О стихах Андрея Нитченко
В этом году в пятнадцатый раз прошло награждение «Илья-премией» – премией имени поэта и эссеиста Ильи Тюрина, трагически погибшего в 1999 году. По некоторым сведениям, в этом году Илья-премия, - по крайней мере, в том виде, в котором она существовала все эти годы, - вручалась в последний раз. Причины разные – и не все из них стоит сейчас озвучивать. Но подвести определённые итоги, вспомнить некоторые имена из множества поэтов, публицистов, прозаиков, дебютировавших именно на конкурсе «Илья-премии», по-моему, стоит.
Андрей Нитченко появился в русской поэзии подобно взрыву сверхновой звезды. В 2004 – «Илья-премия», в 2005 – «Дебют», в том же году – первая книга «Водомер», первые публикации – в ведущих литературных журналах. Из личных воспоминаний: помню полный зал Лермонтовской библиотеки в Ярославле (совсем не маленький) – и восторженно (я не преувеличиваю) внимавшую поэту публику.
Свидетельствовали об успехе и высказывания мэтров. «Нитченко, на мой взгляд, является в поэзии фигурой революционной», - нимало не смущаясь, заявил в одном из интервью в 2008 году Леонид Костюков («Волга», 2008, № 2). А известный пушкинист Валентин Непомнящий однажды сказал: «В своём сознании я всегда отделял современных молодых авторов от большой русской поэзии – пока не познакомился с Андреем» («Литературная газета», 2007, № 2).
То есть стихи Андрея Нитченко были оценены даже не как стихи талантливого молодого поэта. Это была оценка по максимальному, «гамбургскому» счету.
В 2011 года вышла вторая книга – «Переводы на человеческий». После этого – последовало долгое молчание. Публикации прекратились ещё после 2010 года за одним исключением: в 2013 году вышла подборка в «Знамени».
Столь долгое молчание лишь усиливает желание поговорить о творчестве Андрея Нитченко и, что самое главное, вспомнить его стихи.
Первое, что следует сказать: лирика Андрея – христианская. Это не то чтобы новость, и собственно, отмечалось едва ли не всеми критиками, писавшими о его поэзии. Весь вопрос в том, почему – христианская?
Собственно из религиозных стихотворений у Андрея я припоминаю лишь одно - «И я предавал…». Изредка в стихотворениях речь идет о Боге, иногда упоминаются религиозные символы («Евангелие от Апостола Фомы…»). Но это редкость.
В своей предыдущей рецензии о стихах Андрея Гришаева («Слово канатоходца» // «Лиterraтура», XXV) я самонадеянно усмотрел религиозные корни лирики и в творчестве этого поэта тоже. Из этого не следует, что христианский подтекст я усматриваю у всех прочитанных мною поэтов. Во-первых, творчество двух Андреев действительно родственно в духовном смысле этого слова. Во-вторых, меж ними велико и различие, и выражается оно в том, на что направлен их взгляд.
Взгляд Андрея Гришаева, если максимально все упростить, устремлен на Бога (небо). Его духовная жизнь - это Богоискательство (с некоторыми нюансами). Андрей Нитченко декларирует принципиальную невозможность Бога найти.
Мы ли Бога забыли? Да нет.
Мы всю жизнь проискали Его,
Как колечко в листве, как предмет,
В мире спрятанный лучше всего.
(«Помнишь девочку? Ту, что кольцо…»)
Бог – не доступен для понимания, для восприятия и осмысления. Остается только жить – в его присутствии.
Близко, Господи мой, горячо?
Как найти – не открыл, не сказал.
И невидимый – был за плечом.
И не найденный нами – спасал.
(«Помнишь девочку? Ту, что кольцо…»)
Христианство Андрея Нитченко – в этике. Особенно это касается его ранних, времен «Водомера», стихотворений. В этих стихах Андрей Нитченко обращает свой взгляд не на объект, а на субъект веры. В центре его внимания – человек. Каким Он должен быть для того, чтобы прийти к Богу. Ну, и поскольку размышляет об этом поэт, естественным субъектом для наблюдений оказывается он сам.
Главная этическая категория в стихах Нитченко - смирение. Смирение, то есть благодарное принятие всего того, что люди, а особенно – поэты, обычно принимать не хотят, идет ли речь о безответной любви («Мне не взять тебя в жены…», причем речь в этом стихотворении идет не о преодолении любви, но именно – о её принятии), безвестности («Будем забыты…») либо – смерти («Ангел тихо пришёл и сказал – пора…»). Эти ситуации, конечно же, внутренне некомфортны, неприятны, подчас - невыносимы, но - и к этому приходит поэт - в конечном итоге - необходимы.
… и это награда –
горечь, боль: благодать.
Слава Богу, не надо
ничего поправлять.
Слава Богу – очнулась.
И спасибо на том,
что и это коснулось,
что и с этим знаком.
(«Мне не взять тебя в жены…»)
Помимо смирения, речь идет и о других добродетелях христианства: жертвенности («Почему в очертаниях лиц…»), осознания собственной греховности («И я предавал…»).
Но самое важное заключается в том, что в полном соответствии с христианскими канонами поэт примиряется с самым главным человеческим страхом - страхом смерти. Эта тема занимает особое место в мыслях поэта. «— Часто ли вы думаете о смерти? — Настолько часто, насколько я думаю вообще» («Водомер», записные книжки). Об этом же - в стихах.
Наша песня у смерти в долгу,
Страшной гончей, по следу летящей,
За привычку, за страх настоящий
Не успеть на бегу…
(«Наша песня у смерти в долгу…»)
Не споря со смертью, он пытается осмыслить её, приблизиться к её пониманию, проиграть её внутри себя. Возможно, понять и принять в данном случае – одно и то же.
