(пьеса)
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦАРУФИ – 25, рыжая, всегда мерзнет, кутается в одежду, говорит медленно, с неохотой.
ТИМ – 24, длинные растрепанные волосы, всегда чистые, говорит с придыханием и паузами, когда волнуется – немного заикается.
ЮДЖИН – 57, всегда в куртке, забросил себя, бородат, говорит, будто выступает на площади перед толпой.
ТИНА – 45, всегда ухоженная, в очках, говорит правильно.
ДИМА – 5 лет.
АННА – 24, всегда в короткой юбке, говорит громко.
УХАЖЕРОФИЦИАНТКАВЕРЗИЛАСЦЕНА 1Комната для занятий группы поддержки для тех, у кого имеются психологические проблемы с речью. На задней стене комнаты – большое окно с широким подоконником, на котором стоят чайник, сок, чашки, лежат конфеты, сладости. С улицы идет шум машин. Тина ведет занятие, на котором присутствуют Руфи, Тим и Юджин, они сидят на стульях. Темно.ТИНА (шепотом). Это я говорю.
РУФИ, ТИМ, ЮДЖИН (шепотом). Это я говорю.
ТИНА (шепотом). Это мой голос.
РУФИ, ТИМ, ЮДЖИН (шепотом). Это мой голос.
ТИНА (шепотом). Я хочу, чтобы меня услышали.
РУФИ, ТИМ, ЮДЖИН (шепотом). Я хочу, чтобы меня услышали.
ТИНА (шепотом). Я не боюсь говорить.
РУФИ, ТИМ, ЮДЖИН (шепотом). Я не боюсь говорить.
ТИНА (шепотом). У меня красивый голос.
РУФИ, ТИМ, ЮДЖИН (шепотом). У меня красивый голос.
ТИНА (шепотом). Не хором, а каждый.
РУФИ (шепотом). У меня красивый голос.
ТИМ (шепотом). У меня красивый голос.
ЮДЖИН. У меня красивый голос.
Тина включает свет, все сидят, она стоит.ТИНА. Юджин, почему ты сказал это вслух?
ЮДЖИН. А что – неправильно? У меня действительно красивый голос, и я хотел его послушать. И чтобы все его еще раз послушали.
ТИНА. Это очень интересно. Руфи, а ты не считаешь свой голос красивым?
РУФИ. Обычный голос. На записи – так вообще противный.
ТИНА. А ты, Тим?
ТИМ. Мой лабрадор слушает меня, этого достаточно.
ТИНА. Хорошо. Все сделали задание с посланием?
РУФИ, ТИМ. Да.
ЮДЖИН. А что за задание? Пропустил прошлое занятие.
ТИНА. Я попросила подготовить послание тем, из-за кого, как вы считаете, вы не можете нормально общаться с людьми и молчите.
Юджин, ты пока подумай, о чем ты бы мог сказать в этом послании, а мы начнем с Руфи. Давай, Руфи, выходи в центр.
Руфи встает, выходит и встает так, чтобы ее все видели. Тина достает свой смартфон, включает камеру. РУФИ. Зачем это?
ТИНА. Я буду вас снимать, чтобы потом дома все лучше проанализировать и подготовить для каждого индивидуальную программу терапии.
РУФИ. Привет, Наталья Сергеевна. Я не знаю, работаете ли вы еще воспитательницей или нет, но надеюсь, что нет. Я хочу вам кое-что сказать. Из-за того случая в детском саду я стала другим человеком. Я не знаю, хорошо это или плохо, но меня это полностью изменило. Мама рассказывает мне, что до того, как вы на меня наорали – когда я взяла хлеб со стола раньше обеда – я была очень общительная. Я подходила к людям на улице и общалась с ними, мне это было нестрашно, я была очень общительной девочкой. Очень хотела пойти в детский сад и все время спрашивала родителей, когда меня уже отведут в детский сад. И вот меня привели, и через неделю вы на меня наорали, и я перестала говорить. Я много лет говорила только с родителями, а когда другие люди обращались ко мне, то молчала или сразу плакала. Знаете, Наталья Сергеевна, какие записи у меня в дневнике были в школе? Там почти на каждом развороте: ваша дочь не отвечает на уроке, вызываем родителей. Ваша дочь отказалась идти к зубному, молчит и плачет, вызываем родителей. Ваша дочь, ваша дочь, ваша дочь…Мне стало казаться, что говорить совсем необязательно, что люди и так меня понимают. Но сейчас надо быть коммуникабельным, требуется коммуникабельный специалист с опытом работы. Сейчас вообще дискриминация тех, кто не говорит, амолчит. А по мне так многие из тех, у кого подвешен язык, несут полную чушь. Выяснили, что у меня избирательная немота. Даже если я хотела говорить, то физически не могла этого делать, как будто языка у меня не было. Я просто не могла открыть рот, да и сейчас иногда не могу. Наверное, вы ходите на праздники, Наталья Сергеевна, веселитесь там и болтаете. А я на праздниках стою в стороне, и все думают, что у меня мания величия, а я просто не могу подойти, потому что не знаю, как говорить с людьми, о чем. Мне иногда вообще кажется, что процентов 70 того, о чем говорят люди вокруг, говорить не нужно. Что говорение – это что-то из прошлого, и люди уже должны общаться мыслями. А люди все говорят и говорят. Из-за всего этого я никогда не пишу людям первая, долго думаю, что сказать в ответ, молчу и молчу. Поэтому люди перестают мне писать тоже, общение не складывается, и я уже к этому привыкла. Они же не виноваты, что я такая. Хотя я тоже не виновата. Иногда мне кажется, что если я что-то скажу перед людьми, то на меня накричат. Так же, как это сделали тогда вы, Наталья Сергеевна. Я не держу на вас зла, я просто хочу вам все это высказать (переходит на крик, изображая воспитательницу). Ушла от стола быстро! Кому сказала, коза такая, быстро отошла от стола!!! Сколько можно тебе говорить, че встала? Че смотришь? Ушла от стола! Ушла! Да что за девка такая бестолковая?!
Тина выключает камеру на смартфоне. Руфи садится на место, ее трясет.ТИНА (держит Руфи за плечи). Спасибо, Руфи, это было искренне.
РУФИ. Голос у меня противный.
ТИНА. Красивый голос. Давно нужно было все это высказать, у тебя много накопилось. Позже мы это обсудим. Кто у нас следующий – Тим? Готов? Кому ты записал послание?
