Редактор: Ольга Девш
(О книге: Николай Рубцов
на Тотемской земле: 12+ / [авторы основного текста и составители: Г. А. Мартюкова, А. М. Новосёлов]; ВРО ОДОО МАН «Интеллект будущего», Тотемское музейное объединение. – Вологда: Древности Севера, 2021. – 503 с.: ил.)Книга «Николай Рубцов на Тотемской земле» – не то, чем кажется на первый взгляд. Кажется, что это обычное краеведческое исследование, выпущенное к 85-летию со дня рождения поэта и к 50-летию со дня его смерти. Обе памятные даты отмечались как раз в 2021 году, когда этот увесистый том и был издан. Подобных «юбилейных» исследований много и не только по Рубцову. Их часто готовят на «малых родинах» классиков в разных регионах России.
Нисколько не умаляем значимость таких книг. Краеведение – необходимая часть знаний, вряд ли кто-то будет ставить под сомнение этот факт, да и авторы краеведческих исследований зачастую совершают настоящий гражданский подвиг, посвящая своему занятию всю жизнь, а ведь их нелёгкий труд (работа в архивах и музеях, интервью с современниками писателей, командировки, участие в конференциях и пр.), как правило, не оплачивается. Однако после презентаций, организованных на местном уровне, подавляющее большинство подобных изданий остается незамеченным широкой литературной общественностью в силу узости и специфичности их тематики.
Примета наших дней – «юбилейные» издания нередко выпускают на средства грантов и/или при поддержке местных властей. Вот и книга «Николай Рубцов на Тотемской земле» подготовлена в рамках проекта «Деревня непогашенных огней» на средства гранта президента РФ при финансовой поддержке администрации Тотемского района.
Однако на самом деле перед нами нечто бОльшее, чем узкое краеведческое изыскание. Перед нами полная биография поэта от 3 января 1936 года до 19 января 1971 года, но с акцентом на тотемский период его жизни. И это вполне обоснованно, ведь Тотьма для Рубцова, пожалуй, значимее, чем Болдино для Пушкина. Напомним, что поэт воспитывался в детском доме села Никольское Тотемского района, в юности учился в Тотемском лесотехническом техникуме. Став взрослым, не раз он возвращался на эту землю так, как возвращаются к началу начал своей судьбы. И наконец, именно в Тотемском районе были написаны все хрестоматийные стихотворения: «Звезда полей», «Горница», «Зимняя песня» и другие.
Биография Николая Рубцова воссоздана в очень оригинальном и современном ключе. Факты из жизни поэта даются как бы «параллельно» его творчеству, так что начинаешь понимать, какие события, эмоции, переживания, какая глубокая почва стоит подчас за тем или иным текстом классика «тихой лирики», и какой огромный, малоизученный мир породил его творческую вселенную.
Так совершенно оправданно повествование о жизни поэта начинается даже не с даты его рождения. Один из авторов книги, Алексей Новосёлов, пишет о родовых корнях, уходящих в глубь веков: «Тотемский уезд дал жизнь роду черносошных крестьян Рубцовых, а Тотемский район вскормил самого выдающегося представителя этой династии». С учётом того, что Николай Михайлович не мыслил себя как поэта в отрыве от судьбы русского крестьянства, совершенно осознанно не видел своей «тихой лирики» вне мифопоэтики северной деревни, вдруг начинаешь понимать, откуда у него такой взгляд на свое поэтическое «я». Николай Рубцов не отвлеченно-пафосно, а по праву рождения ощущал себя «плотью от плоти и кровью от крови» крестьянского мира. Его предки, начиная с XVII века, занимались земледелием и скотоводством, и достоверно установлено, что родоначальником Рубцовых был крестьянин по имени Иван из деревни Кульсеево с неустоявшейся прозвищной фамилией Кунашин. «Рубцов понятен нам – людям, живущим сейчас в глубинке, в больших и малых нестоличных городах, потому что мы все так или иначе родом из деревни и являемся потомками крестьян. Это невозможно как-то рационально объяснить, это можно почувствовать только на подсознательном уровне», – пишет Алексей Новосёлов.
