГА. Врут, не верьте. Хотя, сказать по правде… Ее действительно до недавнего времени не выпускали. Папаша строг! Зверь! Но случилось так, что, движимая общим благом, царевна сбежала. Всему вопреки, понимаете?
ПЕТР. И что, никто не заметил?
СЛУГА. Почему же, заметили. Но предпочли держать в тайне. Мол, все в порядке, дорогие подданные, царевна как сидела под замком, так и сидит. Ох, знали б вы, сударь, как царь разъярился, когда мы вернулись! Это, кстати, случилось недавно. Как ругал! Меня, царевну… А потом снова под замок посадил и приказал еще строже стеречь.
ПЕТР. (Семену.) Все, как мы думали. (Слуге.) Как же мне ее увидеть? Тайный ход в комнату есть? Не бойся, денег у меня теперь навалом, всю охрану куплю.
СЛУГА. Охрану лучше не трогать. Есть неподкупные. Лучше знаете как… Скажите, где вы живете, а я передам княжне. Вы ведь хотите внести деньги на благотворительность? Правильно?
ПЕТР. Можно.
СЛУГА. Отлично. Выведу царевну только мне известным путем, а она навестит вас.
ПЕТР. Не соврешь?
СЛУГА. Клянусь честью моей госпожи!
ПЕТР. Хорошо. Улица Краснокаменная, гостиница «Золотой конь». Там живу.
СЛУГА. Номер скажите.
ПЕТР. Не надо номера. Вся гостиница моя. Пусть твоя госпожа приходит ночью, сегодня. Буду ждать.
Слуга уходит.
СЕМЕН. Что-то во всем этом фантастическое. Не находите?
ПЕТР. Дождемся ночи.


6

Ночь, гостиница. Петр зажигает свечу, ждет. Открывается дверь. Входит девушка. В накидке, на голове корона с вуалью. 

ПЕТР. Вы?!

Женская ручка откидывает вуаль. Петр видит старую знакомую. 

Царевна!.. Как же вы? Одна, без провожатого? Прошу, садитесь.
ЮЛИЯ. (Разглядывая мимоходом обстановку.) Мне сказали, меня кто-то искал. Кто? Вы? Что с вами?
ПЕТР. Не верится. Будто во сне.
ЮЛИЯ. Перейдем к делу.
ПЕТР. Скажите, за что вас взаперти держат?
ЮЛИЯ. Это к делу не относится. Итак, мне сказали, будто вы человек обеспеченный. Это так?
ПЕТР. Да.
ЮЛИЯ. Значит, могли бы пожертвовать на благотворительность.
ПЕТР. Сказать по правде, на благотворительность мне плевать.
ЮЛИЯ. Фу, как грубо!
ПЕТР. Зато откровенно. Не помните? Мы ведь с вами встречались.
ЮЛИЯ. Когда?
ПЕТР. На одной ярмарке. Вы дали мне себя поцеловать, в награду. Помните?
ЮЛИЯ. Кто?! Я?!
ПЕТР. Забыли. А я нет. Так вот, в ваше царство я приехал месяц назад. Ждал вас. А пока ждал, дела тихонечко пошли в гору. Да так, что дух захватывает.  
ЮЛИЯ. В такой короткий срок? Вы, видать, человек большого ума.
ПЕТР. Дело не в уме. Скорее, в везении.
ЮЛИЯ. (Заинтересованно.) Ну-ка, ну-ка!  
ПЕТР. Видите ли, пока я сюда шел, мне повстречался один волшебник.
ЮЛИЯ. Надо же!
ПЕТР. Да, мы с ним теперь большие приятели.
ЮЛИЯ. Понятно.
ПЕТР. Так вот. Он подарил мне кое-какие предметы.
ЮЛИЯ. Волшебные. Правильно понимаю?
ПЕТР. Да, чтобы быстро разбогатеть и чтобы я предстал перед вами в самом достойном виде.
ЮЛИЯ. Надо же. И что же он тебе подарил? Волшебный сундук, в котором не кончается золото. Не этот ли?  
ПЕТР. Нет, этот сундук обыкновенный. А вот замочек непростой. А к нему ключик. (Снимает с шеи ключ.) Они надежно сохраняют богатство. Ни пожары, ни грабители не страшны.
ЮЛИЯ. Да что ты говоришь! Можно?
ПЕТР. (Отперев замок, отдает его Юлии.) Конечно, краса моя! Гляди, убеждайся. Но само богатство от другого волшебного средства исходят.
ЮЛИЯ. Какого?
ПЕТР. Этот кошелек. Стоит мне пересчитать в нем деньги, как там ровно столько же прибавляется. А вот еще книжечка, записная. Если у тебя кто денег попросит, не давай. И отметочку сюда поставь.
ЮЛИЯ. Значит, все это работает вместе?
ПЕТР. Какая же ты догадливая! Краса моя, солнце мое без единого пятнышка!
ЮЛИЯ. И все это ради меня? Волшебство, деньги… Влюбился, что ли?
ПЕТР. Больше жизни!
ЮЛИЯ. Ага, так. Значит, мог бы все это мне отдать? Само собой, не просто. Зачем? Оформим как благотворительный взнос.
ПЕТР. Может, лучше деньгами?
ЮЛИЯ. И это ты называешь любовью? А я-то, идиотка!.. Кралась к нему из темницы, рисковала!.. Все, прощай! (Намерена уйти.) 
ПЕТР. Свет мой, дирижабль сердца моего!.. Прости. Что-то нашло, замутнение. Эх! Забирай все! Ничего не жаль! 
ЮЛИЯ. Точно? Не пожалеешь?
ПЕТР. Пожалею, конечно, чего скрывать. Но я тут недавно представил… Безрадостная картина. Денег горы, а любви нет. С тоски засохнешь. Так что, владей, моя княжна! Только позволь и мне кое-что попросить.
ЮЛИЯ. Говори.
ПЕТР. Выходи за меня! Знаю, происхождения я незнатного, обыкновенный столяр… Но любить тебя буду не хуже какого-нибудь заморского принца.
ЮЛИЯ. Погоди, столяр, не торопи. О свадьбе еще поговорим.
ПЕТР. Так ты согласна?!
ЮЛИЯ. С отцом, правда, могут возникнуть сложности. Он у меня ужасно древний, понимаешь? Сплошные предрассудки.
ПЕТР. Скажи ‒ все к твоим ногам кидаю: богатство, золото!.. Даже жизнь готов отдать! Графский титул куплю. Раз плюнуть.  
ЮЛИЯ. Нет, титул не поможет. Это же старый осел, ты не знаешь его. Я про папаню. Поэтому, если уж венчаться… Тайно! Под покровом ночи. В какой-нибудь старой церквушке на окраине поля. И чтоб обязательно луна, как сейчас! Ой, мне так нравится! С ума сойти!
ПЕТР. Может, лучше, как положено? С родительского благословения.
ЮЛИЯ. Испугался?
ПЕТР. Почему… Хоть сейчас… Только…
ЮЛИЯ. Учти, нерешительных не люблю. Значит так, венчаемся, а папаню после перед фактом поставлю. Или нет. Даже возвращаться к нему не буду. Сбежим. Сразу, из церкви.   
ПЕТР. Куда?
ЮЛИЯ. В иммиграцию, конечно. В самое дальнее королевство. У нас ведь теперь все есть: кошелек, замочек… Будем заниматься благотворительностью. Вот как поступим, столяр. Примерно через час жди меня недалеко от дворца. Там есть один перекресток…
ПЕТР. Знаю.
ЮЛИЯ. Стой там. Я и мой доверенный человек подъедем в карете. Копыта лошадям обмотаем чем-нибудь мягким. А после, как окажемся за городом, помчим во весь опор! Мамочки, как же красиво! Я и влюбленный столяр бежим от деспота-отца! Ну все, пойду. Мне еще гардероб собирать.  
ПЕТР. Постой.
ЮЛИЯ. Что?
ПЕТР. Ты все это берешь с собой?
ЮЛИЯ. Ты же сам только что отдал. Передумал?
ПЕТР. Нет, что ты! Просто… Подумалось вдруг… Если мы вместе бежим…
ЮЛИЯ. И?
ПЕТР. Значит, все это наше, общее. Почему не оставить здесь? Я бы захватил.
ЮЛИЯ. Не доверяешь.
ПЕТР. Прости. Дурак. Не то говорю. Уноси. Конечно же, уноси, раз так надо.
ЮЛИЯ. Положу все на дно несессера, с чулками и платьями. Так надежнее. Веришь мне?
ПЕТР. Конечно.
ЮЛИЯ. Ну все, через час. (Идет к двери.)
ПЕТР. Обожди.
ЮЛИЯ. Что еще?

Петр заключает ее в объятия, целует. Девушка под впечатлением. 

ПЕТР. Что с тобой? Как будто бы побледнела.
ЮЛИЯ. Ничего, пройдет. Надеюсь, что пройдет. Ладно, прощай, столяр. Точнее, до встречи. (Идет, резко возвращается, целует Петра, уходит, не оглядываясь.)  
ПЕТР. (Немного очухавшись.) Семен!
СЕМЕН. Что прикажете?
ПЕТР. Где моя старая котомка? Поищи, будь другом.
СЕМЕН. Зачем вам?
ПЕТР. Золото в нее сложу, сколько влезет. В дороге пригодится.
СЕМЕН. Уезжаем?
ПЕТР. Не спрашивай, все узнаешь. Торопись!

