ПРОЩАЙ, АНДРЕЙ

Юрий Угольников: 19-го марта  покончил с собой поэт и художник, лауреат премии дебют, удивительно светлый человек, которого, кажется, любили, уважали и ценили почти все, кто когда-либо с ними встречался – Андрей Егоров. Невозможно опубликовать все отклики, все воспоминания, которыми сейчас переполнен фейсбук. Некоторые из них слишком личные, слишком интимные, чтобы придавать их большей огласке, да и просто воспоминаний слишком много: чтобы  вместить их все, нужен отдельный номер, а не материал. И всё-таки некоторые важны, реплики-свидетельста мы публикуем.  (Орфография и пунктуация оригиналов, по возможности, сохранена).      



Игорь Савельев

Об этой трагической новости трудно перестать думать, и эту мысль никак не повернешь в какое-то «рациональное» русло. Наверное, человека, который был в тяжелой депрессии (я не врач, но его друг и коллега Лёша Кащеев, который пишет об эндогенной депрессии, врач), нельзя было остановить. Возможно, ту атмосферу одиночества и заброшенности, которая сквозит в этой статье (некролог в газете «Комсомольской правда» -  ред.), не совсем верно можно истолковать, – у Андрея было много близких людей и друзей. Но здесь я не могу судить, мы не общались последние годы. Когда-то прожили неделю в одном номере, часто пересекались где-то; с огромным удивлением я узнал, что он был внешним редактором «Терешковой» для «Эксмо», узнал не от него, – сам он подтвердил это при встрече как-то неохотно. То ли потому, что всё это было вообще не в его вкусе, то ли потому, что его не радовали такие шабашки в издательствах, впрочем, два этих «то ли» об одном. Последний раз мы столкнулись в Киеве (внезапно, да) летом 2013-го, в такое безоблачное «последнее лето перед войной»; кажется, он был с женой; а дальше была война – я уже не про Киев, а про его развод, тяжелую травму (ударили арматурой по голове, со спины, на улице ночью), срок за наркотики... Кстати, эта статья в КП – первое и единственное, что можно найти о смерти
Андрея Егорова в гугл-сервисе «Новости», и то только потому, что написавшая ее Женя Коробкова сама поэт и воспользовалась служебным положением. То есть никого во «внешнем мире» не заинтересовала смерть лауреата премии «Дебют», то есть, можно так это повернуть, человека, которого определили лучшим русскоязычным молодым поэтом 2008 года, потому что «Дебют» был не про славу и деньги, а про то, чтобы легитимизировать литературу в глазах общества и вообще проткнуть этот пузырь. Но ничего не помогло, а впрочем, в данном случае это не имеет никакого значения.

 

Анюта Вяземкая Снауварт

Куда. Зачем. Как.
Я очень любила Егорова. Он был - до какого-то момента - какой-то небесный пример, не знаю чего, мудрости, интеллекта, сложности, требовательности к себе. Мы вместе плакали, резали руки до шрамов, Егоров выходил меня, когда я переживала расставание, мы прошли ночью в дождь весь центр пешком, когда я переехала в Гент, мы созванивались, пили, я включала музыку и танцевала перед камерой, для меня Егоров такой, с улыбкой, прошлое уже стало прошлым, но ещё не таким далеким, ничего ещё не случилось, Егоров улыбается, он снова постригся налысо, мы сейчас будем делать фотографии, никто не умрёт.



Елена Саморядова

Я совсем не ожидала, что это так по мне ударит. Мы с Андреем Егоровым познакомились на семинаре у Леонида Костюкова и пересекались в основном там. Близкими друзьями не были никогда. Потом я перестала посещать семинар, но все равно следила за Андреем и беспокоилась, в общем понимая, к чему все идет. Новость о его смерти смешалась у меня с впечатлениями от "Сталкера" Тарковского. Я пересматривала по учебе, и как-то так получилось, что Егоров в один момент заменил мне в фильме Кайдановского. Очень-очень жаль. Большая потеря.

