Ранний час 11 сентября, назначенный для презентации «северного» номера журнала «Октябрь» в павильоне № 75 ВДНХ, не помешал мероприятию стать одним из самых интригующих и памятных событий книжной ярмарки.По мнению модераторов литературного утренника «Ночи и дни окном на полюс», сотрудников «Октября» Валерии Пустовой и Виктории Лебедевой, «седьмой», июльский номер журнала можно считать благой вестью о современной прозе и поэзии Русского Севера, возрождающейся в новом качестве.
Воскресные посетители ММКВЯ лично познакомились с навестившим столицу идеологом «новой северной прозы» Дмитрием Новиковым, опубликовавшим в представленном номере журнала свой первый роман «Голомяное пламя» (книжная версия готовится к печати в АСТ).
– Как живётся на Севере? – спросил Дмитрий Новиков сам себя и со вздохом ответил: – Тяжело. Охоты нет, зверя нет, кору кушаем, но сосна карельская крепка. Почему я взялся за северный роман? Просто мне стало обидно, что о русском Поморье мало знаем. А ведь здесь за пять веков не было ни одного уголовного преступления!.. Люди боролись с природой, выживали и жили. А потом эта цивилизация куда-то исчезла. Мне стало интересно, куда она делась, почему, что её сломало. Я задумался над этим. В итоге родился роман. Мне очень приятно, что друзья из Петрозаводска и Вологодска меня поддержали, и новая северная проза оказалась не искусственно придуманным феноменом, а действительно духовным движением.
Прочитанный писателем фрагмент романа перенёс слушателей в волшебный мир Беломорья: «Купаться в Белом море очень хочется в такие жаркие деньки. Кажется, что нет на свете воды голубей да ласковей. И ходишь босиком по нагретым до нестерпимого жара скалам. И присматриваешься к морю, и принюхиваешься, и пробуешь его ногой, вроде не очень холодно. Потом решишься, разденешься догола – и с размаху в ласковую воду. Вот тут-то и прихватит тебя легонько, до одури. Полметра сверху теплая вода. А ниже – холоднючая. Не зря говорят – делится море Белое не только по берегам, но и по глубинам – два разных существа. (…) И в купании своем быстро ты почувствуешь дыхание Арктики, и легким ужасом захолонет сердце. Тогда выберешься обратно на скалы, весь дрожащий. И пройдет пять минут, и опять согреешься. И такая сила в теле появится, такая бодрость необузданная, что кажется – ближайший камень в полдома величиной схватишь сейчас да забросишь подальше в море, новый остров родив».
Автор романа «Голомяное пламя» сообщил, что в Петрозаводске, в Онежском озере, есть Голомяный остров, но, к сожалению, никто из жителей уже не знает, что это такое. Голомя – старинное русское слово, означающее открытое море. Русский Север, вообще, –сокровищница знаний об истоках нашей культуры, место природной силы и красоты, поле мистификации и преображения. Во всём этом зрителей сумел убедить не только Дмитрий Новиков, но и выступившие на презентации писатели Илья Кочергин, Наталья Мелёхина, Александр Бушковский, поэты Мария Маркова, Лета Югай и другие.
Карелия, Вологодская и Архангельская области… Если эти географические названия вызывают в вашем сознании лишь карельскую берёзу, вологодские кружева и архангельского мужика Ломоносова, то ассоциативный ряд пора немедленно обновить, а кругозор – расширить. Потянем хотя бы за ниточку вологодское кружево… Его белую невесомую пену вроде бы нелогично соединять с темнотой и мраком, но жительница Вологды, поэт Мария Маркова, уверяет, что свет в Вологде появляется странным образом, его мало, потому что город ютится в низине. Вот почему три года живший под Вологдой Сологуб написал там роман «Тяжёлые сны». В связи с тем же местом Маша вспомнила про мрачную повесть Ремизова «Часы» и строку Анненского «Мне ложе стелет скука…», собираясь, впрочем, не подпадать под депрессивный настрой классиков. «Надеюсь, у меня не такие мрачные стихи», – сказала Мария Маркова, готовая, словно вологодская кружевница, белыми нитями, белыми словами, компенсировать солнечный голод своего таинственного городка.