Семен уходит. 


7

Недалеко от царского дворца. Светит луна. 
Появляются Петр с котомкой и Семен с чемоданчиком. 

ПЕТР. Вот он, перекресток. Встанем. Думаю, минут через десять будут. (Достав брегет, смотрит на время.) Карету высматривай.
СЕМЕН. Значит, все отдали ей? Все вещи?
ПЕТР. Когда любишь, Семен, доверяешь. Сядем? Тут, на обочине.
СЕМЕН. Я если сяду, тут же усну. Устал за день.
ПЕТР. Ничего, я толкну. Уедем с ней далеко-далеко. Буду на нее любоваться. Дома, из окошка… А она… Пускай гуляет. Во дворе, между тополями. Всю жизнь, практически, под замком просидела. Несчастная. Папаня у нее, слышь, тиран. Чего запирал, не пойму. Ну и ладно; надо будет, сама скажет. Слышишь? Копыта!.. Показалось. Семен. Ну-ну, спи. А я посижу. (Ложится, сунув под голову котомку. Смотрит мечтательно на звезды.) 

Утро. На обочине Петр и Семен. Спят. 
 
ПЕТР. (Резко проснувшись, толкает Семена.) Ты что, все это время проспал?!
СЕМЕН. Вы же сказали ‒ толкнете. Неужели так никто и не приехал?
ПЕТР. Откуда я знаю!
СЕМЕН. Где ж вы были?
ПЕТР. Это все ты! Сучок еловый, дурной пример мне показал!
СЕМЕН. Ага, давайте, валите все на беззащитную птицу!
ПЕТР. Ладно… Сам виноват. Стоял бы на ногах, может, ничего и не случилось. Подожди! Деньги! Слава богу. Котомка на месте. Думал, украли, пока мы тут валялись. (Встряхнув котомку, настораживается.) 
СЕМЕН. Что такое?
ПЕТР. (Торопливо развязывает котомку, шокирован.) Песок!
СЕМЕН. (Зачерпывает пригоршню.) В самом деле. Где золото?!
ПЕТР. Ты меня спрашиваешь?! Подожди-подожди. Значит, мы лежали, дрыхли без задних ног…
СЕМЕН. Получается, кто-то забрал деньги и подсыпал это?
ПЕТР. Слишком хлопотно. Легче вместе с котомкой украсть. (Стонет.) Дурак! Бестолочь!
СЕМЕН. Что с вами?
ПЕТР. Пропало волшебство, вот что! Кошелек с замком больше не у меня…
СЕМЕН. Ну.
ПЕТР. Все исчезло!
СЕМЕН. А я предупреждал, вспомните.
ПЕТР. Молчи! Я, может, догадывался на что шел. Но такова сила любви. Тебе не понять.
СЕМЕН. Конечно, где уж нам, пернатым. (Помолчав.) А, может, к лучшему, а, Петр. Тимофеевич? Не было у нас богатства, жили же как-то.
ПЕТР. Погоди, не все потеряно. Царевна ведь сказала: приедет.
СЕМЕН. И где?
ПЕТР. Откуда я знаю. Может, приехала, глянула ‒ никого, и поехала дальше. Копыта-то у коней обвязаны, вот мы и не расслышали.
СЕМЕН. Как можно не заметить двух тел у дороги? И где ее теперь искать?
ПЕТР. Вот что, слетай быстро на фабрику, узнай, как там дела.  
СЕМЕН. Прямо сейчас?
ПЕТР. Если все по-прежнему работает, кое-какие средства остались. Склад продукцией забит. Продадим посредникам, проживем. Хотя… Долги…
СЕМЕН. А вы? Здесь будете?
ПЕТР. Подожду.
СЕМЕН. Утро ведь.
ПЕТР. Кто знает, как там вышло. Вдруг ночью, пока собиралась, ей что-нибудь помешало. Застали врасплох, теперь ждет подходящего момента. Ну иди, не стой.

Семен уходит. Петр, подождав, направляется к дворцовым воротам. Там охранник.  

Скажи, царевну Юлию все так же стерегут?
ОХРАННИК. Ну, например.
ПЕТР. Или все же выходила? Вчера, ночью. Переполоха не было, не слыхал?
ОХРАННИК. Ты уже как будто спрашивал. Кто такой, я забыл.
ПЕТР. Прохожий.
ОХРАННИК. Вот и проходи себе. А то отведу, куда надо, разом плетей вжарят.
ПЕТР. Это за что?
ОХРАННИК. За любопытство.

Петр возвращается на старое место. 

СЕМЕН. (Прибегает.) Фух! Несся на всех крыльях.
ПЕТР. На фабрике был?
СЕМЕН. Увы, Петр Тимофеевич.
ПЕТР. Что такое?
СЕМЕН. Иллюзия, тлен. Склад трухой забит. Ни комодов, ни кресел… Все сгнило.
ПЕТР. А работники?
СЕМЕН. Пришлось сказать, что платить нечем. Постояли и пошли. (Мнется.) Извините, не хотелось сразу. Берег вам нервы.
ПЕТР. Что еще?
СЕМЕН. (Протягивает свернутый лист.) Вот. На стене висело.
ПЕТР. Что это?
СЕМЕН. Объявление. О розыске преступника. Точнее… преступницы. Там портрет, взгляните.
ПЕТР. Княжна Юлия!
СЕМЕН. Читайте.  
ПЕТР. «Разыскивается опасная мошенница, выдает себя за царскую дочь. Просьба всех, кто знает о ее местонахождении…» (Потрясен, замирает.) 
СЕМЕН. Петр Тимофеевич… Вы только это… Не надо, слышите?.. Подумаешь, ерунда!
ПЕТР. Что же это, Семен? Получается, ничего на свете нет. Ни любви, ни честного благородного слова… Как же тогда? Как жить, спрашиваю, кому верить?
СЕМЕН. Близким людям, Петр Тимофеевич. Самым проверенным. Или попугаям. Тоже, если разобраться, верные существа.  
ПЕТР. Прости, Семен. Поскольку я теперь нищ и морально разбит, можешь меня покинуть. Пусть буду всеми заброшен.
СЕМЕН. Зачем же мне вас покидать. Куда вы, туда и я. Идемте, Петр Тимофеевич.

Уходят. 



Часть вторая 

8

Снова убогая каморка в гостинице. Окно раскрыто, доносятся звуки улицы: цокот копыт, скрип телеги… 
Петр на табурете, думает. Видит, что ножки у табурета расшатаны, находит ящик с инструментами, подколачивает. Входит Семен.  

ПЕТР. Нашел?
СЕМЕН. Весь город оббегал. Хотел место секретаря или писаря подыскать… Ничего.
ПЕТР. А столяры?
СЕМЕН. Тоже, говорят, хватает. Желудок ‒ черт бы его! ‒ как шотландская волынка… Такие трели, зараза, выводит. Вот так и заскучаешь по прежнему облику. Когда-то мой мозг был в пять раз меньше, но ведь и желудок тоже! Эх ты, жизнь человеческая! (Заметив на стене муху, ловит в кулак.) 
ПЕТР. Что у тебя там?
СЕМЕН. Муха, Петр Тимофеевич. Ведь если подойти к этому вопросу философски… Мясо, белок.
ПЕТР. Тьфу! Брось!
СЕМЕН. Воля ваша. (Выпускает муху в окно.) 
ГОЛОС СТАРЬЕВЩИКА. (С улицы.) Покупаем старые вещи! Дырявые польта и слесарные клещи! Принимаю старье. Несите, показывайте. Сторгуемся.
ПЕТР. Старьевщик вроде. Зови!
СЕМЕН. Но все, что можно, продано и заложено.
ПЕТР. Зови, говорю!
СЕМЕН. (В окно.) Эй, вы! Господин с телегой! Поднимитесь, будьте добры. Верхний этаж. Самый верхний. Там, где чердак.

Петр выкладывает из ящика инструменты. 

