ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Павел Шаров. ЗНАКОМАЯ СКАМЕЙКА

Павел Шаров. ЗНАКОМАЯ СКАМЕЙКА

Редактор: Ника Арника


(пьеса в трех действиях)

Мастеру постановки массовых сцен народному артисту Таршину Алексею Михайловичу посвящается.

 

Действующие лица:

ВАЛЯ, студентка второго курса мединститута.
САША, ее друг, выпускник радиофака ГГУ.
СЕНЯ, брат Вали, выпускник ГГУ.
НИКОЛАЙ, выпускник военного летного училища.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА  Г л у х о в а, мать Вали.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ  Г л у х о в, отец Вали.
ЛЕВ,  друг Саши, выпускник ГГУ.
ВЕРА, подруга Льва, учительница.
РОМАН, товарищ Сени, выпускник ГГУ.
СЕРГЕЙ, ГАЛЯ, НАДЯ, ВАСЯ,  друзья Саши, выпускники ГГУ.
ТАИСИЯ АЛЕКСЕЕВНА, сестра Галины Алексеевны.
НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ, отец Нади.
АНТОНИНА ГРИГОРЬЕВНА, мать Нади.
ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ, профессор ГГУ.

Действие происходит в июне 1956 года в городе Горьком.

 

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Картина первая

Коридор. Дверь в аудиторию, где идут государственные экзамены. Надя листает тетрадь. Галя заглядывает в аудиторию через скважину.

НАДЯ. Ну, как там?
ГАЛЯ. Кажется, в порядке. Васька отвечает.
НАДЯ. А как Саша?
ГАЛЯ. Чего-то больно кислый. Уставился в окно и смотрит. Уж не горит ли?
НАДЯ. Что ты! Этого еще никогда не бывало. Расстроен чем-нибудь.
ГАЛЯ. Расстроен?! Сейчас надо госэкзамены сдавать, а не расстраиваться. Ой! Василий Иванович идет!

Открывается дверь. Выходит Василий Иванович.

ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ (Наде и Гале). А вы что,  девушки? Проходите.
НАДЯ (рассыпав тетради). Я… я еще не готова.
ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ. Ничего. Это вам только кажется.  (Улыбается.) Проходите. А  впрочем, нет, позовите остальных. Хорошо?
НАДЯ. Х… хорошо.

Василий Иванович уходит.

(Гале). Ой, как я боюсь, Галька! Вдруг провалимся?
ГАЛЯ. Не может быть. Проскочим. Вон Сеня идет. Сейчас все вместе пойдем.

Входит Сеня.

СЕНЯ. Ну как? Ничего не случилось?
НАДЯ. Пока нет. Пойдем?  (Кивает на дверь.)
СЕНЯ. Да, да. Сейчас пойдем… все вместе. (Волнуется. Ходит по коридору, перекладывает тетради из одного кармана в другой и обратно.)  Мы что… последние остались?
НАДЯ. Ага. Мне страшно, Сеня.
СЕНЯ. Не бойся. Я сам дрожу.

Слышится хохот. Гурьбой входят Сергей, Лев, Вера.

СЕРГЕЙ. Пламенный привет отстающему звену.
ЛЕВ. Мы уже кино посмотрели.
СЕРГЕЙ (Гале). Как там успехи?
ГАЛЯ. Васька отвечает.
СЕРГЕЙ. А вы чего мнетесь? Дрожите?
НАДЯ. Тебе хорошо говорить. У тебя все позади.
СЕРГЕЙ. Все впереди у нас, Наденька, у всех. Только бы Васька проскочил. В остальных я уверен.
ЛЕВ. Выберется. Трое суток из общежития не выползал. Со стула не слезал. Сегодня утром косить начал.
НАДЯ. Эх, вот если бы я… хотя бы на троечку. Я бы выше потолка подпрыгнула!
СЕНЯ (озабоченно). Это принципиально невозможно.
НАДЯ. Что… н-невозможно?
СЕНЯ. Это… выше потолка.
ЛЕВ. Ну ты башка, Сеня. Нижнюю челюсть придержи – дрожит.
ГАЛЯ (подсматривая в щель). Пишут! Пишут! Оценку Ваське пишут.
ВЕРА. Еще один ноль в нашу пользу.

Пауза. Открывается дверь. Из аудитории выходит Васька. На лице отрешенность. Во взгляде пустота. Его подхватывают на руки.

НАДЯ. Васька, что с тобой?
ВЕРА. Пойду воды принесу. (Убегает.)
ВАСЯ. А… что?.. (Очнувшись хватается за зачетную книжку, лихорадочно листает. Читает. Светлеет. Улыбается.)  Эх, тройка! Птица-тройка! И кто тебя выдумал?! Знать, у бойкого студента могла ты родиться, в той среде, что не любит шутить, а   с лета, с маху просидел три дня и три ночи, пока не зарябит тебе в очи. Схватил ее, родную, и только видно вдали, как кто-то пылит и сверлит воздух.
ВСЕ. Ура! (Качают Ваську. У него из карманов сыпятся шпаргалки.)
ВЕРА (со стаканом воды). На, выпей, Вася.
ВАСЯ. Что?! Вода?! Нет. Сегодня воду не пью!

Сеня сосредоточенно роется в карманах. Хватает у Веры стакан, пьет.

СЕРГЕЙ. Сеня, не надо так волноваться.
ВАСЯ. Правильно, не надо. Грамм здоровья дороже тонны знаний.
СЕНЯ. Забыл. Понимаешь?
СЕРГЕЙ. Чего забыл?
СЕНЯ. Точную формулировку – что называется резонансом.
СЕРГЕЙ. Брось лихорадить, тебе говорят.
СЕНЯ. Ага… все…
СЕРГЕЙ. Что все?
СЕНЯ. Бросил. А что называется резонансом?
СЕРГЕЙ. Резонансом называется явление резкого возрастания амплитуды вынужденных колебаний в колебательной системе, которое наступает при приближении частоты периодического внешнего воздействия… как бы сказать… к значениям, определяемым                    свойствами этой системы. Понял? Главное – ухватить смысл,  суть, а слова найдутся.
СЕНЯ. Понял. (Льву.) Как ты думаешь, что у меня здесь? (Показывает на грудь.)
ЛЕВ. Наверное, сердце, если ты не урод.
СЕНЯ. Не угадал. Тут кое-что поважнее для данного момента – тут у меня теория колебаний. Здесь (показывает на карманы, скорее для себя, чем для окружающих) теория относительности, здесь электроника, электродинамика СВЧ, здесь (показывает на задний карман) атомная физика.
ЛЕВ (перебивая Сеню). А здесь у тебя что? (Показывает на голову.)
СЕНЯ (не понимает). Что?
ЛЕВ. Так и есть – урод.
ВЕРА. Нельзя же так, Лев. Человек волнуется, а ты ему настроение портишь.

Дверь открывается. Из аудитории выбегает Роман.

РОМАН. Ребята, спасайте! Выскочил на пару минут. Там сейчас Сашка парится с теорией вычетов. Скоро моя очередь. (Сене.) На вот, решай задачу. Дифракция Фраунгофера от щели.
СЕНЯ. Да… но я сейчас сам туда…
РОМАН. Решай, решай. Здесь решай, там решай. Так! Первый вопрос: нелинейные колебания. Где книжка “Колебания и волны” Горелика?
НАДЯ. Вот.

Роман находит нужные страницы. Вырывает их.

СЕРГЕЙ. Послушай! Это же ценная книга.
РОМАН. Ничего, брат. Ты брат, я брат. В такой момент, брат, все можно. Девочки, дайте что-нибудь по анизотропным средам.
СЕНЯ. Вот, на, лекции по электродинамике.
РОМАН (листает тетрадь). Так. Прекрасно, дифракция на цилиндре, сфере. А вот анизотропные среды. (Сене). Спасибо, Сеня. Самый крайний сюда – двенадцатый билет. Из матфизики – уравнение теплопроводности. Из оптики – явление Зеемана. Дальше – движение зарядов в электрических и магнитных полях и что-то из ферромагнетиков. Сам видел.

Открывается дверь. Появляется Василий Иванович.

ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ. Ну, как? Все собрались? Можете проходить. (Роману.) А вы товарищ Авдонин?
РОМАН. Я?.. Собственно, уже отошло. У меня так… иногда бывает, Василий Иваныч.
ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ. Ничего, ничего. Заходите.

Роман и Василий Иванович входят в аудиторию.

ВЕРА. Какой то этот у вас Роман… нехороший.
ЛЕВ (Вере). Прохвост.
ГАЛЯ. Ну, что ж, была не была, пошли.
СЕНЯ. Да, да. Пора.

Галя и Сеня входят в аудиторию.

НАДЯ (около двери). Ой! Я боюсь.
СЕРГЕЙ. Все в порядке. Главное, смелее. (Подталкивает Надю к двери.)
ВЕРА (вдогонку). Левой рукой, Наденька, левой рукой.
НАДЯ. Ладно.  (Входит в аудиторию.)

Все припадают к щели в дверях, Вера смотрит в скважину.

СЕРГЕЙ. Что там?
ВЕРА. Галя взяла билет, улыбается. А теперь Сеня берет. Смотрите! Его девочки поддерживают.
ЛЕВ. Впечатлительный хлюпик.
ВЕРА. А ты что, не дрожал, когда брал билет?
ВАСЯ. Он вибрировал… на сверхвысоких частотах. Ему билет такой достался. (Вере.) Вера, а как вы чувствовали себя, когда сдавали госэкзамен?
ВЕРА. Я уж и забыла. Целый год прошел. А сейчас я вам завидую.
ЛЕВ. Хочется подрожать?
ВЕРА. Не строй из себя героя, мне это уже надоело.
ЛЕВ. Пардон!
СЕРГЕЙ. Сашка заканчивает! (Все бросаются к щели.)

Входит Валя. Пауза.

ВАЛЯ. Здравствуйте. (Все у щели, Валю заметил Лев, подошел.)
ВАЛЯ (Льву). Здравствуйте.
ЛЕВ. Добрый день. Я Лева, а это мои друзья… торчат в скважине. Знакомьтесь. (показывает на согнувшиеся спины друзей.)
ВАЛЯ (всем). Очень приятно, здравствуйте. (Ее не замечают. Все согнувшись торчат в щели и скважине.)  (Льву.) А я… Валя. Скажите, Саша еще не сдал?
ВАСЯ (встает с колен). Валя! Постойте, постойте. Вы из мединститута?
ВАЛЯ. Да… из мединститута.
ВАСЯ. Сенина сестра?
ВАЛЯ. Да.

Валю замечают Вера и Сергей.

ВАСЯ. Все ясно. Будем знакомы. Меня зовут Вася. Это наш комсорг Серега, а это учительница Вера. Знакомьтесь.

Знакомятся.

ВАСЯ. Вот и прекрасно, а то Сеня сам никогда не догадается. Целый год вместе учимся, а он до сих пор со своей сестренкой не познакомил. А за Сашу можете не беспокоиться. Он, можно сказать, уже на выходе.
ВАЛЯ. А Сеня?
ВАСЯ. С Сеней хуже. Он еще только на входе, но с ним девчонки – пропасть не дадут.
ЛЕВ (Вере). Изумительная девочка. Я влюбился.
ВЕРА. Не удивительно. Ты влюбляешься три раза в день.

Выходит Саша, его окружают.

СЕРГЕЙ. Ну, как?
ВАСЯ. Все в порядке?
ВЕРА. Сдал?
САША. Что вы, честное слово. Сдал, разумеется. Вот зачетка. (Отдает зачетку. Увидел Валю, просветлел.) Валя! Здравствуй, Валя!
ВАЛЯ. Здравствуй. Прости меня Саша. Чуть было не опоздала. Меня мамаша заставила кухарничать. У нас сегодня гости. Папины друзья. Еле-еле вырвалась.

Появляется Василий Иванович.

ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ. Потише ребята, потише.
ВАСЯ. Простите, Василий Иванович. А сколько времени вы будете мучить наших товарищей?
ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ. Это зависит в первую очередь от самих товарищей. Думаю, часа через полтора-два они тоже будут свободны. (Уходит.)
СЕРГЕЙ. И что будем делать?
ВАСЯ. Пошли в кино.
ВЕРА. Опять?
ЛЕВ. Опять так опять.
ВЕРА (уходя, Льву). Кстати, почему Сеня с вами только год учится?
ЛЕВ. А он нам по наследству достался, с предыдущего курса.

Все уходят, кроме Вали и Саши.

САША. Валя! Я так волновался. Думал, что ты опять на меня обиделась. Думал, не придешь. Ругала?
ВАЛЯ. Еще как!
САША. А как?
ВАЛЯ. Секрет. Поедем в воскресенье за город?
САША. Поедем! Купаться, закаляться, все что угодно, только не торчать дома и не шелестеть этой грудой познаний.
ВАЛЯ. А сейчас?
САША. Давай, удерем на наше любимое место.
ВАЛЯ. Давай! Догоняй!
САША. Конечно, догоню! (Убегают.)

ЗАНАВЕС

 

Картина вторая

Парк. Дорожка. В тени скамейка. Входят Саша и Валя.

