ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Кристина Гортман. УГОЛЬНАЯ ПЫЛЬ

Кристина Гортман. УГОЛЬНАЯ ПЫЛЬ


(пьеса)

 

Действующие лица:

АННА. Скульптор, 29 лет. Живет с дочерью Викой в квартире своей матери Натальи.
НАТАЛЬЯ. Мать Анны, 57 лет. Бухгалтер.
СОСЕД. Сосед Анны, неопределенного возраста. Инвалид. Бывший шахтёр.
ВИКА. Дочь Анны, 12 лет. Школьница.
ВЕРА ПЕТРОВНА. Соседка Анны, 65 лет. Одинокая пенсионерка.
МАРИНА. Соседка Анны, 40 лет. Моложавая дама, живет на деньги мужа.
ВОЛОДЯ. Любовник Марины, 25 лет. Юрист.
СОФИЯ. Подруга Анны, 30 лет. Скульптор.
ВОВА-2. Муж Марины, 45 лет. Бизнесмен.
ВАНЯ. Друг Вики, 14 лет.
ЮРИЙ, ВАЛЕНТИНА. Заказчики.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ 1
ПОЛИЦЕЙСКИЙ 2
УЧАСТКОВЫЙ
ВАЛЬКА-ЛАМПОВЩИЦА
ВРАЧ
Парни с района, ламповщицы, шахтеры, грузчики, соседи, ведущий.

Действие пьесы происходит в одном из шахтерских городков Кузбасса, сцена 14 – в Кемерово. 

 

1. Сосед вернулся.

Дом Натальи. Анна мнет в руках глину. София сидит на диване и уплетает сладости. Приходит Наталья с огромными пакетами, сбрасывает их на пол, тяжело дышит.

НАТАЛЬЯ. Соседа-то выпустили, похоже.
СОФИЯ. Откуда?
НАТАЛЬЯ. Сонечка! Здравствуй! Давно ты не приезжала.

Наталья с Софией обнимаются. Анна бросается к окну, смотрит во двор.

АННА. Он же и месяца там не пробыл! Нету, вроде. Ты уверена?
НАТАЛЬЯ. У магазина ошивался. Точно он. В куртке своей с орлом на спине.
АННА. Я надеюсь, ты не догадалась с ним поздороваться?
НАТАЛЬЯ. Нет, ты же меня учила. С ним, как с цыганами, глазами не встречаться.
АННА. Ладно.

Наталья уносит пакеты. Анна мнет глину.

СОФИЯ. Ну и вот, короче. Разговор идет о том, чтобы делать барельеф. Сумма пока не называется, но, говорят, не обидят.
АННА. Ага. Мам! А он один был или с кем-то?
НАТАЛЬЯ. Не знаю, один, вроде.
АННА. Трезвый?
НАТАЛЬЯ. Пока да.
АННА. Ладно.

Молчат. Анна лепит из глины макет надгробной плиты. София ест сладости.

СОФИЯ. Только надо глянуть, как он хоть выглядел, этот космонавт. И ещё либо скафандр надо, либо ракету там в барельеф этот воткнуть, не определились ещё. В бронзе просят.
АННА. В бронзе... Мам! Я тут подумала, может, дверь ему гипсом замазать, а? Я могу. Или крошку гранитную в замок настрогать.
СОФИЯ. Тебя этому в академии научили?
АННА. Да я думала, его там нормально полечат, полгода хотя бы, год!
НАТАЛЬЯ. Нужен он там кому-то держать его. Ты его в секунду по скорой уложила, а диспансер один на весь город. Люди в очередь встают, ждут месяцами, взятки дают, чтобы попасть.
АННА. Ты о чем, какие взятки.
НАТАЛЬЯ. Большие! К хорошему врачу ещё попади. У нас в государстве знаешь какой дефицит психиатров? На тысячу дураков один врач, я по телевизору смотрела. И то средний возраст доктора шестьдесят лет. Никто не идет работать, потому что не платят им за психов, а платят там, где титьки наращивают. Страна с ума сходит, а лечить некому, зато все с титьками.

София хихикает.

СОФИЯ. Да чего ты его так боишься? Это у вас один диспансер, а у нас в городе их вообще три, и все переполненные. В больших городах потому что уровень сумасшествия выше.
НАТАЛЬЯ. А еще говорят, что нет здоровых, есть недообследованные.
АННА. Только не все они мать свою убивали.

Молчат.

НАТАЛЬЯ. Ты, если боишься его, пачку перца черного рассыпного в карман положи.
АННА. Себе?
НАТАЛЬЯ. Ну. Или красного жгучего, этот еще лучше.
АННА. Точно, чтоб рассыпался в кармане.
НАТАЛЬЯ. Он только шаг в твою сторону – ты ему перца в глаза. На всю жизнь запомнит. Я так в молодости на танцы ходила, верный способ.

София смеется.

СОФИЯ. Слушай, Анька, мама плохому не научит.
НАТАЛЬЯ. Конечно, не научит. И вы тоже детей своих полезному учите. Например, ужин готовить к приходу матери с работы.
АННА. Начинается.
НАТАЛЬЯ. И грязь снова повсюду. Ань! Нравится тебе в свинарнике жить?
АННА. Это не грязь, мама, это угольная пыль.
НАТАЛЬЯ. Тем не менее её надо убирать.
АННА. Какой смысл её убирать, если к вечеру она снова слоем ляжет.
НАТАЛЬЯ. Но её будет меньше.
АННА. Не будет её меньше, она бесконечная. Мы умрем, а она будет всегда.
НАТАЛЬЯ. Если не убирать, конечно, будет. Вон у Веры Петровны всегда дома чистота.
АННА. Это от безделья.
НАТАЛЬЯ. Ты тоже дома сидишь. Я, наверное, Веру Петровну к нам приглашу. Пусть полюбуется, какая у меня Анька хозяйка выросла.
АННА. Пусть тряпку захватит, я ей дело найду.
НАТАЛЬЯ. Ты лучше себе работу найди.
АННА. Я работаю, а эта угольная пыль даже в глину въедается, не говоря уже о гипсе. У меня все работы в крапинку. Их поэтому никто и не покупает.
СОФИЯ. Их не покупают, потому что шахтерам не нужны твои гипсовые женщины.

Молчат. Анна очищает руки от глины, набрасывает куртку.

НАТАЛЬЯ. Куда собралась?
АННА. Вику встречу из школы.
СОФИЯ. Ну и я тогда поеду. А то трассу ремонтируют, объезжать придется, это на час дольше. Рада была вас увидеть, теть Наташ.
НАТАЛЬЯ. И я тебя, Сонечка. Ты такая умничка, я тебя всегда Аньке в пример ставлю, какая Соня молодец, крутится-вертится, такие заказы хватает уже. Молодец! (Анне.) Вика сама не дойдет?
АННА. С этим встретится, не дай Бог.
НАТАЛЬЯ. Перец тогда возьми.
АННА. Лучше сама закройся. А то распахнешься вечно.


2. Ангелочки.

Анна и Вика идут по улице мимо серых домов и грязных деревьев, покрытых угольной пылью. В мусорном баке что-то ищут бомжи. У маленького ларька сидят на корточках Пацаны с района. Рядом с ними – старенькая «девятка», двери в ней открыты, и громко играет музыка.
 
ВИКА. А Матвей Суржиков вообще... Мы, прикинь, по биологии лабу делаем, а он прям в наглую у меня скатывает. Я говорю – офигел, вообще, сам думай, придурок. А он мне – че жопишься, у меня матику списывала - ничо, а сама… Я училке сказала, а ей вообще пофигу.
АННА. Не училке, а учительнице.

Вика закатывает глаза. 

АННА. Двоек не нахватала?

Вика мнется.

АННА. По русскому опять?
ВИКА. Да блин, я не понимаю её задание! «Установите связь между частями текста». Я написала: эти части текста стоят в тексте рядом, поэтому связь у них очень тесная. А она мне двойку поставила. Дура.
АННА. Вика!
ВИКА. А Ванька Перекатов мне сегодня знаешь, чё? Он мне на велике дал покататься на переменке, представь? Он такой классный, мам, вообще!
АННА. Велик?
ВИКА. Ванька, мам, какой велик! У него вообще такие волосы чистые, и он мне сказал, что я красивая.
АННА. Мне твой папаша то же самое говорил. Только волос у него не было.
ВИКА. Не, без волос не прикольно, голова как яйцо. Ой, мам, там Верка вышла, я с ней!

Вика бросает Анне рюкзак и намеревается убежать к подружке. 

АННА. Нет.

Вика останавливается.

ВИКА. Мам, ну исправлю я эту двойку.
АННА. Домой. Бабушке поможешь.
ВИКА. Ну ма-а-ам.
АННА. Не-е-ет.
ВИКА. Что там помочь ей?
АННА. У меня тоже дома дела, пойдем.
ВИКА. Ну так ты иди и помоги ей, я-то чё? Что ты вообще решила со мной пойти? Завтра снег пойдет, точно. Мама меня встретила из школы.
АННА. Всё, без разговоров.
ВИКА. Копе-е-ец.

Анна берет Вику за руку, ведет домой, но видит Марину, которая бежит к Анне.

МАРИНА. Анюточка! Ой, как хорошо, что ты здесь! У меня к тебе дело ну просто на миллион!
ВИКА. Ну я пошла, ага?
АННА (вздыхает, Вике). Иди гуляй.
ВИКА. Ура!
АННА. Только чтоб я видела!

Вика убегает. Марина трижды целует Анну в щёки. Анна озирается по сторонам.

АННА. Давай быстро.
МАРИНА. Короче. У нас с Володькой через месяц двадцать лет совместной жизни.
АННА. Вы еще вместе?
МАРИНА. Конечно. Он просто все время в разъездах, сама понимаешь: должность. Вот и не видно его. Так вот. Слепи нам каких-нибудь ангелочков, м?
АННА. Ангелочков?
МАРИНА. Ну да, таких, как на машины свадебные лепят, влюбленных.
АННА. Гипсовых? Гранитных? Деревянных?
МАРИНА. Ну каких-нибудь милых, да.
АННА. Размер?

Марина смущенно хихикает.

МАРИНА. Ну размер, как известно, не главное.
АННА. Нет, размер как раз главное. Двухметровые ангелочки стоят дороже.
МАРИНА. Ну… Чтобы он мог их с собой носить.
АННА. С собой? Носить?
МАРИНА. Да. Как напоминание о моей любви.
АННА. То есть их плоскими сделать. Чтобы в карман помещались.
МАРИНА. Ну нет, не плоскими, наверное. Если плоские, он засунет куда-нибудь, и всё, и забудет.
АННА. О твоей любви?
МАРИНА. Об ангелочках. Сделай, чтобы в машину вместо вонючки к зеркалу подвесил, во! Пузатеньких таких. А, и еще, самое главное! Аня! Сделай, чтобы у них лица были наши.
АННА. Что?
МАРИНА. Ты ко мне забеги как-нибудь, я тебе наши фотки дам, чтобы тебе проще было. И пузатеньких таких обязательно, чтобы сюси-пусечки. Ангелы же! Особенно Володька. Анютка, я знаю, ты талантище, сделаешь все круто. Заплачу, сколько скажешь.

