Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
ДЖАЙЛЗ. Боже, какое белье!.. Это я о постельном, разумеется.
ЖАННА. Ты здесь? Что за манера – прокрадываться в комнату, как призрак!
Джайлз открывает чемоданчик, достает оттуда шприцы, ампулы, раскладывает все это на комоде, постелив салфетку.
ДЖАЙЛЗ. Как дела?
ЖАННА. Ну, сегодня я встала пораньше – нужно было забежать в банк. В банке я была уже в начале девятого, потом встретилась с Мартой (это моя подруга, ты ее не знаешь), это было часов в девять, мы пошли с ней в «Бар Дядюшки Миня» - это на Чайна Бич, там пробыли недолго. Марта страшно торопилась – ее дантист заявил, что именно сегодня он сможет заменить ей венир, хотя договаривались они на завтра. Потом я пошла в метро и, представляешь, столкнулась нос к носу с Гарри (ты его не знаешь, это мой бывший дружок), а он, оказывается…
ДЖАЙЛЗ. Ты издеваешься?
ЖАННА. Ты спросил – как дела.
ДЖАЙЛЗ. Достаточно сказать – о’кей.
ЖАННА. О’кей.
ДЖАЙЛЗ (набирает два шприца, закрывает иглы колпачками). Тебе еще долго?
ЖАННА. Заканчиваю.
ДЖАЙЛЗ. Старик потирает руки после прошлого раза.
ЖАННА (взбивает подушки и, отойдя, удовлетворенно смотрит на законченную работу). Доктор Хатлесс рад? Интересно было бы взглянуть на его лицо, когда он радуется.
ДЖАЙЛЗ. Я ничего не говорил про лицо.
ЖАННА. Ах да, потирает руки. А когти ему не мешают?
ДЖАЙЛЗ (подходит к ней поближе). Брось!
ЖАННА. О’кей.
ДЖАЙЛЗ (берет ее за плечи). Жанна…
ЖАННА. Я же сказала - о’кей.
ДЖАЙЛЗ (обнимает ее).Малышка, осталось недолго. Я знаю, как тебе тяжело, но этот эксперимент…
ЖАННА (отстраняется, спокойно). Сколько раз я должна сказать «О’кей», чтобы ты остановился раньше, чем скажешь про эксперимент, про вознаграждение, про место в институте Гента, ординатуру, дом в Бентли-гарден, наших будущих двойняшках и гениальном докторе Хатлессе? Так сколько? Пять? Десять? Изволь: о’кей - о’кей - о’кей - о’кей - о’кей - о’кей - о’кей - о’кей - о’кей - о’кей.
Джайлс. Повторяю, что знаю - как тебе тяжело.
ЖАННА. Мне? (смеется)Да мне легко, как никогда в жизни. Я все время думаю об этом!
ДЖАЙЛЗ. О чем?
ЖАННА. Что мне легко. Потому что теперь я знаю, что такое – тяжело. Вернее, вижу.
ДЖАЙЛЗ. Не начинай! (смотрит на часы)Микрофон сейчас включится.
ЖАННА. О’кей.
Звонит телефон.
ДЖАЙЛЗ. Джайлз… Да, доктор Хатлесс. Конечно. Еще пару минут, и мы… Да.
Смотрит вверх.
Конечно, сэр. Я проверю. Да, сэр.
Вешает трубку и отодвигает зеркало, противоположное входу, заходит за него, забирается на лестницу. Кричит откуда-то сверху.
Жанна, помаши рукой. Шестая камера барахлит…
ЖАННА машет рукой. Это синхронизация! Видимо кабель…
ЖАННА. Неужели доктору придется довольствоваться пятью камерами! Какой удар!
ДЖАЙЛЗ. Что?
ЖАННА смотрит в предполагаемую камеру и, четко артикулируя, беззвучно произносит ругательство, сопровождая его нецензурным жестом. Я не слышу! Неужели микрофон тоже барахлит? Повтори.
ЖАННА (раздельно). Нам пора.
Джайлз спрыгивает и заходит в комнату.
ДЖАЙЛЗ. Пошли. Доктор Хатлесс велел, чтобы сегодня первым был мистер Стронг.
ЖАННА. О’кей.
ДЖАЙЛЗ. Но ты не задерживайся, мы тут быстро управимся.
ЖАННА. О’кей.
ДЖАЙЛЗ (сняв трубку). Сэр… Да, сэр. (вешает трубку).
ДЖАЙЛЗ и Жанна выходят.
Зеркало посередине отодвигается и в комнату входит Пит. Одной рукой он прижимает к уху мобильный телефон, в другой – держит пульт дистанционного управления. Направляя его на зеркала, он меняет у нескольких из них угол, потом с его же помощью корректирует свет. Теперь комната погружается в полумрак, самое светлое пятно – кровать. Слушая чьи-то наставления, Пит кивает, делает еще несколько штрихов и уходит.
Отодвигается еще одно зеркало. Джайлз ввозит на каталке Кена.
ДЖАЙЛЗ. Забавно… Но вы все же не должны нарушать предписания доктора Хатлесса, Кен.
КЕН. Это получилось само собой, Джайлз. Я просто почувствовал, что могу дотронуться до нее, и, думаю, если бы захотел, то потрогал бы.
Джайлз подвозит каталку поближе к постели, откидывает одеяло и бережно берет Кена на руки. Положив его, начинает раздевать.
Эта Кэти, когда делает массаж, всегда старается коснуться меня грудью или чем-нибудь таким…
ДЖАЙЛЗ. О да…
КЕН. Мне, в сущности, плевать на ее бюст и прочие прелести. Просто я знаю, что рано или поздно руки заработают, и я так ущипну ее за задницу, что она вылетит из палаты на сто футов впереди собственного визга.
ДЖАЙЛЗ (измеряет пульс). Отличная шутка, Кен.
КЕН. Это цитата. О’Генри.
ДЖАЙЛЗ (идет к комоду, готовит шприц). Да ну?.. Куда сегодня?
КЕН. В левую. Я не чувствую ни той ни другой, но отчего-то кажется, что в правую больнее.
ДЖАЙЛЗ (делает укол, медленно вводит препарат). Считайте, что чувствуете, Кен.
КЕН. Вы думаете?.. Джайлз… А вы… вы говорили, что доктор Хатлесс сказал, будто бы… Ну… У меня в прошлый раз… Ну, будто бы…
ДЖАЙЛЗ. Почти. Это была почти эрекция, Кен.
КЕН. Почти… Ха-ха. Потрясающе…
ДЖАЙЛЗ. Напрасно вы смеетесь. Вся гениальность методики доктора Хатлесса и состоит из этих «почти». Потому что, когда этих «почти» становится слишком много – они превращаются в «несомненно», а потом переходят в «еще как!».
КЕН. Быстрее.
ДЖАЙЛЗ. Нельзя. Препарат вводится по кубику в минуту. А что, больно?!
КЕН. Барбара. Ее везут, я слышу.