ВАЛЯ. А вот и наша скамейка. (Садится на скамейку.) Садись, Саша.
САША. Ты знаешь, Валюша, я влюблен в эту скамейку. Мне кажется, что я знаю ее давно, давно. А на самом деле всего несколько месяцев. Ты помнишь Валюша – мы с тобой однажды как-то глупо поссорились?
ВАЛЯ. А все ты виноват. (Декламирует.) “Ах, я не верю вам”. (Смеется.)
САША. А ты взяла и уехала на каникулы в деревню… Я ведь каждый день приходил сюда. Садился на эту скамейку, и так мне грустно становилось. Мне казалось, что ты почему-то не хочешь со мной встречаться и я больше тебя не увижу. Я приходил и ждал, ждал, когда ты вдруг появишься. Ведь это твое излюбленное место. Ждал и думал: «А вдруг ты больше никогда не придешь?»
ВАЛЯ. А я взяла и пришла. (Оба смеются.) А помнишь, Саша, как мы с тобой познакомились?
САША. Конечно, помню. Ты тогда сидела на этой скамейке задумчивая-задумчивая, а я пришел и сразу тебя развеселил. Помнишь?
ВАЛЯ. Конечно. (Слышен звук пролетающего самолета. Валя вся подалась вперед.)
САША. Ты что Валюша?
ВАЛЯ. Ничего, так просто. (Пауза.) А ты знаешь, Саша, какие у тебя друзья  веселые? Я думала, что у вас на радиофаке учатся одни серьезные… в очках и с карандашами за ушами.
САША. Ты еще их узнаешь. Вот пойдем на выпускной вечер, еще ближе познакомишься. Они очень веселые, ну и серьезные, конечно, раз в очках.
ВАЛЯ. Ой, какие вы счастливые! Вам теперь дадут значки и вручат дипломы, на которых будет написано: в 1951 году поступил и в 1956 году закончил Горьковский Государственный университет. А потом вам скажут: «Идите строить новую жизнь». И вы пойдете. Как это хорошо! А мне еще четыре года учиться. Четыре года – это почти целая вечность.
САША. Ничего, Валюша. И ты дождешься этого момента. Только знаешь, именно сейчас я меньше всего спокоен. Мне хочется прямо сейчас ринуться в пучину работы. Настоящее счастье – это когда человек… стремится  туда, в будущее, видит его, представляет его и идет в него.
ВАЛЯ. А ты представляешь его?
САША. Будущее? Кажется, да. Я представляю его… как бы тебе сказать… как цветущий сад. Когда труд людей заставит плодородить каждый клочок земли, когда люди всерьез начнут использовать солнечную энергию, когда человек по-настоящему углубится в недра земли и начнет использовать колоссальные  богатства, заложенные в них.  Когда, наконец, вся наша солнечная система будет покорена человеком и встанет вопрос о сверхдальних путешествиях в другие звездные системы, в другие миры в поисках планет с условиями одинаковыми с земными. Я мечтаю дожить до этого времени. Я хочу вложить в это дело себя.
ВАЛЯ. Да… да.
САША. А еще я мечтаю, чтобы рядом со мной всегда была ты. Да, да Валя! Без тебя я не представляю себя… Ты знаешь? Я люблю тебя. Люблю, слышишь, Валя?! (Берет ее за руки.)
ВАЛЯ. Не надо, Саша.
САША. Валя! Поедем в Сибирь. Со мной. В Новосибирске тоже есть медицинский.
ВАЛЯ (волнуется). Не знаю… может быть. Подожди, Саша. Сейчас я не могу решить  это.
САША. Скажи – ты меня любишь?
ВАЛЯ. Не надо об этом Саша, прошу тебя, подожди.

Раздаются слова песни:

 «Нам электричество сделать все сумеет,
Нам электричество вспашет и засеет,
Нам электричество заменит тяжкий труд:
Нажал на кнопку, чик-чирик, и тут как тут».

Входят Вася, Лев, Сергей, Галя, Надя, Сеня, Вера. 

ВАСЯ. А-а-а! Вот где они прячутся. Попались! Спасибо, Сусанин. (Хлопает Сеню по  плечу.) Окружай их!
СЕРГЕЙ. Что им сделать за такое невнимание к друзьям?
ЛЕВ. Женить.
ВЕРА. Совершенно неуместно, Лев.
ЛЕВ. Конечно, неуместно. Они это сделают без наших подсказок.
ВАСЯ. Предлагаю дать Леве комсомольское поручение прикусить язык, а Сашу с Валей в наказание изолировать друг от друга на целый вечер.
СЕРГЕЙ. Голосуем.
ВСЕ (хором). За-а-а!
ЛЕВ (подходит к Вале). Готов посвятить вам часть сегодняшнего вечера.
ВАСЯ. На чужой каравай рот не растопыривай.

Галя и Надя отстраняют Льва от Вали.

ГАЛЯ (Льву). Можете не жертвовать своей персоной. С нами ей будет гораздо веселее.
НАДЯ. Я прошу снисхождения. Вместо вечера только два часа.
СЕРГЕЙ. Голосуем.
ВСЕ (кроме Льва).  За-а-а!
ЛЕВ. Я против.
ВАСЯ (Льву). Еще одно антиобщественное проявление, и вы получите выговор с занесением по личности.
НАДЯ. Знаете, девочки. Прямо не верится. Я вот во время сессии всегда жду, когда она кончится, а когда она действительно кончается, мне как-то жалко расставаться с предметами, которые только что сданы. Кажется, что вот если бы снова, то можно было бы лучше подготовиться. А теперь вообще все. Все. Все. Учеба окончена и больше экзаменов не будет.
ГАЛЯ. Говорят, у математиков двое завалили госэкзамен.
ВАСЯ. А я считаю, не важно, какую оценку получил. Лишь бы сдать. Помните, что такое ОТЛ? Обманул товарища лектора.
НАДЯ. А ХОР?
ВАСЯ. Хотел обмануть – растерялся.

Все смеются. Затем неожиданно начинает хохотать Сеня.

ЛЕВ. По-настоящему смеется тот, кто смеется самым последним.
НАДЯ. А ПОС, ПОС?
ВАСЯ. Пока остаюсь студентом. (Все снова смеются.)
СЕРГЕЙ. Объявляю дискуссию.
ВСЕ. За-а-а!
СЕРГЕЙ. Тема?
ВАСЯ. Прогресс.
ВСЕ. За-а-а!
СЕРГЕЙ. Вопрос?
ГАЛЯ. Есть ли внеземные цивилизации?
СЕНЯ. Во загнула!
СЕРГЕЙ. Ответ?
ЛЕВ. Встаю в позу. Вызываю огонь на себя.
ВАСЯ. Иначе ты не можешь.
ЛЕВ. Заткнись, критик. Так вот – внеземных цивилизаций нет.
ГАЛЯ. Почему?
ЛЕВ. Мир бесконечен во времени. Если есть внеземные цивилизации, то есть и сколь угодно более совершенные. В этом случае их не надо искать, поскольку они нас уже нашли. А они нас не нашли. Значит, их нет.
ГАЛЯ. Не согласна. Мир бесконечен не только во времени, но и в пространстве. Расстояния слишком велики, чтобы держать уже познанный  мир в сфере постоянного наблюдения. А что, если на обмен информацией требуются миллионы и миллионы лет?
СЕРГЕЙ. Кстати, если учесть, что сколь угодно развитых цивилизаций в данный момент может и не быть, то есть они гибнут во времени, то можно предположить, что периода времени существования цивилизаций просто недостаточно для получения нужной информации. Значит…
ВЕРА. Значит, нужно надеяться на удачу.
ЛЕВ. А почему вы считаете, что цивилизации ограничены во времени?
ВАСЯ. А я знаю почему. Потому, что мы, да и вообще все живое развивалось на базе естественного отбора, предполагающего борьбу за существование, за мое существование. Вот этот пунктик и приведет нас к гибели. Все зависит от того, какой силы у меня в руках дубинка для защиты. И вообще, я считаю, что искусственные существа могут оказаться более устойчивыми.
СЕРГЕЙ. Ну, насчет причин гибели ты загнул, Вася. У человека, кроме дубины, есть еще разум. А вот мысль насчет кибернетических существ – это интересно.
ЛЕВ. Продолжаю сомневаться. Для создания искусственного мыслящего существа нужно как минимум в совершенстве познать себя. Возможно ли это?
ВАСЯ. По-моему, раз человек создан из конечного числа частиц конечных размеров, с определенными ограниченными функциями, значит, он рано или поздно будет исследован и познан до конца.
САША. Забываешь, Вася, ленинскую мысль о том, что электрон также неисчерпаем, как и атом. Природа бесконечна как вне, так и вглубь. На каком уровне глубины в область малого функции частиц определяют функции живого организма и разума?
ЛЕВ. Прекрасно! Еще одного спорщика разбудили. Спасибо, Саша. Значит, задачка- то не из простых.
ВАСЯ. Согласен, согласен. Ну, пусть трудно, долго, но все-таки доберутся. Я просто хочу сказать, что если доберутся, то смогут сконструировать разумные, саморазвивающиеся существа, которые будут отличаться от нас тем, что в них будет заложен не инстинкт самосохранения меня, а инстинкт сохранения нас, сохранения себе подобных, инстинкт продолжения жизни вообще. Личная жизнь – ничто. Жизнь общества – все.
ЛЕВ. Ну Вася, молодец! Ты создал почти героя.
ВАСЯ. Почему почти?
ЛЕВ. Потому что твой кибернетический субъект будет первым бандитом в космосе. Это будет монстр. Ему – защитнику своей искусственной цивилизации – будет не до встреч с другими цивилизациями. Он их будет интенсивно уничтожать.
САША. Или, наоборот, в силу недооценки лично своей персоны, будет совершенно беспомощен против явного зла.
ГАЛЯ. Приехали.
СЕНЯ. Между прочим, а когда человек вырвется в космос?
САША. По-видимому, скоро. Баллистические ракеты – это преддверие к космическим  аппаратам.
НАДЯ. Ой, ребята. В какое интересное время мы живем!
ЛЕВ. Вот именно. Куда ни ткнись – стенка. Человек пока что – очень глупое дитя природы. Он еще только учится ее разрушать, жечь, вырубать, расщеплять. И вообще – разлагать сложное на простое. Подумать только: эти мыслящие существа еще только учатся уничтожать друг друга.
САША. Ну вот, понес. Сергей же ответил – разум победит.
ЛЕВ. Не сбивай меня. Я продолжаю сомневаться. Итак, с одной стороны – разум, с другой – Васина дубинка и прогресс, от которого эта дубинка становится все тяжелее и тяжелее. Примитивный человек мог оглоушить этой дубинкой зазевавшегося сородича по башке и утащить его жену в свою пещеру. Событие само по себе, с точки зрения развития человечества полезное. Меньше разгильдяев. Но вот у примитива в руках нож, затем порох, а с ним пистолет, автомат, пушка, с помощью которых он уже может убить за одну минуту много сородичей, и не только разгильдяев. Затем у него в руках оказалась энергия ядерного ядра. А с ней и ядерная бомба, которой этот примитив уже один раз звезданул на головы сотен тысяч себе подобных. И чем дальше, тем более разрушительная сила сосредоточивается в руках одного аборигена с планеты Земля, психика которого, как говорит Вася, формировалась в борьбе за существование. Скоро во власти одного индивида окажутся силы, достаточные для того, чтобы разрушить весь наш мир. Мы движемся к неустойчивому состоянию. Где выход?
САША. По-моему, выход в разумных ограничениях. Мы живем во все более и более жестких рамках закона. Это необходимо для безопасности общества. Естественно, что отдельные люди, группы людей, даже страны пытаются вылезти из этих рамок, но большинство загоняет их обратно. Дубинку, например, ты можешь носить, нож тоже, а вот пистолет тебе уже запрещают, тем более бомбу.
ВЕРА. А вас не пугает бесконечное сужение рамок свободы?
САША. Думаю, что нет. Все зависит от того, в здравом вы уме или нет. Как  человек  разумный, вы сами ограничил себе свободу оторвать свое ухо. Страдаете вы от этого ограничения? Нет. Вы просто не замечаете его. Почти так же воспринимается любое ограничение, за нарушение которого вы будете строго наказаны.
ЛЕВ. Почти, но не так же. Уши-то все-таки отрывают. Правда, не свои – чужие. Значит, из рамок ограничений всегда можно вывалиться и организовать взрыв.
СЕРГЕЙ. На каждый яд всегда находится противоядие. Главное – видеть опасность. Сила людей в их единстве. Человек найдет условие необходимых ограничений на каждом этапе развития.
ГАЛЯ (Льву). Кстати, дьявол отрицания. Насчет тенденции всепоглощающего разрушения ты тоже не прав. Химики вовсю работают над синтезом сложных соединений. Из простого – сложное. И уж, конечно, человек учится не только убивать. Есть, Лева, такая наука – медицина, (к Вале) которая учит исцелять, продлять человеку жизнь. И наконец, ты, Лева, скоро вместе с нами поедешь не превращать сложное в простое, а создавать сложные приборы и системы.
ЛЕВ. Сдаюсь, сдаюсь, Галя. С вами спорить бессмысленно. Тем более, что мне надоело сомневаться.
СЕРГЕЙ. Итак, верим ли мы в прогресс?
ВСЕ. За-а-а!
ВАСЯ. Объявляю балду. Раз, два, три! (Все поднимают пальцы. Вася считает.)
Сергей, тебе водить.

Сергей встает спиной к друзьям, одну руку прикладывает ладонью к уху, ладонь другой руки – под плечо. Начали. Бьет Лев.

СЕРГЕЙ (Васе). Ты.
ВАСЯ. Не угадал.

Сергей отворачивается снова. Снова бьет Лев.

СЕРГЕЙ (Васе). Ты.
ВАСЯ. Не угадал.

Сергей снова отворачивается. Бьет Вася.

СЕРГЕЙ (Васе). Ты.
ВАСЯ. Угадал. Знает, что я не удержусь и когда-нибудь врежу.

Вася встает в позицию.

ЛЕВ. Раз, два, три!

Бьют трое, кроме Льва.

ВАСЯ. Э, ребята! Это коллективное избиение.
ЛЕВ. Зато просто догадаться.
ВАСЯ. Проще некуда. Лев, вставай.
ЛЕВ. Ошибка, вставай снова.

Вася встает в позицию. Бьет Лев.

ВАСЯ (Льву). Вот теперь ты.

Лев встает в позицию.

ВАСЯ. Ну фашист. Я тебе сейчас дам!
СЕРГЕЙ. Раз, два, три!

Бьет Надя.

ЛЕВ. Нахожу агрессора методом исключения. Сергей не успел еще крикнуть три, а меня уже били. Вася слишком явно прикидывается, что ударил он. Сеню как всегда оттерли от места происшествия. Остаются Галя и Надя. Уважаемые девочки. Покажите хватательные конечности. О! У обеих немытые. Под ногтями антинаучная грязь. Вас надо бить обеих. Вася! Что бы сказал профессор Власов?
ВАСЯ  (копирует профессора Власова). Ну-ка, ну-ка. Что у фас тут? Уж не апьитудно ли фазовая кьивая? И...эх коень квадыатный! Сыпоги вы сыпоги. Магш домой! До выпускнова вечега чтобы умыться.

Все смеются. Аплодисменты.

ГАЛЯ.  Да, мальчики! Когда у нас выпускной вечер?
СЕРГЕЙ. Через две недели.
ЛЕВ. Я предлагаю до выпускного вечера  собраться нашей группой и отпраздновать наш выпуск.
ВСЕ. За-а-а!
НАДЯ. А где?
ЛЕВ. В ресторане “Россия”.
ВАСЯ. Пижонство.
СЕРГЕЙ. Давайте у меня.
НАДЯ. А уберемся?
СЕРГЕЙ. Как-нибудь разместимся.
СЕНЯ (рядом с Валей). Мы с Валей приглашаем вас к нам.
ВАЛЯ. Да, да. Тем более что у меня завтра день рождения.
ВАСЯ (Сене). Прекрасная идея родилась в твоей кристально прозрачной голове, Сеня. Тебя надо качнуть.

Сеню качают. У него из кармана выпадает листок. Лев берет бумагу и читает. К нему подходят Вера и Саша.

