О профессии критикаКритик у нас – между амурским тигром и птицей додо. Критического тигра ни Путин, ни Ди Каприо не курируют, поэтому из Красной книги он готов перейти на страницы бестиария-мартиролога.
Может быть, и не только у нас. Многие ли могут сходу назвать имя самого известного ныне живущего американского, английского критика, на слуху ли? У меня – нет. Знают писателей, но не знают критиков. Одно из самых бескорыстных ремесел.
И очень странная профессия. Например, я люблю смотреть в транспорте на людей – пытаться догадаться, кто где работает. Младшим патологоанатомом, продавцом дореволюционных кукол, кодером баннеров на порно-сайтах, в какой-нибудь хитрой СБ? Должности, которые и не знаешь? Так ездил и езжу до сих пор до метро с мужчиной средней степени холености, которого увидел, устроившись ненадолго в международный департамент одного министерства. А с какой попытки угадают во мне – книжного критика/рецензента? Да, странные улыбки людей, когда узнают об этом. Уважения по старинке и снисходительности к непрактичности в целом проходят по графе «удивление».
Да я и сам не знаю, как так получилось. Как и влюбленность, как объяснишь? Помню, что еще в 7 классе брал дома на столе «Итоги» и читал там рецензии на книги Л. С. Рубинштейна. А в институте узнавал новинки и имена из книжной рубрики «ОМа». Ни «Итогов», ни «ОМа» давно нет, но в прямом наследнике «Итогов» «Еженедельном журнале» в магистерские времена довелось печататься рядом со Львом Семеновичем, даже курил с ним в коридорах. В «ОМе», увы, нет. Правда, и критик я относительный, только на выходную ставку (в остальное и основное время – офис и другая специальность.)
В критику, видимо, не всегда объяснимо приходят, но достоверно из нее уходят. Критика громко узнают только тогда, когда он перестает быть критиком. Белинский и Ко ушел (или и был по большей части) в идеологию и рупорство. Беньямин просто в литературоведческом даже тексте мигрировал в области эссе, культурологии, философии, смешивал, взбалтывал и превосходил-трансгрессировал. Данилкину начали давать премии, когда он перестал писать рецензии и взялся книги (видели ли вы премию для критиков? Номинация почившего «Дебюта», ни к ночи будет помянут).
Критика – профессия, из которой, как из спорта, все уходят. Перегорело и перестал, занялся другим, сам стал писать то, что разбирал. То есть верно, скорее всего, что критика – зачастую сублимация несостоявшегося писателя. Но с поправкой – из личинки критика скорее всего что-то вылупится, но бабочка может быть разной. Ведь может критик просто родить или заняться бизнесом, чем Бог не шутит. Сколько, в конце концов, можно заниматься сублимацией деятельности – публиковаться часто бесплатно, по любви, заниматься любовью с книгами, уходящими от нас, выходящими тиражами с двумя, одним нулем и далее нигде?
Уходит, да, и сама критика. Как институт. Как граммофоны и печатные машинки. Даже технологически уходит. Платформа не только толстых журналов, но и вообще «бумаги» (СМИ мигрируют-спасаются в Сеть) выбита из-под ног. Средства производства поменялись на переправе (не буквы, но слова – критика сейчас популярна даже не на радио и ТВ волнах, но в YouTube, книжные блогеры, понять бы, что за зверь так же трудновато, как уяснить, одна «г» в «блогере» или двойной капучино).
Да и дело обреченнее некуда. Ничего, кроме пары абзацев модного автора в модном издании в духе «Х читать пошло, а вот с книгой Y залить селфи из коворкинга в Instargam ты обязан», не нужно. Доказательства? Модный ресурс, где-нибудь несколько сотен подписчиков, со счетчиком прочтений – тексты о литературе прочтет от силы тысяча, две. Это - арифметика. Цифра победила букву. Не стой с высокими чувствами к книге перед бульдозером истории марки «Прогресс». Динозавры погибли от кометы или потопа, а мы, мне уже давно кажется, от благополучия серого, среднего такого конвенционального цвета звезды Медиократии.
И критик продолжает вымирать. Несколько самозабвенных одиночек несут порванное знамя, как Дон Кихот увядший букет несуществующей Дульсинее. Поражение прекрасно, придает благородные ностальгические нотки. Когда-нибудь загонят как винтаж.
Спасения нет, но, возможно, о нем знал тот же Беньямин. И алхимически смешивал жанры. Писал критику кино, игрушек, радио, порно. Эссе-философию, эссе-книгу, эссе новых жанров. Прозу, про которую он(а) не понимали, фикш это или нон-фикшн. Как и Шкловский у нас, кстати, в ту эпоху, когда тоже было не до литкритики, хоть и по другим причинам. Ничего не изменилось? Ситуация критическая. Но и критика, играя ва-банк, может поменяться вся и даже поменять многое. Как тот же нон-фикш сбросил колониальное рабство традиционного фикшна, отменил границы, смешал языки, демисезонно расцветает новыми, по(за)граничными жанрами буквально сейчас, синкопа с притопом, bitches brew с космополитическим дымком в melting pot риторте. «Зелье, прей! Котел, урчи!», как говорится.
скачать dle 12.1
