Редактор: Сергей Пронин 
Книга: Оксана Васякина, «Степь», НЛО, 2022.Участвовали, читали и говорили:Алиса Осипян,Юмжана Доржиева,Анастасия Нарушевич,Евгения Новикова,Саша Мирошниченко,Даша Черкудинова,Оксана Васякина.Участвовала, слушала и записала Ольга Фатеева.Для нас, участников, всё начинается на полтора часа раньше, в шесть, на соседней Малой Ордынке. Вечер пятницы, в «Квартире 44» ещё довольно пусто, но многие столики заняты жёсткими табличками «Reserved». Для нас два сдвинутых стола, диваны углом, окна и низкий, такие повсюду здесь, широкий абажур с бахромой, а тёмные деревянные буфеты и шкафы по стенам как будто из бабушкиного дома. Нас восемь, но официанты разочарованы — чайник чая, кофе, пара десертов, весь заказ.
С утра я чувствую тихое, растущее нутряное спокойствие: я иду на встречу со своими, как будто на тайную сходку, пароль, отзыв.
Мир продолжает разрушаться каждый день, и каждый день кажется, что больше нечему рваться и падать, но куски и обломки дробит до бесконечности, и, если представить, что вещество мира для нашего восприятия не может исчезнуть насовсем, всегда оставляя наночастицы, можно свихнуться от повторяющегося тоннеля разрушений, через который мы продолжаем идти, потому что больше некуда, сзади завалило. Слова рассыпаются, крошатся смыслы, несмотря на наши упорные латания и литании, значения разваливаются, кроме одного — жизни, да и то не нашей. Хватаясь за дроблёные частицы, сплетая ненадёжные сети объятий и рук, мы всё равно неизбежно оказываемся рассредоточены, удалены, отброшены друг от друга, и, выходя на улицу, заново всматриваемся: свой? чужой? И ищем прислониться.
Нас восемь женщин: первые читательницы нового романа Оксаны Васякиной «Степь» и авторка.
Формат презентации был изменён.У нас нет сценария, не распределены реплики, у нас есть потребность создать круг, в котором можно притулиться, в который придут близкие, свои — по крайней мере, сама площадка, где проходит мероприятие, Центр Вознесенского, и имя авторки, поэтессы, кураторки Школы современных литературных практик, феминистки, открытой лесбиянки, у которой уже вышли три книги, «Степь» четвёртая, издательство «Новое литературное обозрение», в общем, сочетание людей, институций, формата позволяет ждать именно своих.
Книжный клуб, с озарением говорит кто-то из нас, Оксана подхватывает: книжный клуб, горизонтальная организация мероприятия, бережные модераторы, кто-то всегда не готов — мы сегодня те, кто готовы.
Послушать голоса тех, кто читает эти книги, дать им возможность высказаться вместо того, чтобы одинокому автору торчать на сцене и отвечать на вопросы.Разрушение мира коверкает публичное пространство, выходить туда/сюда сейчас кажется аморальным, стыдным, ненужным и невозможным, но все мы — и это доказывает каждый день — отчаянно нуждаемся в подтверждении собственной абсолютной целостности и ценности, которые оказались сходу и сразу отменены. Совместная глубокая рефлексия, взаимообращаемый процесс, требующий сейчас родственных свидетелей. Так выясняется, что презентации быть, так каждый публичный выход нуждается в обязательном проговаривании и озвучании нужности, повторении сказанного и
повторении повторенного.