Марина и Анна видят, как во двор дома тихо, как тень, заходит Сосед. Он садится на скамейку и смотрит на играющих детей.

МАРИНА. А, да, и ещё…
АННА. Я зайду к тебе, и ты мне все расскажешь, ага?
МАРИНА. Да там…

Анна спешно забирает Вику и тащит домой.

ВИКА. Копец, мам, мне уже не пять лет! Я способна сама гулять! Че случилось-то? Вообще-е-е… Мам! Ну там Верка… Мам!


3. Рецепты молодости.

У Натальи в гостях Вера Петровна, пьёт чай. Анна с Викой шумно заваливаются домой, захлопывают дверь. Вика вбегает в кухню, с разбега обнимает Наталью. 

ВИКА. Представь, баб, я сёдня на велике Ваньки Перекатова каталась, круто, да?!

Следом входит Анна.

АННА. Вера Петровна! Какими судьбами?
ВЕРА ПЕТРОВНА. У вас в доме не только свинарник, но еще и орут все, как в лесу.
АННА (Наталье). Так ты уже пожаловалась? Ну значит, Вера Петровна, вы всё знаете, ничто для вас не будет новостью, и я могу пойти еще немножечко попинать балду.
ВЕРА ПЕТРОВНА. Для начала здравствуйте.
АННА. Здрасьте.
ВИКА. Здрасьте!

Анна уходит, Вика убегает за ней. Вера Петровна с укором смотрит на Наталью. Наталья вздыхает.

НАТАЛЬЯ. Тридцать лет девке! Сидит себе там лепит свои куличики. Я всё думаю, может, перебесится, а? Я тут по телевизору смотрела, говорили, мол, существует кризис тридцати лет.
ВЕРА ПЕТРОВНА. Я в её годы на шахте пахала в ламповой, а муж мой на разрезе, детей поднимали, садик, школа – никаких кризисов у нас не было. На пенсии сижу с сахарным диабетом, мужа похоронила – и никакого кризиса. А у них кризис.
НАТАЛЬЯ. Не знаю… Он говорил, мол, тридцать лет – это такая черта, к которой обычно люди уже подходят с каким-то багажом. Ну, якобы у человека к тридцати должна быть семья, дети, жильё, работа. И если чего-то нет, то человек переживать начинает, вот и кризис отсюда.
ВЕРА ПЕТРОВНА. Ахинея какая-то, бред полоумного. А кто говорил?
НАТАЛЬЯ. Геннадий Малахов.
ВЕРА ПЕТРОВНА. А, ну он-то ерунду говорить не будет.
НАТАЛЬЯ. Вот и я говорю.
ВЕРА ПЕТРОВНА. Нет, он не мог такое говорить. Может, ты его с Малышевой путаешь?
НАТАЛЬЯ. Может, с Малышевой путаю. Кстати, тут Малышева такое чудесное средство от изжоги рассказала в программе, я попробовала – как рукой снимает!
ВЕРА ПЕТРОВНА. Ну-ка.
НАТАЛЬЯ. В общем, смешиваешь 20 грамм бобровой струи с чайной ложкой медвежьей желчи.
ВЕРА ПЕТРОВНА. Погоди. Дай ручку, что ли, какую с листочком, запишу.

Наталья протягивает Вере Петровне ручку и листок.

ВЕРА ПЕТРОВНА. А то изжога тоже мучает, не могу. Особенно, как манты поем. Ну?
НАТАЛЬЯ. Так вот. 20 грамм бобровой струи, желчи буквально чайную ложечку, завариваешь иван-чай полстакана, все перемешиваешь, и туда столовую ложку мёда.

Вера Петровна записывает.

ВЕРА ПЕТРОВНА. Мё-ё-ёда…
НАТАЛЬЯ. Принимаешь каждое утро по чайной ложке натощак. Желудок – ну просто как у двадцатилетней становится!

Вера Петровна дописывает. 

ВЕРА ПЕТРОВНА. На-то-щак… Слушай, ну Малышева не могла такого сказать. Может, ты её с Малаховым путаешь?
НАТАЛЬЯ. Может, с Малаховым путаю. Но средство прекрасное! Изжоги как не бывало. Правда, волосы стали выпадать почему-то. Но я это не связываю.
ВЕРА ПЕТРОВНА. Да нет, конечно, какая связь-то.

Входит Анна, мнет глину.

АННА. Мам, разогрей Вике чего-нибудь поесть.
ВЕРА ПЕТРОВНА. Анна, пока дочери нет, скажу. Ты со своими глиняными статуэтками завязывай давай. Баловство какое-то.
АННА. Ну значит, я пять лет училась баловаться.
ВЕРА ПЕТРОВНА. А знаешь, у нас в ламповой с каким только образованием женщины ни работали. Даже одна писательница была, да. Танька. В стенгазету о нас стихи писала. Такие смешные, умора! А платят там стабильно, и работа не пыльная, не грязная.
АННА. Мам, разогрей, а?

Анна уходит. Наталья ставит на плиту кастрюлю.

ВЕРА ПЕТРОВНА. Не понимаю я тебя, Наташка. Девка в тридцать лет работать должна пять дней в неделю, с девяти до шести, с отпуском, соцпакетом, премией, льготами. Или хотя бы посменно, два через два можно, очень удобный график. Чтобы трудовая лежала, чтобы стаж шел, отчисления в пенсионный. У нас восемь шахт, выбирай – не хочу. Все так работают, а она особенная, что ли? Значит, так, давай я Вальке позвоню, она ламповщицей работает. Устроим твою Аньку, пусть работает идет, не позорится.
НАТАЛЬЯ. Борщ будешь?
ВЕРА ПЕТРОВНА. Нет, изжога.
НАТАЛЬЯ. Струю с желчью смешай.
ВЕРА ПЕТРОВНА. Смешаю.

Влетает Вика.

ВИКА. Раз, два, мы не ели! Три, четыре, есть хотим! Открывайте шире двери, а то повара съедим!

Вика плюхается за стол.

ВЕРА ПЕТРОВНА. Иерихонская труба. Перед едой руки мыть надо.
ВИКА. Руки? Чистые! Лицо? Умыто! Всем-всем приятного аппетита!!!
ВЕРА ПЕТРОВНА. А то все вот говорят, у нас тут угольная пыль, угольная пыль. А в ней, в этой угольной пыли, между прочим, с удовольствием живут и микробы, и бактерии, и яйца глистов.
НАТАЛЬЯ. Приятного аппетита.

Наталья ставит тарелку супа перед Викой.


4. Беспокойная ночь.

4.1. Марина у себя дома. Приглушенный свет. Она лежит на постели.

МАРИНА. Вов, ну ты долго там ещё?

Из ванной выходит Володя с полотенцем на бедрах. Ложится к Марине, целует её.

МАРИНА. Здорово, что вас зовут одинаково, да?
ВОЛОДЯ. С Володей?
МАРИНА. Ну. Путать не приходится. А то знаешь, за двадцать лет всякое бывало.
ВОЛОДЯ. А вы что, все ещё вместе?
МАРИНА. Ну я же говорила тебе, у него сейчас не очень простое время. Закончатся эти его переговоры, сразу же… Не нуди, Вов, знаешь же, терпеть не могу. Так вот. Сбил меня, блин. А! В телефоне у меня под одним именем два номера забито – твой и мужа. Так что никто в жизни не догадается. Звонишь ты, высвечивается «Володя», можно спокойно сказать «да, милый», и ты доволен, и никто ничего не понял. Здорово придумала, а?
ВОЛОДЯ. А если Вова увидит?
МАРИНА. А ты не звони, когда Вова рядом.

Марина и Володя целуются.

4. 2. В это же время в своей квартире этажом выше Вика лежит в кровати, Анна читает ей книгу. Горит ночник.

АННА. …нет ни одной силы, которая могла бы остановить меня, я спасу тебя, Елизавета! – закричал Арнольд. Он спрыгнул с коня и стал собирать все ветки, бревна и палки в округе, чтобы выстроить лестницу до небес. Вмиг он построил лестницу, а затем взобрался по ней до окна темницы, в которой томилась принцесса, вырвал толстые прутья и вынес Елизавету на руках.
ВИКА. Наши пацаны никогда так не смогут.
АННА. Что не смогут?
ВИКА. Прутья вырвать, например.
АННА. Ну они еще маленькие, наверное, у них силы мало.
ВИКА. Ванька уже взрослый, он на два класса старше меня. И сильный. Я вот все думаю, мам, с кем мне лучше дружить? С Ванькой или с Матвеем Суржиковым? Матвей, конечно, у меня лабу скатывал без спросу, но он мне и матику, и русский всегда дает списать. А Ванька такой клевый, я прям не могу…
АННА. Я думаю, что в твоем возрасте нужно думать не про это.
ВИКА. А когда мне можно будет начать думать про это?

В квартире снизу раздается грохот. Стены трясутся, ночник шатается и заваливается на бок. 

ВИКА. Мам, это опять он? Он дом разгромит?
АННА. Надеюсь, что нет.

Анна ставит ночник, идет к Наталье в комнату.

АННА. Там старая песня опять началась.
НАТАЛЬЯ. Слышу. Я думала, он в прошлый раз всё в доме перебил.
АННА. Орёт что-то.

Слышен мужской крик.

4. 3. Оторвавшись от поцелуев, Володя садится на кровати рядом с Мариной.

МАРИНА. Это сосед, не обращай внимания.

Марина притягивает Володю к себе, целуются. Снова грохот. Володя хватает стакан и бежит к стене. Прислоняет к стене стакан и прижимается к нему ухом, слушает. Сосед что-то швыряет в стену, Володя отскакивает, держась за ухо.

ВОЛОДЯ. Придурок!
МАРИНА. Мне холодно.
ВОЛОДЯ. Да погоди.

Снова слушает. Слышится голос Соседа.

СОСЕД. Выход Бэ завален, не пройти, а я пеленками вашими на Таймыре хвостик мыл!
 
Снова грохот.

4. 4. Вика прижимается к Анне. Наталья зевает.

АННА. На Таймыре хвостик мыл. Это что-то новенькое.
НАТАЛЬЯ. Ладно, давайте спать. Мне завтра на работу рано.
АННА. Ты можешь спокойно спать?
НАТАЛЬЯ. Ну вызови полицию.
АННА. Я ему уже скорую вызывала, пусть другие в полицию звонят.
НАТАЛЬЯ. Мне он не мешает. Тебе мешает – ты звони. Спокойной ночи.

Грохот. Наталья уходит. Вика ложится в кровать.

ВИКА. Страшно, короче…
АННА. Не бойся, он скоро угомонится.

Грохот.

ВИКА. …непонятно, чего от мужчин ждать.
АННА. Да такие сами от себя не знают чего ждать.
ВИКА. Что у них на уме... А вдруг обманут? Вон Верка целовалась с пацаном целую неделю, а он потом пропал, а когда нашли, сказал, что вообще её не знает.
АННА. Ты опять про это.
ВИКА. Вот как им верить, мам, когда вокруг сплошной обман? А ведь чем шире объятия, тем легче тебя распять. И шрамы от прежних предательств не дадут полюбить вновь так же чисто и открыто. Разбитая ваза не может хранить холодную воду для жажды, разбитое сердце не может любить, увидев измену однажды.

