(рассказ)
Мне было лет пять. Почти шесть. Я рос без отца. Но я точно знал, что он у меня есть. Потому что стоило мне чем-то огорчить маму, она тут же начинала кричать, что я вечно порчу ей кровь, и что я весь в отца, и я треплю ей нервы, второй папа. А иногда, например, когда я ел или просто смотрел телевизор, лёжа на диване, подперев голову рукой, мама, полюбовавшись моим видом, невольно произносила неожиданно ласково: «Вылитый отец».
Да, я был убеждён, что он есть. Но я его совсем не помнил. И ничего о нём не знал. Мать не любила, когда я затрагивал эту тему. На вопрос о том, где мой папа, мать начинала злиться: «Где? Я бы тоже хотела знать, где и как живёт твой папашка, пока я из последних сил тяну эту лямку одна! Ему-то что? Настругал детей и живёт себе припеваючи. У него душа не болит. Совесть не мучает. Алиментами откупается».
Вот ещё одно доказательство того, что папа был. Каждый месяц мы с мамой отправлялись на почтамт и получали денежный перевод. На обратном пути мама неизменно ворчала: «Он думает, это деньги? Это гроши! Он хоть знает, сколько стоит детская обувь? Лично мне от него ничего не надо, но о собственном сыне он мог бы побеспокоиться. Так нет! Все деньги, небось, уходят на блядей!.. Это плохое слово. Не повторяй его никогда. Слово плохое, но маме можно. У мамы нервы, как бельевые верёвки… И зла не хватает… Понял?»
Я утвердительно кивал. Я уже выучил с полдюжины таких нехороших слов. Но повторять их в принципе не стремился. Изредка лишь уточнял у мамы:
— Бляди — плохое слово?
— Очень плохое.
— А что это такое?
— Ну, это такие женщины, которые нравятся твоему папе.
Короче, он был. Просто его не было рядом с нами.
Как-то раз я перебирал наши грампластинки. На самом дне коробки, где они хранились, наткнулся на две пластинки, которые мы никогда не слушали.
— Не трогай их, — сказала мама, — это папины. Я не хочу их слушать.
— Папины?
Я изучил обложки. На обеих был запечатлён мужчина с гитарой. На одной обложке мужчина сидел в красном кресле, на спинке которого висел кожаный пиджак; на другой мужчина сидел на белом кубике, а рядом стояла красивая белокурая женщина.
Мне вдруг всё стало ясно. Это и был мой папа! Конечно! Точно!
Но я решил уточнить.
— Это точно папины пластинки?
— Ну ещё бы! Он ими очень дорожил, но я ему их не отдала. Из вредности. Обойдётся. Я пережила его предательство, и он переживёт…
Всё сходится! Значит, он певец. А вот эта белокурая женщина — одна из его блядей. Поэтому мама запрятала их так далеко. Чтобы не злиться.
Я был рад, что так легко всё разгадал. Я ликовал. Тайна раскрыта! Хотя мама особо и не скрывала. Она же сама призналась. Но на всякий случай я постарался контролировать себя и не выказывать своей радости.
— Давай поставим, — небрежным тоном попросил я. Так, словно мне было всё равно — поставит она или нет.
— Ты ничего не поймёшь, — сказала мама. — Тебе не понравится.
— Ну и что, поставь.
И чтобы у неё не возникло даже мысли, будто для меня это важно, я махнул рукой: мол, знаю, что не понравится, но ты поставь, пусть будет.
Мама включила магнитолу. Поставила пластинку и ушла на кухню готовить ужин.
Как только я услышал этот хриплый баритон, я тут же почувствовал — это голос моего папы. Последние сомнения улетучились. Их развеял голос. Голос отца.
Слушая песни, я внимательно рассматривал конверт, из которого была вынута заветная грампластинка. По слогам прочитал: Вла-ди-мир Вы-соц-кий.
Сердце бешено колотилось. Я находился на грани обморока. Моего папу зовут Владимир Высоцкий.
Я внимательно всматривался в лицо на обложке. Ну конечно, мама права, мы поразительно похожи. Что не удивительно. Ведь я его сын.
Прослушав первую сторону, я сам, очень аккуратно, перевернул пластинку.
В комнату заглянула мама.
— Ну что? — спрашивает.
— Ничего, — говорю, стараясь усилием воли унять колотившееся сердце.
— Нравится?
Я неуверенно кивнул и задержал дыхание. Боялся, что мама расстроится или разозлится, но она лишь покачала головой и сказала:
— Ничего не поделаешь — порода…
С тех пор я почти каждый день просил поставить мне Высоцкого. А потом научился и сам управляться с магнитолой.