САША. Это что за телеграмма?
ЛЕВ. Не ваше дело (кладет бумагу в карман.) Любовная. (Вере.) Да, да… любовная.
ВАСЯ. Итак, друзья! Завтра праздник. Что будем делать сегодня?
НАДЯ. Давайте танцевать.
СЕНЯ. Без музыки?
ЛЕВ. Всухомятку.
ГАЛЯ. Давайте. Музыка есть. Вася, вот тебе расческа, вот бумага из-под конфетки. Играй или пой.
ВАСЯ. Опять! Без конфетки не хочу. Вы танцуете – я играю. Что я рыжий что ли?
ЛЕВ. С претензиями обращаться к родителям. Им этот цвет пришелся по вкусу.

Вася играет на расческе.

ЛЕВ (Вале). Разрешите?
ВАЛЯ. Пожалуйста.
ЛЕВ. А между прочим, я тоже хотел быть летчиком.
ВАЛЯ (остановилась). Вы это к чему?
ЛЕВ (снова увлекает Валю в танец). Да к тому, что все девушки в возрасте от семнадцати до семидесяти лет считают за счастье влюбиться в летчика. Полет! Фантазия!
ВАЛЯ. Я вас не понимаю.
ЛЕВ. А меня никто не понимает.
ВАЛЯ. А вы – всех?
ЛЕВ. Нет, но многих. Вот вас, например.
ВАЛЯ. Понимаете?
ЛЕВ. Да. Вам телеграмма. (Подает телеграмму Вале.) Я ее читал.

Валя читает телеграмму.

ВАЛЯ. Где вы ее взяли?
ЛЕВ. У хлюпика. Я хотел сказать – у братика.
ВАЛЯ. Сеня! Почему ты не отдал мне эту телеграмму вчера?
СЕНЯ. Да так… забыл.

Танцующие под музыку уходят.

САША. Валя, пойдем… что с тобой?
ВАЛЯ. Прости меня, Саша. Я не могу. Приходи завтра… завтра.
САША. В чем дело? Что-нибудь случилось?
ВАЛЯ. Нет… нет… ничего… До свиданья, Саша. (Убегает.)

ЗАНАВЕС

 

Картина третья

Там же. Вбегает Надя. За ней Сеня.

СЕНЯ. Ага! Вот и поймал.
НАДЯ (смеется). А бегать ты совсем не умеешь.
СЕНЯ. Я научусь. Хочешь? Вот пойду завтра  в «Динамо» и научусь.
НАДЯ. Сразу?
СЕНЯ. Нет. Я буду каждый день тренироваться. Через год – второразрядник.
НАДЯ. Поздно. Надо было раньше об этом думать. Мы же скоро уедем. А здорово мы придумали: всей группой – в Сибирь. Вместе работать будем. Интересно!
СЕНЯ. Ага… Надя, я давно тебе хотел сказать…
НАДЯ. Что?
СЕНЯ. В общем… ты знаешь… я… знаешь…
НАДЯ. Н-не знаю.
СЕНЯ. Нет. Не надо меня пугаться. Я сейчас скажу и у-уйду… и все. Нет. Я сам не знаю, что я бормочу. У меня что-то голова закружилась.
НАДЯ. И… у меня.
СЕНЯ. Это правда?!
НАДЯ. Да.
СЕНЯ. Надя! Ты знаешь, как я тебя…
НАДЯ. И я тебя тоже.
СЕНЯ. Правда, Надя?! (Обнимает Надю.)
НАДЯ. Нет, нет…да.

Входит Роман.

РОМАН. Прошу прощенья.

Надя убегает. Сеня спешит за ней.

РОМАН. Постой, Сеня! Поздравляю. Готов быть свидетелем.
СЕНЯ. Мне надо туда. (Пытается убежать.)
РОМАН. Никуда тебе не надо. Успеешь. У меня к тебе дело.
СЕНЯ. Да, но я… я сейчас.
РОМАН. Да погоди ты. Никуда она не денется. Пусть пока пережует то, что получила. Садись и не дергайся. Созревай настоящим мужчиной. Ну, так как?
СЕНЯ. Что… как?
РОМАН. Договорился с папашей, чтобы переиграли направление?
СЕНЯ. Нет. Еще не договорился.
РОМАН. Ладно. У меня к тебе просьба. Мне надо поговорить с твоим отцом.
СЕНЯ. Так заходи. Он сейчас дома.
РОМАН. Нет, нет. Только не так. Вы сегодня собираетесь на день рождения сестренки?
СЕНЯ. Да.
РОМАН. Послушай, сделай так, чтобы она меня пригласила.
СЕНЯ. Хорошо.
РОМАН. Вот это друг. Настоящий товарищ. Что стоят все эти пустозвоны, фразеры, мальчишки. Мы здесь с тобой таких дел наделаем!
СЕНЯ. Знаешь что, Рома. Я, кажется, все-таки уеду.
РОМАН. Почему?
СЕНЯ. Да тут, понимаешь… Надя может не согласиться.
РОМАН. Надя?! Да она влюблена в тебя по уши. Она за тобой в огонь и в воду. А ты?  Ты устроитель семейного благополучия. Сказал, и точка.
СЕНЯ. Да, да… я пойду… я скажу… и точка.
РОМАН. Стой! Ты только поосторожнее с ней. Я тебе вот что посоветую: сейчас устрой ей распределение, а потом скажешь. Созревай, понял?
СЕНЯ. Понял.
РОМАН (вдогонку). Так я приду. Во сколько?
СЕНЯ. В восемь вечера. (Убегает.)

Входит Николай с чемоданом.

НИКОЛАЙ (проходит мимо Романа к скамейке). Простите. (Садится.)
РОМАН. Пожалуйста. Разрешите папиросу.
НИКОЛАЙ. Прошу.
РОМАН. Спасибо. (Садится рядом.)
НИКОЛАЙ. Хорошо здесь. (Смотрит на часы.) Душа радуется.
РОМАН. В родные края приехали? Издалека?
НИКОЛАЙ. О…ох как издалека. Отсюда не видать.
РОМАН. Реактивщик?
НИКОЛАЙ. А вы любопытный.
РОМАН. Ну что вы. Со мной можно обо всем. Я сам специалист… по ядерному распаду.
НИКОЛАЙ (себе). Не знаю, не знаю. (Смотрит на часы.)
РОМАН. Девушку поджидаете?
НИКОЛАЙ. Да. Немножко рано прибыл.
РОМАН. Собрались жениться?
НИКОЛАЙ. А вы угадали. Собрался.
РОМАН. Хорошая девушка?
НИКОЛАЙ. Хотите по секрету? Лучше всех.

Оба смеются.

НИКОЛАЙ. Я с ней с детства знаком. Когда последний раз приезжал два года тому назад она в институт поступала. В медицинский. Сколько тревог было.
РОМАН. Ну и как? Поступила?
НИКОЛАЙ. Да. Писала, что все идет хорошо. Сейчас на третий курс перешла.
РОМАН. А не рановато жениться-то?
НИКОЛАЙ. Почему же рано? Мы с Валюшей еще два года тому назад все решили.
РОМАН. Я понимаю, конечно. Однако она все-таки пока студентка. А родители у нее кто?
НИКОЛАЙ. Родители? Папаша в горисполкоме работает, а мать домохозяйка. А что?
РОМАН. Простите, а в каком управлении работает этот папаша?
НИКОЛАЙ. В управлении? Берите выше. Этот папаша – большая шишка. Валя писала будто его председателем назначили.
РОМАН. Председателем? Так это дочь Михаила Валентиновича?
НИКОЛАЙ. Да. А что?
РОМАН. Так это значит вы! Приятная встреча. (Отвернувшись.) Ну и ловкач! Везет же людям.
НИКОЛАЙ. Простите. Что значит «везет»?
РОМАН. Послушайте, не прикидывайтесь простачком. Вы думаете, я вас не понимаю?
НИКОЛАЙ. Мне кажется, нет.
РОМАН. Нет, вы понимаете?..
НИКОЛАЙ (прерывает Романа). Я все понимаю. Держите папиросу, спичек больше нет, прикурите в другом месте.
РОМАН (встал, отошел, затем вернулся). Простите, но ведь Валя это… как бы вам сказать. Вот история… вы знаете? А ведь она замуж выходит, за другого.
НИКОЛАЙ. Что?!
РОМАН. Да, да. Они уже все решили. Я это точно знаю.
НИКОЛАЙ. Что вы знаете?
РОМАН. То, что мой друг, выпускник Горьковского университета, женится на ней и, по-видимому, остается здесь работать.
НИКОЛАЙ. Врешь!
РОМАН (садится рядом). Послушайте. Вы наивный человек. Оставили здесь такую девушку на целых два года и думаете, что она будет вас ждать! Тем более дочь  председателя. Вы знаете, сколько охотников?
НИКОЛАЙ (встает). Встаньте! Убирайтесь с этой скамейки к черту! Ну!
РОМАН. Позвольте, позвольте. Это идиотизм какой-то. (Встает, ретируется.)
НИКОЛАЙ (берет чемодан). Так вот почему она мне не писала. А я-то изощрялся каждую неделю. (Смотрит вслед Роману.) Очкарик!  Ничего, Коля, жизнь – штука серьезная. (Уходит.)

Входит Валя. Садится. Достает из сумочки телеграмму.

ВАЛЯ (читает). Училище окончил нормально. ТЧК. Теперь настоящий летчик. Еду. ТЧК. Буду двадцатого десять. ТЧК. Твой Коля. (Смотрит на часы.) Вот уже десять… еще минутка. (Встает.) Он! Коля!

Входит Николай, бросает чемодан, подхватывает Валю, кружится. Оба садятся на скамейку.

НИКОЛАЙ. А я прямо с поезда сюда, к знакомой скамейке, к тебе. (Подает маленький букетик цветов.) Это тебе, с днем рождения.
ВАЛЯ. Спасибо.
НИКОЛАЙ. Ну, как ты тут? Как учишься? Не забыла?
ВАЛЯ. Нет.
НИКОЛАЙ. Неправда. Забыла. Почему не отвечала на мои письма?
ВАЛЯ. А ты разве писал?
НИКОЛАЙ. Я?! Ну, ладно, шутки в сторону. Теперь я приехал и если уеду, то только с тобой. (Улыбается.)  А то бродят вокруг тебя, наверно, всякие очкарики. А?
ВАЛЯ. А если так, тогда что?
НИКОЛАЙ. Тогда? (Шутит.) Разобью очки, переверну землю, взорвусь сам, а тебя возьму и увезу на Камчатку. (Пауза.) Валя, я все время о тебе думал. А ты?
ВАЛЯ. Я тоже.
НИКОЛАЙ. Ждала?
ВАЛЯ. Коля, я должна тебе сказать. Только ты не думай, что я тебя… в общем…
НИКОЛАЙ. Ты меня ждала?
ВАЛЯ. Да… ждала.
НИКОЛАЙ. Вот и хорошо. Я, Валя, сегодня самый счастливый человек. Ты знаешь, сколько я преодолел, чтобы попасть сюда в твой день рождения?
ВАЛЯ. Ты придешь ко мне вечером? У меня собираются друзья.
НИКОЛАЙ. Обязательно. А очкарики будут?
ВАЛЯ. Какие очкарики?
НИКОЛАЙ. Ну, прости, я так просто – шучу. (Пауза.) Так я сейчас к родичам, а потом к тебе. Нормально?
ВАЛЯ. Нормально!
НИКОЛАЙ. Счастливо, Валя. До вечера.
ВАЛЯ. До вечера. Жду в восемь вечера.

ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Картина четвертая

Комната в доме Вали. Мать Вали Галина Алексеевна и Валя готовятся к встрече гостей.

ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА (передвигая с Валей стол). Нет, нет, немножечко сюда. Так. Теперь все в порядке.  (Достает из шкафа тарелки.)  Сколько гостей будет?
ВАЛЯ. Человек десять.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Накроем побольше. Вдруг кто-нибудь еще из старых знакомых  заглянет. А Саша придет?
ВАЛЯ. Обещал.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Вот это настоящий жених. Скромный, красивый, с образованием. Устроится на работу, глядишь и свадьбу сыграем.
ВАЛЯ. Мама, ведь ты сама говорила, что мне еще рано замуж.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Это было тогда, а сейчас другое дело.
ВАЛЯ. А потом, мама, он ведь скоро уезжает работать.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Куда?
ВАЛЯ. В Сибирь. Рядом с Новосибирском.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. То есть как же это? А ты? Значит, он тебя не любит?
ВАЛЯ. Не надо, мама, об этом. Он меня очень любит.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Что?! Любит?! Мой Мишель за мной по всей России матушке гонялся. От Владивостока до Москвы. Догнал и потащил… опять по всей России.  А этот сам уезжает.
ВАЛЯ. Они так решили, мама.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Кто… они?
ВАЛЯ. Вся их группа решила. Ехать под Новосибирск строить один из научных объектов в Сибири.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Как вся группа? А Сеня?
ВАЛЯ. И Сеня тоже. Чем он хуже других.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Сеня?! В Сибирь?! Ну, погоди! Я тебе покажу! Мишель! Мишель! Строитель выискался.

Входит Михаил Валентинович.

МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Что такое? Что за шум?
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА (Михаилу Валентиновичу). Ты представляешь?! Оказывается, наш сын уезжает!
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Куда уезжает? Зачем?
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. В Сибирь уезжает. Работать. Ишь ты! Созидатель нашелся. Строить новый научный объект!
ВАЛЯ. Он не один, папа. Вся группа туда едет.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Вся группа?  (Галине Алексеевне.) Так ты, моя дорогая, чего расшумелась?
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Как чего? Да ты представляешь себе – Сеня в Сибири!
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Ты же жила там, ничего с тобой не случилось.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Так то со мной! Да чего вы мне голову морочите. Этого не будет. Я сейчас же звоню Семен Семенычу.

Входят Сеня и Роман.

ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Ах вот они, сибиряки сопливые. (Сене.) Снимай ремень!
РОМАН. Не волнуйтесь, Галина Алексеевна, все это шутки.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Какие шутки? Мне не до шуток.
РОМАН. Сеня никуда не поедет. Он вместе со мной останется в Горьком.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Это я от него уже слышала.
РОМАН. А теперь слышите от меня. Поверьте мне, Галина Алексеевна. Я уже имею кое-какой опыт и знаю, что такое хорошо, а где плохо. Сеня – мой лучший друг, и, я думаю, он поступит так же, как поступлю я. (Вале.) Поздравляю, Валюша!
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ (к Роману). Роман…
РОМАН. Авдеевич.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Роман Авдеевич. Скажите, а кто из вас подал такую мысль ехать всем вместе?
РОМАН. Я точно не знаю. Это было решено на собрании. Я, к сожалению, на нем не был. Затем просьбу собрания удовлетворили и всем предложили ехать в Новосибирск.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ (улыбается). Молодцы, ребята.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Да, молодцы! Тебе наплевать на судьбу своего сына.  А я его вырастила и никуда не пущу. Понятно?
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Ну ладно, ладно мать, разбирайтесь тут сами. А у вас, Роман Авдеевич, направление тоже в Сибирь?
РОМАН. Нет. Я отказался. Меня оставили в Горьком.

