Алексей Дьячков. ЭКСКУРСИЯ

Редактор: Роман Рубанов






МОЛОЧНЫЙ ЗУБ

Не допрыгнул атлет до перины,
И метатель прервал свой разбег.
Стадиона Динамо руины
Засыпает рождественский снег.

В гипсе традиционное лето
Бог с веслом и турист налегке.
Крутит обэриут пируэты
В одиночку на старом катке.

А в сугробах трибунные грядки,
И сухое колонн молоко
Убывают себе без остатка,
Как какое-нибудь рококо.

Но снежок продолжает вертеться
Собирать по земле облака,
На катке дивный вечер из детства
Сохраняет мне память пока.



МИОКАРД

В кабинет заползала акация,
И топтались в тени тополя.
Кардиолог на жизнь с интонацией
Виноватой мне год оставлял.

И минтай дожевав с макарониной,
Я из корпуса топал с толпой,
И сидел, не нарушив гармонии,
На скамейке с больной головой.

Покрывалась черемуха крестиком,
Раму брат, матерясь, мастерил.
И фонтан со скульптурой бездействовал
С грязным спекшимся снегом внутри.

Но росло мое сердце и знанием
Наполнялось. Тем знанием, что
Выражать научился словами я
Когда возраст другой подошел.

Когда слива осыпалась спелая
И сиял влажный сад чистотой.
И лежал, вспоминая Гомера, я
На диване в квартире пустой.

 

ЭКСКУРСИЯ

Мы входим всем классом в таинственный зал.
Поэт здесь Наталье записки писал.
По детскикаляки-маляки
Пером выводил на бумаге.

Он думал: Господь не оставит меня!
Поехал на речку в конце января,
Размазав в сердцах эпиграмму,
И в сенцах махнув лимонаду.

Катилась, как солнце на ярмарку, жизнь.
По граду замерзшему сани неслись.
И зарево в колбе горело,
Но шуба медвежья не грела.

На грязной раздаче игралась игра.
Поэт не заметил в ветвях снегиря,
Он думал о небе огромном,
По снегу скрипя, по сугробам.

Под треск снежных сучьев исчезло все в миг,
И музыка, и незаконченный стих.
И лес, и фасады Растрелли,
И мертвенный сумрак музея,

И сон мой, и воспоминанье о сне.
И вот я молчу в тишине. В пустоте.
И тает, как снег, мое знанье.
И сам я, как снег, – расставанье.

В музейном буфете ни часа, ни дня.
Класс по расписанью забыл про меня.
И чай исчезает. И блюдце.
И только слова остаются.

 

АСТИ

Грузит баки под окнами мусорка,
Драга на мелководья гудит.
И доносится грубая музыка,
Каких пруд по турбазам пруди.

Под такие суровые, взрослые
Злые ритмы эстрады чужой,
Нагулявшись с собакой под соснами,
Я читаю о долгом домой

Возвращенье под небом пылающим. –
Сложно автор как все накрутил.
Разгоняет больных отдыхающих
По домам сентября карантин.

Я останусь один здесь на острове,
Где прощальный костер догорел,
Где в пионах лиловых и розовых,
Бросив горн, утонул пионер.

Отпуск весь мне читать, перечитывать –
Выполнять обещанья врачу.
Спичкой вечером сумрачным чиркнув, я
Как из озера тьму отчерпну.



ТВОРЕНИЕ

Белый войлок, что влагой набух на реке,
Баржа тянет по городу волоком.
На мосту Пролетарском послышалось мне
В слове облако – благо и колокол.

В полынье и убог дом для рыб и глубок.
Дряхлых изб, магазинов с витринами
И церквей покосившихся тусклый лубок
Заливает настойкой малиновой.

Обивают старухи собеса порог.
И поэту, сердечного приступа
Избежавшего чудом, размеренно Бог
Надиктовывает томик избранного.

Возьми город и облако на карандаш,
Толчею ожидающих зрителей,
И меня запиши, тихий гений, в пейзаж
И деталью какой-нибудь выдели.

 

ПОСЛАНИЕ

Я не спрячусь в кустах за бараками,
Под фонарь выйду к пьяницам, чтоб
Бог Авраама, Исаака, Иакова
Меня здесь среди наших нашел.

Среди горьких, запойных и конченных
Буду слушать я новый устав.
Буду выть нерешительно: Отче наш,
И в последний час нас не оставь!

Воздух колкий, разряженный, ветреный,
Злого ворона с сыром во рту,
Велик «Минск» моему откровению
Я свидетельствовать призову.

Слушай мир с придыханием голос мой,
Говор улиц, подъездов гудеж,
Во дворе шум распущенной поросли –
Ты меня уже здесь не найдешь.

У окошка с распахнутой форточкой
Старым чаем запью супрастин.
Буду у воробьев просить помощи,
Сигареткой сгоревшей трясти.

 

ФУРЛЮГАН

Я так хочу, чтоб ты, дожив до старости,
До слабости, до дряхлости своей,
В запущенном саду забрался в заросли
Смородины и потерялся в ней.

В густой листве, где дачный свет качается,
Среди ветвей на юный куст похож,
Ты заведешься быстро и отчаешься,
И в траву под смородину сползешь.

И здесь, в борще, дыша еще испуганно,
Прижмешься телом старческим к земле.
Как в сумерках ко мне слова по буковкам –
Жуки и мошки явятся тебе.

Нырнет в листву ди-джей кузнечик с ритмами
Планеты, жук пыльцою пошуршит.
И жизнь твоя и трудная и длинная,
Как божия коровка пробежит.