ТИМ. Родителям. У меня послание к родителям. И к моей девушке. Или бывшей девушке.
Тим встает. Тина включает видеозапись на смартфоне.ТИМ. Здравствуйте, мама и папа. Мы с вами давно не созванивались, и я решил записать вам послание, хотя я вам его вряд ли отправлю. Я знаю, что вы обижены на меня за то, что я общаюсь со всеми, кроме вас. Что я не могу с вами говорить, но это не только моя вина. Просто вы никогда не хотели об этом говорить. Вы думаете, что это просто мой каприз, но это не так. Я начал ходить на тренинг, пытаюсь от этого избавиться, но это правда не просто. Отец, ты всегда хотел, чтобы я был экономистом, и я понимаю, почему ты все время орал на меня. Сын музыкант – для тебя позор. Да, я играю в переходах, но я счастлив, я могу там сказать людям то, что мне интересно, и они будут слушать меня, а не кричать. Ты, наверное, думаешь, что я не говорю с тобой из-за того, что ты лишил меня денег, но это не так. Да, я работаю официантом. Мне не надо много говорить, просто записывать заказы и приносить, кивать головой. Меня считают внимательным, говорят, я умею слушать. У меня есть свой угол, где тихо и никто не кричит. Я завел лабрадора, он на меня не лает, как только я начинаю говорить, а выслушивает до конца. Я знаю, что с ним я могу поговорить. Мама,я знаю, ты меня любишь, но почему ты никогда меня не защищала перед отцом? Никогда не вмешивалась, когда он на меня кричал? На самом деле, мне стыдно, что мне 24, а я хожу на занятия, которые учат не бояться говорить. Этому надо учиться в детском саду, в школе, а я до сих пор так и не научился. Мне даже трудно сейчас высказать все, что я думаю, потому что я реально боюсь говорить. Мне реально страшно. Честно говоря, я думаю, если бы вы увидели меня на таких занятиях, вы бы разрыдались. Мама бы точно заплакала. Или папа. Я несколько раз набирал домашний номер, чтобы позвонить, но не мог заговорить, просто не мог. У меня наступает какой-то ступор, внутри все замирает, и я ни слова не могу произнести. Но я стараюсь. Я не знаю, что еще вам сказать. И еще – послание к моей девушке. Может, уже бывшей. Привет, Аня, ты бы реально смеялась, если бы это услышала, но я все еще надеюсь, что у нас что-то получится. Ты говорила, что я не умею разговаривать о наших проблемах, что я просто замолкаю и все. До сих пор вспоминаю, как на том концерте ты специально флиртовала с моим другом, надеясь, что я скажу хоть слово, но я просто молчал. Наверное, ты посчитала, что я тряпка, и поэтому сказала, что если я не запишусь на эти тренинги и не научусь говорить, ты уйдешь от меня. Мне тебя не хватает, я даже сделал тебя из подушки, надел на нее твое платье и сплю с ней. С тобой. Иногда мы целуемся даже. С ней. С тобой. Надеюсь, ты дождешься меня и я скоро смогу с тобой нормально поговорить.
Тим садится. Тина выключает видеозапись.ТИНА. Тим, ты молодец. Это было очень хорошо. Ты делаешь успехи, а то раньше из тебя клещами слова нельзя было вытащить. Позже обсудим. Юджин, ты готов?
ЮДЖИН. У всех такое все серьезное.
ТИНА. У тебя тоже случай не из простых.
ЮДЖИН. Да, но у меня специальное, в некотором роде. А у всех не так.
ТИНА. Мы тебя слушаем. Ты можешь просто встать и говорить. Кому твое послание?
Юджин встает и выходит в центр комнаты. Тина включает видеозапись на смартфоне.ЮДЖИН. Послание миру.
Все переглядываются.ЮДЖИН. Послание миру – я имею в виду, послание всем людям.
ТИНА. Прекрасно, вот и расскажи людям, почему ты стал молчать.
ЮДЖИН. Но меня все устраивает, просто дочь за меня заплатила, и мне приходится сюда ходить. Она где-то вычитала, что у вас самые крутые тренинги в городе, вот и притащила меня сюда, деньги ей видно некуда девать. Она хочет, чтобы я говорил с ней, говорил с миром. А меня и так все устраивает. Я могу хоть год молчать, мне не требуется говорить. Мне это неинтересно.
ТИНА. Да, но ты все-таки, пришел сюда. Вот и расскажи миру, что ты хочешь доказать ему своим молчанием.
ЮДЖИН. Ладно. Попробую. Мир! Какое-то время назад я замолчал. Я не говорю ни с семьей, ни с друзьями, ни с продавцами. Мне даже пришлось уйти из семьи, потому что мы перестали понимать друг друга. Это не какой-то мой выкрутас, это принцип. Я просто считаю, что в мире все проблемы происходят от слов. Вы смотрите сами: чем больше люди говорят, тем больше у них проблем. Людям пора замолчать, пора послушать, что скажет мир, узнать, чего он хочет. Люди говорят и говорят, трещат и трещат, и за всем этим мы не слышим того, что говорят нам деревья, горы, реки. Некоторые считают, что у меня крыша поехала, но я вам скажу, что я научился все это слышать. И мир стал со мной говорить. Послушайте тоже, там есть что послушать. Многое вы вообще не знаете! А лучше бы вам знать, потому что там такие вещи, такие вещи! Не хочу вас пугать, но это впечатляет, иногда даже шокирует!
ТИНА. А чего вы хотите добиться от мира своим молчанием?
ЮДЖИН. Чтобы люди прислушались к природе, к планете. У меня уже есть единомышленники. Мы собираемся, молчим вместе, и знаете, нас все больше, да. Ни одного лишнего слова.
ТИНА. Ну а телефон у вас, как я видела, есть?
ЮДЖИН (достает из кармана старый кнопочный телефон). Есть. Но я по нему не говорю. Я дочери смс отправляю. Она просила, чтобы я ей хотя бы смс отправлял. Кладет мне деньги на счет в некотором роде
(убирает телефон в карман).
Тина выключает запись. Юджин садится.ТИНА. Спасибо, Юджин. Давайте мы перекусим, эмоции у нас улягутся, а потом все обсудим.
Все встают, идут к окну, разбирают чашки, наливают сок, пьют, едят.ТИНА (открывая окно). Жарко как стало, да? Надо проветрить.
