Редактор: Евгений Никитин
18+
Комментарий Евгения Никитина:Язык стихотворений Жени Риц последних лет сладострастно переживает собственную физиологию, мясо фонетики и морфологии, растет, как дерево, сам из себя, из своих корней - и образ, возникающий при чтении, соответственно объемный, чувственный, рельефный, часто непереводимый на язык абстрактных понятий: "Кто видел упругую чёрную гладь/ И белую плоскость живую?/ Солнце захочет меня обглодать,/ Глядь –/ Я над ним же жирую./ Кто выел округою красную плоть,/ Её изнутри разрывая?/ Кололся, но медлил совсем заколоть,/ Потом, как одышливый мысленный крот,/ Разрыл, а она б..дь живая (...)" Можно видеть, как в этой цитате манифестируется в чистом виде строительный материал, с помощью которого Евгения Риц потом пишет о более "сличаемых" с "жизнью" вещах (ставлю кавычки, так как по Лакану никакой жизни вне языка мы помыслить не можем в принципе). То есть можно сказать так: вообразим условное стихотворение Евгении Риц, в котором мы, допустим, различаем известные нам предметы и аффекты: все эти до боли знакомые рельсы, лесопарки, дырки в заборе и прочие атрибуты постсоветского задумчивого пространства, застывшего как на черно-белом фото, - но они тоже порождаются языком, который в приведенном выше отрывке дан в наиболее чистом виде, обнажен, это его гнездо, его квартира, интимное место, куда мы вторгаемся. Но более точной будет метафора сада. Растения ничего не означают. Замысловато искривленная ветка может в полумраке напоминать огромное насекомое, но это ветка, она не включена по умолчанию в процесс обозначения чего-либо. Наоборот, чаще можно наблюдать, что насекомые маскируются под ветки. Тоже самое и с поэзией, в авангардной традиции это наиболее очевидно (это, впрочем, не значит, что можно о любой чепухе написать то же самое; то есть можно, конечно, но насекомое от этого не станет веткой).* * *
Картонными лопатками спины
Перебирает воздух заоконный.
Его лицо не видно со спины,
Не видной за очёркнутой колонной,
Где в комнате тугие голоса,
Да нет, не в комнате, скорее даже в зале,
Качают все слова за полчаса
До полных фраз, которые сказали.
Здесь дымно и накурено, и свет
Не светит через дымную завесу,
Но как-то сразу падает на всех
И пригвождает к выбранному месту.
Дом Архитектора, провинция конца
Не века, но короткого отрезка
Центрального трамвайного кольца,
Которое останется без рельсов.
Голодными глазами без ресниц
Останется случайный посетитель,
Не понимающий, что речь идёт о них
Стираться вверх до самых перекрытий
* * *
Между деревянным и древесным
Есть такое состоянье вещества,
Что оно качается над лесом,
Точно прошлогодняя листва.
По дорогам тает месяц лета,
Месяц осени и месяц ноября.
Колокольчик бьёт себя по веткам,
Из себя растеньям говоря:
«Братья леса, сёстры лесопарка,
Голые копатели высот,
Если бы вы знали, как мне жалко
Наш неувядающий народ,
Тот, что станет шкафом и шкатулкой,
Но не перестанет быть совсем
И построит запылённый, гулкий
Город изнутри кирпичных стен.
В городе не то, чтобы ребёнок
Потеряется, а сам себе старик
Под минутный скрежет шестерёнок
Выйдет на дорогу между книг».
Деревянный колокольчик умолкает,
Дровяные щели тишина
Забивает, плотная такая,
Что почти оттуда не слышна.
Город леса выйдет из паркетин
По мастикой выжженой земле
И жильца потерянного встретит,
Вовсе не готового к зиме.
* * *
Огонь отбрасывает тень,
И у теней костра
Неслышно человек и тень
Болтают до утра.
И этот влажный разговор
Болотных языков
Услышит изнутри костёр
И, тоже на язык остёр,
Сухих подкинет слов.
Сухих подкинет дров рыбак,
Поворошит в котле,
А тень его поворожит
Ногами по земле.
Рука от дыма трёт глаза,
Но дым не так и прост,
Внутрь забирается и за
Глазами строит мост.
Пойдём, товарищ, по мосту,
Закинем вниз с моста
Палёных веток густоту
До палого листа,
Хвоёных веток бересту
До красного клеста,
Копчёных меток за версту
Цепляется верста.
* * *
В парковых дебрях не трава стояла,
Не снег лежал,
Но иной материи выверты и овалы
Складывались в пожар.
Этот парк был внутри, он был, прямо скажем,
Грудной, как жаба,
И по ходу вспомним ведьму и молоко,
И побитые яблоки в нём лежали
Близко и далеко.
Под белёсым камнем, лежачим и близоруким,
Не вода бежала, но свет бежал,
И его доверчивые подруги
Возмущались полными ртами жал.
