Обзор литературной периодики от 15.12.15

Нобелевская лекция Светланы Алексиевич опубликована на целом ряде ресурсов – от сайта www.nobelprize.org до «Радио свобода» и «Комсомольской правды» (8 дек.). «Я стою на этой трибуне не одна ... Вокруг меня голоса, сотни голосов, они всегда со мной. С моего детства. Я жила в деревне. Мы, дети, любили играть на улице, но вечером нас, как магнитом, тянуло к скамейкам, на которых собирались возле своих домов или хат, как говорят у нас, уставшие бабы. Ни у кого из них не было мужей, отцов, братьев, я не помню мужчин после войны в нашей деревне – во время второй мировой войны в Беларуси на фронте и в партизанах погиб каждый четвертый беларус. Наш детский мир после войны – это был мир женщин. Больше всего мне запомнилось, что женщины говорили не о смерти, а о любви». О том, как важно слышать голоса других: «Мой путь на эту трибуну был длиной почти в сорок лет – от человека к человеку, от голоса к голосу. Не могу сказать, что он всегда был мне под силу этот путь – много раз я была потрясена и испугана человеком, испытывала восторг и отвращение, хотелось забыть то, что я услышала, вернуться в то время, когда была еще в неведении. Плакать от радости, что я увидела человека прекрасным, я тоже не раз хотела». О герое книг Алексиевич: «Меня интересует маленький человек. Маленький большой человек, так я бы сказала, потому что страдания его увеличивают. Он сам в моих книгах рассказывает свою маленькую историю, а вместе со своей историей и большую. Что произошло и происходит с нами еще не осмысленно, надо выговорить. Для начала хотя бы выговорить». И много о советском прошлом и травмах постсоветского человека.

Премия «Большая книга» подвела ежегодные итоги. Финалистами стали Гузель Яхина с романом «Зулейха открывает глаза», второе место – «Свечка» Валерия Залотухи, третье – Роман Сенчин и «Зона затопления». Поздравляем лауреатов и обращаем внимание на письмо Андрея Немзера к Валерию Золотухе, опубликованное на сайте «Вечерней Москвы» (7 дек.). Письмо личное и эмоциональное: «Я был уверен, что Вы напишете замечательную книгу. Но что столь замечательную — не предполагал. Потому что предположить такое вообще невозможно. Как невозможно предположить, что произойдет чудо. Не потому что я «ниже должного» оценивал именно Ваш дар. И даже не потому, что вокруг все плохо, а тут... Нет, если б сегодняшняя наша литература была много живее, ярче, свежее, «Свечка» все равно бы ощущалась чудом». И еще: «Все лучшее, что я видел в самой дорогой мне новой словесности (в 90-х такой было, по мне, больше, в новом веке — все меньше), в «Свечке» договорено, переведено из потенциального в реальное, освобождено от случайных черт. Это книга про нашу жизнь — в частности, про мою, хотя никаких сюжетных или психологических параллелей с собственно моей жизнью в ней нет. Про то, что и как мы обрели (и могли прирастить!), и про то, что и как мы растратили, растранжирили, отдали за три копейки, предали».

