ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Эмиль Сокольский. ЛИЦОМ К ЧУДУ

Эмиль Сокольский. ЛИЦОМ К ЧУДУ

Колонка Эмиля Сокольского


(О книге: Анна Маркина. Сиррекот, или Зефировая гора. – М.: Стеклограф, 2019.)



«Перед тем, как я встретила художника, я была очень серьёзной, – так начинается книга. – Просыпалась по будильнику, чистила зубы щёткой на батарейках и готовила себе овсянку». Эти два предложения задают тональность всей книге – светлой, эмоциональной, душевно-открытой, полной юмора и грусти. В них – уже обозначено главное: серьёзность как необходимость соответствовать другим серьёзным людям; например, пользоваться не обычной зубной щёткой, а «щёткой на батарейках»; иначе разве примут они тебя всерьёз, признают ли твой высокий социальный статус? Взрослый человек должен ходить не просто на работу, а на серьёзную работу – например, в офис. А ведь как мечталось в детстве работать «надевателем» носков – с узорами и оленями: «вот начинает человек замерзать на автобусной остановке или в горах, а я тут как тут с тёплыми носками». Однако мама, образец взрослости и серьёзности, велела не забивать голову всякими глупостями.

В офисе героиня повести сочиняет стихи для поздравительных и напутственных открыток, своими фантазиями приводя начальника в замешательство: ну разве можно нормальному человеку, который отправляется в дорогу, желать «посидеть на ветвях баобаба» и «покормить крокодила печеньем»? Какой порядочный человек полезет на баобаб?! И какой здравомыслящий рискнёт быть съеденным крокодилом?!

Итак, кто же это такие – «нормальные люди»?
Повесть напрямую их не определяет; «взрослые» проходят в самом начале как образцы разумного поведения, рационального мышления и деловитости. Всего лишь несколько штрихов – о том, что существует неизбежная повседневность жизни, устремляющая всё наше внимание на бытовую сторону, которая только единственно и важна, – иначе утратишь почву под ногами. Мир привычный, познанный, давно открытый и не сулящий никаких чудес – вот мир «нормального взрослого», мир, который героиня книги, внутренне не принимая, начинает хорошо понимать и учиться следовать его законам. Но это – лишь поначалу. Пока не происходит встреча с Художником.

Художник – тоже поначалу – кажется не только взрослым, но и неприветливым, и временами даже невыносимым. Однако лишь «детство» героини, доброта и романтическая вера в лучшее, светлое – не позволяет ей разобидеться и навсегда прекратить общение. Эти детскость и вера – не дают девушке утратить чистосердечное любопытство, замутнённую разочарованиями чуткость, открытость миру, невозможную для тех, кто преисполнен собственным «я» и превознесён завышенной самооценкой.

О, этот Художник!.. Его образ, счастливо найденный Анной Маркиной, у меня вызывает восхищение. Действительно: кто, как не художник, может вернуть героине чувство волшебства жизни, уверенность в том, что жизнь – это чудо, которое происходит каждую минуту, с каждым глотком воздуха, способность ежедневно открывать и переоткрывать мир в его внешне знакомых предметах – вместо того, чтобы довольствоваться «давно открытыми» видимостями? Диалог между художником и девушкой, который приводит автор, замечателен:

– Это не тот ясень.
– Очень даже тот. Я отлично запомнила его. Он растёт прямо напротив лавочки.
– Вы его запомнили отвратительно, – поморщился Художник. – Вчера на нём ещё было четыре тысячи двести два листка, а сегодня только три тысячи шестьсот. Просмотрите, как он изменился. Я уж не говорю о том, что вы уже не та.

Здесь сталкиваются два близких по духу, но разных по уровню сознания человека: добрая наивная девушка и умудрённый опытом собеседник. В одной из новелл повести рассказывается о некоем художнике (возможно, это и есть сам знакомец героини), который ради любимой, но бессердечной и самовлюблённой женщины шёл на поступки, от которых очень страдал – и эти страдания воплотились в картинах, бесконечно возвысивших его дарование. Человеку, познавшему и преодолевшему боль – и доверившему свою боль другому, – можно доверять. Автор пишет об этом так: «Это здорово, когда человек перестаёт быть чужим. Иногда достаточно послушать его пять минут, или посмотреть с ним на бабочку, или сыграть в шахматы. А иногда недостаточно и всей жизни, чтобы преодолеть расстояние в одну историю, одну бабочку, одну партию в шахматы». Тут уже не наивность. Тут философия. Впрочем, все новеллы в книге – философские притчи.

А дальше – идёт встреча с тем самым Сиррекотом – сиреневым зверем с жёлтыми полосками, который в доме у своего друга-Художника спит в ванной, ест белые цветы, зефир и картошку, а на его усах можно сушить бельё.

