Редактор: Кристина Кармалита
(драма)
От автора: Трагикомедия «Девушка по имени Шамиль» написана в 2013 г., когда раскол между патриотами и либералами не был так трагически глубок, как теперь. И, тем не менее, он стал одним из ключевых конфликтов этой пьесы о взрослении, выборе и эгоизме.
Действующие лица:ШАМИЛЬ ВОРОБЬЕВА – 18 лет, студентка
МАРИНА ПЕТРОВНА – мать Шамиль, лингвист
ПАВЕЛ АНДРЕЙЧИКОВ – владелец бензозаправок, 34 года
МАША – его дочь, 7 лет
ВИКТОР КОРШУНОВ – скульптор, 29 лет
МОНАХИНЯ 1. Дом Павла Андрейчикова.Маша играет с куклой.МАША. Катманду, Поп – на – льду, Тетя Нелли – на панели, Кат-ман-ду…
Входит Павел. Целует дочь.ПАВЕЛ. Маша, я должен сказать тебе… Может быть, очень скоро с нами будет жить очень молодая и очень красивая тетя.
МАША. Правда? Она может со мной играть? И уроки учить?
ПАВЕЛ. Да, только если она не будет занята. Она, Машенька, тоже учится…
МАША. В каком классе?
ПАВЕЛ. В институте, крошка, школу она окончила. А знаешь, как ее зовут? У нее очень необычное имя – Шамиль.
МАША. Шами-иль! Красиво! Так духи французские называются, да?
ПАВЕЛ. Нет, духи «Шанель» называются! А Шамиль – так звали одного злого разбойника. У него была большая шайка вооруженных до зубов головорезов. Но 18 лет назад родители Шамиль… ну, и некоторые другие люди… они думали, что Шамиль – это герой, освободитель горного народа. Они восхищались им. Мама с папой ждали мальчика и решили обязательно назвать его Шамиль. Родилась девочка, но они все равно назвали ее Шамиль.
МАША. Как можно спутать героя и злого разбойника? А, наверное, он оборотнем был!
ПАВЕЛ. Да, часть людей видели одну только личину. Но потом, когда он совершил страшные злодейства, они поняли, что заблуждались…
МАША. Он ел маленьких детей?
ПАВЕЛ. Ох… Незачем тебе это знать, моя крошка. Но ты не бойся, его уже казнили. Но Шамиль уже нельзя было переименовать, и все дети дразнили ее террористкой… У себя дома Шамиль одиноко и тоскливо. Она питается одними сосисками. Понимаешь, ее родители – либеральные интеллигенты…
МАША. Кто?
ПАВЕЛ. Ну, как тебе объяснить… Понимаешь, родители с детства оставляли ее одну, уходили на митинги, на демонстрации…
МАША. Но ты тоже иногда уходишь на митинги, а меня не берешь…
ПАВЕЛ. Да, но я ухожу на правильные митинги. И потом, с тобой всегда остается Тамара. Она тебе рассказывает сказки, кормит пирожками…
МАША. А Шамиль знает сказки?
ПАВЕЛ. Да, она знает много сказок и стихов… Когда она выучится, то будет киносценаристом.
МАША. А она умеет шить куклам платья?
ПАВЕЛ. Кхм… Это вряд ли…
МАША. Ну и ладно, я сама скоро научусь. Я уже выучила шов «вперед иголку!», и петельный тоже… Тамара обещала принести мне кусок синего панбархата…
ПАВЕЛ. Умничка… Ты будешь настоящей рукодельницей.
МАША. Когда Шамиль к нам придет, Тамара приготовит утку в духовке, и мы ее покормим, правда?
ПАВЕЛ. Ну конечно! А сейчас мне пора – у Шамиль сегодня день рождения.
МАША. Я хочу с тобой!
ПАВЕЛ. Нельзя, там будут только взрослые. А тебе скоро спать ложиться.
МАША. А тогда подари ей от меня… вот!
ПАВЕЛ. Твоя музыкальная шкатулка с танцовщицей? Тебе не жалко ее?
МАША. Нет! То есть, да… Но ты же мне купишь еще, а ей никто не подарит такую. Ей принесут цветы, и еще светильник и покрывало, и еще красивую такую цепочку…
ПАВЕЛ. Погоди, какой еще светильник?..
МАША. Это тете Яне дарили на день рождения!
ПАВЕЛ. И как ты все запомнила, полгода же прошло? Умница моя. Ну ладно, веди себя хорошо, слушайся Тамару.
МАША. Пока, пап!
2.Пустая комната. Стереосистема играет «К Элизе» Бетховена. Вбегает Шамиль, на ее волосах огненно-красная косынка. Она выключает музыку и ставит новый диск. Играет «Крейсер "Аврора"». В комнату входит Марина Петровна, принаряженная дама с томными манерами. МАРИНА ПЕТРОВНА (прижимая руку к виску). Ах, эта ужасная музыка!.. Шамиль, неужели нельзя хотя бы сделать потише?
ШАМИЛЬ (спокойно). Нельзя, мамочка! Ты не забыла – сегодня
мой день рождения!
МАРИНА ПЕТРОВНА (вздыхая). Никогда не думала, что твой подростковый протест так затянется… Шамиль, мы с папой очень расстроились, когда тебя задержали на митинге «красных»…
ШАМИЛЬ. Мама, это вовсе не подростковый протест! У меня давно сложились свои политические взгляды. Весьма отличные от ваших, ну так что ж?..
МАРИНА ПЕТРОВНА (с кислой улыбкой). Доченька, мы любим тебя такой, какая ты есть!
ШАМИЛЬ. Ага. Лозунг попсовой психологии. Что бы я ни натворила, ты всегда мне с улыбкой говоришь, что любишь меня такой, какая я есть. В этом чувствуется изрядная доля равнодушия, не правда ли?
МАРИНА ПЕТРОВНА. Грехи других судить
Вы так усердно рветесь,
Начните со своих
И до чужих не доберетесь.
Это из «Генриха IV»…
(Вздыхая.
) Я, кажется, привыкла ко всему, но все же обидно слышать такое от родного человека!
ШАМИЛЬ (хладнокровно). «Да, род один, но разная порода». «Гамлет».
Марина Петровна с достоинством удаляется. Шамиль охорашивается перед зеркалом. Входит Павел.ШАМИЛЬ. Павел, тебе нравится мое платье?
ПАВЕЛ (почти благоговейно). Да… Очень нравится…
ШАМИЛЬ. И твой подарок подходит к нему
(Вытягивает руку с изящными часами на запястье). Спасибо! Я всегда хотела, чтобы мне хоть раз подарили дорогую красивую вещь. Не соломенное панно с ориентальным рисунком, не антикварную книгу Эрнеста Ренана, а такую вот штуку.
ПАВЕЛ. Шамиль… Я хотел сказать тебе… Хотел спросить…
Шамиль вопросительно смотрит на него.ПАВЕЛ. Ты могла бы стать моей женой?
