ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Юлия Бочарова. ОТЕЦ

Юлия Бочарова. ОТЕЦ

Редактор: Ника Арника


(монопьеса)



Действующие лица: 

ОНА - женщина лет 35.



Гостиная. Ободранный и продавленный диван, старая советская «стенка», телевизор, письменный стол с ящиками, пакеты с вещами на полу. Приоткрыта дверь в прихожую. Посреди комнаты стоит Она в вязаном кардигане поверх шёлкового топа и в дорогих брюках, с хорошей сумочкой через плечо. Она оглядывается, осматривая комнату.

ОНА. Ну что. Привет. Э-э... (Усмехается.) Нет, я не могу, это глупо. И я ведь не верю в загробную жизнь и что ты можешь меня услышать. Ну ерунда, правда. Но с другой стороны, надо же с этим что-то делать. Как получилось, что мы с тобой за 35 лет так и не поговорили по-настоящему?...

Она садится на диван, опасаясь, как бы не испачкаться.

Знаешь, я когда разбирала твои бумаги после похорон, что-то меня отвлекло, то ли в домофон позвонили, то ли чайник закипел – в общем, я ушла и оставила всё на кровати. Возвращаюсь – а поверх твоих бумажек лежит моя записка. Чё за нафиг, думаю, откуда она, ещё не хватало всё перепутать. Сажусь, смотрю – а это твоя бумага. Понимаешь?! Ты это написал своей рукой! Я с расстояния в один метр спутала почерк. И ведь мы с тобой не общались последние лет сколько - пятнадцать? Такое бывает вообще?

Пауза. 

Я не знаю. В общем, психолог сказала, что мне надо с тобой поговорить, сказать то, что не отпускает. Можно ещё было письмо написать, сжечь, а потом выкопать ямку и закопать. Но по-моему, и так хватит уже захоронений. Как считаешь?

Значит что... У меня есть план, по которому я должна всё это проговорить.

Она достаёт бумагу и встряхивает, чтобы она ровно держалась.

(Пародирует. Брежнева) «Уважаемое политбюро». (Смеётся.) Помнишь, я из детского сада принесла анекдот: «Брови чёрные, густые, речи длинные, пустые – угадайте, кто такой». И вы такие с мамой покраснели и стали шикать, чтобы я потише. А я вижу, какое это впечатление производит - и давай повторять, стала орать на всю улицу на мотив Пугачёвой. Так, я отклонилась от плана. В общем, первый пункт - благодарность.

Я тебе очень благодарна за то, что ты меня слышал. После первого класса я поехала в пионерский лагерь, и мне там было очень плохо. Мама приехала навестить – а я в резиновых сапогах, хотя на улице жарко, и у меня уже мозоли такие, с целый палец. И вожатым пофиг. Эти вожатые нас потом заставляли стоять в одних трусах в комнате мальчиков, с подушкой на вытянутых руках – в наказание, что мы не спали в тихий час. В общем, круто было. И мама приезжала, я рыдала, умоляла её забрать меня – но она всегда уезжала одна.
А ты приехал – и сразу меня забрал. Я не могла поверить в своё счастье. Мы ехали в этом междугороднем автобусе, который зачем-то включил печку летом, и я думала: «Спасибо, спасибо, что хоть ты мне поверил и понял». На самом деле, вы тогда разводились, и мама не хотела, чтобы я мешалась в Москве и видела эти все суды. Но я-то не знала.

Пауза.

Почему вы не помирились? Хотя, наверное, вопрос надо ставить шире: зачем вы вообще поженились. По залёту? Ну да, я в курсе. Из-за меня оба стали несчастными, терпели друг друга, тянули и ненавидели. Ты бухал, а мама тебя «спасала» - приходила в пивные «стекляшки» и умоляла идти с ней домой. Тебе было стыдно перед друзьями, они бы решили, что ты подкаблучник. А ей было стыдно перед всем миром вообще, что она типа себя запачкала, приходя в такое ужасное место, как святая Магдалина у грешников. Ты мне в детстве говорил: «Вырастешь – поймёшь». И знаешь, я да, кое-что поняла. Но и ты был не прав. Но и прав одновременно.

А ещё я помню, как мы с тобой боролись. То есть, это я думала, что честно боролись, и ты падал на диван, типа я победила. И я смеялась: ха-ха, какая я силачка! – и прыгала по дивану. А однажды ты напряг мускулы – и я не смогла сдвинуть твою руку ни на миллиметр. Но ты давал мне поверить в свои силы.

