Опыт предвзятого радиомониторинга Все нижеизложенное – только личное мнение автора, ни на какую истину – Боже упаси! – не претендующее.
Не так давно пришлось посмотреть музыкальный телеканал, чего обычно я избегаю. Смотрел долго, часа два, пока дочку в бассейне ждал: интересно же, что нового на музыкальном рынке деется, как он развивается, в какую сторону. А развивается он в серую сторону, как оказалось. Не знаю уж, сколько там оттенков этого самого серого, но тренд яснее ясного.
Канал транслировал какой-то сборный поп-концерт. Уже на третьей минуте меня накрыло абсолютно четкой аналогией: выступающие похожи на подопечных Швондера, которые то и дело вваливались в квартиру профессора Преображенского, но те черные и с револьверами, а эти серые и с микрофонами; какие-то кепки-фуражки, мешковатые пиджаки и штаны, абсолютно невыразительные лица – одним словом, антиартисты, выползшие откуда-то из пивнушек шестидесятых. «О Боже, Боже, мама, я схожу с ума…»
Не знаю, может, просто я на такой концерт попал, но похоже, что павлиньим перьям Киркорова и иссиня-белой улыбке Моисеева пришел конец – оттенки серого вытесняют их из телеэфира. Относиться к процессу можно двояко: одно дело, если гламурный боевой раскрас киркоровщины наконец-то завершает свою пляску, и, постепенно превратившись в серость, танцует к последней черте, к полному исчезновению; другое дело, если все это будет плясать одновременно, мимикрируя и содрогаясь, но оставаясь в телеэфире рука об руку, канал об канал.
В общем, мне ничего не оставалось, как взяться за радио. Я уселся в машине один, выбрал радиостанцию, которая с наибольшей достоверностью (судя по рейтингам) презентует российскую поп-музыку, включил диктофон, чтобы говорить в него разные язвительные замечания для будущей статьи, и понесся по волне моего настоящего.
«Улыбайся, невесомости поверь…» – с этого началось мое аудиальное путешествие. Ну а к чему еще призывать во времена падений котировок и срывов кодировок? Только к «невесомости поверь», больше верить нечему – соглашусь со сладкоголосой. Вот только интересно, как она выглядит? Тоже в картузе набекрень и в серых широких штанах? Дитя новой русской поп-революции, призывающее нас улыбаться. «Я птицу счастья свою отпускаю на юг». Чего-то она не договаривает – может, на юго-восток? Или еще дальше? Если серьезно, то подобный материал можно вытащить только всякими «у-у-е-е, уо-уо». Когда нет слов, на помощь приходят слоги и буквы, звуки и шептания, только вот улыбаться этому как-то совсем не хочется… В общем вызывающе, сексуальненько и серо-серо. И совсем не важно, как она там выглядит: даже если блестит и имеет павлиньи перья в импровизированном хвосте – это же радио, не видно ничего.
А эфир неумолим: «Любимый мой, лети как вольный ветер! Казачья кровь да конь твой вороной! Любимый мой один такой на свете, да не судьба нам вместе быть с тобой!..», ну и т. д. – это следующая отметка моего путешествия. Таких песен очень много, и все они похожи общим настроением – светлая грусть по шкале «от печали до радости». Тематика меняется только относительно описываемой ситуации: либо уже бросил, либо собирается бросить, либо что-то мешает быть вдвоем, либо сама разлюбила. В данном случае в русский народный лубочный поп вплетена казачья тематика, причем интертекстуальность доходит до крайней точки – «да конь твой вороной». Любопытно, что эта певица еще пять лет назад выплясывала и потрясала густым рыжим хаэром на «Нашествии», но любовь, особенно к казаку, все меняет. Можно было даже сценический псевдоним сменить на Аксинью – почему нет? «Степь да ковыль до самой до зари…» – вполне добротно составленный из проверенных временем штампов текст, в противном случае на радиостанцию можно ведь и не прорваться.
Дальше тоже лирика, но уже другая: городская поп-музыка с претензией неизвестно на что, уже без казаков и вольного ветра, зато с птицами и жизнью, которая идет как по часам. И вот ведь сходство-то с предыдущей слезливой псевдоромантикой – певец этот тоже потрясал волосами на рок-фестивалях не только в СССР, но и в Америке; ах, как это было свежо и жизнеутверждающе: «Moscow calling: Operator don't tease me, Moscow calling: Operator what's going on, Moscow calling: All the circuits are busy, Moscow calling: I'm going on ain't giving it up»! Было, но прошло, а теперь: «Ты прости меня, прости, что умел летать и не летал». Да, летал-летал, и даже к Фрэнку Заппе на консультацию не раз ходил – может поэтому в тексте проглядывает хоть какая-то самобытность? Образ бумажного самолета и флага, например: «Может, под бумажным флагом, словно небо, голубым». В общем, женское начало в песне – бумажный кораблик, мужское – бумажный самолет. «Твой корабль на волне, самолет мой в облаках. Мы встречаемся во сне, наяву не встретимся никак»: довольно свежо – образ работает. Видно, что над текстом трудились, а не лепили аппликацию из вороных коней, степи да ковыля. Естественно, песня сделана по канонам, но уважение вызывает хотя бы то, что оттенки серого разбавлены в ней и другими красками.