Инструмент хотите отдать? Но как найдете работу?
ПЕТР. Там видно будет.
СТАРЬЕВЩИК. (Входит; за плечами мешок, на глаза надвинута шляпа.) Что есть, что продаете? (Сняв шляпу, вытирает пот.)  
ПЕТР. (Узнав.) Вы?! Неужели?!
ВОЛШЕБНИК. А, старые знакомые! Помню-помню. Ну, как вы? В богатстве, небось, купаетесь.
СЕМЕН. Было богатство да все ушло. Кто-то поддался наплыву чувств.
ПЕТР. Было и нет, чего вспоминать. 
ВОЛШЕБНИК. Так-так, понимаю. Не пошло, значит, Петр Тимофеевич, богатство тебе на пользу. Не стал ты счастливее. И настоящей любви, я так понимаю, тоже за деньги не приобрел. А ведь я знал, что так будет.
ПЕТР. И промолчали?
ВОЛШЕБНИК. Пойми, это были предположения. Хотя, с другой стороны, всякому думающему человеку должно быть ясно: одно лишь богатство не гарантирует в жизни счастья.
СЕМЕН. А я говорил.
ПЕТР. Старьем, значит, торгуете? Не понимаю, зачем вам вообще работать. Сказали что-нибудь вроде «рахат ибн лукум» или другое заклинание, ‒ и все появилось.  
ВОЛШЕБНИК. Волшебство, Петенька, это, скорее, хобби, для души. Если я стану все без труда получать... Так ведь и деградировать недолго. Жизнь ‒ это движение, запомни.
ПЕТР. А для нас с Семеном можете что-нибудь сотворить? Понимаю, не оправдал доверия, все профукал… И все же.
ВОЛШЕБНИК. Прости, волшебных кошельков с замками больше нет. Да и потом, ‒ ну дам я тебе какую-нибудь кубышку, в которой деньги не переводятся… И что? Счастья-то снова не будет. Подлинного, имеется в виду, крепкого. Чтоб не зависело от прихотей судьбы. Давайте-ка, я лучше что-нибудь у тебя куплю. Ты, кажется, хотел что-то продать. Что? Инструменты? Что ж, хороший инструмент, в надлежащем состоянии. Только дам я тебе, Петя, за него не деньги. Их у меня сейчас нет, не наработал. Произведем обмен. Хочешь?  
СЕМЕН. Обмен должен быть равноценным.
ВОЛШЕБНИК. Несомненно. По чести, по справедливости. Итак, за набор инструментов даю я тебе, Петя… Вот этот прекрасный гребешок! Ясеневый, зубчик к зубчику. Гляди! Будешь причесываться им и хорошо выглядеть.
СЕМЕН. Расческу?! За инструмент?!
ВОЛШЕБНИК. Стой, не торопись. Даю тебе, значит, расческу… И вот еще, гляди… Хлебный каравай. Свежий, ржаной. А ко всему этому топорик. Не слишком, правда, новый. Но ничего ‒ наточишь, сгодится.  
ПЕТР. Топор у меня свой, не хуже. За хлеб, конечно, спасибо. Но я не могу отдать за него все.
ВОЛШЕБНИК. А если скажу, что это вещи непростые?
СЕМЕН. Снова волшебство, Петр Тимофеевич. Осторожно.
ВОЛШЕБНИК. Жаль мне тебя стало, Петя. Ведь, получается, я сам виноват: дал тебе то, с помощью чего можно быстро обогатиться, а о последствиях предупредить забыл. Поэтому даю в этот раз три других предмета.
ПЕТР. Что же в них такого?
ВОЛШЕБНИК. Ну, хотя бы расческа… Причесывайся ею утром или среди дня, и твои мысли будут светлыми и спокойными, как гладь пруда. От этого радость будет. Не будешь долго печалиться о прошлом и из-за будущего, которое еще не наступило, тоже перестанешь терзаться. Будешь жить настоящим и видеть вокруг хорошее. Что же касается, хлеба… Делись им с другими, и он всегда будет цел, будто ты его не трогал.
ПЕТР. А топорик?
ВОЛШЕБНИК. Делай им то, что умеешь. Полочки разные, табуреты… Но не ради наживы, запомни. То есть, конечно, продавай. Но не дери со всех подряд слишком большую цену. Чтоб жадность и нетерпение не закрались. Только так топорик волшебным действием обладать будет.
ПЕТР. Что же это за действие?
ВОЛШЕБНИК. Увидишь. Что, есть сомнения?
ПЕТР. Да нет, в силе ваших подарков я уже убедился. Только вот думаю: как можно, просто так довольным быть? Кругом нужда, обман… На мир порой глядеть не хочется, не то что радоваться.
ВОЛШЕБНИК. А ты возьми гребешок, испытай. Смелее.

Петр причесывается, преображается. Удивлен и радостен.

СЕМЕН. Петр Тимофеевич, что?
ПЕТР. (Счастливо смеется.) Семен, брат!.. Хорошо!
СЕМЕН. Что именно, Петр Тимофеевич?
ПЕТР. (Выглянув в окно.) Солнце-то какое яркое, поглядите! (Смеется.) Хорошо!  

Кинув взгляд на волшебника, Семен крутит у виска пальцем. 

ВОЛШЕБНИК. Порядок. Действует волшебство. Ну, до свидания.
ПЕТР. Стойте. А инструменты?
ВОЛШЕБНИК. Передумал я. Просто так вещи бери. Пользуйся, но с умом.

Петр обнимает волшебника.  

Будьте счастливы. (Уходит. За дверью.) Покупаю старые вещи! Дырявые пальто и слесарные клещи!
ПЕТР. А теперь самое время голодом заняться. Бери, брат, наедайся. (Отламывает хлеб.) Гляди! Будто не ломал! Чудеса!
СЕМЕН. Значит, ничто вас больше не тревожит?
ПЕТР. Что толку, Семен? Жизнь такая, какая есть. Иногда чуть лучше, иногда похуже… Стоит ли горевать? 


9

То же помещение. Стружки на полу. Петр за работой: доделывает стул. 

ПЕТР. Ну вот, братец, ты и готов. А теперь просыпайся и расскажи мне ‒ кто ты и что. (Касается стула обухом топора.) 
СТУЛ. (Слегка покашляв.) Кто я? Обожди, дай сообразить. Может быть, я буфет?
ПЕТР. Нет, скорее, табурет. Только со спинкой.
СТУЛ. Значит, на мне сидят?
ПЕТР. Да, чтобы было удобно и ноги отдыхали.
СТУЛ. Может быть, из меня едят? 
ПЕТР. Нет, ты не тарелка.

Во время диалога входит прилично одетый господин (Покупатель). Лицо прожженного барышника. Петр знаком просит обождать. Покупатель застывает в изумлении. 

Будешь стоять перед столом, на тебя буду садиться и есть.
СТУЛ. Почту за честь. Только кто же на мне будет сидеть? Медведь?
ПЕТР. Еще не знаю. Придут покупатели, кто мне понравится, тому я тебя и продам.
СТУЛ. Только так, чтобы меня не покупал хам. Из-под хама нарочно буду на пол валиться, и у хама будут слезы литься.
ПЕТР. Не беспокойся, попробую пристроить тебя в хорошие руки. А ты служи верно, как предмет обихода. (Покупателю.) Извините, не мог прервать разговор. Пришли что-нибудь купить?
ПОКУПАТЕЛЬ. Слышал, что у вас тут всякое творится… Но чтобы вот так!.. У вас что, все стулья говорящие?
ПЕТР. Не только стулья. Что-нибудь показать?
ПОКУПАТЕЛЬ. Ну, скажем… Этажерку. Есть?
ПЕТР. (Находит этажерку.) Прошу. Полка для книг, вазочек и сувенирных изделий.
ПОКУПАТЕЛЬ. Скажите, а она что… тоже?..
ПЕТР. Хотите знать, говорящая или нет? Сам не знаю. Давайте поглядим, чего проще. (Касается этажерки топором.)    
Из этажерки льется музыка. 
ПОКУПАТЕЛЬ. Там что, музыкальная шкатулка? Не понимаю, где.
ПЕТР. Уверяю, нет никакой шкатулки.
ПОКУПАТЕЛЬ. Но как же?
ПЕТР. Так. Я вкладываю в мебель частицу своей души, поэтому она у меня говорит и сама собой играет, без всякого механизма.
ПОКУПАТЕЛЬ. Вот что, уважаемый… Я слышал, с вами удобно вести торг. Вы легко идете на уступки, видя перед собой человека, сломленного обстоятельствами. А я сейчас именно в таком положении. Могу дать вам лишь эту скромную сумму. Рубль за этажерку. Сойдет?
ЭТАЖЕРКА. Стыдно ‒ лжешь и не краснеешь. Денег больше ты имеешь. Если есть в чем дефицит ‒ только стыд, только стыд.  
ПОКУПАТЕЛЬ. Это что?! Она обозвала меня лжецом?! Обыкновенная деревяшка! Возмутительно! Хорошо, я дам вам за нее… Ну, самое больше три рубля. Больше не могу.
ПЕТР. Не возьму.
ПОКУПАТЕЛЬ. Пять! Десять!
ПЕТР. Простите великодушно, но я чувствую, что моей этажерке вы не понравились.
ПОКУПАТЕЛЬ. Что за бред?! Кто кем руководит? Вы своими вещами или они вами?
ПЕТР. Поймите, если возьмете вещь, которая вам не подходит… Сами же наплачетесь. Спокойствия в доме не будет.
СЕМЕН. (Вернувшись с улицы.) Отыскал, Петр Тимофеевич. Пришлось-таки побегать.
ПЕТР. Та самая старушка?
СЕМЕН. Да, все узнал. Фамилия Лебеда. И сын у нее плотник, Федор. Сказала, помнит вас. Зла не держит. 
ПЕТР. Сходи еще раз, будь другом. И отнеси вот это. (Дает этажерку.) Пускай продадут. Скажи, пусть хорошие деньги просят. И еще раз извинись за меня.
СЕМЕН. Слушаюсь. (Уходит.) 
ПОКУПАТЕЛЬ. Что же получается? Мне, значит, продать не захотели, а кому-то ‒ за здорово живешь? Не долго же вы сможете таким манером торговать. Вылетите в трубу, как пустой звук.
ПЕТР. (Вернувшись к работе.) Ну и вылечу, вам-то что.
ПОКУПАТЕЛЬ. А то, что я и вы могли бы сделаться компаньонами. Будем вести дела так: вы будете выпиливать свою говорящую мебель, а я буду ее у вас скупать. По разумной цене, естественно.
ПЕТР. Не могу, дяденька. Сам на себя работаю, для удовольствия.
ПОКУПАТЕЛЬ. И все же подумайте. Вот вам визитка. Торговый дом Тришкина. Это я, собственной персоной. Забегу завтра. Подумайте. (Уходит.)

