О малой прозе Евгения Москвина и Платона Беседина Евгений Москвин из подмосковного Королёва и Платон Беседин из Севастополя – писатели достаточно молодые, по тридцать лет им исполнится лишь в этом году. А к юбилеям принято подводить промежуточные итоги. Списки публикаций авторов в литературных изданиях впечатляют. Четыре цикла новелл Беседина составили сборник
«Ребра» (М.: Дикси Пресс, 2014). Короткая повесть и рассказы Москвина ранее сложились в книгу «Лишние мысли», а совсем недавно у него вышел новый сборник
«Искры из-под лыж» (М.: Алетейя, 2015).
Героя повести «Лишние мысли» Евгения Москвина, впервые появившейся в красноярском журнале «День и ночь» в 2005-м и затем давшей имя его сборнику прозы, – расклейщика объявлений, недавно вышедшего из психиатрической больницы, – лишние мысли терзают постоянно. Вместо того чтобы просто клеить листовки и зарабатывать деньги, он начинает задумываться, в каком количестве и где их клеить, не взять ли дополнительно агитационных объявлений и не отдать ли обратно часть объявлений о трудоустройстве. Приводит все это к возвращению персонажа в одноэтажный желтый дом с мягкими стенами, где лишних мыслей становится еще больше.
Лишними мыслями пропитаны все новеллы Москвина. В коротком рассказе «Жилец из 41-й квартиры» герой размышляет о жизни и смерти соседей по дому. О соседях по даче речь идет в рассказах «Неправильные люди» и «Сцепления». Среди новелл Платона Беседина также встречаются рассказы, основанные на личных и лишних мыслях. Персонажи цикла «Соль» погружаются в жизнь, раскладывая на атомы собственные чувства. Ребра – те кости, которые прячут за собой ранимое сердце. В новелле «Автобан» – сложные сентенции о любви и совместной жизни мужчины и женщины. «Голубь» – необычная попытка персонажа познать свое настоящее «я».
Многие новеллы двух молодых прозаиков наполнены мыслями о сочетании прошлого и настоящего. В рассказе «Ступени» Евгения Москвина молодой посетитель фотосалона, задержавшийся возле стенда со старыми снимками, заставляет пожилого фотографа вернуться на сорок лет назад и осознать, что же изменилось в жизни, а что осталось прежним. К опаздывающему на церемонию венчания священнику из новеллы «Сумраки» в переполненной электричке тоже придут мысли о прошлом: об умершей жене, о сыне. Об убегающем времени думает и персонаж рассказа «Оконная боль».
Погружение в прошлое героев Платона Беседина куда серьезнее. Это уже не легкие романтические элегии, как у Москвина, а суровая и жестокая правда. Страшные образы создает Беседин в рассказе «Голод», говоря о тридцатых годах минувшего века. Новелла «Милосердные» – жуткий эпизод времен Великой Отечественной. Ночью красноармейцы думают о том, как бы изнасиловать дочку приютившего их хозяина дома. А тем временем этот самый хозяин с друзьями-бандеровцами уже готовится пытать и убивать оставшихся у него солдат. В конце таких рассказов Беседина обязательно следует что-то вроде назидания новым поколениям.
В сборниках Москвина назидательных моментов намного меньше. Меньше и жестокости. Его новеллы нередко основаны на пристальных наблюдениях автора за реальной жизнью. Отсюда – яркость и выразительность портретов. Можно предположить, что писатель сам ехал в одном вагоне с прототипом священника в «Сумраках» и сам был клиентом фотографа, ставшего персонажем «Ступеней». Показателен в этом отношении рассказ Москвина «Странник», в основе сюжета которого – тщательно прописанный образ случайного необычного прохожего, встреченного на мосту: «Он был высок ростом, в серых потертых штанах и непромокаемой куртке, спускавшейся ниже талии, синей, но выцветшей, скорее даже не от времени, но, как казалось, от бесчисленных капель и случайных струек влаги, которые годами смывая с материи новизну, и сейчас придавали ей немного влажный несмотря на отсутствие дождя оттенок; на голове мужчины была шляпа, по моде первой половины прошлого века, и по той причине, что ее полы низко нависали над лицом, мне никак не удавалось ясно разобрать черт, я различал только довольно крупный нос, широкие скулы и вмятинку на подбородке». Чтобы так все описать, этого человека нужно было сперва увидеть и рассмотреть.
