ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Кирилл Николаев. НЕБЕСНЫЙ ДОМ

Кирилл Николаев. НЕБЕСНЫЙ ДОМ




Этой осенью состоялась очередная премьера театра “черноеНЕБОбелое”: “Большой дом – Маленький дом” – спектакль-мистерия в лучших традициях этого театра - с почти инфернальной трансовой музыкой, актерами в странных масках, похожих на жрецов древних культов, демонов или даже воплощений стихий, магическими пугающими рисунками и готическими декорациям. Спектакль–пантомима, уводящая нас в мир, предшествующий слову.

Театр “черноеНЕБОбелое” был создан в 1988 году Дмитрием Арюпиным и Марчеллой Солтан с изначальным фокусом на пантомиме, сценическом движении и сценографии. В результате получился уникальный проект с почти сакральным ощущением происходящего на сцене. “Игрушки Бертрана”, “М значит Магритт”, “La Llorona” – все эти спектакли являют собой по сути захватывающее погружение в глубины нашего бессознательного, в темноте которого на нас выплывают чудовищные и при этом прекрасные светящиеся рыбы – чтобы проплыть мимо или, напротив, попытаться проглотить нас заживо, превращая нашу обычную жизненную историю в почти библейскую притчу об Ионе в чреве кита.

А что, если театр – это по сути и есть некий монстр, основная задача которого – в буквальном смысле сожрать сознание зрителей, поместив их в виртуальное чрево, из которого они со временем выберутся обратно в привычный им мир – но уже не такими, какими были прежде. Их “я” останется в темноте чрева, а то, что появится – воскресшее сознание, прошедшее тоннель смерти и нового рождения. Театр – хтонический лабиринт, в котором мы, подобно Тесею, идем вперед в непроглядную темноту, чтобы встретиться со своей подлинной природой - минотавром, созданием с разумом, полном энергий земли, стихий, страстей – но при этом с телом человека, ведь нам так или иначе придется сделать неизбежный выбор между животным и духовным, страстями и разумом, понимая, что их синтез принципиально невозможен, он может только пожирать приносимые ему жертвы. И разрешить эту тайну можно лишь разрубив Гордеев узел двойной природы человека, находящегося в экзистенциальном одиночестве своего жизненного лабиринта. И если театр – это метафора лабиринта психики и при этом чрева земного существования, то актеры в нем – персонификации населяющих эти сферы монстров, и в тоже время те, кто хранят нить Ариадны, выводящую в свет и новую жизнь. И кто знает, может именно чудовища и охраняют нить жизни – или даже плетут ее.

И если верно то, что мы, как Иона, меняем свое сознание, исправляя свои жизненные пути через пребывание во мраке и пустоте, - или же как Тесей бредем наощупь без надежды на возвращение, то подлинный театр – это совсем не место развлечения, но место ужаса и испытаний, то место, где мы теряем всякую надежду, ощущаем себя заложником Вселенной, похороненными заживо самим фактом собственного существования – и только тогда мы способны переродиться, прозреть и тем самым вернуться в обновленный нашим сознанием мир.

Падает занавес, актеры раскланиваются – и мы выходим из пещеры зрительного зала, где нам были только что явлены тени, похожие на тени Платона, на свежий воздух, чтобы увидеть над собой уже не своды, но небо – ночное, черное, полное звезд, которые, быть может, тоже по сути тени чего-то подлинного и пока скрытого от нас – или, напротив, мы видим дневное, почти белое небо – небо пустоты, из которой все приходит и в которую все возвращается.

“черноеНЕБОбелое” может читаться и как даосский символ инь-ян, примиряющий в себе противоположности через их взаимное включение друг в друга, и как “черное НЕ белое” – каждая сила самоценна и самодостаточна и, несмотря на сложность и взаимообусловленность мира, тем не менее в нем есть вектор, направление и ориентир.

Новый спектакль театра – именно такая мистерия, путь героя во тьме, причиной и сущностью которой является он сам. На этот раз в центре находится душа человека, разделенная на две части – черную и белую (как небо, да, оно ведь сразу и черное, и белое). Душа – по сути ребенок, всегда непосредственный и открытый, всегда уязвимый и любопытный, ребенок, легкий, как взгляд, звук или запах, неуловимый, но при этом составляющий основу всего. Белый ребенок на сцене – надежды, мечтания, ожидания. Черный ребенок – страхи, неуверенность, опасения. Вдруг по сцене проползает существо-черепаха, несущее на своей спине дом - это необходимость взросления, построение своего дома, который в буквальном смысле придётся нести на своих плечах. Появляется гигантская фигура на ходулях с мётлами вместо рук – это время, сметающее все со сцены жизни и неумолимо втягивающее нас в будущее. Как результат возникают 3 фигуры-возраста: молодость, зрелость и старость.

