ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » АНТОЛОГИЯ XXI ВЕКА: СЛЕПОК ЭПОХИ ИЛИ ПОЛЕ ЭКСПЕРИМЕНТА?

АНТОЛОГИЯ XXI ВЕКА: СЛЕПОК ЭПОХИ ИЛИ ПОЛЕ ЭКСПЕРИМЕНТА?



Юлия Подлубнова: Мне уже доводилось писать о поэтических антологиях как своеобразных инструментах формирования литературных полей и литературных иерархий, напрямую зависящих от эстетических и социокультурных предпочтений их составителей (см. статью «Логика антологики», Лиterraтура, № 25, 2014). Честно говоря, сейчас бы я эту статью писать не стала или написала по-другому, исходя из самой актуальной ситуации. Нет, ситуация не ознаменована сменой тенденций – антологии, как показывает пример создания и издания «Русской поэтической речи», не потеряли статуса репрезентативных «поэтических витрин», – но очевидно, что инструментарий распределения символических ресурсов и формирования репутаций в современной поэзии расширился. Так, усилилась роль поэтических фестивалей. На мой взгляд, они стали более разнообразны и в то же время локальны. Локальность при этом оказалась креативным моментом, формирующим устойчивый интерес к поэтическим и околопоэтическим событиям. Заметно укрепили своё влияние поэтические премии: именно они сейчас работают на будущее, которого в современной культуре, как известно, дефицит, т. е. открывают новые имена и пытаются формировать некоторые тенденции, иногда даже отличные от мейнстрима (хорошо, не все, не все). В условиях представленной выше символической конкурентности антологии, по ощущениям, несколько сдают свои позиции, но вопрос: надолго ли? И что такое поэтическая антология: слепок уходящей эпохи или поле эксперимента, рождающее будущее?

Мы попросили респондентов ответить на вопросы:

1. Последние двадцать лет можно по праву называть эпохой поэтических антологий. О современных антологиях писали многие – от Дмитрия Кузьмина и Леонида Костюкова до Анны Орлицкой и Ульяны Вериной. Но достаточно ли антологий выпускается? Нет ли ощущения, что поэзия неизменно ускользает от архивирования, ее всегда больше, чем изданий?

2. При том, что антология – всегда попытка конструирования поэтического поля исходя из интересов составителей, может ли антология дать какую-то более-менее репрезентативную картину происходящего в современной поэзии? Не иллюзия ли это?

3. Какие антологии для Вас являются ключевыми для понимания развития современной поэзии?


В опросе участвуют Ульяна ВЕРИНА, Марина ВОЛКОВА, Кирилл АНКУДИНОВ, Наталия САННИКОВА, Андрей ПЕРМЯКОВ, Алексей КОНАКОВ, Евгения РИЦ, Константин КОМАРОВ, Ольга БАЛЛА-ГЕРТМАН

Опрос провела Юлия ПОДЛУБНОВА


 


Ульяна ВЕРИНА, филолог, поэт, доцент кафедры русской литературы Белорусского государственного университета [1]:

1, 2. «Достаточно» ли антологий? Это невероятный вопрос. Достаточно для того, чтобы представить поэзию, антологий – или десятка антологий – быть не может. Сама суть антологии такова, что в итоге мы видим только часть большого явления – ту, что попала в поле зрения составителей, соответствовала тем или иным их задачам. И не более того.
Антология сама по себе является произведением, которое «пишется» составителем, и рассматривать его как попытку или средство сбора «лучшего», «важнейшего», а тем более как средство создания «картины происходящего», не стоит. Это всё равно что требовать от романа быть средством отражения действительности.
Возможно, антология приобретает дополнительный, не вложенный в неё смысл подобно тому, как и любое художественное произведение прирастает смыслом ретроактивно, но всё равно этот смысл будет меньше объекта – целого и действительного.