 

Злата Понировская

Егоров, такой кусок вырвал из сердца, невозможно.
Последний наш созвон в зуме я свернула, а в этот приезд в мск мы друг к другу стремились, но не срослось. А у вас была моя картиночка с ангелом, надо было повидаться обязательно, забрать картиночку мою, картиночку мою забрать мою картиночку б**дь.
И какой невероятно красивый ходил в офис (раз в месяц) и какой был великий копирайтер, - все что угодно мог словами. И как до того, как стал ходить раз в месяц, рисовал на доске комикс. Он где-то там лежит в инстаграме. Находится только панда, хотя я больше любила раптора Федю. И шутку про то, как встречаются динозавр и единорог, "ты чо такой грустный". Кусок сердца, кусок сердца.
Нельзя так конечно сразу бросаться к фэйсбуку со смертью. А куда бросаться. Не прилечу. И Мишина тоже эту нечеловеческую красоту всю видела - вот ее съемка и мы уже были на ты тогда, но хотелось все равно говорить "вы", с повышенной нежностью.



Даниил Бендицкий

Мы столкнулись лбами в лифте гостиницы Юность. Андрей Егоров прилетел из Петропавловска-Камчатского, я из Берлина. Даже сегодня ни гугл, ни яндекс не могут проложить между городами маршрут.
Был декабрь 2008 года. Андрей – в одной кожаной куртке, такой же худой, как и сегодня. Сразу показал мне свою папку – заметки о тех, кого прочитал.
Премия "Дебют" собрала нас чёрт-те откуда – и, конечно, было бы странно без подозрительно-презрительных взглядов. Каждый про себя рассуждал: "вот та или тот – не конкурент".
До оглашения лауреатов ставки только повышались – Андрей же всем видом показывал, что хотел проиграть. В самом деле – кому придёт в голову защищать других на семинарах, к чему восхищаться соседом, а себя принижать – добивать?
Андрей шёл на самопожертвование. В этом отношении, его первое место – чудо. Он держал растеряно диплом с дебютовской птичкой и как бы говорил: мол, простите, это не я.
Потом мы все разбежались. О его "кутерьме" я знал только из фейсбука: лет семь назад ему проломили на улице голову, в восемнадцатом он получил срок по легендарной статье за наркотики (к счастью, сменили на условку). Вчера Андрея не стало, 11 этаж.
Хотя нет: вот он ещё едет в лифте, мне (будто зная наперёд) хочется сказать: только не брей голову. Зря не сказал.

 

Дарья Ивановская

Когда я в последний раз приезжала к Егорову в гости, то сказала, что он ужасно выглядит. Откровенно говоря, перед кремацией он выглядел гораздо хуже, но смысла сообщать ему об этом уже не было. Поэтому я в последний раз посмотрела моему принцу в мутные и остекленевшие полтора глаза и сказала, что очень сильно его люблю.
Сейчас мне срочно нужно поспать.
Я привезла детям его карандаши, которые он очень хотел дать им в руки, если я однажды приеду с ними к нему в гости. Ха, Егоров, ты ведь знал, хитрая зараза, что у меня нет никого, кроме тебя, к кому я бы в любой момент могла (потому что ждали) и при этом хотела (потому что ну а как) приехать. Ты просил пообещать, что когда тебя не станет, я не закроюсь от людей окончательно? Выкуси, мой принц. Теперь это не твое дело, и ты больше не будешь меня дрючить за то, что я не принимаю обезболивающее, не сплю, беру работу под неудобные сроки, не отстаиваю свои интересы и не прошу помощи.
Я допишу этот пост и, как мне кажется, буду долго молчать. Разговаривать стало мучительно тяжело, да и не хочется ни с кем разговаривать. Мне нечего сказать. Не хочу и не могу. Пойду к детям, а муж скоро вернется. Вот с ним и поговорю. Расскажу все в сотый раз. Я покажу ему Скрипача, которого Андрей при мне рисовал и мне же оставил. Даже в рамку поместил, заботливый бро.
А вот мой принц не вернется.
Я как-то к этому привыкну, я просто пока не придумала, как именно, но тут особо и не придумать ничего.
Я знала, что он уйдет, и что будет больно. Я просто не знала, что это будет настолько больно. Настолько больно. Настолько больно.
Настолько. Нестерпимо. Больно.
У меня тут есть фото, присланное Андреем незадолго до смерти. Я хотела его никому не показывать, потому что оно было для меня, а теперь думаю - вдруг кому-то это важно. Важно увидеть Андрея, давно же не виделись.
А я пока пойду, пожалуй.
Берегите себя.