Шамиль в растерянности опять поворачивается к зеркалу и поправляет косынку.ШАМИЛЬ. Я… отвечу тебе завтра! Знаешь, шампанское делает мысли невесомыми…
Так ты говоришь – мэрия одобрила наше шествие? У меня есть идея – где нам взять барабаны…
ПАВЕЛ. Шамиль, погоди! Иначе, я забуду.
ШАМИЛЬ. Что забудешь?
ПАВЕЛ. Сегодня ночью я написал для тебя стих! Мне хотелось прочитать его наедине.
(Откашлявшись.)Комок сердечный разросся громадой:
Молчать не могу, и спать не могу.
И чувства теснятся несметной армадой -
Все потому, что тебя я люблю!
Не смоют любовь ни ссоры, ни вёрсты –
Мы будем вдвоем в любую беду!
В разных платьях – и в белом, и в пестром -
Тебя одинаково очень люблю.
Так будь же всегда красивой и милой,
Пусть залпы «Авроры» нам путь озарят!
Пусть небо подарит нам счастье и силы -
За это я выпью семь стопок подряд!
Входит Марина Петровна с бутылкой шампанского в руках.МАРИНА ПЕТРОВНА. Что же вы гостей бросили? Павел, без вас как без рук: никто не умеет так хорошо справляться с «Советским» шампанским!
ПАВЕЛ (с вежливым поклоном). С радостью! Я всегда считал, что мужчина должен зарабатывать деньги и открывать шампанское.
МАРИНА ПЕТРОВНА (с легким кокетством). Павел, вы мне искренне симпатичны! Очень жаль, что Ваши заблуждения… Ну да ладно… Я думаю, что высоконравственные и неравнодушные люди всегда найдут точки пересечения, ведь правда? Сейчас мы с мужем участвуем в одном общественном просветительском проекте…
ПАВЕЛ (видно, что он хочет угодить потенциальной теще). Так мы тоже всегда за просвещение! На днях наша ячейка плакаты расклеивала: «Настоящий гражданин пишет правильно по-русски!». Весь район охватили!..
МАРИНА ПЕТРОВНА (изменившись в лице). Да… К несчастью!.. Этот ваш ура-патриотический лозунг попросту неэтичен! Вы знаете, сколько в России больных дисграфией?
ПАВЕЛ. Чем?!
МАРИНА ПЕТРОВНА. Это люди, которые не могут овладеть навыками письма. Вы оскорбили их – отказали им в праве называться настоящими гражданами!
ПАВЕЛ (простодушно). О, мы вовсе не хотели обидеть больных людей!
МАРИНА ПЕТРОВНА. Но обидели! Как хотите, но мы вынуждены были пожаловаться в избирательную комиссию… Вы понимаете, Павел, что принципы важнее личных симпатий… Еще Шекспир писал….
ШАМИЛЬ. Мама! Я выхожу замуж за Павла. На будущей неделе мы идем в загс.
ПАВЕЛ. Все расходы беру на себя!
Марина Петровна от неожиданности разбивает бутылку шампанского.МАРИНА ПЕТРОВНА. Н-но… К чему такая спешка? Павел, не кажется ли вам, что Шамиль слишком… молода для брака?
ПАВЕЛ. Марина Петровна, вы не тревожьтесь! Мы с покойной Валечкой тоже в восемнадцать поженились. В техникуме с ней вместе учились. Поженились, сначала в общаге жили, а потом я на квартиру заработал. Но у нас всегда ладно было, хоть кого спросите! Я жену берег, лекарства дефицитные доставал: у нее сердце слабое было. А потом она все-таки Машку родила, хотя врачи отговаривали. Вот и… так семь лет живу один – только работа да партийные дела…
МАРИНА ПЕТРОВНА (она сменила тон на прохладно-иронический). Кстати, Павел, я давно хотела спросить – как сочетается ваш бизнес с левой идеологией?
ПАВЕЛ. А что же здесь странного? Я всю жизнь стоял за справедливость! Я и стал на себя работать, чтобы на буржуев не горбатиться. Сначала одну заправку открыл, потом вторую. Теперь автосервис налаживаю: сам под машины заползаю, слесарям пример подаю. Так что руки у меня не барские – в масле машинном и бензине. А Шамиль ни в чем нуждаться не будет. Пусть спокойно учится, институт оканчивает. У меня коттедж, места достаточно… Может быть, вы думаете, что я на нее ребенка взвалю? Так у меня домработница хорошая, Тамара, – она и убирает, и готовит, и с Марусей… Я ж понимаю – у нас с вашей дочкой разница в возрасте, 16 лет. Я и сам неравных браков никогда не признавал, но что поделать!.. У меня ведь не мужская дурь, у меня все серьезно. И платформа идейная у нас общая. Ладно, я схожу еще шампанского куплю! Пять сек!
Уходит.МАРИНА ПЕТРОВНА (присаживаясь). Девочка, это похоже на запрещенный прием.
ШАМИЛЬ. Почему? Я теперь совершеннолетняя. Делаю, что хочу!
МАРИНА ПЕТРОВНА. Выходить замуж за полуобразованного мещанина, чтобы досадить родителям – не очень умно…
ШАМИЛЬ. Чтобы досадить? Вот еще! Много для вас чести! Я просто хочу в другую жизнь попасть, в настоящую! Я с рождения жила в какой-то странной реальности с пыльными занавесками, опрокинутыми пепельницами, перегоревшими пробками… Вместо того, чтобы с утра заплести мне как следует волосы, ты, мама, заведя глаза к потолку, рассказывала об особенностях словотворчества Шекспира. …Но настоящая фантасмагория начиналась, когда вы оставляли меня у этой безумной соседки, свободной художницы. Это сейчас я понимаю, что она страдала делирием, а тогда мне было очень чудно – почему она водопроводную воду процеживает сквозь чайное ситечко, и меня заставляет это делать…
МАРИНА ПЕТРОВНА. Так. И где же, по-твоему, настоящая жизнь?
ШАМИЛЬ. Когда я побывала на даче у Павла, я… будто свежего воздуха глотнула. Он там и правда свежий (лес рядом), но дело в другом. Там – по-настоящему, без излишеств и прорех. Там добротная крыша, и все лампочки горят, и веселый ситец на окнах, и вареники с вишней! Я впервые в жизни попробовала вареники с вишней…
МАРИНА ПЕТРОВНА. Шамиль, милая, вареники – это прекрасно, но… С мужем нужно говорить на одном языке. А с Павлом вы говорите на разных.
ШАМИЛЬ (передернув плечами). Павел занимается самообразованием, я ему Гоголя давала и Бунина… А Энгельса и Троцкого он и без меня много читал.
МАРИНА ПЕТРОВНА (устало). Ах, поступай, как знаешь!
3. Спальня в доме Павла Андрейчикова. Павел и Шамиль в постели, горит лампа. Шамиль, закутавшись в одеяло, отвернулась к стене. ПАВЕЛ. Воробушек!.. Как ты?
