АДУ-ВАНЧИКИОна ползала по полу в камере №4
Он вылизывала углы.
Она ползала по полу в камере №4
Она вылизывала углы.
Ее избили две неграмотные воровки.
Она завыла возле
неоткрывающейся двери.
Ненастоящий бог
заливал ей в горло
ненастоящую водку,
и она глотала настоящую веру.
Нехорошая подошла к окошку охранница
и подошвой ударила по лицу.
Чувствовала вопящая
как из головы
выдувается
сознание
(так бывает у одуванчика,
когда он в аду раскачивается,
оставшийся без пыльцы).
ПРОЛЕТАРШИЕЭлита-телята в прилипчивом лете, в прудах Пролетарших, в агонии-гетто. Иных гегемонов не надобно славить. Их Армагеддонов стремятся возглавить попы хамоватые в майках Армани, Дугин бородатый с ордою в кармане. Такой неглубокий Булгаков лубочных рабов пролетарших ведет к многоточью. И август тщедушный, стремящийся ниц, прилипнет, надушенный К Раш-Аушвиц, как майка кошмара к покойника телу, что будет застрелен братвой с Бирюлево, где ей заправляет лиловый Отелло. Вот этот сюжет как прилипчивый трип – звучит софт-репрессии репчик. Ты грезил так долго борьбою элит, так стань же кровавый ответчик!
НЕТ, Я НЕ БАЙРОНБестолковые мальчики быстро стареют.
И становятся ближе к народу, хоть были снобы
Те заложники посталкагольной судьбы,
Приодетые в нечто, когда-то считавшимся модным.
И их любовницы дородные
Пьют целлюлитную природу
Как сок березовых Лолит.
Но этот сок не утолит
Климактерическую страсть,
Похожую на матерь-власть.
Я здесь опять о вечно-женском
Дегенеративного блаженства,
Где сам я рос, да перерос
И в преступленье наказанья
Я истерических берёз
Навеки сделал обрезанье.
Нет, я не Байрон. Я Делёз.
ОДА БОГУ БОТОКСАОт старости пахнет кошмарами Босха.
Но, бог – ты же бог,
Значит, делаешь богство –
БОТОКСАБОТОКСАБОТОКАБОТОКСА!
Вы вашего бога убили так просто.
А мы полюбили здесь бога ботокса.
Мы более боли и русской тоски
Не чувствуем с легкой ботоксной руки
Гламурная молодость длится и длится.
Придется однажды вот так помолиться
И счет оплатить, и для доктора счет.
Мы веруем в ботокс, как верим в расчет.
От старости пахнет кошмарами Босха.
Но, бог – ты же бог,
Значит сделаешь богство --
Ботоксаботоксаботоксаботокса.
И ПРИТВОРИЛАСЬ ГАЛСТУКОМ ПЕТЛЯКогда моя "душа" уходит в пятки,
мне кажется, я самости лишен.
Моя "душа" со мной играет в прятки.
Стою в углу, слеп, честен и смешон.
Стою в углу, где дует в щели смерти,
где мне до ста назначено считать.
Мой бог смешной приказывал: "Не верьте!"
И я тогда не смел ему внимать.
Я всех святынь своих лишился сразу.
И в ад попав, смотрю в дверной глазок.
И вижу надпись "Я ушел на базу.
И не вернусь." И подпись: "Ваш не Бог."
Так лишь никто быть может беспощаден.
А если может, то не может быть.
Но может бить. И от того из ссадин,
Из ран я тек, чтоб так его "любить".
Так надо как дано. Дано как надо.
И хорошо, что некого винить.
И после смерти не бояться ада
мне, обреченному родиться в нем и жить.
Внутри себя я ощущаю мебель,
хромающий двуногий табурет.
И если есть Не-бог на базе неба,
то, слава богу, что на небе бога нет.
Как насеком я, как доисторичен.
Как погремушки кости на соплях.
Как тень пиджак отбросил наземь личность.
И притворилась галстуком петля.
В ПОДНОЖЬЕ ЖЕЛТЫХ ФОНАРЕЙВ подножье желтых фонарей
Клубился черный мрак.
–"Как разгадать теченье дней?"
Об этом и мечтать не смей!
Доверься мне – никак".
Когда на мир спускалась ночь,
Он шел к лесной реке.
И каждый раз шептал одно:
"С кем мне спуститься в эту ночь?"
Конечно же, ни с кем!
Там простота уснувших птиц
И мертвая вода.
И ветер, падающий ниц.
– "Куда спешишь за ним ты вниз?"
–"Наверно, в никуда."
Еще не начата война
Безумия в глазах.
–"Так можно быть спокойней дна
И плакать с красного вина,
Пока все спит?" –"Нельзя".
Светало. Пусто и тепло.
Почти как у людей.
–"Где бы мне встретить их? – "Постой!
Так вот они, перед тобой.
А честно, так нигде."
Под куполом дневных лучей
Светлей была вода.
– "Так близко истина вещей.
Когда я буду полон ей?"
– "Поверь мне, никогда."
И воздух сух. И день пустой.
И свет мешал ему.
–"Зачем же мир такой живой?
К чему я вымучен собой?"
–"Представь, что ни к чему."
К подножью желтых фонарей
Сошла с небес звезда.
Он прочь бежит из этих мест.
Куда? Молчит. Снимает крест.
Молчит, что в никуда.
_________________________________________
Об авторе:
АЛИНА ВИТУХНОВСКАЯ Родилась в Москве. Публикуется с 1993 г., автор нескольких книг стихов и прозы, в том числе «Аномализм» (1993), «Детская книга мёртвых» (1994), «Последняя старуха-процентщица русской литературы» (1996), «Собака Павлова» (1996; 1999), «Земля Нуля» (1997). На немецком языке вышла книга «Schwarze Ikone» (2002), «Чёрная Икона русской литературы» (2005), «Мир как Воля и Преступление» (2014), «Чёрная Икона русской литературы» (2015), «Сборник стихов А. Витухновской ДООС-Поэзия» (2015). Печаталась в журналах «Смена», «Арион», «Новый мир» и других изданиях. Стихи переводились и публиковались в немецкой, французской, английской, шведской и финской прессе). Член Союза писателей Москвы и Русского Пен-клуба. Награждена литературной премией Альфреда Топфера (Германия). Лауреат премии «Нонконформизм-2010» в номинации «Нонконформизм-судьба» (по совокупности заслуг) с формулировкой «За бесстрашие и твёрдость в отстаивании своих идей». В настоящее время является координатором общественно-политического движения «Республиканская Альтернатива».
скачать dle 12.1