Петр столярничает. Входят две странные фигуры (Министр 1 и Министр 2). В расшитых камзолах; у обоих на правом глазу по темной повязке, как у инвалидов по зрению.   
 
МИНИСТР 1. Здравствуй, славный мужичок!
МИНИСТР 2. Добрый день, представитель народа! Вот, значит, где ты обитаешь.
ПЕТР. Вы, извиняюсь, кто?
МИНИСТР 1. Нет, сначала ты нам ответь…
МИНИСТР 2. …на все наши вопросы.
МИНИСТР 1. Скажи-ка, мужичок… Не ты ли есть некто Петр Иноземцев?
ПЕТР. Он самый.
МИНИСТР 2. Столяр. Мы правильно понимаем?
ПЕТР. Верно.
МИНИСТР 1. Значит, мы по адресу.
МИНИСТР 2. Пришли туда, куда надо.
ПЕТР. Да кто вы, наконец?
МИНИСТР 1. Царские министры.
МИНИСТР 2. Наиглавнейшие помощники и советники его величества.
МИНИСТР 1. Наиглавнейший, вообще-то, я. Потому что я первый.
МИНИСТР 2. Простите, но это смотря с какой стороны считать. Если я встану здесь, по правую руку, то первым будете далеко не вы.
МИНИСТР 1. Но считать можно в другом порядке. И вообще, первый и главный ‒ я, потому что я ‒ правая рука его величества. Он сам сказал.
МИНИСТР 2. Ага! Значит, я главнее!
МИНИСТР 1. Почему?
МИНИСТР 2. Потому что наш царь ‒ левша!
МИНИСТР 1. Надо же. Не замечал.
ПЕТР. Стойте, господа. От меня-то что потребовалось?
МИНИСТР 1. Дело в том, прелестный мужичок, что наш батюшка царь…
МИНИСТР 2. …которого зовут красивым и приятным для слуха именем…
МИНИСТР 1. …царем Иродом…
МИНИСТР 2. …узнал о твоей чудной мебели…
МИНИСТР 1. …и хотел бы, пользуясь возможностью, что-нибудь у тебя приобрести.
МИНИСТР 2. Прийти сюда он, само собой разумеется, не может…  
МИНИСТР 1. Не по чину, как говорится.
МИНИСТР 2. Поэтому захвати что-нибудь с собой…

Одновременно, привычным и быстрым движением министры изменяют положение своих повязок ‒ с правого глаза, на левый.  

МИНИСТР 1. …и следуй за нами во дворец.


10

Царские палаты. Здесь два министра, царская ФАВОРИТКА и Петр с ЦАРЕМ. Царь ‒ щеголь, заметно молодится. Министры носят за ним широкое зеркало: царь любит взглянуть на себя.

ЦАРЬ. (Петру.) Да, Ирод. Красивое старинное имя. Но это совсем не значит, что я жестокосерден. Наоборот, очень даже хорош собой и великодушен. Особенно, когда у меня игривое настроение. (Смотрится в зеркало, восхищен.) Боже мой, ну что за шельма, что за подлец! Ведь красив, умен!.. Орел! Гай Юлий Цезарь! Просто до неприличия выдающаяся личность. Значит, говоришь, решил подарить мне стул?
ПЕТР. Мне сказали, вы хотите купить.
ЦАРЬ. Хочешь продать? Мне, своему царю!.. (Ласково журит.) Столя-а-ар! Ай-ай-ай! 
ПЕТР. Хорошо, берите так. Главное, не пожалейте.  
ЦАРЬ. Отлично! Превосходно! (Усаживается на стул, падает вместе с ним.) Не понимаю… Он сам подо мной свалился. Что такое?
ПЕТР. А вы, прежде чем сесть, попросите у него разрешения.
ЦАРЬ. У кого, у стула?!
ПЕТР. А после скажите «спасибо» и спокойно усаживайтесь. Мебель, ваше величество, тоже уважения требует.
ЦАРЬ. Дикость какая-то! Министры. Приказываю спросить у стула разрешения.
МИНИСТР 1. (Оставив зеркало коллеге.) Многоуважаемый стул, наш батюшка царь, краса и гордость всего юго-восточного полушария…
ЦАРЬ. Покороче.
МИНИСТР 1. …краса и гордость… собирается разместить на тебе свое самое нежное место. Стой и не шевелись.
ФАВОРИТКА. Пожалуйста, стульчик. Спасибо!
ЦАРЬ. (Ворчит.) Вообще, у меня есть места понежнее. Идиоты, лизоблюды. (Усаживается, доволен.) Гляди-ка! Не шелохнется! (Любуясь собой в зеркале.) Жулик, скотина такая!.. Великолепен даже в сидячем положении! (Подзывает.) Столяр. Мне докладывали, будто ты прелюбопытнейший экземпляр. Во-первых, торгуешь у себя в лавке как-то по-особенному. Можешь отдать вещь за бесценок, а можешь попросить полтораста рублей. И что самое удивительное ‒ всегда выглядишь веселым. Даже сейчас стоишь и улыбаешься, как полоумный. Как это у тебя получается, скажи?
ПЕТР. Не думаю о прошлом, не забочусь о будущем, занят любимым делом и при этом никогда не остаюсь без куска хлеба. Все просто, ваше величество.
ЦАРЬ. (В восторге.) Сумасшедший! Шизофреник!.. Но знаешь, именно этим ты мне симпатичен. (Приближенным.) Слыхали? Человек доволен куску хлеба!

Приближенные смеются вместе с царем. Царь внезапно суровеет. 

А вы почему, мерзавцы, так не умеете? Требуете шампанских вин, устриц в соусе... Вот прикажу быть довольными черствому куску, тогда запоете! Объедалы, растратчики! (Смягчаясь.) Но я не изверг. И младенцев, кстати говоря, тоже ни разу избивал. Наоборот, очень даже люблю их. Особенно на цветных открытках. Щечки пухлые, волосики кудрявенькие… (Кислая мина.) А затем вырастают. (Имея в виду министров.) И превращаются в это. Сволочи, интриганы. Глаза б не глядели. (Петру, по секрету.) Думаешь, зачем мои министры носят на головах повязки? Спят. По очереди, одной половиной мозга. Это у них такая договоренность. Знают, негодяи, ‒ стоит кому-то одному задремать обоими глазами, другой тут же вонзит кинжал или придушит подушкой. Здесь во дворце борьба не на жизнь, а на смерть, столяр. Всякий жаждет приобрести влияние на мою особу. Но я не препятствую. Хоть чем-то заняты. Погляди, они и сейчас одним глазом спят, а другим бодрствуют. Не люди, половинки. Высшее придворное искусство. А вон та, обрати внимание… Бывшая моя фаворитка. Дура дурой. Мне иногда кажется, что в том месте, где должен быть мозг, у нее сладкий заварной крем. Когда-то блистала красотой, кожа была гладкая, бархатистая… Сейчас не то. Но ведь не прогонишь. Придет, начнет валяться в ногах… Дал ей пост министра легкой промышленности. Самой легкой, больше не осилит. Идиотка. И все-таки странно получается. Я бы на твоем месте удавился, а ты небогат…
ПЕТР. Это как сказать.
ЦАРЬ. …живешь в какой-то лачуге, балов не устраиваешь…
ПЕТР. А зачем?
ЦАРЬ. …и все равно весел. Странно. Неужели тебя не мучает изжога?
ПЕТР. Почему, временами.
ЦАРЬ. Хотел бы и я так. А то еще, бывает, едешь в карете через пределы царства… Шторочку тихонько приоткроешь… Хмурые лица у моих подданных, скажу я тебе. Когда-то злился, не понимал. А потом осенило: «Темнота и необразованность». Мой народ ‒ скот, и с этим ничего не поделаешь.

Входит повар с вазочкой.

ПОВАР. Десерт!

Министр 1, взяв вазочку, отсылает повара жестом. Повязав царю салфетку, министр и фаворитка кормят его с ложечки.  

ПЕТР. Люди, ваше величество, живут в бедности, потому и необразованы.    
ЦАРЬ. Кто же им запрещает читать книги? Я, например, всегда так делаю. После обеда. Потом часок или два дремлю.
ПЕТР. Время и силы уходят на работу, и той порой не найдешь. Экология ‒ дрянь, с медициной тоже черт знает что. Попробуй, заболей ‒ так лекари с тебя три шкуры сдерут. Вот и предпочитают люди ложится и помирать раньше срока. Откуда веселье?
ЦАРЬ. Но ты ведь не такой.
ПЕТР. Со мной особый случай.
ЦАРЬ. Я понял тебя, столяр. Ты открыл мне глаза. Значит, говоришь, люди живут меньше, чем могли бы?
ПЕТР. С хорошей пенсией и бесплатными докторами… Думаю, лет до девяноста можно протянуть.  
ЦАРЬ. (Министру 2.) Пиши указ. Срочно.