Мать ворчала:
— Сколько можно слушать этого алкоголика?
— Он алкоголик?
— А ты что, по голосу не слышишь?
Мне хотелось сказать что-нибудь в его защиту, но я не знал, что. И продолжал слушать Высоцкого.
Мать была права, не всё мне было понятно в его песнях. Но это не имело значения. Что не понимал — додумывал. Например, фразу «я обхожу искусы» я понимал так: человек (сам папа?) обходит место, где его могут искусать собаки.
Особенно мне нравились его шуточные песни. Про жирафа. Про утреннюю гимнастику. Но и остальные я тоже скоро разучил.
Взрослые только диву давались, когда слышали, как я вместо «голубой вагон бежит-качается» напевал: «Мы не успели, не успели оглянуться, а сыновья, а сыновья уходят в бой».
А иногда по ночам я просыпался в слезах. Мне снилось, что папа приезжает к нам, весёлый, с гитарой, он поёт, рассказывает всякие интересные истории, обнимает счастливую маму, а потом он ведёт нас в кино или в зоопарк, а люди оглядываются, смотрят на нас и говорят: «Не может быть… Это Высоцкий. Лёшин папа».
Конечно, я понимал: папа — артист, ему некогда приезжать к нам, но хоть бы разок, на денёк…
Затем я уговорил маму купить ещё новых пластинок. К тому времени как раз вышла новая серия «На концертах Владимира Высоцкого». Это было что-то необыкновенное! Я был счастлив. С каждой зарплаты мама покупала по одной пластинке.
Однажды по телевизору транслировали фильм «Место встречи изменить нельзя». Раньше я не видел этого фильма. И когда на экране появилось лицо Высоцкого, я от неожиданности воскликнул:
— Папа!
— Что? — спросила мама.
Я решил, что пора признаться. Больше не имело смысла что-либо скрывать.
— Всё я знаю, — говорю. (Сообщаю это тоном доброго инквизитора.) — Знаю, — говорю, — кто мой папа…
— Я, слава Богу, тоже знаю, кто твой папа.
— Он!
И я решительно ткнул пальчиком в экран.
— Кто он?
— Высоцкий!
Мама так сильно удивилась, что потеряла дар речи, а когда полминуты спустя речь вернулась к ней, голос был сдавленным, сиплым, словно кто-то невидимый держал её крепкой рукой за горло.
— Лёшенька, ты себя хорошо чувствуешь?
— Он мой папа! — выкрикнул я. — Ты просто не хочешь говорить!
Кажется, мама поняла, что я вот-вот расплачусь, поэтому заговорила со мной тихо и ласково.
— Милый мой, хороший… Поверь мне, я не стану тебя обманывать… Твой папа — да простит меня Бог — такой же алкаш, как и этот, но менее талантливый. Я говорю правду. Твоего папу зовут Лёня. И у него такая же фамилия, как у тебя. Курилко. Но я надеюсь, что когда ты вырастешь, ты будешь совсем другим. Ты будешь честным, сильным и добрым. А может, даже и знаменитым, как этот твой Высоцкий.
— Да?
— Ну а почему нет? Чем ты хуже других? Ты у меня умный, красивый… С богатой фантазией… как оказалось.
Мама обняла меня и крепко прижала к себе.
— Тоже, глупыш, выдумал! Надо же! Сделал меня любовницей Высоцкого… Ты хоть никому об этом не рассказывал? А то ещё не хватало… Нашим сплетницам только повод дай, а уж они-то додумают — и как я на концерты к нему ездила, и как где-то в гримёрной… О майн гот! Любовница Высоцкого! У него там своих хватало… Бабы его любили…
А я сказал:
— Только ты его больше не обзывай.
— Кого?
— Высоцкого.
— Хорошо, не буду. Сдался он мне, твой Высоцкий. Садись, смотри фильм, а я пойду, лекарство приму, а то ты меня в гроб загонишь своими фантазиями…
_________________________________________
Об авторе:
АЛЕКСЕЙ КУРИЛКО
Родился и живёт в Киеве. Публикуется в литературных журналах «Радуга», «Крещатик» и др. Лауреат Русской и Гоголевской премий. Автор книг «Земля вращается со скрипом», «Бег по жизни», «Волчья любовь», «Долгая дорога в ад» и др.
Ведущий актёр театра-студии «Чёрный квадрат», режиссёр, сценарист, радиоведущий. Родился и живёт в Киеве.
скачать dle 12.1