Обилие деталей – и в новелле «Хвост ящерицы». Здесь переплетаются сразу несколько вечных тем мировой литературы: отцы и дети, богатство и бедность, подлинное и поддельное, мечты и реальность. Еще одна оппозиция – таланты и поклонники – в рассказе «Сломанная шкатулка». Удивительная судьба предмета антиквариата таит в себе множество загадок, и писатель не торопится раскрывать их полностью.
Наблюдениями и деталями также переполнена проза Беседина. Если место действия новелл Москвина может быть абсолютно любым без строгой географической привязки, то действие рассказов Беседина происходит либо в родном Севастополе, либо в Киеве, где автор провел немало времени. В рассказе «Мальчишник» прослеживается самоирония. Пока друзья героя – молодого писателя – беззаботно веселятся и «отрываются» в баре, а затем в клубе, он внимательно наблюдает за окружающими людьми: «Даже здесь в пивной я не могу расслабиться. Живу – точно пишу рассказ».
Возраст Платона Беседина и Евгения Москвина дает о себе знать. С годами жизнь каждого из нас, словно огромный сундук, наполняется сотнями историй. Любой дедушка способен рассказать вам несколько баек о своих «проделках» в 30-40-50-60-летнем возрасте. А что остается человеку, чей возраст пока не перевалил за тридцатник? Правильно – вспоминать детство!
Сюжетов с участием детей в малой прозе Москвина хватает. В новелле «Таинственный Маевский» дед рассказывает внуку-третьекласснику странную историю из детства будущего великого композитора Прокофьева. В рассказе «Памятник» мать и сестра учат мальчика взбираться на монумент. Новелла «Неправильные люди» полна мыслей восьмилетнего Коли о тяжелобольной соседской девочке. Вокруг детей так или иначе развиваются события трех рассказов цикла «Созерцание фильма». Везде дети учатся жизни, познавая то, о чем никогда не расскажут в школе. Первые взлеты и падения, первые столкновения со страшным и непонятным, первые слезы и попытки понять, первая потеря близкого… Все это суждено пройти юным персонажам вслед за автором. Некоторые истории кажутся чрезмерно надуманными, но глубокий психологизм спасает ситуацию – к отдельным героям прозаика просыпается чувство эмпатии, других – жалеешь, третьи вообще навевают параллели с собственной жизнью.
На детских воспоминаниях держатся почти все новеллы свежей книги Евгения Москвина «Искры из-под лыж». В одноименной «расходящейся повести» кроется масса ответов: в старых воспоминаниях, в тех самых искрах из-под лыж – «все мое замерзшее детство зимой». Писатель старается поймать собственные детские впечатления и переложить их на бумагу. Получается личный дневник, записи в котором стали проявляться с отсрочкой в двадцать лет. Рассказ «Чувство взгляда» – о дедушке, запрещавшем внуку играть с огнем. И в прямом, и в переносном смысле. «Дом для игры в футбол» и «Рецепт сыра» – выразительные фантазии мальчишки-мечтателя. «Сказки о созвездиях» и «Игра в лото» – взгляд маленького человечка на проблемы взрослого мира. Ленка, которая на семь лет старше юного персонажа, делится с ребенком самым сокровенным – такими вещами, о которых не поговоришь с мамой или друзьями, а несчастная Катька, когда-то просившая подаяния, умирает посреди двора, и первым на этот факт обращает внимание наблюдательный малыш. Со слов «Я помню, как…» начинаются или могут начинаться десятки эпизодов книги Москвина.
