ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Дарья Лебедева. ОБЩЕСТВО МЕРТВЫХ ПОЭТОВ

Дарья Лебедева. ОБЩЕСТВО МЕРТВЫХ ПОЭТОВ


(о литературных чтениях «Они ушли. Они остались»)


А человек — иль не затем он,
Чтобы забыть его могли?


- вопрошал Владислав Ходасевич в стихотворении «Гостю» в 1921 году. Нет, не затем, - уверенно ответили спустя почти столетие, в 2012 году - Ирина Медведева, журналист, президент Фонда памяти Ильи Тюрина, и поэт, критик Борис Кутенков, авторы идеи литературных чтений памяти поэтов, ушедших молодыми в 90-е и 2000-е. Как объяснили организаторы, популяризацию стихов коллег, рано умерших и не имеющих возможности заявить о себе, они считают наиболее достойным из всего, что можно сделать для них, и – более того – своим долгом перед покойными собратьями.

Идея имела большой резонанс еще до официального объявления. Стоило написать пост в «Живом Журнале», и общественность всколыхнулась, начав «забрасывать» организаторов именами отвечающих «формату» молодых поэтов.  «Даже страшно, сколько молодых талантливых людей ушло в это время из жизни», - была грустно удивлена Ирина Медведева.

Вспоминается фильм «Общество мертвых поэтов» – впрочем, вовсе не о поэтах. Но судьба одного из героев – юного талантливого Нила-самоубийцы – точно укладывается в проблематику чтений «Они ушли – они остались» (название было придумано Евгением Степановым – так называется выпущенная им антология стихов ушедших поэтов), прошедших на трех московских площадках. Смерть Нила в фильме ужасно пугает и заставляет о многом задуматься. Тем смелее кажется поступок организаторов и «идеологов» чтений - они просто взяли и собрали разом тридцать три мертвых поэта, чтобы те смогли на время ожить и заговорить с нами и друг с другом. Заговорить голосами своих стихов, напомнить нам об искаженных линиях жизни, о том, как это несправедливо – умереть молодым. Много самоубийств, много несчастных случаев, много непонимания и страха, много несправедливого – и вот все это разом обрушивается на нас. Смерть пугает. Смерть молодых ужасает. Смерть молодых и талантливых ранит. Но помимо тягостного и тяжелого ощущения, естественного для такой темы, слушатели и выступающие, испытывали и катарсис, чувства обострялись, хотелось жить, жить и жить. Удивительное впечатление – организаторы, кажется, сами не ожидали, насколько эта ситуация, когда живые поэты рассказывают о тех, кто ушел, и ушел рано, затронет чувства всех присутствующих. Интересно и то, что три вечера в трех разных местах были объединены только темой – настолько разными они получились по атмосфере и обстановке.

Открылись и прошли чтения «Они ушли – они остались» в Литературном музее, большой зал которого был переполнен. Вечер получил мистическую окраску – как того и боялись организаторы и участники, слишком уж страшно приближаться вплотную к миру мертвых. Хлопали окна, терялись листочки с текстами, люди застревали в лифте. Начали издалека, чтобы подготовить, приблизить к тяжелой теме, с давно ушедших: Рембо, Маяковского, Лермонтова. Поэт и критик Людмила Вязмитинова напомнила гостям о тайне, закрытой обычно на замочек в подсознании: поэт – человек повышенного риска, творчество вообще дело рискованное. Кирилл Ковальджи пытался рассказывать о Борисе Рыжем, но сбивался на общую проблему, которую не обойти не объехать: все-таки так получается, что поэтов убивает время.