Грохот.

4. 5. В квартире Марины Володя натягивает штаны. Марина хватает телефон.

МАРИНА. Вовочка, ну подожди, ну я сейчас все улажу. Я этого придурка своими руками придушу, если его не заберут.
ВОЛОДЯ. Круто придумала. Придут, а ты с голой жопой.
МАРИНА. Оденусь. Ты только тоже тихо сиди. А то ты хоть и Вова, да другой.
ВОЛОДЯ. Да всем пофигу, какой тут Вова.
МАРИНА. Вове не пофигу. Оденься. Только не уходи. Сейчас все уладим. Алло. Здравствуйте! У нас сосед буянит, никому спать не дает. Да.

Грохот.

4. 6. Вика засыпает. Сосед выбрасывает с балкона разные вещи. Все предметы разбиваются об асфальт. Анна осторожно выглядывает с балкона.

СОСЕД. Всё! В забой больше не спускаться! Мест нет! Выработка тупиковая! Там постирать надо, так не оставляйте, плесенью порастет, и не отмоешь.

Сосед уходит в квартиру и сразу направляется в подъезд. Анна бежит к входной двери, проверяет замки. Сосед поднимается на этаж к квартире Анны.

СОСЕД. Концентрация метана превышена! Так, сто-двести-триста-восемь-девять-десять. Ну-ка?! Кто ответит, сколько их всего, процентов сколько, а? Надо готовиться, а вы сидите, штаны протираете. Угроза, чрезвычайное положение, всех соседей надо спасать. А он газоанализатор снимает. Снимает и в ватник заворачивает, ты смотри. Смотри, он его на землю кладет, собака!

Анна стоит у двери, припав к ней ухом, не двигается. Появляются полицейские.

ПОЛИЦЕЙСКИЙ 1. Уважаемый, на вас жалоба поступила. Шумим?
СОСЕД. Здравия желаю! Разрешите доложить. Категория третья! Курить точно не получится. А вообще уходить надо, уходить! С такими шутки плохи, он его с крюка снял.

Полицейские смеются.

ПОЛИЦЕЙСКИЙ 2. Ты где живёшь, чудило?
СОСЕД. А я не знаю ничего, это не я. Это он его в ватник завернул, я сам видел!
ПОЛИЦЕЙСКИЙ 2. Вот народ непуганый пошел. Знают же, что в соседнем доме участок, придем за две минуты, нет, все равно чудят. Где живешь, спрашиваю!

Анна по-прежнему слушает у двери. Появляется Марина.

МАРИНА. Да вон этажом ниже он живет.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ 1. Это вы вызывали?
МАРИНА. Я. Достал всех уже. Заберите его, пожалуйста.
СОСЕД. А я не трогал никого, никого не трогал.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ 1. Пойдемте составим протокольчик, а этого товарища…
ПОЛИЦЕЙСКИЙ 2. Разберемся.

Полицейский 1 уходит с Мариной в её квартиру. Полицейский 2 ведет Соседа домой, но дверь оказывается заперта. Полицейский 2 стучит.

ПОЛИЦЕЙСКИЙ 2. Откройте, полиция!
СОСЕД. Никак? Выход завалило, не отгребем. Не отгребем, ребята…

Полицейский стучит снова. Из своей двери выглядывает Вера Петровна.

ВЕРА ПЕТРОВНА. Да нет там никого, один он живет, дверь захлопнул, да и всё!

Вера Петровна быстро скрывается за дверью. Выходит Полицейский 1.

ПОЛИЦЕЙСКИЙ 1. Ну что, забираем? Говорят, буйный, по уголовке лечился.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ 2. Тебе скучно живется?
ПОЛИЦЕЙСКИЙ 1. А чё?
ПОЛИЦЕЙСКИЙ (Соседу). Ты орать ещё будешь?
СОСЕД. Нет, нет, тут тишина нужна, в свисток только дуй, чтобы откопали. Чтобы знали, что живые есть. А так тишина нужна.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ 2. Вот и всё. Молодец. На улицу выведем, проветрится, успокоится. Свежий воздух полезен.

Полицейские уводят Соседа на улицу, уезжают. Во дворе темно и пусто, Сосед садится на лавочку на детской площадке.

4. 7. Марина у себя в спальне, она снимает одежду с Володи.

ВОЛОДЯ. Увезли?
МАРИНА. Слышишь? Тихо. Увезли, значит. Давай!

Володя срывает с Марины одежду, падают на кровать, ритмично двигаются, Володя сопит, Марина стонет. Внезапно из открытого окна раздается голос.

СОСЕД. А где вся документация? А ну показывай! Где сертификат искробезопасности? Во-о-от. А технику безопасности у нас кто соблюдает? Правильно, ни-кто.

Володя останавливается, садится на кровати.

МАРИНА. Твою мать.

4. 8. Во дворе появляются Парни с района. Их трое или четверо, а может, даже шестеро. Они видят Соседа на скамейке, подходят.

ПАРНИ С РАЙОНА. Э, слышь, закурить не будет?
СОСЕД. Подкрепление подоспело, это радует. У нас, ребята, похоже, даже в капитальной выработке газ, надо торопиться. Чего стоите, как телки? Непонятно объясняю?
ПАРНИ С РАЙОНА. Ты дерзкий, что ли, я не понял?
СОСЕД. У нас большие потери, нам нельзя терять времени, кончаем базар.

Парни с района ржут.

ПАРНИ С РАЙОНА. Ты дурачок что ли? Отвечаю! Реально псих.
СОСЕД. Не-е-е, это кто-кто сказал, а уж не эти. Кто бы говорил, так я скажу.

Парни с района валят Соседа на землю, он не сопротивляется, они пинают его, поднимают, бьют по лицу, другие ощупывают карманы.

ПАРНИ С РАЙОНА. На тебе! На, сука! Слышь, реально дурак, его бьёшь, а он улыбается. Сука, таких идиотов поищи. Ржака, сука, отвечаю.

Один из Парней снимает на телефон. Все ржут, пинают Соседа. В доме один за другим загораются окна. Анна, Вера Петровна, Володя и Марина, прочие соседи выглядывают, наблюдают за дракой. Марина курит.

ВОЛОДЯ. Он всегда такой был?
МАРИНА. Он из тех пятерых, кого живыми из-под завалов вытащили на Ручейной.
ВОЛОДЯ. Это в десятом году?
МАРИНА. Вот уж не помню.
ВОЛОДЯ. Ну когда три взрыва метана подряд были. Их двое суток вытаскивали. Триста погибших.
МАРИНА. Слежу я за взрывами этими, что ли? Этот метан у них постоянно взрывается, вечно этих шахтеров сотнями из-под земли выносят, чтобы через три дня опять в землю закопать. А они все равно лезут в эти шахты, как будто медом им там помазано.
ВОЛОДЯ. Такая работа.
МАРИНА. Есть масса других профессий.

Володя вздыхает, отходит от окна, одевается. Марина наблюдает за дракой.

МАРИНА. Убейте его уже наконец.
ВОЛОДЯ. Ты за языком следи.
МАРИНА. Первый раз в жизни этого хочу, веришь-нет.

Подъезжает полицейский бобик, полицейские с автоматами и дубинками хватают Пацанов с района. Сосед вскакивает и бежит из двора со всех ног. Полицейские ему свистят, но его уже и след простыл. Полицейские увозят Пацанов с района. Тишина. В окнах гаснет свет. Соседи отходят от окон. Марина тушит сигарету.

ВОЛОДЯ. Знаешь, я поеду, наверное.
МАРИНА. Чего?! Скотина ты, Вова. И трус.


5. Афинас.

Анна у Марины. Сидят над раскрытым фотоальбомом.

МАРИНА. Тут вот сильно мелкие лица будут для ангелочков, наверное… А это вот мы в Грецию ездили. Вовчик меня там пытался маслинами накормить. Они там знаешь какие? Вот, видишь, с кулак мой. А я же маслины просто терпеть не могу! Даже маленькие, которые у нас в баночках продаются. А Вовка мне: мы же в Греции! Ешь маслины! Ты, говорит, больше нигде не попробуешь такие. Ой, замучил меня там.
АННА. А в Акрополе были?
МАРИНА. Не, а что, хорошее место?
АННА. Ну…
МАРИНА. Мы вообще всегда в Верандасе останавливаемся. Там окна прямо на море выходят, и завтрак включен, и вай-фай бесплатный, все для людей, короче. А море, Анька, какое там море! Никакие наши курорты Краснодарского края не сравнятся, это я тебе точно говорю.
АННА. Съездите в Акрополь. Никакой твой Верандас не сравнится.
МАРИНА. Окей, я загуглю.
АННА. Правда, там скульптуры, которые остались под открытым небом, заменены копиями, но это ничего. Вообще там раньше было три храма богини Афины, и вот самая знаменитая статуя, Афина Парфенос, внутри Парфенона находилась. В высоту она была где-то примерно метров двенадцати, выполнена из слоновой кости на деревянном каркасе, а одежда из чистого золота.
МАРИНА. Слоновая кость – это круто.
АННА. Ну вообще акролитная техника очень характерна для того периода, конечно. Сейчас так уже никто не делает, сейчас много других материалов.
МАРИНА. Ань, смотри, я думаю, эта фотка пойдет для ангелов. Видно же лица нормально?
АННА. Знаешь, я когда-нибудь обязательно в Афины поеду. Вика сейчас вот подрастет, и поеду.
МАРИНА. Конечно, поедешь. Или нет, вот эта фотка лучше.
АННА. Не получалось никак пока, то вот денег не было, потом развод, приехали сюда, тут ни работы, ничего, один уголь. Но дочь вырастет, заработаю, обязательно, и поеду.
МАРИНА. А че ждать-то.

Анна усмехается.

МАРИНА. Смотри, план такой. Вот ты сейчас делаешь ангелочков, я дарю их Вовке и потом тихой сапой начинаю его пилить. Ну периодически нашептывать, типа, гляди, какая Анька молодец, какой талант прозябает у нас тут и бла-бла-бла. Ну я умею, короче. Я так много чего выпросила. Он же там какие-то деньги на благотворительность перечисляет, вот пусть и тебе выделит. Ему че, жалко, что ли! Может, дело свое какое-нибудь откроешь или в этот Афинас свой, или как его там, съездишь.
АННА. Акрополь.
МАРИНА. А то смотрю на тебя, и сердце кровью обливается.
АННА. Ладно, давай фотку, буду делать.
МАРИНА. А ты из слоновой кости сделаешь?
АННА. Нет, ты что, её же не найдешь сейчас, запрещенный материал. Я из дерева вырежу.
МАРИНА. Из дерева? Блин, ну это как-то дёшево.
АННА. Закрашу под слоновую кость, хочешь? Вы же их на зеркало повесите, они болтаться будут. Фарфор, глина, гипс разобьются, гранит, медь, бронза стекло лобовое разобьют. А дерево легкое.
МАРИНА. Только точно закрась. Чтобы а-ля натурель. А то не даст денег.
АННА. Натурель, конечно. Я пойду, у меня ещё заказ на два надгробия, к пятнице надо доделать.