Она снимает кардиган и вешает его на спинку дивана, чувствуя себя явно свободнее, чем в начале.

А ещё я рисовала твоей гуашью – помнишь, ты учился тогда на инженера на заочном и делал чертежи на больших ватманах. А однажды – блин, так стыдно – я состригла с куклы волосы, накрасила их чёрной гуашью и наклеила той же кукле... кхе... м... пониже, на то самое место. И поставила её обратно на шкаф. И забыла! А мама нашла и кричала так, что я не знаю, убила бы силой звука – у звука же тоже есть давление. А ты меня загородил. Спасибо. Тебе, кстати, тогда было сколько? Двадцать девять? Моложе, чем я сейчас.

Мама говорит, у меня изменился характер, когда я выросла. Но это неправда. Он и раньше таким был. Она ещё в подростковом возрасте, если я упрямилась или что-то по-своему делала и даже не объясняла, почему и как - она говорила: «У-у, барановская порода». Потому что ты тоже такой упёртый и жёсткий, и на тебя никак воздействовать нельзя было. Мне иногда казалось, что ты из железа, а кожей сверху только обтянут. Я когда взрослая уже увидела «Терминатора», аж вздрогнула – до того это было похоже. (Пауза.) Блин. Это ведь я тебе поэтому тогда позвонила. Баба Фая тогда заболела, твоя мама. Помнишь?

Я её, кстати, почти не помню, бабу Фаю. Но ваш городок под Воронежем остался - белые улицы, песок, жара невозможная каждое лето. Ромбаба у меня капала сиропом и пачкала пальцы, и в песке потом это скатывалось шариками. Я к бабушке ходила в столовку, где она работала поваром, и там были огромные кастрюли – я думала, таких не бывает. И жар от плиты добавлялся к тому, что в воздухе, и пахло столовкой. А на другое лето она уволилась и стала почтальоном. (Смеётся) Я тебе, кажется, не рассказывала – она не сразу почту разносила, а отдавала мне сначала почитать. А я очень любила журнал «Костёр», который выписывала моя подружка, сверху по улице. И я втихаря запиралась с её журналом, ела вишню и читала – и такой был адреналин, я как на иголках сидела, потому что это было незаконно. И помню, как испачкала страницы вишнёвым соком. Стыдобища. Как подружка не догадалась? Но бабуля меня не сдала.

Она потом с ума сошла... Я, кстати, тоже боюсь сойти с ума к старости. Ты не боялся? Тебе же всего шестьдесят исполнилось месяц назад, ты не старый. Я тебе не звонила. И боюсь... Ёлки, блин...

Ей не хватает воздуха, душно. Она убегает на кухню. Слышно, как она включает кран, звенит стаканом и наливает в него воду. Через какое-то она время возвращается со стаканом с водой.

Да, я не поздравила тебя с твоим 60-летием, вот такая я скотина.

Что, это вот за этим было всё?! Чтобы я сказала, что я сама виновата в его смерти? Типа сеанс психотерапии?! Знаете что, уважаемый психолог, может, это всё и так, но только это не правда. Потому что давайте я лучше по порядку расскажу, а не по этому вашему идиотскому плану.

Он измывался над моей мамой. Он ей, между прочим, чуть глаз не выколол. Он её бил до крови, она потом блузку с пятнами хранила, чтобы заяву написать, а он эту блузку выбросил. Ей мент говорил: «Бейте его резиновой дубинкой, следов не останется, а я сделать ничего не могу». Ага.

Меня он не трогал, нет. Но ёлки-палки!! Да, мама его «пилила» и ездила по мозгам. Но какого хрена?! Развелись - сделай спокойно размен и уезжай за тридевять земель отсюда, раз тебя эта женщина так раздражает. Но нет! Он хотел с нами жить, потому что эту «двушку» можно было разменять только на «однушку» и коммуналку. А он слишком себя любил, чтобы жить в коммуналке. 10 лет, блин, в одной квартире ещё развлекались, хотя развелись давно. И нашу еду он, кстати, тоже ел. Которую мама на свои копейки покупала и готовила. Она не зря второй холодильник купила и в нашу комнату поставила. И замок в нашу дверь тоже не зря врезала. А он с топором ломился. Нормально это такое ребёнку было видеть?! Вот и нечего. И идите вы со своей психологией!