Министр молниеносно находит бумагу и писчие принадлежности.

(Диктует.) Я, его величество царь Ирод, приказываю всем своим подданным жить до девяноста лет. Написал?
МИНИСТР 2. Так точно!
ЦАРЬ. Добавь. Кто ослушается ‒ того лишать жизни без всякого промедления. Вот и все, столяр. Надеюсь, теперь в моем царстве будет больше улыбок. (Отводит Петра в сторону.) А теперь чисто гипотетический вопрос. Ответь, смог бы ты быть так же доволен, если бы был женат?
ПЕТР. Что плохого в женитьбе?
ЦАРЬ. Подожди, не отвечай сразу. Не просто женат, но на девушке с виду… будем говорить прямо, страшненькой и ужасненькой.
ПЕТР. Ну что ж, если она добра… И если бы я ее полюбил…
ЦАРЬ. То есть для тебя не важно, как твоя невеста выглядит; лишь бы у нее были высокие моральные качества. Так?
ПЕТР. Отчего же, я всегда был поклонником женской красоты. Но вы ведь знаете, как бывает: с виду ангел, а внутри черт.
ЦАРЬ. (Задумчиво.) Да, да.  
ПЕТР. Вообще, не понимаю, к чему этот разговор?
ЦАРЬ. У меня к тебе предложение, столяр. Женись на моей дочке. Хочешь?
ПЕТР. На царевне?!
ЦАРЬ. Да, великая княжна Юлия. У нее все так, как ты предпочитаешь: снаружи, прости меня господи, хуже обезьяны, но зато внутри… О! Там перлы и диаманты! Будь моим зятем, прошу тебя.
ПЕТР. Так вот почему вы держали ее взаперти! Из-за внешности!
ЦАРЬ. (Фаворитке.) Пойди приведи княжну. Скорее, кретинка, не видишь, человек ждет!

Фаворитка убегает. 

ПЕТР. Но я еще ничего не сказал.
ЦАРЬ. А это и не надо. Я вижу все по твоим глазам.

Фаворитка приводит горбатую и косолапую девушку (Царевна). Лицо накрыто тюлем.   

Подойди сюда, зять, взгляни на невесту. (Сам заглядывает под тюль, ужасается.) О, господи!
ПЕТР. Но я не могу так сразу дать слово.
ЦАРЬ. Ты что, не хочешь называть меня «папой»? Собираешься лишить меня удовольствия увидеть внуков? Даже не думай. Смотри на невесту, говорю. После свистнем священника и живенько все обстряпаем.

Петр смотрит под тюль, невольно отшатывается.

Что, нравится?
ПЕТР. Кто ее так?
ЦАРЬ. Такой родилась. Но ты женись, не раздумывай. Станешь после меня царем и будешь править, мудро и справедливо.
ПЕТР. Значит, другого жениха не нашли?
ЦАРЬ. Все впустую. А девке, как говорится, пора. Да и царский трон ‒ как его без наследника оставишь?
ПЕТР. Хорошо, женюсь. Но только, чтобы ваша дочь не страдала. Жалко мне ее.
ЦАРЬ. Молодец! Благородное сердце! Но ты учти… Никакого приданого за ней не даю. Слышишь? Просто так бери, без ничего.
ПЕТР. А говорили, будто вместо вас смогу править.
ЦАРЬ. Помру ‒ делайте, что хотите. А пока отдаю, как есть. Платье и тряпицу на лице можете оставить. Но ты ведь женишься, не обманешь?
ПЕТР. Я своих слов не нарушаю.

Свет меркнет, за окнами раскаты грома. Тут же обычное освещение, все стихает. Царевна преображается: делается стройной, скидывает тюль… Приятная внешность.  

ПЕТР. Что это?!
ЦАРЬ. Понимаешь ли, когда-то злая ведьма рассердилась на мою покойницу супругу и пообещала, что новорожденная царевна вырастет безобразной. И расколдовать ее сможет лишь тот, кто возьмет ее замуж просто так, исключительно из благих намерений. У тебя получилось! Руку, столяр! (Пожимает руку.) Где зеркало? Зеркало царевне, скорее!
ЦАРЕВНА. (Глядя в зеркало.) Кто это, папенька?
ЦАРЬ. Конечно же, ты, душа моя. Вот кем ты была изначально. А теперь пойди и поблагодари этого человека.
ЦАРЕВНА. (Петру.) Как хорошо, что вы меня расколдовали. Я долго ждала такого, как вы.
ПЕТР. Я рад, ваше высочество.
ЦАРЕВНА. Но должна вам сказать, что люблю совсем другого. (Протягивает сложенную бумагу.) Взгляните. Вырезала его портрет из журнала. Это принц из соседнего королевства. Красивый, правда?
ПЕТР. Солидный мужчина.
ЦАРЕВНА. Значит, вы меня понимаете. Сейчас же пойду и напишу ему письмо. Скажу, что жду его во дворце.
ПЕТР. Ну что ж, княжна, раз вы любите другого… Может, оно и к лучшему. Я ведь, признаться, не любил вас. Просто из жалости согласился.
ЦАРЬ. Э, э! Что значит из жалости?! Как можно говорить такое о царской дочери?
ПЕТР. Простите, ваше величество, не так выразился. Но в любом случае, рад, что помог вам в вашей семейной беде.
ЦАРЕВНА. Папенька, ты что, просто отпустишь его? Он видел меня с безобразным лицом. Он же всем расскажет.
ПЕТР. Уверяю, буду нем как рыба.   
ЦАРЬ. Доченька, он не скажет, он честный.
ЦАРЕВНА. Честные люди ненадежны. Могут наболтать лишнего, потому что не привыкли лгать. Мертвым я доверяю больше. Отруби ему голову. Папуленька, ну пожалуйста, ну что тебе стоит! 
ПЕТР. За что голову-то?!
ЦАРЬ. Подожди, столяр, не мешай. Я должен посоветоваться с придворными. Кто-нибудь ‒ кликните стражу.
МИНИСТРЫ 1 и 2. (Сменив положение повязок.) Стража!!!

Входит охранник. 

ЦАРЬ. Покарауль этого человека.
ПЕТР. К чему такие предосторожности, ваше величество? Что я сделал?
ЦАРЬ. Не шуми. Разберусь. (Дочке.) А ты, душа моя, гляди и учись, как делаются государственные дела. (Фаворитке.) Подойди. Ближе. Наклонись. Да не туда, маразматичка, ко мне! Сделай вид, будто шепчешь на ухо. (Возмущен.) Что я слышу?! Вы только что предложили отрубить этому ни в чем не повинному человеку голову?! Мне, противнику всякого насилия! (Смягчившись.) Ну, хорошо, раз вы так считаете… В таком случае, поставьте, пожалуйста, на этой бумаге подпись. (Берет сунутый расторопным министром лист.) Снизу, пожалуйста. Выше будет указ о казни. Запомни, дочка, когда-нибудь нас будет судить история. Откроются архивы, поднимут документы… А там указы о казнях, пытках… И всюду подписи министров! То есть ни ты, ни я совершенно не при чем! (Смотрится в зеркало.) Я ведь, в сущности, неплохой малый. Душка! (Охраннику.) Уведи его в тюрьму. Пусть переночует, а утром казним.
ПЕТР. Но, ваше величество, за что?! Я ничего не сделал!

Поморщившись, царь делает знак министрам. Те затыкают ему уши. Царь принимает отсутствующий вид. Петра уводят. 

ЦАРЕВНА. Папенька, я тебе больше не нужна?
ЦАРЬ. Иди, радость моя. Развлекайся. Ты долго была этого лишена.

Мурлыча под нос песенку, царевна вприпрыжку убегает.


11

Ночь, тюремная камера. Петр чуть заметно приуныл. Слышно, как точат топор. 


12

Утро. Царские палаты. Царь с дочкой пьют кофе. Министры и фаворитка прислуживают. За стенами шум: скандалит девушка: «Пусти! Дай пройти!»

ЦАРЬ. Что еще за гам?

Врывается Юлия. Ее пытается удержать охранник. 