Михаил Валентинович уходит.

ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА (набирает номер телефона). Алло! Алло! Соедините, мне, пожалуйста, Семена Семеновича… да… да… я подожду.

Входят Лев и Вера, здороваются.

ЛЕВ (Вале). Это от нас Вам в день рождения.  (Передает Вале сверток и цветы.) (Подходит к  Роману.) А… ваше прохиндейство уже здесь.

Роман демонстративно отворачивается.

ЛЕВ. Что, не терпите?
РОМАН (Льву). Ты как всегда хам.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА (в трубку). Что? Не отвечает? Я вас прошу: сообщите ему, что звонила Галина Алексеевна. Да, да. Я еще позвоню… по очень серьезному. Да.
СЕНЯ. Мама, познакомься. Это мои друзья – Лева и Вера.
ВЕРА. Очень приятно. Вера.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Галина Алексеевна.
ЛЕВ. А я Лева. Мне тоже очень приятно. Ведь ваш сын у нас заводила.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Первый раз слышу. (Смеется.) Заводила!
ЛЕВ. Да, да. И друзья у него все в основном спортсмены. Вот, например, (показывает на Романа.) Гигант! Первый разряд по прыжкам в сторону.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА (смущенно). Я вас не совсем понимаю. Простите. (Уходит.)
ВЕРА. Перестань дурачиться.
ЛЕВ. Вы знаете русский язык, педагог?
ВЕРА. Ну?
ЛЕВ. Дурачиться – это значит дурачить себя. А я себя еще никогда не дурачил.
ВЕРА. И когда же ты перестанешь гримасничать и кривляться?  Мне с тобой просто неудобно.
ЛЕВ. Я знаю. Наверно, никогда.
ВЕРА (Вале). Давайте я вам помогу.
ВАЛЯ. А где остальные?
ВЕРА. Сейчас придут. Они с музыкой задержались в общежитии.
ВАЛЯ. А зачем музыка? У нас есть радиола.
ВЕРА. Не знаю. Они что-то свое смастерили.
ЛЕВ (Сене). У вас в доме мужчины есть?
СЕНЯ (смущенно). Допустим, есть. А что?
ЛЕВ. Курить можно?
СЕНЯ. Можно. Кури. (Хочет уйти.)
ЛЕВ. Стой! Иди, принимай гостей. Слышишь, на первом этаже надрываются?

Сеня уходит.

ЛЕВ. А вы, милорд, не хотите ли размять ваши гигантские плечи?
РОМАН. Нет. Я лучше посмотрю, как это делаете вы.
ЛЕВ. Что ж, посмотрите. (Уходит.)

В дверях появляются Вася, Сергей, Галя, Надя, Сеня, Лев. Они тащат здоровый ящик.

ВАСЯ. Так, так, еще раз. Взяли. Хорошо. Давай сюда, сюда. Вот так. (Вале.) Здравствуйте, Валя.

Все здороваются, поздравляют Валю.

СЕРГЕЙ (показывая Вале на ящик). Это мы тебе в подарок. Сами сделали.
ВАСЯ. Ага. Она нам теперь не нужна, эта громада. На новом месте новую сделаем. Куда ставить?
ЛЕВ. В сарай.
ВАСЯ. Тебя самого в сарай. (Вале.) Где твоя комната?
ВАЛЯ. Вот эта. (Показывает на дверь.)
ВАСЯ. А ну, ребята, взяли!

Перетаскивают сооружение в другую комнату. Остаются Сеня, Надя, Роман.

СЕНЯ (Наде). Как мама, успокоилась?
НАДЯ. Ага. А твоя?
СЕНЯ. Моя пока… в общем, я еще не сказал.
РОМАН  (Сене). Так я пойду. Мне еще надо кое-куда зайти.
СЕНЯ. Придешь?
РОМАН. Конечно. Часика через полтора. Иди-ка сюда. (Тихо Сене, кивает на Надю.) Ты ей еще ничего не говорил о нашем решении?
СЕНЯ. Нет.

Входит Лев, слушает разговор.

РОМАН. Правильно. Сначала организуй перевод, а потом скажешь. (Уходит.)
НАДЯ (Сене). О чем вы там шептались?
СЕНЯ. Ничего особенного.
НАДЯ. Нет, нет. Скажи.
СЕНЯ. Хорошо. Он хочет устроиться работать в НИРФИ, хочет, чтобы я ему устроил встречу с отцом, чтобы походатайствовать.
ЛЕВ (Сене). Слушай! А ты мне не можешь устроить встречу с отцом, я с ним выпью и останусь работать здесь вместе с вами.
НАДЯ. Что это значит?
ЛЕВ. Я шучу, Наденька. Пока это ничего не значит.

Входят Сергей, Вася, Галя, Вера, Валя.

СЕРГЕЙ. Так. А что мы еще не сделали?
ВАСЯ. Мы не сделали самое главное. (Подходит к Вале.) Валя, можно?
ВАЛЯ. Что?
ВАСЯ. Отодрать вам уши.

Все бросаются дергать Валю за уши, в комнате шум.

ВАЛЯ. Ой! Нет, нет!
ВАСЯ ( в толпе). Раз, два, три, четыре. Ай! Ай! А меня за что?

Входит Галина Алексеевна.

ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Господи. Что это?

Все разбегаются.

ВАСЯ. У-у-у. Черти. (Держится за ухо.) Меня-то за что?
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Что тут происходит? Кто вы такие?
ГАЛЯ. Мы… молодые специалисты.
СЕРГЕЙ. Мы пока что больше молодые, чем специалисты, но в общем…
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА (Наде). Господи, Надя! И ты в этой компании?!
ВАЛЯ. Мама, это мои новые друзья. Вот это Сергей, это Галя, это Вася.
СЕРГЕЙ. Да, да вот… мы пришли поздравить Валю с днем рождения.
ВАСЯ  (ощупывая ухо). И чуть не оторвали мне пол-уха.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Сеня, а что это за гроб стоит в Валиной комнате?
СЕНЯ. Это, мама, не гроб, это…
ЛЕВ (перебивает Сеню). Гроб с музыкой.
СЕНЯ. Да, да.  Это музыка. Мы ее сегодня заводить будем.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Вот как. А что вам – радиолы мало?
СЕНЯ. Что ты, мама. Разве с нашей радиолой сравнишь. Эта будет греметь на всю Горьковскую область.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Боже!
ВАСЯ. Нет, нет, Сеня не то хотел сказать. Наша музыка диапазоннее, оттенков больше.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА  (Васе). Оттенков, говорите?
ВАСЯ. Точно. Оттенков. Ладно, ребята, пошли за тортом. (Галине Алексеевне.) Мы сейчас. Мы торт заказали.

Уходят все, кроме Вали и Галины Алексеевны. Слышен топот, хохот.

ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Кто это? Сашины друзья?
ВАЛЯ. Да. А что?
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Не похоже. Саша такой солидный, скромный. А это какие-то сорвиголовы.
ВАЛЯ. Что ты, мама, они все просто веселые.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. А этот, летчик, поздравление прислал?
ВАЛЯ (вздогнув). Николай?
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Да.
ВАЛЯ. Он здесь, мама, в Горьком.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА (сосредоточенно).  Тоже придет?
ВАЛЯ. Придет.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Вот что, девочка. Послушай моего совета. Ты уже не маленькая. Тебе надо жизнь устраивать. Ну что летчик? Прилетел, улетел. А Саша такой  хороший, умный, перспективный, любит тебя очень. Поговори с ним. Может, он согласится остаться здесь.

Валя утирает слезу.

Ну что, что ты, не плачь, родная моя, не плачь.
ВАЛЯ. Не знаю, мама. Ничего не знаю.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Ладно, ладно. Все будет хорошо. Перетрется – мука будет.

Входит Таисия Алексеевна с подарками.

ТАИСИЯ АЛЕКСЕЕВНА ( Галине Алексеевне). Здравствуй, дорогая, здравствуй. Ну-ка, ну-ка. Как ты выглядишь? Прекрасно!
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. А ты еще лучше. Смотри – располнела, сестрица. Ты что-то давно не показывалась.
ТАИСИЯ АЛЕКСЕЕВНА. Так все некогда было. А где именинница-то? А-а! Вот она.
ВАЛЯ. Здравствуйте, тетя Тася.
ТАИСИЯ АЛЕКСЕЕВНА. Ну-ка. Дай-ка присмотреться. Совсем невеста. Прямо   хоть под венец. А что глаза-то заплаканные? А! В этом возрасте мы все или плачем, или смеемся. Посмотри-ка, что я тебе принесла (вынимает туфли). Вот. А это – сласти. Вот твой любимый зефир, мишки и всякая всячина.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА  (Таисии Алексеевне). Пойдем, пойдем. Я тебя Мише покажу. Валя! Пойди чайник поставь.

Валя уходит.

Ты, поди, не отвыкла от своего любимого занятия – чайком побаловаться?
ТАИСИЯ АЛЕКСЕЕВНА. Нет, конечно.

Галина Алексеевна помогает ей раздеться.

ТАИСИЯ АЛЕКСЕЕВНА. Я сейчас причешусь немного.  (Причесывается.)
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА ( берет сумку с подарками и уходит). Миша! Ты посмотри, кто у нас.

В окошке, рядом с зеркалом, в которое смотрится Таисия Алексеевна,  появляется Саша и прыгает в комнату.

ТАИСИЯ АЛЕКСЕЕВНА (испуганно). Ай! Вы кто?
САША. Я… Саша. Прошу прощения. Я, кажется, не туда попал.  (Пытается вылезть обратно в окно. Поворачивается.) Простите. Это дом сорок пять?
ТАИСИЯ АЛЕКСЕЕВНА. Да. Сорок пять.
САША. Да, конечно. Дом я знаю, а вот вас – нет.

Входит Галина Алексеевна.

ТАИСИЯ АЛЕКСЕЕВНА. А я вас – тем более. Вы почему лезете в окно, а не в дверь? Как-никак, второй этаж.
САША (Галине Алексеевне). Здравствуйте. (Таисии Алексеевне.) Э… так быстрее.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА (Саше). У вас это часто бывает?
САША. Нет. Первый раз. Я думал, здесь мои друзья – хотел напугать. Не получилось.
ТАИСИЯ АЛЕКСЕЕВНА. А по-моему, так получилось. У меня до сих пор мурашки прыгают.
САША (Галине Алексеевне). Галина Алексеевна, я, собственно, к Вале (показывает на окно.) пришел.

Входит Валя.

САША (Вале). Валя! Вот это тебе. Поздравляю. (Отдает Вале коробку.) (Галине Алексеевне.) Простите меня, пожалуйста, Галина Алексеевна. (Таисии Алексеевне.) И Вы – тоже. Ничего особенного – тут же пожарная лестница.

Таисия Алексеевна хохочет.

ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Ты чего хохочешь?
ТАИСИЯ АЛЕКСЕЕВНА. Вспомнила. (Хохочет.) Вспомнила как тридцать лет назад ты прыгнула со второго этажа к своему ухажеру, когда тебя за невыученные уроки  заперли.

Галина Алексеевна вспомнила и тоже хохочет. Входит Михаил Валентинович.

ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА ( серьезно). Не помню.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. А-а-а. Таисия Алексеевна! Здравствуйте. Давненько, давненько не заглядывали.
ТАИСИЯ АЛЕКСЕЕВНА. А вы к нам?
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Да вот никак не соберемся с Галей. Как дела у Петра?
ТАИСИЯ АЛЕКСЕЕВНА. Что вы. Я его теперь совсем редко видеть стала. Чем старше, тем больше ему надо. И на работе разрывается, и председатель садоводов, и футбольное поле детям надо соорудить. В общем, один позвоночник да глаза остались от Пети.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Преувеличиваете, преувеличиваете, Таисия Алексеевна. Он пожалуй покрепче меня будет.
ТАИСИЯ АЛЕКСЕЕВНА. Да, пожалуй. (Бьет его в плечо.)
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Эй! Не трогай – убить можешь. Привыкла своего медведя избивать, вот он и сбежал от тебя в лес, к садоводам.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ (Саше). О... Молодой человек. Добрый день.
САША. Здравствуйте, Михаил Валентинович.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. А где же ваши друзья?
САША. Они сейчас придут.
ТАИСИЯ АЛЕКСЕЕВНА. Они что, тоже через окно полезут?
САША. Пожалуй нет. Их много – лестница не выдержит.
ВАЛЯ (смотрит в окно). Вот они. Уже идут. Ой, какой тортище! (Выбегает.)
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ (Саше). Значит, гимнастикой занимаетесь? Спортсмен?
САША. Занимаюсь. Только не гимнастикой, а легкой атлетикой.

Входят Валя, Сеня, Сергей, Лев, Надя, Вася. В руках у Вали торт. Крышку торта несет Сеня, а Вася по ней барабанит.

ВАСЯ. Трам, трам, та-ра-рам!
СЕРГЕЙ. Ребята, тише! Папаша.
СЕНЯ (продолжает). Трам, трам, трам!
ВАСЯ (Сене). Тихо!
ВАЛЯ (пытается положить торт). Ой, Сеня, помоги. (Сеня помогает.)
ВАСЯ. Подождите. Уроните. (Помогает.)
ГАЛЯ (раздвигает посуду). Нет, сюда, сюда.
НАДЯ. Куда вы его задвинули? Его в центр надо.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ (глядя на ребят у стола). Ничего. Дружно.
ЛЕВ. Есть они его еще дружней будут.
ВАСЯ (Льву). И не без твоего активного участия, философ.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Ну так что, молодежь? Будем знакомиться? Меня зовут Михаилом Валентиновичем.

Входят Галина Алексеевна и Таисия Алексеевна.

ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Прибыли гости? Просим за стол, рассаживайтесь.
ВАСЯ (Михаилу Валентиновичу). А нас, если считать по солнышку – Лева, Вера, Сергей, Галя, Надя, Саша и я – Вася. Запоминать – бесполезный труд. Мы все равно перемешаемся. Потом разберетесь.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Конечно, конечно.

Все рассаживаются.

ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Валя, все в сборе?
ВАЛЯ. Еще нет.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Пусть пеняют на себя. Мы их в штрафную роту. Миша! Открывай шампанское.
СЕРГЕЙ. Ребята, бокалы вместе!
ВАСЯ. А кого же не хватает?
ГАЛЯ. Не твое дело, болтун.

Михаил Валентинович отвинчивает пробку.

ВАСЯ. Приготовиться. Бабах!

Тихо.