Получается, что Север не навязывает человеку один единственный свой образ, он всегда предлагает выбор. Например, Илья Кочергин, приехавший с семинаров в Ясной поляне вместе с Дмитрием Новиковым, признался, что для него Север означает «территорию независимости», имеющую свойство изменять людей. Родился этот взгляд в десятилетнем возрасте, когда Илья впервые увидел Белое море, и отец взял его в поход на байдарках. Иначе сложился роман с суровой землёй у Дмитрия Новикова. Илья Кочергин считает, что для его коллеги Север – ещё и сказочное пространство. Герой Новикова – это взрослый человек, превратившийся в ребёнка. Он путешествует вслепую, чтобы найти «непонятно что». Им движет «не вера, а поиск Бога, что современнее и своевременнее. Вера – это надёжность, опора, а вот так отправиться в открытое море, в голомя, рискнуть, молиться, находить – это важнее».
Может быть, Север учит доверять чуду, не бояться его? Неправдоподобно, сказочно звучат услышанные поэтом Летой Югай обыденные наблюдения вологодских жителей: «села бабушка на палку и догнала своих спутников», «последний раз мы видели русалку на этой мелкой речке». Лета пытается разобраться в образе мыслей северян и находит в них абсолютное неразличение магического и бытового. Под ледяной коркой Севера оказалась законсервированная мифология, не тронутая ни литературой, ни империей, мифология, существующая вокруг. То, что на научном языке называется «актуальная мифология».
Люди – самое интересное. Поэтому прозаику Наталье Мелёхиной, пишущей о северной деревенской цивилизации, ведущая презентации Валерия Пустовая сразу предложила выигрышную тему выступления: рассказать о своих читателях. Наталья назвала сельчан (трактористов, комбайнеров, доярок, ветеринаров, кузнецов) самой верной, взыскательной и преданной аудиторией, а охотников, до сих пор много читающих, – наиболее искушёнными. Охотникам нельзя, к примеру, просто сообщить: «на озере закат», – сразу переспросят: «А какое это было озеро, торфяное? Волна на закате была? Птицы пели? От воды парило?» Городской читатель рассказы о деревне воспринимает как послание с другой планеты. Такого неверующего Фому Наталья Мелёхина с риском для собственной писательской репутации сразу предупреждает: «Природа меня жестоко обделила, фантазии у меня никакой, воображение не работает, поэтому я всё беру из реальности».
Много былей и небылиц туманного Севера за один какой-то час успели наговорить в главный микрофон ММКВЯ участники журнальной презентации. А под конец вышел Александр Бушковский и хозяйским жестом фитилёк загасил, шкатулочку захлопнул. Это был какой-то шаманский ритуал – пересказать фрагмент из своих «Индейских сказок», байку о том, как северный индеец, почуяв скорую смерть, уходит в лес сам себя хоронить: «…Так что, если встретишь где-нибудь в тайге огромный валун, а вокруг земля раскидана, знай, что здесь лежит настоящий индеец. Хотя самые-то настоящие прячут вырытую землю, чтобы не осталось никаких следов от них на земле».
Мрачная история. Показалось, что Господин Север после себя следы заметает, снова тайны свои прячет от глаз людских. Однако в этом индейском могильном камне нам, по русской привычке, привиделся камень придорожный, где начертано: куда идти богатырю и чего ему от дороги ждать.
«Это было одно из интереснейших литературных мероприятий, на котором я побывала за последние пару лет, – поделилась впечатлениями от встречи с авторами журнала в Фейсбуке Ольга Ильинская. – Неудивительно, что народ с выставки подтягивался к нашему шалашу (или, в свете Бушковского, вигваму) непрерывно».
Относительно полной версии «северного шалаша» – содержательного спецвыпуска «Октября» – уместно процитировать Фета: «Вот эта книжка небольшая // Томов премногих тяжелей». К следующему номеру журнала (№ 8, 2016) подоспела «критическая» поддержка проекта: материалы, анализирующие литературный контекст Севера, – в том числе статьи Андрея Рудалёва о «постижении Севера» в современной прозе и Елены Титовой о вологодской поэзии.
Фото Виктории Лебедевойскачать dle 12.1
