ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Владимир Зуев. В РАМКАХ РУССКОГО ПОЛЯ

Владимир Зуев. В РАМКАХ РУССКОГО ПОЛЯ





* * *

мы просто замерзли, мама.
вы с папкой в соседях пили
тогда, и остались тама…
мы с мелкою печь топили…
тепло стало, мы уснули,
и сон мне дурацкий снится,
как будто бы мы в июле,
все вместе в Москве, в столице…
вот Кремль, Мавзолей – красиво,
народищу – шире дали…
и папка не ищет пиво,
ведет покупать сандали
нам с мелкой… ты в платье белом,
красивая, как в альбоме…
а помнишь, ты песню пела,
давно, про погоду в доме…
и песня и сон – дурные,
мы с мелкой, остались тама…
вы ж, пили все выходные,
мы просто замерзли, мама…




* * *

Низкое небо ложится чужой простыней
Влажной и жесткой, как в поезде в никуда.
Я застилаю, я режусь о провода,
И засыпаю, и с мертвою вижусь родней.
Поле, огромное поле, сколоченный стол,
Длинные-длинные лавки по двум сторонам.
И тишина, обо всем говорящая нам.
Чья-то невеста волочит по грязи подол.
Чей-то жених все жует и жует каравай,
Гости вином поливают свои рушники.
Я ощущаю, одежды на мне велики,
Словно бы я убываю, и выше трава,
Стала как будто бы вровень. И я побежал
Вдоль рушников ярко алых и лавок пустых.
И запыхался и лег и завыл и затих.
Господи, Господи, Господи, как же я мал.
Мал или мало успел под чужой простыней,
Той, что дают проводницы в чужих поездах.
Я застилаю и режусь, и больно и страх.
И засыпаю и с мертвою вижусь родней.




* * *

Не загорал этим летом,
Но внутренне почернел.
Так иногда бывает,
Когда тоска.
Только белеют ребра,
Как школьный мел,
Вена синеет вздутая
У виска.
Недолюбил в это лето,
И многое не сказал.
Много о чём жалею,
Но промолчу.
Я загадал какой-то
Не тот финал,
Или нашел на вырост,
Не по плечу.
Не загадал этим летом
Счастливый себе удел.
Веною вздулась воля 
В песке виска.
Август. Пожалуй,
Я отхожу от дел.
Так иногда бывает,
Когда тоска.




* * *

Бог мой, как мокро и ветрено и безнадежно.
Грязное небо и лужи с огромными волдырями.
Лето. Июль. И еще что-то между нами.
Множится пустота и вводится мне подкожно.
Можно уплыть, улететь, растворить-растворится.
Новые простыни, окна с глазами чужими.
Холодно. Серо. И память уже не отнимет
Новых безрадостных дней колесо-колесница.
Лица, красивые разные, но не возможно,
Что-то сломалось, нарушена оболочка.
Главной в строке обстоятельств является точка.
Бог мой, как мокро и ветрено и безнадежно.




* * *

Представь, ты – бухгалтер, я – слесарь шестого разряда,
У нас есть хрущевская двушка в унылом районе.
Я поздно с работы и пьяный, и ты мне не рада,
И прошлое наше пылится в углу на балконе.
И выросли дети, и мы, друг для друга – соседи,
Глядим в телевизор пустыми, как жизнь, вечерами…
И мама твоя никогда уже к нам не приедет,
И дети, последнею связью, живут между нами…
Как страшно… «Как так получилось, скажи дорогая…»
«Прости, дорогой, я устала… Давай не сегодня…»
За стекла цепляется солнце холодного мая…
Бессонница, в ночь, для двоих, приготовила сходни…

«Нет, лучше расстанемся, тотчас, немедля…
Я видел нас в будущем, милая, слышишь? Мы разные люди… 
«Ты просто устал, у Весов непростая неделя…
Все будет, мой милый, у нас… Обязательно будет…»




* * *

 1.
зема, пёхай за гаражи…
так, покурим… да чё ты на?!
нет курехи? ну, на, держи,
опа… опа, у нас одна…
ну, покурим на всех одну,
ты куда так скакал, олень?!
на учебу?! ну, ты загнул…
ты, в натуре, не порти день…
есть мобила напозвонить,
чисто, маме «привет» сказать …
да не ссы ты, не будем бить!
нет мобилы? прости мне, мать!
нет мобилы?! реально, лох?
а бабули, лавэ, бабло?
за стипендией шел? да по х…
нам конкретно с ним не свезло,
с хреном этим… давай рюкзак…
книги только… чего?! стихи?!
ты, в натуре, олень, мудак!
мать, прости мне мои грехи!
чё ты шепчешь? какой на Фет?
Афанасий? чё, кореш твой?
на районе такого нет,
отвечаю своей башкой…
Афанасий поэтом был?
типа Круга?! силен чувак!
я не сразу, прости, вкурил,
что ты наш… ну, бывает так…
не в обиду, удачи, зём!
если чё, подходи, зови,
на районе ж одном живем!
мы ж в натуре, одной крови!