3. Из предыдущих ответов, думаю, ясно, что антология не служит для меня инструментом понимания современной поэзии. Она часть поэзии, и в этом смысле антологии интересны для меня все, включая те, которые призваны продвигать массовую интернет-поэзию и предлагают наивным читателям «100 лучших», «10 золотых» и т.п. «поэтов современности».

Одна из антологий, которая приобрела несколько иной, расширенный смысл после своего выхода в свет, это «Освобождённый Улисс». По замыслу это территориальная антология, собравшая русскоязычную поэзию, созданную вне пределов России. Прошло 13 лет после её выхода в свет, и для анализа этой поэзии пока не найдено, как мне кажется, адекватного научного языка. Это по-прежнему проблема, актуальная, в частности, в Беларуси, где беспрецедентная постсоветская языковая ситуация (два государственных языка) и проблема национальной самоидентификации, в том числе «национальности» литературы, не могут быть разрешены выбором «или-или». Всё, что связано с территориальностью, национальностью, соприкасается с государственной политикой, становится пристрастным, изменчивым. Но в этой сложности – важная исследовательская задача. Для меня, например. А антология Д. Кузьмина оповестила о ней.

Антологией, которая, на мой взгляд, имеет особый смысл как художественное целое, является «Русская поэтическая речь». Анонимность текстов доводит почти до предела саму идею антологии как сверхтекстового единства: стихотворения 115 поэтов даны как 115 глав единой книги, в каждой что-либо «рассказывается», и «содержание» каждой главы предваряет соответствующая преамбула. Авторами этой книги в целом являются составители, а безымянные авторы подборок – лишь материал, на котором осуществлён составительский замысел. «Русская поэтическая речь» – это реализованное представление о том, что такое современная поэтическая антология. Является ли она неким срезом современной поэзии? Видимо, да, поскольку создаёт большое – очень большое – пространство дисперсного, безответственного высказывания. Это новая реальность существования поэзии, с этим нужно считаться исследователю. Когда автор «никто», без имени и без лица и существует среди тысяч себе подобных, стоит всерьёз подумать о том, что такое идиостиль, например. Антология «Русская поэтическая речь» даёт такую возможность.

 

Марина ВОЛКОВА, издатель, культуртрегер (ООО «Издательство Марины Волковой», Челябинск), член редколлегии антологии «Русская поэтическая речь»:

Позвольте разделить Ваше высказывание на несколько частей, на каждую из которых ответить отдельно.

Громкое «эпоха поэтических антологий» комментировать не буду, последние двадцать лет как угодно можно назвать, – наверное, и так можно.

А с утверждением «писали многие» поспорю. Это смотря какой масштаб задать и как понимать назначение антологий.  Если рассматривать антологию как способ предъявления литературному сообществу некого среза поэзии, как своеобразный механизм подведения итогов, то да, писали многие (с учетом того, что литературное сообщество невелико само по себе). Но если считать антологии (наряду с сериями поэтических книг), наиболее удобным форматом выдвижения поэтических текстов за рамки профессионального сообщества на «дикие просторы читательского внимания» [2] (выражение В. Кальпиди), то тогда надо признать, что писали и пишут об антологиях непростительно мало. Странно, что об этом говорю я, издатель самой читаемой антологии XXI века – «Антология анонимных текстов. Русская поэтическая речь-2016»? Да, 60 авторов молниеносно отреагировали на Антологию во втором томе проекта («Аналитика: тестирование вслепую»), рецензии появились (и ещё появятся) во многих толстых журналах, на уважаемых интернет-ресурсах, обсуждение и цитирование текстов Антологии продолжается в социальных сетях… А всё равно мало! Если вокруг прозаических текстов более-менее построена система критики и обзоров, отвечающих на вопрос «простого» читателя «Что почитать?», то поэтические тексты, даже помещённые в антологии, остаются в вакууме: вроде антологии поэтических текстов делаются и не для чтения вовсе… 
Потому для меня вопрос не в достаточности-недостаточности количества антологий (хороших книг всегда мало), а в явной недостаточности (практически в отсутствии) работы до и после выхода антологий; работы,  которая бы ввела в оборот вопрос: «Что почитать: какую из антологий»?
Возвращаясь к последней части сложносоставленного вопроса: конечно, «поэзии всегда больше, чем изданий», потому как одно из назначений хорошего издания – поэзию «размножать». Самый наглядный пример такого «размножения» – Уральская поэтическая школа с её скелетным трёхтомником «Антология современной уральской поэзии».