* * *
Он увидит сквозь дырку в заборе
Вечереющий сад, и в саду
Механический сад, и всё горе
Сладкой взвесью осядет во рту.
Эта дырка — не память. На память
Только светлая дырка, и в ней
Пять минут собираются падать
Много листьев с ветвистых теней.
Он увидит сквозь дымку в просторе
Отцветающий глаз, и в глазу
Электрический лес из историй,
Отвечающих звуком на звук.
Молоточек ударит, и эхо
Из коленки по локтю пойдёт,
Это связан скелет человека,
Точно сад и оставленный плод,
Или лес и грибы в перелеске,
И сухая рука грибника,
Прижимаясь к колючей железке,
Ничего не снимает пока.
* * *
Где дуб стоял, многоочит,
Покрытый карими зрачками,
Там парк кричит
И пар шкворчит
На вялом солнце закипая.
И, раздвигая ноги врозь,
Земля из-под земли выходит,
За прахом прах, за горстью горсть
Передвигает по природе
Не прирождённой, городской,
Насаженной, как из-под палки
Крестьянский дом скрестил доской
Свои занозистые лапки.
* * *
Просто снять шелушащийся слой
И кровавую корочку снять,
Чтоб увидеть и землю и плоть
Раскормившихся плоских щенят.
В оголившихся плотских щелях
Нагловатые нерпы травы
Наглотаются лях и поляг,
И Сусанин в предгорьях Москвы,
И Сусанна в предровьях молвы
Наглотается мух или блях.
Как надбровные дуги звенят
Колоколицами бровей —
Это лучше не знать, или знать
Это лучше, чем Ветхий Завет.
Это глаже ствола под рукой,
Легче ручки в замёрзшей руке
Западающих клавиш отбой
Добивается ритмом ракет
На экране сплошной синевы
Не небесной, а просто небес.
Угловатые нервы травы
Под землёй превращается в лес.
* * *
Старик, идущий в планетарий,
Двадцатый год, тридцатый год.
В могучей поднебесной таре
Такое небо настаёт,
Что не звезда с звездою скажет,
Но кресло выкрикнет спине,
Как пахнет холодом и сажей
На круглых улицах извне.
Так говорит озон беззвёздной,
Ещё не взрезанной серпом
Арбузной корочки морозной
Под долговязым грузным ртом.
Дымы уходят в стратосферу,
Не выкликая имена.
Да, мы уходим, страстотерпцы,
Не выключая и меня.
Но здесь меня ещё не будет,
Где душный вязкий кинозал
Дрожит, как бы воздушный студень,
Чуть приникающий к глазам.
Старик, в нём видя ночь и утро,
Ещё медведиц и волков,
Становится живым, как будто
На самом деле не таков.
* * *
Я наколка на запястье урки.
Тоже, что ли, глаз с двумя зрачками,
Или что у них ещё бывает?
Я же сам себя не вижу и не знаю
Очерка тенёт моих чернильных.
Вижу быстрый нож и век свободы.
Вижу, пылкий лёд себя взрывает
Колкими лопатками с исподу,
Это, видно, двинулись евреи,
И вода им раздвигает ноги,
Как дорога между фонарями
В сапогах далёких самодельных.
У него, вон, тоже был подельник,
На того я только любовалась,
Женщина с хвостом и парусами
Или даже церковь с колокольней.
Он был тонконосый, недовольный,
Плоскоцветый, как у Пиросмани
Проступают грусть или усталость.
И когда в близнечестве сиамском
Я его терял или теряла,
Стылый город плавился Дамаском
Под широким ватным одеялом.
* * *
Кто видел упругую чёрную гладь
И белую плоскость живую?
Солнце захочет меня обглодать,
Глядь —
Я над ним же жирую.
Кто выел округою красную плоть,
Её изнутри разрывая?
Кололся, но медлил совсем заколоть,
Потом, как одышливый мысленный крот,
Разрыл, а она б..дь живая.
Разбил, как помешивай масляный сон
Фарфоровым ртом малолетки,
Где мышкой молочный зубок унесён,
Как будто не первый и ветхий.
Не мышкой, но фейкой зобок разгрызём,
Засунем под мышку копейку,
За щёку другим безвозвратным облом
Теперь зацепиться посмей-ка.
Семейка лежит, вожделея рядком.
Жалейка визжит, точно жалит о ком,
Где нет никого, но кого-то
Толчком вызывает небесный партком
В подземный райком оборота.
_________________________________________
Об авторе:
ЕВГЕНИЯ РИЦ Родилась в г. Горьком (Нижний Новгород), окончила Нижегородский педагогический университет, кандидат философских наук. Автор трех книг стихов. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Воздух», «Новый мир», «Новый берег», «Волга XXI век», «Урал» и др., в антологии «Братская колыбель», на сайтах «Сетевая словесность», «Молодая русская литература». Участник интернет-сообщества «Полутона».
скачать dle 12.1
