ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Наталья Мелёхина. ВОЛОГОДСКИЕ ПАРАДОКСЫ

Наталья Мелёхина. ВОЛОГОДСКИЕ ПАРАДОКСЫ





Современная вологодская литература богата на имена и парадоксально устроена. Есть такое устойчивое выражение: «Литературы Вологодской области хватит на национальную литературу европейской страны». Так вот, это не пустая похвальба, а логически обоснованный вывод. Что характерно для национальной литературы какого-либо государства? Во-первых, закономерно сменяющие друг друга периоды развития от устного народного творчества к золотому веку и дню сегодняшнему, во-вторых, имена поэтов и писателей, которые стали новаторами, вошли в учебники и хрестоматии.

Всё так и есть в небольшом, по сути, регионе, и современные авторы из Вологды историю свою не просто знают, а осознают, и этот процесс «осознания», порой, может длиться всю жизнь.



«Встреча с Вологдой»

Дописьменный период вологодской литературы – это уникальные сказки, легенды, предания, народные песни, которых нигде больше не встретишь. Например, стихотворный сказочный цикл о пастухе Кале, якобы жившем на небольшой реке Комёле. Казалось бы, в каждом регионе есть подобная специфика – но! – местный фольклор в Вологде изучался очень плотно и глубоко, благодаря тому, что филологический факультет ВоГУ порядка 30 лет возглавляла Маргарита Вавилова, один из самых авторитетных учёных-фольклористов в стране.  

Если обычно дисциплины «устное народное творчество», «мифология», «фольклористика» являются как бы «проходными» в подготовке будущих филологов, то в Вологде они входят в числе основных. Именно филфак ВоГУ окончила Лета Югай, лауреат премии «Дебют» – за поэтический цикл «Записки странствующего фольклориста». Можно ли считать это простой случайностью? Вряд ли. В литературе не бывает таких совпадений. Да и другие авторы, чья биография связана с этим факультетом (а их немало), родной фольклор и основы народной культуры знают, как правило, если не на «отлично», то хотя бы на «удовлетворительно».

У Вологодской области есть и свой золотой век с гениальным Константином Батюшковым и менее известными авторами (например, с основоположником «охотничьей литературы» Флегонтом Арсеньевым). И опять же требуются пояснения для «не-вологжан». Новатор-Батюшков, который считается «предтечей Пушкина» безусловно, оказал влияние на формирование вологодской литературы, но не при жизни своей, а уже после неё. В других регионах в наши дни, может, и не так часто вспоминают его трагический жизненный путь, закончившийся душевной болезнью, его опередившее свой век творчество, но в Вологде Батюшков «кровно свой». Здесь его помнят, любят, здесь до сих пор спорят о его стихах и прозе. Пишет поэт и переводчик Антон Чёрный: «Я его столько читал, кажется, что уже за родного держу. Вроде как жил прадедушка, словоплёт, меланхолик, прожектёр, путешественник, переводчик, а я весь в него, только пожиже. Бывает, хочется перед сном что-то перечитать, что по душе пришлось. И тянется рука к ледериновому двухтомнику. Жалко, издан Константин Николаевич по-советски неброско: на собачьей серой бумаге, без еров и ятей изначальных, тесно завёрстан в подбор, будто бедный родственник». (13).

Есть в Вологодской области и свой серебряный век – с Игорем Северяниным, Николаем Клюевым, Алексеем Ганиным. Наконец, самое важное: есть огромный пласт литературы второй половины XX века, когда Вологда стала центром притяжения для авторов-«деревенщиков»: Василий Белов, Виктор Астафьев, Николай Рубцов, Ольга Фокина и многие другие считали деревенскую цивилизацию вдохновляющей силой своего творчества, настаивая именно на таком понятии – «цивилизация».

И чтобы начать разговор о современной вологодской литературе, придётся вернуться как туда – во вторую половину XX века, на сорок лет назад. В 1979 году в Вологду приехал Дмитрий Жуков, выдающийся советский писатель, литературовед, переводчик фантастических произведений (например, Айзека Азимова, Рея Брэдбери, Гарри Гаррисона). Он прибыл в северный город с очень чётко поставленной целью – надеясь понять и принять сердцем «вологодский феномен». В очерке «Встреча с Вологдой» писатель задался вопросом, почему именно здесь появилась целая плеяда классиков XIX-XX веков. По мнению автора, прочный «фундамент» для возникновения мощнейшей вологодской литературы второй половины XX века создала уникальная крестьянская цивилизация, питающая от своих корней и всю культуру Вологодчины. В очерке Жукова упомянуты те, кто эту культуру создавал и хранил: Николай Рубцов, Сергей Орлов, Александр Яшин и т. д. (2).

