Даниил Чкония – поэт, переводчик, председатель и член жюри международных поэтических фестивалей и конкурсов. Обладатель специального диплома Русской премии за издание и редактирование журнала русской литературы «Зарубежные записки» (Германия, 2005-2009). В последние годы его стихи публиковались в журналах «Знамя», «Новый мир», «Дружба народов» и многих других. Об отношениях с русским языком в эмиграции, о создании стихотворения, о поэтическом переводе и многом другом с Даниилом Чконией побеседовала Надя Делаланд.
_______________________________
– Даниил, Вы живете в Кёльне. В эмиграции поэт оказывается ближе к языку, Бродский создал в эмиграции практически теологию языка. А изменились ли Ваши отношения с языком после отъезда из России? И, если да, то каким образом?– Для меня иного взгляда на предмет не существует. Уже с первых дней пребывания в Германии я ощутил страх: потерять чувство языка. Я даже не имею в виду знакомство с новообразованными речевыми штампами повседневного языка, молодёжный сленг. Живой язык! Этот страх обострил чувство слова, звука. Я и раньше к аллитерации равнодушен не был, теперь же речь шла о языке в целом, о возможной потере слова. Страх, не лишённый основания! Когда слышишь, как говорят на русском многие соотечественники, мешая немецкие слова с русскими, спрягая немецкие глаголы как русские, дурно становится. «Хочу забештелить райзе и зофорт забецалить!» - заявила в турагентстве милая эмигрантка из России, а на вопрос – на каком языке она говорит, ответ был - на русском! «Хочу заказать экскурсионную поездку и сразу же её оплатить!» - намеревалась сказать она. Страху скатиться к подобной речи я обязан сегодня тем, что мой русский язык сохраняет своё первородство!
-
Насколько быстро между Вами и Вашим стихотворением устанавливается дистанция, позволяющая его оценить – одобрить или забраковать?– Обычно, если падает «температура» только возникающего стихотворения, я прекращаю писать – искусственно «вымучивать» его нет смысла. Если стихотворение дописано на одном дыхании и кажется мне удавшимся, я вернусь к нему с необходимой редакторской правкой гораздо позже (если такая правка необходима с моей точки зрения). А трезвый взгляд на текст, побуждающий забраковать его, как правило, возникает на следующий день. Но когда готовлю к изданию книгу, часто смотрю на текст сторонним взглядом, и достаточно большой корпус стихов в книгу не попадает.
-
Какими языками, кроме русского, Вы еще владеете? Возникает ли у Вас потребность писать на них стихи?
- Грузинский, украинский, английский, немецкий - ни одним из них не владею толком, тем более в степени, позволяющей писать на нём стихи. Хотя, забавно, первое стихотворение написал в 7 классе на украинском языке, но через пару дней ещё одно - уже на русском.
-
Есть такая точка зрения, согласно которой написание стихотворения – это своего рода перевод с языка довербальных музыкальных, ритмических, эмоциональных импульсов и образов на язык слов. Как Вы относитесь к поэтическим переводам? Переводили ли сами и кого? Переводили ли Вас?
- Я мало задумываюсь над природой написания стихотворения. Мне кажется, что процесс этот непостижим, носит характер иррациональный. Предложенное определение в данном случае меня устраивает, но не исключаю того, что согласился бы и с другими версиями, если бы их предложили. Поэтический перевод – несомненно, творческая работа, и цель его благородная. Традиция предлагать читателю подстрочный перевод как норму вызывает у меня чувство презрения к людям, которые это практикуют. Поэзию нужно защищать от этих идиотов, не понимающих её суть. На Западе такая практика распространена. Люди, которые этим занимаются, должны признаться, что неспособны воссоздать, скажем, Пушкина на их родном языке в поэтическом переводе. Они не догадываются, что художественное произведение может быть более или менее содержательным, более или менее глубоким или оригинальным по мысли – иными словами, важно, ЧТО сказано, но в искусстве важнее КАК сказано: гармония формы и содержания не отменяется, но художественно осмысленное явление живёт уже другой жизнью. Переведите подстрочно очаровательное стихотворение Давида Самойлова «У зим бывают имена», читатель подстрочника решит, что оно примитивно. А оно – явление поэзии. Переводил я немало авторов, но потом отошёл от переводов, и вот сейчас, четверть века спустя, вернулся к этому литературному жанру, как мне кажется, на более профессиональном уровне. Мои же отдельные стихи публиковались на польском, венгерском, азербайджанском, грузинском языках, есть несколько переводов на английский. Сейчас два очень разных грузинских поэта – Бату Данелия и Мурман Джгубурия – перевели около пятидесяти моих стихотворений на грузинский, пока идёт процесс их публикации в периодических изданиях, но мне, разумеется, важно увидеть свою книгу на грузинском.