Да, отец. И я надеюсь, ты меня всё-таки слышишь, пока эти 40 дней не прошли, говорят, вы где-то здесь витаете. О мёртвых либо хорошо, либо ничего – но на самом деле там есть продолжение: ничего, кроме правды. Так вот слушай. Дело ведь не в маме даже. Это ваши разборки, хотя они и меня касались. Но помнишь, как мы уже с мамой переехали в пятиэтажку, на другой конец Москвы, мне уже 17 лет было. И я приехала к тебе переночевать, потому что мобильных ещё не было, а я надеялась, что мне один парень позвонит на городской (кстати, мой будущий муж), он не знал, что я уехала. И всё было бы в порядке. Я даже по тебе соскучилась немного и рада была. Но ты с какого-то перепугу решил, что я – это моя мать. Напился и стал ломиться ко мне в комнату с угрозами и матюками. И я орала и стучала в стену: «Тётя Зоя, помогите!». Никто не пришёл, конечно. И вот с этого момента ты перестал быть моим отцом. Навсегда.

У неё щемит сердце. Она откидывается на диван полулёжа и допивает воду из стакана.

Блин, ёлки. Из-за тебя одни кошмары всегда. Ты даже оттуда умудряешься нагадить. Хотя нет, конечно, это я сама виновата. Зря раскричалась, вспомнила это всё. 15 лет, главное, не вспоминала, думала, этого нет уже нифига. Спокойно. Фу-ух... На самом деле, так и есть. Всё, что было – осталось в прошлом. И никогда больше не повторится. А мы живём дальше, мы живые, и у нас всё будет хо...

Звенит телефон, она берёт трубку.

Да. Нет, ещё не освободилась. Не знаю. А ты не можешь сам разобраться? (Пауза.) Давай мы позже поговорим на эту тему. (Пауза.) Нет.

Она отстраняет телефон от уха с раздражением, а затем снова подносит телефон к уху и говорит ровным тоном, но жёстко.

Какая буква в слове «нет» не понятна? Закончено собрание.

Она завершает вызов.

Детский сад. Как будто сам не в состоянии справиться, что собрать к отпуску. 40 лет человеку, и по каждой мелочи дёргает, как...

Она откидывается на диван и опять массирует грудную клетку там, где сердце: снова закололо.

Бли-ин, слушай... Это же ты так говорил: «Закончено собрание»! Ахаха-а, яблочко от вишенки. Но только знаешь что, я не такая, как ты. Ты избивал близких своими кулаками, а я... (пауза) возможно,  именно это сейчас и сделала. Ёлки.

Она набирает номер на телефоне.

Алло, Чиж. Нет, ничего не случилось, просто... я не хотела наезжать. Извини. (Пауза.) Кто, жена твоя. Хватит стебаться!

Она завершает вызов. Она смягчается.

Он мне тут недавно звонил и говорит: «Яволь, майн фюрер». Представляешь? Фигасе, думаю, чё за наезд. Я разве сделала ему что-то плохое? Ужины всегда горячие, ребёнок сыт-одет, дома тишь и благодать. Он мне балкон за 7 лет обещал благоустроить, так и не сделал – и я всего 2 раза об этом сказала за всё время, без обвинений и счётов. Многие жёны так умеют? Я даже голос не повышаю никогда. И если ругаюсь, то только про себя, когда он не слышит. А потом дома мы всей семьёй куда-то собирались, и собака стала крутиться под ногами, не знала, возьмут её или нет. Сын её хотел схватить, чтобы успокоилась и не мешала – она вырывается, прыгает. Муж её тогда хотел взять – она на него тявкает. А я взяла за холку – и она сразу встала, как вкопанная. Сын говорит: «А с мамой не спорит». Я говорю: «Да уж, с мамой поспоришь». Это ведь оно, да? Животные врать не будут.

Пауза.

Может, мама и права была. Я барановская порода. Твой отец ведь тоже был крутого нрава? Не знаю я его, совсем не знаю. И у тебя не спрашивала, пока ещё можно было... Только то, что он во время войны в танке горел, а потом вернулся и стал какой-то сам не свой, и семья от него пряталась по углам, потому что он что-то страшное вытворял – но от такого любой бы свихнулся. Мы-то с тобой не горели.