Шум машин и улицы становится громче.ЮДЖИН. Что-то машин как много сегодня.
ТИМ. Час пик, как обычно.
РУФИ. Никогда не понимала, зачем в этом городе иметь машину, если на пробки тратить минимум 4 часа в день.
ТИНА. На прошлой неделе два с половиной часа с утра стояла, и столько же обратно. Думала, сегодня на занятие к вам опоздаю, нет – вовремя приехала. Но никак не могу заставить себя ездить в метро, вот что хотите делайте!
Все заняты перкусом и беседой, вдруг с улицы доносится звук машины, врезавшейся в здание, где проходят тренинги. Все высовываются в окно.СЦЕНА 2Та же комната. Руфи и Тим заклеивают окна газетами, Тина подкидывает к окну еще газет и журналов. Юджин сидит на стуле. Тина начинает нервно наворачивать круги по комнате.ТИНА. Главное – создать иллюзию, что здесь ремонт, что это помещение кому-то продали или сдали. Если полиция еще раз спросит, то как тогда - говорим, что номер машины не запомнили. Это ведь похоже на правду, да? Конечно, все это произошло под нашими окнами, но мы все растерялись и номера не запомнили, правильно?
ЮДЖИН. Вообще-то, он сбил ребенка и похитил его.
РУФИ. Да еще и на тротуаре и в пьяном виде.
ТИНА. Вы что – не слышали, что он сказал?
ТИМ. Да водила пьяный был или под кайфом, он что хочешь скажет. Неадекватный вообще, вы его видели? Главное, мы номер его запомнили.
ТИНА. А ты запомнил, что он сказал, что нас всех порежет, если мы хоть слово скажем полиции? Запомнил, что он пригрозил поджечь мой офис?
ТИМ. Я такого не слышал. Орал что-то нечленораздельное. А потом вы сказали нам отойти от окна.
ТИНА. Потому что я увидела у него пистолет и испугалась за вас! Я за вас отвечаю!
ТИМ. Вообще-то, мы взрослые люди!
ТИНА. Когда вы спрятались, он схватил меня за шкирку и такого наговорил, что у меня до сих пор руки трясутся! И эти бешеные глаза! Он точно был не в себе!
ЮДЖИН. Можно позвонить анонимно и сказать номер его машины.
ТИНА. Ты думаешь, он не догадается, кто его сдал? Это видели только мы одни. Полиция сама разберется. Они его поймают! Тут, наверняка, камеры везде.
ТИМ (отвлекаясь от окна). Пока мы тут рассуждаем, этот алкаш или наркоман носится по городу и может сбить еще кого-нибудь.
ТИНА. Ты смотри-ка, заговорили! Давно ли и пикнуть боялись? Я не собираюсь из-за вас лишаться офиса в таком хорошем месте, ради которого я, между прочим, продала квартиру матери! Вы представляете, чего мне это стоило? Я столько лет зарабатывала себе репутацию, столько лет копила деньги на этот офис, потом перевезла мать к себе, возилась с продажей ее квартиры в Липецке, и что теперь?
ЮДЖИН. Но ребенок в опасности, его надо найти!
ТИМ. Его сразу поймают, и ничего с вашим офисом не случится.
Руфи уходит от окна, садится на стул.ТИНА (Тиму). Он-то может и сядет, но у него же есть друганы? Ты что не видел, какая машина у него крутая? Ты же запомнил его номер! Такие номера только у блатных бывают! Такие как сядут, так и выйдут, а нам как жить? Вы подумали?
РУФИ. Почему вы на нас кричите?
ТИНА (держит Руфи за плечи, та ее отталкивает). Руфи, прости, я сейчас на нервах. Я просто хочу, чтобы вы поняли, что в этой ситуации нам всем лучше помалкивать. Это единственный выход. На какое-то время мы отменим занятия, надо затаиться, пока все не уляжется.
ТИМ (садится на стул). Пока что не уляжется? В каком состоянии там ребенок? Его надо срочно найти! Водила может свалить за границу и его вообще не найдут!
ТИНА (облокачивается руками на спинку стула). Дорогие мои. Это касается не только меня, вы что – не понимаете? Это касается всех нас!
РУФИ. Там же ребенок!
ТИНА (садится на корточки перед Руфи). Девочка моя, ты о себе подумала? Что будет если этот головорез со своей братвой найдет тебя? А он найдет, поверь мне.
РУФИ (встает). Я вам не девочка. Вы не имеет права запрещать нам говорить.
ТИМ. Вы же должны учить людей говорить.
ЮДЖИН (достает телефон). Я даже готов нарушить свое молчание – принципиальное, между прочим, которое длилось почти год – и прямо сейчас позвонить.
Тина резко встает, телефон выпадает из рук Юджина.ТИНА. А теперь послушайте меня! Научила на свою голову. Вы вынуждаете меня идти на крайние меры. Если хоть кто-то из вас пикнет, мне придется познакомить мир с вашими посланиями
(достает смартфон и вертит им). Вот они – все здесь
(подходит к Руфи). Дорогая моя Руфи, ты ведь не хочешь, чтобы в школе узнали, кому они доверили учить детей? Директору школы понравится твое послание, а уж родителям учеников!
(подходит к Тиму) Тим, твой папа-бизнесмен и мама будут рады увидеть, что ты о них думаешь? Ты уверен, что после публикации этого послания про девушку-подушку твоя Аня к тебе вернется? Да вряд ли ты после этого вообще сможешь найти себе девушку.
Тина направляется к Юджину.ЮДЖИН (поднимает свой телефон, встает). А мне все равно. Публикуйте, где хотите и что хотите.
ТИНА. Все равно? А как же твоя дочь? Пресса будет рада узнать, что у известной бизнес-вумен Демидовой отец основал секту молчунов и выглядит как оборванец.
ЮДЖИН. Причем тут моя дочь? Вы не имеет права! Про меня вы можете публиковать что угодно, но мою дочь – не трогайте!
ТИНА. И доказательства у меня есть. Оплачивала твои занятия твоя дочь собственноручно!
Юджин садится.ТИНА. Молчание – золото, дорогие мои. Если хоть кто-то позвонит в полицию, пусть даже анонимно, я буду знать, что это вы, мои хорошие. И ваше послание сразу появится в сети. Давайте не будем портить друг другу жизнь.