ШАМИЛЬ. Ничего.
ПАВЕЛ. Теперь ты – моя жена. И у нас все будет хорошо!
Несколько раз нежно целует ее в затылок.ШАМИЛЬ. Знаешь, в чем главное различие между мной и вами? То есть… тобой? В том, что ты всегда веришь в «хэппи энд». А я никогда не верю. Поэтому я так люблю Ремарка, у которого героини умирают от неизлечимых недугов, а герои разбиваются в автогонках.
Резко разворачивается к Павлу.ШАМИЛЬ. Я думаю – правда ли у нас все будет хорошо? Успели мы заскочить в вагон, где едут счастливые люди?
В этот момент раздаются глухие низкие удары.Шамиль испуганно прижимается к подушке.ПАВЕЛ. Не бойся, маленькая, это мои часы с маятником. Они всегда полночь бьют. Если хочешь, я их вырублю.
ШАМИЛЬ (после небольшой паузы). Когда мне было четыре года, отец принес откуда-то часы с кукушкой начала 20-го века (он очень любит старые вещи). Представь себе, кукушка исправно куковала. Серенькая, пушистая, она была похожа на настоящую птичку. Я подумала – наверное, в часах у нее гнездо, и, может быть, даже птенчики. Я раскрыла створки, за которыми кукушка пряталась, и стала ее вытаскивать. Конечно же, повредила пружину. С тех пор часы не работали, а кукушка не куковала. Но еще больше я была потрясена, что меня не наказали. Я сломала такие чудесные часы – а меня не наказали. Папа даже с оттенком восхищения рассказывал гостям о любознательном ребенке, а те смеялись и гладили меня по голове. Я чувствовала, что произошла страшная несправедливость! Ведь, к примеру, когда я обозвала сына профессора Либенбаума ушлепком, то мне целый час читали нотацию, а потом заперли в комнате. А я всего-то сказала вслух то, что думали все окружающие. Он действительно был ушлепком, этот откормленный мальчик, который вечно плевался и портил чужие игрушки...
ПАВЕЛ (обнимая Шамиль). Бедный мой воробушек!.. Знаешь что? Я же понимаю, что простоват для тебя, а у Ремарка я читал только «На Западном фронте…», но я сделаю тебя счастливой! Через несколько лет ты напишешь сценарий фильма о февральской революции. Серьезного большого фильма, без агиток и без чернушных анекдотов. Я к тому времени скоплю денег, и мы снимем это кино! И потрясем мир!
4.Дом Павла.Шамиль полулежит в кресле с книжкой. Открывает коробку конфет, отправляет одну в рот, не отрываясь от книги.Маша в другом конце комнаты деловито разбирает большой пакет с продуктами.Стремительно входит Павел с двумя куклами в руках. Дарит куклу Шамиль, целует ее. Дарит вторую куклу Маше, ласково треплет ее волосы.ПАВЕЛ. Я вниз – камин растоплю.
Шамиль встает, медленно, как человек, томимый бездельем, обходит комнату. ШАМИЛЬ. Маша, что это ты делаешь?
МАША. Тамаре помогаю покупки разобрать.
(Крутит в руках бутылку подсолнечного масла.) Она почему-то «Золотое» купила. Наверное, «Солнышка» не было. Оно качественней и даже немного дешевле. А макароны неужели забыла? У нас уже заканчиваются.
ШАМИЛЬ (изумленно). Маша, откуда в тебе это… в семь лет?!
За стеной слышен чей-то грубый, развязный бас: «Привет, Паха! Где твоя папаха?»Раздается громкий хохот.ШАМИЛЬ. О, нет! Снова этот Ноздрев!
МАША. Он вовсе не Ноздрев, его фамилия Щербаков! И он майор внутренних войск.
ШАМИЛЬ. О, видимо майорам по уставу полагается навещать нас четко дважды в неделю, по вторникам и четвергам.
МАША. Он – папин лучший друг.
ГОЛОС ГОСТЯ. У тебя рубашка в клетку – дай сигаретку!
Снова громоподобный хохот.Шамиль уходит в свой угол. Достает из шкафа бутылку виски, наливает полстакана. Идет на диван, не закрыв бутылку. Снова берет книгу. ГОЛОС ГОСТЯ. Паха, включи телек! Седня Лепса концерт по второму.
ГОЛОС ПАВЛА. Дался тебе Лепс! Почитай вон лучше Нормана Мейлера!
ГОЛОС ГОСТЯ. Почитай родословную моего ротвейлера!
Мужчины дружно смеются, потом включают телевизор. Поет Лепс. Шамиль надевает наушники и включает плейер. Зритель слышит мелодию «К Элизе».Маша, закончив с пакетом, принимается за порядок: закрывает и ставит на место бутылку виски, убирает на место коробку с конфетами. Потом подходит к Шамиль и снимает с нее наушники.ШАМИЛЬ. Маша, ты знаешь, что нельзя вторгаться в частное пространство рефлексирующего человека?
МАША. Шамиль, расскажи мне сказку! Про мальчика-с-пальчика!
ШАМИЛЬ. Уфф!.. Не уверена, что хорошо помню ее…
МАША. Как – не помнишь? Это французская сказка! Шарль Перро.
ШАМИЛЬ. Ах, французская… Ну, ладно. Было лето. Шел месяц термидор.
МАША. Такого месяца нет!
ШАМИЛЬ. Нет, есть! Просто ты об этом не знаешь, потому что изрядно глупа.
Итак, было лето, и весь урожай крестьян сгубила страшная засуха… В семье самого бедного в деревне крестьянина было семеро детей, самый младший был очень мал ростом, и его звали мальчик-с-пальчик. Однажды отец семейства отправил сыновей в лес за грибами и ягодами. Он знал, что грибов и ягод в лесу из-за засухи тоже нет, но семья голодала уже целую неделю… В поисках грибов мальчики устремились в самую чащу, и тут же заблудились. Наступила ночь. Но мальчик-с-пальчик не растерялся, забрался на самую высокую сосну и увидел в глубине леса дом, у которого светились окна. Дверь братьям открыла бледная изможденная служанка в чепце. «Ребята, не в добрый час пришли вы сюда! – сказала она, в тревоге оглядываясь. – В этом доме прячутся роялисты, которые хотят устроить заговор и свергнуть якобинцев. Сейчас они пьют вино за столом»…
МАША (сморщив нос). Ты неправильно рассказываешь. Лучше будем играть в прятки. Давай посчитаемся – кто ищет.
(Начинает считать.) Катманду, Поп – на – льду, Тетя Нелли – на панели, Кат-ман-ду…
ШАМИЛЬ. Что за чушь?.. Ты хоть знаешь, где находится Катманду?
МАША. Не знаю! В Африке!
ШАМИЛЬ. Вот и нет! Это Непал, Южная Азия! Это самая высокогорная страна. Там очень красиво, на вершинах гор лежит сверкающий снег, а в долинах – зеленые джунгли с лаврами и орхидеями.