А дальше песня, бьющая припевом в самое ядро относительно новой русской социально-гендерной реальности. Но сначала разберемся с куплетом: «Эти люди и мысли, эти мысли и люди. Ты уже так близко, а что с нами будет? В этом мире огромном я тебе только верю и уже никому никогда так верить не сумею…» – эдакое паразитирование на прошлых достижениях группы «Гости из будущего». И музыкально, и поэтически в эту песню можно было вставить куплеты из целого сонма других: «Гости из будущего», Саша, Слава, Маша, Глаша, Алевтина – все слушалось бы одинаково гармонично и никто бы ничего не заметил. Ритм, аранжировка, голосовая подача, набор инструментов, композиция – все как под копирку в традициях девичьей грустной попсы последних полутора десятилетий. А вот припев современен, актуален и суггестивен: «Девушка сильная, девушка красивая хочет, чтоб ты сумел стать сильней нее! Я с тобой все смогу, для тебя буду жить, только ты береги сердце мое». Так и представляется огромный брандмауэр на девятиэтажке, на котором фото – преуспевающая бизнес-леди выглядывает из красного «Ferrari», тушь течет, помада размазана по щекам, и вот этот припев-лозунг из нее рвется рыданием безысходности: мужики, сколько же вы можете деградировать? сколько еще футбольных матчей вам надо посмотреть под пивко? неужели не видите – девушка сильная, девушка красивая хочет, чтобы вы встали с дивана и стали сильнее нее?! И тогда она все сможет (интересно, что «все», если она уже в красном «Ferrari»?), для тебя будет жить, понял ты, самодовольный лентяй, рефлексирующий над пивной кружкой нытик? Только ты береги сердце ее… а заодно и свое – синдром «пивного сердца» ведь никто не отменял. В общем, заменить в этой песне без труда можно все, кроме нарочито актуального припева – хоть какой-то выход из серого…
Поехали дальше. Если ничего не можешь придумать, надо лепить кавер-версии на нетленки. В данном случае ребята оседлали и обскакали Джо Дассеновскую «Et si tu n`existais pas», причем сделали это достаточно давно –– кавер появился в 2000 году, а по меркам российской музыкальной реальности это уже стопроцентное ретро. В общем, об этом больше нечего сказать. Русский текст этой песни абсолютно непримечателен из-за своей псевдолюбовной грусти, но это на мой личный взгляд. Надо сказать, что кроме моды на серость, мы живем еще и в мире повальной моды на кавер-версии: культура перемалывает и обсасывает сама себя, и новой Анны Герман или хотя бы ранней Пугачевой не видно даже в далеке далеком.
Дальше зазвучала песня-клон «Улыбайся, невесомости поверь». Право, почему бы все эти девичьи композиции не отдать какой-нибудь одной из них? Или так – куплет следующей песни: «Я ловлю на пальцы слезы, знаю, это все серьезно, если б только можно было снова все начать». И пошел припев: «Девушка сильная, девушка красивая хочет, чтоб ты сумел стать сильней нее! Я с тобой все смогу, для тебя буду жить, только ты береги сердце мое». А можно и так после того же куплета: «А ты улыбайся, улыбайся, невесомости поверь…» От перестановки фраз, куплетов и припевов из песни в песню ничего не меняется, и ритм один и тот же,120 ударов в минуту – «ум-ца, ум-ца». Вот где настоящий постмодернизм: бессмыслица узнаваемых слов-символов, стереотипная последовательность минорных аккордов, дамские печально-сексуальные предплачущие голоса – и все, готово и упаковано! «Говорят, что время лечит, что любовь всегда не вечна, только снова бесконечно буду повторять…» Ах, милый штамп! Лети как вольный ветер!.. «Вечно – бесконечно» – эту рифму еще не запретили?! А-а-а-а…
И вот оно! «В хоккей играют настоящие мужчины, трус не играет в хоккей!» См. абзац про Джо Дассена – добротный старенький хит, затертый и заслушанный, звучит вполне модненько и современно, бедный.
