Редактор: Сергей Пронин 
«Актуальное» начинает серию бесед с современными авторами о литературе, литературном процессе и роли литературы в обществе. Серию открывает разговор с поэтессой, прозаиком, членом Союза писателей Москвы Ганной Шевченко.Мы будем говорить о литературном процессе, давайте начнём с определения.Многие, особенно, начинающие авторы, слышат понятие “литпроцесс”, но чётко его для себя не определяют. В это понятие включают и получение кем-то премии, и открытие или закрытие литературных журналов, и подписание договора с издательством. Так что такое всё-таки литературный процесс?Все, что вы сказали выше. Ну и плюс скандалы в Фейсбуке вокруг новых и старых имен, подписаний договоров, открытия и закрытия журналов и вручения премий.
С обывательской точки зрения литература работает примерно так: автор что-то написал, отдал издателю или в журнал, и потом этот текст попадает к читателю. И хотя формально это процесс, но это не выглядит как какая-то сложная система. При этом в эту модель не включены премии, литературные объединения, союзы и так далее. Есть ли сейчас какая-то более общая модель этого процесса, на какой стадии развития мы находимся? Люди моего поколения помнят времена, когда мы включали телевизор, смотрели просветительские программы и узнавали имена Ахмадуллиной, Евтушенко, Вознесенского, Рождественского и так далее. Они же публиковались в ведущих литературных журналах, их же сочинения стояли на полках книжных магазинов. То есть, было понятно, кто в стране поэт. Сейчас человеку со стороны в этом разобраться очень сложно. Нет единого поля с иерархией внутри системы, а есть литературный кластер, состоящий из множества однородных элементов. Принцип фрактала – множество, обладающее свойством самоподобия. И в каждом структурном элементе, как правило – своя иерархия, своя премия, свой журнал, свой фестиваль. Причем, о главных поэтах одного круга могут ничего не знать участники другого круга.
Кажется, что сейчас сообщества – это не какие-то замкнутые закрытые системы, а скорее облака с туманными краями, и при этом автор может обозначать принадлежность к сразу нескольким группам. А как существуют, или как можно определить огромное количество авторов, которые сейчас появились, которые и не принадлежат ни к одной из таких вот групп, и даже не знают об их существовании?Если человек прошел какой-либо из «обрядов посвящения» – начал публиковаться в толстых журналах, издавать книги в серьезных издательствах, или же, к примеру, получил авторитетную премию, он автоматически становится частью какого-либо структурного элемента. А пока он не прошел через инициацию, то его как бы и нет в литературном поле.
При всём этом хаосе есть тренд на снижение интереса к литературе вообще и к поэзии в частности. Как вам кажется, этот тренд вызван текущим состоянием литпроцесса, или, скорее наоборот, процесс пытается успеть за трендом?Интерес к современной поэзии, да и к прозе снижен, потому что в условиях рынка она не выдерживает конкуренции с кинофильмами, сериалами, компьютерными играми и т. д.
Долгие годы советской власти наша литература обслуживала интересы идеологии, а сейчас ей нужно перестроиться и обслуживать индустрию развлечений.
Интерес, кажется, действительно падает, это наблюдаемое, что называется, регистрируемое явление в отношении тех самых «состоявшихся» авторов, которые публикуются в «авторитетных» изданиях. Но есть огромное количество авторов, которые занимаются сетевой литературой, и вот в этом сегменте, тёмном и неизведанном, кажется есть не только авторы, но и огромное количество читателей, готовых платить за художественные тексты. Кажется, только в этом сегменте авторы могут зарабатывать исключительно работой с текстом, но в этой литературе никто особенно не разбирается. Как они включены в литературный процесс?Сегодня редакторы ведущих издательств ищут авторов на сетевых ресурсах. Находят топовых авторов и предлагают издаться на бумаге. Для сетевых писателей это имиджевая история – быть автором ведущего издательства престижно. А издатели, заключая договор, заведомо получают автора с армией поклонников. То есть, не нужно вкладывать больших денег в раскрутку – аудитория есть.
Я, работая в Эксмо, видела девушку-домохозяйку, мать четверых детей. Сидя в декретном отпуске, она написала несколько романов и опубликовала Литнете. В месяц за скачивания она получала около 100 000 рублей.
Но это, конечно, не интеллектуальна литература, на премию «Ясная поляна» такой роман не номинируют.