(Взгляд ее становится мечтательным.) В девяностых там началась народная война. Сначала сражалась кучка плохо вооруженных партизан, но крестьяне стали сотнями вступать в повстанческую армию. И правительству пришлось считаться с ней! Вот так!
МАША (притихшая и, кажется, позабывшая о прятках). Шамиль, в пятницу у нас в школе утренник. Мне нужно рассказать какое-нибудь хорошее стихотворение, а Тамара говорит, что она не знает стихов, и ей некогда…
ШАМИЛЬ. А! Ну давай, выучим. Слушай и запоминай:
Мы на горе всем буржуям
Мировой пожар раздуем,
Мировой пожар в крови -
Господи, благослови!
5. Выставка современного искусства. Кругом диковинные инсталляции. Шамиль (теперь огненно-красная косынка играет у нее роль пояса на черном платье) останавливается около одной из скульптур – это сова, летящая вверх ногами. Она медленно обходит ее, рассматривая с разных сторон. Появляется Виктор Коршунов, элегантный и обаятельный молодой человек.ВИКТОР. Добрый день! Меня зовут Виктор, и я автор этого чудовища. Вам оно, кажется, понравилось?
ШАМИЛЬ. Не могу сказать, что нравится, но почему-то не могу оторваться. Видимо, это и есть успех художника… По-моему, в этой сове, в размахе ее крыльев есть кураж…
ВИКТОР. Верно, рабочее название скульптуры – «Кураж». Могу я узнать ваше имя?
ШАМИЛЬ. Шамиль Воробьева.
ВИКТОР. Как странно… Шамиль… Вы не похожи на восточную девушку. У вас очень светлая кожа…
(Задумчиво проводит рукой по ее щеке, но тут же отдергивает руку.) Ох, простите меня! Простите ради Бога! Это не хамство, а рассеянность скорее. Слишком много общаюсь с алебастровыми скульптурами.
ШАМИЛЬ. Да ничего. Я иногда сама себя чувствую гипсовой.
ВИКТОР. Что вы! В ваших чертах так много жизни и энергии. В этом смысле имя подходит вам. В нем есть… скрытые вихри. Так я прав – в вас нет восточных кровей?
ШАМИЛЬ. Нет. Просто родители самоутвердились. В сочетании с фамилией «Воробьева» это имя еще более нелепо. Ну, и нетрудно догадаться – детство мое было испорчено.
ВИКТОР. Но если вы, например, выйдете за меня замуж, то будете Коршуновой. «Шамиль Коршунова» – звучит очень даже органично!
ШАМИЛЬ. Вообще-то я уже замужем.
ВИКТОР. Вы? Никогда бы не подумал! Вы такая юная…
(Через несколько секунд.) Так вы замужем, и носите девичью фамилию?
ШАМИЛЬ. Ага.
(Раздумчиво.) Даже не помню, почему я ее оставила… В загсе спросили – и я машинально ответила: «Сохраняем свои фамилии».
ВИКТОР. И супруг не протестовал?
ШАМИЛЬ (с вызовом). Нет! А вам что за дело?
ВИКТОР. Шамиль, я хотел бы загладить свою нахальную бесцеремонность и пригласить вас выпить кофе. Здесь на нижнем этаже чудесная кофейня.
ШАМИЛЬ (сурово). Кофе я пить не пойду. А вот визитку у вас возьму. 7 ноября мы собираемся делать культурную акцию протеста, и нам потребуются художники.
Виктор, улыбаясь, протягивает ей визитную карточку.ВИКТОР. А вы, очевидно, занимаете видное место в национально-патриотических силах?
ШАМИЛЬ. Во всяком случае, именно мне поручили подготовить проект доклада о просвещении молодежи. Для совета при Министерстве образования.
ВИКТОР. В самом деле? И что же вы думаете по поводу просвещения молодежи, Шамиль? Нужны ли нам реформы?
ШАМИЛЬ (не без важности). Бесспорно. Сегодня интересы и устремления подростков пропитаны затхлым контрреволюционным духом...
ВИКТОР (скрывая улыбку). Что вы говорите?
ШАМИЛЬ. Судя по конкурсам в юридических и экономических вузах, мечта молодой поросли – пополнить офисный планктон, стать мирным, благодушным и ограниченным яппи, верящим утренним интернет-новостям… Только кто будет защищать Родину, восстанавливать промышленность, двигать научную мысль?
ВИКТОР. И что же предлагают передовые политические силы?
ШАМИЛЬ. Ну, начать нужно со школ. Провести кардинальную чистку в рядах педагогов, вытравить контрреволюционные элементы… Особенно внимательно аттестовать учителей истории, которые демонизируют отечественное прошлого…
ВИКТОР. И все это вы сформулировали в своем докладе? Я восхищен. И горд знакомством с вами!
6.Дом Павла. Шамиль кружится по комнате с книжкой в руках.Маша с куклой в руках удивленно наблюдает за мачехой, стоя в дверном проеме. ШАМИЛЬ (читает вслух).
Если ты цветок – я буду стеблем
Если ты роса – цветками ввысь
Потянусь, росинками колеблем,
Только души наши бы слились.
О, как это замечательно!
МАША. Шамиль!
ШАМИЛЬ (не отрываясь от книжки). Машенька, нельзя вторгаться в частное пространство вдохновленного человека!
(Читает дальше.)Если ты, души моей отрада,
Высь небес – я превращусь в звезду.
Если ж ты, мой ангел, бездна ада, -
Согрешу и в бездну попаду.
МАША (кукле). Леля, мне кажется, что у Шамиль появился жених!
7.Шамиль и Маша сидят на скамейке в сквере. Маша ест мороженое.МАША (болтая ногами). В жаркий месяц терр-мидор
Завял арбуз и помидор…
ШАМИЛЬ (про себя). Не хватало в семье второго поэта!
(Маше.) Давай уже быстрее. Сейчас потечет!
МАША. Папа говорит, что мороженое быстро есть нельзя – горлышко заболит.
ШАМИЛЬ. Мы в кино из-за тебя опоздаем.
МАША. А как фильм называется?
ШАМИЛЬ. «Княгиня мрака».
МАША. А это точно детский фильм? Папа сказал, чтоб мы выбрали что-нибудь для детей.
ШАМИЛЬ. Он не совсем детский. Он… немного страшный. Но все дети любят страшные истории. Знаешь, я видела ролик: там была злая ведьма, ей палач отрубил голову (кровь фонтаном!), а она встала и ушла.
МАША. Без головы?
ШАМИЛЬ. Без головы.
МАША. Ого! Здорово!..
ШАМИЛЬ. Только если папа спросит тебя о фильме, скажи, что мы смотрели про пингвинов.
МАША. Обманывать нехорошо!
ШАМИЛЬ (нравоучительно). Маша, нельзя быть эгоисткой! Мне будет скучно смотреть детский фильм. А нужно, чтобы нам обеим было интересно, верно? И потом, на «пингвинов» ты потом можешь сходить с Тамарой.