При этом творчество Рубцова, безусловно, основанное на вековом наследии северной крестьянской культуры, гораздо шире понятия «поэзия из глубинки». Интересное наблюдение: почти все стихотворения Рубцова за редчайшими исключениями (разве что совсем уж мало публиковавшиеся тексты) положены на музыку, и зачастую россияне поют «Горницу», думая, что это русская народная песня, или напевают «Букет» («Я буду долго гнать велосипед…»), не подозревая, что автор текста этого эстрадного шлягера Николай Рубцов. Так его стихи стали элементом национального культурного кода. «Рубцов сам по себе тождественен России – не очень понятной иностранцам и иногда самой себе, сомневающейся, живущей с осознанием того, что есть какой-то особый путь, но не всегда его представляющей. Страны, способной на фантастические подвиги, на какие-то совершенно невероятные взлёты после жестоких падений – так же, как Николай Рубцов был способен на «Русский огонёк» и «Журавли» после «Морских выходок», – пишет Алексей Новосёлов.
Заметим, что крестьянское родословное древо Рубцова восстановлено краеведом Дмитрием Пшеницыным (Вологда). Собственно, на его работы о семейных корнях поэта и даны ссылки в издании. И это один из секретов целостности книги «Николай Рубцов на Тотемской земле»: в ней обобщён опыт многих краеведов, филологов, рубцововедов, педагогов, музейных работников, писателей и журналистов, так или иначе занимавшихся «рубцовской темой». Именно так и преодолевается узость и специфичность «стандартного краеведения» и «стандартного рубцововедения» – из разрозненных «кусочков» –отдельных статей, интервью, воспоминаний и т. д., как из мозаики, постепенно складывается общая картина жизни и творчества поэта в их неразрывной, дополняющей друг друга взаимосвязи. В предисловии авторы и сами указывают, что этот увесистый том был задуман как обобщающий труд.
На данный момент «Николай Рубцов на Тотемской земле» – это что-то вроде увлекательной, живой энциклопедии по биографии и творчеству поэта. Ее нельзя считать исчерпывающей, немало ещё белых пятен в рубцововедении, но она значима для всего литературного сообщества – от исследователей до обычных читателей, даже не являющихся горячими поклонниками поэзии Рубцова.
Всего в книге три обширных раздела: первый и самый объёмный – «Тотемская земля в судьбе и творчестве Николая Рубцова», второй – «Память о Рубцове», третий – «Тотемские адреса Николая Рубцова». Каждый выстроен по актуальному ныне принципу «информационного пакета».
Текст не дается сплошным монолитом, а для удобства читателей разбивается на небольшие главки-эпизоды, сопровождается отдельно вынесенными воспоминаниями современников и также отдельно вынесенными стихами, соответствующие данному периоду. Знаковые именно для этого этапа биографии стихи располагаются непременно на разворотах, живописно оформленных тотемскими пейзажами. Таким образом, перед нами как бы «оживает» тотемская действительность, которая вдохновляла Рубцова на написание того или иного конкретного текста. Скажем, вот знаменитое стихотворение «Детство» («Мать умерла/Отец ушёл на фронт») – и рядом на развороте грустный и в то же время залитый отблесками солнца пейзаж села Никольского, идеально соответствующий рубцовским строкам. Должно быть, именно таким видел это село маленький детдомовец Коля Рубцов.
Вообще дизайн этой книги делает её самостоятельным произведением искусства. Не только гармоничное соответствие иллюстративного материала тексту, но и эстетическая функция важна была для создателей книги. В издании использованы художественные снимки двадцати фотографов. Между страниц как бы «вложены» реалистичные изображения листьев деревьев и трав. Кажется, что они так и выпадут со страниц на пол. Этот дизайнерский ход с одной стороны отсылка к «доцифровой» эпохе, когда читатели-романтики засушивали листья в книгах, с другой – напоминание о нежном, бережном отношении поэта ко всему живому, в том числе к цветам, травам, деревьям.