2. Интересы составителей возникают не на пустом месте. Анализ мотивов составителей и механизмов сбора очередной антологии уже даёт представление о происходящем в современной поэзии, по крайней мере, карту интересантов, их вкусов, задач и предполагаемых результатов по этому анализу составить можно. Другое дело, что поэзия всегда больше тех, кто ее пытается упаковать, приручить, управлять, потому антология (любая!) всегда дает некую «добавочную стоимость» к той идеальной картинке, которую изначально видели составители. И, хотя большинство изданий типа «Антология поэзии ЗАТО» или «Антология современной поэзии севера Нижегородской области» похожи на любительское фото, сделанное дешёвым фотоаппаратом: очертания того, что хотел запечатлеть фотограф, расплывчаты и неуникальны, композиция случайна; зато отдельные детали, невольно попавшие в кадр и видимые только внимательному зрителю, дают гораздо более полное  представление о времени и пространстве, нежели то, что видел и хотел показать фотограф.

Но обязана ли антология быть объектом исследования, как это косвенно следует из вопроса? На примере проекта «Русская поэтическая речь-2016» мы получили положительный ответ, ничуть не противоречащий другому результату проекта: «Антология обязана быть читаемой». Но мне трудно представить, например, что можно делать с антологией ««Современная литература народов России. Поэзия», кроме как выражать восхищение огромной работой по её созданию и масштабностью (толщиной) издания. Впрочем, планируемое продолжение этого государственного проекта, предполагающее издание антологии современной русской поэзии как собрания текстов лауреатов премий, указывает на то, что этот проект – памятник. Тоже хорошее дело, памятники  и нужны на память, чтоб не забывали. 

3. Наверное, меньше всего я читаю антологии для «понимания развития современной поэзии», потому переформатирую вопрос в вопрос попроще: какие антологии считаю наиболее значимыми? Моя любимая – «Русская поэзия начала XX века» (антология русской лирики от символизма до наших дней), составители Ежов И. С., Шамурин Е. И., Москва, 1925. Ничего более внятного мне не попадалось. А повторно я влюбилась в эту антологию, когда мы работали над вторым томом РПР-2016 («Аналитика: тестирование вслепую»): перечла предисловия и восхитилась сочетанием временного, социального и литературного, глобального. Идеальная антология для меня – в меньшей мере итог, архивирование (хотя и это важно), в большей – поступок, провокация, проектирование, механизм развития, новый формат предъявления поэтов и поэзии. С этой точки зрения наиболее любимы три антологии «Современная уральская поэзия» Виталия Кальпиди (и, надеюсь, в следующем году выйдет четвёртый том). А с проектом «Русская поэтическая речь-2016» в «портрет» идеальной антологии добавился обязательный второй том – сборник читательской рефлексии как отдельных поэтических текстов, так и всей поэтической антологии как единого текста. Осмысление и демонстрация читательских стратегий – это, на мой взгляд, самое важное сегодня «для развития современной поэзии».

 

Кирилл АНКУДИНОВ, литературный критик:

1. Разумеется, всегда, во все времена поэзии бывает больше, чем изданий. Дело в другой проблеме: следует различать антологию и сборник (говорю это как человек, составивший большое количество сборников и некоторое количество антологий). Что такое антология? Это не собрание лучших стихов (даже антология поэзии XIX века: кто лучше – Баратынский, Полежаев или Языков? – бессмысленный вопрос). Антология – собрание стихов, представляющих «реперные точки» культуры. И потому слова «антология» и «современность» плохо ладят между собой. Современная культура – словно разбегающаяся галактика – охватить всю её по «реперным точкам» почти невозможно. Антологическому подходу неплохо поддаётся современная поэзия «до Гандлевского и Седаковой». Как-то поддаётся – поэзия «до Дениса Новикова и Бориса Рыжего». Поэзию последующих поколений в адекватном охвате не по силам даже помыслить, не то что отразить в антологии.