МАША. А Тамаре интересно будет про пингвинов?
ШАМИЛЬ. М-м-м… Мне кажется, что Тамаре очень нравятся пингвины. Она всегда носит черное пальто с белой манишкой.
К скамейке подходит монахиня лет 45.МОНАХИНЯ (наклоняясь к Маше). Ах, какая милая девочка! Это очень хорошая, славная девочка! Как тебя зовут?
МАША (испуганно). Маша.
МОНАХИНЯ. Мария! Самое прекрасное на свете имя.
(Обращаясь к Шамиль). Только вам нужно сейчас беречь эту девочку. Очень беречь ее. До свидания, да пребудет с вами Господь!
Уходит.МАША. Я боюсь! Она была такая… черная… Она ведьма, наверное.
ШАМИЛЬ. Глупости какие. Это же монахиня. Здесь рядышком храм.
МАША. А монахиня – это такая колдунья?
ШАМИЛЬ. До чего же ты невежественна… Ну вот, мороженое потекло! Выбросим его в урну и идем уже в кинотеатр.
8.Помещение выставки. Темно, но без конца мигает свет. Шамиль и Виктор танцуют под зажигательное «диско». Музыка заканчивается.ВИКТОР. Ты не устала?
ШАМИЛЬ. Нет! Я обожаю танцевать! Терпеть не могу высококультурных снобов, которые считают дискотеки уделом пустых и бездуховных личностей.
ВИКТОР (весело). Интересно, а почему высококультурные снобы так думают?
ШАМИЛЬ. Да потому что они лишены способности радоваться жизни! Самое большее, на что они способны – напиться водки на кухне и с чувством прогудеть какую-нибудь дурацкую бардовскую песню.
ВИКТОР. Ты не любишь бардов?
ШАМИЛЬ. Повидала их воочию. У моего папы были два подобных приятеля. По-моему, эти бородатые дяди в свои горные походы просто сбегали от бытовых трудностей. Их жены в одиночку нянчили младенцев, натирали полы и поднимали из погреба картошку… А барды в горах пили местный самогон и вдохновенно сочиняли новые песенки про скалы и ветра. При этом в горы они почти никогда не поднимались, а песенки им были нужны, чтобы охмурять у костра лирически настроенных дамочек.
ВИКТОР. Какая ты… строгая.
Пытается обнять ее за талию.ШАМИЛЬ (отстраняясь, с металлом в голосе). И не сомневайся!
Пауза.ШАМИЛЬ. Тебе что же, доверили ключи от этого зала?
ВИКТОР. Мой папенька арендовал это помещение целиком.
ШАМИЛЬ. Классно! А кто у нас папенька?
ВИКТОР (со вздохом). Придется мне раскрыть свой секрет. Мой папа – акула российского капитализма, тот самый Коршунов, чьи фабрики выпускают печенье и пирожные.
ШАМИЛЬ. Ну, ты же не виноват, что он твой папа. И потом, он делает очень вкусное печенье. А ты, значит, песочному тесту предпочел глину?
ВИКТОР. Это случайно вышло…Папа всегда видел во мне наследника бизнеса. Папа стал знакомить меня с фабрикой еще когда я учился в девятом классе, папа стал знакомит меня с бизнесом. Я вынужден был приходить в офис и сидеть то в финансовом, то в рекламном отделе. Изображать какой-то интерес, хотя я просто дико скучал…
И вот, когда я уже оканчивал школу, папа потребовал от меня определиться с профессией – кем я хочу быть и в каком департаменте его компании работать.
ШАМИЛЬ. А ты?
ВИКТОР. Я чувствовал себя загнанным в угол… Тогда я не представлял, где бы мне было интересно. Увлечений было много – футбол, музыка, рэп, но ни одного серьезного. Отец был в ярости, когда я сказал, что не хочу работать в кондитерском производстве. «Что же ты хочешь делать? Бездельничать? Ездить по миру за мои деньги?» – кричал он. Честно говоря, именно этого мне тогда хотелось, но я никогда бы не смог озвучить такие помыслы. И тогда я почему-то сказал, что хочу стать скульптором… Собственно, единственное, что я сносно умел делать – это рисовать и лепить
(все-таки четыре года художественной школы
). Отец замолчал, нахмурился. И потом сказал, что готов дать мне шанс и снял для меня на год мастерскую.
Подводит Шамиль к одной из скульптур – негритянке с рыбьим хвостом.ВИКТОР. Посмотри, это моя первая работа, которую включили в экспозицию серьезной выставки… Так случилось, что известный критик, и… он назвал меня надеждой российской скульптуры, а «Русалке» посвятил целых двенадцать строк. Я был страшно удивлен. Критик писал, что меня вдохновила «Черная Венера» Шарля Бодлера. Но я ведь в то время даже не читал Бодлера! А легкую небрежность в лепке лица критик назвал «намеренной» – видите ли так я хотел подчеркнуть «то несовершенство, которое вызывает страсть особенно мучительную, почти болезненную». Мне было и смешно, и нестерпимо стыдно читать это, но я читал снова и снова, и выучил наизусть проклятые двенадцать строчек. Мой отец устроил пышный семейный ужин, на котором торжественно извинился за то, что не сразу понял мой творческий порыв. И пообещал всегда поддерживать меня и «мое искусство».
ШАМИЛЬ. Мы собирались обсудить инсталляции к акции протеста…
ВИКТОР. Если честно, у меня пока нет проекта… И, если бы ты знала, Шамиль, как я не люблю… свое так называемое творчество!
Три года назад я понял, что хочу попробовать что-то другое. Пошел к отцу и сказал, что хочу быть полезным в его компании. Но папа совсем не обрадовался! Понимаешь, ему очень понравилась мысль, что он, человек дела, призван покровительствовать человеку искусства. И вот тогда я убедился, что миром правит не алчность, не тщеславие, и не любовь – миром правят стереотипы, от которых людям так трудно отказываться.
ШАМИЛЬ. И что же теперь?
ВИКТОР. Отец до сих пор не знает, что я каждый день читаю деловые газеты и просматриваю биржевые сводки. И у меня появилась мечта. Я хочу купить патент на технологию газо-вихревого смешивания. Понимаешь – это совершенно универсальная штука, она может культивировать любые виды клеток, и даже микроорганизмы. Поэтому ее можно использовать и в фармации, и в «пищевке», и в нефтянке. Можно создавать уникальные вакцины, а можно из ржи получать патоку!.. Но ты как-то погрустнела. Мне совсем не хотелось тебя грузить… Погоди, сейчас я попробую развлечь тебя…
Звучит музыка, под которую Виктор читает рэп.ВИКТОР. Чудо-девушка Шамиль Воробьева!
Вся вселенная в глазах ее темных!
А в моих глазах – когда б ни закрыл их –
Только профиль ее, ранящее-четкий.
Только сполохи безумного солнца,
Что так нагло заливает ей плечи…
Я сегодня святотатственно нежен,
Бесконечно и бездумно отважен!
