Репортаж Владимира Буева.23 января в музее Серебряного века (Дом Брюсова) в рамках проекта «Культурная инициатива» прошел поэтический вечер «Диалог на два города. Брат и сестра: Анна Гедымин (Москва) и Вадим Пугач (Санкт-Петербург)».
По словам ведущего «Инициативы» Данила Файзова, Анна и Вадим заново родились, «как только узнали, что являются братом и сестрой». Не только поэтическими, но и четвероюродными кровными (о чем раньше они были не в курсе, да и знакомы долгое время не были).
Выступления поэтов чередовались: сначала стихи читал брат, потом сестра. И по второму кругу: брат, сестра. Весь вечер оба шутили и называли свои поэтические творения «стишками»
* * *
Хотя часть стихов Вадима Пугача была на более, чем серьёзные темы, все они без исключения были ироничными (даже с сарказмом), с подтекстами, литературными и нелитературными аллюзиями: «Не хватило для праздника чирика, / Ты буфетчицу зря не тревожь, / Вот с чего начинается лирика, / Да и Родина в целом с того ж...»
По словам поэта, в Питере он входит в «довольно странное сообщество» с названием «Pencil Club», участники которого «всячески дурачатся»: для экспериментов выбирается какое-то художественное произведение, после чего между участниками распределяются роли главных персонажей и «сочиняется всякая ерунда». Однажды выступающему досталась роль Мастера из булгаковского романа, и на содержание бессмертной книги появились три «стишка», «сделанные в разных манерах». Вот один из них с названием «Обретение рая»: «Нет уже галлюцинации и паники. / В бездну небесную настежь открытую / Движутся путники, темные странники: / Мастер какой-то с его Маргаритою. / Кто ж их толкает? Решение Воланда? / Тяга ли конная, масса ли пешая? / Я понимаю, что список не полон, да / Cамое время вмешаться Иешуа...»
По мотивам «Киплинга и Маугли» Вадим сделал «две маленьких сценки». Одна называется «Первая кровь встреча». Поэт прочитал её начальный и последний эпизоды, пояснив: если «какие-то звукосочетания покажутся непристойными, то вы правы»: «У Африки, ах, у Африки, есть свой герой-партизан. / Мы помним все его имя, славное имя, Тарзан… // А у Индии, ах, у Индии, где без страху йог становится на угли, / В сердце джунглей есть охренительный / Лягушонок по именем Маугли…» В прочитанном, кроме непристойных, были и другие аллюзии. Иногда автор сам указывал, что и откуда возникло. К примеру, прочитав фразу «Если хочешь, можешь выть в клетку, как у Бродского дикий зверь…», Вадим отвлёкся от чтения и пояснил: дескать, у Бродского была строчка «Я входил вместо дикого зверя в клетку».
* * *
По словам Анны Гедымин, её выступление делится на две части: стихи до 2019 года и после. Для первой части ей было «очень трудно выбрать» тексты за период четырёх десятков лет, поэтому она решила «ориентироваться на мнение людей, которых любит и которым определенные стихи нравятся»: «И птичьи голоса, и летних крон завеса... / Над ними, в вышине возможны небеса, / Но их не разглядеть среди густого леса, / Так заросли плотны и птичьи голоса…»
По поводу некоторых стихов поэтессе постоянно задают вопросы, касающиеся её личной жизни («до сих пор спрашивают, как выжить»): «Враждебная, с челкою черной / И взором острее огня. / Считайте себя отомщенной, / Он больше не любит меня… // Как жить? Научите как выжить? / Когда ничего не вернуть…»
Прочитав ещё ряд стихотворений, Анна обратилась к тексту, который «перекроил всю её репутацию». Это, как утверждает поэтесса, «единственный» в её багаже «стишок про счастье». После публикации в интернете стих занял третье место по цитируемости после текстов о «какой-то политической партии и о сообществе гомосексуалистов». По мнению поэтессы, «это ужасная новость: все мы языковые существа, и людям так сильно надо, чтобы им сказали словами о счастье, им настолько этого не хватает, что они готовы реагировать на такой текст»: «Спасибо, судьба, за нежданную милость — / Что счастье ко мне так рвалось и ломилось, / Так жадно меня умоляло о встрече, / Что я наконец-то устала перечить…» Именно после появления этого стихотворения на Анну «на очень долгие годы повесили ярлык восторженного поэта». Вот недавно вышли мемуары Вячеслава Харченко, где опять об этом сказано. Однако Анна — фаталист (судя по её словам, «тут уже ничего не поделаешь»). Поэтому «против такого клейма» она не возражает.