2.
слышь, братва, типа че узнал,
 чувачек мне один затёр,
был на лабух, стихи писал –
типа Круга… по жизни вор,
погоняло, кликуха – Фет,
Афанасий на для своих…
жаль, в живых чисто парня нет,
я, короче, читаю стих…
тихо, парни… ну как же там…
«я с приветом к тебе пришел,
 солнце встало и пёхом к нам…
просыпайся, на, слабый пол»…




* * *

Он «стрелял» у нас мелочь, на то, чтоб уехать
В Мексику, там был Троцкий убит ледорубом…
Мы смеялись… Я видел, ему не до смеха
Было в обществе нашем, глумливом и грубом…
Он пил пиво, всегда разбавлял его водкой,
Чтоб качало сильнее, чтоб смеха не слышать...
Он по пьяни кричал: "В нашей жизни короткой,
До седин доживают лишь серые мыши..."
И читал Кастанеду скучающим шлюхам,
Позже, в серые с ними ложился постели,
И шептал им о вечном томлении духа...
Шлюхи Лёву любили, вернее жалели,
В долг давали ему, ну и просто давали...
В общежитских кругах он прослыл ебанашкой,
Что стремится за счастьем в далекие дали,
Что гордится своею линялой тельняшкой...
Он не может уехать, а Мексика манит,
Поезда нашу мерзость проходят транзитом…
И он выпьет, и небыль о Троцком затянет,
Затоскует о тезке злодейски убитом…
И по кругу - попойки, постели, похмелье,
Пошлость… Пошлость - страшней ледоруба…
И уже не качало привычное зелье,
И он мелочь «стрелять» стал глумливо и грубо…

Я не вспомню сейчас, но, по-моему, в мае,
Он шагнул с подоконника в Мексику вроде…
И записка его, как усмешка кривая:
«Не виню никого. Лев, тоскующий по свободе»




* * *

Радуйся, мать, мы одни в чистом поле.
Боли не будет, не будет боле.
Все, кто болеют, уедут, мать,
Жить на чужбине. А мы выживать
Будем с тобою, такая уж доля -
Претерпевать в рамках русского поля.
Занавес лязгнул, закрылся замок -
Каждому номер, и шконку, и срок.
После амнистию или могилу...
Мать, это правильно силой на силу?
Ты разъясни, я пойму, не дурак.
Мол, это физика, так, мол, и так,
В нашей природе не можно иначе.
Мать, подскажи, жизнь чего-нибудь значит,
Жизнь одного или двух, десяти,
Сотни и тысячи? Ладно, прости,
Не отвлекаю от миссии, позже...
Я на своей вопросительной роже
Грязью рисую кресты и круги -
Крестики-нолики, чтобы враги
Видели: русский пасётся на воле.
Радуйся, мать, мы одни в чистом поле.







_________________________________________

Об авторе: ВЛАДИМИР ЗУЕВ

Родился в 1976 году в г. Кушва Свердловской области. Учился в Нижнетагильском пединституте, окончил Екатеринбургский театральный институт по специальности «Драматургия», семинар Николая Коляды (2008). Драматург, поэт. Автор 25 пьес. Пьесы поставлены в России и за ее пределами, опубликованы в журналах «Урал», «Современная драматургия», «Dialog» (Польша), в сборниках пьес. Стихи публиковались в журнале «Арион», в поэтических сборниках. Лауреат первой премии Международного конкурса современной драматургии «Евразия-2006» (Екатеринбург) в номинации «Пьеса на свободную тему», лауреат второй премии Международного фестиваля современной драматургии «Свободный театр» (Беларусь) в номинации «Экспериментальная пьеса». Премия «Долг. Честь. Достоинство» от журнала «Современная драматургия». Финалист независимой литературной премии «Дебют» (2011).скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
3 747
Опубликовано 17 авг 2014

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