ДЖАЙЛЗ. Пустяки…
КЕН. Нет, не пустяки! Я не желаю, чтобы она видела…
ДЖАЙЛЗ. Кен, простите, но Барбара видела вас и не в таком…
Под потолком зажигается красная лампочка. Джайлз смотрит в камеру и испуганно кивает.
Ну хорошо, только не волнуйтесь. Мы успеем, еще пару секунд.
Лампочка гаснет.
Джайлз вынимает иглу и отходит к комоду. Жанна ввозит Барбару.
Придвинув каталку к постели, Жанна смотрит на Джайлза. Тот выходит.
ЖАННА (измеряет пульс Барабары, качает головой). Здравствуйте, Кен.
КЕН. Да… Здравствуйте, мисс Хипкрайс…
ЖАННА. Можно просто Жанна. Не хотите поприветствовать мисс Уикнесс?
БАРБАРА. Закрой глаза, Кен. Прошу тебя… Спасибо. Жанна…
ЖАННА. О’кей.
Поднимает ее на руки, кладет напротив Кена. Раздевает, накрывает одеялом. Идет к комоду и берет в руки шприц. Подходит к Барбаре.
БАРБАРА. Не смей подглядывать.
КЕН. Я не подглядываю. Я засекаю время. По кубику в минуту, ведь так?
БАРБАРА. Жанна делает уколы быстрее, чем Джайлз.
ЖАННА. В правую, да, мисс Уикнесс?
БАРБАРА. Пожалуй в правую… Ты полнеешь, Кен, это хороший симптом.
КЕН. Не сбивай меня, я считаю. И, если уж на то пошло – закрой глаза и ты, а то так не честно.
БАРБАРА. Жанна…
ЖАННА. Все.
Зажигается красная лампочка.
ЖАННА (вынимает шприц, показывает его камере). Все!
Лампочка гаснет.
Жанна торопливо идет к комоду, убирает шприц. Заходит Джайлз. Они подходят к кровати. Аккуратно придвигают Кена и Барбару как можно ближе друг к другу.
Джайлз похлопывает Кена по плечу и уходит. Жанна идет следом. Беззвучно заглядывает Пит и, нажав на кнопку пульта, чуть добавляет света на кровать. Исчезает.
Кен. Барби… Любимая, здравствуй.
БАРБАРА. Кен…
Поцелуй. Неуклюжий и жалкий, но настоящий.
Ну как ты, милый?
КЕН. Нормально.
БАРБАРА. Нормально? И все? А как прошли массажи? Как правая рука? Что показала последняя томограмма?
КЕН. Ничего нового. Что ты на меня так смотришь? Действительно ничего нового и все нормально… Или ты думала, что после массажа я смог взять вилку и нож, отрезать себе кусок стейка и, томно помахивая томограммой, сбегал на танцы с этой… сучкой Кэти?.. Что?
БАРБАРА. Нет, я так не думала. Я думала о том, что мужчины ненавидят рассказывать, когда их просят. Зато, когда не просят – выливают на тебя такой поток слов и жалоб, что закачаешься.
КЕН. Когда это я жаловался? И когда ты в последний раз качалась… Прости. Ну давай, попроси меня рассказать и я…
БАРБАРА. Поцелуй меня.
Поцелуй.
…Теперь расскажи, что случилось.
Кен. Дрянной день. Кэти явилась в палату чуть ли не топлесс и, вероятно, натерла мне спину до крови своими силиконовыми сосками! Не смейся, мне противно! Почему у тебя такой довольный вид?!
БАРБАРА. Ты остался мне верен, это приятно.
Кен. Выходя из палаты она заявила сиделке (передразнивает): наш овощ, кажется, остался доволен…
БАРБАРА. И в этом все дело? В том, что она назвала тебя «овощем»?
Кен. Барби, прошу тебя… Потом приходила мама.
БАРБАРА. О!.. Не продолжай, если не хочешь.
Кен. Отчего же… Мамочка прибежала на минутку, прямо из кабинета доктора Хатлесса, который ей, якобы, сказал, что налицо огромный прогресс!
БАРБАРА. А ты ей не поверил?
Кен. Она говорит это каждый день уже год.
БАРБАРА. Год назад ты даже не мог разговаривать.
Кен. Не мог? Не хотел. Это большая разница.
БАРБАРА. Это что-то новое. Когда же ты захотел?
Кен. Ты знаешь.
БАРБАРА. Ну скажи.
Кен. Когда мы познакомились, черт побери!
БАРБАРА. Спасибо, милый.
Поцелуй.
Кен. Я люблю тебя.
БАРБАРА. Так что все-таки случилось?
Кен (страстно шепчет).Я хочу тебя. Ты самая красивая на свете, ты… Боже, Барби, ты мое счастье!.. Дьявол!.. Нет!.. (кричит) Джайлз!!!
Поспешно входит Джайлз. Следом Жанна. Джайлз подходит к кровати, заглядывает под одеяло, кивает, откидывает его. Берет на руки Кена и идет к зеркалу, отодвинутому Жанной.
ДЖАЙЛЗ. Пардон, у нас небольшие неприятности. Мы на минуту.
Уносит стонущего Кена.
ЖАННА , поменяв клеенку, ловко перестилает простыню на половине Кена.
ЖАННА. Как он?
БАРБАРА. Что-то произошло?
ЖАННА. Джайлз сказал ему утром, что в прошлый раз доктор Хатлесс зафиксировал у него некое подобие эрекции.
БАРБАРА. А-а. Слава Богу.
ЖАННА. Он спросил у вас о результатах биопсии?
БАРБАРА. Нет.
ЖАННА. Думаю, он знает, как это важно для вас.
БАРБАРА. Не уверена. У нас ведь разные диагнозы… И, потом он очень страдает.
ЖАННА. Страдает, вот как?.. (весело) Просто им интересно только одно – стоит у них или нет! Независимо от диагноза.
БАРБАРА. Насколько я понимаю, стоит или нет – важно в плане методики доктора Хатлесса.
ЖАННА. Значит вы, мисс Барбара Уикнесс, приветствуете идею, следуя которой, можно взять двух беспомощных людей, заставить их лежать голыми нос к носу, снимать их на шесть камер…
Загорается красная лампочка.
…и разглагольствовать о великой целительной силе сексуального влечения, которая ставит на ноги безнадежных больных?!
БАРБАРА. Кен не безнадежен…
ЖАННА. А вы?..
Звонит телефон.
Ах, черт! Вы, которая испытывает боль каждую секунду, которая дышать не может без обезболивающего, вам-то эта методика зачем?! Тем более, что вы… вы-то!!!
Лампочка начинает мигать. Телефон звонит без перерыва.
БАРБАРА (сквозь слезы, раздельно). Кен не без-на-де-жен!
ЖАННА. Простите. Не плачьте, ради Бога!.. Мы, мы безнадежны! Вот в чем штука.
Подходит к телефону.
…Ни хрена вы мне не сделаете! Я слишком хорошая сестра!
Швыряет трубку. Лампочка гаснет.
ЖАННА (берет себя в руки). О’кей, да здравствует методика доктора Хатлесса.
Джайлз вносит Кена. Все свое желание вырваться Кен выражает в движениях головой.