Прошло сорок лет, на дворе ХХI век, а критики и филологи всё так же спорят о «вологодском феномене», потому что с Вологодской областью так или иначе связаны: Ната Сучкова, Мария Маркова, Антон Чёрный, Даниил Файзов, Сергей Пахомов, Лета Югай, Григорий Шувалов, Галина Щекина, Елена Колядина, Дмитрий Ермаков, я (Наталья Мелёхина, прозаик, – прим. ред.), Людмила Мартова и многие-многие другие. В различных вариациях вновь повторяется всё тот же вопрос: случайность или закономерность то, что «вологодских имен» так много в литературном процессе России?

Скорее всего, в контексте истории всей русской литературы это традиция. Вологда всегда была «аккумулятором» идей, в ней будто копится некая творческая сила, которая затем «взрывается», несёт такие новаторские изменения, которые меняют ландшафт литературного процесса во всей стране.



Школа или класс?

Творчество современных вологодских прозаиков очень разнородно. Одни дерзко берут «Русский Букер» с «Цветочным крестом» (Елена Колядина), другие пишут в популярных жанрах фантастики (Александр Воробьёв) или детектива (Людмила Мартова), третьи продолжают традиции деревенской прозы (Дмитрий Ермаков, Анатолий Ехалов, Наталья Мелёхина), четвёртые зарекомендовали себя как талантливые детские писатели (Владимир Аринин, Галина Гордиенко) и т. д.

Зато в поэзии некоторые критики и филологи видят некое единство и говорят о новом витке развития «вологодской поэтической школы». Правда, далеко не все соглашаются с её существованием. Пишет филолог Елена Титова: «Давно и тщетно пытаюсь понять сочетание “вологодская картина мира”. Особая конфигурация замочной скважины, к которой припадаем в надежде увидеть, что же там, за дверью, находится?» (11). Возражает поэт Андрей Таюшев (Вологда): «Думаю, никаких региональных “школ” не существует, а есть пишущие люди, разной степени дарования, энергии и пр. из которых, складывается “поэтическая среда”, а иногда – параллельные “среды” (Вологды, Ярославля, Саратова и пр.). Они возникают на почве взаимного интереса, взаимных симпатии, общих целей, как правило кратковременных. Любая из этих сред недолговечна и обречена на постепенное расползание, но на её месте возникает что-то ещё» (7).


Но, тем не менее, сами дискуссии, подчас очень ожесточённые,  уже свидетельствуют о важных глубинных процессах внутри российской литературы в целом.

«Явление, которое называют «Вологодская поэтическая школа», на мой взгляд, действительно существует. Правда, это всё-таки – один класс, а не целая школа. Сейчас такое явление – появление локальных очагов поэтической культуры – наблюдается в целом ряде регионов страны: на Урале – в Екатеринбурге, Челябинске, в Вологде, Курске, некоторых других городах. Как правило, это связано с каким-то человеком-катализатором подобного явления. На Урале это – в первую очередь Виталий Кальпиди, в Вологде, как мне кажется, – Галина Щекина», – считает Андрей Коровин, поэт, прозаик, заместитель председателя комиссии по работе с молодыми писателями Союза российских писателей, организатор и руководитель Международного культурологического проекта «Волошинский сентябрь» (7).

Андрей Коровин прав: прозаик и поэт Галина Щекина (финалистка «Русского Букера-2008» с романом «Графоманка») сыграла огромную роль в формировании нынешнего «вологодского феномена». Это она объединяла долгие годы вокруг себя молодых и не очень авторов в ЛИТО «Ступени» и литературной студии «Лист», она становилась инициатором всевозможных литературных событий от презентаций и концертов до выпуска журналов. Да и само её творчество – важная часть вологодской литературы.

Но не только Галина Щекина работала с дебютантами. В Вологде порядка двух десятков литературных объединений, и это на город с населением около трехсот тысяч человек! Есть они и в Череповце, и в районных центрах. Причём руководят кружками, студиями и ЛИТО лишь неслучайные, верно преданные литературе люди. Например, занятия в студии «Среда» вела поэтесса Ольга Фокина, ЛИТО «Красная палатка» и сейчас руководит её дочь Инга Чурбанова, а поэт Александр Соколов посвятил работе с детьми более двадцати лет, вырастив не одно поколение авторов (5).