2. Может. Но при одном условии…

Мы, пребывая в некоторой точке современной культуры, можем смотреть из места своего пребывания «вверх» и «вниз» (конечно же, всё это – только условность: для «космоса культуры» нет ни «верха», ни «низа»; однако мы обязаны учитывать «культурную гравитацию»). Так вот: составитель антологии современной поэзии обязан смотреть не только «вверх», но и «вниз». Он должен включить в свою антологию, например, Веру Полозкову. Не потому, что она лучшая поэтесса современности, не потому, что она нравится лично мне (я считаю её поэтессой неплохой, но не самой любимой). А потому, что у неё так много поклонников и, значит, она представляет собой «реперную точку» современной культуры. Без Полозковой антология не будет антологией; это будет сборник современной инновационной поэзии; тоже достойный жанр, но не антология. Если мы хотим составить антологию, мы обязаны чтить истину «бог на стороне больших батальонов». Если эта истина претит нам, тогда ты не должен составлять антологии; тогда наше дело – составление сборников.

3. Проживая в провинции, я оторван на два десятилетия от «большой литературной жизни», я не имею в своём распоряжении многих антологий, вышедших за эти два десятилетия. Потому буду нескромен. Антология В. В. Агеносова и К. Н. Анкудинова «Современные русские поэты» (М.: «Вербум-М», 2006) является для меня ключевой для понимания развития современной поэзии – несмотря на то, что она поколенчески заканчивается Виктором Цоем, Михаилом Щербаковым и Вадимом Месяцем (все авторы книги – старше меня; будь возможность, я бы включил хотя бы ровесников – Максима Амелина, Валерия Шубинского и гениального Алексея Корецкого, но такая возможность пропала). Важно не перепутать это издание с предыдущим – с антологией В. В. Агеносова и К. Н. Анкудинова «Современные русские поэты» (М.: «Мегатрон», 1998); там – масса ошибок (подавляющее большинство из которых допущено не по моей вине); легко отличить: у «хорошего» издания – твёрдый переплёт; у «нехорошего» издания – мягкий переплёт.

 

Наталия САННИКОВА, поэт, литературтрегер:

1-3. Антологии сравнительно недавно были едва ли не лучшим источником информации о том, из каких имён и текстов состоит текущий литературный процесс. Да, составители в широком смысле отвечали за представленный диапазон авторов, за концептуальную рамку и проч. Но понимание, на каких основаниях произведен отбор, скорее способствовало расширению интереса к поэтическим текстам, а также, наряду с фестивалями и «толстяками», помогало самим поэтам осознавать себя по отношению к контексту. Одновременно возникали и развивались книжные серии, публикующие современную поэзию, и модерируемые интернет-издания, где также решались задачи «сшивания» литературного поля и предоставления дебютных возможностей молодым авторам.

На сегодняшний день есть некоторая иллюзия, что антологии играют второстепенную роль по отношению к книгоизданию и текущим публикациям в сети и периодике, которые действительно разворачивают перед читателем во времени весь осмысленный диапазон текстов. Значительную часть работы по ориентированию читателя берут на себя премии, «назначающие» новые имена, на которые следует обратить внимание.

Означает ли сказанное выше, что антологии не особенно нужны? На мой взгляд, вовсе нет. Во-первых, избыток источников затрудняет наблюдение. Читателю, не работающему с современной поэзией профессионально и повседневно (то есть большинству, включая студентов-филологов), а особенно начинающему, невероятно сложно самому проделать работу по отбору и навигации. Произвольное чтение приносит радость, но не позволяет изучать предмет. Из личного опыта: молодым людям, которые начинают писать стихи, приходится раз за разом записывать на условной бумажке имена современных поэтов, отсутствующих на сайте «Вавилон» (но и он для ознакомления избыточен и сложно устроен).