ДЖАЙЛЗ. Вот и все. Помоги мне, Жанна. Простите, мисс, мы вернулись.
КЕН (мотает головой, в истерике). Ты… Тупой дегенерат!.. Вези меня в палату, чертов кретин!
ДЖАЙЛЗ (укладывает его). Простите, сэр, но я не заслуживаю таких слов. А это (кивает на Барбару), в конце концов, такая же процедура как, скажем, магнитно-резонансная томография или там… ректоскопия, так что – сколько прописано, столько и…
ЖАННА. Вот именно - кретин. Чертов кретин. Пошли!
Жанна и Джайлз уходят.
КЕН. Прости. Что ты смотришь? Может, тоже скажешь, что это хороший симптом?
БАРБАРА. Ты же заметил, когда это началось. Раньше ты этого не чувствовал.
КЕН. Вот радость-то. Я почувствовал, как описался и у меня «почти эрекция»!
БАРБАРА. Я бы не сказала, что «почти».
КЕН (в запале). И, кстати… (осекается) Что ты сказала?
БАРБАРА. Я сказала, что не сказала бы, что «почти».
КЕН. Что не… Что?
БАРБАРА. Ты сказал, что хочешь меня.
Пауза. Поцелуй. Кен неуклюже пытается посмотреть под одеяло.
ЖАННА очень внимательна ко мне, а ты…
КЕН (смущенно). Дьявол! Совсем забыл… Как твоя биопсия?
БАРБАРА. Нормально…
КЕН (передразнивает). И все?
БАРБАРА (твердо). И все.
КЕН. Скажи мне немедленно. Я сейчас уйду!!!
БАРБАРА. Не смешно. Я совершенно не для этого заговорила о Жанне.
КЕН. Плевать мне на Жанну, милая, скажи мне, прошу тебя!
БАРБАРА. Ты не должен так поносить Джайлза в ее присутствии. Они любят друг друга.
КЕН. Что-о?! Она любит этого кретина? Но за что?
БАРБАРА. Она терпит эту работу только из-за него.
КЕН. Ой ли… Может ты не знаешь, но наше пребывание в клинике встает моей милой мамочке и твоему драгоценному братцу в такую кругленькую сумму, что и Джайлзу и Жанне вполне достаточно перепадает, чтобы переносить все тяготы и лишения, связанные с уходом за «овощами» вроде нас.
БАРБАРА. За что ты так взъелся на него?
КЕН. Ему плевать на нас, разве ты не видишь? Ты только послушай, что он несет! Бедный доктор Хатлесс небось стер выключатель этой чертовой лампочки до дыр, пытаясь сдержать его бестактный бред.
БАРБАРА. Ага, ты не можешь простить ему, что он не концентрируется на твоих горестях. Но ведь это не значит, что его вообще ничего не волнует. Просто у него свои проблемы и твоим среди них не место. А Жанну его проблемы беспокоят – только и всего.
КЕН. Я не понимаю тебя.
БАРБАРА. Не удивляюсь.
КЕН. Ты пытаешься втолковать мне, что она любит в нем его проблемы!
БАРБАРА. Мы так любим.
КЕН. Кто это – «мы»?
БАРБАРА. Женщины…
КЕН. Следовательно, суть мужской ревности – в том, что нам не нравится, когда наших женщин начинают волновать чужие проблемы?
БАРБАРА. Пожалуй.
КЕН. О Боже, надеюсь, ты шутишь.
БАРБАРА (слабо). Конечно, милый…
КЕН (встревоженно). Что? Что, любимая?! Жанна, Жанна!
Входит Жанна и, быстро взяв с комода шприц, подходит к Барбаре. Откинув одеяло, быстро делает укол, измеряет пульс.
БАРБАРА. Все в порядке… Правда. Сегодня я что-то не в форме.
ЖАННА , покачав головой, откидывает одеяло и у Кена, торопливо выходит. Пропустив ее, беззвучно входит Пит, прибирает общий свет, направляет прожектор на обнаженные тела Барбары и Кена, нажимает на пульт. Тихо звучит музыка. Пит выходит.
КЕН. Какая ты красивая! Ты знаешь, ты как… Как утро. У меня было так пару раз, до аварии. Знаешь, в каждой дрянной книжке, которую читаешь, чтобы быстрее заснуть, есть пару абзацев про то, как приятно выйти на крыльцо загородного дома ранним утром, вдохнуть полной грудью, почувствовать себя молодым и сильным, ну и прочие сопли… А я, когда выходил на рассвете – задыхался… От того, как красиво было... Только утро может быть таким красивым. И ты… Ты мое утро. Как ты?
БАРБАРА. Как утро – сырое и промозглое, но в общем - ничего. Спасибо, Кен. Какая чудесная музыка… Кто ее написал, интересно?
КЕН. Какой-то русский. Просил я этого кретина Джайлза поменять ее на что-то повеселее, так нет…
БАРБАРА. Какая разница? Если это всего лишь сигнал, отработка приобретенного рефлекса – пусть будет одна и та же.
КЕН. Ну давай, отработаем рефлексы. Сколько сегодня?
БАРБАРА. Двадцать, кажется.
КЕН. Ну да. Сегодня – десятый сеанс…
БАРБАРА. Свидание. Давай считать это десятым свиданием.
КЕН (пытается пошутить). Пора делать предложение, если я честный человек.
БАРБАРА. Милый, прошу тебя…
КЕН. Все – все. Прости. Начнем?
Они начинают глубоко дышать в такт музыке. Тела их неподвижны.
Черт!
БАРБАРА. Что?
КЕН. Ничего. Показалось… Вот опять!
БАРБАРА. Где?
КЕН. Икра, кажется! Правая! И что-то такое в спине… Господи, кольнуло, определенно кольнуло!
БАРБАРА. Только не останавливайся, милый, не останавливайся!
КЕН (тяжело дыша). А я и не останавливаюсь…
Некоторое время дышат молча.
Я все.
БАРБАРА (задыхаясь). Я тоже. Ты молодец!
КЕН. Неужели действительно… Не понимаю…
БАРБАРА. Не надо понимать. Надо верить. Жанна!
Входят Жанна и Джайлз с полотенцами. Вытирают мокрые тела Кена и Барбары.
КЕН. Джайлз, вы видели?
ДЖАЙЛЗ. Конечно, старина! Этот опыт описан в последнем номере «Science». Музыка – один из самых сильных побуждающих факторов для приобретенных рефлексов. Доктор Хатлесс утверждает, что мускулы слышат! Представляете?
Кен. Подождите-ка… Как это «описан»?..
ДЖАЙЛЗ (увлеченно). Подробно! Если под определенную музыку повторять одни и те же мускульные напряжения, то в конце концов мышцы станут это делать без специальной команды. Понимаете, командой становится музыка, и таким образом…
Кен. Дьявол! Я спрашиваю вас, там что, в этой чертовой статье в «Science» - и фамилии наши есть?
ДЖАЙЛЗ. Бог мой, да начиная с истории болезни, заканчивая…
Зажигается красная лампочка.