Знаешь что скажи, отец. Вот ты знал, что ты делаешь родным плохо, что мы тебя боимся и ненавидим? Даже если ты считал себя крутым и всегда правым - ведь не мог не знать, обратная связь-то есть. Но почему ж ты ничего не исправлял? Или тебе нравилось? (Пауза.) Или может, тебе самому было плохо от своего характера, но ты не знал, что делать, не умел...

Слушай, ты же мне письмо написал. Помнишь? Я и забыла про него. Где-то дома валяется, не знаю, куда сунула. Надо найти. Ты мне его отдал, когда мы с мамой приезжали лет через десять - по поводу квартиры или ещё за чем-то. Тайком в руку сунул – думал, это мама меня настраивает против тебя. Что ты там писал? «...Как я одинок...» (Пауза.) Больше не помню ничего. (Пауза.) Как я одинок.....

У неё наворачиваются слёзы. Длинная пауза.

Я знаю, ты хотел меня видеть, чтобы мы общались, и ты бы очень обрадовался. Ты думал, я плохая дочь, бросила отца – типа «они выросли и забыли родителей». Но это не правда. Я тебя всегда помнила. (Пауза.) Мама бы, кстати, расстроилась, если б узнала. Я вообще никому не рассказывала. Мужа грузить совершенно лишнее было, для подружек это не тема, слишком личное. Только тебе, видишь, говорю, что скучала. (Усмехается, стараясь не плакать.) Но всё ещё хуже. Я тебя помнила чуть ли не каждую минуту и терзалась, и мучилась, потому что знала, что надо сделать шаг, а я не могу. Что-то внутри против, не пускает. (Пауза.) Не спрашивай. Я не знаю. Знала бы – может, что-то и сделала бы.

Она вытирает рукой и рукавами слёзы, которые льются и льются бесконтрольно, а потом ищет что-то в шкафу, выдвигая ящички «стенки» и распахивая её дверцы.

Блин, где тут салфетки у тебя? Фу, какой липкое всё.

Из шкафа вываливаются старые вещи: одежда, фарфоровая посуда, старые коньки, книжки и т.п. Она запихивает всё обратно.

Господи, зачем ты это натаскал? И главное, с помоек каких-то. Нормальные люди выбрасывают, а ты, типа, вдруг пригодится. Надо будет дворников нанять, чтобы всё вынесли. Ой, блин.

Не всё умещается обратно в шкаф. Она вытаскивает все вещи на пол и пытается «играть в тетрис», укладывая всё обратно, чтобы закрылись скрипучие дверцы.

Мама говорила, что ты загадил квартиру, когда тут один жил. И я видела там в коридоре всё заставлено, и на кухне старьё валяется. Даже за окном у тебя какая-то колбаса тухлая. А, и ты мне пальто предлагал, тоже помоечное, которое ты «спас». Помнишь?

На её лице гримаса отвращения.

Благодетель. Ты неужели, считал, что я себе не заработаю на нормальную одежду? Я себе, между прочим, «Хьюго Босс» покупала до декрета и «Макс Мара».

И да, с тобой не делилась. Ты мне что-то покупал в детстве? Нет. Вот и всё. А сам на деньгах сидел, в 90-е зашибал будь здоров. То памятники делал на кладбище, то с какими-то бандитами, что ли, связался, в охране был с пистолетом. «Папка у тебя богатый!» - ходил, хвалился, бабы у тебя какие-то были. А мы с мамой макароны перебирали от жучков. Один раз только мне плей-стейшн притащил с барского плеча, и ту с барахолки, кто-то уже использовал. Зато водку себе покупал самую дорогую и пыль в глаза пускал знакомым, какой ты офигенный. А остальное копил. И куда всё это богатство делось? (Она цокает языком.) А вот оно.

Она вскакивает с дивана и достаёт из-за него очень большой пакет, набитый бумагами. Она вытаскивает бумаги пачками, читает названия, кидает на диван и достаёт следующие.

Система Теле-маркет, сертификат акций. Государственный внутренний выигрышный заём, облигация на сумму сто рублей. Вау. Чековый инвестиционный фонд «Русский дом Селенга». Письма о собрании акционеров, выборы председателя. Много навыбирал?

Звонок телефона. Она принимает вызов.

Алло, да. Всё в порядке, разбираю вещи. (Пауза.) Нет, мамуль. Я справлюсь сама, ничего страшного. Тебе не надо поклеить туалет на даче? (Она поднимает и рассыпает несколько разноцветных сертификатов.) Ладно. Как себя чувствуешь? Ну и ложись, отдохни. (Пауза.) Какая дача?! Ну блин, ну опять будешь мотаться, сто раз уже... (Более длинная пауза.) Как хочешь. Я говорю, дело ваше. Да, пока.