В чудо-девушку влюблен по загривок!
В неприступную Шамиль Воробьеву…
Шамиль слушает, лучась радостью и смущением.Снова бешено начинает мигать свет. 9.Шамиль одна в комнате. Маша играет в коридоре с мячом. Звонит мобильник Шамиль.Услышав звонок, Маша с заинтересованным видом на цыпочках подбегает к двери. Шамиль берет телефон. Зритель слышит реплики собеседника (это Виктор).ШАМИЛЬ. Алло!
ВИКТОР. Привет, Воробьева!
ШАМИЛЬ. Привет!
ВИКТОР. Я скучал.
ШАМИЛЬ. А я не скучала!
ВИКТОР. Разве тебе не понравилась наша дискотека тет-а-тет?
ШАМИЛЬ (оглядываясь на дверь.) Я не могу говорить сейчас!
ВИКТОР. У меня готовы эскизы! Когда увидимся?
ШАМИЛЬ. Можно в пятницу. Встречаемся в четыре часа у Главпочтамта.
ВИКТОР. Гуд. До пятницы!
ШАМИЛЬ. Пока.
Маша бесшумно исчезает.В доме появляется Марина Петровна в шляпке с короткой вуалеткой.Павел встречает ее на пороге искренне дружелюбно.ПАВЕЛ. Проходите-проходите! Присаживайтесь в кресло.
МАРИНА ПЕТРОВНА. Ха-ха-ха! «Непрошенные гости зачастую приятны только по уходе», Шекспир! Вот, возвращаемся с балета, решили вас проведать… Узнать, как ваше здоровье…
Выходит Шамиль.ШАМИЛЬ. Приветствую! Ну, положим, о здоровье ты и по телефону могла справиться.
(Весело.) Скажи честно, чем обязаны?
ПАВЕЛ. Шамиль, как не стыдно!
(Кричит домработнице.) Тамара, принеси нам чаю!
(Гостье.) Чего в балете смотрели?
МАРИНА ПЕТРОВНА. Давали «Корсара», первый сезон идет.
ПАВЕЛ (уважительно). Про пиратов? А мы вот на прошлой неделе в оперу ходили, на «Евгения Онегина».
МАРИНА ПЕТРОВНА. Понравилось?
ПАВЕЛ. Не очень. Ольга Ларина ничего была, симпатичная, а Татьяна – та килограмм под 90. Шамиль говорит: у нее вокал уникальный, а по мне – вокал вокалом, но вот не верится, что Онегин под конец в нее влюбился! Хотя всякое бывает в жизни. Вот у нас в поселке была завмаг – толстая, в красный цвет крашеная – так у нее отбою не было от ухажеров! Было дело – один другого ножом пырнул. Не насмерть, но в колонию отправился.
МАРИНА ПЕТРОВНА. Кошмар какой!.. А почему я не вижу вашу очаровательную Машеньку? Я ей гостинец привезла.
Достает из сумочки коробочку печенья и кладет на столик.
ШАМИЛЬ. Коршуновское?
(Порывисто берет коробку со стола. Заметив, что взоры устремились на нее, пожимает плечами.) Просто Тамара и без того перекармливает девочку сладким. Не возражаете, если я съем?
ПАВЕЛ. Как ваши дела? Как радиопередача Игоря Тихоновича?
МАРИНА ПЕТРОВНА. Спасибо, здравствует пока. Но мы сейчас новый проект затеваем. Свой журнал хотим выпускать!
ШАМИЛЬ. Как интересно! Наверняка какое-нибудь гнусное проамериканское издание об ужасах жизни в России.
МАРИНА ПЕТРОВНА (улыбаясь слегка отрешенно, с выражением снисходительной мудрости). Нет, моя девочка. Это будет аполитичный журнал о культуре. Музыка, живопись, театр, кино, литература… Сейчас в этих сферах происходит так много интересного, появляются новые имена и лица! Притом, не только в столицах…
ПАВЕЛ. Что ж, хорошее дело!..
МАРИНА ПЕТРОВНА. Только на первый выпуск нужна… некоторая сумма… А потом уже Международный фонд поддержки искусства возьмет проект под опеку. Павел, мы собственно, к вам хотели обратиться – не выручите? По расчетам нужны восемь тысяч долларов, возвращаем через два месяца после выпуска номера – из средств фонда.
ПАВЕЛ. Кхм… А до февраля это не терпит? А то у меня средства на срочном депозите – до первого февраля.
МАРИНА ПЕТРОВНА (любезно, почти ласково). Вы не волнуйтесь, Павел, оформим договор по всем правилам, а если нужно – у фонда гарантию испросим! Только деньги нам необходимы в ноябре.
ШАМИЛЬ. А то несчастные читатели до февраля умрут от непросвещенности! Вы бы лучше не хамели и соглашались на условия займодавца. Ох уж эти мне интеллигенты! Сначала они бесконечно всех стесняются и невпопад просят прощения, считая, что мешают окружающим одним своим присутствием. А в один прекрасный день проявляют внезапную и обезоруживающую наглость.
МАРИНА ПЕТРОВНА. Ну уж в корыстолюбии ты нас не можешь обвинить!
ШАМИЛЬ. И не обвиняю. Хотя своего вы никогда не упускали. Ты вот, мама, никому без боя не отдавала возможности паразитировать на драматургическом языке Шекспире: методички, лекции, сравнительный анализ переводов – все это было за тобой.
Марина Петровна поднимает глаза к потолку, будто призывая небо в свидетели несправедливости. ПАВЕЛ. Марина Петровна! Я вас и Игоря Тихоновича очень уважаю! Но у меня сейчас новый объект строится… Раньше декабря свободных ресурсов не будет.
МАРИНА ПЕТРОВНА. Декабрь – так декабрь. Мы согласны на ваши условия, Павел!
(Как в прежние времена, начинает слегка кокетничать с Павлом, даже придвигается ближе.) Кстати, вы знаете, что писал Флоренский об обладателях вашего имени? Павел слишком близко от себя ощущает прибой подземного океана и слишком хорошо понимает грозное величие его напора, чтобы позволить себе играть с рождающей и грозной стихией… И еще о том, что Павел должен быть по природе сильным и крепким, иначе просто обречен!
ПАВЕЛ. Флоренский – это который на философский пароход не попал?
(Оборачивается к двери.) Да где же Тамара с чаем?
ШАМИЛЬ. Знаете, что я думаю? Павел не может давать деньги на идеологически непонятный проект. Вполне вероятно, в этом журнале вы будете поддерживать художников, публично разбивающих иконы, восхвалять учение Рерихов или пропагандировать вегетарианство, которым вы, маман, периодически так пылко увлекаетесь. Поэтому обязательным условием займа должна быть… цензура.
МАРИНА ПЕТРОВНА. Как?.. Цензура?
ШАМИЛЬ. Да. Все тексты, которые будут готовиться в журнал, вы принесете нам с Павлом, чтобы мы не допустили никаких безобразий.