…Но фамилий нет. Нет никаких фамилий. Полная конфиденциальность. Уверяю вас. Жанна, пошли.
Он запахивает одеяло и уходит. Появляется Пит и меняет свет на менее романтичный.
КЕН. Жанна! Вы читали статью? Там есть наши фамилии?
Лампочка вновь зажигается.
ЖАННА (помедлив). Нет, Кен. А какая, собственно разница?
КЕН. То есть как?
ЖАННА. Ну, если вас не смущает, что каждое ваше слово, каждый поцелуй здесь видит и слышит целая толпа, то какая разница…
Зажигается красная лампочка.
Просто фотостудия какая-то! При этой лампочке можно проявлять негативы. Да только проявлять нечего. (Наклоняется, приглушенно) Подумайте-ка, не наладил ли доктор Хатлесс торговлю видеокассетами с вашими процедурами?
БАРБАРА. Это уж слишком, моя милая. Не пугайте Кена, прошу вас.
КЕН (после паузы). Да ну вас к черту с вашими шуточками.
ЖАННА. О’кей.
Уходит.
КЕН. Черт! Об этом я и не подумал!
БАРБАРА. Перестань, милый. Это чепуха (неловко пытается сделать движение головой, морщится). Подумай о том, что ты почувствовал, когда делал гимнастику.
КЕН. Барби, милая, прости, что я не спросил – а как у тебя? По-прежнему, ничего?
БАРБАРА. Нет. Но это и хорошо. Я еще не готова принимать боль, как радость.
КЕН. Не знаю, что сказать. Мне стыдно. Стыдно, что у меня получается, а ты…
БАРБАРА. Расскажи мне что-нибудь.
КЕН. Что?
БАРБАРА. Ну, например, как ты попал сюда.
КЕН. Нет.
БАРБАРА. В честь нашего десятого свидания.
КЕН (с трудом подбирая слова, медленно). Это мучительно, Барби. Я вижу это во сне уже год, каждую ночь и…
БАРБАРА. Неужели ты смирился с этим? Неужели всего за год ты привык быть калекой и смирился?!…
КЕН. Я не понимаю…
БАРБАРА (с неожиданной злостью). Ты не можешь говорить об этом – но почему? Потому что это история твоего конца. Потому что ты веришь, что это навсегда! Потому что ты сдался и смирился! И то, что ты калека – факт, а история этого – страшный сон, оказавшаяся явью!
КЕН. Барби, я не понимаю…
БАРБАРА. Суть происходящего с нами в наших головах и в наших словах! Мы говорим – это горе – и это становится горем. Скулим: это конец – и нам крышка! Мы способны заставить себя любить, ненавидеть, умирать и возрождаться – и все это очень просто – только скажи себе это, черт возьми!!! Расскажи себе анекдот про себя самого и посмейся – иначе ты просто… иначе ты просто овощ, и не стоишь ничьих усилий, кроме сиделки, что меняет под тобой простыню! (Тяжело дышит) …я устала разговаривать.
КЕН (некоторое время смотрит на нее ошеломленно). Ну… Мы с приятелем поехали на съемки для июльского номера… Арендовали яхту и вышли на середину озера. Начался шторм и… мачта сорвалась… и… в общем, меня ударило по спине.
Барби. Очень смешно. Для журналиста, который пишет во все модные мужские журналы…
КЕН. Писал…
Барби. Как угодно. Все равно блестяще. «Мы поехали и меня ударило». «Букеровская премия» обеспечена.
КЕН. Ах, дьявол!
БАРБАРА. Ну, если тебе больше нечего рассказать…
КЕН (задумчиво). Да, черт побери! Это не для «Плейбоя»… (неожиданно широко улыбается) Попробуем сначала. Как ты уже слышала, моя милая, я вместе с моим туповатым приятелем Джеком и еще кое-кем… (С каждой фразой он все больше увлекается, говорит все громче) Ну-ну, не хмурься, с двумя девицами из его модельного агентства – и, кстати, ничего такого особенного, по сравнению с тобой они – тьфу, особенно та шведка с огоро-о-омными ступнями, как у Йети… Да, так вот мы вчетвером отправились на съемки в какую-то дыру. И Джек заявил, что неподалеку есть роскошное озеро с девственным пейзажем и его чутье (о Боже, чутье Джека!) подсказывает ему, будто предстоящая съемка станет венцом его карьеры. И сам Ларри Флинт спрыгнет от восторга со своей инвалидной коляски, швыряя в Джека мешками, полными долларов. Девицы тут же запрыгали от восторга и одна из них, та, которая называла себя Франческой (с таким же успехом я мог бы представляться каким-нибудь Леонардо), заявила, что сняться обнаженной среди лилий в лучах заходящего солнца – ее давняя мечта. И не успел я допить виски, как эта троица идиотов унеслась арендовывать яхту. Уже на пристани, увидев помесь тростниковой лодки времен Тутонхамона с надувным матрацем моего брата Гарри, которую мне представили, как самую роскошную яхту здешних мест, я понял, что никаких съемок не будет. Какой-то спившийся бродяга, помогавший нам погрузить барахло Джека на эту дырявую кастрюлю, пожелал нам «семь футов под килем» - и пока я думал, есть ли у этой посудины киль, Джек уже вывел ее на середину озера. Наши девицы принялись орать пиратские (по их мнению) песни и тут же скинули лифчики, пытаясь загорать… Повторяю, моя милая, смотреть там было не на что. Лично я думал о том, сколько весит силикон, которым они нашпигованы и можно ли будет в случае течи сбросить его за борт как ненужный балласт. Помнится, я еще вздремнул, и видел сон, как я получаю патент на вживление в дамский бюст молний из натуральных материалов. Как было бы удобно, мечтал я во сне, расстегнуть по крайней необходимости грудь, и вынуть из нее пару килограммов силикона… А какой простор для сменных протезов!.. Ну-с, когда я проснулся, оказалось, что солнца нет и в помине, девицы покрылись гусиной кожей, палуба залита водой, и нас качает, как камеру в фильме фон Триера. И не успел я удивиться, что в такой плюгавой луже могут бушевать настоящие шторма, как рядом со мной возник Джек в невесть откуда взявшейся зюйдвестке и заорал мне прямо в ухо, чтобы я держал какой-то там «шкот» или «бизань», я уж не помню. Он все тыкал пальцем в какое-то бревно в три обхвата, которое моталось по палубе, как свихнувшийся маятник. Все еще не проснувшись, я пополз к этой штуковине и даже пару раз ухватился за нее, но она выскальзывала у меня из рук, как анаконда, спасающаяся от команды Кусто. Мне даже удалось встать и продержаться на ногах секунд двадцать, но тут Джек крикнул что-то еще и я повернулся к бревну спиной…
КЕН (Останавливается, мотает головой – он выдохся. В глазах его – слезы) Вот, собственно и все, моя милая. Эта штука врезалась в меня сзади и все, что я помню – это мой красивый полет над волнами. Этакая чайка по имени Джонатан Ливингстон. Кажется, в полете я успел подумать, что в этом вонючем озере и лилий-то никаких нет.