Газеты отклеиваются от окна и падают.СЦЕНА 3Руфи, Тим – за столиком в кафе у окна. На столе – напитки, снэки. Они едят и разговаривают. В кафе работает телевизор, который висит над столиками.РУФИ. Не могу поверить, что Юджин просто взял и свалил.
ТИМ. Да я его понимаю, он переживает за дочь, поэтому не хочет во всем этом участвовать.
РУФИ. В чем – в этом?
ТИМ. Ты сама готова сейчас взять и сообщить полиции номер этого мудилы? Мальчика весь город ищет! В инете столько перепостов, такая шумиха поднялась.
РУФИ. Да знаю я, что не готова, не надо меня этим упрекать. Я только об этом и думаю. Чему я научу детей в школе? Я всегда говорю, что надо быть честными, а сама сижу тут и придумываю себе оправдания, пока этот ребенок находится у пьяного водилы. Привыкла, что за меня кто-то скажет, что можно промолчать. А я ведь в школу устроилась для того, чтобы все это в себе побороть. Чтобы общаться с детьми и учиться говорить у них, понимаешь?
ТИМ. Меня больше всего эта наша Тина поражает. Могла бы позвонить в полицию и рассказать всё. Ради ребенка можно и офис сменить.
РУФИ. Она боится, что у нее бизнес отнимут, если это какой-то мажор.
ТИМ. У нее куча связей, и она не последний человек в городе, чего ей бояться?
РУФИ. Мы должны за себя решать, а не за нее. Нам-то что делать?
ТИМ. Чувствую себя каким-то размазней, реально.
РУФИ. Сидим тут в кафе, жрем, как будто говорит о новом фильме или книге. Как будто ничего и не произошло.
ТИМ. Хотя бы говорить учимся, уже хорошо.
По ТВ над столиком в новостях показывают сюжет про сбитого на тротуаре мальчика: как рассказали очевидцы, стоявшие у окна, в здание врезалась машина, пьяный мужчина задел ребенка, затем взял его на руки, положил в машину и увез. По словам очевидцев, номер машины был грязный, и они не смогли его запомнить. Других возможных очевидцев просят откликнуться. Сообщается, что поиск мальчика и водителя продолжается. На видеокамеры этот участок не попал. Во время этого сюжета к столику Руфи и Тима идет Официантка с подносом, переставляет заказанное с подноса на их стол.ОФИЦИАНТКА. Кошмар в городе творится! Вот взяла бы этого водилу и башкой его о стену, чтоб не повадно было на детей наезжать! Ужас, что делается!
(забирает поднос) Приятного аппетита!
Официантка уходит. Руфи плачет. ТИМ (достает телефон). Всё, я не могубольше, я звоню в полицию!
РУФИ (перестает плакать, отнимает телефон). Не надо, Тим, ты же не можешь без своей Ани, а если она увидит твое послание, она к тебе точно не вернется.
ТИМ. Так я тоже не могу, чувствую себя полным дерьмом!
РУФИ (смотря в окно). Мы можем выкрасть у Тины телефон и удалить эти видео.
ТИМ. Я уверен, что она уже сделала десять копий этих видео.
РУФИ. Смотри, это не Тина там?
(показывает Тиму на окно, кладет телефон Тима на стол) ТИМ (всматривается в окно). Она же в тачке этого мажора! Смотри, номер тот же и весь перед у тачки помят!
РУФИ. Что она вообще делает в его тачке?
ТИМ. Может, шантажирует его? Если она нам угрожала, может, она и его решила на мушку взять?
РУФИ. Чем шантажирует?
ТИМ. Ну, типа она сдаст его номер полиции, если он ей не заплатит.
РУФИ. Но она же говорила, что он подожжет ее офис! Что он угрожал ей! А теперь так мило беседуют!
ТИМ. Да, тут явно что-то не то.
РУФИ. Она может нас увидеть.
Руфи и Тим прячутся за шторами.ТИМ. Не похоже на то, что он ей угрожает.
РУФИ. И на то, что она его шантажирует.
Тим берет свой смартфон со стола и из-за шторы снимает Тину.СЦЕНА 4Связанные Руфи и Тим в подвале, у них заклеены рты, у Тима разбито лицо, кровь. Наверху стены – окошко, из него – дневной свет. Тим, изловчившись, снимает повязку со рта, затем зубами стаскивает повязку со рта Руфи.РУФИ (шепотом). Похоже на какой-то подвал.
ТИМ (шепотом). Наверняка. Одно я понял, нас везли долго, наверное, Подмосковье.
РУФИ. Я уверена, что эти быки были от того мажора!
ТИМ. Я уже ничего не понимаю, главное – вести себя тихо, а то они сюда придут.
РУФИ. Мне холодно.
Тим кое-как встает, бесшумно ходит по подвалу, осматривает дверь.ТИМ. Плесенью воняет
(садится рядом с Руфи). Дверь капитальная, вряд ли мы ее откроем.
РУФИ. Когда-то же они придут за нами.
ТИМ. Лучше бы не приходили.
РУФИ. Сдохнуть тут хочешь?
ТИМ. Если бы они не забрали наши мобилы, я бы прямо сейчас позвонил и рассказал все полиции. Все время думаю об этом мальчишке.
РУФИ. Я тоже.
ТИМ. Как думаешь- нас подслушивают?
РУФИ. Вряд ли. Хотя ...
(осматривается) Надеюсь, что нет.
ТИМ. Наверное, Аню я теперь точно уже не увижу. Кому нужен такой неудачник, который двух слов связать не может, да еще и с разбитой мордой.
РУФИ (двигается ближе к Тиму, осматривает его лицо). Капитально они тебя, долго заживать будет.
ТИМ. Пофиг уже.
РУФИ. В школе, наверное, меня обыскались.
ТИМ. Быстрее найдут.
РУФИ. Да кто нас найдет, если схватили в переулке. Никто не видел. А если и видел, то так же вот теперь молчит, как мы. Никто не хочет связываться. Круговая порука. Круговая немота.
ТИМ. Я всё думаю, мы согласились молчать, потому что испугались? Потому что это в человеческой природе – бояться? Или это из-за нашей проблемы с немотой? Может, мы себя оправдываем этой нашей немотой, а на самом деле молчали, потому что струсили? Просто как дети – струсили и всё!