Продолжая разговор о премиальном процессе 2015 года, стоит обратить внимание на итоги премии «Московский наблюдатель». В этом году ее лауреатом стал поэт и культуртрегер Данила Давыдов. Портал Colta.ru (8 дек.) опубликовал большое интервью с ним, взятое Сергеем Сдобновым: «Контрафактные елочные игрушки вроде и такие же, но не радуют, праздник не может длиться вечно. Литературный процесс мало влияет на восприятие современности для большинства». О Годе литературы: «Чем больше литература исключена, тем лучше. Сейчас случилось страшное — год литературы. Хорошо, что он заканчивается. Вот следующий год — кинематографа, пусть они отдуваются, кинематографисты любят делить бюджет. Писатель, за исключением некоторых реликтовых сумасшедших и молодых жуликов, этим заниматься не привык. Есть ощущение ужаса, что за нас сейчас по-крупному возьмутся, но поскольку у нас все так бездарно в стране, то и не берутся — только пафос, гнилой патриотизм, распил денег сомнительными персонажами и, конечно, книжный фестиваль, который раньше проходил в ЦДХ. После проведения фестиваля на Красной площади он теперь вовек не отмоется». О цензуре и авторитарности: «Я против не только цензуры, но и авторского права, и целого ряда типов информационной политики, нацеленных на умолчание. Мне кажется враждебной не только авторитарность власти, но и авторитарность бизнеса, авторитарность однозначных идеологий, в том числе и оппозиционной». О многоплановости культуры: «Заставить жителя села N полюбить стихи Андрея Сен-Сенькова или Фаины Гримберг — это проявление тоталитаризма и садизма. Если есть потребность, то человек пробьется к Бродскому, от него — к «Московскому времени», а там, может, и Фаину Гримберг начнет читать. Может, и не пробьется».

Из последних публикаций Colta.ru стоит также обратить внимание на  материал Михаила Михеева «Солженицын в дневниках Александра Гладкова» (11 дек.), подготовленный ко дню рождения писателя.

О Солженицыне и одной его фотографии, сделанной по случаю 50-летия, пишет и Анатолий Курчаткин в своем жж-блоге (12 дек.): «Фотография Солженицына стояла у меня за спиной в шкафу в годы, когда он был «врагом народа», в годы, когда вернулся в страну сначала своими статьями и книгами, а там и физически, стоит и сейчас, когда к нему нет такой всенародной любви, что была в прежние времена, а есть такие, кто посыпает голову пеплом за свою прежнюю одержимость его творчеством и находит Солженицына слабым писателем, вообще недостойным читательского внимания». «И писателем он был вовсе не скверным, как нас сейчас пытаются убедить его недоброжелатели. «Раковый корпус» перечитывать необязательно, но один раз прочесть необходимо – точно так же, как «Жизнь и судьба» Гроссмана. «В круге первом» можно и перечитывать, а наверное, и нужно. «Матренин двор», «Один день Ивана Денисовича» – прекрасные вещи. Что касается «Архипелага ГУЛАГа» – это как лекарство, которое должно давать каждому гражданину России в детстве, юности, зрелости, делая ему прививку от тоски по «великой эпохе» сталинского правления».

В «Журналом зале» выложен № 11 журнала «Октябрь». Обращаем внимание на отрывок из романа «Кредитор» Андрея Волоса: «– Дима Кременчуг, – просипел Криницын. – Они с моим старшим братом в одном классе учились... Дома у нас бывал... Я думал, тоже сгинул, как братишка. А много лет прошло – и случайно встретил. Оказывается, выжил, хоть и не должен был. Судьба хранила. Он на Волховском воевал, в Сорок второй ударной. Был в окружении. Из Мясного Бора целым выбрался, представляешь?.. Отдышался – снова на фронт. Тут уж так не повезло: сильно ранен был, комиссован – руку осколком изуродовало... Врач посоветовал куклу сделать... марионетку... показывать что-нибудь, пальцами шевелить. Вроде как и смешно, и ему польза – рука разрабатывается. Он послушал... после войны настоящим кукольником стал, в театре работал. Умер года два назад... Но дело не в том. Ты почитай. Почитай, почитай... И съезди туда, сам посмотри». Записки внезапного депутата в девяти частях с прологом и эпилогом «Выбор» Евгения Бунимовича:  «Кроме приколов и стеба, на которые был падок кандидат и его команда, надо было организовывать ежедневную рутинную работу, людей нанимать. Давно надо было.
И как найти людей, если конкуренты за ту же работу платят вдвое, а то и втрое больше? Да еще платят тем, кто следит за их работой, и дворникам приплачивают, чтоб не срывали плакаты и не выбрасывали буклеты, разложенные в подъездах.
В размышлении, как бы решить эту неразрешимую задачу, Шамиль глухо застрял в пробке на Яузе…»

Подборка стихотворений Марии Ватутиной:

всему приходит потом колумб
зеленый как патиссон
но два человека почти что клуб
точнее почти что слон

Рецензия на книгу «Отцовство» Михаила Эпштейна от Галины Юзефович и масса материалов, посвященных современной детской литературе.