БАРБАРА. Я хочу поцеловать тебя.
Поцелуй.
КЕН. Твоя очередь рассказывать, как ты сюда попала.
БАРБАРА. У меня не получится так красочно, Кен… Ты рассмешил меня и… Какое счастье, что ты выжил!
КЕН. Не заговаривайте мне зубы, мисс!
БАРБАРА. Ну… Тут нечего рассказывать, мой милый. Я - рыжая, и это меня погубило.
КЕН. Причем здесь – рыжая?
БАРБАРА. Видишь ли, где бы не существовала неотложная медицина – ее проблема – рыжие люди. Поступающих рыжих врачи пытаются спихнуть на интернов, интерны – на студентов, студенты – на сестер и так далее. Я провалялась в приемном шесть часов, пока мой брат не принялся палить в воздух из пистолета.
КЕН. Ты шутишь?
БАРБАРА. И не думаю. Впоследствии доктор Хатлесс рассказывал мне, что у рыжих особенный организм, начиная от кожи, заканчивая свертываемостью крови. А кому хочется потерять больного на столе?
КЕН. Но это же… Какой-то геноцид! Нужно судиться… Должен быть какой-то закон… О Боже!
БАРБАРА (смеется). Красиво звучит – «Закон о рыжих»… Почти Конан-Дойль!
КЕН. Как ты можешь смеяться! Это чуть не стоило тебе жизни!
БАРБАРА. Лучше бы стоило… Зато я встретила тебя.
КЕН. Но ты ничего не рассказываешь про то, как, собственно…
БАРБАРА. Кен, любимый мой Кен… Я и не знаю как все было, говорят, что водитель был пьян и не справился с управлением.
КЕН. Но пьяный подонок, что сбил тебя, должен…
БАРБАРА. Все мужчины одинаковы. (Неожиданно горячо) Мой брат судится с ним и не желает слушать меня – меня, которая не собирается предъявлять никаких исков и послала к чертям несколько судебных следователей! О господи, как отучить вас мстить и жить настоящим – вот в чем вопрос!
КЕН. Но в чем причина?..
БАРБАРА (устало). Не в чем, а в ком. В тебе. Я с тобой, и какого черта я должна думать о каком-то несчастном таксисте, который уложил меня в постель. Одну постель с тобой! Глупый, несчастный мой мальчик. Дай мне свои губы. Я хочу попить из них…
Поцелуй.
Выходит Пит и пытается достать пульт, зацепившийся за что-то в кармане.
Из-за соседнего зеркала появляются Жанна и Джайлз.
Джайлз посматривает на часы, открывает рот, чтобы что-то сказать, но Жанна прикрывает его ладошкой. Джайлз пытается отнять ее ладонь ото рта и тогда Жанна целует его. Джайлз отчаянно машет Питу.
ПИТ нажимает кнопку на пульте и комната погружается во мрак.
КЕН. Подожди… Что ты?.. Ты… двигаешься?! Барби, милая… Что это значит, черт побери?! Это твои руки?! Какого дьявола?..
Часто мигает красная лампочка.
Занавес.
КОНЕЦ 1 АКТА
ВТОРОЙ АКТ
Раннее утро. Палата Кена – комфортно обставленная комната, где есть все необходимое. На прикроватной тумбочке – кипа журналов и ноутбук.
Рядом с кроватью – инвалидная коляска. К кровати спускается шнур с пультом для вызова персонала. Левая часть палаты отделена ширмой, там оборудована туалетная комната с раковиной и унитазом.
КЕН неподвижно лежит на спине – он спит.
Тихо входит Жанна. Подходит к тумбочке и берет один из журналов, листает его. Неожиданно резко Кен хлопает ее пониже спины.
ЖАННА (не оборачиваясь). Ублюдок!
КЕН. Кто – я?!
ЖАННА (cмерив его взглядом, после паузы). Этот тип из вашей статьи. Идете на поправку?
КЕН. Пожалуй. Давненько вы меня не навещали. Занимались новыми экспериментами? Искали добровольцев, нанимали шлюх?
ЖАННА. Жаль, что я не вчитывалась в вашу историю болезни перед этим визитом.
КЕН. А то бы?..
ЖАННА. А то бы я знала в какой части тела у вас наибольшая чувствительность.
КЕН. И…
ЖАННА. И врезала бы вам так, что вы бы ее снова потеряли.
КЕН. А вы бы потеряли работу.
ЖАННА. Я здесь больше не работаю.
КЕН (хихикает). Вот как. Значит милейший Хатлесс вышиб вас. Вероятно, за то, что эта… женщина (ваша, как я полагаю, протеже) – не оправдала его надежд. Поделом. Чего же вы притащились?
ЖАННА. Поглядеть, как вы становитесь самим собой. Вернее, убедиться, что вы и есть тупое животное, каким я себе и представляла.
КЕН. Ну это уж слишком. (кричит) Джайлз!
Пытается дотянуться до пульта, свисающего со стены, но Жанна отгибает провод так, чтобы он не мог его достать.
ЖАННА. Хотите позвать вашего… сейчас припомню… «чертова кретина»? Понимаю. Должно быть вы подружились.
КЕН. Это вы про вашего жениха? Логично. Вполне соответствует вашим моральным устоям.
ЖАННА. Вы собираетесь рассуждать о моем моральном облике? Вы – жалкий сочинитель порнокомиксов? Вы – звезда онанистов и извращенцев? О’кей!
КЕН (в ярости). Что тебе надо, злобная тварь?!
ЖАННА мотает головой и, отпустив пульт, в волнении ходит по палате. Заметив, что Кен хватает пульт, делает умоляющий жест.
ЖАННА. Пожалуйста, не надо. Простите меня, я… Мне нужно с вами поговорить. Всего несколько слов, прошу вас.
КЕН. Ах ты черт! Да как вы осмелились?..
ЖАННА. Прошу вас…
Неожиданно начинает рыдать. Кен обескураженно вертит в руках пульт, потом отбрасывает его.
КЕН. Эй… Перестаньте. Пришли говорить – говорите. Не выношу я этих штук (протягивает ей салфетку). Ну же!
ЖАННА (берет себя в руки). Дело в том, что Барбара…
КЕН (вздрагивает). А, дьявол, я так и знал! (тихо) Я не хочу ничего о ней слышать. И если вы пришли говорить о ней – уходите сразу… Впрочем, нет. Поговорим. (монотонно) Полагаю, ей нужны деньги – она осталась без работы. Я сейчас не могу. Здешнее лечение влетает мне в копеечку. Может быть, чуть позже. Я ей обязан своим… частичным выздоровлением и обязательно помогу. Все?
ЖАННА (некоторое время подавленно молчит). Все не то… Я не об этом хотела… Зачем мне понадобилось…
КЕН. Мне пора умываться. Могу я позвать Джайлза?
ЖАННА (думает о своем). Джайлза? Вот ведь история… А знаете, мы расстались. Уже давно.
КЕН. Ну… Что тут скажешь? Он мне не говорил.
ЖАННА. А почему? Почему, как вы думаете, он не сказал вам об этом ни слова?