Во-вторых, на некотором расстоянии от постоянно действующих литературных площадок Москвы и нескольких крупных городов вообще сложно «подключиться» к процессу (тогда как в Москве ощущается избыточная плотность событий и отсутствие необходимой дистанции, мне кажется, но могу ошибаться). А возможности прочесть отобранный на каких-то внятных основаниях корпус текстов и вовсе нет. Исключения мы знаем, но В. Кальпиди и М. Волкова не могут проделать ту же работу, что на Урале, во всех регионах (впрочем, опять могу ошибаться, они много чего могут).

Вообще, опрос совпал с моими размышлениями по следам недавней Биеннале поэтов в Москве. Чтения, посвященные молодой поэзии, подтвердили моё досадное самоощущение: не хватает уже внутреннего ресурса вовремя охватить вниманием эту самую молодую поэзию – и в части персоналий, и в смысле целостной картины. Она ускользает, молодые авторы быстро меняются, приходят новые, и ты всё время рискуешь что-то упустить или ошибиться относительно существенного и второстепенного. И тут я скажу «в-третьих»: мне бы сейчас очень помогла остановка и концентрированное «описание». Очень вовремя и кстати была бы антология, представляющая тех фигурантов молодой поэзии, которые последние лет пять активно действуют в литературе, притягивают начинающих поэтов, сообщают на различных площадках, кто они и зачем. Думаю, составлена она тоже должна быть лидерами поколения (хотя они настаивают, что не мыслят себя в поколенческих рамках, но я, допустим, о возрасте сейчас) и охватывать в идеале широкую географию. Из такой антологии мы получили бы целостную картину и одновременно зафиксировали бы то состояние молодой поэзии, которое пять лет назад едва проступало, а через пять лет изменится столь существенно, что восстановить наличную связность (во всем многообразии, противоречиях и т. д.) будет невозможно. И я, безусловно, за то, чтобы избежать этого исчезновения.

Антологии уральской поэзии, «Русская поэтическая речь» – проекты локальные (антология и должна быть локальным проектом, точнее, определяющим локусы и концептуализирующим процессы), с другой стороны, «Освобожденный Улисс» и «Девять измерений» вышли в 2004 году. На мой взгляд, «белые пятна» на «литкарте» очевидны, и я надеюсь увидеть их описанными.



Андрей ПЕРМЯКОВ, поэт, прозаик, литературный критик:

1. Два совершенно разных вопроса требуют, похоже, двух совершенно разных ответов. И первый будет довольно коротким: антологий выходит вполне достаточно.

А вот дальше начинаются нюансы, связанные с вопросом вторым.

Упомянутый уже Дмитрий Кузьмин в статье, кажется, 2001-го года разделил этот жанр на «антологии знакомства», «антологии расширения», «антологии целого», «антологии части», «антологии темы», «антологии направления», «антологии частного вкуса», «антологии проблемы». К каждому из вариантов были представлены более или менее убедительные примеры. Позднее Юлия Подлубнова предложила ещё варианты «антологий-альманахов» и «антологий-хрестоматий». Думаю, и этот перечень неполон.

Как видим, далеко не во всех случаях цель антологии – архивирование текущего процесса. М.Л. Гаспаров дал когда-то очень верное определение: «Антология – это отбор, это канон, это организация вкуса». Возможна ли такая организация в отношении современной литературы, при том, что составитель (или составители) антологий находятся, как правило, внутри этой литературы – большой вопрос.

2. Думаю, в каком-то смысле иллюзия. Причём дважды иллюзия. А в то же время – правда. Сейчас попробую объяснить этот кажущийся парадокс.
Смотрите: в середине VIII века, когда, скажем, русской литературы ещё не было совсем, в Японии появилась двадцатитомная антология Манъёсю. Конечно, двадцатитомной она была в сильно прежнем смысле слова, но и сейчас в русском переводе – это три солидных книжечки. И включала эта антология не только стихи современников, но и образцы поэзии трёх предшествующих столетий. То есть, опять-таки, формировался канон, формировался взгляд.