Она завершает вызов.

И давление, и диабет, и ноги уже не ходят – а надо обязательно куда-то ехать, варенье закручивать, которое сто лет никому не нужно. Раньше тебя «спасала», потом меня, теперь внука типа балует сладеньким, как будто магазины пустые стоят, как раньше. Да и не ест Кирюшка варенье. Ладно. Взрослый человек сам решает, что ему делать. Уговаривать нет смысла.

Она выдыхает.

Так. Чё-то я совсем, куда-то меня унесло. А хотела просто задание психолога выполнить и наметить, что отсюда вытаскивать. И сил уже нет никаких.

Она окидывает комнату хозяйским взглядом, переставляет какие-то вещи так, чтобы их было удобно выносить, что-то ставит у двери. Разгибаясь, она обращает внимание на дверной косяк и улыбается, трогает его кончиками пальцев.

Отметки мои, как я росла. А это я залезла на табуретку, чтобы повыше поставить - хотелось стать большой поскорее. А ты перемерил и честно внизу нарисовал.

Она смотрит вдаль и вспоминает что-то хорошее, ностальгическое.

А может, ты не хочет размениваться и уезжать, потому что нас не хотел терять?... М? Может такое быть? Или это слишком хорошо, чтобы быть правдой?...  Хотел бы с нами – бросил бы пить и вести себя, как дерьмо.

Она шмыгает носом и смеётся – не потому что смешно, а чтобы не заплакать от того, что расшатала себя воспоминаниями.

Ладно. Слушай, как бы там ни было, прости меня, пожалуйста, я тоже виновата. Не приезжала и не помогала, надо было переступить через себя. Ты у меня тогда в письме просил прощения, а я сейчас. Не хочу, чтобы ты уходил и на меня зло держал.

Кстати, да. У меня же в плане есть такой пункт: попросить прощения и самой простить за всё. (Громко и раздельно, как ритуал.) Я тебя прощаю. (Пауза, она вздыхает.) Ну что. Всё? (Она прислушивается к чему-то.) Да, всё. Ну и отлично.

Она берёт с дивана свой вязаный кардиган и надевает его. Не сразу она замечает, что он вывернут наизнанку, и ей приходится его снять и поправить рукава.

Хотя если вдуматься, это всё-таки глупо. Отца нет, никто ничего не слышал из моих излияний, а мне как будто полегчало. Хорошая психо-техника, тётушка была права. Может, я даже и на бумажку что-то запишу тезисно и сожгу, как она говорила, надо верить профессио... (Она берёт телефон и снимает блокировку экрана.) А-а, времени-то уже сколько! Пипец.

Она набирает номер на телефоне.

Алло, Чиж? Я выхожу. Затянули чё-то эти психологические игры. Ну зато отпустило. Встретишь меня у метро? Ага. Кирюшка в порядке? Спит? Ты ему почитал? Заинька. Передай ему... (она целует телефон) чтобы засыпал скорей. Стой! А это тебе. (Она опять целует телефон, но уже иначе.) Всё, выхожу.

Она улыбается. Ей явно легче стало и светлее. Она убирает телефон в сумочку, надевает её на плечо и выходит из комнаты в прихожую. Вскоре оттуда слышится шум.

(Из прихожей.) Блин. Где они?

Она заходит опять в комнату и смотрит на диван.

Или я их сюда... Да нет, на банкетке лежали. Я помню.

Она опять уходит и чем-то шуршит, стучит, что-то двигает со скрежетом по полу.

(Из прихожей.) Блин!

Опять шум и грохот. Она возвращается в комнату.

Ну зашибись.

Она ищет на диване, в его складках, под диваном, за ним, потом проверяет открытые полки «стенки», а затем поднимает и опускает все вещи, которые приготовила для выбрасывания – обыскивает комнату.

Где ключи?! Я что, совсем с ума уже сошла?

(Поёт считалочку.) Домовой, поиграй, и скорей ключи отдай.

Нет, серьёзно. Господи, я, наверное, действительно с ума схожу. Я совершенно точно помню, что оставила ключ на банкетке, но там абсолютно чисто, вообще ни одной вещи нет, там до меня уже разобрали, чтобы тело вынести.