Получается, с одной стороны есть группа признанных писателей или поэтов, причём, признанных, как правило, другими поэтами и писателями, а широкому читателю эти люди практически неизвестны. С другой стороны есть огромное число читателей и авторов, которых они читают, которые также существуют отдельно от «литпроцесса». И единственное, когда возникает пересечение, – это если издательство выхватит из этой «тёмной зоны» кого-то и издаст уже известное и проданное произведение в бумаге. И эта пропасть, кажется, только углубляется. Можно, конечно, говорить, что во всём виноват читатель, никто не умеет читать, вкусы испортились, но неужели нельзя найти подход и писать что-то и хорошее и понятное широкому читателю? Или для «состоявшихся» авторов это уже скучно?Думаю, никто ни в чем не виноват. Сколько брендов одежды существует? А торговых марок йогуртов? Автомобилей? Сегодня рынок правит миром. Интеллектуальная литература наименее востребована, потому что чтение ее требует некоторых усилий. И усилия эти прилагать мало кто хочет. Хотя бывают точечные случаи. В библиотеку иногда приходят люди, интересующиеся современной прозой. Я их консультирую, рассказываю о премиях, о том, где можно отслеживать имена. Но в целом всё происходит стихийно. Нет системы взаимодействия писателя и читателя.
А она должна быть?
Думаю, да. Возможно, со временем выстроится какая-то сегментация. Есть ведь такое разделение в брендах модной одежды. Кому-то понятней и доступнее прет-а-порте, а у кого-то есть желание носить от-кутюр. И все уже давно поняли, в каком магазине и на какой полке лежит нужная вещь. Думаю, рано или поздно, с книгами произойдет нечто подобное.
Создаётся ли ощущения, что тот литпроцесс, о котором мы говорили, не ускоряет или направляет развитие в этом направлении, а тормозит, пытается воспроизводить сам себя, производит писателей «со значимостью», грезит о днях, когда только «состоявшиеся» авторы стояли на полках, и даже несколько отталкивает и снижает значимость таких вот авторов-ремесленников, которые готовы выдавать качественные тексты для «индустрии». Ведь даже если послушать западные курсы по писательскому мастерству, отчётливо видно отношение к писательству как к ремеслу, профессии, а к литературе, как к индустрии по производству продукта. И есть какие-то свои процессы, есть, что называется, стандарты и технологии. Стоит ли нам адаптировать этот подход?Я сторонник того, что ремеслу нужно учиться. Приведу аналогию. Допустим, появляется первый в мире портной. Представляете, сколько ему нужно времени, чтобы рассчитать правильные лекала самой обычной прямой юбки. Потом появляется второй, который пользуясь этими лекалами, изобретает что-то новое – юбку с рюшами или, например, в складочку. Глядя на сегодняшний литпроцесс, возникает ощущение, что многие все еще пытаются вычислить первичные лекала, отторгая давно изобретенные формулы.
А надо ли учить читателя?Честно говоря, не знаю, что ответить. Воспитывать вкус надо, но не писатель же должен его воспитывать. Наверное, читатель сам должен развивать свой вкус. Сейчас модно иметь красивое тело, народ часами сидит в спортзалах. А если бы в моду вошла интеллектуальность, молодежь, возможно, стала бы читать серьезные книги и «прокачивать» мозги в свободное от спортзала время.
Я не видел масштабных репрезентативных исследований на эту тему, но создаётся впечатление, что в последнее время стало появляться всё больше людей, которые хотят называться авторами, писателями или поэтами. Как так вышло, что на фоне падения интереса к чтению вдруг начался стремительный рост интереса к писательству?Я задумывалась об этом и даже задавала вопрос участникам литературных семинаров (по аналогии со спортом): чего вы ждете от литературной учебы – хотите просто быть подтянутым или гонитесь за чемпионством? Ну, так вот, все до единого отвечали, что хотят быть чемпионами, то есть, большими писателями. Мне думается, это, в каком-то смысле, святое неведение. Люди думают, вот я сейчас что-то напишу и стану знаменитым. Но прежде, чем начнёт хоть что-то получаться, нужно лет двадцать отстоять у станка, и даже после этого у серьезного писателя, зачастую, нет ни славы, ни денег.
Возникает ощущение, что по какой-то «генетической» памяти или по какому-то стереотипу желание стать писателем – это попытка выйти из какого-то личного застоя. По моим личным наблюдениям, для многих начинающих авторов главная цель – это признание. Как вам кажется, с чем это связано? Это попытка компенсировать отсутствие других социальных лифтов?Мне кажется, это наивное желание возникает от неведения. Человек думает, вот сейчас напишу некоторое количество текстов, опубликую их в журналах, издам книгу за свой счет и готово, я признанный поэт или писатель. Знаю одну любопытную историю, когда человек с деньгами решил вложить солидную сумму денег в продвижение себя и небольшой группы своих пишущих друзей. Создал свой журнал, свой сайт, издавал книги свои и своих соратников. Думал, они сейчас объединят усилия и войдут в литературу эдаким боевым клином. Но этот самолет так и не взлетел. Кстати, работая в издательстве, тоже была возможность прослеживать судьбы начинающих авторов. Вот, казалось бы, два схожих по художественному уровню, стилистике и тематике автора, у них примерно в одно время выходят книги – у одного потихоньку начинаются продажи, он обрастает читателями, его приглашают то туда, то сюда, а другой лежит камнем на полке. Не знаю, почему это происходит. Наверное, потому что литература – это черный ящик. Либо ты Гарри Поттер, либо нет.
Фотограф Галина Грязноваскачать dle 12.1