Вот что говорит поэтесса Наталья Усанова: «На мой взгляд, Вологду выручает традиция серьёзного отношения к литературе. Вологжане ориентируются не на стиль, но на уровень признанных классиков – Николая Рубцова, Василия Белова, Ольги Фокиной. Что же касается появления в городе ряда талантов – это заслуга старших авторов, которые находят желание и время выслушивать новичков. Когда к начинающему поэту хоть кто-то относится всерьёз, он начинает работать над стихами» (7).

Но у единой «поэтической школы», помимо общей историко-литературной и педагогической базы в виде развитой системы ЛИТО, должны быть и объединяющие характерные черты. Есть ли они у вологодских авторов? Вот что замечает Елена Титова: «В современной вологодской поэзии происходит сближение пространств: небесного и земного, северного и южного, деревенского и городского, провинциального и столичного, общекультурного и бытового. А личное чувство взаимодействует с социально-историческими образами. Пропуская сквозь себя космическое и историческое, национальное и чужое, сезонное и уникальное содержание жизни, поэты Вологды созидают своё время и обозначают вневременные ценности бытия» (10).

Нельзя не заметить несколько характерных черт, безусловно, объединяющих творчество ряда вологодских поэтов в некое единое художественное течение. Это болезненная попытка средствами поэзии если не остановить время, то хотя бы зафиксировать его в точке «здесь и сейчас»; глубоко прочувствованная любовь к северной природе; внимание к деревенской культуре, глубокое знание и понимание её; противопоставление «вещности» (временного быта) и вечности. Чтобы не повторяться, приведу автоцитату из «Вологодского тристиха», некогда написанного для журнала «Октябрь»:

«Своеобразная “погоня за бывшим” и цикл “Надписи на прялках” Леты Югай в книге “Забыть-река”. В необычной форме поэтесса старается в буквальном смысле “отвоевать” у времени имена мастеров и мастериц из вологодских деревень, запечатленные в реальных надписях на прялках…

Сожаление об уходящей культуре малых городов и деревень – это один из главных мотивов книг Наты Сучковой “Деревенская проза” и “Ход вещей”. И в то же время вологодские поэты показывают не только “бывшее”, но и настоящее провинции. Они явно испытывают особую привязанность к малой родине. Сравните сами.

Вот Ната Сучкова:

Если судить по говору,
то все поэты Вологды
всё собираются – не соберутся
или успели вернуться.

А вот делится мечтой Антон Черный (стихотворение “Редиска” из цикла “Займище”):

Вот в этой грядке бы навек осесть
В бесправном положении редиски
В глухом краю без права переписки,
Куда доходит лишь благая весть» (6).

 

Тяжесть наследства

Понятие «вологодская поэтическая школа» будет обсуждаться ещё не раз, о нём так много сказано, так много «надискутировано», что само по себе оно достойно монографии. Но каково живётся современным поэтам и прозаикам в регионе, где местная литература имеет столь огромный объём, историю и вес? На самом деле весьма непросто постоянно находиться под таким «грузом». Пожалуй, ярче всего «тяжесть наследства» чувствуется в деревенской прозе. В Вологодской области по-прежнему многие авторы пишут о деревне, например, Анатолий Ехалов, Дмитрий Ермаков, Станислав Мишнёв и многие другие.  Все они неизбежно сталкиваются с рядом стереотипов, предвзятых мнений и заранее определённых читательских ожиданий.

Антон Чёрный рассуждает в рецензии «В поисках вологодского текста»: «После мощного выступления шестидесятников, после Белова, Распутина, Астафьева, трудно было удержать уровень, и где-то на излёте восьмидесятых деревенская проза и поэзия стали мельчать, шаблонизироваться, произошло некое “заболачивание” жанра, даже с переходом в самопародию. Сложился эффект читательского ожидания, стали ясны черты и каноны, по которым можно изготовить ”деревенское произведение”. Конечно, нашлись и желающие пройти этой проторенной дорогой. Всё это – большой контекст, который окружает автора, пытающегося сегодня сложить хоть два слова о русской деревне и её обитателях. Тем более автора из Вологды, где деревенская литература если не зародилась, то имела один из центров притяжения во время своего высокого двадцатилетия (1965–1985)» (12).

Важно учитывать, что в Вологде не только писательское, но и читательское сообщество имеет свои особенности. Местную литературу здесь изучают в рамках регионального образовательного компонента все без исключения, начиная с дошкольного возраста. Для этого созданы учебники и хрестоматии, и отношение к соответствующим дисциплинам не просто серьёзное, а, порой, едва ли не фанатичное*.

Преодолеть читательские предубеждения – это всего лишь одна из задач для любого вологодского прозаика, «пытающегося сегодня сложить хоть два слова о русской деревне и ее обитателях». Она, мягко говоря, сверхсложная, но последующие будут и того сложней. Так и хочется пошутить: «Это вам не Спарта! Это Вологда, детка!»