ЛЕВ. Бабах проехал мимо.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Может быть она замедленного действия?
ВАСЯ. Все ясно. На заводе шампанских вин кто-то организовал борьбу за экономию внутреннего давления.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Миша, открой другую.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Правильно. Эту потом. (Открывает новую бутылку.)
ВАСЯ. Приготовиться.
ВСЕ. Бабах.

Раздается хлопок, общий смех, шум.

НАДЯ. Ой! Оно мокрое.
СЕРГЕЙ. Оно полусухое.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Кто самый смелый? Тост.
ВСЕ. Вы, вы, Михаил Валентинович!
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Что ж, я так я. Давайте выпьем за эту прекрасную пору, когда исполняется немного лет и много желаний. За вашу счастливую молодость, ребята.
ВСЕ. Ура!

Все пьют.

СЕРГЕЙ (Таисии Алексеевне). Разрешите я вам положу.
ТАИСИЯ АЛЕКСЕЕВНА. Что вы, что вы, мне это в неделю не съесть.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Все фигуру бережет.
ВАСЯ. А вот я никогда фигурой не буду.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Это почему?
ВАСЯ. Когда я серьезный – все хохочут. Наверно, потому, что я рыжий.
НАДЯ. А ты разве можешь быть серьезным?
ВАСЯ. Пожалуйста. (Корчит серьезную рожу.)

Все смеются, Лев закашлялся.

ВАСЯ. Сергей, врежь ему по горбу чем-нибудь потяжелей.

Сергей бьет Льва по спине.

ГАЛЯ. Водички, водички ему. (Подает Льву стакан воды.)

Лев пьет воду.

ЛЕВ (Васе). Ну и шутки у тебя дурацкие. Так на тот свет с хохоту можно загреметь.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. А теперь ваше слово, молодежь. (Разливает вино.)
ВАСЯ. От имени бывших студентов ГГУ приветственное слово имеет комсорг группы Серега. Давай, Сергей.
СЕРГЕЙ. Дорогая Валя, разрешите мне от имени моих, а теперь и твоих друзей поздравить тебя…

Звонок в дверь.

ВАЛЯ. Одну минуточку. (Выбегает.)

Входят Валя и Роман.

ВАСЯ. Ах вот кого мы с таким нетерпением ожидали.
ЛЕВ (Роману). Вы подоспели кстати. (Друзьям, тихо.) В нашей веселой компании как раз не хватает одного отрицательного персонажа.
ВАСЯ. Ты хотел сказать – второго.
ЛЕВ. Это кого же ты имеешь в виду?
ВАСЯ. Сиди и не кашляй, персонаж.
СЕРГЕЙ.  Хватит заниматься казуистикой.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Да, да, конечно. Рома, вы штрафник. Мы вам нальем целый бокал. И тост. За вами тост.
ВАСЯ. Постойте. (Ищет открытую ранее бутылку.) (Друзьям, тихо.) Где бутылка замедленного действия?
НАДЯ. Вот она.
ВАСЯ (наливает целый бокал Роману). Прошу! И пусть вас разнесет… шикарной речью.

Надя хохочет.

РОМАН. С удовольствием. (Берет бокал.) Я хочу выпить в день вашего двадцатилетия, Валя, за то, чтобы вся ваша дальнейшая жизнь была счастливой, тихой, чтобы тень тревоги никогда не омрачала вашего бытия. Я хочу выпить…
ЛЕВ. Можно подумать, что двадцать лет тому назад произошел несчастный случай.

Молодежь хохочет.

ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА (Роману). Продолжайте, Рома, продолжайте.
ВАЛЯ. А я хочу выпить за нашу дружбу.
ВАСЯ. Стоп. Прошу прощения, госпожа именинница. Слишком много тостов. Давайте за день рождения!
ТАИСИЯ АЛЕКСЕЕВНА. Вот это настоящий тост.

Все чокаются.

ЗАНАВЕС

 

Картина пятая

Другая комната в квартире Глуховых. Входят Галина Алексеевна и Михаил Валентинович.

МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Хорошие ребята. Вот бы нам сейчас десяточка три долой. Что бы мы делали. А? Галина?
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Хорошие, хорошие, немножко шалопутные только, беспечные. Вот Роман, по-моему, настоящий здравомыслящий человек.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Шалопутные. Здравомыслящий. Ты вспомни, какие мы с тобой были в двадцать два. Пожалуй, побойчей.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Тогда время побойчей было.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Нечего на время валить. Это не время другое. Это мы с тобой другими стали.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. И все-таки я прошу, Миша. Сеня должен остаться в Горьком. Здесь он родился, учился и, наконец, здесь его мать. Пойми Миша, сейчас он делает первые самостоятельные шаги.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Самостоятельные!
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Не придирайся, пожалуйста, к словам. Я не позволю, чтобы эти шалопуты утащили его с собой, а потом оставили где-нибудь на полпути.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Ну, ну, не расстраивайся мать. Пойми, он должен сейчас сам решить, что ему делать. Так будет лучше. Понимаешь – сам.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Понимаю, понимаю… нет, не понимаю. Не понимаю, зачем ему проходить весь этот сложный путь?! Нет, нет, Миша.

Входит Роман.

ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Вот, пожалуйста. Роман Авдеевич, почему вы не хотите ехать в Сибирь?
РОМАН. Как бы вам сказать. Потому, что я хочу работать.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Так в чем же дело? Поезжайте и работайте.
РОМАН. Нет, Михаил Валентинович, вы меня не так поняли. Я хочу сейчас же взяться за научно-исследовательскую работу. Я понимаю, что под Новосибирском со временем будет целый научный город. Но сейчас!  Ведь я окончил университет, а не строительный институт! Далее – конечно условия. Здесь меня все знают. Ехать на новое, не обжитое место – значит рисковать временем.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА (Михаилу Валентиновичу). Тебе понятно?
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Не очень.
РОМАН. Михаил Валентинович, как раз по этому поводу я хотел с вами поговорить. У меня к вам просьба.

Михаил Валентинович с Романом уходят. За ними уходит  Галина Алексеевна. Вбегает Галя. За ней – Сергей. 

ГАЛЯ. Ой! Голова закружилась. Сергей, скажи: что ты больше всего любишь?
СЕРГЕЙ. Жизнь… и тебя.
ГАЛЯ (прильнув к нему). А ненавидишь?
СЕРГЕЙ. Это не ново. Равнодушие. Понимаешь, Галя, равнодушие – это, по-моему, и есть отрицание жизни. Ведь человек на то и человек, а не обезьяна, что он рожден творцом. Что он? Больше ест? Пьет? Нет!  Инстинкт творчества – вот что движет человеком. Он творит. И пусть природа до конца не познаваема, человек рожден познавать ее. В этом его предназначение. Иначе пусть лезет на дерево и прыгает с ветки на ветку.
ГАЛЯ. Не слишком ли строго? Ведь есть же люди… наблюдатели. Они не глупы, иногда даже очень не глупы. Они также переживают события, но ничего, как правило, не предпринимают.
СЕРГЕЙ. Переживают? Что ты скажешь о матери, которая переживает, видя, как ее ребенок… ну, хотя бы упал в грязь, но ничего не делает, а только охает.
ГАЛЯ. Таких не бывает.
СЕРГЕЙ. Вот именно. Не бывает. Твои наблюдатели, которые ничего не предпринимают, действительно все видят, все понимают, но не переживают. Это и есть равнодушие, пустота души. Значит, они вне общества, чужие. Правда, я заметил, что мы очень часто путаем равнодушие и стремление людей почтенного возраста к обобщениям, познанию более глубоких закономерностей жизни, стремление к более целесообразным действиям. Удел же молодых – расталкивать частности, возмущать спокойствие. Отсюда молодость – это бурное развитие, турбулентное. Старость за спокойное, ламинарное, но тоже развитие.
ГАЛЯ. А откуда оно все-таки берется, это равнодушие?
СЕРГЕЙ. Равнодушие? Трудно сказать. Отсутствие привязанности к обществу, коллективных интересов, а отсюда отсутствие цели в жизни. Так уж складываются обстоятельства. Вот они и бродят, эти люди, не понимая своей опустошенности, не раскрывая своих потенциальных возможностей.
ГАЛЯ. Значит, они ничто, призраки. (Задумалась.) Сила без энергии, без тепла. Пошли танцевать.
СЕРГЕЙ. Иди. Я одну минутку. Только покурю.

Входит Роман.

СЕРГЕЙ (Гале). Иди, иди, я сейчас. (Галя уходит.)
РОМАН  (себе). Старый болван. Но ничего – обломаем. (Увидел Сергея, хочет уйти.)
СЕРГЕЙ. Постой, Роман. На пару слов. Кури.  (Предлагает папиросы.)
РОМАН. Не хочу.
СЕРГЕЙ. Ты никогда не задумывался, почему тебя не уважают ребята?
РОМАН. Мне это безразлично. Тем более сейчас.
СЕРГЕЙ. А мне не безразлично. Всем нам не безразлично. Вот что, пойдем с нами.
РОМАН. Зачем?
СЕРГЕЙ. Просто ты нам нужен.
РОМАН. Я уже не нуждаюсь в психологических уроках. Я вам нужен?! Да вы в первый же месяц расползетесь, как тараканы, по своим щелям. А через год начнете возвращаться в Горький.
СЕРГЕЙ. Неужели мы выглядим так жалко?
РОМАН. Почему жалко? Напротив – весело. Вы самодеятельность, а это хоть и весело, но не серьезно, не стабильно, временно. А я хочу делом заняться. Серьезным делом. Как профессионал.
СЕРГЕЙ. Что же ты понимаешь под серьезным делом?
РОМАН. Аспирантура, например, устраивает?
СЕРГЕЙ. А что, у тебя идея есть, ради которой можно бросить все?
РОМАН. Что бросить?
СЕРГЕЙ. Нас, например. Мы что, тебе так совсем  не нужны?
РОМАН. Ах вот ты о чем. Так вот. Идеи будут, был бы хороший руководитель и голова на плечах. А вы мне действительно не нужны. Более того. Вы бы мне мешали.
СЕРГЕЙ. Как тебя понимать?
РОМАН. Понимай, как знаешь. У меня задачи, и я их буду решать без вас.
СЕРГЕЙ. Нет у тебя задач, Рома. Просто ты решил на чужих горбах покататься. Жаль.
РОМАН. Чего тебе жаль?
СЕРГЕЙ. Жаль, что человека потеряли и не заметили.

Входит Лев.

РОМАН. Спасибо за участие, благодетели. (Уходит в комнату, где танцуют.)
ЛЕВ (Сергею). Пытался морально воздействовать? Не выйдет.
СЕРГЕЙ. Почему?
ЛЕВ. Прохвосты бывают сильные и слабые, убежденные в своей мещанской правоте и жулики. Так вот это – сильный жулик. На таких слова не действуют. Пошли плясать.

Лев и Сергей уходят. Вбегает Валя, за ней Саша.

САША.  Ага! Сейчас поймаю!
ВАЛЯ.  Попробуй.

Бегают вокруг стола. Саша делает обманное движение, и Валя у него в объятиях.

САША. Валя!
ВАЛЯ. Нет, нет, Саша, не надо.
САША. Но ведь я тебя люблю, Валя! Люблю! Я даже стихи сочинил. (Читает.)
Своими чудными глазами,
Их бесконечной глубиной,
Вы знаете – ах если б знали! –
Что вы наделали со мной?
ВАЛЯ. Какой ты хороший, Сашка. (Зарывается головой ему в грудь.)
САША (гладит ее голову). Валя, милая.
ВАЛЯ (серьезно). Скажи, Саша, что бы ты сделал, если бы я… умерла?
САША. Что? Я бы тоже, наверное, умер.
ВАЛЯ. Да? Саша, налей мне воды.
САША. Что с тобой, Валюша? Ты вдруг так изменилась. (Наливает из графина воду.)

Входят Лев и Вера.

ЛЕВ (Вале). О, прекрасная именинница, осчастливьте. Только один танец.
ВАЛЯ. Пожалуйста. (Танцуют.)

Саша пьет воду.

ВЕРА. (Саше). О! Вы, кажется, ревнивы?
САША.  Ну что вы.

Вбегает Вася.

ВАСЯ. Друзья! Последний анекдот. Сеня заявил, что он теперь самый самостоятельный человек и не нуждается в подсказках.
САША. Кому заявил?
ВАСЯ. Всем. Ха, ха. Сейчас пытается внушить это Роману.  (Вере.) Хороший вальс. Разрешите станцевать? (Танцуют.)

Саша уходит в другую комнату. Вбегает Валя,  за ней Лев. Валя исчезает в прихожей, затем возвращается.

ВАЛЯ. Никого? А может быть, это был телефон?
ЛЕВ (Вале). Это вам просто показалось.
ВАЛЯ. Это опять чтение мыслей на расстоянии?
ЛЕВ. Интересно.
ВАЛЯ. Что вам интересно?
ЛЕВ. Я первый раз вижу человека, который любит сразу двоих.
ВАЛЯ (Льву). Я прошу вас – оставьте меня.
ЛЕВ. Хорошо. Не забывайте только одного: из каждого положения всегда находится выход. И еще – не торопитесь с выводами когда трудно найти этот выход.

Входят Вася и Вера.

ВАСЯ. Что поделаешь. Только стоит мне пригласить девушку танцевать, как танец кончается. (Смотрит на столик.) А этот столик здесь кстати. Лева, пошли принесем сюда спиртуозное.

Лев и Вася уходят.

ВЕРА (Вале). Какая ты счастливая, Валя.
ВАЛЯ. А вы?
ВЕРА. Я… не совсем. Я просто довольна. Довольна тем, что нужна людям, довольна работой.
ВАЛЯ. А Леве вы нужны?
ВЕРА. Сомневаюсь. Кажется… не очень. А вот ты Саше очень нужна. Ты его любишь?
ВАЛЯ. Я… не знаю. Без него мне грустно.
ВЕРА. А зачем грустить?
ВАЛЯ. Мне трудно, Вера. Я перестала понимать. Я ничего не понимаю. Помогите мне разобраться во всем этом.
ВЕРА. В чем, Валюша? Вы действительно плохо выглядите.
ВАЛЯ. Я… я долго дружила с одним товарищем. Он меня очень любит. Мы не виделись ровно два года. Последние полгода… не писал. А я ждала, ждала. Не верила, что все… Недавно познакомилась с Сашей. Ты знаешь, Вера, он как вихрь. Мне стало так легко. Я даже не представляю, что будет, когда он узнает о нашей дружбе с Колей.

Появляется Саша, слушает.

ВЕРА. И ты не знаешь, кто тебе дороже?
ВАЛЯ. Они оба хорошие. А кого я люблю, не знаю.
ВЕРА. И он скоро приедет?
ВАЛЯ. Он приехал. Должен быть здесь. (Смотрит на часы.) Наверное, дома задержался.
ВЕРА. По-моему, надо сказать Саше. Он поймет.
ВАЛЯ. Но как? Ведь это его так огорчит.