К детским воспоминаниям обращается и Платон Беседин. В его сборнике «Ребра» тоже есть персонажи-дети, попавшие в слишком уж надуманные обстоятельства. Но если Москвин палку не перегибает, то Беседин, вводя в повествование юных героев, сознательно эпатирует публику. Маленькие мальчишки встретятся нам в рассказах «Последняя крепость» и «Восьмая шкала», переполненных убийствами и до краев залитых человеческой кровью. Новелла «Школьный роман» напоминает скандальные фильмы и сериалы Валерии Гай Германики. На уроке анатомии пятнадцатилетний сын депутата развязно провоцирует молоденькую учительницу пошлыми вопросами на глубоко интимные темы. Ответные действия педагога шокируют и возмущают. Но когда возмущение проходит, понимаешь, что в современном обществе действительно есть проблемы, на которых нужно заострить внимание и которые можно исправить только методом кнута. А значит, и Германика, и Беседин правы, изобличая подростковую безжалостность.
Евгений Москвин в этом смысле мягче, хотя он по отношению к современному обществу не менее ироничен. Новелла «Самовнушение здоровья» рассказывает о слишком мнительном человеке, убедившем себя, что все совсем плохо. И такие люди действительно порой попадаются. Апогея ирония писателя достигает в повести «Лишние мысли». Очутившись в желтом доме с мягкими стенами, герой встречается с депутатами и сам становится депутатом. Он узнает, что все его новые коллеги почти одинаковы и различить их можно лишь по галстукам, определяющим партийную принадлежность, что политика и мораль бывают несовместимы, что итоги президентской гонки всем давно известны, но народу об этом напрямую говорить нельзя. Особо порадовала забавная мысль автора о том, как в России сочиняют законы. Хочется привести ее полностью:
«Кошкин сказал:
– Уважаемые депутаты! Исходное словосочетание, из которого вы должны исходить, – «Земельный кодекс». Собственно, по названию закона.
В тот же момент депутат, которому отдали словарь, порылся в книге и сказал:
– Вот оно, определение слова «земельный». Зачитываю: «относящийся к землевладению и земледелию», – с этими словами он написал эти пять слов на листе бумаги, после чего передал стопку и словарь другому депутату, который тут же приступил к поиску определения слова «кодекс». Найдя его в словаре, он зачитал:
– Свод законов, – и присоединил это к первым пяти словам. Получилось: «Относящийся к землевладению и земледелию свод законов».
Следующие семь депутатов искали в словаре каждое слово из этой фразы. В результате получилось: «Имеющий касательство к чему-нибудь, предлог, обозначающий направление в сторону чего-нибудь, владению землей на правах частной собственности, одиночный или повторяющийся союз, соединяющий однородные члены предложения, а также части сложносочиненного предложения, обработке земли с целью выращивания сельскохозяйственных растений сведенные в одно целое и расположенные в известном порядке сведения, материалы, тексты постановлений государственной власти, нормативных актов, принятых государственной властью, установленных государственной властью общеобязательных правил». Чтобы составить это предложение потребовалось минут десять, не меньше, после чего начали искать в словаре каждое новое слово из полученных».
Как говорится, было бы смешно, если бы не было так грустно. Неужели многие российские законы настолько сложны и непонятны как раз из-за того, что Москвин точно угадал принцип их написания?
Беседин, обращаясь к политической теме в новелле «Избранник», приходит к мысли, что некоторым большим политикам периодически нужны доноры мозга.
Делать общие выводы о прозе Евгения Москвина и Платона Беседина, на мой взгляд, пока рано. Тридцать лет для прозаика – совсем ранний возраст. Сейчас Москвин в большей степени наблюдатель и философ, а для Беседина важна общественно-политическая жизнь. Что будет лет через десять или двадцать – кто знает… Возможно, станут большими писателями, а может, повторят судьбу громко стартовавшей, но в дальнейшем практически исчезнувшей с литературного горизонта Ирины Денежкиной. И все же – есть уверенность, что мы ещё прочитаем их новые произведения.
скачать dle 12.1