Смерть — это как
В детстве отъезд из деревни
С выгоном, садом, школой за поворотом,
Белым колодцем — не пил воды ледянее —
Черной смородиной, ковкой тропинкой за огородом.
(«Смерть — это как…»)
Может, это просто - смена места жительства?
Но ЧТО ждёт нас за краем, каким будет новое место – это, как и Бога, понять нельзя. Предположения могут быть самые фантастические – но описать инобытие невозможно. Просто не хватит слов.
Во что нас, уснувших, земля переплавит –
В стихию и форму, в растения, ветром
Гонимую стаю, иначе б не вынес
Язык, что при жизни – одежда на вырост,
Но тесен для родины новой, посмертной.
(«Я думал – он воздуха горного имя…»)
Мысли поэта - всё чаще – об этом. Окружающая реальность его интересует мало. Единственное, что в ней по-настоящему важно – это голоса близких людей.
Ангел снилось за мной пришёл и сказал: пора.
Ну пора так пора, говорю, тебе видней.
Он крылом меня обнял, укрыло тепло пера
Запах чабреца, дух яблока, гул морейВ голове поплыл, и покой набежал: летим
Несказанно легко, но проснуться хотелось мне,
Потому что весь путь я слышу, как на земле
Кто-то плачет и спорит с ним.
В одной из статей, посвященных творчеству Андрея Нитченко, отмечается, что одним из его любимых образов является шар. Шар – «идеальная форма», из чего делается вывод, что стихи Андрея – попытка придать форму аморфному (А.Грищенко «Неизмеряемый «Водомер» / «Октябрь», 2006, № 4). То, что образ шара настойчиво повторяется – это бесспорно. Странно лишь то, что никто не заметил, что эту форму принимает лишь неодушевленная материя (земля, вода) и – только в движении. Двигаясь, падает «капля шаром большим», двигаясь, «катит тишина тяжелый шар», движется шар земли.
Эти образы «грубой материи» нужны для контраста. Чтобы, сопоставив их с мыслящим существом, получить масштаб для измерения бытия земного и потустороннего.
Он последняя форма. Диез,
рядом с мыслью стоящий как мысль
рядом с камнем…
(«Камни»)
Эта попытка приблизиться к потустороннему, осознать хотя бы масштаб расстояния до него при невозможности его понять – основной нерв этих стихов.
В мире постоянно движущейся материи лирический герой Андрея Нитченко – скорее недвижим. Он лишь «за сборами в дорогу». Он замер, вслушиваясь в то, форма для чего пока не найдена. Многие его стихи – о встрече с неведомым. Об этом – в значительной степени – «Переводы на человеческий», где – немного стихов об «этике» (в основном – из «Водомера»), и много – о таких вот соприкосновениях.
Вот молния – показавшаяся разрывом в пространстве, сквозь который проступил мир потусторонний. Вот - приснившаяся одноклассница свидетельствует о соприкосновении с ним же (сон вообще у Нитченко – постоянный символ иной реальности). Вот тень фотографа на фотографии – словно выводит нас в иное измерение. А вот – и прямая встреча.
Возле самой дороги,
отчетливый после дождя,
он стоял и струился
в тени молодого куста.
Ни заветов, ни сказок,
ни мифов не знал о себе
тот, кого я увидел,
когда не умел говорить.
(«Над оранжевой шеей…»)
Эта особенность – «всматривание» в мир – была отмечена в статье Веры Котелевской (В.Котелевская. «Портрет комариного князя» / «Новый мир», 2012, № 3). «Невидимкой, посторонним ходит он по фиксируемым им в ритмичном бормотании территориям железнодорожных пригородов, лесов и автобусных-трамвайных маршрутов, сменяемых жилищ, по пространствам памяти, где его никто уже не ждет», - пишет Вера. Соглашаясь с ней, могу лишь добавить, что это «всматривание» направлено именно на то, чтобы найти в мире сём отсветы мира горнего (как язык этих стихов есть лишь перевод с какого-то другого языка).
Об этом свидетельствует и форма этих стихов – традиционная и, вместе с тем, непривычная (в чем и «революционность»). Еще больше поражает живое исполнение их автором. Прерывистое, с паузами практически после каждого слова – будто поэт подбирает слова, будто готов в любой момент замолчать. Каждое слово – ударное. Каждое – как начало нового стихотворения, очень чётко интонационно выделяется. Всё – эмоционально нейтрально, будто отсчет времени, будто щелчки метронома по радио. Эта интонация придаёт стихам ту необходимую отстраненность, которая только и может быть при разговоре на подобные темы. Иногда эта прерывистость сопровождает очень сложные по логическому построению мысли, иногда – словно бы вообще теряет формальную логику. Что только усиливает ощущение прикосновения к незабываемому.
Последняя по времени подборка в «Знамени» вся – об этом соприкосновении. Автор не говорит о том, что скрывается за гранью, не говорит о том, возможно ли узнавание, но абсолютно уверен в существовании этого «чего-то». И уверенность в существовании этого неизвестного придаёт ему сил для жизни в этом мире.
Спать сегодня — помнишь, наутро жить.
Спи сегодня, сном промокни до нитки.
Помни, как тяжело дом строить улитке.
Спи, не ввязывайся в реальность. Улитка есть.
(«Помню всё, что я помню, но это не там и не здесь…»)
Нам же остается ждать дальнейших свидетельств о встречах с ним.
скачать dle 12.1