Документальный иллюстративный ряд (архивные фото, характеристики и похвальные грамоты из школы, письма, репринты газетных статей, рукописи поэта, ведомости, приказы и пр.) расположен таким образом, что читателю не надо «гоняться» за ним со страницы на страницу: к примеру, если речь идет об успеваемости Николая Рубцова в лесотехническом техникуме, то на этой же странице буквально «вровень» со строками именно на эту тему даны и соответствующие документы.
Повествование ведётся простым и ярким языком. Скажем, эпизоды из детдомовского детства Николая Рубцова, написанные Галиной Мартюковой, это, по сути, художественные рассказы на документальной основе. Так главка «Беглецы» – о побеге группы ребят из детдома «под руководством» воспитанницы Жени Романовой – это фактически рассказ для детей. Увлекательный и остросюжетный, как и положено детской литературе, с пропавшими и потом найденными ребятишками, с описанием сурового послевоенного периода, в который дети, пусть и сироты, всё равно оставались в первую очередь детьми с проказами, шалостями и обостренным, как у всех подростков, чувством собственного достоинства.
В то же время позабавили и заставили много размышлять целенаправленные попытки авторов издания «привязать» рубцовские стихи точно к датам, документам, событиям и иным реалиям. Становится хорошо заметен контраст между литературным и краеведческим подходами. Возьмём стихотворение «Воспоминание о весне 1954 года»:
Ведь было время! Не пройти
Воскресной ночью, не волнуясь!
Народу было на пути,
Веселья музыки... О юность!
Исследователи, в частности известный рубцововед Леонид Вересов (Череповец), рассуждают, не перепутан ли год в названии, потому как весной 1954-го поэт должен был находиться в Кировском горно-химическом техникуме, а никак не в Никольском. Для краеведа это и, правда, значимо, а вот для писателя, для филолога гораздо важнее другое: то, что Рубцов самыми простыми словами написал о вечной тоске по весне и юности, о весне не 1954 или 1955 года, а о некой «идеальной весне», по которой тоскует всякий повзрослевший человек в любом народе в любом веке, и сколько будет отпущено человечеству на Земле, столько и будет жить эта неистребимая тоска по безвозвратно утраченному, по сути, библейскому «веселись, юноша, в юности твоей... только знай, что за все это Бог приведет тебя на суд».
То же и со стихотворением «Горница». Можно найти некие отсылки к реальности, и они даны в книге «Рубцов на Тотемской земле». Действительно, в Никольском существовала совершенно конкретная горница в доме, где жили Николай Рубцов и Генриетта Меньшикова, матушка – Александра Александровна (тётя Шура), мать Генриетты, и, соответственно, тёща Николая Михайлович и т. д. Можно всё это описать и запротоколировать. Но стихотворение «Горница» не о конкретном помещении в конкретном селе, не о какой-то совершенно определенной лодке – оно о прощании души с миром земным и переходе её в мир горний к Богу:
Буду поливать цветы,
Думать о своей судьбе,
Буду до ночной звезды
Лодку мастерить себе…
На лодке, которую лирический герой мастерит в этом стихотворении, даже если и был у неё какой-то реальный прообраз, не за рыбой по рекам Толшме или Сухоне катаются, а отправляются через Лету и Стикс «до ночной звезды», с которой не возвращаются. В контексте художественной речи лексика ведёт себя иначе, чем в бытовом общении, и так гениально Рубцов поставил эти слова «до ночной звезды» на своё место в стихотворении, что значат они и время (до ночи), и пространство (звезда в небе), но время-то еще земное, а вот пространство – уже небесное. В этой точке душа отходит к Богу.
Краеведческий и литературный – оба подхода имеют право на существование, оба необходимы, но сравнивать их всё-таки забавно. Для поэта и писателя произведение – не прямое отражение реалий, и само искусство вовсе не зеркало, как многие считают. Все наши художественные тексты – отдельные миры, живущие по своим законам, но в то же время поэзия Рубцова «не отрывается» от родной земли, родного языка, родных людей, а вдохновляется и наполняется ими.