В данный момент обращение к деревенской тематике в Вологде – это парадоксальным образом и следование традиции, и дерзкий вызов ей же, а также всей сложившейся системе, образовательной, исторической и культурной.

Очень ярко описала это парадокс поэтесса Наталья Усанова: «В том поколении вологжан, к коему отношусь я, с детства воспитали стойкое отвращение к традиционной российской культуре и к авторам, выросшим на её почве. Неприятие подготавливалось всей закоснелой системой образования и культуры. На всех праздниках извечно мелькали в тему и не в тему напяленные народные костюмы, песни в деревенском стиле, пляски а-ля рюс. Только сейчас я начинаю понимать, что во всей этой паскудной показухе от подлинной народности была одна форма, а содержания не было. До содержания этого копать и копать» (8).



«Зелёный» против «красного»

Осложняет жизнь литераторов и противостояние двух писательских организаций – вологодских отделений Союза писателей России и Союза российских писателей. И снова особенность: конфликты между «патриотами» и «либералами» встречаются всюду, но мало где оно принимают настолько ожесточенные формы.

«Читатели их постоянно путают; авторы, имеющие членские билеты, не путают никогда», – замечает Наталья Усанова (8). Временами противостояние союзов «громыхает» очередным скандалом. Например, в Год Литературы городская администрация решила выпустить «Вологодский альманах-2015» (1), в котором можно было бы собрать произведения всех значимых из ныне живущих авторов, независимо от того, в каких союзах они состоят (или не состоят). Казалось бы, благое начинание, но ВО СПР альманах бойкотировал и издал свой в пику первому – «Литературная Вологда-2015» (4).
Но и внутри ВО СПР мнения разошлись. Некоторые поэты и писатели бойкот не поддержали. Читатели, которые постоянно союзы путают, и привыкли к их борьбе, как обычно, не стали заморачиваться с практически одинаковыми названиями и определяют альманахи по цвету обложки. В народе первый называют попросту «зелёный», а второй – «красный».

Параллельно с этим в 2015-2016 годах Вологодское отделение Союза российских писателей успешно реализовало принципиально иной, чем альманахи, проект «Том писателей», редактором которого стала поэтесса Ната Сучкова.  «Было задумано выпустить издания по числу месяцев – двенадцать книг двенадцати вологодских авторов: антология новейшей вологодской литературы, презентованная в форме, отличной от привычных сборников-альманахов, которые в писательской среде получили ироничное прозвище “братских могил”. “Сольная” книга весомее – и для автора, и для читателя», – пишет журналист Елена Легчанова (3).

В «Томе писателей» опубликованы: сборники рассказов Ольги Кузнецовой «Пастораль», Анастасии Астафьевой «Двойная экспозиция», моя «По заявкам сельчан», повесть Андрея Пермякова «Темная сторона света», произведения Антона Черного «Разнообразное», поэтические книги Андрея Таюшева «Об Пушкина», Павла Тимофеева «Агенты разных держав», Сергея Пахомова «Неболочь», Наталии Боевой «Знак улитки», Елены Поповой «Вариации», Наты Сучковой «Продлёнка» и единственный том критики – Сергей Фаустов «Гуманитарные эксперименты».

Далее началась «битва рецензентов»: какой из трёх проектов лучше подготовлен редакторами, где сильнее авторский состав, у кого лучше вёрстка и корректура и т. д. И снова на примере этой истории (одной из многих) мы видим, что вологодские авторы постоянно находятся в поле некой перманентной борьбы: то союзов, то традиций, то новых идей, то издательских проектов. Так что дебютанты либо исчезают в ней, не успев толком заявить о себе, либо закаляются, как сталь.

При этом на самом деле только вкупе все три издательских проекта (оба альманаха и «Том писателей») и дали объективную картину того, какие авторы в данный момент работают в Вологде, какие произведения они пишут, показали и недостатки, и достоинства произведений. Эта картина актуальна и по сей день, так что читателю, критику, филологу и любому, желающему узнать, как выглядит литературное поле Вологды, можно и нужно ознакомиться с «зелёным», «красным» и «Томом писателей».

Остаётся лишь сожалеть, что в Вологодской области, где литературная жизнь не просто кипит, а перехлёстывает через край, «обжигая» и «зажигая», нет своего постоянно выходящего литературного журнала (не важно, бумажного или электронного). На эту роль мог бы претендовать «Вологодский Лад». В его создании принимал непосредственное участие писатель Василий Белов. В журнале публикуются талантливые авторы в независимости от членства в том или ином Союзе.  Однако из-за недостатка финансирования «Вологодский Лад» выпускается лишь один-два раза в год. И вновь «вологодский парадокс»: зато тиражом 1000–1500 экземпляров! Не все федеральные издания в наши дни могут похвастаться такими цифрами.