Она достаёт из сумочки телефон, но тут же убирает его обратно.

Нет, Кирюшку разбужу, если уже уснул.

Она встаёт посреди комнаты в растерянности.

Ну хорошо, допустим – я подчёркиваю, допустим! – если происходит какая-то мистика, то это же всё равно как-то объясняется? Там... подсознание подсказывает, что я что-то не сделала и поэтому мозг забыл, куда я...

Она оглядывается в комнате.

Что от меня ещё надо? Задание выполнила. Отца простила, как положено, всё в порядке. Насчёт вещей завтра найду дворников и договорюсь. Документы забрала и на квартиру, и похоронные. Что ещё? (Гаснет свет.) За-ши-бись.

Судя по шагам, она выходит в прихожую, щёлкает там включателем – свет не загорается. Она гремит крышкой электрощитка и щёлкает выключателями.

Ну и что это?

Она возвращается в комнату, светит вокруг себя фонариком в телефоне, а потом пишет сообщение. 

Милый, позвони.

Звук отправленного сообщения.

Ну хорошо. Подождём. Прикольно даже.

Она садится на диван. Пауза.

Или я ещё не всё для себя проговорила? А я не знаю, что надо. На этот случай у меня уже нет плана. (короткая пауза) Вот уж, кстати, кто любил планы – это отец. И в бумагах полно было этих планов под номерочками. Кстати, я же их здесь оставила, старое на выброс. Ну-ка, может...

Она встаёт и роется в ящиках письменного стола, достаёт пухлую папку с бумажками разных размеров и тетрадками. Читает прямо там, подсвечивая фонариком.

74 пункта! Не слабо. А здесь? (Просматривает.) Но не всё зачёркнутое, значит, не успел. Стоило оно того? (Читает.) Выяснить насчёт субсидий на жильё, разобраться со стажем в Собесе, съездить на Бородинское поле. Вылечить импотенцию – кхе-кхе, ну это мне, допустим, не обязательно было знать... А это что? (Вчитывается, разбирая почерк там, где потрёпана бумага.) Поступить на курсы резьбы, иконописи, купить книгу «Резьба по дереву». Ты хотел новую профессию освоить? (Читает.) Изучать технику: ТВ, мобильник, фото. На Лен-ке за Спутником элитные дома (правительственные), в мусорках продуктовые наборы от крутых – проверить.

Она вздыхает и дальше читает молча, про себя. Некоторые пункты её явно удивляют, другие расстраивают, третьи забавны. И вдруг:

Подумать! Исправление в Высоцком монастыре.

Она молчит, глядя перед собой. В задумчивости она наклоняет бумаги, и часть из них сыплется на пол. Она собирает их. Телефон мешает. Она кладёт его на пол, фонариком вверх. Одна из бумажек привлекает её внимание, и она читает прямо на полу, не вставая.

(Читает.) Перестать суетиться. Делать всё обдуманно, всё просчитывать. Привести в норму отношение со спиртным. (Усмехается.) Отношения. У них отношения были, оказывается. Злая я, да? (Читает.) Заниматься физзарядкой. Перестать врать, исключить шуточки, быть клоуном. (Пауза.) Покончить с помойками, навести порядок в квартире. (Пауза; её волнует то, что она читает.) Быть сильным, твёрдым, решительным. Вести себя достойно. Господи...

(Читает.) За оставшееся время конкретно делать в жизни всё, что... Что? (Она щурится.) что должен сделать мужчина.

Она встаёт и собирает бумаги на стол, кладёт их кучей, чтобы не падали. Получается неаккуратно, она поправляет.

А это что? Это ж мой дневник!

(Читает.) Была зла на всех после разговора с Ленкой. Думала, что она смеётся надо мной. Думала, что все они смеются надо мной. Ненавидела Димку, но...

Она закрывает рукой лицо, хотя никто не видит, читает через растопыренные пальцы.

И ты это всё видел, мои секретные тайны. Как я сейчас твои.

Звук уведомления о низком заряде аккумулятора в телефоне. 

Ёлки, фонарик батарейку съел! (Она проверяет сообщения на телефоне.) Не прочитано. А, наверное, в душ пошёл. Ш-ш-ш. Милый, позвони. (Она пишет ещё одно сообщение и отправляет.) Господи, я уже ничего не соображаю. Голова... (Она сжимает виски ладонями.) И я, похоже, опять разговариваю с призраками, которых не существует.