Анна берёт фотографию.

МАРИНА. Мужика тебе надо, Ань. У меня вот Вовка. Двадцать лет уже, хоть бы слова упрека, хоть бы на какую другую юбку посмотрел – нет! Все мне покупает, по миру возит. Ну и я смолчу, где надо, конечно. Счастье семейное, Ань, ничем не заменишь.

Анна кивает, уходит. В подъезде сталкивается с Соседом. Сосед, остановившись, долго провожает Анну взглядом, бормочет себе под нос что-то невнятное, а затем тихо уходит на улицу.


6. Уроки йоги.

Наталья дома. Включен телевизор. У батареи сохнут два надгробия. В центре комнаты стоит пластмассовый тазик.

ВЕДУЩИЙ. Мы начинаем нашу передачу «Йога для пенсионеров». Пожалуйста, сядьте на коврик, закройте глаза, дышите.

Наталья садится, закрывает глаза, дышит.

ВЕДУЩИЙ. Поднимите руки. Не забывайте о правильном дыхании. Держите спину прямо. Все мышцы расслаблены. Вы наполняетесь энергией.

Наталья поднимает руки.

ВЕДУЩИЙ. Глаза по-прежнему закрыты, вы представляете альпийские луга, заполненные лавандой, высокие горы с заснеженными вершинами, огромный океан. Дышим по-прежнему спокойно, размеренно. Все мышцы расслаблены. Плавно опустите руки, поставьте их сзади и поднимите таз настолько высоко, насколько сможете.

Наталья опускает руки, нащупывает сзади тазик и поднимает его. Дышит. В комнату влетает Анна.

АННА. Где Вика, твою мать?!

Наталья от неожиданности вздрагивает, тазик падает ей на голову.

НАТАЛЬЯ. Ты с ума уже сошла со своей Викой! Гуляет, где!
АННА. Я же просила!
НАТАЛЬЯ. А я просила этих Ивана Иваныча и Авдотью Петровну в моей комнате не сушить!

Анна выбегает во двор, но там никого нет, кроме Соседа. Он сидит на лавочке, смотрит на Анну и улыбается. Анна бежит дальше, она оббегает всю округу, Вики будто след простыл.


7. Первая любовь.

Детская площадка во дворе школы. Вика и Ваня Перекатов катаются на велосипеде.

ВАНЯ. Ты красивая такая.
ВИКА. Мне все говорят.
ВАНЯ. Давай будем дружить?
ВИКА. Давай. У меня дома два надгробия есть.
ВАНЯ. Круто.
ВИКА. А ещё под нами псих живёт. Он ночью орет и стены рушит.
ВАНЯ. Круто. А у меня есть сникерс, пойдем к тебе чай пить?
ВИКА. Давай завтра. Мама на родительское собрание уйдет, а баба на работе будет.
ВАНЯ. Давай. А папы нет у тебя?
ВИКА. Нет.
ВАНЯ. Круто.

Пауза.

ВАНЯ. А ты целоваться умеешь?
ВИКА. Да че там уметь…
ВАНЯ. Круто.
ВИКА. А ты целовался когда-нибудь?
ВАНЯ. Ха, че за вопросы вообще.
ВИКА. Целовался, да?
ВАНЯ. Да тыщу раз. Хочешь, покажу?

Прибегает Анна. Она хватает Вику и отвешивает ей тумаки.

АННА. Вот она где! Я тебе сейчас! Я весь район оббежала! Места себе не нахожу! Думаю, дочь пропала! А она тут на велосипеде! Спокойно! Катается!
ВИКА. Отпусти!
ВАНЯ. Не трогайте её. Я свидетель, я в полицию позвоню.
АННА. Марш домой.
ВИКА. Отстань от меня!
АННА. Что?
ВАНЯ. Мы дружим теперь.
ВИКА. Да.
ВАНЯ. И я её ото всех буду защищать.
АННА. Тебе сколько лет, защитник?
ВАНЯ. Четырнадцать.
АННА. Ты её от самого себя защити.
ВИКА. Да пошла ты!
АННА. Что сказала?! А ну марш домой!
ВАНЯ. До завтра, Вик.
АННА. Никаких «до завтра», ясно?
ВИКА. Прощай, Ванечка.

Вика подмигивает Ване, Ваня улыбается. Анна толкает Вику в плечо, подгоняя.


8. Йога не для всех.

Наталья в гостях у Веры Петровны.

ВЕРА ПЕТРОВНА. Вот.

Она протягивает Наталье листочек.

ВЕРА ПЕТРОВНА. Тут номер телефона, не потеряй. Это Валька, ламповщицей работает на «Южной». Сказала, устроит твою Аньку. И чтобы никаких отговорок, это не шутки. У неё дочь растет, кормить надо. И ты не вечная.
НАТАЛЬЯ. Анька тут заказ взяла, говорит, перспективный. Говорит, после него дело пойдет.
ВЕРА ПЕТРОВНА. Какое дело! Будет у нее то пусто, то густо, как всегда. Детский сад. Вот – нормальная стабильная работа. Не профукай. Желающих много.
НАТАЛЬЯ. Ладно.

Наталья кладет листочек в карман. Вера Петровна кашляет.

НАТАЛЬЯ. Простыла?
ВЕРА ПЕТРОВНА. Да. Нет. Вроде. Не знаю…
НАТАЛЬЯ. Я тут такую передачу для себя открыла. Ну-ка тащи тазик давай и какой-нибудь коврик. Сейчас весь твой кашель вылечим.
ВЕРА ПЕТРОВНА. Самолечение вещь опасная. Я лучше к доктору.
НАТАЛЬЯ. Давай тащи, сказала. Еще деньги тратить на этих докторов.

Вера Петровна приносит тазик и коврик.

ВЕРА ПЕТРОВНА. Надеюсь, это не от Малышевой и не от Малахова. А то я от прошлого твоего рецепта чуть не сдохла.
НАТАЛЬЯ. Сначала исполним позу трупа. Она дает мгновенное...
ВЕРА ПЕТРОВНА. Э, нет, давай про живых.
НАТАЛЬЯ. Ну садись на коврик тогда по-турецки.
ВЕРА ПЕТРОВНА. Как?

Наталья садится на пол, скрестив ноги.

НАТАЛЬЯ. Вот так.
ВЕРА ПЕТРОВНА. Ох, Боже мой, я так не смогу.
НАТАЛЬЯ. Представь, что ты лотос, молодой и цветущий.

Вера Петровна садится, пытается скрестить ноги, но у нее не получается.

НАТАЛЬЯ. Ладно. Просто протяни ноги.
ВЕРА ПЕТРОВНА. Что за темы у тебя все время, я не пойму?
НАТАЛЬЯ. Господи, да сядь уже как-нибудь!

Вера Петровна усаживается.

НАТАЛЬЯ. Закрой глаза.

Обе закрывают глаза. 

НАТАЛЬЯ. Делай длинный глубокий вдох и резкий выдох в два раза короче вдоха.
ВЕРА ПЕТРОВНА. Чего?
НАТАЛЬЯ. Я считаю – ты вдыхай. Давай. Глаза закрой. Раз, два, три, четыре, пять…

Вера Петровна закашливается, не может остановиться.

НАТАЛЬЯ. Это все хорошо, все правильно. Шлаки выходят, замечательно.

Вера Петровна кашляет, хватается руками за воздух.

НАТАЛЬЯ. Давай ещё раз.
ВЕРА ПЕТРОВНА. Иди нахер, Наташа.

Вера Петровна кашляет.

НАТАЛЬЯ. Давай похлопаю, что ли. Господи, как подавилась.

Наталья хлопает Веру Петровну по спине, Вера Петровна падает, хрипит.

НАТАЛЬЯ. Вер, ты чего? Вер!
ВЕРА ПЕТРОВНА. Скорую!

Наталья хватает телефон, набирает номер.

НАТАЛЬЯ. Алло! Алло! Скорая? Тут женщине плохо! Шестьдесят пять! Кашляет, не может остановиться! Да!

Вера Петровна внезапно прекращает кашлять.

НАТАЛЬЯ. Адрес? Так, адрес…
ВЕРА ПЕТРОВНА. Всё, уже не надо.
НАТАЛЬЯ. Что?
ВЕРА ПЕТРОВНА. Отбой, говорю.
НАТАЛЬЯ. Как?
ВЕРА ПЕТРОВНА. Всё уже, отпустило.
НАТАЛЬЯ. Алло. Всё, уже не надо. Нет, живая. Просто перестала кашлять. Ага.

Наталья кладет трубку. Вера Петровна вытирает пот со лба.

НАТАЛЬЯ. Что это было?
ВЕРА ПЕТРОВНА. Выброси свой телевизор нахер, Наташа. Пока сама не убилась и нас не поубивала. Телефон ламповщицы не забудь.


9. Знакомство.

Марина у себя дома, она в колготках и бюстгальтере, торопливо красится. На столе стоит букет роз и плюшевая игрушка. Звонок. Марина распахивает дверь. На пороге Анна.

МАРИНА. Ой, это ты.

Марина стыдливо прикрывается, убегает в комнату, набрасывает халат. Анна проходит в коридор, прикрывая за собой дверь.

АННА. А ты кого ждала? Володька, что ли, приедет?
МАРИНА. Да-да, Володька. Тебе чего?
АННА. Да вот фотографию тебе вернуть. Я ангелочков уже вырезала, сейчас дерево подсохнет, я краску нанесу, и…
МАРИНА. Давай.

Марина хватает фотографию.

АННА. А фотка не дай Бог потеряется. Я вот на родительское собрание пошла, думаю, захвачу, занесу тебе по пути. А то Вика у меня такая…
МАРИНА. Спасибо!
АННА. В принципе они получились очень даже похоже, я сама не ожидала. Ну, ангелочки…
МАРИНА. Прекрасно. Звякни, как готовы будут.
АННА. Да я занесу тебе, рядом же живем.

Дверь открывается, входит Володя.

АННА. Здравствуйте.
ВОЛОДЯ. Добрый вечер. (Марине) Готова?

Анна протягивает Володе руку. Вова жмёт.

АННА. Аня.
ВОЛОДЯ. Володя. Это же Вы местный гениальный скульптор?!
АННА. Забавно, у Марины мужа тоже зовут Володя.
МАРИНА. Аня вообще торопилась на родительское собрание.
ВОЛОДЯ (Марине). Я тебя в машине жду.
МАРИНА. Пять минут.

Анна и Володя уходят. На улице останавливаются.

ВОЛОДЯ. А у Вас можно телефончик взять? Вдруг мне скульптурка понадобится или ещё чего.
АННА. В таком случае возьмёте мой номер у Марины.
ВОЛОДЯ. Хорошо. Тогда возьмите. Возьмите-возьмите.