МАРИНА ПЕТРОВНА (с притворной кротостью). Шамиль, ты помнишь «Короля Лира»?
Тот, кто свое начало презирает,
В себе самом не может быть уверен;
Отпавшая от дерева родного…
ШАМИЛЬ (подхватывает). …Без животворных соков ветвь увянет
И принесет лишь зло». Ну конечно, помню. Сильно написано. Так что решили?
МАРИНА ПЕТРОВНА. Но… Деньги точно будут в декабре?
ПАВЕЛ (вздыхая). Восемь тысяч, как вы просили!
МАРИНА ПЕТРОВНА. Благодарю вас! Очень рада была повидать, дорогие! Однако, мне пора – уж темно совсем! До скорого свидания!
Торопливо уходит.ПАВЕЛ. Я не понимаю… Шамиль, неужели ты совсем не любишь их?
ШАМИЛЬ. Ну, не такое уж я чудовище…Знаешь, однажды папа взял меня, семилетнюю, в поход по грибным тропам, совместно с товарищами-бардами. Пока мы нашли полянку, пока разбили палатку, пока мужчины выпили первые сто грамм, меня успели покусать огромные лесные муравьи… Началась страшная аллергия, руки и ноги опухли, стало трудно дышать. Тогда папа взял меня на руки и понес в поселковую больницу. Боже мой, четыре километра через лес, с его небогатырским сложением… Он едва не падал от усталости, но все время повторял мне: «Уже близко… уже совсем чуть-чуть»… А на следующий день он принес мне в больницу не фрукты и не йогурты
(или что там обычно приносят пациентам родственники
), а… сказки Гофмана. В этих мрачных обшарпанных стенах, в блеклом свете казенных плафонов я впервые прочла «Крошку Цахеса»… Как я могу не любить этого человека?..
ПАВЕЛ. Мне кажется, что сегодня ты перегнула палку…
ШАМИЛЬ. Похоже, ты прав. Я навсегда отошла от родителей, но у меня нет права унижать их, бравировать тем, что сегодня я немножко сильней… Видимо, мне нужно позвонить родителям и сказать, что условие о цензуре отменяется, так?
ПАВЕЛ. Так. Это будет прекрасно. Да, а что с твоим ответственным поручением? С докладом?..
ШАМИЛЬ. Его не приняли. Сказали, что слишком резкий… И знаешь, я отказалась распространять листовки. Сказала, что много занятий в институте.
ПАВЕЛ. Из-за первой же неудачи? Я думал, что ты боец…
ШАМИЛЬ. Я тоже так думала. А теперь, мне кажется… Может быть, я просто плоть от плоти своих родителей – слабая, мятущаяся?..
ПАВЕЛ (уверенно). Нет, ты настоящая.
10.Павел перебирает инструменты в ящике, напевая: «Белая армия, черный барон Снова готовят нам царский трон!» В комнату входит Шамиль.ПАВЕЛ. Воробушек, я в гараж часа на полтора.
ШАМИЛЬ. Можно мне с тобой?
ПАВЕЛ (оборачивается). Со мной в гараж? Да что это с тобой?
Шамиль молчит и смотрит на мужа широко раскрытыми глазами, полными мольбы.ПАВЕЛ. Шамиль, я вижу, что-то происходит…Что случилось?
(Его будто осеняет.
) А может быть?..
Он бессильно опускается на корточки, держа в руках большой гаечный ключ. Несколько секунд сидит, наклонив голову. Шамиль прижимается к дверному косяку.ПАВЕЛ. Знаешь… Когда мне было 14, в наш поселок приехал молодой врач из Питера… Модный… Носил цветные шейные платки… Все девчонки стали бегать за ним… Парни, понятно, несколько раз его поколотили… А он не перестал носить шейные платки… Но скоро начал пить… В то время почти все пили в поселке… Я уважал его. Он был умный, с ним было интересно разговаривать…Фейербаха мне давал почитать… Правда, половину я тогда не понял… И тут моя мать попала в больницу с перитонитом… Ей переливание сделали – не помогло… В заключении написано – умерла от перитонита… А через год я встретил пьяного врача… И он сказал: «Если бы не я, твоя мать была бы жива». Оказалось, он с жуткого похмела в то утро был… Перелил ей кровь не той группы… У матери была первая, он перелил вторую… Ну, проверять, понятно, никто не стал… Я убить его сначала хотел, потом понял – только хуже сделаю. Трудно тогда было… Отца после маминой смерти за пьянку с работы уволили… Я за старшего был… Устроился в бригаду ремонтников, одновременно школу оканчивал… Ну вот…Тот скоро уехал в свой Питер… А я понял: человек с дипломом – он в десять раз больше зла может натворить, чем простой мужик… Только я думал, что ты – другая совсем... А вышло… Может, я сам виноват – не нужно было тебя одну оставлять… Так это же все… эта третья заправка – ради тебя! Ради нашего фильма!
ШАМИЛЬ (делая шаг навстречу). Паша!..
ПАВЕЛ. Не подходи!.. Я знаю – я старше, я мудрым сейчас должен быть.
(Сжимает в дрожащей руке гаечный ключ.) Но сейчас у меня мудрости, чувствую, не хватит, так что близко не подходи!
Пауза.ПАВЕЛ. А вообще, знаешь… Не думай, что я сломаюсь после твоего ухода… И не такое выдерживал! Не сопьюсь, не шкертанусь: у меня главное есть – Машка! Она – моя! Она меня не предаст, я знаю и чувствую.
Шамиль тоже опускается на корточки.ШАМИЛЬ. Ничего не было и не будет! Никогда! Ты мне дорог неимоверно сейчас – именно сейчас! Прости меня…
Закрывает лицо руками. Павел подходит к ней и поднимает.ПАВЕЛ. Не плачь… Человек слабее, чем ты думала, маленькая… Ты помнишь, мы у Ницше читали: «Любовь мужа к жене, и любовь жены к мужу – если бы она могла быть жалостью к страдающим и сокрытым богам»… Все хорошо…
Обнимает жену и уходит из комнаты.Шамиль поворачивается к зеркалу и поет (с отчаянием, будто с чем-то прощаясь).ШАМИЛЬ. Отряд укроют родные горы,
О белла чао, белла чао, белла чао, чао, чао!
Прощай, родная, вернусь не скоро,
Нелегок путь у партизан!
11.Шамиль сидит за столом, обложившись книгами и пособиями и пишет курсовую.В комнату вбегает Маша.МАША. Шамиль! Давай играть в парикмахерскую. Будем делать куклам прически.
ШАМИЛЬ (не оборачиваясь). Десять раз говорила тебе: не смей врываться, когда я занимаюсь. Выйди и закрой получше дверь.
МАША. Не выйду! Если ты не будешь со мной играть, то я расскажу папе, что ты завтра встречаешься с женихом. В четыре часа у Главпочтамта.
ШАМИЛЬ (взвиваясь, как ужаленная). Ах ты, маленькая мерзавка! Кто тебя научил за мной шпионить?!