Включается свет и в комнате, и в прихожей. Она щурится от яркого света. Она молчит, не веря.

Или ты, правда, здесь?

С полки на пол сама собой падает декоративная фигурка. 

Она просто плохо стояла. Наверное, я искала ключи и сдвинула.

Странный звук – то ли выдох, то ли шорох. Она вздрагивает и оглядывается.

Кто сказал «фффф»? Ёлки, блин. Да ну нафиг.

Она выходит из комнаты. Слышно, как она включает кран на кухне, льётся вода. Она возвращается в комнату – с влажным лицом и волосами, мокрыми вокруг лица. Она редко дышит, стараясь успокоиться.

Я тоже так делаю. Пишу планы. Стараюсь стать лучше. Слушай... а ведь ты не умер насовсем. Половина меня – это ты. Хотя это звучит криповато, как в фильме ужасов. Ну может, не ты, а я не знаю... что-то... какая-то часть... Не буду я ничего сжигать. Тоже мне, аутодафе.

Она укладывает отцовские бумаги аккуратно в папку и кладёт её на диван рядом со своей сумочкой, чтобы забрать потом.

Ты хотел со своими демонами справиться – и не смог или не успел. А я могу. И с твоими, в том числе. Или я слишком много на себя беру? Посмотри на меня.

На секунду свет вспыхивает ярче.

Ты понимаешь, да?

Она выдыхает и кивает.

Понимаешь. Но у нас с тобой есть ещё одна тема.

Где-то за стеной у соседей стучат, хотя уже поздний вечер. Она не обращает внимания, увлечённая своими мыслями, набирает сообщение на телефоне и отправляет.

Ну вот. Мама, наверняка, уже спит, а утром увидит. Или нет, лучше я просто приеду. (Она удаляет сообщение в телефоне.) Хотя внутри что-то сопротивляется, но ведь надо же когда-нибудь поговорить. Да? Надо. Знаешь, что самое смешное? Вы за 18 лет совместной жизни не смогли ужиться. А во мне - совместились. Две половинки.

Пауза. Она думает.

Мама-мама... Я на неё ругаюсь, зачем пичкает всех своими огурцами и вареньем, последнее здоровье сажает на огороде. А ведь я знаю, зачем. Сейчас поняла. Потому что это жизнь как она есть, поток – что-то делать, не останавливаться. Ты тоже не собирался умирать, планов настроил – и это может казаться глупым, ты сам писал, что суетишься. Но ведь нет! Ты просто встал как на доске, и пока волна есть, ты движешься по ней, ты живой.

У соседей до сих пор стучат. Ещё какие-то строительные звуки, как будто от молотка или долото по металлу.

Знаешь! А давай, я съезжу на Бородинское поле и в Можайск, куда ты там ещё хотел, куплю книжку по резьбе – вдруг мне тоже понравится, я же твоё яблочко. Сделаю то, что ты не успел. И я к тебе буду приезжать обязательно... ну туда, на кладбище. Хорошо? А хотя, даже если ты против, я всё равно буду приезжать, ты от меня теперь не отвяжешься.

Звонит телефон. Она берёт трубку.

О, милый. В смысле, не беру? У меня включен телефон, я всё время... Не было звонков. Это ты стучишь?

Она оглядывается в сторону прихожей, вскакивает и спешит туда, продолжая говорить по телефону.

(По пути и из прихожей.) Я живая, всё в порядке. Да я не могу открыть! Слушай, не знаю – ключи положила ключи на банкетку, а они, представляешь...

Пауза. Звенят ключи.

Э... Да. Подожди минутку.

Она возвращается в комнату с ключами в руке, показывает их кому-то невидимому.

Их ведь там не было, когда я хотела уйти.

Пауза. Она качает головой, удивляясь, соглашаясь и понимая.

Спасибо. Папа.

Она берёт с дивана свою сумочку и отцовские бумаги, прижимает их к груди, а затем выключает свет в комнате и уходит.

 

ЗАНАВЕС







_________________________________________

Об авторе: ЮЛИЯ БОЧАРОВА

Сценарист, драматург. В 2019 г. окончила ВГИК по специальности «Драматургия». Финалист и победитель ряда конкурсов, в т.ч. «Питчинг дебютантов», «36-й Международный студенческий фестиваль ВГИК», «Культкино», «В начале было Слово» и др.скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
1 847
Опубликовано 29 сен 2019

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