 

Марина Яуре

Полностью опустошена, одна и та же мысль по кругу. Вспоминаю наши встречи с Егоровым.
Как он читал стихи на литературном семинаре у Марии Галиной, а потом провожал меня до метро с чемоданом. Он читал стихи, а я поняла, что не моргала всё это время, только когда он умолк.
Помню, как он вытаскивал меня гулять жутким для меня летом 2013, когда у меня началась астма и я боялась выходить на улицу из дома.
Помню, как мы гуляли на ВДНХ, и он жестом грациозной рептилии проверял направление ветра, чтобы дым от его сигареты летел не на меня.
Помню, как нам отказались подать виски в Ваби-Саби на Пресне, потому что у нас не было паспортов и мы не смогли убедить официанта, что нам больше 18. Тогда мы дождались там Л. и пошли в Ночной дозор на Патриках.
Помню, как сидели у Егорова в гостях на новогодние праздники, и он сказал, что считает нас с Л. одним сознанием, почему-то поделённым на двух человек.
И последнюю встречу в 2019 помню, но о ней ничего себе не скажу.
Прощай, Егоров! Я тебя никогда не забуду.

 

Мария Аблова

я, очевидно, не имею никакого права говорить об АЕ. поэтому разрешаются любые слова в мой адрес в комментариях к этому посту.
но все же скажу об
Андрее Егорове
несколько слов.
мы
виделись однажды всего в жизни — на поэтическом вечере два года тому назад.
он так на меня смотрел при встрече, будто я из себя представляю нечто безусловно стОящее того, чтобы на это смотреть.
до этого мы общались только в фб.
и это первое и единственное на сегодняшний день моё переживание безусловной ценности своей жизни и личности.
не вообще — а в глазах смотрящего.
потому что все эти "вообще" — пустые слова.
а то, о чём я говорю — совершенно незаслуженный подарок, и этот подарок — от него.
шло время и я больше так и не решилась общаться с ним лично.
было понятно, куда Андрей идёт.
как и то, что мне туда нельзя.
ну, и ещё — менее важное, но существенное—я никогда не понимала и трети того, о чем он писал.
вообще удивительно, что при такой разнице в развитии он общался со мной на равных.
я ведь очень хорошо и понимаю, и чувствую эту огромную разницу, особенно сейчас.
в прошлом году летом он написал, что если я не приеду его навестить до зимы, то, возможно, мы уже не увидимся.
я испугалась и не поехала.
не было сил смотреть на него.
были и другие причины, но это уже личное.
я не виню себя. просто вот так: его единственная ко мне просьба осталась неисполненной.
на самом деле всё было ещё хуже. в какой-то из дней я уже было собралась ехать, записала марку карандашей, которыми ему тогда хотелось рисовать. спросила, что привезти из фруктов. но ему было важно именно моё появление, и ничего больше.
это меня шокировало.
я совсем не готова оказалась к тому, что нужна я, а не что-то от меня.
я струсила и не поехала.
ну что тут скажешь. терзаний, я думаю, он бы не одобрил. поэтому их не будет.
очень надеюсь, что там дела обстоят лучше, чем здесь.
на что ещё надеяться, я теперь совсем не представляю.

 