Вова протягивает Анне визитку. Анна берёт её, читает.

ВОЛОДЯ. Я могу подвезти на машине, шкафы двигать умею, ну и вообще со мной весело.
АННА. Здесь написано – юрист.
ВОЛОДЯ. Ну в этом смысле, я надеюсь, вам не понадоблюсь.
АННА. Хорошего вечера.

Володя садится в автомобиль и смотрит вслед уходящей Анне.


10. Крутые ангелы.

Ваня у Вики в гостях. Стоят у надгробий.

ВАНЯ. Иван Иваныч симпатичный.
ВИКА. Мама старалась.
ВАНЯ. А Авдотья эта на ведьму похожа.
ВИКА. Мама тоже так сказала.
ВАНЯ. Мама у тебя крутая.
ВИКА. Она ещё ангелочков вырезает, красивущих, пузатеньких. Из дерева. Во какие.

Вика показывает.

ВАНЯ. Крутые ангелы. На тебя похожи.
ВИКА. Я не пузатая.
ВАНЯ. Но ты ангел.

Ваня целует Вику.

ВАНЯ. Чай сделай.

Вика тянется губами к Ване.

ВАНЯ. Давай, подсуетись, потом целоваться будем.
ВИКА. Сникерс давай, порежу.
ВАНЯ. Так сникерс вчера был. Сегодня уже нет. Давай-давай, наливай, с таком попьём. Камон, вперед.

Вика уходит на кухню. Ваня берет ангелочков, секунду разглядывает их и сует себе в карман. Идет к Вике. Целует её.

ВАНЯ. Я ещё не видел таких красивых, как ты. У тебя всё крутое. И глаза, и нос, и щеки.
ВИКА. Сейчас чай готов будет.
ВАНЯ. Я перехотел. Пошли гулять.
ВИКА. Мне мама не разрешает.
ВАНЯ. Да забей ты! Пошла она, ещё бьет тебя, офигела.
ВИКА. Ну, она вообще в последнее время с катушек съехала.
ВАНЯ. Мамки, они вечно такие, всё им не так, пошли.

Ваня с Викой убегают на улицу. Выбегая из подъезда, сталкиваются с Соседом, хохочут, бегут дальше. Сосед провожает их взглядом, идет следом за ними.


11. Ведьма.

В квартиру заходит Анна, с ней Юрий и Валентина. Анна мельком заглядывает в комнату.

АННА. Вика! Вик!

Тишина.

АННА. Проходите сюда, пожалуйста.

Все трое проходят к надгробиям. Смотрят.

ЮРИЙ. Иван Иваныч хорошо вышел, прям как на фотографии. А вот Авдотья Петровна…
ВАЛЕНТИНА. Мама вообще на ведьму похожа!
ЮРИЙ. Ну не то чтобы похожа…
ВАЛЕНТИНА. Ладно, Юра, че ты церемонишься. Надо называть вещи своими именами.
АННА. Ну в смысле. Какая есть.
ВАЛЕНТИНА. Чего? Сама ты ведьма! Моя мама была прекрасной женщиной! Доброй, чуткой!

Валентина всхлипывает, утыкается Юрию в плечо.

ЮРИЙ. И что-то тут у вас везде на белой краске точечки какие-то.
АННА. Это угольная пыль.
ЮРИЙ. Тогда без вопросов. Она у нас, как говорится, в крови!
АННА. Вам завернуть или так понесёте?
ЮРИЙ. Знаете, Анна, Авдотью Петровну, наверное, надо будет немножко переделать.
АННА. Её уже не переделаешь.

Юрий хихикает, Валентина отрывается от его плеча.

ВАЛЕНТИНА. Ты издеваешься надо мной, что ли?
АННА. Вы видели эскиз, чертёж, макет. Вам то одно не нравилось, то другое. Я десять раз переделывала. Но мать ваша везде была одинаковая, и вас она устраивала.

Валентина демонстративно отворачивается.

ЮРИЙ. Анна, мы вам платим не за достоверность. Пофантазируйте немного, вы же художник. Прорисуйте её в более мягких чертах.
ВАЛЕНТИНА. Так, все, Юра, пошли отсюда.
АННА. Погодите, а оплата?
ВАЛЕНТИНА. Тут платить не за что.
АННА. Слушайте, я только что с родительского собрания. Мне надо в школе отдать за ремонт, новые шторы, и кондиционер сломался. Мы с вами все утвердили. Работа готова. Оплатите хотя бы Ивана Иваныча.
ЮРИЙ. Анна, вы не поняли. Переделайте Авдотью Петровну, и мы всё оплатим. По-отдельности они нам не нужны. Всего хорошего.

Валентина и Юрий уходят. Анна набирает номер Вики, но её телефон звонит дома. Анна набрасывает куртку, уходит. На улице встречается с Соседом, он неторопливо возвращается во двор.

СОСЕД. Туда, туда пошли. Торопись, мамаша, время работает против нас.

Анна убегает.


12. Филеечка.

Сосед садится на скамейку во дворе. Он достает из кармана перочинный нож и чертит им на земле карты и схемы. На углу дома останавливается автомобиль, первым из машины выходит Володя и идет в подъезд, следом выходит хмельная Марина, закрывает автомобиль и путаной походкой направляется к подъезду. 

СОСЕД. Тектонические нарушения, они говорят. Вскрытие, говорят, вот здесь было и здесь. Четыреста метров, понимаешь. Дегазация не была проведена, а почему? А потому, что тектонику не спрогнозировали. И закрыли на этом. А это чушь, понял? Он просто снял анализатор и в ватник его, в ватник, я видел все.

Сосед озирается по сторонам, видит Марину и бросается к ней с ножичком.

СОСЕД. Повесь анализатор обратно на крюк! Слышишь! Быстро, я тебе сказал!
МАРИНА. Пошел от меня, придурок!

Марина со всех ног бросается к подъезду, Сосед за ней. Прочие соседи, ставшие свидетелями этой сцены, остановились и наблюдают. Качают головами, снимают на телефон, показывают пальцами, хохочут.

СОСЕД. Ты же нас всех на тот свет отправишь! Вытаскивай его из ватника, быстро!
МАРИНА. По-мо-ги-те!!!
СОСЕД. Дышать нечем! Метана много! Убирай ватник, я тебе сказал, собака! Сейчас мы взлетим вместе с угольной пылью! Ты же всех ребят угробишь! Вытаскивай анализатор!!!

Марина забегает в подъезд, бегом бежит по лестнице вверх. Сосед бежит за ней. Внезапно открывается дверь Веры Петровны, Вера Петровна затаскивает Марину к себе домой и захлопывает дверь. Сосед теряет Марину из виду.

СОСЕД. Ух, собака. Ни пыли, ни газа. Извините, рабочий день окончен.

Марина в коридоре у Веры Петровны. Она сползла по стеночке и истерично смеется. 

ВЕРА ПЕТРОВНА. Не порезал тебя?

Марина, хохоча, отрицательно качает головой.

ВЕРА ПЕТРОВНА. И главное, ведь никто не вступился.

Марина хохочет, кивает.

ВЕРА ПЕТРОВНА. А подвозил кто тебя? Друзья?
МАРИНА. Друзья-друзья.
ВЕРА ПЕТРОВНА. Давай в полицию звонить. Друзья твои свидетели.
МАРИНА. Нет!

Марина прекращает смеяться.

ВЕРА ПЕТРОВНА. Это что за новости?
МАРИНА. Ой, Вера Петровна, их же сначала ждать три часа, потом протокол этот составлять, потом по судам таскаться, эту рожу видеть. Не порезал, и слава Богу.
ВЕРА ПЕТРОВНА. Ну давай хотя бы Вове позвоним.
МАРИНА. Какому?
ВЕРА ПЕТРОВНА. Мужу твоему, какому.
МАРИНА. А, ну да. Нет! Не надо Вове! У него ночь сейчас. Да не надо никому звонить. Этот псих уже и не помнит, что бежал за мной. А будем разбираться, напомним, вот тогда точно и из ватника вытащит, и на крюк повесит.

Марина снова истерично хохочет, встает, направляется к двери. Вера Петровна кашляет.

ВЕРА ПЕТРОВНА. Маринка, это безобразие надо заканчивать! Я свидетель, ребята твои, друзья, которые подвозили, тоже всё видели. Мы все подтвердим.
МАРИНА. Я сказала, не надо никуда звонить. Друзья мои ничего не видели.
ВЕРА ПЕТРОВНА. А если он на тебя кинулся, потому что ты ему полицию недавно вызывала, а?
МАРИНА. Спасибо, что спасли меня.

Марина уходит. Вера Петровна нервно вытирает пыль с полок.


13. Первые потери.

Анна и Вика заходят домой. Молча проходят в комнату. Анна сбрасывает куртку, садится за Авдотью Петровну, сшлифовывает с камня портрет. Вика нехотя снимает верхнюю одежду.

АННА. Домашний арест тебе на месяц.
ВИКА. Ты достала.
АННА. Домашнее задание сделала?
ВИКА. Отвали, а.

Портрет не поддается. Анна бросает шлифовальный аппарат, резко отодвигает Авдотью Петровну. 

АННА. Где ангелочки?
ВИКА. Какие?
АННА. «Какие», которые я сделала вчера! Я уходила в школу – они были. Где они?
ВИКА. Я… Я не… Я не знаю… Я не брала.
АННА. Значит, будешь сейчас выпиливать! По памяти! Куда ты их засунула?

Анна ищет. Вика влетает в комнату к Наталье.

ВИКА. Баб, ты не видела маминых ангелочков?
НАТАЛЬЯ. Да в её бардаке черт ногу сломит.
ВИКА. Баб, помоги найти. Она меня точно прибьёт.

В комнату вбегает Анна.

АННА. Ты дома уже, что ли? Сидишь тут втихушку.
НАТАЛЬЯ. Ивана Иваныча сначала забери своего! Потом ребенка дергай.
АННА. Ребенок, между прочим, уже с мужиками гуляет.
НАТАЛЬЯ. Хоть кто-то в нашем доме с мужиками гуляет.

Наталья указывает на надгробие Ивана Ивановича.

НАТАЛЬЯ. Убирай.
АННА. Да что он тебе сделал-то?
НАТАЛЬЯ. Сама спи с ним в одной комнате.

Анна тащит надгробие к себе в комнату.

НАТАЛЬЯ. Не квартира, а сарай! Хлам кругом, дышать нечем.
АННА. Такая работа.
НАТАЛЬЯ. Снимай мастерскую и её засирай.
АННА. У меня только заказы пошли. Деньги появятся – сниму.
НАТАЛЬЯ. Деньги у неё появятся…
АННА. Немножко еще потерпеть.
НАТАЛЬЯ. Это «немножко» уже шесть лет длится!

Наталья бежит за Анной и кладет ей в руку листок с телефоном ламповщицы.