Второй день прошел в Литературном институте прямо на поэтическом семинаре Галины Ивановны Седых. Сначала казалось, что гости не туда попали, – спрашивали, где журнал, выкликали студентов, искали старосту. Но потом Седых стала рассказывать о череде литинститутских смертей, свидетельницей которых она была. За ней рассказали о «своих» поэтах другие выступающие. Спорили, вспоминали детали, подробности. Невероятного накала речь была произнесена Натальей Поповой о своем однокурснике Константине Радзиевском – удивительная сила дружбы, великой воли человек, изгибы линии жизни которого не менее поэтичны и ярки, чем собственно творчество. В целом этот второй день запомнился атмосферой домашней, почти поминальной – вот где точно не уместен был термин «доклад», вполне органичный в день первый. И тонкую ноту нежности добавила одна из ведущих вечера поэтесса Марья Куприянова – легкими, простыми интонациями она читала стихи, напоминая ту самую девочку в белом луче, что пела о всех ушедших.

Третий день собрал поменьше людей – примерно поровну зрителей и докладчиков доехало до библиотеки им. Лермонтова в Сокольниках. Тихий район с кирпичными домиками, тихий зал, дрожащие руки и снова стихи и рассказы. Михаил Свищев вспоминал об Алексее Александрове так, будто он не просто жив, но и вот-вот войдет в эту дверь. Андрей Чемоданов тихо и сердито сказал о времени, о нашем времени, в котором мы все выжили – а они нет. Несколько слов реквиема о тех, кого непросто было бы представить сегодня с планшетом или айфоном в руке, в этой всепоглощающей гонке за земными материями.

Было много воспоминаний, размышлений о жизни и смерти человека творческого, с оголенной нервной системой, были и споры с творчеством, попытки анализа – все-таки главное-то, главное осталось от них, их строки, их слова, их стихи. Личность докладчика здесь выступала проводником, и от него зависело, как он представит поэта, с чем познакомит – больше с творчеством или с человеком, с судьбой или временным срезом. Широкий тематический, эмоциональный, личностный диапазон стал «изюминкой» чтений.

Поскольку подобное мероприятие проводилось впервые, по окончании за чаем с печеньем прозвучало много вопросов, сомнений, предложений. Слышался и упрек: «Что это – чтения или поминки?» Кажется, получилась некая мистическая смесь – да, это были и чтения, и, безусловно, поминки. Но люди записывали имена понравившихся поэтов в блокноты, а значит, первая и главная цель все-таки была достигнута: донести до читателя поэзию тех, кто рано ушел и больше не может сам о себе заявить.

В следующем году, учтя полученный опыт и лучше осознавая, в какие зыбучие пески они вступают, организаторы немного изменили правила, и чтения прошли иначе, произвели более сильное впечатление.

В этот раз преобладали рассказы друзей и родственников, а значит стрелка сдвинулась ближе к личному – к воспоминаниям о том, каким был прежде всего человек, а не поэт. Лола Звонарева сделала вступительный доклад о теме смерти в стихах ныне живущих поэтов. Наталия Черных рассказала об Анастасии Харитоновой, Руслан Комадей о «странном» екатеринбургском поэте Сандро Мокше, Алиса Орлова об Алексее Машенцеве, Света Литвак об Игоре Юганове, и это не полный список. Ушедший в 2001 году Руслан Элинин, о котором вспоминала Людмила Вязмитинова, был инициатором создания клуба «Классики XXI века». Разбирая пожелтевшие хрупкие бумажки с отпечатанным на машинке текстом, Людмила читала стихи Руслана, полные тонкого юмора и похожие на его улыбку, черно-бело глядевшую с экрана:


Белого не хочется вина
Красного не хочется вина
Но надеюсь к вечеру пройдет…



Необычный тон выбрала Дана Курская, рассказывая об ушедшем друге Сергее Арешине, – по рядам даже прокатывался смех. Она говорила о нем, общалась с ним, ругалась на него, как на живого: «Арешин, зла на тебя не хватает, это такая глупость – то, что ты сделал». Поэт повесился. Выступления сливались в одно, растущее, как снежный ком, чувство утраты, как будто каждый из сидящих в зале переживал личную потерю. Сотрудница библиотеки Литературного института, когда все закончилось, спросила, не обращаясь ни к кому конкретно:  «Зачем вы умираете, такие молодые?»