-
Возможно ли понимание между людьми? На каком уровне? От чего это зависит? Часто ли Вы чувствуете, что Вас поняли так, как Вы этого хотели?– Я вижу тут проблему. Есть люди, которых ты понимаешь с полуслова, и они тебя тоже. Есть такие, что бессмысленно ждать их понимания. Меня всегда огорчает невнимание человека к нюансам разговорной речи, к интонации – ощущение, будто собеседник хочет слышать то, что хочет, упуская высказанную вами фразу, мысль. Я многократно убеждался, что журналист, берущий интервью, пленник заранее усвоенной концепции. Был случай, когда радиожурналистка записывала меня два часа на тему литературно-журнальной жизни, при этом непрерывно сыпала несколькими модными именами, на самом деле проявляя вопиющую неосведомлённость в текущем литературном процессе, что превратило нашу беседу в бестолковую дискуссию на примитивном уровне, причём она откровенно злилась! Затем она взяла интервью у ещё двоих коллег – картина была та же… Когда интервью прозвучало в эфире (а позже я его в текстовом напечатанном виде прочитал), коллеги вдвоём звучали минут пять в получасовой передаче, а мой текст – из контекста вырванный – занял минуту, она выбрала эпизод, где я замешкался, выбирая необходимое слово, и моя пауза, мои уточнения выглядели как речь совершенно неадекватного человека. Но когда на Радио России интервью брала Наталья Игрунова – неоднократно – всё было точно, корректно, адекватно.
-
Что такое адекватность, если говорить обо всем – о переводах, о понимании, об общении?– В моём (ненаучном) понимании – соответствие образа мысли и поведения, поступков в жизни. В художественном переводе – соответствие содержания и эмоционально-художественного воздействия текста перевода, сопоставимое с воздействием оригинала. Этот вечный спор «буквалистов» и сторонников творческой свободы переводчика – неразрешим. Потому что каждый раз он решается на конкретном примере. Формально Пастернак перевёл «Мерани» Бараташвили с неприемлемой свободой от размеров – именно во множественном числе, хотя их два – но какова экспрессия: «Стрелой несётся конь мечты моей!» А вот пример перевода нехудожественного текста. Туристические альбомы «Брюссель и его прелести», «Брюгге и его прелести» и так далее… Что за «прелести»? Это они так переводят слово «достопримечательности»! «Вид на старый город
маркирован собором». Император Чарльз Квинт? Это Карл Пятый! Уму непостижимо!
-
Часто люди творческие довольно тяжело укореняются в жизни – быт для них неподъемен. Многие спиваются, опускаются, добровольно уходят из жизни. Есть ли у Вас этому объяснение и как удается Вам этого избежать?
- Не берусь судить о ком-то или кого-то – не обнаруживаю своего права на это! Что касается самого себя, так у меня никогда не было фанаберии. Бывает, покажется обидным, что тебя недооценили, но это быстро проходит. Я человек рефлектирующий, часто сомневающийся в себе, а поскольку этой самой фанаберии не водится во мне, то и трагедии в своих сомнениях или чьей-то недооценке меня не вижу.
-
Кого из современных поэтов Вы для себя выделяете? Назовите несколько имен.– Роковой вопрос! Я всеяден. Мне дороги самые разнообразные течения и направления современной поэзии. Поэтому список имён измеряется десятками. Обидно самому такой список сокращать, обидно назвать одних, не упомянув других… Ну, скажем, так: Чухонцев, Цветков, Гандлевский, Кенжеев! А куда же я дену Кушнера, Рейна, Соснору, Фаликова, Кибирова? Или русских поэтов Украины - Евсу, Херсонского и Кабанова? Наши израильтяне и американцы? Москвичи, питерцы, другие россияне? Нет, надо остановиться, к сожалению…
-
Что Вас обычно привлекает в людях, а что отталкивает?– Цельность натуры, открытость, доброта, благородство, скромность… Отталкивает лживость, меркантилизм, проявления стадного мышления, отсутствие толерантности…
– Чем Вы в своей жизни гордитесь? В чем Ваша особенная заслуга, на Ваш взгляд?
- Менее всего нахожу основания гордиться собой и никаких особенных заслуг у меня нет.
скачать dle 12.1