КЕН. Да, собственно, он никогда ничем таким не делился. Впрочем, нет – он пару раз говорил что-то такое о ваших планах… Что-то о домике в Бентли-Гарден, кажется… Что хочет двойняшек… А! Так вы беременны? И вас надо помирить?
ЖАННА. О, нет. (встает и меряет шагами комнату) Почему он не сказал вам о том, что потерял самое дорогое на земле? Он ведь так и говорил: Жанна, ты самое дорогое, что у меня есть, ты – мое счастье! А вот лишился меня – и ничего не сказал…
КЕН. Не каждый способен делиться таким с кем попало.
ЖАННА. Может быть… А может все это было ложью, даже наверное – ложью, враньем! А потом все пришло в гармонию, я ушла, стало незачем врать и отсюда молчание?
КЕН. Я не понимаю.
ЖАННА. Скажите, Кен… Вы любите Барбару?
КЕН. Вот что, Жанна…
ЖАННА. Но я ведь слышала каждое ваше слово, смотрела на ваше лицо! Нет, послушайте – вы же любили ее! И я так страшно завидовала вам и ей – беспомощным овощам, которые умудрялись любить – любить! – не имея возможности даже поцеловаться! Или что же – вы врали? Врали, пока верили, что она такой же овощ, как и вы, да? А потом врать стало не нужно и вы…
КЕН. Врал не я. Врала она, черт бы побрал вас всех с вашими истериками! Слышите? И вы сейчас тоже лжете! Вот что убивает любовь – есть она на самом деле или только зарождается. Ваша бабья бессмысленная ложь!.. И благословен будь бедный тупой Джайлз, он избавился от вас и имеет шансы нормально жить. Уходите Жанна, я не понимаю вас. Я не хочу вас слушать…
Входит Джайлз. Он катит перед собой сервировочный столик с завтраком.
ДЖАЙЛЗ (взволнованно). Вы не смеете… (берет себя в руки) То есть… Кен, прошу вас удержаться от оскорблений. Ты зря пришла, малышка, если узнает доктор Хатлесс…
ЖАННА. Дай я посмотрю на тебя, Джайлз… Ты похудел, тебе это идет.
ДЖАЙЛЗ (беспомощно). Жанна, прошу тебя…
ЖАННА. Нет, это я прошу тебя. Дай мне закончить. Уйди и не подслушивай – мне нужно всего пару минут, прошу, уйди.
Джайлз застывает в нерешительной позе.
КЕН. Джайлз, не смейте уходить. Это бессмысленный разговор и мне пора мыться.
ЖАННА. О’кей, я могу и при нем. Я должна сказать вам, что Барбара…
КЕН и Джайлз (хором) Нет!
ЖАННА. О’кей. Зря я сюда пришла. Я ухожу. Забавно, Кен, вы уверены, что выздоравливаете…
Уходит.
Джайлз делает несколько шагов следом.
ДЖАЙЛЗ. Я только…
КЕН. Да бросьте вы, дружище. Ей-богу, пусть идет. Мне нужно умыться.
Джайлз останавливается. Потом подходит к тумбочке и достает оттуда бритвенный прибор, пару полотенец.
Несет все это за ширму. Возвращается, помогает Кену перебраться в кресло.
Ноги не слушаются Кена, но он выглядит вполне довольным.
Джайлз катит его за ширму. Пересаживает его на унитаз.
Кен. Ох… Разговоры о любви несносны, когда так страшно хочется пи́сать, правда, дружище?
ДЖАЙЛЗ (отсутствующе). Да, Кен.
КЕН. Ну а сейчас я попробую сам спустить воду, а Джайлз, каковы мои шансы? Сколько ставите?
ДЖАЙЛЗ. Конечно, сэр.
КЕН выворачивает руку и пытается нажать на рычаг, но у него ничего не выходит. Он добродушно смеется.
КЕН. Ну ничего, ничего. Завтра получится. Давайте-ка переберемся в кресло.
ДЖАЙЛЗ. Еще бы…
КЕН. Вот черт. Он оглох. Джайлз!!
ДЖАЙЛЗ. А? (приветливо улыбается) Вы готовы? Перебираемся! И раз, два!
Пересаживает Кена в кресло и подвозит к раковине. Взбивает пену, подает Кену помазок. Тот бреется, потом чистит зубы.
КЕН. И чего такого она собиралась мне сообщить о Барби?
ДЖАЙЛЗ. Ровным счетом ничего, Кен.
КЕН. Я был прав, она приходила просить у меня денег. Это ведь ясно.
ДЖАЙЛЗ. К сожалению, Кен. Это так и есть.
КЕН. А что нового от доктора? Я ведь прибавляю с каждым днем, верно?
ДЖАЙЛЗ. Да, безусловно. Доктор Хатлесс очень доволен результатами, Кен. За последние три месяца…
КЕН. Ну точно, три месяца. Три, как все это случилось и я уже почти забыл… И тут является эта ваша Жанна, черт бы ее…
ДЖАЙЛЗ. Сэр, прошу вас.
КЕН. Но вы же сами слышали – является и начинает обвинять меня в том, что я… Люблю ли я Барби? Ах, черт меня возьми, люблю ли я Барби! И я еще и тупое животное, вот ведь как! И лгун и аморальный тип!.. Послушайте, а что она хотела мне сказать про Барбару?
ДЖАЙЛЗ. Ваша щетка, Кен. Не забудьте работать кистью – это важно.
КЕН (с набитым пастой ртом). Я работаю, работаю, черт меня дери! Конечно, когда все это случилось, у меня был дьявольский стресс и я чуть не впал в кому. А потом заработала правая рука, и я, ей-богу, был даже благодарен Барбаре, но зачем было врать, ломать комедию целых два месяца? Сказала бы сразу и нет проблем! А то ведь любовь! Любовь, мать твою, а, Джайлз?.. Что Жанна хотела сказать про Барбару? Вы бы узнали у нее, а, старина? Как-нибудь аккуратно, не ссылаясь на меня, а?
ДЖАЙЛЗ. Мы не общаемся с Жанной, Кен, мы расстались.
КЕН (вытирает лицо). Ну да, ну да. Что мне сейчас по-настоящему нужно, так это Кэти, ее массаж и обворожительный бюст. Ха-ха… Кстати, почему вы мне не сказали о том, что расстались с Жанной?
ДЖАЙЛЗ (изумленно). Я – вам?! Ну, мы с вами все-таки не…
КЕН. Да ладно, не объясняйте…
Джайлз отвозит его к кровати и двигает к нему столик. Кен начинает завтракать.
И все же интересно. Мне вы могли бы…
ДЖАЙЛЗ. Вам?! (разом, неожиданно и страшно меняется в лице и сбрасывает с себя всякую любезность) Вот чтоб я сдох, Кен! Ну провалиться мне на этом самом месте – да что вы несете? (резко разворачивает его к себе лицом) Да мы разошлись только из-за вас! И ради бога не делайте вид, будто вы этого до сих пор не поняли!