РУФИ. Не знаю. По сути, мы привыкли молчать, и это стало для нас нормой. Я говорю, я уже не могу даже первой написать людям, мне кажется, что я навязываюсь, понимаешь? Что я лезу куда-то не туда, как тогда в детсаду полезла за хлебом. А они ведь думают, что если я не пишу никогда им первая сообщения, то у меня мания величия.
ТИМ. Это они так говорят?
РУФИ. Не в лицо, но мне передавали.
ТИМ. Интересно, почему человек склонен сразу думать о чем-то плохом? Если другой ему не пишет, то он может быть просто занят, так ведь? А он сразу думает, что тот его вдруг возненавидел и поэтому ему не пишет. Это смешно
(пауза). А у меня немного по-другому, но похожее. Реально, я боюсь говорить, потому что думаю, что это никому не нужно. Родители меня никогда особо не слушали, мама сначала пыталась как-то поддерживать, слушать, но потом отец ее победил, и она стала петь под его дудку. Я как-то слышал разговор моих родителей: отец говорил матери, что ему стыдно иметь такого сына, что меня надо в психушку положить из-за этих проблем с речью. Начал даже обвинять мать, что она меня не от него родила. Что от него такой сын родиться не мог, что в его роду таких молчунов никогда не было. А то, что это я из-за его крика таким стал, его не волнует.
РУФИ. А когда это все началось?
ТИМ. Я совсем еще маленьким был. Просто долго не мог заговорить. Все уже разговаривали в моем возрасте, а я – нет. Мычал что-то, плакал. Отец стал требовать от меня, чтобы я говорил. Он подумал, что это мои капризы, что я специально его злю. А потом, когда я уже стал пытаться говорить, он стал на меня орать, каждый раз, когда я неправильно произносил слова. Или если произносил не сразу, а мычал. И мне вообще расхотелось разговаривать. Говорил в основном с мамой, когда отца дома не было.
РУФИ. Кошмар, конечно. А меня вообще хотели в класс коррекции отдать, хотя я оказалась умнее многих, и потом окончила универ с красным дипломом. Тогда просто не разбирались особо в этой теме, и подумали, что со мной что-то не так, что я ненормальная, хотя просто нужны были занятия, специалисты, которых у нас в городе не было.А когда надо было идти в школу, ну, первое собеседование, знаешь, когда отбирают учеников, это был полный ужас. Мы пришли с мамой в школу рядом с нашим домом. Там строгий мужик такой сидел в мятом костюме, пропахшем супом. Попросил меня спеть, посчитать какие-то цифры. А я молчала. Я не хотела ему ничего говорить. Я все думала, что вот он, наверное, только что пришел из столовой, там ел суп, суп капнул на пиджак и засох. А еще его волосы тоже пахнут столовой, я в этом уверена. Только, скорее всего, пловом. И он все время обтирал масляный рот платком и ерзал. Препротивнейший дядька. Думаю, он станет толстым в старости, если будет есть столько булочек с изюмом на переменах.
ТИМ. Или уже стал. В школе это был реально ужас. Надо мной постоянно издевались из-за того, что я боялся говорить. Я тогда и начал заикаться немного. Иногда это проходило, но я до сих пор заикаюсь, когда волнуюсь. Как-то все привыкли в классе, что я молчу и меня совсем за пустое место стали считать. А если я вдруг что-то говорил, то начиналось что-то вроде: о, смотрите, кто у нас заговорил! Меня «рыбьим жиром» из-за этого прозвали даже, я тогда еще полненький был.
РУФИ. Тебя должны были прозвать жирафом. Я где-то читала, что мы ошибочно думаем, что рыбы не говорят и не понимают звуков. Они наоборот коммуницируют и воспринимают звуки. А единственное немое животное – это жираф, представляешь? А в школе я не ходила ни на какие праздники, вечеринки. Для меня это все было так скучно. Девчонки болтали о каких-то каталогах косметики, а меня это не интересовало. Меня вообще разговор перестал интересовать как таковой, сам по себе. Я стала использовать его только в практических целях: что-то узнать, что-то спросить.
ТИМ. То же самое. А еще надо со всеми здороваться, этого я вообще не выношу. Мне реально трудно здороваться со всеми подряд, а люди думают, что я высокомерен и все такое.
РУФИ. Здороваться – это вообще сложно. Ладно, еще если просто поздороваться, но вот это вот как дела, когда никому это на самом деле неинтересно. Зачем они спрашивают тогда?
ТИМ. Из вежливости. Язык часто используют для вежливости. Знаешь, как я себя чувствую? Я где-то слышал недавно, что на одном необитаемом острове, кажется, в Новой Зеландии, жила такая птица вида олуш, его звали Найджел. Он был первой олушей, которая поселилась на острове за десятки лет. И экологи чтобы привлечь на остров еще олушей, сделали несколько бетонных олушей и поставили рядом с Найджелом. Покрасили в такой же цвет, как он. У них были динамики, и они кричали как настоящие олуши. Найджел стал ухаживать за одной из бетонных птиц, даже гнездо ей сделал. Лет пять он жил один. А потом на остров прилетели несколько олуш, но Найджел не контактировал с ними, не интересовался живыми птицами, а жил в сторонке, общался со своим бетонным другом. Со временем немота делает тебя таким. Как будто у тебя рот из бетона.
РУФИ. Да, ты привыкаешь к самообщению, и тебе уже никто не нужен. Не потому что ты не хочешь, а потому что ты так привык. Ну и холодно тут, пальцы на ногах вообще уже почти не двигаются.
ТИМ. А ты шевели ими. Сильнее, сильнее. Прямо специально шевели, как можно чаще.
РУФИ. Я пытаюсь.
ТИМ. А ты всегда рыжая была?
РУФИ. Да, родилась рыжей, а что?
ТИМ. Такой яркий цвет. С молчанием не особо сочетается.
РУФИ. В седой что ли перекраситься?
ТИМ. Нет, тебе идет.
Пауза. Руфи ерзает.РУФИ. Столько лет молчали, молчали. Хоть теперь наговоримся.
ТИМ. Да. Я только не понимаю, что они хотят с нами делать.
РУФИ. Надеюсь, что ничего.
Вдруг в окне подвала виднеются ноги нескольких людей.ТИМ. Заклеивай рот, кто-то идет!