Входят  Лев и Вася с бутылками и стаканами.

ВАСЯ. Ага! Заговорщицы. А мы решили организовать здесь филиал. Лев, сюда. Саша, а ты чего стоишь, как пень? К столу!
ЛЕВ. Выпьем, друзья, за девушек, за тех, кто отнимает у нас половину жизни.
ВАСЯ (глядя на Льва). А у некоторых – три четверти. (Пьют.)
ЛЕВ (Саше). Что это у тебя, Саша, руки дрожат?
САША. Ничего. (Пьет залпом.)
ВАСЯ. А теперь танцевать. Верочка, разрешите. (Глядя на Льва.) Пусть он теперь за нами походит. (Уходят в другую комнату.)
ЛЕВ (Саше и Вале). У вас, очевидно, назревает серьезный разговор. Не буду мешать.  (Уходит.)
ВАЛЯ. Ты… слышал?
САША. Извини… да.
ВАЛЯ. Саша…
САША. Валя, уедем отсюда. Сейчас. Может быть, так будет лучше? Валюша! Я не могу без тебя. (Пытается взять ее руки в свои.)
ВАЛЯ. Нет, нет, не надо так, Саша.
САША. Значит… все?
ВАЛЯ (утирает слезы). Тебе трудно, Саша? А мне, ты думаешь, легко?
САША.  Не плач, не надо, Валюша. Не надо плакать. Не надо плакать!!

Саша убегает в прихожую. Валя порывается бежать за ним. В дверях появляется Николай, Валя закрывает руками лицо и убегает к себе в комнату.

НИКОЛАЙ.  Вот это встреча.

В комнату вбегает Роман. За ним с бутылкой Сеня. Сеня пьян.

СЕНЯ (Роману). Я тебе покажу, бумажная душа. Я тебе дам.
РОМАН  (убегая от Сени). Сумасшедший!
НИКОЛАЙ (Сене). Смирно!
СЕНЯ (встал как вкопанный). Николай?!
НИКОЛАЙ. Здравствуй.
СЕНЯ. Здравствуй.
НИКОЛАЙ. Дай бутылку.
СЕНЯ. На. (Отдает.) То есть, нет. Я ему покажу!

Николай держит Сеню за шиворот. Ставит бутылку на стол.

СЕНЯ (глядя на Романа).  Этот  человек лезет мне в душу! (Николаю.) Послушай! Не держи меня за шиворот!

Входят Галина Алексеевна, Сергей, Надя, Вера, Лев, Вася. Николай стоит спиной к Галине Алексеевне. Она его не видит.

ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА (Роману). Боже мой! Что произошло, Рома?
РОМАН.  Ничего особенного, он просто нализался до белой горячки.
СЕНЯ. Я не хочу, чтобы он лез мне в душу!
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. В душу? Нет, ты давно не пробовал ремня. Роман Авдеевич, прошу прощенья. Нет, это невыносимо.
СЕНЯ. Я его игнорирую! Пусть знает, кто я такой! Я сам себе хозяин! Куда хочу, туда и еду. (Николаю.) Да не держи ты меня за шиворот.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Молчи, или я тебя выдеру.
СЕНЯ. А я не хочу молчать. Слушайте все. Этот тип уговаривал меня остаться здесь вместе с его персоной. Он уже подыскал работу себе, мне и Наде.
НАДЯ. Что? И мне? Сеня, а почему ты мне ничего не сказал?

На шум входит Михаил Валентинович.

РОМАН. Если уж ты такой герой, почему ты до сих пор не сказал родителям, что ты женился?
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Как женился?..  Сеня?!
СЕНЯ. Вот так. (Показывает, как расписывался.)… Сегодня.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Как, как? (Копирует, как Сеня расписывался.)
СЕНЯ. По блату, мама, в темпе.
РОМАН. По вашей записочке, Галина Алексеевна.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Что?! По какой записочке? Снимай ремень, мошенник!
СЕНЯ (прячется за Надю). Мама, не надо.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Боже мой! Что я говорю? Миша, Сеня. Как же это? Хоть бы посоветовался.
СЕНЯ. Я… просто не успел, мама. Я еще посоветуюсь.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Ну и ну. А кто же твоя жена?
СЕНЯ. Жена? Вот жена, Надя.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. А ты, мать, говоришь – ребенок. Что ж, поздравляю вас. (Наде.) А ваши родители знают о вашем решении?
НАДЯ. Уже… знают.
ЛЕВ. А не кажется ли вам, что все, что мы сегодня пили, было слишком горько?
ВАСЯ. Точно. Горько!

Все, кроме Галины Алексеевны и Михаила Валентиновича кричат: ”Горько! Горько!”. Сеня и Надя целуются.

ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА (утирает слезу). Ох, господи.
ВАСЯ. Поздравляем, Надя, и тебя, Сеня. Ты действительно из нас самый самостоятельный.

Ребята поздравляют Надю и Сеню. Сеня и Надя подходят к Галине Алексеевне.

СЕНЯ  (Галине Алексеевне). Мама. Я ее очень люблю… так же как тебя. Пожелай нам… чего-нибудь.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Ишь, какая курносая. Живите в согласии. (Сене.) Чего уставился, жених? Приглашай гостей к столу.
СЕНЯ. Да, да, пойдемте выпьем. Зря что ли я женился.

Все уходят, кроме Романа и Николая.

НИКОЛАЙ. И вы здесь?
РОМАН. Да, как видите, нас здесь двое обиженных.
НИКОЛАЙ. Пока я вижу только одного.
РОМАН. Скоро увидите второго.

Входит Галина Алексеевна.

ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА (Роману). Боже мой, боже мой! Я перестаю что-либо понимать. Роман Авдеевич, я прошу вас – не обижайтесь, пожалуйста, на Сеню. Вы же видите. (Смотрит на Николая. Остолбенела.) Боже, Николай!
НИКОЛАЙ. Здравствуйте, Галина Алексеевна.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Николай Александрович! И вы тут! А я вас сначала не узнала – думала, милиция. Нет! Я этого не вынесу! Господи, где же Валя?
РОМАН (глядя на Николая). Она, по-видимому, с Сашей.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Николай Александрович… Коля.  К Вале пришли сегодня друзья. Очень много друзей. Вот один из них. (Показывает на Романа.) Познакомьтесь.
НИКОЛАЙ. Спасибо. Мы уже знакомы.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Вот и хорошо. Значит, у вас уже есть общие друзья. Да, да все они просто хорошие товарищи Вали. И только. Да, да и только. Нет! Я не допущу, чтобы с Валей произошло то же самое, не допущу. (Николаю.) Вы ведь тоже просто хороший товарищ. Я не думаю, что у вас это серьезно. Господи, что я говорю, что я говорю? Валя! (Уходит.)
РОМАН (Николаю). Вот так. Я вам советую уйти, и сейчас же.

Входят Лев и Вера.

ЛЕВ. А я не советую. Я вообще считаю, что советы существуют не для того, чтобы им следовать, а для того, чтобы их выслушивать. (Николаю.) Вы кто? Старший лейтенант?
НИКОЛАЙ. Допустим.
ЛЕВ. А я младший запаса. Тем не менее, командовать парадом буду я. Что на улице – дождь? Садитесь, а то я напущу на вас разъяренного жениха.
НИКОЛАЙ (Льву). Простите, а где сейчас Валя?
РОМАН. Я же сказал.
НИКОЛАЙ. Кажется, я действительно должен уйти.
ЛЕВ. Вот что: вы сейчас успокойтесь, а когда вам перестанет казаться, тогда можете уходить.
НИКОЛАЙ. Пожалуй, вы правы.

Входит Сеня.

СЕНЯ. Эй, гости! Почему разбрелись? (Николаю.) А-а-а. Ты явился в самый трагический момент для этого дома. Я женился. Ты как раз вовремя. Я хочу, чтобы ты лично за меня выпил.

Сеня и Николай уходят. По сцене проходят Галина Алексеевна и Валя, не замечая Льва и Веру.

ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Ты должна все ему объяснить. Он взрослый и поймет. Должен понять.
ВАЛЯ. Хорошо, мама. (Галина Алексеевна и Валя уходят.)
ЛЕВ. Для мамаши все это кажется простым. Пройденная тропинка всегда короче. Самыми значительными событиями человек ошибочно считает те, которые происходят сейчас.
ВЕРА. Ты слишком много куришь.
ЛЕВ. Мне это нравится.
ВЕРА. Лев, почему мы с тобой такие… далекие?
ЛЕВ. А ты бы хотела, чтобы мы были недалекими?
ВЕРА. Ты опять дерзишь. Должна же существовать духовная близость? Я ведь тоже человек, а ты мне ни разу не сказал, нравлюсь ли я тебе.
ЛЕВ. Нет.
ВЕРА. Нет?!
ЛЕВ. Не сказал.
ВЕРА. У меня есть друг!
ЛЕВ. Знаю.
ВЕРА. Но он не решается нарушить нашу с тобой дружбу.
ЛЕВ. Знаю.
ВЕРА. Его зовут…
ЛЕВ (перебивает). Арнольд. Этот крепыш с бычьими глазами.
ВЕРА. Перестань!
ЛЕВ. Этот слизняк в обличье мужика с филологической начинкой.
ВЕРА. Не смей! Слышишь? (Пауза.) Он ждет меня сегодня. Сейчас. Около моего дома. Каждый день ждет. Ты молчишь? Скажи что-нибудь. Почему ты молчишь?! (Пауза.) Я ухожу.

Вера уходит.

ЛЕВ (себе). Ушла.

Входят Николай, Сеня, Валя. 

СЕНЯ (Николаю). Нет, я тебя еще не напоил.
ЛЕВ (Сене). Сеня, посмотри на меня. Я идиот?  Э… да ты сам как-то особенно глупо выглядишь.
СЕНЯ. Правда?
ЛЕВ. Ты женился, а я нет. И также неожиданно. Кто-то из нас идиот. А может, оба. Вот что – напои меня.
СЕНЯ. Мне все равно. Я сегодня первый раз чувствую себя человеком, потому что я первый раз в жизни… сам женился.

Лев и Сеня уходят.

НИКОЛАЙ. Валя, это правда?
ВАЛЯ. Что?!
НИКОЛАЙ. Его зовут Саша?
ВАЛЯ. Да.
НИКОЛАЙ. Ты сейчас плакала из-за него?
ВАЛЯ. Не знаю. Из-за себя.

Пауза.

НИКОЛАЙ. До свиданья,  Валя.
ВАЛЯ. Ты уже уходишь?
НИКОЛАЙ. Да, мне пора, мне уже не кажется.

Николай уходит. Валя садится на диван и плачет.

ЗАНАВЕС

 

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Картина шестая

Парк, скамейка. На скамейке Саша. Медленно входит Николай.

САША. Николай! Это вы?
НИКОЛАЙ. Не ошиблись. Это я.
САША. Чего вам здесь нужно?
НИКОЛАЙ. Не ваше дело.

Пауза.

САША. Ответьте мне на один вопрос: какого черта вас сюда принесло? Ведь Валя не нужна вам.
НИКОЛАЙ. Вы в этом уверены?
САША. Конечно. Два года болтаться где-то. Не писать. И теперь приехать, чтобы пощекотать человеческие чувства. Воспользоваться правом долгожданного.
НИКОЛАЙ. Замолчите! Вы!!!
САША. Я люблю Валю и не позволю ее обманывать.
НИКОЛАЙ. Я – тоже.  (Пауза.) (Тихо.) Валя любила меня. Она не могла меня забыть, не могла. (Громче.) Понятно вам, очкарик!
САША. Что?!

Николай и Саша стоят друг против друга, смотрят друг другу в глаза. Пауза. Наконец Саша произносит тихо.

Вы правы. Валя не могла забыть… И не забыла… (Твердо.) Так какого черта вы здесь торчите? Идите к ней. А это (показывает на скамейку) оставьте мне.
НИКОЛАЙ (у Николая пропал запал). А вы?
САША. А я здесь постою.
НИКОЛАЙ. Может, вместе?
САША. Да нет, это же не аукцион.
НИКОЛАЙ. Ну что ж. У меня немного времени, а разобраться я должен во всем до конца. Я пойду сейчас к ней. И не взыщите – постараюсь увезти ее к черту на рога. У меня намерения самые серьезные. Понял? (Уходит.)
САША (сам себе). Понял, не понял. Понял, не понял. Неужели все?! Очкарик! Ох как мутит. А может, я сам… не разобрался, недопонял. Зря горячку порю. Ведь Галина  Алексеевна недвусмысленно намекала насчет меня и Вали. Значит, Валя все-таки меня… Может быть, она сейчас объяснит Николаю, что раньше это было только увлечение. И вообще – чего я сижу? Надо пойти и сразу все решить – втроем. Стоп, Саша. Ты сам себе не веришь. Не мельтеши. Кулаками любовь не завоюешь. Конечно, он ей дорог. Если бы забыла, не переживала бы так. Хорош бы я был – ворваться, когда люди решают свою судьбу. Но как же быть? (Держится за голову.) Я не вынесу этого. Горит. Горит все внутри. А вдруг он хам? Вдруг мне все это показалось?  А я сижу здесь, как красная девица. (Входит Валя.) Валя, милая! Прости меня за вчерашнее. Я с тех пор как сумасшедший. Меня всего разрывает на части. Валюша, дорогая. (Валя садится на скамейку.) Это все неправда, да? Я  не могу без тебя. Понимаешь – не могу. (Целует Валины руки.) Я тебя люблю. Ну что же ты молчишь, Валя?!
ВАЛЯ (отстраняясь). Не надо, не надо, Саша. Я сама не понимаю, что со мной происходит.
САША. Валя, милая. Ты не представляешь, как я тебя люблю. Если между нами встанет скала, буду рубить ее столько, сколько потребуется для того, чтобы мы были вместе. Ты – вся моя жизнь, Валюша. (Валя встает.) Постой, не уходи. Прости, у меня голова кругом идет. Сядь, Валя. Я взял себя в руки. Скажи, Валя – это для меня сейчас все – ты его любишь? (Валя плачет.) Не плачь, Валя. Успокойся. Что с тобой, Валюша?
ВАЛЯ. Прости меня, Саша. Ты такой хороший. А я – дура. Я все время думаю о нем.
САША. Любишь?
ВАЛЯ. Не знаю. Он мне перестал писать, а я все ждала. Я не верила. Он не мог забыть. Это какое-то недоразумение. А теперь он появился и ушел, а я не знаю, что делать. Прости меня, Саша.
САША. Почему же ты мне ничего об этом не говорила?
ВАЛЯ. После нашей ссоры с тобой, помнишь? Мне так стало жалко тебя. Я просто не могла. Сначала мне было с тобой легко, ты был просто веселым парнем, потом я поняла… в общем, ты мне был все дороже и дороже, и я не могла огорчить тебя. А вчера все так смешалось.
САША. Говори, говори, Валя.
ВАЛЯ. Я познакомилась с ним здесь, около этой скамейки. Он учился в десятом классе, а я – в восьмом. Мы всегда встречались здесь и подолгу сидели. Когда он уехал, я часто ждала его на этой скамейке. Когда пролетал самолет, мне всегда казалось, что это он. Приезжал два раза. Это были праздники для нас, а потом перестал писать, а я познакомилась с тобой.
САША. Почему он перестал писать?
ВАЛЯ. Не знаю.
САША. И он ничего не объяснил тебе?
ВАЛЯ. Нет. Убежал вчера так же, как и ты.
САША. Так вот почему он бродил здесь.
ВАЛЯ. Он  здесь был?
САША. Да, Валюша. Я отправил его к тебе.
ВАЛЯ. Ко мне?
САША. Не волнуйся, Валюша. Он любит тебя… очевидно, так же, как и я. Я теперь многое понял. У меня теперь, Валя, такое ощущение, будто я – это не я, а мумия какая-то, невесомое существо. Так, наверное, бывает всегда, когда теряешь любимого человека. Иди домой. Он ждет тебя. Сейчас, по-видимому, сражается за счастье с Галиной Алексеевной. (Пауза.) Мы, наверно, больше не встретимся до моего отъезда, а провожать приходите вместе, ладно? Ох, Валюша, как мне тяжело, если б ты знала. Мне кажется, я тебя буду помнить вечно… как голубую мечту.
ВАЛЯ. Саша, ты очень хороший, хороший друг. Прости меня.
САША.Иди, Валя, иди.
ВАЛЯ (уходит, затем быстро возвращается). Ты сильный, Саша, сильный. (Целует его и снова убегает.)
САША (себе). Вот и разобрался. Какая тоска. Как будто кто умер, все умерли. Она там… с ним, а ревности нет… потому, что разобрался.

