ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Эмиль Сокольский. ПРИВЕТ АЛЕКСЕЮ ОСТУДИНУ

Эмиль Сокольский. ПРИВЕТ АЛЕКСЕЮ ОСТУДИНУ

Колонка Эмиля Сокольского
(все статьи)

(О книге: Алексей Остудин. Нищенка на торте. М.: Русский Гулливер, 2021.)



Что сказать – богато одарённый поэт! Вот только искусство он, видимо, понимает как игру, самодостаточную, упоённую, беззаветную, неостановимую. Не всё же служить идеалам добра, общества – или попросту красоте; можно превратить свою жизнь в праздник слов, созвучий, весёлой выдумки.
В связи с этим я вспомнил Пушкина, что неудивительно: я вообще часто его вспоминаю. Вот написал он трагедию «Анджело», а критики её обругали: где какая-либо внятная цель, где нравственный урок? А Пушкин отвечал, что за свою тридцатитрёхлетнюю жизнь не написал ничего лучшего.
Но время шло, новые критики обнаружили в поэме и скрытый смысл и высокую цель. Найдутся ли таковые у новой книги Алексея Остудина? Или она всегда будет восприниматься как приглашение порезвиться в стороне от жизни, как призыв оценить столь  развитое – и даже, наверное, переразвитое – чувство юмора, фейерверки образов, остроумных сравнений, уподоблений, аллюзий?

Приятно размечататься о весне,
когда в ноздрях мороз, как газировка.
Идёт троллейбус в чеховском пенсне –
болтается шнурок на остановках. <…>
(«Первый снег»)

Замечательный фрагмент, очень характерные для Остудина стремительность стихового темпа, опрятность формы, полнозвучие каждой строки, строжайшая классичность формы. Правда, вскоре возникает подозрение, что автор «впадает в прелесть» и начинает заниматься самолюбованием, становится автоматическим фабрикантом слов, не столько позволяя нам увидеть предметы и явления с новой, незнакомой нам стороны, сколько стремясь продемонстрировать фантастическую, сюрреалистическую, а попросту говоря – футуристическую картинку в духе даже не раннего Маяковского, а скорее Вадима Шершеневича:

Луна в облаках отмычала и вся изошла из филей.
Суда подползают к причалу на лапах стальных якорей,
где виснут пернатые яхты и тычутся клювом в ладонь –
им крошками с бухты-барахты просыпался дождь молодой. <…>
(«Ялтинский прогон»)

Красочно, ярко – но не слишком ли выдуманно, не слишком ли бьёт в глаза? Если «служение искусству» – это слишком серьёзно, то такого рода «искусство ради искусства» – уж слишком легкомысленно. Хотя, возможно, Остудин не пренебрегает стилизациями, просто я этого не улавливаю и многое принимаю за чистую монету.

Свиное рыло солнца под осинами
разворошило листьев муравейники,
блестят дома намыленными спинами,
где ветер приложился мокрым веником. <…>
(«День единства»)

Прекрасно, спору нет. Но вот вторая часть книги называется «Привет Заболоцкому». Стилизациями эти «приветы» не назвать, но и «развитие» обэриутского языка тоже не просматривается. Пожалуй, к Остудину надо подходить с другой стороны – опираясь на название первой части: «Поезд на Чаттанугу»! Так в условном русском переводе называется знаменитый номер из «Серенады солнечной долины», зажигательная композиция из репертуара джаза Гленна Миллера! И вот читаю я одноимённое стихотворение, вполне остудинское, и понимаю: он же импровизирует! Не оттого ли его стихи – сплошной музыкальный драйв; причём темы значения не имеют; мне порой даже трудно даже сказать, о чём его стихи. Всё как-то торопится, перебивает друг друга, одно вмешивается в другое: прошлое, настоящее, будущее… Сосредоточиться на смыслах бывает трудно, поскольку главный смысл стихового творчества Алексея Остудина – лаборатория неологизмов, смысловые перевертыши устойчивых словосочетаний и общеизвестных литературных цитат, хлопки центона, замена подразумеваемых слов другими, сходными по звучанию. За примерами далеко ходить не надо, достаточно обратить внимание на название книги (кстати, и предыдущая называется таким же образом: «Вишнёвый сайт», – как я полагаю, обыгрывается имя знаменитой чеховской пьесы). А дальше выдумки сыплются словно из рога изобилия: «не идёт к Магомету ”виагра“»; «на просторах сервера сквозняк»; «а счастья нет – но есть покой и ”volvo“», или вот, совсем смешно: кто ещё способен улавливать такие созвучия: «чтоб Андерсон Памелла всю посуду, и женщина, которая койот». Или – ни с того ни с сего приплести древнеримского писателя, погибшего при извержении Везувия:

Пересеклись не раз прямые лилий,
ни дня без строчки, не без косяка,
хоть задохнулся  сауне Гай Плиний,
о Секундé не думай свысока. <…>
(«Джаз, коньяк и Кардашьян»)