Выглянуло солнышко, лучик попал мне на лобовуху. А из динамиков полилось: «Я однажды проснусь, а вокруг мир другой, светел, чист, бесконечно прекрасен». Отличная песня с самобытным, ярким и образным текстом. В ряду вышеозначенных композиций она вовсе неслучайна: есть провидение, есть место смыслу и чему-то настоящему в сером омуте, где говорят, что время лечит, что любовь всегда не вечна… Эта вещь как бы опровергает все, что до нее звучало в эфире, она оспаривает модно-народный ряд: «Улыбайся, казак лихой да конь твой вороной, девушка сильная…» Очень тонко и незаметно «На меньшее я не согласен» соприкасается с песней про бумажный самолет, с ней они образуют свой как бы альтернативный хит-парад в нашем списке. Ничего удивительного: исполнители раньше работали в одной группе, пусть и на последнем издыхании, но общая тайна их все еще скрепляет, как мушкетеров. Еще большая редкость, когда удается втиснуть композицию в попсовые одежды, но при этом сохранить свое лицо да еще и в эфир попасть. Автор текста, музыки и исполнитель один – случай, надо сказать, уж очень редкий в последнее время. Впрочем, это уже тоже ретро, хорошее крепкое ретро. Но все хорошее быстро заканчивается, ведь так? Песню беззастенчиво оборвали в конце второго куплета – девушки сильные, девушки красивые подошли да и нажали кнопочку на пульте длинным изящным ноготком…
«Кто поверит, я и сам не верю, то ль на счастье, то ли на беду у меня семь пятниц на неделе и двенадцать месяцев в году» – поет нам «счастливый, как никто» исполнитель. И все бы ничего – классический кабацкий медляк, рассчитанный на разочаровавшихся в жизни работников общепита или загулявших менеджеров; одно обидно – такой вокал редко дается людям, а они его вот на это тратят. И хотя он поет, что «так счастливым и уйду», я в этом крайне сомневаюсь: счастливым ушел бы, если использовал свой голос для исполнения партии Христа (в крайнем случае Иуды) в русскоязычной версии Jesus Christ Superstar, или «сделал на красоту» что-нибудь из «Юноны и Авось», или записал альбом дуэтов с Хворостовским, а может с Серышевым (надо сказать, что он участвовал в записи рок-оперы Градского «Мастер и Маргарита, но кто об этом знает?). В общем, грустно, что продолжая плескаться в мутных поэтических водах из сигаретного дыма, напомаженных ресторанных дам с томным взглядом и престарелой модной небритости, он намерен уйти счастливым… Хармс об этом хорошо писал в одной из зарисовок цикла «Случаи»: «Хорошие люди и не умеют поставить себя на твердую ногу».
Дальше. Так называемая рок-музыка в контексте поп-радиостанции слушается маленькой победой ума и хоть какой-то фантазии над плясовыми страданиями поп-девочек. «Спать ложился рано утром, вечерами все звонил кому-то» – это же глобальный лозунг современных «детей большого города», хотя песня вышла уже больше десяти лет назад. В целом простенько и со вкусом – гитарка, нежно-приглушенный голос вокалиста. Композиция призвана навевать именно то состояние, которое и дало название группе. «Был безумным, был спокойным, подсудимым и конвойным»: подобные антагонистичные пары отсылают, с одной стороны, к «мы хотели пить – не было воды, мы хотели света – не было звезды», а с другой – к «я был полярником, был военкомом, по жизни катился снежным комом». Кто знает, существуй сейчас «Кино» и «ЭВМ», может их тоже крутили бы на моднейшем радио? «Ночь чернеет впереди, свет гаси и приходи» – вполне в контексте «а тем, кто ложится спать, спокойного сна, спокойная ночь»: извечный русский рок-патернализм даже в перевертышах один и тот же, всегда узнаваемый и скованный одной цепью.
Слушаем дальше. Любимую группу президента анализировать сложно, поскольку она вообще не меняется со временем, и если ты не их маньячный фанат, то точно не поймешь, с какого альбома песня и в каком году этот альбом вышел. Это ж нужно настолько заездить и затаскать тему «широка страна моя родная, много в ней лесов полей и рек». Вот уж нашли ребята свою стезю – обрели нестареющее лицо, так сказать. Кроме того, у группы не меняется саунд, состав инструментов и подача. Слышу «по бескрайнему полю вольному», но ведь уже пелось у них же «по бескрайнему полю моему» в известной пьяно-застольной песне «Про коня» (или «О коне» – слышал я и такое название). Самоцитирование – вещь, конечно, интересная, но ведь оно не только на особый отечественный тренд и занятую нишу указывает, оно еще и признак… исчезновения коллектива как творческой единицы. «А любовь – она там, где всегда и сейчас: все зависит от Бога и немного от нас…»
Наверное, именно потому, что от Бога еще хоть что-то зависит, исследование это показало не самые худшие результаты. Во многом еще хоть как-то держимся благодаря старым рок-героям. Конечно, карты спутаны, прицелы сбиты, а абсолютно разная стилистика композиций, следующих друг за другом в эфире, крайне шизофренизирует, заставляет воспринимать все песни в некоем едином контексте (а это всегда ломка, просто к ней привыкли), что, конечно, сказывается, в первую очередь, на вкусе слушателя. Вкус этот формируется крайне случайным образом, а слушатель, наверное, представляется руководителям станции чем-то вроде помойного ведра. Но повод для оптимизма все-таки есть: иногда – может по ошибке, а может по недосмотру или халатности – в помойку попадают золотые серьги, деньги и новые кожаные (пусть и серые) перчатки. А вот копаться там или нет – личное дело каждого из нас.
скачать dle 12.1