Входят Лев и Сеня.

ЛЕВ (глядя на Сашу). Смотри, какая трагическая поза. Быть или не быть.
СЕНЯ. Пить или не пить.
САША. Продолжаете вакханалию. А где Вера и Надя?
СЕНЯ. Надю мамаша учит жить, а Вера…
ЛЕВ (перебивает Сеню). А Веры больше нет.
САША. Это ты решил или она?
ЛЕВ. Оба пришли к согласованному решению.
САША. Врешь. С твоей стороны это решение ошибочное.
ЛЕВ. Правда? Это что, со стороны видно? (Тихо.) Может быть, ты и прав. (Глядя на Сашу.) Ты знаешь, Сашка, я впервые чувствую себя так паршиво. Понимаешь, на земле дела земные. Все очень просто. Ей надо было замуж, а я засомневался. Она нашла другого, который не сомневается. Ничего, время исправит любые ошибки.
САША. Время, говоришь? Опять врешь. Ошибки надо исправлять самому.
ЛЕВ. А ты знаешь, Сашка, ты делаешь успехи – взрослеешь. Хочешь откровенно? Я в первый раз не знаю, что мне делать.
САША. Во-первых, взять себя в руки. Кончайте лопать. Противно смотреть.
ЛЕВ. Ты прав. Самое трудное – победить самого себя. Ведь она, Сашка, – самый дорогой мне человек, а этот филателист с бараньей башкой все время маячил на дороге. Я задергался, она меня не поняла. Вот и все. Теперь уже поздно, проехали! Ты даже не представляешь, как бывает тяжело.
САША (медленно).  П р е д с т а в л я ю.

Входит Роман.

СЕНЯ. О! Идет мой душеприказчик. Целый час торчал у отца по поводу своего представления.
ЛЕВ. Привет отщепенцам! Как ваши деловые переговоры?
РОМАН (Сене).У меня все в порядке. (Саше.) Саша! Можно тебя на минутку? (Оба отходят в сторону.) Вот что, Саша. Я не понимаю, чего ты находишь общего с этими хамами. Впрочем, это дело твое. Просто я всегда отмечал разницу между ними и тобой. Я только что добился направления в научно-исследовательский институт, здесь, в Горьком. Через год – в аспирантуру. Так, как?
САША. В той ситуации, которая сложилась между тобой и нашим коллективом, твое решение, может быть, и правильное.
РОМАН. А ты считаешь, что мнение коллектива дороже правильного решения?
САША. Видишь ли, Рома. Не бросайся мнением коллектива. На новом месте ты опять попадешь в коллектив, а дурные привычки навязчивы. Главное в том, что человек хоть существо и самостоятельное, но проявляет эту самостоятельность, в конечном счете в угоду коллективу, тому обществу, в котором находится. Перед кем ты будешь гордиться своими достижениями в науке, если коллектив будет тебя, мягко говоря, игнорировать? И наконец, кто тебе сказал, что условия для научной работы у тебя будут лучше, чем у нас?  (Трет виски.) Извини – сумбурно. У меня сейчас голова гудит. Хочется одному побыть.
РОМАН.  Ишь ты. Целую лекцию прочитал. Я бы хотел, Саша, с тобой остаться в хороших отношениях. Если хочешь знать, я для тебя кое-что уже сделал. Извини, Саша, ты помоложе. Я кое в чем побольше тебя понимаю.
САША. В чем суть?
РОМАН. Суть? А суть в том, что я внимательно следил за твоими взаимоотношениями с Валей.
САША. Как это следил?
РОМАН. Не буквально, конечно. Сеня мне рассказывал о вас. Любовь всегда благо, но бывает так, что благо тащит за собой еще благо.
САША. Ну ты даешь! Если хочешь знать – именно высокое положение ее отца больше всего стесняло меня.
РОМАН. А как сейчас дела? Я вижу, ты здесь, а он там.
САША. Ты о Николае?
РОМАН. Да.
САША. А тебя почему это волнует?
РОМАН. Как тебе сказать. Я мог бы тебе прочитать свою лекцию о пользе коллектива. А польза, безусловно, есть. Ты, я, Сеня, Валя – вот он, настоящий коллектив, группа друзей, способных помочь друг другу. Ты меня понял?
САША. Кажется, понял. Ты забыл включить в этот коллектив Михаила Валентиновича с Галиной Алексеевной.
РОМАН. Ого! С тобой становится приятно поговорить. Так вот, учти, дорогой, я очень активно оберегал тебя от этого субъекта при погонах. А сейчас, когда они вместе, все мои труды могут пролететь прахом. Понял?
САША. Все понял. Не понял, только об чем речь.
РОМАН. О чем речь? Письма. Я уговорил Сеню его письмами крутить крылья твоей мельницы.
САША. Что?!

На Сашу обращают внимание Лев и Сеня.

РОМАН. Что, что! Письма, говорю, прятать. Так вот, сейчас, пока он там, все это может выясниться.
САША. Вот теперь понял. Так вот, это выяснится не там, а здесь. Сеня! Где письма?
СЕНЯ. Письма Николая?
САША. Да.
СЕНЯ. Письма. Там… в моем шкафу.  (В замешательстве.) Я, кажется, опять сделал что-то не так.
ЛЕВ. Чего же еще можно было ожидать от тебя, трусливого хлюпика?
СЕНЯ. Я хотел как лучше.
САША. Кому лучше? Может быть, Вале? Мне? Николаю? Тебе? Эх ты, Сеня! Ты действительно хлюпик.
ЛЕВ. Вот этому лучше. (Показывает на Романа.) Послушай, ты, зараза. Ты, высокоорганизованный подонок! Тебя надо не исправлять, а искоренять… дустом. Убирайся с глаз долой, иначе я набью тебе морду.
СЕНЯ. Подожди! Созревать так созревать! (Дает Роману пощечину.) Это тебе за науку.
РОМАН (пятится). Спасибо, Сеня. Отблагодарил. (Уходит.)
САША (Льву). Так… что Лев? Пора трезветь. Тяжести надо таскать на свежую голову.

Саша и Лев уходят, за ними уходит Сеня.

ЗАНАВЕС

 

Картина седьмая

Комната в квартире Глуховых. В комнате Галина Алексеевна и Михаил Валентинович. 

ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Так как же быть-то, Миша? У меня голова кругом пошла. Пусть Сеня – ладно. Ему детей не рожать. А вот с Валечкой прямо не знаю что делать. Запуталась совсем девчонка. Всю ночь сегодня не спала. Мечется, плачет. Взбудоражил ее этот летающий метеорит. А как все хорошо складывалось. Саша в ней души не чает. А ты что думаешь, Миш?
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Насчет женихов-то? Оба хорошие.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Это что же значит? За обоих замуж выходить? До обеда – один, после ужина – другой. В две смены?  И оба официальные.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Не шуми, мать, сами разберутся.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Они-то разберутся? Вон они, как ошпаренные петухи, повыскакивали. Жди теперь, когда остынут.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. У кого теплоемкость меньше, тот быстрей и остынет. Вопрос вообще-то серьезный, важный, но навязывать решение не надо. Можно ошибиться. Главное тут – не торопиться. (Смотрит в окно.) Вон, кстати, твой раскаленный метеорит летит. Ладно, разбирайтесь. (Выходит.)

Входит Николай.

НИКОЛАЙ. Здравствуйте, Галина Алексеевна.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Здравствуй, здравствуй, летун пернатый.
НИКОЛАЙ. Галина Алексеевна, я пришел к Вале.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Понятно, что не ко мне. Нету твоей Вали. Гулять ушла. Совсем девке голову заморочили.
НИКОЛАЙ. Я, Галина  Алексеевна, никому голову не морочил и морочить не собираюсь.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. А чего же ты собираешься?
НИКОЛАЙ. Собираюсь увезти Валю с собой.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Что?! Валю с собой?! Сначала одного ребенка увели, а теперь и второго собираетесь. (Идет на Николая.) Я тебе дам, шалопай звездатый! Я тебя так научу, что ты у меня не только летать, ходить разучишься!

Вбегает Валя.

ВАЛЯ. Коля! (Повисает у Николая на шее.)
НИКОЛАЙ. Валька, милая моя, хорошая. (Пауза.) Значит все… нормально?
ВАЛЯ. Нормально.
НИКОЛАЙ. Значит, вместе?
ВАЛЯ. Вместе.
НИКОЛАЙ. На всю жизнь?
ВАЛЯ. На всю.
НИКОЛАЙ. Я искал тебя … у скамейки.
ВАЛЯ. Я тоже. Я как узнала, что ты здесь, ног не чувствовала.
НИКОЛАЙ. А кто тебе сказал?
ВАЛЯ. Саша, мой хороший друг Саша.
НИКОЛАЙ. Саша? Да, Саша – хороший друг. Ты знаешь? Он и меня сюда прислал. Я бы сам, наверно, не догадался.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Вот тебе и летун пернатый. (Вытирает слезы. Уходит.)
ВАЛЯ. А теперь отвечай: почему не писал? Почему не отвечал на мои письма?
НИКОЛАЙ. Я?! Ты что, Валечка! Клянусь фюзеляжем – каждую неделю. Особенно последние полгода, нас перевели, адрес изменился, а ты перестала отвечать на мои письма. Я был, как в клетке.
ВАЛЯ. Правда? Ты мне расскажешь, о чем писал?
НИКОЛАЙ. Придется полгода рассказывать.
ВАЛЯ. А ты можешь растянуть эти рассказы на двадцать лет?
НИКОЛАЙ. Могу.

Входит Галина Алексеевна. 

ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА (Николаю). Это вот ваши письма?
НИКОЛАЙ (берет пачку писем). Мои. Как они у вас оказались?
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Потом разберетесь. (Уходит.)
НИКОЛАЙ. Валечка. Вот тебе все мои письма.
ВАЛЯ (смотрит на пачку). Ой, как много!
НИКОЛАЙ. Теперь ты ответишь мне?
ВАЛЯ. Отвечу.
НИКОЛАЙ. На все?
ВАЛЯ. На все, на все. (Целуются.)

Вбегает Сеня.

СЕНЯ. Письма?
НИКОЛАЙ. Переписка оптом.
СЕНЯ. Где вы их взяли?
НИКОЛАЙ. Что значит где? (Вале.) А правда, где? (Показывает Сене на другую комнату.) Там.
ВАЛЯ. Сеня, а ты что, имеешь к ним какое-нибудь отношение?
СЕНЯ. Самое непосредственное. Я их прятал.
ВАЛЯ. Прятал?! Зачем? (Сеня молчит.) Зачем, Сеня?! Зачем? Зачем? (Колотит Сеню по груди.)
НИКОЛАЙ. Подожди Валя. Это не женское дело, я его сейчас сам отделаю.
СЕНЯ. Постой, Николай. Я знаю, что я подонок, но я хотел как лучше. Послушай, чего ты прешь? Я все-таки теперь с высшим образованием, я отец семейства… буду. (Уворачивается.) Чего ты? Чего ты?

Входит Галина Алексеевна.

СЕНЯ (прячется за мать). Мама!
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА (Сене). А ну, отец семейства. Снимай ремень. Ну!

Сеня убегает, за ним убегает Галина Алексеевна. Из другой комнаты входит Михаил Валентинович. 

МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Приветствую вас молодые люди. Что тут за шум?
НИКОЛАЙ. Здравствуйте, Михаил Валентинович. Там Галина Алексеевна делает из Сени мужчину.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Знакомая картинка. Как дела в воздушном пространстве?
НИКОЛАЙ. Нормально, Михаил Валентинович.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Надолго к нам?
НИКОЛАЙ. Нет, не надолго. Ровно на столько, сколько нужно, чтобы жениться.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ.  А кто же та счастливая избранница? (Садится.)
НИКОЛАЙ. Михаил Валентинович, без Вали я отсюда никуда не уеду.

Пауза.

МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ (Вале). А что скажет на это дочка?
ВАЛЯ. Папа! Я его люблю. (Бросается к отцу и обнимает его.)

Входит Галина Алексеевна.

МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ (Галине  Алексеевне). Ну вот, а ты говорила – в две смены. Неплохо бы по рюмочке. А, мать? В честь такого события.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА.  Присаживайтесь. Я сейчас. ( Накрывает на стол.)

Входит Сеня.

МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ (Сене). Ты что-то, Сеня, стал плохо себя вести. Что это значит? Вчера вечером сначала пришел твой пиджак, потом принесли тебя… по частям.
СЕНЯ. Папа, это первый и последний раз. (Вале.) Валя, Николай, я прошу прощенья, я действительно мерзавец… был. Я просто не понимал, какая это большая пакость.
НИКОЛАЙ.  Кто старое помянет, тому глаз вон. За ваши успехи, Михаил Валентинович.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Нет, за вас, за вашу счастливую жизнь. (Пьют.) А ты что, мать?
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА.  У меня и без вина голова кругом ходит. Того гляди, совсем с рельсов сойду. (Раздается звонок.) Ба! Что же это я. Из головы вылетело. Это ж, поди, Надины родители. (Открывает дверь.)