«Волга» (11–12) предлагает нашему вниманию подборки стихотворений Алексея Александрова, Владимира Тучкова, Александра Авербуха, Андрея Пермякова:

Влажная, колкая тьма сильно мешает дышать.
Ты слабый такой, точно тебе пять лет.
Думаешь: если волки, так ведь и не убежать.
А снег с фонаря летит рыжий такой, крупный.
Смотришь на этот снег, вдруг произносишь: «Свет».
Тут понимаешь про тот свет и этот свет.
Тут понимаешь, что снег это тоже свет. И волк это тоже свет.
И самая эта вот тьма это тоже свет.
Свет неприступный.

(Андрей Пермяков)

Подборка стихотворений лауреата премии Андрея Белого за 2015 год Василия Бородина:

по перекопанному двору
 голуби ходят и клюют
 длинные семена травы
 в дутую грудь поют:
 – я выбираю тебя среди
 голубок, ты стройна и горда;
 будем пить воду, наклонив
 головы, из разогретой лужи
 да, доживем до хлеба
 в рыхлом снегу,
 черствого белого хлеба
 на черном льду

Рецензии на книги «Жених и невеста» А. Ганиевой, «Zевс» И. Савельева, «Один к одному» Д. Тонконогова, «Игра воды» А. Дьячкова. Олег Рогов – о журнале «Контрапункт».

В «Урале» (№ 11) опубликована пьеса Василия Сигарева по мотивам повести Гоголя «Вий». Публикация косвенно с другим событием – премьерой фильма Сигарева «Страна ОЗ», одну из ролей  в котором блестяще сыграл писатель Андрей Ильенков. Рекомендуем к просмотру.

Из интересных материалов – стихи о военном детстве Алексея Решетова:

Я был пацаном голопятым,
Но память навек сберегла:
Какая у нас в сорок пятом
Большая победа была!
Какие стояли денёчки,
Когда без вина веселя,
Пластинкой о белом платочке
Вращалась родная земля!

Новелла «Скрижали Рассвета» Владислава Пасечника: «Старый раб, долговязый и черствый, выглянул из окна и тихо проклял богов: исчезло мутное облако, еще вчера висевшее над Храмом Светильников и грозившее разразиться дождем. Синга открыл глаза и зашевелился. Его разбудило бормотание раба».

«Опыты жизни» Анны Кирьяновой: «Страшно, наверное, было жить при правлении Хуанны Безумной. Или вот — Филиппа Одержимого. Карл Жестокий и Иван Грозный тоже внушают тревогу. Николай Кровавый тоже звучит неприятно. А мне нравится испанский король Филипп Добросовестный. Его так за добросовестность прозвали. Присущую всем олигофренам. И это ничего, что он был олигофрен. Зато никого не мучил и ничего плохого не делал лично».

Владимир Губайловский продолжает цикл «Записок к ученому соседу»: «Мне говорят: «Визуальные искусства вытесняют чтение. Визуальное окончательно победило вербальное. Мы забыли книги и предпочитаем смотреть сериалы».
В этом есть много правды, но, на мой взгляд, дело обстоит не совсем так. Не знаю, был ли Советский Союз «самой читающей страной», но, кажется, советский человек (да и не только советский, а вообще человек индустриальной эпохи) читал другое и по-другому».

Рецензии на книги «Любовь к трем цукербринам» Виктора Пелевина, «Осень в карманах» Андрея Аствацатурова, «Неразрешенные вещи» Бориса Кутенкова, «Учитель» Платона Беседина, «Повесть, которая сама себя описывает» Андрея Ильенкова.