Гигантский мир, заоблачная Грузия,
С воротами распахнутыми рай.
Ничем не выдавай свое присутствие,
Божественность свою не выдавай.

В саду, забытый няньками и маменькой,
Не бойся потеряться, мальчик мой.
Не три слезу, мой глупенький, мой маленький,
Я скоро заберу тебя домой.

 

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Никто не расслышал, а я разобрал,
Как клен в тупике отвечал за базар,
Как падала звонко монета,
И мучил гудок абонента.

В реке отраженье Белёв потрошил,
Беляш на вокзале колхозник крошил,
И птицы шумели, пируя –
Ворона, воробышек, гуля.

А дома другая совсем тишина,
И я, витаминку мою прожевав,
Бродил у подъезда зачем-то,
Качался на детских качелях.

Страдания наши, больничный режим.
Скажи, почему я домой не спешил?
Болел, но светился от счастья –
Качался, качался, качался…



СМОЛА

И лодка без весла, и речка, чтобы плавать,
Я плакать завязал, и узелок на память.
Уставшие сады, корзины добрых дел.
Еще я не забыл, что я сказать хотел.

Без вспышки осветит конфорки шумной пламя
Улов в густой сети и арку с голубями,
Любви короткий век, без рамки твой портрет,
Средь Вавилонских рек тьму беспросветных лет.

Пусть писем короб пуст, и полон дом печали,
Трясется мокрый куст на берегу песчаном.
Перед собой в углу лампаду держит бог.
Я так тебя люблю, как никогда не мог.

Что будут жизнь и  смерть, опять боюсь как в детстве.
Не смею врать себе, на все прошу, ответь мне.
Сложиться, не дышать, сердечный приступ, боль
Под одеялом ждать, накрывшись с головой.

Еще одно прости, супруга, пес безухий,
Попутчица в пути, в автобусе старухи,
В предчувствии грозы над дамбой воздух сер,
Шиповника кусты, из мела пионер.

 

ВИНОГРАД

Откликался на имя, старел на глазах,
Пустоту заполнял суетой.
Говорил-говорил, ничего не сказал.
Вышел и не вернулся домой.

Его тельце замерзшее в сером пальто
На лицейской аллее нашли.
На царапанной пленке он курит в окно, -
Там на улице нет ни души.

Что погоду дождливую я не отдам,
Что пейзажик, потекший легко.
И разносят дары не мои по домам,
А дешевый гостинец его.

Пусть покоится, славу свою уступив,
И тот свет размывает теперь.
Пятна влаги – для мщения созданный миф.
Антресоли хранят акварель.



ЕЩЕ СУББОТА

Утренний из окна
Вид – лес на фоне стен,
Облако щелкни на
Смену 4М.

Солнечных пятен дар.
Пеструю рябь реки.
Свемовской пленки кадр
Каждый не береги.

Думать о нем зачем,
День пролетит за час.
Пыль в золотом луче,
В ложке рубин борща.

Осени ранней брошь
Щелкай не торопясь,
Если не оборвешь
Со светотенью связь.



ПИХТО

Витязь у камня, слоения осени —
Все, что за лето ты вырезал лобзиком,
Разных значков без числа,
Переводилок размякших агония,
Что эпидемия предновогодняя
Вместе с тоской принесла.

Мелос метелей и символы ребуса —
Иней в разводах на стеклах троллейбуса,
Вечный фонарь на кольце.
Горла першение, ссадины жжение,
Страх узнаванья себя в отражении,
В бледном пухлявом юнце.

Сны без стыда и победы без совести,
Без продолженья романы и повести.
Лес с промелькнувшей листвой.
Снова январская музыка топчется,
Чтобы утешить тебя в одиночестве
В комнате мрачной, пустой.

Дом напугав неуместным мальчишеством,
В бархатном кресле музейном почти что — ты
Дрыхнешь, устав от зевот,
Вспомнив весну, номер в корпусе крошечном,
Имя того, поит кто тебя с ложечки,
Дедом, как в детстве, зовет.

Что он склонился и смотрит испуганно
На подлокотник, засиженный мухами,
Тельце в морщинах, черту —
След от резинки? Зачем? — Ну, пожалуйста! —
Он повторяет так жалобно, жарко… За
Мной не идет почему?



ОЗНОБ

Говорили, что осень пропахла кострами,
Что бело на заброшенных дачах от астр.
Что по склону к реке разбрелись оркестранты,
Инструменты в пожухлой траве побросав.

Здесь заметно, как годы проносятся мимо,
Как стоят, изнутри выгорая, деньки.
Как, в пустом поселковом затарившись пивом,
Зависают в тени старых лип рыбаки.

Здесь хозяин на мир взгляд свой поднял с порога,
И собака у ног его в бусах репья.
Посмотри же теперь на меня как на бога
Я смогу от тревоги избавить тебя.

Не заметишь, как старой посадки одежда
Цвет меняет, как гнется в заливе камыш,
Когда вместе со мной на крыльце, заглядевшись
На осенний лиловый закат, постоишь.

Отливают вечерние сумерки сливой,
Реактивного крестика светится нить.
Чтоб о жизни такой – бесконечной, счастливой –
Говорить мало слов. Мало слов говорить.







_________________________________________

Об авторе:  АЛЕКСЕЙ ДЬЯЧКОВ 

Окончил строительный факультет Тульского политеха. Работает инженером-строителем. Стихи публиковались в журналах «Урал», «Новый мир», «Арион», «Волга», «Интерпоэзия», «Новая Юность», «Сибирские огни». Автор двух книг стихов: «Райцентр» (М., 2010) и «Государыня рыбка» (М., 2013). Живёт в Туле.

Фотография Анатолия Степаненкоскачать dle 12.1