Так, пошучивая, автор смело громоздит бессмыслицы под видом новых, «парадоксальных смыслов» во славу своей неистощимой лексической изобретательности, а порой, переосмысляя, переиначивая фразы, явно теряет чувство меры; Ему недостаточно самих стихов, он забрасывает нам названия-приманки (кстати, у него нет безымянных стихотворений): «Нахал страстей», «Бодрое ультра», «Орви-голова», «Химическая Итака», «Кардиобалет», «Рехнувшие надежды» и тому подобное.
В общем, я воспринимаю стихи Алексея Остудина как лёгкую дружескую беседу на кухне или на природе; ни на одно мгновение не возникает напряжённости и даже поначалу не хочется смотреть на часы: Остудин умеет заговорить собеседника, умеет увлечь его, наделить жизнь радостными красками, рассмешить футуристически-имажинистскими преувеличениями, обогатив их вечно-детским по восприятию природы классиком:

Пока кукушки выход сольный,
скрипит кузнечик заводной,
и колокольчику не больно
ловить дождинок по одной

глотает туча сгустки манки
и молнией полощет рот, –
так притормаживают танки,
когда идут на поворот,

маячит ласточки секунда,
подсолнух губы облизал,
и хлынул из ведра профундо
в мгновенно опустевший зал.
(«Привет Пастернаку»)

Небольшой объём этого стихотворения позволил мне привести его полностью; обычно столь коротко Остудин говорить не любит. А если учесть, что в книге более двухсот страниц… Да, поначалу на часы не смотришь, да, но пресыщение рано или поздно наступает: нельзя же все на свете – вселенную, планету, природу, любовь – разбавлять словами-шуточками. А ведь автор – лирик тонкий и трогательный,  – только увы, в редкие моменты. Найдешь в сборнике стихотворение, с которым запоёт душа, и думаешь: ещё! ну ещё! Однако нет: снова и снова идут какие-нибудь «клумбы пыли» или  «девочка на шáру»… «Если позволять себе шутить, люди не воспринимают тебя всерьёз, – заметил Хемингуэй. – И эти самые люди не понимают, что есть многое, чего нельзя выдержать, если не шутить». Истинно так (но людям без чувства юмора – или с крайне умеренным чувством юмора, этого не объяснить). Что касается Алексея Остудина – я, опираясь на первую часть высказывания Хемингуэя, не могу быть уверенным, что в силу намеренной его несерьёзности его стихи будут признаны явлением отечественной литературы. Но у меня есть уверенность, что стихи неторопливые, с паузами и согретые душевным теплом, не затеряются, – как, например, вот это, совсем не свойственное по интонации автору «Нищенки…»:

Просыпаешься солнечным днём,
слышишь, дятел тебя за стеной
за тропинкой, штакетником, пнём
учит грамоте берестяной. <…>
(посвящение Феликсу Чечику)

Строки по-детски беспечны, радостны и светлы; помнится, ещё прочтя книгу «Вишнёвый сайт», я задумался: а может, именно стихи о детстве видятся мне самыми н а с т я щ и м и именно потому, что автор – приостанавливает игру, не решается лихо спугнуть дорогие чувство невозвратно дорогого времени – и даже, всецело любя жизнь, позволяет себе немного погрустить? Ведь «любовь никогда не бывает без грусти», поется в старой песне; и насколько же веришь такой любви!

Какая прелесть наше время то,
звенит на школьной вешалке пальто –
там-там живут монетки за подкладкой,
прорехой уворованы украдкой <…>
(«Гардероб»)

Или ещё – не стихотворение, а песня:

Самолёт из маминых картонок
улетает в дальние края,
как на подоконнике ребёнок,
ловит птичку молодость моя,

на бульваре платьица в горошек,
вертишь головой, как призывник –
прибывает девушек хороших,
и уже Хоттабыч не старик.
(«Монолог»)

Я думаю вот что: пожалуй, вряд ли я прав в своих обобщениях. Что ж получается: вот эти, только что приведённые мной стихи, значит, настоящие, а другие – ненастоящие? Нет: всё настоящее; проблема моего восприятия книги – пожалуй, в соотношении стихов игровых и серьёзных. Преизбыток игровых утомляет (как любой избыток). А под серьёзностью, разумеется, я понимаю не нахмуренные брови, не сжатые губы, не сдержанные жесты, не трагическое выражение лица и ни в коем случае не отсутствие чувства юмора. Серьёзность я понимаю как способность выражать глубину чувств и богатство оттенков – в том числе и с помощью юмора, а не только жонглировать словами и смыслами.
И снова вспомнился Пушкин: вот кто мастер легко, без лексического нажима, преподносить сложное содержание; писать и весело и грустно, шутя и серьёзно. Но Пушкиным поверять поэтов – дело серьёзное: можно убить сразу. Но Алексей Остудин – держится. А потому что – повторю, с чего начал: богато одарённый поэт!скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
954
Опубликовано 31 дек 2021

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