НАТАЛЬЯ. Если ты завтра же не позвонишь и не устроишься на нормальную работу, я вышвырну тебя вместе со всем твоим хламом, ангелами и мертвецами.
АННА. Вот спасибо тебе, мама, низкий поклон, за заботу.
НАТАЛЬЯ. Мне перед соседями стыдно. У всех дети как дети, работают, дома чисто, внуки на море ездят, эта же – свободный художник. От слова «худо»!
АННА (Вике). Ты нашла ангелов?!
ВИКА. Нет.
АННА. Идите вы все…

Анна набрасывает куртку и сумку, торопливо уходит.


14. Идеальный мир.

Анна в гостях у Софии. Из окна Софии виден широкий освещенный проспект и Театр Драмы. 

СОФИЯ. И я этот конкурс выиграла! На пятьсот косарей, представляешь? Барельеф космонавта – на пятьсот тыщ! Я вообще до потолка прыгала, это ж офигеть – пять сотен. Но без договора. Я говорю им – окей, без договора, но с предоплатой. Эскиз денег стоит, макет денег стоит.
АННА. Надо было сто процентов брать.
СОФИЯ. Еле-еле договорились. И началось. То им непохоже, то скафандр приделать, то ракету, ну как всегда, короче. Я говорю – хозяин барин, вы только отстегивайте, я вам хоть Белку и Стрелку в купальниках на Юпитере слеплю.

София смеется, Анна только хмыкнула.

СОФИЯ. Душу мне вынули, короче. Ну ничего, приняли. Вот вчера открывали, красная ленточка, все дела. Потом фуршет был, с мужичком познакомилась, завтра в театр меня позвал. Культур-шмультур.
АННА. Всё оплатили?
СОФИЯ. Куда б они делись. А сейчас у меня кукольники нарисовались. Фасад театра. В баррочном стиле хотят. Я пару эскизов сделала, посмотришь?
АННА. Давай.

София показывает Анне эскизы.

АННА. Только фронтон, да?
СОФИЯ. Да. Что скажешь?
АННА. Я бы тут потягучее формы сделала, чтобы они сливались в единое целое, понимаешь, да? А волосы реальные можно дать куклам, и зубы, прямо не жалей, ногти прорисовать.
СОФИЯ. А колпаки?
АННА. Тут пышный, скажем, а концы переходят в волны с гребешками, знаешь, морские такие, штормовые, буря, стихия, динамика же нужна. А этот колпак можно в ветки перевести на концах, пусть ветки качаются от ветра, и плоды на них висят спелые, скажем, черешня. Или нет, слишком мелкая. Виноград пусть будет или яблоки, не знаю, смотри сама. А внизу пусть валяются гроздья, они уже упали от ветра. Эта дама пусть за виноградом тянется, она так удачно вписана тут у тебя.
СОФИЯ. Я вот не знаю, они у меня слишком реальные, иллюзии не хватает.
АННА. Да тут что угодно, я же говорю, самое банальное – пусть конкретные фигуры у тебя в абстракцию переходят. Это самое простое. Вот у этого товарища такая борода колоритная, так и хочется из неё реку какую-нибудь сделать, а по реке пусти корабли и лодки с парусами. А на этого можно плащ надеть, плащ пусть развевается и переходит как раз в парус.
СОФИЯ. Круто.
АННА. Материал какой у тебя?
СОФИЯ. Мрамор. Черный.
АННА. С мрамором сложно. Корпишь над ним, а в конце трещина пошла – и все заново.
СОФИЯ. Ну заказчик хочет мрамор, чё я сделаю.
АННА. Нет, черный мрамор – это красиво. Это даже тебе хорошо, на нем свет здорово играет. А может, возьмешь меня, а, Сонь? Вместе сделаем.
СОФИЯ. Я не знаю, это мне с заказчиком обсуждать надо.
АННА. Спроси, а, Сонь? Я тебе классно сделаю, ты же знаешь.
СОФИЯ. А у тебя есть что показать им? Работы какие-нибудь, портфолио. Сейчас ты чем занимаешься?
АННА. Ангелочком с лицом бородатого мужика и двумя могильными плитами.
СОФИЯ. Да уж, наборчик.
АННА. Хотя и плитами уже не занята.

София сворачивает эскиз.

СОФИЯ. Знаешь, Ань, это их, скорее всего, вряд ли впечатлит.
АННА. Ладно. Буду сама тогда, что теперь… Раз не впечатлит… Мне вот бородатый мужик, с которого я ангелочка делаю, обещал, вроде, денег дать. Получу – мастерскую сделаю, потихонечку налажу дело.

София сдерживается, но спустя секунду заливисто смеётся.

СОФИЯ. Прости! Бородатый мужик, с которого ангелочка делаю. Ха! Ха-ха-ха! Денег даст. Реально ангелочек! Во плоти! Бородатый! Ха-ха-ха! Ой, Анька!

София хохочет.

АННА. А в школе кондиционер сломался! И крыша. Крыша протекает в школе у Вики. Вот что.

Молчат.

АННА. Здание ещё довоенное. Директор причитает, мол, мы стоим в очереди, а у города нет денег. Я встала посреди родительского собрания, говорю им, мы все прекрасно знаем, что деньги есть, другой вопрос, куда они направляются. Говорю, давайте, мы, родители, напишем петицию, все её подпишем, пойдем в администрацию города, области или прямо к депутатам, у них вообще есть внебюджетные средства. Если хочется, всегда можно добиться – не здесь, так там дадут на ремонт этой злополучной крыши. Это ведь для наших детей. Деньги есть, всегда есть. Знаешь, что они мне сказали? Что мы только себя не в лучшем свете в городе выставим, а денег все равно не добьемся. Ты понимаешь? Им не дети важны, не их жизнь и здоровье, а репутация, ты понимаешь? И вот это их «денег нет», как в секте, повторяют одно и то же. Денег нет, денег нет, денег нет. Эти люди сами себе поставили потолок, и выше него не могут прыгнуть! Как те блохи в банке. «Денег нет» - и всё. Потолок. Рефлекс, собака Павлова. И детей своих они так же ограничивают, учат жить в этой банке. И главное, такие все при этом счастливые. Правда, как в секте. Денег нет, тра-ля-ля!
СОФИЯ. Да просто радуются тому, что есть. А не ноют. Далась тебе эта крыша.
АННА. Она может на Вику рухнуть.
СОФИЯ. Не нужно никому это донкихотство. Никогда ты на школьную крышу бабло не выбьешь ни у кого. Неважно, есть деньги или нет. Это же, как день, ясно. Радуйся, что она вообще есть, крыша эта, хотя бы такая. Ты застряла в каком-то придуманном мире, где всё идеально. Ты выбирайся из своих фантазий уже, алё. Аня! Тебе никто, кроме меня, не скажет. Аня, ты живешь в маленьком грязном шахтерском городе. Где протекают крыши и умирают люди. Там нет театров, фронтонов и барельефов. Там только Малахов по телеку и выезды на рынок по выходным. Никто не закажет тебе скульптурную композицию и не даст денег на глобальный ремонт. Оценивай реально свою ситуацию, хватит мечтать и ныть.

Молчат.

АННА. Так, время позднее. Засиделась я. Мне Вику ещё спать укладывать. Пора ехать.

Анна одевается.

СОФИЯ. Автобусы не ходят уже. Ну обидься на меня, давай.
АННА. Не знаю, попутку поймаю. А, вот, есть у меня телефон одного водителя.

Анна достает визитку Вовы, набирает номер.

СОФИЯ. Бедовая ты голова.
АННА. Я тебе диплом делала в академии, а ты мне говоришь: оценивай себя реально.
СОФИЯ. Не себя, а ситуацию.
АННА. У меня будет мастерская, Соня, и я ещё помечтаю.
СОФИЯ. Конечно.
АННА. Алло, Вова? Здравствуйте, это Анна.


15. Дорога домой.

Володя и Анна едут в автомобиле по трассе. Вокруг темно: ночь. В машине тихо.

ВОЛОДЯ. Вам не холодно?
АННА. Нет.
ВОЛОДЯ. А, может, дует, нет?
АННА. Нет.

Молчат.

ВОЛОДЯ. Наверное, с женихом поругались, что в ночь домой заспешили?
АННА. Нет.
ВОЛОДЯ. Тогда, наверное, домой к жениху торопитесь.
АННА. А музыка есть у Вас?

Володя включает музыку. У него звонит телефон, но он сбрасывает. Телефон звонит ещё и ещё, Володя отключает его и бросает на заднее сиденье, достает плед, протягивает его Анне.

ВОЛОДЯ. Так уютней.

Анну укрывается пледом и закрывает глаза. Приезжают к дому Анны. Анна просыпается. Володя подруливает к подъезду, свет фар выхватывает из темноты сидящего на скамейке Соседа, тот щурится от яркого света. Сосед встает и медленно идет вдоль двора, скрываясь от фар.

АННА. А вообще, Вова, я передумала. Увезите меня на край света. И оставьте там.

Володя смеётся.

ВОЛОДЯ. Я провожу.
АННА. Не надо.
ВОЛОДЯ. Аня, я же не прошусь к Вам на чай.
АННА. Благодарю вас, вы меня очень выручили. Я вас больше не побеспокою.
ВОЛОДЯ. Что за город у нас… Я как вернулся сюда, всё ищу в людях чистоту, искренность, нежность какую-то… В вас я вижу, она еще есть… Но вы её так прячете, что и не подступиться… Похоже, нас всех здесь так уже запачкала эта угольная пыль, что не отмыться… И ни чистоты скоро не найдём, ни искренности…

Анна выходит из машины и скрывается в подъезде. Сосед остается поодаль. Вова включает телефон. Сосед хватает палку и замахивается на машину Володи.


16. Мы работаем с этим.

Вера Петровна у участкового.

ВЕРА ПЕТРОВНА. Он бежал за ней по двору с ножом, складной ножичек такой, бежал и кричал, чтобы она ему что-то там из ватника достала!
УЧАСТКОВЫЙ. От меня вы чего хотите?
ВЕРА ПЕТРОВНА. Он кричит по ночам, дом громит!
УЧАСТКОВЫЙ. Мы работаем с этим.
ВЕРА ПЕТРОВНА. Он вообще мать свою убил семь лет назад. Потому что она ему запрещала рассказывать, что там у них в шахте случилось. Она же как лучше хотела. А он её – чирк, и всё.
УЧАСТКОВЫЙ. Он прошел принудительное лечение и реабилитацию.
ВЕРА ПЕТРОВНА. Так вот она ему не помогла. Примите меры, товарищ участковый. Я свидетель, он Мариночку чуть не зарезал. Это же среди бела дня, уму непостижимо!
УЧАСТКОВЫЙ. Он её порезал?
ВЕРА ПЕТРОВНА. Нет.
УЧАСТКОВЫЙ. Убил?
ВЕРА ПЕТРОВНА. Нет, тьфу-тьфу-тьфу.
УЧАСТКОВЫЙ. Потерпевшая сама обращалась в полицию с заявлением?
ВЕРА ПЕТРОВНА. Нет, она сказала, не надо.
УЧАСТКОВЫЙ. И от меня вы чего хотите?
ВЕРА ПЕТРОВНА. Ну как, человек живет во дворе дома, ножом размахивает, нам страшно мимо ходить.
УЧАСТКОВЫЙ. Закон он не нарушает.
ВЕРА ПЕТРОВНА. То есть нам ждать, когда он кого-нибудь по-настоящему зарежет?!
УЧАСТКОВЫЙ. Будут жертвы или потерпевшие – звоните. Составим протокол.
ВЕРА ПЕТРОВНА. Видимо, придется опять ему скорую вызывать.
УЧАСТКОВЫЙ. Без его согласия – это нарушение прав человека. Наказывается по статье 128 УКа эРэФ.
ВЕРА ПЕТРОВНА. Его прав или прав человека?!
УЧАСТКОВЫЙ. От меня вы чего хотите?
ВЕРА ПЕТРОВНА. Чтобы Вы как-то повлияли.
УЧАСТКОВЫЙ. Закон ваш сосед не нарушает.
ВЕРА ПЕТРОВНА. Он наш покой нарушает!
УЧАСТКОВЫЙ. Мы работаем с этим.