У Руфи и Тима с трудом получается надеть тряпки, которые повисли у них в районе подбородка, на рты. Дверь открывают снаружи. В подвал заходит Верзила, включает свет, осматривается. ВЕРЗИЛА. Как вам тут – комфортно? Че молчите?
(смеется) А я вам тут соседку привел! Заходи! Шустрей, шустрей!
На секунду Верзила исчезает за дверью и возвращается с Тиной. Ее рот завязан тряпкой, руки связаны.ВЕРЗИЛА (сажая Тину рядом с Руфи и Тимом). Садись, принцесса! Козырное место тебе нагрели.
Руфи и Тим отодвигаются от Тины. Верзила возвращается к двери.ВЕРЗИЛА. И чтоб ни звука!
Верзила уходит, запирает дверь, его ботинки мелькнули в окне подвала. Тина что-то мычит в тряпку. Руфи и Тим выплевывают тряпки изо рта, они повисают у них в районе подбородков.ТИМ. Непривычно видеть вас молчащей.
Тина снова что-то мычит в тряпку.РУФИ (встает). Ничего, мы научим вас говорить.
ТИМ. А может пусть еще помычит, а? Это забавно.
Тина мычит еще более возмущенно. Руфи ходит вокруг нее.РУФИ. Мычите-мычите. Скоро вы замерзните, и сил на мычание у вас не останется.
ТИМ. Мне даже жалко ее.
РУФИ. Жалко? А того сбитого ребенка не жалко?
ТИМ. Мне кажется, она хочет нам что-то сказать.
Тим двигается к Тине, зубами срывает тряпку с ее рта. Тина тяжело и глубоко дышит.Смеркается.СЦЕНА 5Тот же подвал. Руфи, Тина и Тим сидят на полу.ТИНА. Я не виновата, у меня не было выбора! Просто не было выбора! Он мне ножом угрожал!
ТИМ. Кто – он?
РУФИ. Ну, и кто этот мужик, который сбил ребенка? Мы видели вас с ним вместе! Вы согласились молчать за деньги? Сколько он вам заплатил?
ТИНА. Нисколько. Он мой бывший муж.
Пауза.ТИМ. То есть...я ничего не понимаю.
РУФИ. Ваш муж сбил ребенка?
ТИНА. Бывший муж. Это долгая история, я здесь вообще непричем.
ТИМ. А куда нам торопиться, нам тут еще долго торчать. И куда он дел ребенка?
ТИНА. Ребенка я здесь не видела. Я не знаю, где ребенок.
РУФИ. Господи, надеюсь, он жив.
ТИМ. Вы даже не спросили его, где ребенок?
ТИНА. Спрашивала, но он сказал, что это не мое дело. Думаю, с ребенком все в порядке.
РУФИ. Как вы можете быть в этом так уверены? Посмотрите, что он с нами сделал. А мальчик совсем маленький.
ТИНА. Чтоб вы знали, это из-за вас я здесь оказалась. Я уговаривала его пойти в полицию, признаться, что это он сбил ребенка. В итоге, он и меня сюда упрятал. Отобрал телефон. Хоть бы сигареты оставил. Есть у кого сигареты?
ТИМ. Нет.
РУФИ. Так это были его амбалы? Те, что схватили нас на улице?
ТИНА. Да. Он взбесился, когда понял, что вы снимаете нас в машине, и позвонил своим.
ТИМ. Я ничего не понимаю – то есть, вы выдумали всю эту историю про поджог офиса, чтобы мы заткнулись, и вы спасли шкуру своего мужа?
ТИНА. Бывшего.
РУФИ. Какая разница!
ТИНА. Большая! Не ори на меня, разговорилась! В том и дело, что он бывший. Он такой же, как и вы. Десять лет назад пришел на мой тренинг, талантливый бизнесмен, а с бабами двух слов связать не мог. Мать властная у него, все детство сына в кулаке держала, вот и притих. А сейчас в бизнес бабы поперли, а он ни бе, ни ме. Вот и пришлось учиться говорить. А как научился, так предложение мне и сделал. А потом стал говорить все больше, особенно с женщинами. Договорился до любовницы. Она забеременела, а я ушла от него. Он все пытается меня вернуть, но я измен не прощаю. Он начал угрожать мне, что если я не вернусь к нему, он разорит меня. Мой бизнес. Сожжет мой офис. А в тот вечер он напился и решил въехать прямо в мой офис, но промахнулся. Попал в ребенка. Он сказал мне, что это только начало. Он был не в себе, он совсем с катушек слетел, после того, как я ушла от него.
РУФИ. Надо было сообщить в полицию! Мальчика надо найти!
ТИНА. Бывший муж опасен только для меня
(плачет). Я научила его говорить, я за это и расплачиваюсь. Значит, не так научила. Я любила, когда он молчал. Он мне такой и понравился. Молчащий, спокойный. Мне казалось, что в этом есть какая-то тайна, и я ее постепенно разгадывала. А тайны там никакой не было. Обычный кобель, который как только язык подвесил, сорвался с цепи. Я уже не первый раз в этом подвале. Надо просто ждать. Он успокоится и выпустит нас. Просто ждать.
ТИМ. Вообще-то это похищение. И мальчика, и нас.
ТИНА. Скажи ему об этом. Когда он тебя откроет. Я на тебя посмотрю.
РУФИ. Пока мы тут сидим, ребенок в опасности. А этот придурок ездит по городу.
ТИНА (встает, ходит по подвалу). Да он сам как ребенок. Не наговорился в детстве. Наверстывает теперь. Он мне целые доклады устраивал по вечерам
(слышатся какие-то крики, похожие на детские, и когда их слышно, Тина начинает громко кашлять, заглушая). Так вот. Он учил меня тому, как надо жить. А я ведь всегда сразу вижу человека. Всегда сразу понимаю, кто передо мной. И этот. Когда он только пришел на первое занятие, мне стало как-то не по себе. Но я отгоняла от себя эти мысли, и в итоге он мне стал даже нравиться. А где ваш третий? Как его – Юджин?
ТИМ. Он не захотел рисковать репутацией дочери.
ТИНА. Умница. Хороший мальчик. Я в нем не ошиблась.
РУФИ. Как только мы отсюда выйдем, я сразу позвоню в полицию!
Тина вопросительно смотрит на Руфи.РУФИ. И ваша видеозапись меня не остановит!
Тина садится рядом с Руфи.ТИНА. Так значит, ты не отказалась от своих планов, дорогая Руфи?
