(О стихотворении «Конго» Игоря Караулова)КОНГОБельгийцы научили африканцев
рисовать
курить трубку
ездить на велосипеде
отрубать руки
Последнее понравилось больше всего
Ты украл лепешку? Тебе отрубают руку
В поле не выполнил норму? Тебе отрубают руку
Посмотрел на хозяйскую дочку? Тебе отрубают руку
Помогал партизанам? Тебе отрубают руку
Ты гомосексуалист? Тебе отрубают руку
Ты альбинос? Тебе отрубают руку
Ты из другого племени? Тебе отрубают руку
Ты человек? Тебе отрубают руку
Однорукие люди
уходили в леса
замирали
пускали корни
превращались в деревья
Отрубленные руки
уползали к ближайшей воде
превращались в рыб
Миллионнорукой называют реку Конго
Каждое дерево знает:
есть в реке его рыба
Каждая рыба знает:
есть в лесу ее дерево
— Хорошо, что у нас так не делают
Ты моя рыба, я твое дерево
— У нас так не делают, но могли бы
Ты мое дерево, я твоя рыба
О стихотворении Игоря Караулова «Конго» хочется говорить много, долго и почти по-детски вчитываясь. Однако ничего детского в нем нет, оно немного пугает дыханием архаики.
Начну с того, что одной из самых любимых книг детства были «Как храбрый Мокеле добыл для людей солнце. Сказки с реки Конго». Река действительно называется миллионорукой.
«Конго» Игоря Караулова - простая и чудесная история о возникновении леса на берегу реки. Что было раньше - лес или река, не важно, важны предметы, их породившие. Это отрубленные в наказание члены людей. И река, и лес появились из недозволенного, запретного - из останков. Как и собственно жизнь. Чудо понимается как нечто скрытое, запечатанное, табу. Скорее даже знамение. Чудо от знамения отличается обыденностью. Африка с чудом накоротке, а к знамениям внимательна. Если перенести метафору в современную литературу, то получится примерно так: талантливых стихов много, но стихов, электризующих литературное поле, мало. Порой они очень неприятны и даже скучны. Привет Ходасевичу и Георгию Иванову. «Конго» - одно из самых электрических стихотворений, которые я читала в ближайшем вокруг времени.
Итак, чудо - это обыденность, а возникновение реки - знамение. Это вполне в духе Африки. Особенно то, что обычай отрубать руки перенят от белых людей, которые не совсем люди с точки зрения конголезца. Это либо боги, либо колдуны. Здесь поднял голову верлибр. Он всегда возмущается, когда ему говорят: ты не русский. А он говорит вопросом на вопрос ответить: а былины? а присказки? а сказки? Однако «Конго» - это не верлибр, а сложный поэтический организм, что читатель, если он не халтурит и не просит ему сразу в прямую кишку рифмованных строф положить, видит уже в начальных строфах.
Стихотворение не говорит прямо, что белые - нелюди, но указывает, что они «другие». В узкопоэтическом смысле метафора белых и черных расшифровывается примерно так: есть раса аборигенов и есть раса пришельцев, одни хотят просто стихов, а другие - сложных текстов. А вот мулатов никто не любит. Между тем в мулатах все дело. Они одни могут посмотреть и на аборигенов, и на пришельцев беспристрастно, однако это будет им стоить мук. Караулов - поэт очень русский. То есть, африканский. И его аутентичность проступает очень ярко на намеренно-этническом фоне. Достоевский, среди прочего, в незабвенном «Подростке» устами Версилова (а так же до него, в дневниках) развивал мысль, что русскость проступает особенно ярко, когда утонченный образованный русский хочет быть кем-то другим. Негром, например. Русский, осознавший себя негром - несокрушимая сила!
«Конго» по жанру ближе всего к балладе, которые Караулову несомненно удаются, но это не баллада. И сюжет, который так хорошо пересказывать, является лишь яркой ниткой в общем сплетении нитей, порой не менее ярких. В древнеирландской поэзии был такой жанр: песни разрушения. То есть, скорбные песни. «Конго» похоже и на них.
Строка: «последнее понравилось больше всего» (отрубать руки) служит и завершением предыстории, и началом собственно истории о возникновении реки Конго. Здесь пришельцы-бельгийцы уже не бельгийцы, а некие пра-люди, белые медведи, что ли. В этом стихотворении о Конго мне именно белых медведей и не хватило. Но, скажем, они подразумеваются.
«Конго» сложено как эпическая мини-поэма, растворяющаяся в лирическом стихотворении, отчего лирическое стихотворение приобретает «миллион (эпических) рук», как будто в нем преобразились в поэтических «рыб» миллионы слов. Это довольно крупное словесное образование интересно именно тем, что кажется невероятно многословным, многоструйным, перенасыщенным. Здесь и бельгийцы (белые медведи), и река, и трубки, и отношения внутри племени, и отношения с соседними племенами, и отношения собственно к человеку. Не следует забывать, что в африканских легендах люди происходят от зверей, а звери являются родоначальниками племен или вообще родственниками. Только все это по-африкански. У майя или эскимосов история о возникновении леса возле реки звучала бы иначе.
«Конго» аскетично в выразительных средствах, чем и прекрасно, несмотря на критическую насыщенность. Как это возможно на практике и не риторическая ли это фигура, и не бежит ли критик впереди паровоза - вопросы праздные. Все, кто мало-мальски знаком с нравами современного литературного процесса, знают, что глухих в нем пять шестых, и только одна шестая немых. Реагируют люди (особенно критикующие) на слово, а не на цепочку слов, несущую мысль или ее не несущую, но все равно цепочку. Что делать, нам объяснил Чернышевский, ждем четвертого сна Веры Павловны.
А тем временем «Конго» разворачивается диковатой красотой. Здесь каждое слово взвешено и обточено, как камень охотника.
Однорукие люди
уходили в леса
замирали
пускали корни
превращались в деревьяЭти люди уже не совсем люди, и еще не деревья. Современный язык начинает звучать как древний, архаично, заклинаниями. Между человеком и деревом есть промежуток, когда человек без одной руки становится равен отрубленной руке. Эту мысль подтверждает разбивка на строки и глагол «замирали», он выполняет роль паузы, в которой весь человек становится - другая рука. Рука вырастает до символа первого порядка. И уже дальше возникает сакраментальная рыба.
Отрубленные руки
уползали к ближайшей воде
превращались в рыб
После появления «рыб» можно развернуть эпитет реки Конго - миллионорукая.
Интереснейший момент: руки-рыбы становятся человеком, как ранее человек стал деревом, а его рука стала ему равна. Руки ползут (уползают) как люди, стремятся к воде, к источнику жизни. Метафора исчезает в потоке дословесного.
В «Конго» Игоря Караулова гипнотизирует именно что неделимость, цельность жизни. Все стихотворение именно так и создано: от строчки к строчке, спиралевидно. Если нарисовать его, то получится нечто среднее между прихотливым конголезским орнаментом и декоративным изображением галактики. Вся история солнечной системы в одном рассказе - трепетными неровными строфами.
скачать dle 12.1