Хорошо, это совершенно иные времена, совершенно иная культура. Но вот в этом году исполнилось пятьдесят пять лет первому выпуску Нортоновской антологии. Это такой свод английской литературы (не только поэзии!), выходящий, как видно из названия, в американском издательстве Нортон. Последним на сей момент было многотомное издание, уже девятое по счёту. Открывалось оно переводом «Беовульфа», выполненным живым ещё на момент публикации Шеймасом Хини. Присутствовали и некоторые авторы, рождённые, ну, скажем, в середине ХХ века. Но основной объём текста был отдан их более или менее далёким предшественникам. То есть, опять суть антологии – в динамическом, диахроническом представлении литературы.
Получается, идеальная антология, составленная здесь и сейчас, может дать ответ: отчего современная литературная ситуация стала такой, каковой она стала. Но отразить ситуацию непосредственно –этого идеальная антология не может. Ибо ситуация ещё много раз переменится.

Иное дело – антологии неидеальные. В хорошем смысле термина «неидеальные». Скажем, Леонид Костюков составил в 2003-м году двухтомную антологию «Современная литература народов России». И ситуацию пятнадцатилетней давности та антология отражала замечательно. Затем ситуация, понятное дело, переменилась, но антология-то осталась! Костюков и сам это формулировал: «Давайте представим себе антологии современной поэзии, изданные в разные десятилетия, как вагоны единого состава».

К примеру, Виталий Кальпиди уже двадцать лет отражает (и формирует) динамику развития поэзии на Урале. Первый том его «Антологии современной уральской поэзии» появился, напомним, в 1996-м году, а третий в 2011-м. Насчёт следующего загадывать боюсь, но хотелось бы.

Или вот Марина Волкова, Дмитрий Кузьмин и опять-таки, Виталий Кальпиди совсем недавно организовали издание очень провокативной антологии «Русская поэтическая речь». Как известно, стихи там были напечатаны без указания авторства. Гул такой. Понятно, что это работа на будущее. Выйдет через много лет подобный том – будет интересно сравнить звучание.
То есть нынешнее изобилие разнообразных стихотворных собраний –прекрасно. Удручает, скорее, отсутствие в нашей литературе канона, на фоне которого эти образцы можно было б ранжировать.

3. Опять-таки: какой временной срез брать? Скажем, классические «Ежов и Шамурин» или «Якорь» остаются крайне важными именно для «понимания развития». Понимания, откуда мы пришли и куда можем двигаться.

Лично для меня крайне важна составленная Вадимом Крейдом и Ольгой Бакич антология «Русская поэзия Китая», вышедшая в 2000-м году. При том, что авторы, чьи стихи вошли в этот томик, жили по преимуществу в городе Харбине ещё до Второй мировой войны.

А так – кроме упомянутых выше, кроме, вероятно, тоже уже вошедших в классический свод «Строф века» Евтушенко и Витковского, кроме в значительной мере оппонировавшего ей «Самиздата века», кроме антологий, составленных Кузьминым, которые тут упомянуты и без меня, я б назвал двухтомник «Русские стихи 1950-2000 гг.», собранный Иваном Ахметьевым, Германом Лукомниковым, Владимиром Орловым и Андреем Урицким. Там очень симпатичный подзаголовок: «Первое приближение» и составители, в частности – Герман Лукомников, уже говорили о найденных ошибках, неизбежных при таком объёме работы, и о том, что работу надо продолжить. Ну, пусть будет в этом издании, скажем, три тома. Зато получим свод текстов, воспринятый с определённого расстояния во времени.

Увы, для первой половины ХХ века по разным причинам единого и полного свода не было пока составлено даже и в самом первом приближении. Вот бы и его увидеть?