РУФИ. Нет. Мне все равно, выложите вы эту запись или нет. Пусть меня уволят, зато этот идиот ответит за то, что сбил ребенка!
ТИМ. Если это не сделает Руфи, это сделаю я.
ТИНА. Я бы все же советовала бы вам хорошенько подумать. Это клеймо на всю жизнь, интернет – штука мощная.
Тина встает, ходит по подвалу, встает у окна, которое над ее головой – смотрит в окно.ТИНА. В жизни есть такие ситуации, когда лучше молчать. И такое молчание дорогого стоит. Сколько вы хотите?
РУФИ. Вы вообще – в своем уме?
ТИМ. Она думает, что нас можно так же купить, как ее долбаный офис!
ТИНА. Сколько?
Звонит мобильный телефон. Тина достает мобильный из кармана.РУФИ. У вас был телефон с собой, и вы молчали?
ТИМ. Мы же можем позвонить в полицию, и нас вытащат отсюда!
ТИНА (по телефону). Да, дорогой. Нет, они не передумали. Я предлагала, они упрямятся. Да, я жду. Забери меня отсюда.
СЦЕНА 6Ночь. То же кафе, в котором сидели Руфи и Тим. Юджин, Руфи и Тим сидят за столиком,с ними рядом сидит Дима, на Диме – царапины и ссадины. В кафе – почти никого.ЮДЖИН. Согрелся хоть немного?
ДИМА. Ага.
РУФИ. Сейчас чай горячий принесут, точно согреешься.
ТИМ. Нам всем надо много-много чая.
Подходит Официантка с подносом, на нем – большой чайник, несколько чашек,снэки.ЮДЖИН. Вот спасибо.
ТИМ. Быстро вы!
Официантка переставила заказ на стол, все это время осматривая Диму. Она уже собралась уходить, но еще раз оглянулась и посмотрела на Диму.РУФИ. Что?
ОФИЦИАНТКА. Да, показалось. На мальчонку того похож, которого сбили, украл которого водитель, которого все ищут.
ТИМ. Да мне он тоже уже везде мерещится.
ОФИЦИАНТКА. И не говорите.
Официантка уходит. Тим наливает всем чай. ДИМА. А как вы узнали, что я там? Я громко кричал?
ЮДЖИН. Дима, тут такое сложно дело. Ладно. Понимаешь, я увидел, как злые дяди на улице схватили моих друзей – Тима и Руфи. Мы с ними немного повздорили, как раз в этом кафе сидели, и я ушел. Но потом решил вернуться, а когда подходил, увидел, как злые дяди сажают их в машину. Я взял такси и проследил за ними. Они посадили моих друзей в подвал. Я спрятался и долго ждал, пока злые дяди ходили туда-сюда. Позвонил своей дочке. И заговорил с ней. Раньше-то мы только переписывались, а тут я заговорил. Она так обрадовалась, что я, наконец, заговорил с ней, но это уже другая история. А дочка у меня уже тетя, понимаешь? Ты ешь-ешь. Важная такая тетя в некотором роде. Она прислала мне помощника, который умеет все замки и окна открывать. И вот мы с помощником дождались, пока станет темно, пока злые дяди уснут, и пошли к подвалу. Пока мой помощник окно вырезал, я услышал твой крик в соседнем сарае.
ДИМА. Когда ваш помощник пытался открыть дверь, я подумал, что это папа, что он опять сейчас кричать будет. Хотя я все делал, как он говорил. Он сам попросил меня выйти из машины, чтобы он сделал маме сюрприз. Но потом он случайно наехал на меня, и сюрприза не получилось. Я разве был виноват! У меня даже вон – царапины! А он меня в сарае запер!
РУФИ (наливает еще чая Диме). Бедный, ты совсем замерз.
ДИМА. А когда мы поедем к маме с папой? Вы им скажете, что я не виноват? Они вам поверят, вы же взрослые! Взрослым всегда верят, хотя они часто несут всякую чушь.
Руфи, Тим и Юджин переглядываются.ТИМ. Они пока еще дома, спят, наверное.
ДИМА. Но они будут волноваться, когда в сарай придут, а там меня нет. Особенно Тина.
РУФИ. Ты зовешь маму по имени?
ДИМА. Она так попросила
(Дима что-то говорит на ухо Юджину).
ЮДЖИН. Мы на секундочку.
Юджин и Дима уходят в туалет.РУФИ. Сразу позвоним, как выйдем! И что нам теперь делать? А какова эта стерва? Притворилась бедной овечкой, выдумала, что муж бывший, что он ее кинул в подвал, а сама!
ТИМ. Что делать? Выбор небольшой – или справедливость торжествует, или ребенок может остаться без родителей. Если полиция узнает, что пьяный отец наехал на своего же сына, а потом запер его в сарае вместо того, чтобы везти в больницу, его могут лишить родительских прав.
РУФИ. И что – мы так и будем молчать?
ТИМ. Надо что-то делать, пока они не проснулись.
РУФИ. А ты думаешь, Диме хорошо будет с такими родителями?
ТИМ. А ты думаешь, мы имеем право это решать?
РУФИ. Нет. Но что если они так и будут использовать его для выяснения своих отношений? Что хорошего он получит в такой семье?
ТИМ. А так он может остаться совсем без никакой.
РУФИ. Я так поняла, Тина – нормальная мать, просто муж ей угрожает, поэтому она ему подчиняется. Наверняка, он и Димку в сарае запер ей назло.
ТИМ. А, по-моему, они заодно. Ты разве не слышала, как они по телефону мило ворковали? Он послал ее к нам в подвал, чтобы она выяснила, будем ли мы молчать, когда выйдем, и можно ли нас подкупить.
РУФИ. Но с другой стороны, Дима рассказывает, что папа хотел сделать маме сюрприз, а мы знаем, что это был за сюрприз. Любящие мужья не таранят офисы своих жен.
В кафе врывается разъяренная Тина.ТИНА. Где Дима? Где мой сын? Что вы с ним сделали?
Руфи и Тим не успевают ничего сказать, как появляются Юджин и Дима. Дима радостный бежит к матери, они обнимаются.ТИНА. Маленький мой, что они с тобой сделали?
ДИМА. Они меня накормили, спасли из сарая. Только ты папе не говори, а то он опять меня ругать будет, ладно?
ТИНА. Ладно, мой хороший, ладно!
