* * *
В моей квартире живы лишь часы.
Их слабый пульс поддерживает стены
бумажные. Здесь, на краю вселенной,
песок минут струится на весы.
Моей вселенной улицы темны,
и тротуар их шаток и непрочен,
и из домов выходят только ночью
бессоные жильцы моей страны.
Их силуэты зыбки - только тень,
и голоса - лишь отзвуки, обломки
далеких фраз. И наступивший день
оставит нам вопросы, недомолвки,
свет фонарей и шепоты дождя,
движенье звуков, смутные намеки...
Уходим. Боже, как мы одиноки
и как мы совершенны уходя.
* * *
Что ни ночь - путем знакомым
входят в дом воспоминанья
и привычные беседы
всякий раз со мной заводят:
- Твой любимый неулыбчив,
да и ты глядишь тревожно,
стало вовсе невозможно
в мире уберечь любимых.
И врагов так громок шепот,
что раскачивает кроны
ваших сумрачных деревьев -
и они глядят вам в окна.
Что-то будет, что-то будет!
Ваши птицы приумолкли,
а беда стоит у двери -
лишь окликнуть вас не смеет.
* * *
Был дом. Была мама.
Был запрет возвращаться домой поздно.
А над домом прямо, над крышей прямо,
висели гроздьями звезды -
тяжелые, белые, как яблоки недозрелые.
И стучали по крыше, чтобы кто-нибудь вышел
и загадал желание, зная заранее,
что желаний у нас мало -
их исполняет мама.
Я всегда одного и того же желала:
чтобы мама не умирала,
чтобы жизнь в нашей жизни совсем ничего не меняла -
разве этого мало?
А потом я еще желание загадала:
чтобы можно было домой возвращаться поздно.
Если б я знала,
что только его и исполнят звезды!
* * *
И был у меня муж.
И был у меня друг.
И было родство душ.
И было тепло рук.
И был у меня дом,
а в доме всегда тишь.
И были цветы в нем,
котенок, щенок, чиж.
И в доме жила дочь,
и дом был к ней так добр.
И даже когда ночь,
нестрашным был мой дом.
В том доме всегда свет
и детская воркотня.
В том доме меня нет -
пойди, поищи меня.
И там, где был муж - мрак,
и там, где был друг - враг,
и там, где был дом - дым,
и я улечу с ним.
* * *
Представь, уже не страшно быть одной.
За дверью, за стеной и за спиной
чужого дома - мне нигде не страшно.
В задворках, в осени, в беспамятстве, в толпе,
в лесу и в гулкости, пустынности домашней,
и даже в разговорах о тебе
с друзьями - мне нигде уже не страшно.
За чашкой чая в ламповом кругу
или в пустом углу, забившись, в пледе,
не страшно думать об ушедшем лете,
соленых поцелуях на бегу,
купальниках на мокром берегу,
темнеющих в неясном лунном свете.
Да, в одиночестве свой смысл, свой толк, свой тон.
Пронзительность, озноб и ясность зренья
осенняя. Какие озаренья!
И в зеркало - шутя - подите вон!
* * *
Свобода
от необходимости быть.
Необходимости
есть, пить,
притворяться,
выглядеть,
говорить
и крутить огромное колесо
под названием - быт.
Я устала от необходимости быть.
Потому что мое бытие - не быт,
небыль,
нежить
и просто собачий бред.
Потому что меня в самом деле -
нет.
* * *
Несешься, злая, как собака,
и в сердце тяжело и пусто.
А в сумке томик Пастернака.
И черствый пирожок с капустой.
* * *
Наступала ноченька,
прилетали ангелы.
С Новым годом, доченька!
С Новым веком, Аннушка!
В Небе Богородица.
Снова с Небом лад ищу –
поздравлять приходится
приходить на кладбище.
Мраморное личико –
поцелую оченьки,
под крылами птичьими:
с Новым годом, доченька!
Сердце греет ласково
тоненькая свечечка.
С Новым годом, Ласточка,
поздравляют в вечности?
Над могилкой звездочка
елочная светится.
С новым веком, доченька!
С тем, в котором встретимся.
* * *
Пишу не о любви, а о душе,
о духе, о покое, умиранье.
И жизни постепенное вбиранье
порою удается мне уже.
Откуда появляется печаль,
когда все в мире вызывает нежность -
деревья, травы, лета безмятежность,
но слишком ясной видится мне даль...
Мой летний вечер, мой святой покой,
не ты ли обещал мне примиренье?
На все, что было болью и гореньем,
на прошлое - легко махну рукой.
И тихий свет покуда не угас.
Он снова льется, льется ниоткуда.
И снова можно жить и верить в чудо,
которое везде, всегда, сейчас.
_________________________________________
Об авторе:
ОЛЬГА ПОДЪЁМЩИКОВА
(1961-2000)
Родилась в Туле. Принадлежала к старинному дворянскому роду. Её дед со стороны матери был учеником Льва Толстого, дед со стороны отца - главным архитектором г. Тулы. Окончила филологический факультет Тульского государственного педагогического института им. Л.Н.Толстого. В начале 80-х годов поехала в Сибирь вслед за сосланным туда мужем, известным поэтом и журналистом Сергеем Белозёровым (1948-2002), за что друзья назвали её «последней декабристкой». Работала экскурсоводом в Ясной Поляне, медработником в доме престарелых, журналистом в тульских газетах «Коммунар», «Молодой коммунар», спецкором РИА-НОВОСТИ, ведущей на телевидении, в пресс-службе губернатора, была основателем и главным редактором православного журнала «Тульские епархиальные ведомости», много писала для общероссийских изданий – «Комсомольской правды» и других СМИ. Помимо журналистики, она активно занималась общественной деятельностью: стояла у истоков тульского отделения общества жертв политических репрессий «Мемориал», тульского Комитета солдатских матерей, помогала создавать новые музеи – «Тульские древности», «Тульский некрополь», организовывала Рождественские вечера Тульской епархии, участвовала в подготовке к визиту Патриарха Алексия II в Тулу, канонизации новых святых угодников и мучеников Русской Православной Церкви. Трагически погибла с коллегами-журналистами Ириной Извольской и Николаем Шапошниковым в ночь с 5 на 6 октября 2000 года под Тулой, истинная причина их гибели до сих пор не установлена.
Стихи и проза Ольги публиковались в тульских областных изданиях, журнале «Ясная Поляна». После гибели О. Подъёмщиковой усилиями друзей издана книга стихов «…Вернись мне отблеском мгновенным» (Тула, 2001).
Фото Андрея Лыженковаскачать dle 12.1