 

Алексей КОНАКОВ, литературный критик:

С первым утверждением согласен – поэзии действительно всегда больше, чем изданий, поэзия быстро меняется и легко ускользает от исследователей и наблюдателей; при этом я совсем не уверен, что именно антологии являются удобным инструментом для того, чтобы ту или иную поэзию «ухватить». Основное преимущество антологии (здесь я перехожу ко второму вопросу) видится мне в том, что она (по крайней мере, тот тип антологий, который мне ближе всего), как правило, замечательно следует известному императиву Ф. Джеймисона: «Всегда историзировать!» Если, к примеру, сравнить два способа рассмотрения поэзии энциклопедию и антологию то первая даёт скорее синхронический срез, тогда как вторая – скорее диахронический. При всём уважении и любви к формализму, я всё же полагаю, что понять любые тексты возможно лишь поместив их в исторический контекст (будь то история литературы, общества или государства). И хотя антология вряд ли способна продемонстрировать нюансы и тонкости, она даёт читателям и общий контур явления, и направление его (явления) эволюции а это всегда полезно. Что касается личных пристрастий (третий вопрос), то, учитывая ограниченность и не слишком высокую разрешающую способность любых антологий, мне более всего нравятся те, которые умеют совмещать (обязательную) информативность и (необязательную) артистичность, становясь, по сути, особым видом художественного произведения. Безусловное лидерство в этом жанре до сих пор удерживает знаменитая антология «У Голубой Лагуны» К. Кузьминского и Г. Ковалёва.

 

Евгения РИЦ, поэт, литературный критик, редактор сообщества «Полутона»:

1) Мне кажется, сколько антологий ни выпускай, будет недостаточно. Потому что это очень разветвлённая, вариативная форма презентации, с огромными возможностями. Ведь антологии – это не только про всё, что есть, они могут быть как угодно тематическими, и что ещё важнее – отражать не только темы, но и тенденции. Сложно сказать, нужны ли антологии «стороннему» читателю, покупают ли их в магазинах, не смотрятся ли такие издания чересчур академичными. Но так же и невозможно сказать, нужна ли современная поэзия «стороннему» читателю вообще (то есть, конечно, нужна, но он об этом не знает). Но антологии – явление очень важное для литературной цеховой консолидации, а также непосредственно для самих авторов: это возможность увидеть себя в контексте, а иногда и просто удобно поданная возможность вообще увидеть этот существующий контекст.

2) Это всегда будет презентация в том числе и составителя, так же как выставка современного искусства презентует куратора, и это и есть расставление акцентов, претворение хаоса в систему. Даже антология, представляющая «всё», на самом деле будет представлять «всё, что видит и как видит некто», и это как раз и хорошо. Плюс, опять же, представление тем и тенденций.

3) Хотя я и хвалю антологии, как явление, до меня что-то мало их доходит. Из того, что видела, самая масштабная, конечно, «Девять измерений», хотя уже столько лет прошло. И там как раз удачна была эта концепция «измерений», позволяющая не обнимать необъятное, но его осветить. Ещё в этом же смысле были интересны сборники «Лучшее за год», каждый год собиравшиеся разными людьми, но я не знаю, выходили ли они в последние пару лет. (Речь идёт, вероятно, об антологии «Лучшие стихи» издательства «ОГИ», составителями которой последовательно выступали Максим Амелин, Олег Дозморов, Артём Скворцов и Виктор Куллэ; о последней из них, вышедшей в 2014-м, см. рецензию Марины Гарбер в «Лиterraтуре» № 52, 2015 - Прим. ред.).

 

Константин КОМАРОВ, поэт, литературный критик:

Думаю, что антологий выпускается достаточно, потому что настоящая антология – это штучный товар. Много их быть и не может и не должно, как и настоящих поэтов и стихов. Лучше пусть выйдет одна качественная антология, чем 20 проходных, напоминающих сборную «солянку». А ускользать от архивирования – естественное и нормальное свойство поэзии. Она, как дух (которым во многом и является), – дышит, где хочет, и маниакально ловить её и каталогизировать стоит очень осторожно – с чувством, с толком, с расстановкой.