Входят Надя, Николай Петрович, Антонина Григорьевна.

НАДЯ. Здравствуйте, Галина Алексеевна, Михаил Валентинович. Вот, знакомьтесь – это мои папа и мама.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ.  Здравствуйте. Проходите, пожалуйста.
НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ. Спасибочки. А это, значица, мы – я  Николай Петрович и супружница моя Антонина Григорьевна.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Очень приятно. (Представляется гостям.) Галина Алексеевна и Михаил Валентинович. Проходите пожалуйста. Это наша младшенькая Валюша.
ВАЛЯ. Здравствуйте. (Галине Алексеевне). Мама, мы пойдем.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Куда это пойдем?
ВАЛЯ. Погуляем немного.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Идите, идите.
НИКОЛАЙ (Сене). Пошли, плут, чего рот разинул?

Николай, Валя, Сеня, Надя уходят.

АНТОНИНА ГРИГОРЬЕВНА. Пусть погуляют немного, а мы познакомиться пришли.
НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ. Да, да, все так неожиданно получилось, но деваться некуда, приходится вот знакомиться.
АНТОНИНА ГРИГОРЬЕВНА. Чего мелешь?. Неожиданно, неожиданно. Чай, целый год девка вздыхала.
НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ. Ну да! А ты больно знашь.
АНТОНИНА ГРИГОРЬЕВНА. Чего?
НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ. По ком вздыхала-то?
АНТОНИНА ГРИГОРЬЕВНА. Знамо по ком – по муже. Вы уж не обращайте на него внимания. Они у нас от роду такой, нескладный.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Что вы, что вы – Николай Петрович у вас замечательный мужчина. И Наденька ваша нам очень понравилась.
АНТОНИНА ГРИГОРЬЕВНА. Она у нас рукодельница. Да и у вас парень не промах.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Да, он у нас заводила.
АНТОНИНА ГРИГОРЬЕВНА. То-то и видно. Вчера пришли к нам, грохнулись о земь. Он и говорит: «Отдайте, говорит, мне ее». Это дочку, значит.
НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ. Востер. Моя-то в рев. Это, значица, отдать или нет. А они нам паспорта показывают. Чево, мол, ревете? Отдавать-то нечего. Все уже взято.
АНТОНИНА ГРИГОРЬЕВНА. Да замолчи ты, болтун.
НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ. А чево тут молчать. Мы, говорят, прямо из загсу. Идем, говорят, смотрим, вывеска висит. Маленькими буквами – «Опасно газ», а рядом, значица, большими буквами другая –  «ЗАГС». Опасно, значица, ЗАГС.
АНТОНИНА ГРИГОРЬЕВНА. Я им и говорю:  как это вас сразу расписали? А Сеня  и говорит: по блату, мол. Мама, говорит, тамошнему начальству записку написала.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Что?! Ах, да! Записку. Ну конечно, как это я забыла.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Николай Петрович, рюмочку, что ли, со знакомством?
НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ. Это я завсегда не прочь.

Михаил Валентинович разливает.

МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Ваше здоровье.

Пьют.

НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ. Хорошо греет.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Угощайтесь, пожалуйста.
НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ. Благодарствую. Икорки, пожалуй, испробую. В наших- то домах ее не откушаешь.
АНТОНИНА ГРИГОРЬЕВНА. Не балуй языком-то, старый гриб.
НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ. А чево я сказал-то? Чай, он начальство, лучше меня знат, кому чево положено. Давай-ка, Михал Валентиныч, еще по одной. Чтой-то я не разобрал.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Давай, давай. Я с удовольствием. (Разливает.)
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА (Михаилу Валентиновичу). Ишь ты, разошелся. Давай, давай. Так и поговорить не успеете. Язык отвяжется.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Ничего, мать. Мы народ тренированный. Ну, ваше здоровье. (Пьют.)
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА.  Балычка попробуйте, Антонина Григорьевна.
АНТОНИНА ГРИГОРЬЕВНА. Испробуем, испробуем.
НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ. Ох, хороша, зараза.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Так как поживаем, Николай Петрович? Чем занимаетесь? По рукам вижу – человек вы трудовой, серьезный.
НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ. А че тут рассказывать? Всю жисть у станка. Двадцать пять годков оторваться не могу.
АНТОНИНА ГРИГОРЬЕВНА. Один раз чуть в начальники не вышел.
НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ. Было дело. Мастером назначили. Год промучился. Веришь? По ночам токарный станок снилса.
АНТОНИНА ГРИГОРЬЕВНА. Себя мучил, да и меня тоже. Рабочим-то он все две с половиной, да три сотни домой то носил, а как стал мастером, так в два раза меньше  стал приносить. Вот я его и давай чесать. Куда, говорю, полез?  Из тебя, говорю, начальник, как из меня чемпион по прыжкам в высоту с переворотами.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. И как же все это кончилось?
НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ. А очень просто и кончилось. Парнишка тут один из отдела главного технолога. Кончил техникум и увольняется. Я ево взял и привел к Семенычу. Это у нас начальник цеха. Вот – говорю – что те нада. Писать умеет, голова есть и устремление в енту, как ее, в першпективу имеется. Бери, говорю, а меня уволь. Возврати на старо место.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. И возвратил?
НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ. А куды он денется? Возвратил. С тех пор больше не разменивался.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Значит, всю жизнь у токарного станка. Не скучно? Другие специальности не осваивали по механообработке?
НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ. Осваивать не осваивал. А умею. Когда надо, я и на фрезерный и на токарно-расточной. Если надо слесарить – пожалуста. У нас иначе нельзя. Только я те скажу: лучше токарного станка нет. На ем, ежли хошь знать, все можно. Я на токарном таки кренделя могу – закачаешься. А ты говоришь – скушно. Скушно, ежли хошь знать, в кабинете сидеть и пятнадцатый раз одно и то же своим подчиненным талдычить.
АНТОНИНА ГРИГОРЬЕВНА. Коля!
НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ. Што Коля! Што Коля! Я человеку объясняю, что такое настоящий труд. У него ведь работа какая? Как у телефонистки. Только те штепселя в дырки вставляют, а он своим подчиненным, значит, те же штепселя для стимуляции от симуляции.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Ну уж вы слишком насчет телефонистки-то.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Сколько, говоришь, у токарного станка? Двадцать пять лет? А не помнишь ли, в начале тридцатых был в Горьком токарь Глухов?
НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ. Как же не помнить. Поомню. На всю округу передовик был.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. А чего же ты его на соревнование не вызвал?
НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ. Что ты! Я тогда сопляк совсем был, чтобы с ем ровняться. Вот щас, щас бы рискнул.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Поздно, Николай Петрович. Тот токарь теперь телефонисткой работает.
НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ. Как? Так вы и есть тот самый?
АНТОНИНА ГРИГОРЬЕВНА. Что? Вляпался, болтун? Съел гайку? Теперь жуй.
НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ. Как же это я вас сразу то не признал? Ить я тогда на ваш полтрет молился. Как щас помню: пришел из деревни, лапти да котомка, а тут передовики на полтретах.  Так чево же это мы? За это надо выпить. (Наливает себе и Михаилу Валентиновичу.) Михаил Валентинович, ей богу, не ожидал. За ваши трудовые успехи.
АНТОНИНА ГРИГОРЬЕВНА. О! Теперь не остановишь, пока в кондицию не войдет.
НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ. А ты не гугни. Контролер. Понимаешь, Михал Валентиныч, спасу нет. Круглосуточный контроль. И на работе то же – она у нас в ОТК работает. Взяла один раз мертвой хваткой – и на всю жисть. Никуды не денешься. Ну, подняли. (Пьют.)
АНТОНИНА ГРИГОРЬЕВНА (Галине Алексеевне). А вы, Галина Алексеевна, чем занимаетесь?
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Была когда-то официанткой, поваром. На речном флоте – на пароходах, значит, работала. А с тех пор, как Миша меня захомутал, домашним хозяйством занимаюсь, детей воспитываю.
МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ.  Это еще вопрос – кто кого  захомутал. (Пытается налить снова рюмки.)
НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ. Чтой-то горчить зачала. Значить, будя.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Я пойду чайку поставлю.
АНТОНИНА ГРИГОРЬЕВНА. Нет, нет. Мы ведь на минуточку. Так сказать, для первого знакомства. На чай к нам приходите, а мы сейчас к поезду – родных встречать. Из Москвы на свадьбу едут.
НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ. Да, да, вы уж нас извиняйте, мы ищщо к вам нагрянем. И обратно же – вы к нам. Когда ждать-то?
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Мы, по видимому, завтра, вечерком. Заодно и договоримся, что и как насчет свадьбы.

Михаил Валентинович помогает Антонине Григорьевне надеть плащ.

МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ. Я провожу вас.
АНТОНИНА ГРИГОРЬЕВНА. До свиданья.
НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ. До свиданья.
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Всего вам хорошего.

Все, кроме Галины Алексеевны, уходят.

ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА (себе). Воспитанием детей. Воспитанием детей. Куда их теперь унесет – детей этих?

ЗАНАВЕС

 

Картина восьмая

Зал ожидания железнодорожного вокзала. На рюкзаках и чемоданах сидят ребята: Лев, Сергей, Галя, Вася. Поют песни. На гитаре играет Вася. Раздается голос диктора: Внимание, объявляется посадка на поезд, следующий маршрутом Горький – Москва».

ВАСЯ.  Так что? Двинули?
СЕРГЕЙ.  Подожди, время терпит.

Раздается гудок автомашины.

СЕРГЕЙ (Льву). Пошли встречать. (Лев и Сергей уходят.)

Пауза. Входят Галина Алексеевна, Антонина Григорьевна, Николай Петрович, Надя, Сеня. Лев и Сергей помогают тащить чемоданы.

СЕНЯ (Гале и Васе). Привет, ребята. (Сергею.) Вот сюда, сюда.
НАДЯ. Здравствуйте.

Все здороваются.

ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Спасибо вам, ребята.
СЕНЯ. Стоп! Где чемодан с нижним бельем? (Порывается бежать, возвращается.) Рыжий такой, с пряжкой.
ВАСЯ. Этот, что ли?
СЕНЯ. Ух, черт, испугался.
ВАСЯ. Конечно, без нижнего белья тебя представить невозможно.
СЕНЯ. Подожди хихикать. Значит, так. Теплые вещи здесь, нижнее белье здесь, детское здесь, продукты…
ЛЕВ  (хлопает Сеню по лбу). А здесь у тебя что?
СЕНЯ. Ух! Билеты оставил на столе. (Порывается бежать.)
НАДЯ. Сеня, Сеня! Вот они. У меня билеты. (Сеня возвращается.)
ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА. Господи. Что ты там без меня делать будешь, скаженный? Наденька, ты уж за ним погляди, чтобы потеплей одевался, суп его заставляй есть, балбеса, мороженым бы не объелся.
НАДЯ. Не беспокойтесь, Галина Алексеевна, он у меня каждое утро будет сам одеваться, а каждый вечер – раздеваться.
АНТОНИНА ГРИГОРЬЕВНА (Наде). Ну, прощай, дочка.
НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ (Наде). Пиши почаще. (Прощаются.)

Входит Саша с двумя чемоданами.

СЕРГЕЙ. Вот, теперь в сборе.
САША (здоровается, подходит к Льву). Ну, что?
ЛЕВ. Что, что?
САША. Скулишь?
ЛЕВ. Скулю.
САША. Все понял?
ЛЕВ. Почти все.
САША. Не допонял, так оставайся, чтобы допонять. Или последнего свистка ждешь, для принятия импульсивного решения?
ЛЕВ. Сам ты свисток. Ее жду. Приедет – останусь. Потом догоню. Ты, Сашка, представления не имеешь, насколько она мне дорога.
САША. Имею представление. (Улыбается.) Держи чемодан.
ЛЕВ. Это чей?
САША. Теперь твой. Вернее, ваш
ЛЕВ  (смотрит на входную дверь. Там стоит Вера). Пришла!

Вера подходит ко Льву.

ЛЕВ (Вере). Спасибо.
ВЕРА. Извини, так глупо тогда получилось.
ЛЕВ. Теперь со мной?
ВЕРА. С тобой. (Обнимаются.)
ЛЕВ. Вот я и поцеловал тебя, первый раз. И ты согласилась быть моей женой. Необыкновенной женой.
ВЕРА. Почему необыкновенной?
ЛЕВ. Потому, что умеешь принимать нужные решения в нужный момент за двоих. Я преклоняюсь перед тобой. (Снова целуются.) Ты и с работы уволилась и билет взяла?
ВЕРА. Да, Саша купил.

Голос диктора: «Внимание, до отхода поезда остается пять минут. Провожающих просьба освободить вагоны».

СЕРГЕЙ. Поехали, ребята.

Вбегают Валя и Николай. 

ВАЛЯ. Саша, подожди. Это тебе. (Вручает Саше цветы.)
НИКОЛАЙ. Счастливого пути. (Жмет руку Саше.)
САША (Николаю). И вам большого счастья. (Саша смотрит на Валю. Николай отходит в сторону.)  Валя, ты счастлива?
ВАЛЯ. Да, Саша, очень.
САША. И я – за тебя. Ты знаешь, Валюша, я тебя никогда не забуду. Может быть, найду другую – похожую на тебя, а тебя не забуду, и скамейку нашу тоже не забуду. И ты не забывай веселого парня Сашку, который был и остается преданным тебе, вам. Живите дружно, а я пошел туда, где в вихре событий будет рождаться наша общая  будущая жизнь, и я буду там, я буду участником этого рождения. Поэтому я тоже счастливый человек. Прощайте!

Звучит мелодия. К Николаю и Вале подходят Галина Алексеевна, Антонина Григорьевна и Николай Петрович. Все машут отъезжающим.

ЗАНАВЕС







_________________________________________

Об авторе: ПАВЕЛ ПАВЛОВИЧ ШАРОВ

Родился 18 апреля 1932 года. В 1956 г. закончил радиофизический факультет Горьковского государственного университета имени Н. И. Лобачевского.
Радиофизик, кандидат технических наук, доцент. Работал главным инженером, директором СКБ радиоизмерительной аппаратуры. Почетный радист СССР.
Член Российского Союза профессиональных литераторов. Член Союза писателей России (Нижегородская областная организация). Автор книг прозы, научной фантастики, детских книг, юмористических текстов, поэтических сборников, драматургических произведений. Лауреат международного конкурса прозаиков «Золотой Витязь», драматургического конкурса «Детство. Отрочество. Юность».скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
1 836
Опубликовано 31 окт 2019

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