«Лад» распространяется по сельским и районным библиотекам и охватывает аудиторию, которая не будет сидеть в ЖЗ в Интернете (а зачастую и попросту в Интернете), и при этом не имеет доступа и к печатным версиям «толстяков» из ЖЗ (крайне редко библиотеки в глубинке имеют возможность их выписывать). В первую очередь, это сельчане, а также жители райцентров.  Всякий вологодский автор знает: если тебя опубликовали в «Ладе», будь спокоен: тебя будут знать по всей области. А уж как будут знать, хорошо или плохо, будут ли тебя читать или перелистывать, это уж целиком и полностью от текстов зависит.

Тут стоит описать ещё один вологодский парадокс. Москвичи и петербуржцы жалуются, что на их поэтические вечера ходят лишь их друзья и знакомые, и списывают это на насыщенность культурной программы больших городов. Что сказать? В Вологде на каждый день года приходится по несколько литературных мероприятий, а читателей в залах всё равно немало, а иногда и настолько много, что организаторам приходится приносить приставные стулья. Особый интерес не только у вологжан, но и у гостей региона вызывают такие ключевые события литературного года, как фестивали «Плюсовая поэзия», «М-8», «Рубцовская осень», а также «Беловские чтения».

При этом читатели бывают разные – «любители» и «профессионалы», например, филологи. В Вологодской области наука не отказывает себе в роскоши обратить свой взор на день сегодняшний. По творчеству современных вологодских авторов пишутся научные статьи и читаются лекции. Например, в данный момент идёт подготовка целой серии материалов «Литературная Вологда сегодня» о ныне живущих поэтах и прозаиках в научном «Вестнике ВоГУ», редактором этого цикла является филолог Людмила Егорова.

Получается, что нынешние «вологодские парадоксы» – это закономерный результат уникальной историко-литературной ситуации, складывавшейся даже не десятилетиями, а веками. Отсутствие столичных амбиций, неоправданной заносчивости, но при этом невероятная насыщенность культурного слоя – вот что формирует и шлифует современную вологодскую литературу.

Разумеется, нельзя описать в одной журнальной статье то, чему уже посвящён целый школьный курс,  но можно осознавать  и фиксировать те закономерности, которые определяют творческое развитие и становление вологодских поэтов и прозаиков. И, судя по всему, среди них ещё не раз появятся новаторы, подобные Батюшкову и Белову, «вологодские парадоксы» просто вынуждают авторов-вологжан либо искать принципиально иные формы самовыражения, либо наполнять старые новыми смыслами.

 

 


  1. Вологодский альманах-2015. – Вологда: Полиграф-Периодика, 2015.
  2. Жуков Д. Встреча с Вологдой // Огнепальный. – М.: Клуб 36.6, 2013.
  3. Легчанова Л. Электронная антология // Октябрь. – 2016. – №8.
  4. Литературная Вологда- 2015. – Вологда, 2015.
  5. Малинина И. Майор поэзии // Вологда.РФ. – 2019. – 6 ноября.
  6. Мелёхина Н. Вологодский тристих // Октябрь. – 2015. – №10.
  7. Мелёхина Н. Город поэтов // Вологда.РФ. – 2018. – 21 марта.
  8. Мелёхина Н. Поэты о поэзии // https://vk.com/@natmell-poety-o-poezii 
  9. Смелкова Н. «Все любят говорить о «вологодской литературной школе» // https://vk.com/natmell?w=wall15970826_10391
  10. Титова Е. Вологодский поэтический указатель // Октябрь. – 2016. – №8.
  11. Титова Е. Куда ж нам плыть? // Вологодский альманах-2015. – Вологда: Полиграф-Периодика, 2015.
  12. Чёрный А. В поисках вологодского текста // Октябрь. – 2017. – №5.
  13. Чёрный А. Нечто о Батюшкове // https://antonus.livejournal.com/164643.html?fbclid=IwAR2S0DWyb1_yz3B7a2rAf-9D5w_m8sGzXDOHHHvMbn5ALI60K1A8eh_HQqs

* Наиболее известен учебный курс «Литература Вологодского края», школьные пособия по которому подготовлены авторским коллективом под руководством к.ф.н. С.Ю. Баранова. 

 



скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
3 426
Опубликовано 27 дек 2019

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