Антология – вообще крайне сложный жанр. Поэтическая – тем более. Здесь необходим острый слух и квалифицированный вкус, а также умение мобильно этот вкус корректировать, изменять и расширять горизонты эстетического восприятия; структурное, системное мышление (что для людей, имеющих отношение к поэзии, не слишком характерно), композиционный талант, богатый культуртрегерский опыт и ещё множество компонентов. Отсутствие хотя бы одного из них грозит «соскользом» антологии в «братскую могилу», примеров чему мы видим в избытке. Репрезентативность – обязательное качество хорошей поэтической антологии, которая должна, на мой взгляд, стремиться осветить всё пространство (локальное или глобальное), на которое она «заточена», а не отдельный сегмент. При этом надо понимать, что абсолютно объективная картина невозможна, как невозможна объективность и в самой поэзии – субъективнейшем из искусств. Так что тут всё логично.

Мне симпатичны «Строфы века» Евтушенко, «Голубая лагуна» Кузьминского. Ну и, разумеется, антологии, к которым я имею отношение в качестве автора и/или составителя: это антология молодой поэзии Екатеринбурга «20:30», антология «Современная уральская поэзия» и антология «Русская поэтическая речь», по праву ставшая, пожалуй, главным поэтическим событием последних двух лет. Но дороги они мне не потому что я принимал в них участие, а потому что они действительно удались, дают качественный поэтический срез.



Ольгв БАЛЛА-ГЕРТМАН, литературный критик, редактор отдела философии и культурологии журнала «Знание-Сила», редактор отдела публицистики и библиографии журнала «Знамя»:

1. Любая антология неизбежно избирательна, а поэзия по определению ускользает и будет ускользать от любых архивирований – что не означает, разумеется, того, что отдельные её участки не поддаются картографированию, хотя бы и пристрастному. В конце концов, составительский взгляд и отбор – тоже факт истории поэзии.

На вопрос «достаточно ли» мне ответить нечего, поскольку я не знаю, сколько «надо», а сколько уже и «избыточно». Их всегда будет столько, сколько активно обобщающих взглядов и сопутствующих им издательских и финансовых возможностей. Поэтому чем их будет больше разных, тем лучше.

2. Полная объективность, разумеется, недостижима (и вследствие того, разумеется, – иллюзия), но если составитель имеет эту иллюзию перед собою как регулятивную идею, он, верю, непременно включит в составляемый сборник и то, что находится за пределами его личных пристрастий, но так или иначе дополняет их картину.

3. Любая антология, по моему разумению, – подведение итогов, попытка закрепить подвижное и, как таковая, – скорее о прошлом, чем о настоящем. Поэтому для понимания развития современной поэзии гораздо более ключевыми, чем любые итоговые сборники, для меня оказываются скорее текущие чтения (в частности, журнал «Воздух»). Но, пожалуй, если говорить о чём-то, пытающемся ухватить само движение, то можно назвать, например, многоохватную антологию анонимных текстов «Русская поэтическая речь» (Т. 1-2, Челябинск: Издательство Марины Волковой, 2016), а если о прошлом – то, скажем, антологию новейшей русской поэзии «У Голубой лагуны» (М.: Культурный слой, 2006) и двухтомник «Русские стихи 1950-2000)» (М.: Летний сад, 2010).





___________

[1] Рецензию на книгу Ульяны Вериной «Обновление жанровой системы русской поэзии рубежа XX-XXI вв.», подробно повествующую и об антологиях новейшего времени,  читайте в одном из ближайших номеров «Лиterraтуры». – Прим. ред.
[2] Зачем это делать – другой вопрос. Можно, конечно, относиться к поэзии как к жреческому знанию, тогда антологии действительно будут играть только роль архива да некого «знака причастности» для участников антологии. – Примечание Марины Волковой.
скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
4 435
Опубликовано 23 дек 2017

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