Евгений Никитин 

Я знал Андрея Егорова примерно с 2008 года, с Форума молодых писателей в Липках. У нас была одна компания - Егоров, Валя, Володя Жбанков, Аня Вяземская, Эля Погорелая. На самом деле, она была значительно больше, но я вообще мало с кем общался и мало во что был вовлечен.
С Егоровым мы дружили и даже какое-то время вместе жили, когда мы с Аленой, а он с Валей снимали по комнате у Олега Дарка. Андрей работал по ночам внешним литературным редактором в "Эксмо" - переделывал книги эксмошных халтурных писателей, чтобы их можно было хоть как-то читать. Я тоже работал в Эксмо, но в офисе. Сначала Андрей был обо мне очень высокого мнения, почему-то он считал меня человеком большого ума и великим бойцом наподобие Жан Клода Ван Дамма, что происходило из моего упоминания о годичных занятиях таэквондо в глубоком детстве в городе Ставрополе, где я недолго жил. Тех, кто ему нравился, Андрей считал сверхъестественными существами. Например, я как-то предложил ему сходить на вечер Линор Горалик в РГГУ, организованный Марианной Гейде и Константином Бандуровским. Но Андрей сказал, что считает Горалик и Гейде богами, а с богами надо находится на почтительной дистанции и не пытаться встретиться всуе. По правде говоря, это отношение к Горалик передалось и мне. С Гейде этот номер не прошел, так как я знал его еще со времен стихи.ру, а Горалик в моих глазах стала чем-то недосягаемым.
Но мой собственный статус в глазах Егорова все время понижался. Андрей был мной очень недоволен, я не соответствовал его высоким стандартам. Он считал, что я литературный карьерист - я находил это обидным, учитывая, что я ленился даже отправить подборку в журнал, - кроме того его коробило, что я изображал в рассказах наших общих знакомых, хоть и без имен. Особенно одну конкретную знакомую, к которой мы оба неровно дышали - Андрей по-рыцарски, а я со всем, что полагается - встречи, подарки, ревности и разбитое сердце. В конце концов возник странный диссонанс. Дело в том, что я к тому времени был сам практически влюблен в Андрея и в моих глазах он, наоборот, только рос. Я считал и Андрея, и его жену Валю какими-то совершенствами и крайне расстраивался от всего этого. При таких несовпадениях мы неизбежно должны были поссориться рано или поздно. Но по факту мы даже и не поссорились, просто перестали разговаривать. Сначала перестал разговаривать я, за обвинение в карьеризме. Потом перестал разговаривать он - за очередной рассказ. Потом Андрей надо мной сжалился: я ходил как побитая собака. Но дружбы было уже не вернуть. Я исчез из его жизни, а он из моей. О происходящих с ним событиях я узнавал редко и задним числом, и ни в чем не участвовал - не хотел навязываться и своих дел было полно: родился ребенок. О жизни в одной квартире я записал такое воспоминание:
"Когда-то я жил у Олега Дарка. Поздно вечером (жена уже спала), я выбирался на кухню и доставал вонючие сигариллы: покровный лист из Суматры, внутри резаный табак. На них уходила половина моей скудной зарплаты в "Эксмо". Олег Дарк курил "Беломор". Изредка на кухню выбирался лауреат премии "Дебют" Андрей Егоров. Он тоже там обитал, с женой. У Егорова было утро, он жил по ночам. Я любил этого человека, он меня на дух не переносил. Курили молча. Иногда беседовали, но запомнилось молчание. Играли в шахматы. Дарк сначала проигрывал, потом начал выигрывать: я будто глупел на глазах. Мы с женой спали на полу на тонком детском матрасе (он дешевле). Был еще надувной - он сдулся. С Дарком мы как-то повздорили: я нечаянно нарушил правила общежития, оправдывался, упирал на то, что человек я простой, не догадался. Олег ответил: "Утончайся". Я утончился с годами. Сейчас еду в электричке, люди смотрят сквозь меня в окно."
Когда Андрей попал в СИЗО, я написал ему два письма и выпросил у Евгения Бунимовича как у медийной личности письмо поддержки для суда. Что я мог еще сделать? Потом Андрей вышел, мы собирались встретиться. Но так и не встретились, если не считать того случая, когда я пошел на его вечер с Марианной Гейде. Было бы тяжело встретиться чисто психологически: я хорошо помнил его отношение к себе. В этом смысле я чувствую некоторую вину перед ним, но в то же время я не настолько нарцисс, чтобы воображать, будто я смог бы от чего-то удержать его, если бы мы общались. Андрей был очень талантлив, и каждый его текст был важен для меня. Я пытался понять о чем эти тексты, и мне казалось, что они в конечном счете об опыте выживания - людей, идей. Особенно последние, которые я читал, из СИЗО.
Поэтому я думал, что он этого не сделает. Вот последнее, что я у него видел:

За месяц у арестантов
живущих в одной камере
синхронизируется цикл
вращения чёток

Апельсин пахнет солнцем
неудержимым смехом
тяжёлым от бега дыханием
отбитым воланом
чем угодно только не апельсином
запах апельсинов запрещён
правилами внутреннего распорядка

Движения арестанта медлительны
как у хирурга
проводящего операцию
на открытом сердце
собственной дочери
под водой
со связанными руками
бритвенным лезвием

Сон арестанта чуток
крепок
чуток
а потом так крепок
что утренняя проверка
кажется продолжением
очередного кошмара

Память арестанта
вывернута наизнанку
повёрнута в будущее
где огненными письменами
горят первые слова
начертанные последним пророком
кушот
ниумереть
напесат книшку.

2018, СИЗО-5

Прощай, Андрей.



скачать dle 12.1