Начинает Алиса, у нас есть гугл-таблица с именами участниц и номерами страниц. Мы прочитали книгу и выбрали самые полюбившиеся отрывки. В зал набивается степь — жилистый кусок мяса, мягкий живот, рыже-серое разнотравье с мелкими белёсыми цветами… Я пишу этот текст много позже, просрочив дедлайн, и, хотя есть уважительная причина, чувствую неловкость — и одновременно тихую радость от неожиданных рифм, пришедших из-за опоздания. Через неделю после презентации я еду в Вологду, дневной экспресс, шесть с половиной часов пути. С детства люблю состояние дороги, оно самое естественное и правдивое, тайное, честное, одинокое и верное самому себе и мне. Вологодская область большая, дорог тоже хватает, между городками, деревнями, монастырями. В дороге нет нужды притворяться и быть наружным образом себя, который представляешь миру и людям, родителям, друзьям, старшим и незнакомым. Дорога абсолютна в себе и в этом смысле в каждый момент проживания её вечна, безвременна. Безжалостный абсолют всегда печален, печаль дорог светла. Я вчитываю свои повторяющиеся дороги в степь, в поездки отца героини книги, дальнобойщика. Степь бесконечна, и дороги внутри неё тоже, последняя — до могилы. Мы начинаем степью, но сразу говорим о смерти: смерть разлита в степи, степь забирает себе как дань всё человеческое, людское, жизненное, растворяя собой, ватной, поглощающей тишиной своей всё приходящее. Вологодский Север так же безбрежен, как степь. Озёра ещё во льду, снег спрессованными островами лежит посреди серой прошлогодней иссохшей травы, и тут же пятнится мать-и-мачеха, деревья бегут мимо окон, растут густо, так что даже без листвы сплетаются в джунгли. Редкие крыши вдруг вылупляются у путей, у дорог, и бесконечные пространства засасывают тебя — степь забирает всё.
Степь забирает отца героини, как окурки и бутылки из-под дюшеса, и переживание утраты универсально в своей индивидуальности, говорит Юмжана, отцы у каждо_й свои, а утраты похожие. Неизбывность и неизбежность быть детьми своих родителей, добавляет Женя, при жизни или после смерти их. Пожалуй, смерть одна из тем, о которых легко и естественно говорить сейчас, ведь она сыпется на нас ежедневно, мы невольно производим её и испытываем потребность в рефлексии и обдумывании заново неизбежной конечности. Насилие соединяет степь, смерть и фигуру отца, поскольку смерть насильственно прерывает жизнь в возрасте расцвета для мужчин. Насилие понимается широко и проявляется в обращении с другими, с любыми не-нами, которые нам не принадлежат, как не принадлежит весь мир, что больше нас, что не наш, что другой, что безответен. Безответность пространства, насильно меняемого человеком, актуальна сейчас, и сейчас даже в большей степени — так продвигаясь мелкими шагами по книге, одновременно мечась по ней, проезжая в порыве многие страницы, мы утверждаем смыслы в распадающейся реальности.
Обложка книги Оксаны Васякиной «Степь»Всё переплетено, всё взаимосвязано. Степь, дорога, смерть как зеркало, где мы видим отражения своих родных вместо себя, героиня вглядывается в умершего отца, осмысляя суть маскулинности, ярко проявленной в страшное, страстное, бедное, оголтелое, буйное, жадное время 90-х: бандиты, романтика шансона, сильная до сих пор блатная культура, популярный сериал «Бригада» — этот отрывок очень хотела прочесть Настя, в нём обаяние обнажённой, разоблачённой силы, упоённой собой, вывернутой наизнанку, где вместо величия рыцарей и воинов преступники, уничтожающие жизни, уничтожающие других за инаковость и различия. Блатная мораль тратить человеческие жизни, чтобы раскаяться потом, и окружающие должны принять раскаяние — написала Оксана, читает Настя, повсеместная жестокость и принуждение организованных коллективов, школы и армии, превратили мальчиков-пионеров в воров и убийц, и это закономерный конец большой советской эпохи. Из частного мы вновь вместе с залом выруливаем в исторические параллели и обобщения, которые трогают всех. Сентиментальная жестокость присуща мужчинам нашей страны, это часть образа, кусочек нашей маскулинности, сформированной сложной и тяжёлой жизнью, воплощение мужественности, вневременное и остроактуальное, особенно теперь. Мы все включаемся в дискуссию о маскулинности как проявлении страха и неуверенности, которые направлены на слабых, — простая фиксация любых мыслей, простое свидетельствование очень значимы в месяцы после 24 февраля. Степь помогает нам и немного смягчает героев, может быть, степь и дорога могут принять раскаяние, но можно ли прощать насилие, обращаясь к красивой и сложной душе. Реплики от зрителей идут с самого начала презентации, мы говорим друг с другом, несмотря на не-горизонтальную организацию зала, где ряды амфитеатром вжимают выступающих в пол, в стены, в завешанные жалюзи окна.