Сиррекот отдыхал под вишней в саду у Художника. Как вскоре оказалось, он всегда говорил о самом главном – это такая редкость в мире скучных взрослых, которые всё время склонны что-то запрещать и внушать, что жизнь – сложная штука! Сиррекот и поведал девушке историю о том, как жил на свете мальчик, который поддался такому внушению: он не плавал со сверстниками – можно ведь утонуть; не ездил на велосипеде – можно ведь упасть и ушибиться; не ел мороженое – можно ведь застудить горло; и ни с кем не дружил: «вдруг друзья меня забудут и перестанут звать купаться, кататься на велосипеде и есть мороженое, и я буду слишком переживать об этом».

Страница за страницей всё больше убеждают, что книга «Сиррекот» – это вызов повседневности, непробиваемо рациональному мышлению, унынию, и… я бы сказал – печали, если бы не особая интонация, которую я определяю для себя так: «улыбчивость, прошедшая через грусть»; поскольку нет счастья без грусти, нет грусти без счастья, и нет настоящей литературы, которая не воздействовала бы на нас радостью и грустью одновременно. Анна Маркина, прозаик и поэт (книга завершается стихотворениями-посланиями от Сиррекота), пишет – тоже одновременно – и для детей, и для взрослых, – не посерьёзневших и не посолидневших настолько, чтобы перестать воспринимать мир как сказочное явление, ценить выдумку, феерию, милый абсурд. Интонация выдерживается в духе Сент-Экзюпери, и в повести есть все темы, что и в «Маленьком принце»: одиночество, потери, обретения, дружба и любовь – но только в оправе доброго юмора, который не покидает нас ни на минуту. Его концентрация нарастает в рассказе о путешествии на Зефирову Гору, и тут придётся снова обратиться к беглому пересказу.

Сиррекот не знал своих родителей: «он очнулся во время грозы в большом гнезде на краю скалы». И во время грустных блужданий по Африке ему встретилась зебра, которая сообщила, что есть такое чудесное место – Зефирова Гора, где сбывается всё желаемое, «только надо к ней идти очень долго, преодолевая неприятности и не сворачивая». По дороге Сиррекот встретил сначала мышонка, потом жирафа, после – дрофу, и в такой компании продолжал нелёгкий путь. По дороге его спутники, один за другим, находили даже больше, чем искали, и далее им идти было уже незачем. До Горы дошёл один Сиррекот… но это оказалась не Зефировая Гора, а просто гора, без названия. Там он и узнал своих родителей: сиреневого крокодила и кошку с жёлтыми полосками. Путь к цели, упорный и неуклонный, оказался важнее самой цели.

– Как ты думаешь, что приснится ясеню? – спросил Художник.
– Бирюзовое море, – сдержанно ответила я.
– И?
– И чайки… – добавила я и улыбнулась. – И отдыхающие в купальных костюмах. И яблоки в карамели. И горячие дороги, которые тянутся к пляжу.
– Вот это другое дело, – удовлетворённо кивнул Художник. – Ты сегодня впервые по-настоящему увидела это дерево, осталось разглядеть остальной мир.

Это и есть, получается, цель: жить, в каждое мгновение чувствуя, что живёшь. «Как можно проходить мимо дерева и не быть счастливым?» – вопрошал князь Мышкин. Как можно жить в мире и не уметь разглядеть его волшебство? – спрашивает эта книга. Я вспоминаю художника, но не из «Сиррекота», а вполне реального Роберта Фалька: «Мы все люди привычки, мы все забываем наши первоначальные живые ощущения. Люди – ленивые, сонные существа, мы не любим каждый день зарабатывать себе жизненные ощущения заново, любим жить привычными представлениями. Надо проснуться. Только тогда начинается искусство».

Книга, остроумно иллюстрированная Александром Прокофьевым, – это произведение искусства, излучение любви и счастья, ведь любовь, по утверждению Сиррекота – «это когда ты помогаешь кому-то найти в себе счастье. В нас его очень много, как жемчуга на глубине. Только иногда не донырнуть». И, конечно, в ней не обходится без грусти: ведь Сиррекот, решив вернуться на родину, запрыгнул ночью в сон Художника, а выпрыгнул уже в своих саваннах. Но и здесь нельзя не порадоваться: ведь там его ждали родители и друзья!

А что же с работой героини, с её будничной жизнью? Девушка крепко подружилась с Художником, выбросила «крутую» щётку на батарейках и стала писать интересные истории; а начальник перестал жевать крысиные хвостики и с улыбкой эти истории читает – в эти минуты, конечно же, забывая, что он взрослый, солидный человек!

Я воспринимаю повесть о Сиррекоте как книгу о реальной жизни. Поскольку жизнь без фантазий, без воображения, без юмора – нереальна. А мир, выстроенный в голове, – обязательно становится реальностью. Проверено! Анна Маркина – подтвердила.скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
1 700
Опубликовано 27 дек 2019

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