В Литературном музее в Трубниковском переулке собрались те, кто не смог выступить в предыдущий день, что усилило шок: потрясенным слушателям довелось узнать разом о смерти почти двадцати поэтов. Критик и публицист Лев Аннинский в своем вступительном докладе пытался разобраться, почему судьба поэта склонна к трагизму, обратившись при этом к другим поколениям: говорил о Марине Цветаевой, Александре Яшине и Веронике Тушновой, то ли стирая временные границы между поэтами разных эпох, то ли протягивая нить от начала прошлого века к началу нынешнего.  Рассказы Руслана Комадея о малоизвестном уральском поэте Григории Алексееве, Елены Пестеревой о львовской школе и Игоре Буренине, Сергея Криницына о коллеге по студии Алексее Ильичеве, жившем в Петербурге и погибшем в возрасте двадцати пяти лет, Валерия Бакирова о рижском поэте Олеге Золотове и другие доклады этого дня показали, насколько широка география русскоязычных поэтов.

Заключительный день чтений, как и в прошлом году, прошел в Лермонтовской библиотеке в Сокольниках, что символично – ведь и Михаил Лермонтов погиб молодым, и по странному совпадению многие из тех, о ком шла речь, тоже ушли в возрасте двадцати семи лет. Философский настрой был задан эмоциональным докладом поэта Виктора Куллэ, посвященным проблеме очень личных взаимоотношений поэта со смертью.  «Сочинительство стихов – и есть упражнение в умирании», - напомнил он присутствующим слова Иосифа Бродского.

Искусство – всегда дискомфорт, в отличие от цивилизованного состояния обывателя, ищущего комфортного существования. Такое отношение к жизни – с привкусом надвигающейся смерти –  «упирается в посмертное торжество текста над автором», размышлял Куллэ. Поднявшийся следом на сцену поэт Кирилл Ковальджи, чей рассказ был посвящен Леониду Шевченко, подметил, что поэтов нынче не убивают на дуэлях и не расстреливают в застенках, но многие все равно уходят из жизни рано и трагически.  «Справляются сами», - горько сыронизировала Ирина Медведева. Среди причин смерти поэтов сегодня – автокатастрофы, пожары, утопления и другие несчастные случаи, проблемы с алкоголем, болезни, наконец, самоубийства. Ковальджи заметил, что у таких людей «дьявольская интуиция» - незадолго до смерти они работают особенно продуктивно, на износ, как будто чувствуют стремительно уходящее от них время. В этот день среди прочих вспоминали Андрея Тимченова (Елена Шерстобоева воспользовалась  «украденным правом рассказать о поэте» - многие выступавшие, кто знал шапочно или не знал своего героя вовсе, чувствовали то же самое). Андрей Чемоданов теребил совсем свежую рану, рассказывая о своем друге Павле Белицком, ушедшем в начале этой осени. Стас Нестерюк вспоминал друга Сергея Казнова, Виктор Куллэ – Дениса Новикова, Мария Малиновская рассказывала об Илье Тюрине, ушедшем девятнадцатилетним, но оставившем впечатляющее наследие.

Многие обращали внимание на пророческие строки в стихах ушедших поэтов – что это, предчувствие, или, как предположила Дана Курская,  «если ты пристально вглядываешься во что-то, то оно начинает вглядываться в тебя»? Смерть ищет поэтов или поэты невольно призывают смерть? Правда ли, что  «поэзия находится там, где человека нет» (мысль, высказанная Ильей Тюриным), и потому поэт ближе к миру мертвых, чем к миру живых – по сути своей?
А после чтений в Лермонтовке сдвигали пластмассовые стаканчики, пили за ушедших, как за живых. В наших силах сделать так, чтобы они оставались с нами, и мы будем выкликать их из темноты, читать их неумирающие строки. Помните о том, что смертны. Не забывайте мёртвых.скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
4 227
Опубликовано 06 июл 2014

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