Я читаю про СПИД, это важный для меня отрывок, который должен прозвучать в Центре — к 1 декабря, Всемирному дню борьбы со СПИДом, Центр готовит разные мероприятия, и это подходящее место для разговора о «чуме XX века». СПИД закономерное продолжение образа жизни отца героини, с тюрьмой, беспорядочным сексом в рейсах и наркоманией, СПИД сплетается с блатной темой, со степью, смертью и насилием. Я поддаюсь магическому мышлению — после «Степи» я заболела, банальный насморк быстро превратился в синусит, воспаление пазух черепа, возможную предтечу менингита, от которого умер отец героини, — и склонна видеть что-то зловещее. Боль перекатывается по голове со лба и глаз на макушку и затылок, как шлем, это даёт право чувствовать родство с текстом, хотя не стоит увлекаться.
Женя возвращает всех в степь, к жукам и ночи, пустоты чёрных дыр забирают всех, но все здесь остаются чужеродны — сброшенной кожей, заглушёнными словами, теряющимися в космосе и океанах. Мы ходим по дну моря и живём на море, превратившееся в слои истории, и нас не будет, мы станем слоями, а море и его дно, даже превратившееся в твердь, останется. Степь рассказывает нам об этом, и мир снова кажется прочным, хотя каждый день высасывает из него кубометры прочности. Постоянство степи, земли заражает надеждой. Ничто не возникает из ниоткуда и не уходит в никуда, говорит Женя, и это страшит и одновременно утешает. И проходит через наши тела — время проходит сквозь нас. Я закрываю глаза, чтобы отгородиться от времени, отдаляю его физическую природу от физиологии и слушаю героиню книги, для кого время есть степь. И море. И бесконечная дорога туда и обратно.
Двойственность степи отражается в двойственности героя, и ночная уязвимость оборачивается самой жёсткой и жестокой сценой в книге, читает Саша: насилие не лечится до конца уязвимостью и светом, коллективное тело насилия продолжает функционировать, забирает в себя отца, и героиню, и родных, кто рядом, держит, ломает, перемалывает. И естественным ходом принимается смерть, но насилие не уходит из мира и остаётся в нём жить и существовать, заполняя памяти маленьких девочек и взрослеющих героинь. Важно описать женский опыт, и он звучит в «Степи». Даша читает отрывок про дымную Москву летом 2010-го, героиня сходит к нам, её много в тексте про Москву, она наощупь продвигается в белёсой удушливой завесе, накрывшей город, и мы вместе вдыхаем метафорическую едкую гарь дня настоящего. Время стирает различия, даже половые, говорит напоследок Оксана, и это я болтаюсь там без головы — имея ввиду картины Гойи и Рубенса про Сатурна, пожирающего сына. Так заканчивается наш книжный клуб.
Трансляцию мероприятия можно посмотреть на канале Центра Вознесенского в YouTube, читайте «Степь», в книжных и в интернет-магазинах._________________________________________
Об авторе:
ОЛЬГА ФАТЕЕВА В миру судмедэксперт, автор книги «Скоропостижка», Эксмо, 2020. Работает со смертью совсем близко и пишет об этом, исследует вопросы death studies, используя свой опыт, перепридумывая и перепроживая его в заданных художественных условиях, на стыке жанров, на основе документалистики, смешивая автофикшн, эссе, очерки и записки. Публиковалась в «Новой Юности», «Независимой газете», альманахах «Пашня» и «Хороший текст», веб-зине Autovirus, сборнике «Эксмо».
скачать dle 12.1
