Редактор: Ольга Девш(О книге: Мамед Халилов. Избранное, 2 т. — Индиго: Ярославль, 2019.)С какой стороны ни рассматривай творчество Мамеда Халилова, оно во всём будет из ряда вон выходящим, провоцирующим на вопросы, заставляющим проникать в тайны самой сути языка и самой сути художественной литературы. Взять хотя бы его двухтомник «Избранное». Лучшие стихотворения собраны в томе «Тень журавля», а лучшая проза – в «Сокровищах из хурджина» (хурджин – перемётная сума, – здесь и далее прим. авт.).
Сейчас авторы редко издают «Избранное», и разве что у покойных классиков можно увидеть двухтомники. Ещё реже в формате сборников «лучшего за многие годы» выпускают одновременно и прозу, и поэзию, однако Мамед Халилов равно и полно может и должен быть представлен в обеих ипостасях: он столько же поэт, сколько и прозаик.
А как сказать, откуда автор этих книг: из Дагестана или из Ярославской области? Да, он рождён в горном ауле Нижний Катрух, но так долго живёт в русском селе Пречистое, что и дагестанцы, и ярославцы считают его своим земляком, потому что в самом его творчестве разлито тонкое знание жизни как на юге, так и на севере России. В его текстах – сочувствие соотечественникам, независимо от места их проживания. Мамед Халилов выражает сопереживание современникам в их бедах и радостях, повседневных заботах и философских размышлениях и средствами поэзии, и средствами прозы.
Прозаик и журналист Дмитрий Ермаков в рецензии на двухтомник пишет о повести «Дом окнами на восток»: «Читал я эту повесть – и чем дальше, тем более знакомым казалось мне то, о чем пишет Мамед Халилов. Пишет он о том, как человек, родившийся в Дагестане, в горном селе, и давно живущий в России, ставшей родиной для него, и уже тем более для его детей, едет туда – в родное село… А напомнило мне это повесть Василия Белова “За тремя волоками” и повесть Валентина Распутина “Последний срок”. При всей схожести с названными произведениями Белова и Распутина она, конечно, оригинальна. Просто тема затронута та же – вечная и общечеловеческая, не важно, возвращается ли человек в северорусскую деревушку, в сибирское село или дагестанский аул… А стихотворения из второго тома ещё подчёркивают сходство уже не литературное, а жизненное. Разве, читая о родине Мамеда Халилова, не думаю я о своей родине?» (1)
И поэтический том «Тень журавля» открывается стихотворением «Режим КТО» (контртеррористической операции):
Я страшусь за судьбы
Очень близких мне людей –
Страшно, зная время,
С болью тайной сознавать:
Поутру в программе теленовостей
Вдруг бандитом могут
Мальчика знакомого назвать.
Всё стихотворение намеренно выдержано в ритме неспешного монолога перед телевизором, оно стилизовано под обычную разговорную речь, и, возможно, этот приём немного странным покажется читателю, воспитанному в европейских традициях.
Тут мы вплотную приближаемся к ещё одной уникальной особенности творчества Мамеда Халилова. Дело в том, что его родной язык не имеет письменности. В ауле Нижний Катрух говорят на языке-загадке, чьё происхождение лингвисты точно не могут установить до сих пор. Катрухцы — один из малочисленных народов Дагестана, живущий в верховьях реки Самур и окружённый со всех сторон иноязычными этносами — рутульцами, лакцами, цахурами. По преданию, катрухцы попали в Дагестан из азербайджанского Ширвана, с западного берега Каспийского моря.
Мамед Халилов изначально пишет на русском, знает его в совершенстве и не нуждается в переводчиках. Однако язык – это не только средство общения, не только материя, из которой поэты и писатели кроят каждый на свой вкус художественные тексты, это ещё и способ мышления и познания мира. Всякий язык выполняет также и когнитивную функцию. Мамед Халилов пишет на русском, но при этом мыслит и чувствует он всё равно так, как человек, рождённый и воспитанный в Дагестане.
Одна из традиций горской культуры – собрания мужчин на годекане, то есть на центральной площади в селении. Во время таких сходов обсуждаются важнейшие события в республике и стране. Умение сказать на годекане весомую речь, ёмкую, яркую и точную – одно из базовых умений для уважающего себя мужчины-горца, словом и делом он должен уметь заступиться за свой народ. И тут понимаешь, что стихотворение «Режим КТО» – это, по сути, и есть тот самый монолог на годекане о судьбах дагестанской молодёжи:
Я страшусь бегущей ленты
Срочных новостей:
Кровь людей порою
Между строк её видна. В томе «Сокровища их хурджина» автор исследует ту же тему, но средствами прозы. Пронзительную историю родительского горя рассказывает автор в повести «Куда ты ушла, Аминат?» Главную героиню этого произведения зовут Марьям, как самую великую мать, которую равно почитают христиане и мусульмане. На долю женщины с благословенным на всех языках именем выпало страшное испытание. Марьям рано овдовела, а её дочь Аминат попала под влияние запрещённой религиозной организации. «Сгинула юная девушка Аминат в аду религиозных фанатиков, обещающих людям уже гарантированную манну небесную… Ох и горька же она оказалась на вкус! Родители отвечают за своих детей – это канон… Но мир ведь ломает не только детей, но и самих родителей – неуютный мир с недоданной Всевышним добротой и чуткостью друг к другу… Где бы каждому – по его потребе. И задумалась Мариам об этом только тогда, когда увидела однажды чужие глаза родной своей дочери, кровиночки». (2)
К этой чрезвычайно актуальной теме современные писатели обращаются не часто, но всё же примеры таких произведений есть. Например, роман Марины Ахмедовой «Камень. Девушка. Вода», опубликованный в журнале «Октябрь» № 5 за 2018 год. Писательница показывает ту же проблему, но глазами подростков и их учительницы. В центре внимания Мамеда Халилова – переживания именно родителей, то есть тех, кто теряет дочерей и сыновей в мясорубке религиозного фанатизма. За каждой запрещённой организацией – миллионы долларов чьих-то прибылей, и кто на этом пути обогащения задумается о материнской трагедии Марьям? Кто подумает о героях Марины Ахмедовой?