(Целует сына).
РУФИ. А как вы нашли нас?
ДИМА. Мама всегда знает, где я. У меня есть часы, и она следит за мной! (показывает часы с датчиком отслеживания на руке).
ТИНА. Ну, вот зачем ты все рассказываешь? Главное – папе не говори, ты понял меня?
ТИМ. Юджин, дай-ка свой мобильник.
Юджин протягивает Тиму мобильный. Тина вырывает его у Тима. Официантка наблюдает за всем этим издалека, стараясь, чтобы ее не заметили.ТИНА. Я же сказала — никаких звонков! Если полиция узнает, мужу конец, а значит и мне крышка, вы поняли меня? Поняли? Дайте нам уйти, мы уедем, и все об этом забудут!
РУФИ. То есть, вы не хотите, чтобы ваш муж за все это ответил?
ТИНА. Я хочу одного – спокойной жизни с моим сыном! Я ясно сказала? Только пикните!
ДИМА. Мам, а что они хотят сделать с папой? Я думал, они хорошие.
ТИНА. Ничего, Дима, ты просто не так понял. Не слушай их! Пойдем, нам надо торопиться.
Тина и Дима убегают из кафе, в дверях сталкиваясь с Анной и ее Ухажером, они обнимаются и целуются.ТИМ (Анне). Анна?
АННА. А, рыбий жир!
(Ухажеру) Пойдем отсюда, здесь рыбьим жиром воняет!
Анна и Ухажер смеются, уходят из кафе.РУФИ. Это что – та самая Анна?
ТИМ. Да.
Руфи обнимает Тима.ЮДЖИН. А что за козел с ней?
ТИМ. Не знаю, нашла кого-то. Ребят, не надо, все в порядке. Правда, все в порядке.
Тим подходит к окну кафе и смотрит вдаль, потом возвращается к остальным.ТИМ. Надо найти телефон.
РУФИ (Официантке). Скажите, а у вас есть телефон? Нам нужно срочно позвонить!
ОФИЦИАНТКА. Нет.
ЮДЖИН. Можно, я с вашего мобильного позвоню, это правда очень важно.
ОФИЦИАНТКА. Важно. Знаем мы таких. А потом телефоны пропадают.
ТИМ. Мы заплатим, пожалуйста, дайте нам позвонить. Юджин, у тебя ведь есть деньги? А то у нас все отобрали.
ЮДЖИН. Да, конечно. Тысячу рублей даю, только дайте позвонить.
ОФИЦИАНТКА. Идите отсюда, я сейчас ЧОП вызову!
РУФИ. Ну, хоть стационарный телефон? У вас же должен быть стационарный? Я видела, он вон там стоит!
ОФИЦИАНТКА. Он не работает.
Вдруг в кафе выключается свет.ОФИЦИАНТКА. Опять электричество вырубили. Сколько можно? Третий раз за неделю!
ЮДЖИН. Это что – знак какой-то? Что мы не должны звонить?
РУФИ. Ты опять?
ЮДЖИН. Я-то что? Я хоть сейчас! Дочери я все рассказал про эти послания, она говорит, что это никак на ее репутацию не повлияет. Тиму вон тоже терять нечего, Анька его уже с другим лохматиться. Это тебя могут из школы попереть.
РУФИ. А вдруг Тина опять нас обманула? Как тогда в подвале? И никуда она сейчас не уедет с сыном, а снова вернется к мужу, и Дима опять будет страдать? Почему мы ей поверили? Я должна позвонить, должна! Вы что – не понимаете? Он свалит за границу, и все! Никто его не найдет!
Руфи, Юджин и Тим отходят к двери.ЮДЖИН. Я вот что подумал. Тут недалеко офис моей дочери. Охранник меня знает. Можем пойти туда и позвонить.
ОФИЦИАНТКА. Вы чего там третесь? Идите чаю попейте. Бесплатно угощаю. В дверях зачем стоять.
ТИМ. Спасибо, но мы торопимся.
ЮДЖИН. А то еще ЧОП вызовете!
ОФИЦИАНТКА. Да я же пошутила, ребят. Садитесь, садитесь, я все принесу. Я как раз нагрела до того, как свет отключили.
Руфи, Тим и Юджин уходят из кафе. Официантка в темноте ищет свой мобильный телефон. Находит его, набирает номер.ОФИЦИАНТКА. Алло, полиция? Это кафе «Громко», Ленина 25. Кажется, я тут видела мальчика, которого ищут. Которого машина сбила, и мужик его увез, да. Очень похож. Жеванина Наталья я. Официантка. Вот как в новостях показали - прям такой же мальчик! Тут какие-то странные люди привели его в кафе кормить. Один с разбитым лицом. Я сначала на мальчика смотрю – он не он? Потом, значит, женщина какая-то пришла, забрала его. Сообщница, видно. А я потом поняла, он и есть. А эти все по-тихому, по-тихому. Телефон у меня требовали, украсть видно хотели. А я когда поняла, попыталась их задержать. Чай, значит, туда-сюда, а они ушли, но я приметы запомнила, да. Правда у нас свет отключили. Алле, вы приедете? Хорошо жду. Ленина, 25.
_________________________________________
Об авторе:
ГАЛА УЗРЮТОВАДраматург, поэт, прозаик. Родилась в Ульяновске. Окончила Ульяновский гоcуниверситет, факультет культуры и искусства. Автор книги стихов «Обернулся, а там – лес» (Русский Гулливер, М., - 2015), книги Young Adult «Страна Саша», 10 пьес, повестей и рассказов. Стихи переводились на немецкий и английский языки, проза – на итальянский. Пьесы становились победителями, входили шорт-листы в конкурсах «Баденвайлер», «Действующие лица», Волошинский конкурс, «Любимовка», «Исходное событие», «Первая читка» и др. Лауреат конкурса Европейской сети театрального перевода 2018, лауреат поэтической премии имени Н.Н. Благова, дипломант литпремии Дмитрия Горчева 2017, финалист российско-итальянской литпремии «Радуга», лауреат специальной поэтической премии «Русского Гулливера-2014», лонглистер премии «Дебют». Публикации: World Poetry book, «Современная драматургия», «Берлин.Берега», «Арион», «Волга», «Октябрь», «Гвидеон», «Двоеточие», «Сноб», сборник «Лучшие пьесы» и др.
скачать dle 12.1