ОХРАННИК. Ваше величество, не мог удержать. Рвется, и все тут.
ЮЛИЯ. Дай сказать!
ОХРАННИК. Пойдем! Штыком кольну!
ЦАРЬ. Оставь ее, пускай говорит. Кто ты, юное дитя?
ЮЛИЯ. Не узнаете? Опасная преступница. Мошенница и воровка. Так говорит ваша полиция. Хотя ни разу никого не обокрала. Жила за счет добровольных взносов.  
МИНИСТР 1. Ваше величество, вспомнил!
МИНИСТР 2. Выдает себя за вашу дочь!
ФАВОРИТКА. Повсюду развешаны объявления.
ЦАРЬ. Это правда?
ЮЛИЯ. Да.
ЦАРЕВНА. Нахалка!
ЮЛИЯ. Более того, по прихоти судьбы мой отец тоже назвал меня Юлией.
ЦАРЬ. Что же тебе надо, негодница?
ЮЛИЯ. Хочу, чтобы вы отменили казнь, о которой было объявлено. Столяр должен быть отпущен.
ЦАРЬ. Может, тебе еще сто рублей? Или уступить на время трон? Почему я должен тебя слушать, мерзавка?
ЮЛИЯ. Потому что столяр не виновен.
ЦАРЕВНА. А вот и нет!
ЮЛИЯ. Ваше величество, ваши ищейки давно меня выслеживают. А я, вот ‒ пришла. Посадите в тюрьму, обещаю не сбегать. Только столяра пустите.
ЦАРЬ. А зачем? Кто он тебе?
ЮЛИЯ. Никто. Просто хороший человек.
ЦАРЕВНА. Папенька, разве не видно. Влюбилась она.
ЮЛИЯ. Я?! Да сдался он мне! Да пусть ему хоть трижды голову отрубят, даже не шелохнусь!
ЦАРЬ. Зачем же пришла?
ЮЛИЯ. Короче, или вы его выпускаете…
ЦАРЬ. Или что?
ЮЛИЯ. Или я вам здесь такое устрою!.. Пожалеете.
ЦАРЕВНА. Папа, это же хамка! Что за мягкотелость?! Почему не отрубишь ей голову?  
ЦАРЬ. Доченька, послушай… Мы отпустим ее.
ЦАРЕВНА. Что?!
ЦАРЬ. Слушай внимательно. Чем больше в царстве шляется таких вот мошенниц и проходимцев, тем лучше для нас, царей. Понимаешь?
ЦАРЕВНА. Снова государственная политика?
ЦАРЬ. На фоне гнусной сволочи гораздо легче выглядеть светочем разума и добродетели. Другое дело такие, как столяр. Люди нравственно здоровые. (Приближенным.) Верите ли, когда он стоял тут, рядом, все время чувствовал себя неловко. На какой-то миг показалось, что я полное ничтожество и дегенерат.
ЮЛИЯ. Запомните, если сейчас уйду… Казни все равно не будет. Устрою ему побег, слышите?!
ЦАРЬ. С этого бы и начинала, идиотка. А то ‒ «держите, выпускайте!» (Охраннику.) Схвати ее. Да покрепче. Пойдешь в тюремную камеру и посидишь часок-другой. Выпустят только после того, как твоему дружку отчикают голову.
ЮЛИЯ. (Охраннику, вырываясь.) Пусти! Не тронь!
ОХРАННИК. Вперед, двигай! (Уводит арестованную.) 
ЦАРЬ. А ведь так хорошо все начиналось.  Не утро, а черт знает что!


13

Тюрьма. За стенами по-прежнему точат топор. Петр в ожидании казни. Охранник приводит Семена. 

ОХРАННИК. Свидание. Две минуты, не больше. (Оставшись в стороне, наблюдает, не слишком внимательно.)

Петр с Семеном шепчутся сквозь решетку.

СЕМЕН. Как же так получилось, Петр Тимофеевич? За что вас казнят?
ПЕТР. Просто так, Семен, скуки ради.
СЕМЕН. Может, прощения попросить?
ПЕТР. У кого?
СЕМЕН. У царя. Его ведь указ.
ПЕТР. Легче с крокодилом договориться. Оставим это, Семен, пустое дело. Гребешок мой не догадался захватить?
СЕМЕН. (Отдает украдкой.) Берите. Только что он вам даст, не понимаю.
ПЕТР. От смерти, может, и не спасет. Зато в последнюю минуту не дрогну. Царь с дочкой будут ждать, что испугаюсь, а я им в лицо посмеюсь. Пусть злятся!
ОХРАННИК. Время!
СЕМЕН. Петр Тимофеевич, я не забуду вас.
ПЕТР. Ничего, не горюй. Прощай.  

Охранник уводит Семена. Появляется царь со свитой.

ЦАРЬ. Что, столяр, страшно? Слышишь? Палач топор точит. Вжик-вжик, вжик-вжик… Вот тебе уже и не до смеха. Сознайся.

Петр причесывается. Уныние и подавленность на лице сменяется озорным весельем. 

Что ты там делаешь?
ПЕТР. Голову, ваше величество, в порядок привожу.
ЦАРЬ. Нет, вы поглядите!
Придворные вторят смеху короля. 
Ему с этой головой через несколько минут прощаться, а он… Туалет решил навести! Кретин, сумасшедший!
ПЕТР. Кто же это потом сделает, ваше величество? У головы ни рук, ни ног не будет… Вот и спешу придать ей вид.
ЦАРЬ. (В восторге.) Идиот! Дурак!
ПЕТР. Да что там я, ваше величество. Мелочь. Настоящий-то дурак вы.
ЦАРЬ. (Серьезен.) Что? Повтори.
ПЕТР. Сами подумайте. Ведь никого выше вас в царстве нет, правильно?
ЦАРЬ. Да, это так.
ПЕТР. Вы самый-самый. Причем всегда и во всем. Вот и получается, что вы Царь-дурак. Олух вселенского масштаба. (Смеется.) 
ЦАРЬ. Ничего, поглядим, кто из нас смеяться будет. Хочешь сказать, совсем не боишься смерти?
ПЕТР. Почему, боюсь. Только мне до моей смерти совсем чуть-чуть. Топорик-то острый. Хрясь ‒ и сделано! А вот вам, ваше величество, придется боятся не на шутку. И чем дольше будете жить, тем смерть ваша будет ближе, ближе… Она и сейчас крадется. Вжик-вжик, вжик-вжик… Слышите?
ЦАРЬ. Молчать!

Петр хохочет. 

Кретин, мерзавец. Стражник. Будет просить исполнить последнее желание, отказать. Не заслуживает. (Уходит с придворными.) 


14

Гостиничный номер. На кровати ‒ накрытое простыней, обезглавленное тело. Поверх небольшого шкафчика ‒ голова; также накрыта материей. 
Семен прикидывает, как лучше: либо, чтобы голова была отдельно, как сейчас, либо… Берет голову, кладет возле тела. Думает. Несет отсеченную часть на прежнее место. Входит Юлия. Скорбный вид, в трауре, с сумочкой; промокает глаза платком.  

ЮЛИЯ. Где?
СЕМЕН. Погодите… А ведь я вас знаю!
ЮЛИЯ. Это все он?
СЕМЕН. Вы обманули Петра Тимофеевича! Обокрали!.. Зачем пришли?

Приподняв материю на голове, Юлия не в силах сдержать слез. Семен невольно смущается; говорит миролюбиво.

Хочу, чтобы назад пришили. Как в гроб класть? Ведь не коробка же с окороками. Жду, вот, анатома; обещал прийти.
ЮЛИЯ. (Продолжая пускать над головой тихие слезы.) Да, вы правы. Обманула я его. Жизнь с самого детства не баловала. Потому и научилась: скалить зубы, хитрить... Но так живут все, разве нет?
СЕМЕН. Ошибаетесь.
ЮЛИЯ. Потом встретила его. Мало ли кто до этих пор моей красотой обольщался. Не любили они, я чувствовала. Куклу во мне видели. Поэтому и обманывала всех без сожаления. Но столяр не таким был. Впервые увидела в глазах у человека любовь.
СЕМЕН. Водички?
ЮЛИЯ. Спасибо. (Взяв кружку, делает глоток.) Я ведь дочь волшебника. Папаша мой, если вы не поняли, мастер разные чудеса проделывать.
СЕМЕН. Ваш папенька волшебник?
ЮЛИЯ. Да, но старик ужасно вреден. Возьмите любую сказку. Как там бывает? Если родители волшебники, то обязательно научат этому своих детей. У нас в семье все по-другому. Только и слышала изо дня в день: «Научись жить, как обычные люди. Не все и всегда можно решить при помощи волшебства». Казалось бы, ну возьми ты, загадай, чтобы твоя дочь вышла замуж за принца, жила в золотом дворце и ни в чем не нуждалась. Нет же!.. Старый противный зануда!
СЕМЕН. Зачем так о родителе? Позвольте, а не тот ли это самый волшебник, который торговал книгами? Сейчас, кажется, скупает старье.
ЮЛИЯ. Давно не видела его. Не знаю, чем сейчас занимается. Представляете, у нас даже дома своего не было. Кочевали, как цыгане, от царства к царству. Подросла немного, поглядела на это… Плюнула и сказала: «Ну и черт с тобой! Не хочешь ради моего счастья пальцем пошевелить, сама всего добьюсь!» Хожу вот. Добиваюсь. (Вспомнив.) Кстати. Возвращаю. (Выкладывает из сумочки вещи.)
СЕМЕН. Волшебный кошелек?!
ЮЛИЯ. Замок и блокнотик. Только ничего не работает.
СЕМЕН. Как?!
ЮЛИЯ. Пощупайте. Пустой. Не наполняется. Думаете, почему?
СЕМЕН. Теряюсь в догадках.
ЮЛИЯ. Папаша. Даже отсутствуя, продолжает мне пакостить. 
СЕМЕН. То есть всякий волшебный предмет, попадая к вам руки…
ЮЛИЯ. Вот-вот. Был кошелек с золотом, теперь просто кошель. Старый и потертый. Никогда не завидуйте детям волшебников.
СЕМЕН. И не думал.
ЮЛИЯ. Впервые полюбила человека… Думала ‒ если не в богатстве, так хоть в личных симпатиях счастье найду. А оно видите как?.. Одно часть тут, а другая… И над какой плакать, сама не разберу. (Вновь пускает слезы.) 
ГОЛОВА ПЕТРА. (Из-под материи.) Семен… Где я? Дождик будто бы накрапывает. Будь другом, дай зонт.
СЕМЕН. (Оторопело.) Кто говорит? Петр Тимофеевич, вы?
ГОЛОВА ПЕТРА. Кто ж еще? Где все, почему ничего не вижу?