Страшные, забавные и абсурдные приметы современности отражены автором с проекцией в вечность. Эта особенность – в сегодняшнем дне Мамед Халилов одномоментно видит вчерашний и завтрашний – стягивает «Тень журавля» и «Сокровища из хурджина» в единый художественный монолит. Очень показательно в этом смысле коротенькое стихотворение «Август в Крыму», посвящённое ярославской поэтессе Ларисе Желенис:
Жарко, галстук давит, как удавка,
Грустно, Лара, - зонтики и лавки,
Всюду вина, сэндвичи, коктейли –
Всем на всё плевать – давись ли, пей ли.
Древний городок, пустынный Саки –
Всё текуче, всюду ложь и враки.
Только острый запах базилика –
Аромат империи великой.
Так какую же империю имел в виду поэт, делясь сиюминутными, почти «дневниковыми» впечатлениями о Крыме? С ходу и не ответишь. На самом деле любую, в состав которой за многие века когда-либо входил «пустынный Саки». Крым – яблоко раздора между государствами, которые сменяли друг друга на этих территориях, и вечно справедливым, применимым к любой эпохе можно считать утверждение автора: «Всё текуче, всюду ложь и враки». В любую эпоху вокруг Крыма кипели идеологические войны, а те, кто их вели, не гнушались никаким оружием.
В стихотворении «На Обноре» та же проекция сиюминутного в вечность, и та же загадочность поэтического языка Мамеда Халилова. Обнора – северная река, текущая по территории Ярославской и Вологодской областей, но пишет о ней автор так, как написал бы он и о горной реке Самур – с любовью и восточной глубиной образности. В первом катрене поэт показывает нам картину идиллической рыбалки:
В ночи мне душно соловьиной,
Ищу хоть отблеск огонька,
Но спит, затянутая тиной,
Река в объятьях тростника.И уже к середине текста настоящее обрывается в вечность, как сорвавшаяся с крючка рыба:
И первобытно-одиноко
Кричит в низине где-то выпь,
Но без остатка звук высокий
Уходит к сонным рыбам, в зыбь;
И нет нигде огня в округе –
Рыбак продрогший и река.
Ни друга рядом, ни подруги...
Тростник. Обнора. И века.Притягательна тайна этого стихотворения: образ северной реки Обноры создан средствами классического русского языка, но при этом не оставляет читателя ощущение первозданности и свежести, некоторой «инаковости» поэтического взгляда. На такое видение «извне» и «изнутри» одновременно способен лишь человек, равно принадлежащий сразу к двум великим культурам — кавказской и русской.
В прозе Мамеда Халилова вопрос языка возникает столь же неуклонно, как и в поэзии. Многие его герои — горцы, жители аулов, особенно в притчах, включённых в том «Сокровища из хурджина». Насколько же соответствуют речевые характеристики персонажей их национальной идентичности? Насколько точно автору удаётся передать все оттенки смыслов их речи в русском языке? Вот, что пишет об этом Княз Гочаг: «Теперь о языке Халилова. Мы никак не можем обойти стороной этот вопрос… Да, он пишет на грамотном русском языке – это видно. Он осязает его буквально кожей… Но знаете, иной раз чувствуется определённый диссонанс в ощущении его произведения, в особенности, когда, к примеру, я читаю сентенции тех же его аульских аксакалов на русском языке – в стиле сегодняшней публицистики. И не только этих аксакалов… Я ещё не установил для себя, верно это или нет. Оправданно это или нет… С одной стороны, ясно, что таким однотонным, протокольного стиля русским языком деревенские мудрецы, наверное, не изъясняются… Но кто сказал, что они не могут так говорить на своём родном языке – так сказать, в смысловом, семантическом аспекте?..» (2)
Таким образом, два тома «Избранного» Мамеда Халилова возвращают в современную литературу само это понятие «избранное» – это отнюдь не просто сборники the best, это целостный творческий портрет автора, в котором нет ничего случайного и ничего лишнего. Да, «Тень журавля» и «Сокровища из хурджина» при желании можно рассматривать и как отдельные книги, но всё же их истинная ценность раскрывается в единстве художественного мира, в общности поставленных перед критиками и лингвистами вопросов.
«Мамед Халилов – автор неспешных, но очень верных решений... И теперь о самом главном: мы совершенно уверены в том, что в лице Мамеда Халилова современная российская многонациональная литература обретает своего нового Мастера», – пишет
Вячеслав Ар‑Серги. И с ним невозможно не согласиться. ______________________1. Ермаков Д. Гвоздь Господень //https://zen.yandex.ru/media/id/5c7a657b4e3fa000af10e127/gvozd-gospoden-5d506292f8ea6700b49d5d1b2. Ар-Серги В., Гочаг К. Неограненные самоцветы: диалог о поэтической прозе Мамеда Халилова) // НГ Ex Libris. – 2019. – 10 октября.
скачать dle 12.1