Любопытно, как на эту тему рассуждает сам Рубцов в письме к Александру Яшину (письмо приведено в книге). Летом 1964 года поэт жил в Никольском, и будни его не назовешь лёгкими – безденежье, сложности в семье, туманное будущее и на этом фоне небывалый творческий подъем. Николай Рубцов в августе этого «урожайного» года пишет, адресуя Яшину: «Здесь за полтора месяца написал около сорока стихотворений. В основном о природе, есть и плохие, есть и вроде ничего. Но написал по-другому, как мне кажется. Предпочитал использовать слова только духовного, эмоционально-образного содержания, которые звучали до нас сотни лет и столько же будут жить после нас. По-моему, совсем не обязательно в лирике употреблять современные слова. Современное слово «трактор», например, через десяток-другое лет может звучать уже архаично, как преходящая обыденность. В общем, было такое настроение, а что дальше – видно будет».
После прочтения книги складывается ощущение, что Николай Рубцов – поэт от Бога в самом высшем понимании. Так сложилось, что волею истории он оказался в заданной точке координат – Солнечная система, планета Земля, Россия, Тотемский район, село Никольское, вторая половина XX века. Но где бы и когда бы он ни родился, он всё равно был бы большим поэтом. Почему же возникает такое ощущение? Создатели книги ведь ничего такого не пишут, избегая пустого пафоса и громких слов. Просто так расположены материалы: биографический очерк, прерываемый монологами-воспоминаниями современников, стихи Рубцова, иллюстрации, документы, фото. Однако такой вывод делаешь не только потому, что авторы книги целенаправленно читателя к нему вели, но и потому, что логика развития творческих поисков самого Рубцова к этому выводу ведёт. Не нужны слова «современные», а нужны такие, которые поймут и предки, и потомки в любом веке, из этих слов и сложатся стихи, которые станут родными для любого носителя русского культурного кода. «Незадолго до смерти Коля Рубцов мне сказал: «Я войду в школьные программы и учебниками со своими стихотворениями, позднее будут и музеи обо мне», – вспоминает школьный учитель поэта Игорь Александрович Медведев.
Остается добавить, что книга раскрывает «рубцовскую географию». У каждого большого писателя и поэта есть своя «земля» или свой «город». Например, у Михаила Булгакова – это Москва, у Александра Блока – Санкт-Петербург. «Земля Николая Рубцова» – это, прежде всех городов, тотемские деревни: Аникин Починок, Красное, Гремячий, Родионов и др. Передний форзац книги украшен картой Тотемского района, где у соответствующих деревень, рек, лесов, полей процитированы строки Рубцова, к ним относящиеся.
И в самом деле поэт проходил эти огромные расстояния пешком или на перекладных, иногда рискуя погибнуть в пути. Так в книге приведен реальный эпизод из странствий Рубцова: крестьянка из деревни Аникин Починок Мария Ивановна Богданова пустила поэта на ночевку в морозную ноябрьскую ночь, когда он едва не замёрз, отправившись из Вологды в Никольское в осеннем, не по северной вологодской погоде пальто и осенней же обуви. После памятной встречи с Марией Ивановной и было написано знаменитое стихотворение «Русский огонёк»:
Спасибо, скромный русский огонёк,
За то, что ты в предчувствии тревожном
Горишь для тех, кто в поле бездорожном
От всех друзей отчаянно далёк…
На втором форзаце тоже дана карта – рубцовские места в Никольском, и разглядывая эти карты «рубцовской географии» на форзацах, как не вспомнить его «Экспромт»:
Я уплыву на пароходе,
Потом поеду на подводе,
Потом еще на чем-то вроде,
Потом верхом, потом пешком
Пройду по волоку с мешком —
И буду жить в своем народе!
Фрагменты и иллюстрации из книги:
1.

2.

3.

4.

5.

6.

7.

8.
скачать dle 12.1