Юлия стягивает с головы материю.

Странно. Руки, туловище… Где они?  
СЕМЕН. Вас обезглавили, по царскому указу. Помните?
ГОЛОВА ПЕТРА. Да, что-то такое… Подожди, тогда почему… И почему тут эта женщина? Кто она? Мне кажется, я ее видел.
ЮЛИЯ. И это все, что ты обо мне скажешь? «Эта женщина». А другое… Неужели больше ничего не вспомнишь?
ГОЛОВА ПЕТРА. Кажется… я любил вас. Давно. Но вы меня жестоко обманули. Зачем?
ЮЛИЯ. Я обманула не только тебя. Сама была обманута. Но как так получилось, что ты ожил?
СЕМЕН. Ожил да не весь.
ВОЛШЕБНИК. (Входит. При нем мешок старьевщика, ведро.) Произошло то, что должно было случиться. У моего ребенка, наконец, открылся чудесный дар. Стоило только по-настоящему полюбить, и вот, как видим, ее слезы способны оживлять.
ЮЛИЯ. Откуда ты? Ты что, стоял под дверью?
ВОЛШЕБНИК. Я всегда был рядом, Юлия, просто ты не замечала.
ЮЛИЯ. И ни разу не пришел на помощь? Видел, как мне тяжело… Как лгу, изворачиваюсь… Изверг! Злой, черствый человек!
ВОЛШЕБНИК. Прости, дочь, но ты сама должна была через все пройти. Только испытав все собственной кожей, ты могла понять ‒ что такое правда и что ложь… Что предпочтительно в жизни, а что имеет лишь второстепенное значение. Зато сейчас, погляди… Ты и я снова вместе. И твои слезы могут оживлять тех, кого ты любишь.

Юлия колеблется… Обнимает отца.  

ГОЛОВА ПЕТРА. Я извиняюсь, но что будет со мной? Так и останусь говорящей головой, как в цирке?
ВОЛШЕБНИК. Для того чтобы оживить тебя полностью, двумя-тремя слезинками не отделаешься. Нужно омыть тебя этими слезами с головы до пят. Юлия, будь добра, возьми ведерко.
ЮЛИЯ. Зачем?
ВОЛШЕБНИК. Пойдешь в коридор и поплачешь над ним как следует.
ЮЛИЯ. Но тут литров семь, не меньше.
ВОЛШЕБНИК. Наплачешь с полведерка, и достаточно.
СЕМЕН. Долго же плакать придется.
ЮЛИЯ. Дня три, может, больше.
ВОЛШЕБНИК. А ты не торопись. Вспоминай все свои мытарства... Про любовь, которой чуть не лишилась, тоже вспоминай. В общем, плачь, не скупись. Иногда полезно.
 
Юлия рыдает. 

Стоп. Забыла? В ведерко. Ну иди. Жидкости больше пей: слезы будут обильнее.

Юлия уходит.  

Где волшебный гребешок, который я оставлял?
СЕМЕН. Все в сохранности.
ВОЛШЕБНИК. Причесаться тебе надо, Петя. Растрепался. (Семену.) Помоги ему.
СЕМЕН. Это мигом!


15

Лужайка перед царским дворцом. Плетенные кресла, столик с закусками. Царь и придворные играют в мяч. 

ЦАРЬ. (Вымотавшись.) Все. Сил нету.

Придворные ведут его к креслу.

Проклятый доктор. Прописал упражнения на свежем воздухе. «Больше движения!» А какое тут движение, когда сердце галопом скачет? Нет, меня определенно хотят умертвить.
МИНИСТР 1. Другие, ваше величество, ‒ да, я ‒ нет.
МИНИСТР 2. Я могу сказать то же самое.

Фаворитка невпопад хохочет. 

ЦАРЬ. Заткнитесь, мерзавцы! Господи, как вы мне осточертели. Заказать хороший обед не могу. Печень. С женским полом, как в незабвенные времена, тоже не пошалишь. Что за жизнь!
МИНИСТР 1. Простите, ваше величество, слыхали?
ЦАРЬ. Про что?
МИНИСТР 2. Столяр, которого на днях казнили…
ЦАРЬ. Ну?
МИНИСТР 1. …ожил, говорят.
ЦАРЬ. Серьезно?
ФАВОРИТКА. Голова ожила. Стоит, говорят, на подставке и со всеми подряд разговаривает.
ЦАРЬ. Да идите вы! Чушь!
МИНИСТР 1. Повар наш видел.
МИНИСТР 2. Пошел, говорит, на базар, а там столяр.
ФАВОРИТКА. Точнее, не весь, голова. Какой-то человек возит ее будто бы на тележке и продукты покупает. 
ЦАРЬ. Голова ест продукты? Но как?! Во что?!
МИНИСТР 1. Насчет того ест или нет, этого мы не знаем…
МИНИСТР 2. …но то, что она живет и пользуется речью…
МИНИСТР 1. …причем отдельно от тела…
ФАВОРИТКА. Удивительно, ваше величество!
МИНИСТР 2. Феноменально!  
ЦАРЬ. Может, фокус какой-нибудь. Вот что, доставьте-ка ее ко мне.
МИНИСТР 1. Голову, ваше величество?
ЦАРЬ. Хочу лично взглянуть. Отправляйтесь! Немедленно!

Придворные уходят. 

ЦАРЕВНА. (Входит; в руке письмо.) Папуля, послушай, что мне пишет принц. Мое приданое кажется ему слишком скромным.
ЦАРЬ. Полцарства?! Мало?! Бог мой, такой молодой и уже такой испорченный! Кто его только воспитывал?
ЦАРЕВНА. Понятно же: родители. Король с королевой. Пап, мне кажется, ты отстал от жизни. Ну что такое в наше время полцарства, подумай? Когда-то это, может быть, и считалось богатством, но времена меняются. Ну, какие раньше были развлечения? Вкусно поесть, поплясать на балах… А сейчас, подумай: пароходы ‒ на них можно плавать в свадебное путешествие; паровозы ‒ домчат тебя быстрее любой кареты до самого дальнего королевства… Телефоны появились.
ЦАРЬ. Что еще за чертовщина?
ЦАРЕВНА. По ним говорить можно. Голос по проводам идет.
ЦАРЬ. Как это, по проводам?
ЦАРЕВНА. Долго объяснять. Папуленька, дорогой… Может, отдашь нам все? А?
ЦАРЬ. Ты хочешь все царство?!
ЦАРЕВНА. Ну а что? Я и муж будем жить здесь. А ты переселишься в загородный домик. У нас ведь есть. С палисадничком, вспомни.
ЦАРЬ. С ума сошла?! Я тебе что, спартанец?! Диоген в бочке?!.. Нет, ну что за детки!.. Холишь, растишь… А они тебя на старости лет ‒ в курятник.  
ЦАРЕВНА. Не понимаю, чего ты распетушился. Все равно ведь, не ровен час, помрешь. Не забывай: у тебя возраст. Так какая тебе разница, где последние дни коротать?
ЦАРЬ. Ну нет! Фигушки! Назло вам буду жить! Долго! (Хватаясь за сердце.) Уйди, не расстраивай.

Дочь уходит. Царь капает в бокал лекарство, пьет. Возвращаются придворные. Везут тележку. На тележке стол с длинной скатертью, сверху ‒ голова.  