КЕН (изумленно качает головой). Ага, понятно. Сегодня такой день – все врачи двигаются мозгами. Ну ясно – осень, обострения… Странный подход к подбору персонала у доктора Хатлесса, не правда ли, Джайлз?
ДЖАЙЛЗ (в ярости, тихо шипит). Жанна была права… Тупое бесчувственное животное, вот вы кто!
КЕН (злобно улыбается). Ну да. Теперь вы должны сказать, что хотите мне врезать.
ДЖАЙЛЗ. Хочу!
КЕН. Ну а теперь быстренько извиняйтесь и не забудьте сообщить, что хотите со мной поговорить. Ну!
ДЖАЙЛЗ (весь обмякнув, поворачивает коляску Кена к столу). Простите, сэр. Я сорвался. Жанна появилась так неожиданно… Вы ошибаетесь, я не собирался ни о чем говорить, но…
КЕН (спокойно ест). Вы не собирались, так собираюсь я. Немедленно выкладывайте, что это на вас всех нашло?
ДЖАЙЛЗ. Я… не знаю, что вам сказать, Кен.
КЕН. Какого дьявола я виноват в том, что вы расстались?
ДЖАЙЛЗ. Нет никакой пользы от этих разговоров. И, кстати, доктор считает, что…
КЕН. Не заговаривайте мне зубы. В чем дело? Не будьте же тряпкой – вы ведь тоже доктор!
ДЖАЙЛЗ. Малышке было трудно. Эта работа была не для нее. После того, что случилось три месяца назад…
КЕН. Объясните же мне, черт возьми, как то, что случилось три месяца назад, могло повлиять на Жанну?! Ей было невдомек, что Барбара не парализована? Что все эти сеансы – сплошное вранье?! Ей-то что, а, Джайлз?
ДЖАЙЛЗ. Она не считала их враньем, Кен. То есть она была уверена, что все мы врем – я, она, доктор Хатлесс… Но то, что происходило между вами с мисс Барбарой она считала правдой.
КЕН. О!
ДЖАЙЛЗ. Я, лично, считаю, что это был лишь повод, но когда вы отказались видеть мисс Барбару и наговорили ей все эти резкости, то Жанна была… как бы это сказать, ошеломлена. И когда я поддержал вас, то она просто ушла. Швырнула халат и ушла.
КЕН. Ага. Ага. Ни хрена не понимаю. А, кстати, почему это вы меня поддержали, а, Джайлз?
ДЖАЙЛЗ. Ну… У нас состоялся серьезный разговор с доктором Хатлессом и он порекомендовал мне…
КЕН. Прекрасно. Доктор порекомендовал поддержать меня. А вы-то что на самом деле думаете?
ДЖАЙЛЗ (с трудом подбирая слова). Ну… Мисс Барбара была очень больна, Кен. И ей… Словом, ей вы были нужны не меньше, чем она вам… По крайней мере, так считала Жанна, если уж мы говорим о ней.
КЕН. Так. Чушь собачья. Вы только что сказали, что это был лишь повод для ухода Жанны. В чем же, по-вашему, причина?
ДЖАЙЛЗ. Я думаю…Я думаю, что она была влюблена, Кен.
КЕН. В кого же? В доктора Хатлесса? Или в Барбару? Она лесбиянка?
ДЖАЙЛЗ. В вас…
КЕН. А-а!!! Чтоб я провалился! Джайлз, дружище, признайтесь мне откровенно – это психушка? Да? И вы все тут пациенты, ведь правда? Вы ведь никакой не врач и у вас мания величия, а на самом деле вы – разносчик пиццы с Ковер-роуд, а? И доктор Хатлесс просто ветеран вьетнамской войны и сексуальный маньяк на пенсии, с навязчивым бредом о волшебной силе либидо! (в ярости отталкивает столик, так, что он переворачивается) Уходите к дьяволу, Джайлз, и позовите мне кого-нибудь не из буйных, умоляю вас! Хоть эту милашку Кэти с неопасным бешенством матки. Убирайтесь, пока я сам не свихнулся! Вон!
Джайлз быстро подбирает с пола еду и тарелки.
Уходит, что-то бормоча.
Что здесь происходит, а, мать твою! Что здесь происходит?!
КЕН (Раскручивает коляску и делает несколько кругов по палате. Обессилев, застывает) Барби… Зачем ты обманула меня? Мне тут не с кем и словом перекинуться. И я готов уехать к матери, хотя легче повеситься, чем жить с ней. Эта старая сволочь Хатлесс заявил, что нанял тебя случайно, но вовсе не жалеет, что все так получилось – я ведь стал двигаться! И я простил его, но не тебя. Нет, не тебя, моя милая шлюха, готовая за пару фунтов валяться голой с обездвиженной куклой… Что поделываешь, дорогая, хотел бы я знать… Как твой таксист?..
Некоторое время сидит неподвижно.
Плачет.
В палату входит Кэти. Она ослепительно сексуальна и всячески подчеркивает это. Плавно подходит к Кену и, не сгибая колен, нагибается поднять что-то, оставленное Джайлзом. Коротенький халатик обнажает все ее прелести.
КЭТИ. Мой хорошенький мальчик звал тетю Кэти? Ему пора сделать расслабляющий массаж?
КЕН. Прелестный вид, крошка. Только трусики совершенно лишние.
КЭТИ. Фу, ну и гадости ты говоришь, Кен. Впрочем, я могу их и снять, если они так тебе мешают.
КЕН. И это я говорю гадости… Помоги мне.
КЭТИ умело помогает Кену перелечь на кровать. Переворачивает его на живот, начинает делать массаж.
КЭТИ. Вау! Какая нежная спинка. Так и хочется сделать тебе тайский массаж, красавчик.
КЕН. Так сделай, крошка – это ведь не запрещено.
КЭТИ. Всему свое время, сэр. Так не больно?
КЕН. Больно… Ты ведь без лифчика, а, Кэти?
КЭТИ. Я могу себе это позволить, не так ли?
КЕН. Послушай, Кэти… А где сейчас Барбара?
КЭТИ (на секунду останавливается, потом продолжает). Кто это – Барбара? Ого, красавчик, тебе уже мало меня одной?
КЕН. Не придуривайся. Ты знаешь, о ком я.
КЭТИ. Не знаю и знать не хочу. (наклоняется к его уху) Ты ведь чувствуешь мое тело, а, Кен? Сейчас мы закончим с массажем и ты сможешь его потрогать, если захочешь…
КЕН. Пожалуй, я сообщу доктору Хатлессу, что ты называешь меня «овощем». И тянешь из меня деньги, предлагая сделать мне (беззвучно шевелит губами)…
КЭТИ (дает ему пощечину, испуганно). О чем вы говорите, мистер Стронг? (с достоинством) Я… просто делаю свою работу и выполняю прямые указания доктора Хатлесса. И никогда в жизни не просила у вас денег. Я дипломированная сестра и уж поверьте, если бы не участие в этом эксперименте и подробные предписания доктора…
КЕН (смеется). Ха-ха-ха… если бы не прямые предписания, вы никогда не одевались бы как проститутка из элитного салона и не шептали мне всякие гнусности… Ха-ха… Браво, доктор Хатлесс.