Анна, хотя и «очень любит петь», но делать этого «не будет», потому что «никому не пожелает это слушать». По её словам, она также… «терпеть не может людей, которые пишут песни на её стихи». Однако «есть одна замечательная певица», которая «ухитрилась цивилизованно переложить на музыку» такой «стишок»: «Ты для меня / Больше, чем беда, / Больше, чем вода / В пересохшей округе. / Ты для меня — / И шальная толпа, / И лесная тропа, / И друзья, и подруги…»
В поэтическом багаже Анны есть «известные стишки», которые звучали даже в телепрограмме «Что? Где? Когда?» Цитировался в программе «стишок про верблюда»: «Он не живет в опрятных горницах, / Сухой песок ему кровать, / Зато имеет право горбиться / И привилегию — плевать…». Строчка «Зато имеет право горбиться» была при цитировании пропущена, и знатоки должны были её угадать, но оказались незнатоками.
* * *
Вадим Пугач, снова получив слово, начал с «истории про родство с этой странной женщиной». Анна Гедымин оказалась для Вадима не только кровным родственником, но и родственником его персонажа. Поэт «довольно много занимался романом “Преступление и наказание”, потому что сам по анамнезу школьный учитель», писавший статьи о Свидригайлове. По словам выступающего, у героя «Преступления…» вроде странная фамилия, «но понятно, что она литовская: литовский князь Свидригайло был внуком великого Гедимина». Вот когда Вадим познакомился с Анной и «удостоверился», что она его сестра, то понял ещё то, что сам «стал родственником своего персонажа».
По словам Вадима Пугача, у Булгакова «был такой персонаж Вар-равван, который вроде бы отсылал к Варавве», но выступающий однажды «с удивлением обнаружил, что Варавва и Вар-равван — это даже не односторонние слова; Варавва — это “сын отца”, а Вар-равван — это “сын учителя нашего”». По этому поводу поэт написал статью для первого январского номера «Невы» за этот год. Прочитанный Вадимом на вечере «стишок» появился раньше, когда он всего этого сам не знал: «Вот и отпустили Вар-равана, / Ухмылялась сумрачная чудь, / И Мария, точно воровала, / Воздух урывала по чуть-чуть…»
Пугач прочитал ещё несколько стихотворений: о Петербурге, о еврейских музыкантах, о Кафке, о поэте.
* * *
Вторая часть выступления Анны (чтение написанного ею после 2019 года) началась со слов: «Те, кто называл меня восторженным поэтом […], будут посрамлены». Поэтесса прочитала несколько стихов, среди которых действительно было немало грустных.
Однажды у Анны в «стишках» появилась, по её словам, «странная форма развёрнутого высказывания». Странность «развёрнутых высказываний», видимо, в том, что они очень коротки, поэтому пару таких «стишков» процитирую не частично, а полностью:
«Безмятежные, / Как настоящая знать, / Непреклонные, / Словно пустили корни, — / Те, что любят, / Умеют лишь помнить и целовать. / В зависимости от расстояния: / Целовать — или помнить».
«Июнь»: «Только темные тайные тени / До восхода за полчаса / И неявное пламя сирени, / Затмевающее небеса» (комментарий Анны: «Я просто не знала, что еще приписать»).
Чтобы в очередной раз «повернуть всех в нормальное состояние», поэтесса завершила вечер чтением «стишков» из «Азбуки веселой нечисти». Вот начало «Упыря»: «Откровенно говоря, / Легче жить без Упыря. / Но уж если он явился, / Попросился к нам в друзья, / Кровь не пил, вовсю крепился, — / Отказать ему нельзя...»
— У меня нечисть не в том смысле, что она злая, а в том, что все те, кто не являются людьми или ангелами, это и есть нечисть. Даже те, кто считаются злыми, у меня, скорее, просто незадачливые:
P.s. Улыбнёмся и мы, задав риторический вопрос: кто же вы, загадочная Анна Гедымин, «восторженный поэт» или… оценщики «посрамлены»?
Фото Владимира Буева
скачать dle 12.1