Молодость - человек с длинным носом (любопытство и ситуации обмана), без руки (ограниченность выражения своей воли и личности, неумение пользовался своими силами и потенциалом) и в полосатой арестантской одежде (ощущение себя заложником этого мира). Зрелость - нервный клоун в колпаке, запутавшийся в хитросплетениях жизни, как в верёвках, которые он все время достаёт из своих карманов, пытается их распутать, в результате ещё более в них запутываясь. Он безуспешно ползёт по этим верёвкам к молодости - но это всего лишь ещё одна возможность для него окончательно запутаться. Старость - фигура в старых кринолинах и в чепце, все ещё пытающаяся танцевать, выпив из подвешенных на сцене голов младенцев их жизненную силу, но уже безнадёжно лишенная энергии, похожая на призрак самого себя.

Все это происходит в стенах «большого дома» - нашей повседневной жизни, изрисованного жуткими каракулями - страхи, стресс, социальное давление, болезнь, смерть. А внутри этого дома появляется маленький игрушечный домик - тоска по утраченному детству, по идеальному миру, в который так и не удалось попасть. И вот в результате ребёнок-душа возвращается к ужасной фигуре времени, которая его и породила.

После этого на сцене появляется гигантская фигура ребенка – ее размер говорит о равнозначности души человека мировым энергиям и стихиям, самой Вселенной и ее законам. Это - потенциал сделать маленький дом большим домом, ведь, по правде, существует лишь этот маленький дом нашей личности, окруженный стенами страхов самореализации и боязни утратить себя. Нет никакого “большого дома”, спектакль декларирует это даже своим названием: большой дом ЕСТЬ маленький дом. Этот маленький дом мог занять все доступное пространство – как физическое, так и пространство мысли, душа могла сделать своими все сферы бытия, так как она и есть само бытие, лишь по какой-то странной причине осознающее себя его частью. Увы, она не ощущает себя творцом мира (и миром как таковым), а лишь тряпичной куклой, ненужной забытой игрушкой, выброшенной в темноту. В конце спектакля большой ребёнок несёт в руке клетку с маленьким ребёнком – увы, маленький дом оказался не идеальным миром, но клеткой. Клеткой среди темноты и безвременья.

Однако, сюжет тут совершенно не главное. “черноеНЕБОбелое” – преимущественно мистериальный театр, воздействующий непосредственно на психику через музыку, пластику, танец, свет, погружение в ирреальный мир, сюрреалистические образы, сложные метафорические ходы, имеющие массу вариантов прочтения, нелинейности и принципиальные разорванности (а то и полное отсутствие) сюжета, что делает невозможным для зрителя применять банальные и привычные ему интерпретации. Театр, которому важно не ответить на вопросы, но оставить зрителя с вопросами – даже с такими, о которых он не помышлял до прихода на спектакль. Ведь эти вопросы – по сути бомба замедленного действия, которая может привести к внезапному взрыву сознания (с полным разрывом всех шаблонов, да) – ну или они могут быть ростком, который действует мягко, но не менее эффективно, понемногу раскалывая асфальт залежавшихся стереотипов.

В этом контексте история, символизм и сюжет – своеобразная музыка, которая дает ритм, ощущение и направление мысли, необходимые для индивидуального осознания происходящей мистерии, точно также, как реальная музыка дает эмоциональные впечатления, пластика тела говорит то, что принципиально невозможно выразить словами, но легко глубоко пережить, если использовать свое тело как инструмент, настроенный в резонанс с телами актеров, сценография погружает в мир живописи, которая, в свою очередь, тоже преимущественно есть музыка, написанная красками,  а свет пробуждает наши фундаментальные инстинкты – от страха темноты до наслаждения насыщенностью и цветом со всем спектром бессознательных ассоциаций.

Сюжет – без сомнения, первая скрипка в оркестре, исполняющей симфонию, но она – не весь оркестр и содержание симфонии – вовсе не в ее партии, хотя, безусловно, и в ней в том числе. Так режиссер, как дирижер, выстраивает целостность из разных голосов, ритмов и смыслов. Вот только театр – это не просто переживание гармонии. Гармония – лишь организующий принцип. А суть мистериального театра все же в том, чтобы пройти темный лабиринт нашей души и через трансформацию прийти к воскресенью – к выходу Ионы из чрева кита.

В искусстве самый прямой путь к цели – не всегда самый верный. И умолчать порой значит рассказать. Не проронить ни слова или не сделать ни жеста порой красноречивее целой речи. И парадокс порой важнее любой теории. Черное может быть белым, хотя черное – не белое. И ключевое слово тут – небо, что в своем лингвистическом истоке означает “туман”. Именно в нем черное тождественно белому, хотя они при этом остаются сами собой. И именно туман – это то, что позволяет нам на какое-то время потерять ориентиры, заплутать, отказаться от привычной нам ясности жизни и вдруг понять, что и мы сами – просто туман, который скоро развеется без следа.
скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
809
Опубликовано 18 янв 2021

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