Вера Петровна закашливается. Участковый наливает ей воду.

УЧАСТКОВЫЙ. Вы поймите. Он не единственный. У меня таких клиентов – триста человек на участок. Я делаю, что могу.


17. Под слоновую кость.

Анна дома. Громко играет музыка. Анна отпивает вино из горла бутылки. Вырезает из куска дерева новых ангелов. Снова отпивает из горла. Домой приходят Наталья и Вика. У Вики на щеке синяк. Наталья выключает музыку и уходит к себе в комнату. Анна видит синяк, отбрасывает ангелочков. 

АННА. Это кто тебя так? Кому задницу надрать?!

Вика рыдает, обнимает Анну.

ВИКА. Он предатель, мам! Предатель! Предатель! Я так этого боялась, а он предатель!
АННА. О-о-о-о, это серьезно.

Анна ведет Вику на кухню, достает два бокала, разливает вино, протягивает один бокал Вике.

ВИКА. Мам, ты чего.
АННА. Дзынь! Чтоб все предатели сдохли!

Поднимает бокал, отпивает из него.

АННА. Ты не поддерживаешь мой тост?
ВИКА. Мам, я же ещё... Ты же мне не разрешаешь.
АННА. Лучше ты с матерью пить научишься, чем в какой-нибудь подворотне. Пей.

Вика делает пару глотков, морщится.

АННА. Ну рассказывай.
ВИКА. Он чай пить пришел ко мне.
АННА. Целовались?
ВИКА. Нет.
АННА. Да-а-а-а.
ВИКА. Пару раз, не считается. Он мне сказал, что я красивая. И что работы твои крутые.
АННА. Ну подхалим!
ВИКА. И все. Потом гулять пошли. А ты когда сказала, что ангелочки пропали, я сразу поняла. Седня в школу пришла, смотрю – а они у Лизки Севостьяновой, она их к рюкзаку привесила. И главное, ходит такая типа модная. Дура. Я к ней подхожу, говорю, отдай, это моё. А она говорит «отвали». Я ей сразу вмазала. Ну и вот…

Вика протягивает Анне ангелочков. Анна обнимает Вику.

ВИКА. Прости меня, мамочка… Он… Он мне говорил… А ей подарил… Он с ней, оказывается… Они гуляют… И даже… Чпокаются даже, вот… А я… А мне…
АННА. Тебе повезло, что он не с тобой, как это ты там говоришь? Чпокается.

Вика кивает. В кухню входит Наталья.

НАТАЛЬЯ. Ты и ребенка уже спаиваешь.

Анна достает третий бокал, наливает в него вино, сует в руку Наталье. Наталья садится за стол. Молчат. Вика выпивает весь бокал залпом, морщится.

НАТАЛЬЯ (Вике). Получила урок? От мужиков – все беды, поняла? Чем больше комплиментов, цветов, поцелуев, тем больше он, подлец, где-то провинился. Поняла?
АННА. Ценный совет от бабули. Чем так думать, легче застрелиться.
НАТАЛЬЯ. Если влюбилась – сначала засунь голову под холодную воду. А уже потом иди на свои свидания.
АННА. Холодно с мокрой головой на свидании.
НАТАЛЬЯ. Поэтому вывод один: влюбилась – сиди дома!
АННА. И стакан воды тебе кот принесёт. Любовь есть, Вика, это я тебе точно говорю. Я вот твоего отца любила так, что душу бы за него продала, и он меня любил.
НАТАЛЬЯ. Там от любви одни гормоны были, и больше ничего.
АННА. Дело не в этом. Все ошибаются. Просто, дочь, прежде чем человеку открыться, лучше к нему присмотреться, проверить. А не нырять сразу топориком. Знаешь, любить непроверенного человека – это как в озере с крокодилами купаться. Вода теплая, как молоко, но в любой момент ты можешь погибнуть.

Вика прикрывает глаза, засыпая.

НАТАЛЬЯ. Сколько живу, не видела ни одну семью, которая бы прожила душа в душу.
АННА. Потому что живут не по велению сердца, мама, а по расписанию, которое кто-то за них придумал.
НАТАЛЬЯ. Вот как раз сказку про веление сердца и придумали, а расписание нормальное, по ГОСТу.
АННА. А как же великие? Гала и Дали? Роден и Камилла Клодель? Они пронесли любовь через всю свою жизнь!
НАТАЛЬЯ. Камилла эта твоя Родену любовницей была, я вот как раз про нее передачу смотрела, нечего тут про любовь говорить, похоть одна. Да и вообще у нее шизофрения была, она полжизни в психушке пролежала.

Вика дремлет, опершись на руку.

АННА. Черта с два, её в психушку брат упёк. А знаешь почему? Потому что она была гением.
НАТАЛЬЯ. Ну да.
АННА. Натуральным гением, и Родена бы переплюнула, несмотря на то, что он её всему научил. А уж братца своего – и подавно. Он вообще был средней руки, ничего особенного: работенки, которые не покупали, его имя-то и не помнит никто. А он думал, что ему Камилла мешает. Все восхищались её работами, а его не замечали, и он злился.
НАТАЛЬЯ. Что же Роден за свою ненаглядную не заступился?
АННА. Жена. И ещё одна фигура - мать Камиллы. Вся ситуация-то зависела от нее, а она не давала согласие на выписку. Считала, что скульптура – не женское дело. Пусть лучше дочь в дурке лежит, вот так. Ей даже врачи говорили: девушка здорова, у нее нет показаний, её нужно выпускать, пусть работает - а мамаша наотрез отказывалась. Дочь-скульптор - позор семьи, занимается не женской работой.
НАТАЛЬЯ. И правильно говорила, вообще это не работа никакая, ни женская, ни мужская.
АННА. Тем не менее, я все равно тебя люблю.

Молчат. Вика дремлет.

НАТАЛЬЯ. Вот правильно по второй программе женщина вчера говорила, не верьте вы в эти слова про любовь под луной. Пусть лучше он деньги зарабатывает и в дом приносит, и кран починит, и шкаф соберёт, чем портреты твои рисует и розы дарит. Пользы больше, а головной боли меньше.
АННА. Пффф… Какая связь между краном и чувствами?
НАТАЛЬЯ. Именно поэтому ты и не замужем.

Громкий стук в дверь. Вика поднимает хмельную голову. В дверь снова стучат очень настойчиво.

АННА. Вика, быстро вспоминай, девочка, с которой ты подралась, знает, где ты живешь?
ВИКА. Не знаю, нет, наверное. Ваня знает.

Подходят к двери. С той стороны кто-то пинает дверь ногой. Это Сосед.

СОСЕД. Мы знаем, что ты там. Закрылся, твою мать! А ну открывай! Ты знал, что метан подскочил!
АННА. Вы здесь не живёте.
СОСЕД. Ты че такая глупая, дверь открой. Я уже всё приготовил. Мы его сейчас ловко.
АННА. Спуститесь на этаж вниз, вы здесь не живёте.

Сосед снова пинает дверь.

АННА (Наталье). Он же её так вынесет, дверь-то не железная.
ВИКА. А ну пшёл вон отсюдова! Мы счас в полицию позвоним, придурок!
АННА (шепотом). Вика!
СОСЕД. Ребят возвращать надо, у них дети остались! Они еще молодые совсем, им еще жить и жить.

Сосед снова пинает дверь, разбегается, пытается высадить плечом.

СОСЕД. Открывай!
ВИКА. Раз-збеж-жались! Все вы мужики одинаковые!
АННА. Мам, уведи её, а.

Наталья уводит шатающуюся Вику к себе в комнату, Вика по дороге драматично заламывает руки.

ВИКА. Разбитая ваза не может хранить холодную воду для жажды! Разбитое сердце не может любить, увидев измену однажды!

Сосед стучит в дверь кулаком. Анна тащит надгробие с Авдотьей Петровной, подпирает дверь. 

СОСЕД. Вовчик, Серёга, Толян, Виталька – их же даже не нашли. А все тебе «проходку останавливать нельзя», «план не выполним».

Анна стоит у двери. Сосед вновь с разбегу прыгает на дверь. Анна вздрагивает.

СОСЕД. Сворачиваемся, выходим. Открывай!

Анна молчит, дрожит от страха. Сосед пинает дверь.

СОСЕД. Ну несговорчивая какая. Покрывает его. А может, он там не один. Он там не один?!!

Снизу в подъезде поднимается Володя.

ВОЛОДЯ. Слышь, парень, к тебе уже полиция едет, ты бы шёл по-хорошему.
СОСЕД. Их возвращать надо, а он его в ватник завернул, ты понимаешь. Из-под кровли снял и положил пониже. А дышать нечем уже, совсем.

Сосед садится на лестницу. Появляются полицейские. Анна припадает ухом к двери.

ПОЛИЦЕЙСКИЙ 2. Ну и чего сидим? Говорят, ты тут дверь выламываешь, опять шумишь.
ВОЛОДЯ. Вот эту дверь высаживал. Там девушка одинокая живет, нашел кого пугать.
СОСЕД. Никто ему не мог сказать слово против, никто. Мы все знали, что нельзя так.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ 2. Домой пойдем.
СОСЕД. А я не могу молчать больше, не могу, не буду. Его надо останавливать, черт с ним с планом, с углём с этим, черт с ним, с деньгами тоже, пусть увольняют, ребятам же жить надо, дети у них. Пусть он вернет анализатор обратно, пусть выведет нас.

Полицейские ведут Соседа к его квартире. Анна оттаскивает надгробие, открывает дверь.

АННА. Спасибо Вам. Это Вы вызвали, да?
ВОЛОДЯ. Напугались, наверное?

Появляется Марина.

МАРИНА. Ну чё, спас, супермэн? Я готова, вперёд. К другим подвигам.
АННА. Марин, ангелы почти готовы, сохнут!
МАРИНА. Пусть сохнут. Вова!

Марина и Володя уходят. Полицейские этажом ниже ждут, когда Сосед найдет ключи, он шарит по карманам. Наконец ключ находится.

СОСЕД. Передайте ему, что он сам взлетит, если ватник не развернет. Коротнёт, и привет. Пускай разворачивает анализатор, тревога, тревога.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ 1. Давай, боец.