ГОЛОВА ПЕТРА. Что, ваше величество, встретиться захотелось? Как видишь, я все тот же. Разве что руки с ногами в другом месте. Ну, а так, вообще ‒ настроение восхитительное!
ЦАРЬ. Так и знал! Дешевый трюк! (Подскочив, дергает край скатерти. Убедившись, что под столом пусто, теряется.) 
ГОЛОВА ПЕТРА. Удивлен? Успокойся, привыкнешь.
ЦАРЬ. Но как?! Почему?!
ГОЛОВА ПЕТРА. Хочешь знать, как я ожил? Изволь, могу рассказать. Итак, после того, как ты отрубил мне голову…
ЦАРЬ. Момент. Рубил не я. Мои руки чисты.
ГОЛОВА ПЕТРА. …очутился я, значит, после этого на том свете. По отдельности, правда. Тело само шло, а голова рядом, наподобие колобка, катилась. Вижу ‒ райские ворота. А перед ними, кто бы ты думал?
ЦАРЬ. Апостол Петр?
ГОЛОВА ПЕТРА. И вот с какой речью он ко мне обратился. «Хочу, ‒ говорит, ‒ тезка, одно одолжение тебе сделать. Специально, для обезглавленных. Видишь, ‒ говорит, ‒ этот небольшой ящичек? Сейчас туда твою голову положу и вверх подниму, на веревке. Там, на облаке архангел. Если как следует попросишь, может назад, на землю тебя возвратить».
ЦАРЬ. Врешь!
ГОЛОВА ПЕТРА. Мне рассказывать?
ЦАРЬ. Ну-ну. Продолжай.
ГОЛОВА ПЕТРА. Так вот, значит. Положил апостол Петр мою голову в коробку и поднял. Вижу ‒ действительно архангел. Крылья голубиные, только шире. Спрашивает: «Что, Петя, назад, на землю захотелось?» «Ага, ‒ говорю, ‒ можно». «Это, ‒ отвечает, ‒ хорошо, что ты к нам по частям пришел. Коробочка, сам видишь, неглубокая. Только голова и помещается. Иначе как бы я сейчас твою просьбу выслушивал? Ладно, ‒ говорит, ‒ помогу тебе. Вернешься назад и проживешь еще десять сотен лет».
ЦАРЬ. А где остальное? Тело где?
ПЕТР. Подожди, я не договорил. Опустил меня, значит, апостол обратно и проход на грешную землю открыл. Небольшой. Нарочно, чтобы все, кому не лень, не полезли. Одна только голова протиснулась. Но апостол пообещал: «На днях, ‒ говорит, ‒ дыра будет шире, тогда тело твое отправлю. Голова с ним срастется, и будешь ты, тезка, жить, как обещано: тысячу лет».
ЦАРЬ. Подожди… Сто да еще сто… Десять веков! Какому-то столяру!  
ГОЛОВА ПЕТРА. Так-то, дяденька! Ты мне хотел хуже сделать, а я еще и выгоду приобрел. Снова ты в дураках, ваша царская милость!
ЦАРЬ. Врешь! Не может быть!
ГОЛОВА ПЕТРА. Не может, а есть. Сам с моей головой говорит и сам же не верит. Чудной ты, дядя! А теперь прикажи своим холопам назад меня увезти. А то тело вернется, а я не на месте. (Хохочет.) 
ЦАРЬ. Уберите его подальше. Мне от него дурно.

Министры увозят тележку. Фаворитка подает бокал.  


16

Гостиничный номер. На кровати ‒ тело под простыней. 

ВОЛШЕБНИК. (Прилаживая к телу голову.) Последняя процедура осталась. Сейчас должно срастись.

Семен рядом, с трепетом наблюдает. Окунув в ведро губку, волшебник смачивает Петру шею. 

Терпение… Раз… Еще разок… Готово. Ну-ка, Петенька, поверти своей тыковкой.
ПЕТР. (Скидывает простыню; полностью одет.) Работает!
СЕМЕН. Петр Тимофеевич, вы первый человек, которого отремонтировали! Надо сказать, выглядите лучше прежнего.
ПЕТР. Спасибо, брат.
ВОЛШЕБНИК. (За дверь.) Юлия… Входи. Теперь ничего страшного.

Юлия входит. 

ПЕТР. (Приблизившись.) Ну, здравствуй еще раз, любовь моя. Как видишь, я теперь обновленный. Можно сказать, другой.
ЮЛИЯ. И во мне кое-что поменялось.
ПЕТР. Пусть все вокруг меняется, лишь бы наши с тобой чувства прежними оставались.

Влюбленные собираются поцеловаться. 

ЮЛИЯ. Папа…
ВОЛШЕБНИК. Что такое?
ЮЛИЯ. Отвернулись бы. Невежливо.
ВОЛШЕБНИК. А потерпеть до свадьбы?
ЮЛИЯ. (Петру.) Потерпим?
ПЕТР. В таком случае, благословите нас, папенька.
ВОЛШЕБНИК. Благословляю, дети мои. Живите счастливо!

Влюбленные сливаются в поцелуе. 

СЕМЕН. Не сдержались-таки.
ВОЛШЕБНИК. Давай все же отвернемся.

Входит царь. С ним придворные и охранник. 

ЦАРЬ. С ума сойти! Не обманул! (Разглядывая Петр.) Целехонек! И подружка его тут.
ПЕТР. Говорил я вам, ваше величество: тысячу лет!
ЦАРЬ. (Министрам.) Пишите, срочно. Указ. Царя Ирода по его собственному желанию казнить. Перед этим дать обезболивающее и отсечь к чертовой матери голову. Приговор привести в исполнение в самые ближайшие часы. Записали?
МИНИСТР 1. Но, ваше величество…
МИНИСТР 2. …помилуйте…
МИНИСТР 1. …за что?!
ФАВОРИТКА. Вас! Царя!
ЦАРЬ. Объясняю на пальцах. Во-первых, я совершенно бездарный правитель. Разбазарил казну, довел народ до крайней нужды… Это раз. Второе. В какой-то момент почувствовал себя центром вселенной и от этого мои мозги, что называется, съехали набекрень. Стал заносчив, подозрителен… Казнил направо и налево… Ну и, наконец, я самый обыкновенный напыщенный индюк и психопат. Таких, как я, надо держать от трона за десять тысяч километров. Как видите, я сегодня на редкость самокритичен. Во мне проснулась… Как это?
ЮЛИЯ. Совесть, ваше величество.  
ЦАРЬ. Да. Поэтому приказываю: отсеките наконец эту никчемную голову. Я повелеваю, слышите?!
ВОЛШЕБНИК. Не надо никого казнить.
ЦАРЬ. С чего это вдруг? Назовите хоть одну причину.  
ВОЛШЕБНИК. А причина такая, ваше величество, что ровно через три минуты все в этом мире изменится самым чудесным образом.
ЦАРЬ. Что значит, изменится? Что это, вообще, за человек, кто мне скажет?  
ВОЛШЕБНИК. Звания я небольшого. Скромный волшебник. А это моя дочь, а вот это ее жених. Хотел я, ваше величество, превратить вас в крысу или навозного червя. Но затем подумал: что плохого в крысе или червяке? Божьи твари, живут, как могут. И тогда я решил: пусть все злые, жадные и бессовестные люди мгновенно изменятся. Станут полными своими противоположностями. Думаю, лично для вас это будет самое подходящее наказание. Вам ведь не хочется?
ЦАРЬ. Чего? Стать хорошим?
ВОЛШЕБНИК. Да. Добродетельным.
ЦАРЬ. То есть вы предлагаете мне перестать жить в роскоши? Чтобы я сидел на дачном участке, пил малиновый чай и умилялся, глядя на сопливых внуков?
ВОЛШЕБНИК. Что в этом зазорного?
ЦАРЬ. Вы в своем уме? Поглядите на меня. Я все еще нравлюсь женскому полу. Нет, уж лучше останусь таким, какой есть, и пусть меня, в конце концов, казнят. А я потом снова оживу и буду наслаждаться пороками еще несколько сотен лет!
ВОЛШЕБНИК. А никто вас не казнит, не надейтесь.
ЦАРЬ. Откуда такая уверенность?
ВОЛШЕБНИК. Как только я все изменю, казней просто не останется. Они уйдут в прошлое. Но если вам так не хочется быть хорошим… Что ж, придется пойти на уступки. Останетесь единственным плохим человеком на земле и вас будут показывать в цирке как диковинку. Согласны?
ЦАРЬ. По рукам! Надеюсь, когда-нибудь я все же доведу окружающих своей гнусностью, и меня все равно казнят. Нет, каков ум! Обожаю, люблю этого человека! 
ВОЛШЕБНИК. Петя, дочка, подойдите. Доверяю тебе, Юлия, проделать волшебное действие. Ты, кажется, давно этого хотела.
ЮЛИЯ. Получится?
ВОЛШЕБНИК. Ничего сложного. Главное, не теряй надежды. (Извлекает из мешка нечто, напоминающее шкатулку.) Возьми эту коробку, открой ее и произнеси: «Коробочка растворись, мир вокруг изменись!»
ПЕТР. Так просто?
ВОЛШЕБНИК. Я ведь сказал. Нужно только мысленно пожелать, чтобы все люди жили в добрососедстве, и, даже если повздорят, пусть тут же придут к миру и пониманию. Давай, начинай!  
ЮЛИЯ. Коробочка растворись…
ВОЛШЕБНИК. Смелее.
ЮЛИЯ. …мир вокруг изменись! (Открывает коробку.)  
 
Звучит музыка. Появляются люди, наряжают жениха и невесту в свадебные одежды, осыпают крупой и монетами.

ВОЛШЕБНИК. Гуляйте, дети мои! Справляйте свадьбу! Придет горе, погорюем, сколько потребуется. А пока ни о чем не заботьтесь! Пусть в этом мире будет больше радости и добра!

Все, включая царскую свиту, пускаются в пляс. Не задействован один лишь царь. Он стоит в центре и возмущается, требуя, чтобы его немедленно отволокли в тюрьму. Обвиняет всех в предательстве и измене. Его гневные ужимки вызывают у окружающих смех.   

КОНЕЦ   






_________________________________________

Об авторе: КОНСТАНТИН КОСТЕНКО

Родился в г. Артем Приморского края. Выпускник ВГИК (сценарный факультет).  Драматург, сценарист, прозаик, лауреат драматургических конкурсов «Sib-Altera», «Евразия», «Действующие лица», «Текстура», «Старый конь», литературной премии «Рукопись года» (номинация «Книги для детей»). Пьесы поставлены в России и Европе. Публиковался в журналах «Урал», «Новый мир», «Современная драматургия», в российских и зарубежных сборниках драматургии.скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
1 654
Опубликовано 09 фев 2019

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