МАША. Никто! Я сама!
ШАМИЛЬ (встав напротив и скрестив на груди руки). Послушай! Тебе лучше будет молчать, если не хочешь, чтобы я рассказала
твою тайну.
МАША. У меня нет тайнов! Потому что я – хорошая девочка!
ШАМИЛЬ (театрально). Ха-ха-ха! Это только ты так думаешь! Ты думаешь – что Пал Палыч – твой родной отец? Вот и нет, ему тебя подкинули. В один прекрасный день они со своей первой женой – той, что на портрете – вышли из дому и увидели тебя, совсем крошечную, на крыльце. Они были очень добрыми людьми, поэтому взяли тебя и удочерили.
МАША (подпрыгивая на месте от негодования). Врешь! Ты все врешь!
ШАМИЛЬ. А знаешь, кто твоя настоящая мать? Та самая ведьма в черном, которую мы видели в сквере. Ты помнишь, она говорила, чтобы мы тебя берегли? В последнее время она тобой интересуется. На прошлой неделе даже позвонила нам домой! Хорошо, что папа был в отъезде. Я ей пригрозила полицией – ты же по закону уже не ее дочь. …Но вот если Павел узнает, что ты – дочь ведьмы, как ты думаешь, он этому обрадуется? Станет он больше любить тебя?
Маша прерывисто дышит и, не отрываясь, смотрит на мачеху.ШАМИЛЬ. Так вот. Я полагаю, будет лучше, если ты перестанешь вмешиваться в мои дела. Тогда никто ни о чем не узнает. Надеюсь, что ведьма больше не будет нас тревожить.
Маша выбегает из комнаты. 12.Шамиль отрывает листок у настенного календаря. ШАМИЛЬ (сама с собой). Еще один месяц прошел. И, по-моему, среда ничем не отличается от четверга…
Включает автоответчик домашнего телефона.ГОЛОС ПАВЛА. Шамиль, я ночую сегодня в райцентре. Завтра запускаем объект. Поцелуй за меня Машку.
ШАМИЛЬ. Да… от левых отбилась, и к правым не пристала. Забавно.
Звонит мобильник. Зритель слышит голос собеседника.ШАМИЛЬ. Да!
ВИКТОР. Привет, принцесса!
ШАМИЛЬ. Кто дал тебе право звонить мне в три часа ночи?
ВИКТОР. Сегодня я купил патент на газовихревое смешивание!
ШАМИЛЬ. Поздравляю! Но при чем здесь я?
ВИКТОР. Я понял, что без тебя мое счастье… какое-то куцее! Бери такси и приезжай в «Парадиз». Можешь – с вещами!
ШАМИЛЬ. Да ты с ума сошел либо пьян! Я, кажется, просила тебя не беспокоить меня больше.
ВИКТОР. Не так уж я и пьян. Хотя повод – грандиозный. Ты вдумайся только – сейчас я стану свободным человеком! И никогда больше не притронусь к гипсу! Были у меня, правда, мысли увековечить твою прелестную головку… Но я понимаю, что в сравнении с оригиналом мое ваяние в любом случае сильно проиграет.
ШАМИЛЬ. У тебя все?
ВИКТОР. Не совсем. Ты знаешь… Я никогда в жизни не мечтал о браке… Да и сейчас, если честно, не мечтаю… Но почему-то мне ужасно приятна мысль, что ты можешь носить фамилию Коршунова.
ШАМИЛЬ. Я привыкла к своей. Прощай!
Отключает телефон. Застывает за столом, сжимая виски руками. Потом резко встает, достает большую дорожную сумку и начинает торопливо складывать вещи. В коридоре появляется Маша с куклой Лелей в руках.МАША. Куда ты идешь?
ШАМИЛЬ. Мне нужно очень срочно уйти! А ты почему не спишь?
МАША. Мне приснилось…
ШАМИЛЬ (перебивая и надевая пальто). У Тамары сегодня выходной. Пожалуйста, Машенька, закрой за мной дверь! Папа будет завтра. В холодильнике полно еды – ну, да ты знаешь!
Делает движение навстречу девочке, но останавливается.ШАМИЛЬ. До свидания! Я скоро вернусь!
Исчезает в дверях.Пауза.МАША (обращаясь к кукле). Я думаю, она ушла насовсем. Она взяла с собой одежду и зимние ботинки.
Наклоняется и поднимает с полу музыкальную шкатулку.МАША. А, может быть, и не насовсем? Шкатулку оставила!
(Вздыхает.) Знаешь, Леля, что мне снилось? Мне снилась моя настоящая мать! Что она сидит на той скамейке, в сквере. Ждет меня и плачет. Мне кажется, что она меня любит. Она сказала, что я славная. Ну и что же, что она ведьма? Мамы же не бывают плохими. Это мачехи бывают плохими.
Внезапно снимает с вешалки пальто, натягивает сапожки.МАША. Леля, я думаю – она до сих пор там сидит. Ты не бойся, это же совсем рядом, и там фонари.
Берет куклу и выходит из дома.МАША (закрываясь рукой от ветра). Леля, ну какая же ты трусиха! Я же не боюсь!
(Делает несколько шагов.) Мы на горе всем буржуям
Мировой пожар раздуем,
Мировой пожар…
Раздается визг тормозов. Одновременно свет гаснет. Прожектор выхватывает из мрака лежащую на дороге куклу. 13.Шамиль и Виктор освещены потоками света.ШАМИЛЬ. Неужели я ошибалась? Неужели – хэппи-энд случается?..
ВИКТОР. Даже не сомневайся. Это самый что ни на есть хэппи-энд, хочешь ты того или нет! И теперь я никуда уже не отпущу тебя.
Несколько секунд смотрят друг на друга.ВИКТОР. Давай уедем куда-нибудь! Хочешь – на Самуи? Или в Доминикану?
ШАМИЛЬ. А может быть… в Непал? Там красиво, на вершинах гор сверкает снег, а в долинах – зеленые джунгли.
ВИКТОР. Решено! Мы летим в Катманду!
Шамиль резко разворачивается и смотрит вверх, щурясь от яркого света.ВИКТОР (обнимая ее за плечи). Что с тобой?
ШАМИЛЬ. Нет, ничего… Показалось.
Играет музыка, возможно, Paradize Дианы Рассел. Виктор и Шамиль танцуют. Занавес_________________________________________
Об авторе:
ЕЛЕНА БОГДАНОВА Богданова Елена Юрьевна. Журналист, литератор. Стихи и проза публиковались в журналах «Сибирские огни», «После 12», «Москва». Пьеса «Девушка по имени Шамиль» была поставлена в мае 2014 г. на сцене новосибирского «Дома Актера». Пьеса «Красная полынья» вошла в число победителей конкурса Минкульта РФ по поддержке современной драматургии. Спектакль был поставлен в 2017 г. силами Новосибирского отделения Союза Театральных Деятелей. Живет в Новосибирске, работает в журнале «Сибирские огни».
скачать dle 12.1