КЭТИ (выпрямляется и поправляет халатик). Я закончила на сегодня, Кен. Всего вам наилучшего. Не думаю, чтобы мы еще когда-либо увиделись. И поэтому хочу сказать вам: вас здесь лечат, сэр. За ваши деньги и так, как считают нужным. Это ваш выбор от начала и до конца. И нечего корчить из себя невинного младенца.
КЭТИ уходит.
КЕН (кричит в потолок). Эй, доктор Хатлесс! Где ваше всевидящее око? Куда подевался ваш тонкий слух? Почему ни разу не зажглась ваша спасительная красная лампочка, а? Что-то сегодня все очень уж неладно в датском королевстве! Ау!
Входит Пит. Не обращая на Кена ни малейшего внимания, он ставит стремянку и залезает куда-то под потолок.
А это еще кто, черт его дери? Эй, парень! Кто ты такой?
ПИТ (сверху). Никто, сэр. Не обращайте на меня внимания – маленькие технические проблемы. Нет связи, хоть ты лопни!
КЕН. Ну вот, еще один чокнутый! Какой еще связи?
ПИТ. Доктор Хатлесс не видит и не слышит вас, сэр. Сейчас я быстренько все поправлю.
КЕН. Вот оно что – техника подкачала… Послушай, дружище. Раз уж он не слышит, сделай мне одно одолжение.
ПИТ (высовывается из-под потолка). Слушаю, сэр.
КЕН (взволнованно). Мне нужно повидаться с Барби, ты ведь ее знаешь?
ПИТ. Это невозможно, сэр.
КЕН. Да не бойся ты этого старикашку! Как тебя звать?
ПИТ. Пит, сэр.
КЕН. Я заплачу тебе, Пит.
ПИТ. Это невозможно, сэр.
КЕН. Послушай… посмотри на меня, Пит. Я всего-навсего овощ. И что бы там ни говорил доктор, у меня нет шансов восстановиться полностью. Все, что у меня было хорошего за этот год – это Барби. И я чувствую, что совершил ошибку, понимаешь? Она нужна мне, а самое скверное – я нужен ей. Был нужен. И бросил ее. Джайлз сказал, что она очень больна, это так, ведь так?
ПИТ (садится на ступеньку стремянки). Да, сэр. Она очень мучалась, трех часов не могла протянуть без обезболивающего…
КЕН. Ну вот... Вот значит как… Возможно, это правда. Мне надо ее повидать. Не могу я терпеть это вранье, понимаешь, дружище?
ПИТ. Сэр, мне очень жаль…
КЕН. Но ты ведь молодой, здоровый парень. Помоги-ка мне перебраться в коляску… (Пит спускается и помогает Кену) Что ты делаешь здесь, где лечат враньем?
ПИТ. Я… Я занимаюсь телевидением, сэр. Я учусь на режиссера и, честно сказать, здесь я прохожу потрясающую драматургическую школу. Вечерами я монтирую свой фильм и… это будет сенсацией, сэр. Простите за нескромность. Ваши сцены с мисс Барбарой – это что-то… фантастическое, поверьте. Конечно, я не собираюсь публиковать эти материалы без вашего согласия, но поверьте, сэр…
КЕН. Все, все безумны. Послушай, Пит, если ты режиссер – не кромсай пьесу. Дай Ромео повидаться с Джульеттой, позволь Тристану обнять Изольду, ну и всякое такое…
ПИТ. Ох, сэр… Ромео, вы говорите… Доктор Хатлесс убьет меня… Я скажу вам, если вы позволите мне включить камеру…
КЕН. Вот дьявол! Еще один маньяк. На этот раз – Феллини. Валяй, Пит. Ставь камеру, снимай… Антониони… (Пит мчится за дверь) Видно от того, что ты хочешь сообщить, у меня должны выпасть зубы и глаза… Сейчас он скажет, что это была Джулия Робертс…Хотя нет, та не снимается обнаженной. Ну тогда значит…
Появляется Пит со штативом и камерой в руках. Суетливо ставит технику, чуть поворачивает Кена к свету.
ПИТ. Минуту, сэр, я пропишу ракорд. Понимаете, сэр, вы заговорили о Шекспире и я просто не могу… (запускает камеру на запись) Вы… Вам не сказали, сэр, но… (выпаливает, прильнув к объективу) Мисс Барби умерла. Через день, после того как… Она была очень больна, сэр. Понимаете?
Пауза. Кен медленно отворачивается к ширме.
КЕН. Покажи мне свой фильм, Пит.
Медленно гаснет свет.
На ширме возникает изображение. Это крупные планы Кена и Барби, лежащих напротив друг друга. Они о чем-то беззаботно болтают, но текста не слышно – играет тихая музыка.
Силуэт Кена перед экраном неподвижен.
Слышится бархатный голос доктора Хатлесса.
Голос доктора Хатлесса. Полагаю, Джайлз, вы напрасно беспокоитесь. Этот стресс должен поставить его на ноги. Хоть он и не запланирован. Мальчишка сымпровизировал, но талантливо…
На экране застывает лицо Барби. К неподвижно сидящему Кену подходит Пит. Он заглядывает ему в лицо и отшатывается.
ПИТ. Господи!!! Боже ты мой!!! Доктор Хатлесс! Он мертвый! Умер!.. «Вот лежит Ромео!»…
Голос ДЖАЙЛЗА. У него было слабое сердце, доктор Хатлесс. Наше вранье его доконало…
Голос ДОКТОРА ХАТЛЕССА. Не люблю ничего незапланированного. Теперь все сначала… Принесите мне истории болезни тех, кто шел под вторым номером, Джайлз. Как там их звали?
Голос ДЖАЙЛЗА. Клайд Бэрроу и Бонни Паркер, сэр. Рассеянный склероз и тупая травма позвоночника.
Голос ДОКТОРА ХАТЛЕССА. Сперва Кен и Барби, теперь – Бонни и Клайд. Забавно, Джайлз, не так ли?.. Позаботьтесь о мистере Стронге. И сообщите Питу, что он уволен.
ПИТ прикрывает глаза Кену и тушит экран. Изображение Барби растворяется в темноте.
ПИТ. О боже, надеюсь, это было записано… «Вот лежит Ромео…» Вот лежит Ромео…
ЗАНАВЕС
_________________________________________
Об авторе: ИЛЬЯ ТИЛЬКИН
Родился в Санкт-Петербурге. Окончил Музыкальное училище при Санкт-Петербургской консерватории, несколько лет работал в оркестре. Закончил Санкт-Петербургскую театральную академию. С 1991 года работал на телевидении, начинал с Норильска, продолжал на Питерском НТВ. В 2008-м ушел и больше не возвращался, полностью переключившись на работу в кино и театре, которой начал заниматься в начале 2000-х. Автор сценариев нескольких кино- и телефильмов, в том числе: "Человек у окна", "Сталинград", "Гетеры майора Соколова", "Григорий Р. (Распутин)", "Тихий Дон" и др.
|
|