Полицейские открывают дверь, впускают Соседа в квартиру. Возвращаются к Ивановым. Полицейский 1 заполняет бумаги.

ПОЛИЦЕЙСКИЙ 1. Проверьте все данные, распишитесь.
АННА. А вы его не заберете что ли?
ПОЛИЦЕЙСКИЙ 2. Подписывайте.
АННА. Слышьте, вы должны его забрать. За незаконное проникновение в жилое помещение!
ПОЛИЦЕЙСКИЙ 1. Мы понимаем, как он тут вас уже достал, но…
ПОЛИЦЕЙСКИЙ 2. Он никуда не проник.
АННА. Ну пытался же!
ПОЛИЦЕЙСКИЙ 2. Нам долго ждать?
АННА. Ни хрена не работаете, только бумажки свои пишете-пишете, пишете-пишете, пишете-пишете!
ПОЛИЦЕЙСКИЙ 2. Сейчас вы договоритесь, и с нами проедете.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ 1. Статья триста девятнадцать. Оскорбление представителя власти.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ 2. Еще и в состоянии алкогольного опьянения. Проверяйте и подписывайте.

Анна подписывает протокол. Полицейские уходят. Анна бросается в свою комнату и принимается за ангелочков, резкими мазками она наносит на них краску.

АННА. Осталось совсем чуть-чуть. У меня будет мастерская, мама! Переедем, не будет этого соседа, этих полицейских днем и ночью, этих стуков, ора, всей этой угольной пыли, и мы заживем! Хорошо заживем – с чистыми домами, с курортами на море, и платьев тебе накуплю, и Вике велик. Кстати, где Вика?
НАТАЛЬЯ. Уснула.
АННА. В Грецию поедем, ты же никогда не видела Акрополь, мама? Там потрясающе, ты даже себе не представляешь. Надену на тебя тогу, а на Вику лавровый венок, и будете ходить красотками по главным улицам Афин.

Анна смеется. Она вскакивает, проходит по комнате, изображая прогулку по Афинам и напевая песенку, хохочет, возвращается к работе.

АННА. А потом мы переедем туда, куда захотим. Понравится в Афинах – там останемся. Не понравится – дальше поедем. Сможем остановиться где угодно. Надо только под слоновую кость… Под слоновую кость… Чтобы а-ля натурель… Тогда все будет.
НАТАЛЬЯ. Может, протрезвеешь сначала?
АННА. Пьяный скульптор лучше лепит. Ты ещё будешь мной гордиться, мама. Ты ещё увидишь!


18. Отмена.

Вика спускается в подъезде с ранцем за плечами. Останавливается: в квартире Марины открыта дверь, весь коридор заставлен коробками, грузчики выносят мебель.

МАРИНА (кричит вслед грузчикам). Зеркало сейчас упакую ещё, его тоже спустить надо в этой партии!
ВИКА. Здрасьте, тёть Марин.
МАРИНА. Мне некогда, Вика, иди давай.

Из глубины квартиры появляется Вова-2 со стопкой вещей. 

ВОВА-2. Кисуль, ты мою одежду куда упаковала?
МАРИНА. Давай сюда.

Марина уносит вещи.

ВИКА. Здрасьте, дядь Вов!
ВОВА-2. Ой, какая большая стала! Тетя Марина рассказывала, как ты вымахала.
ВИКА. А вы что, ещё вместе?
ВОВА-2. Конечно, вместе, а как же. Я редко дома бываю, работа такая. Весь в разъездах, малышка. Вот и не видимся с тобой. На вот конфетку.

Вова-2 протягивает конфету. Вика не берёт. Появляются грузчики, к ним выходит Марина.

МАРИНА. Это зеркало, осторожнее!

Грузчики спускают упакованное зеркало. Марина остается рядом с Вовой.

ВИКА. Переезжаете, да?
ВОВА -2. Да, в большой-большой дом. Тёте Марине так захотелось.
ВИКА. А Володя с вами поедет?
ВОВА -2. Конечно, я поеду с тётей Мариной, мы же вместе живем.
ВИКА. Да нет…
МАРИНА. Вова, сделай мне кофе.

Вова-2 уходит. Снова приходят грузчики, берут коробки, выносят их.

МАРИНА. Ты в школу опоздаешь.
ВИКА. А мама уже ангелочков краской покрыла. Вам их уже туда, в большой дом, привезти?
МАРИНА. Передай маме, пусть оставит их себе.
ВИКА. Как?
МАРИНА. Мне они уже не нужны.
ВИКА. Ты их даже не видела, она старалась.
МАРИНА. Вика, ты в школу опоздаешь!
ВИКА. Их даже Ванька украл, и Севостьянова отдавать не хотела, вот какие они крутые получились!
МАРИНА. Ещё раз: ваши чертовы ангелочки мне больше не нужны. Я отменяю заказ, скажи маме, они у нее хреново вышли.
ВИКА. Это то, что у тебя два Володи по очереди живут, вот это хреново выходит.
МАРИНА. Чтоб я тебя здесь близко не видела, шмакодявка! Иначе второй синяк поставлю на мордахе, усекла?
ВИКА. Ты же маме обещала, что у неё мастерская будет, что с дядей Вовой поговоришь, что будет всё.
ВОВА -2 (кричит из глубины квартиры). Кисуль, твой кофе готов!
МАРИНА. Пусть мать твоя у своих хахалей мастерскую выпрашивает. Если они у нее когда-нибудь будут. (Вове-2.) Бегу, зайчик!
 
Появляются грузчики, Вика путается у них под ногами, они запинаются об нее. Вика плачет, убегает вниз по лестнице.


19. Ламповая.

Анна в ламповой. Ламповщицы выдают шахтерам оборудование.

ЛАМПОВЩИЦЫ. Триста двадцатый, проводку проверь сначала, расписывается он. Триста пятнадцатый, куда пошел, там помыто!
ШАХТЕР 1. Как я обойду? Тут везде помыто.
ЛАМПОВЩИЦЫ. Ну обойди как-нибудь, а то щас сам мыть будешь! Так, четыреста тридцать пятый, подожди, ремень забыл, забери! Вот, на. Четыреста тридцать девять, выдала. Четыреста сорок, выдала. Четыреста сорок восьмой, выдала.
ШАХТЕР 2. У меня проводка не работает.
ЛАМПОВЩИЦЫ. Серёга! Тут глянуть надо.

Анна наблюдает. Слесарь проверяет проводку. Шахтеры общаются, стоя в очереди.

ШАХТЕР 3. Как дочка-то?
ШАХТЕР 4. Ничего, растёт. Недавно в саду пацана поколотила, прикинь.
ШАХТЕР 3. Ну девчонки сейчас такие пошли, себя в обиду не дадут.
ШАХТЕР 4 (смеется). Вся в мамку.
ШАХТЕР 3. Привет Светке передавай. Приезжайте в субботу к нам, баню затопим, шашлык-машлык.
ВАЛЬКА-ЛАМПОВЩИЦА (Анне). Сюда иди!
 
Анна подходит.

ВАЛЬКА-ЛАМПОВЩИЦА. Значит, так. Объясняю один раз, времени тележиться нет. Ламповая по степени взрыво- и пожароопасности относится к категории А. Это значит что? Что применение открытого огня и курение здесь запрещено.
АННА. Да я и так не…
ВАЛЬКА-ЛАМПОВЩИЦА. При зарядке аккумуляторов выделяется водород, поэтому вентиляция и вытяжка должны работать как? Не-прерыв-…
АННА. … -но.
ВАЛЬКА-ЛАМПОВЩИЦА. Дальше. Что важно. Автоматическая зарядная станция типа ЗСУ2Д. Здесь ячейки для хранения самоспасателей.
АННА. Самоспасателей?
ВАЛЬКА-ЛАМПОВЩИЦА. Первый раз слышишь, что ли? Вот самоспасатель, запоминай.  
АННА. Угу.
ВАЛЬКА-ЛАМПОВЩИЦА. За каждым шахтером закреплен номер.
АННА. А, табельный номер, знаю.
ВАЛЬКА-ЛАМПОВЩИЦА. Не табельный номер, а просто номер. Если они тебе табельный называть будут, ты до вечера не управишься. Номер, который называет шахтер, соответствует номерной ячейке, светильнику и самоспасателю, короче – проводке. Номера эти проверяешь каждый раз, поняла?
АННА. Да.

Ламповщицы продолжают кричать «триста десятый, проводку проверь! Триста двенадцатый, выдала». Шахтеры друг за другом забирают оборудование.

ВАЛЬКА-ЛАМПОВЩИЦА. Зарядка аккумулятора производится через фару и кабель светильника автоматически при установке светильника на кабельный стол. Поняла?
АННА. Э-э-э.
ВАЛЬКА-ЛАМПОВЩИЦА. Ты на двойки училась, что ли?
АННА. У меня красный диплом.
ВАЛЬКА-ЛАМПОВЩИЦА. Не заметно.
АННА. Просто я скульптор.
ВАЛЬКА-ЛАМПОВЩИЦА. Слышь, девчонки, у нас тут скульптор! Крутяк, а? А в горном не училась, что ли?
АННА. Нет.
ЛАМПОВЩИЦЫ. У нас там на входе статуя горняка стоит, может, прилепишь чё к ней! Статую ламповщицы рядом поставь! С респиратором в руке! И слесаря не забудь, пусть чинит им че-нибудь! Контакты налаживает!

Ламповщицы ржут.

ВАЛЬКА-ЛАМПОВЩИЦА. Ой, умные все! Ты смотри, проводку не спутай. (Анне) Так, дальше. Светильники для работников участка буровзрывных работ…
АННА. Каких работ?
ВАЛЬКА-ЛАМПОВЩИЦА. Ладно, это уже потом, иди выдавай. Инструктаж прошла.

Анна идет на выдачу. Ламповщицы отходят, наблюдают. Подходит шахтер, протягивает жетон.

АННА. Так… Триста четырнадцатый…

Анна ищет оборудование с нужным номером. У выдачи скапливается очередь шахтеров, слышны недовольные крики.

ЛАМПОВЩИЦЫ. Слышь, ты долго еще искать будешь? Ты так смену сорвешь. Быстрее, шевелись! Им уже спускаться пора! Не зевай, скульптор!

Анна находит нужную лампу и самоспасатель, выдает шахтеру. Подходит следующий, Анна снова ищет. Шахтеры возмущаются. Одна из ламповщиц вырывает у Анны жетон из руки.

ЛАМПОВЩИЦА. Тормоз, ёмана… Всех из-за тебя оштрафуют нахер. Если скульптор, так занималась бы своим делом. Прутся все сюда, думают, каждый идиот тут работать сможет.
ВАЛЬКА-ЛАМПОВЩИЦА. Ты сама-то давно здесь так же по полчаса искала? Матом покрыть и я могу, ты знаешь.
АННА. А почему у вас вентиляция не работает?
ВАЛЬКА-ЛАМПОВЩИЦА. Работает.
АННА. Ну она даже не крутится.
ВАЛЬКА-ЛАМПОВЩИЦА. Она работает.

Анна отходит подальше, садится в углу и смотрит со стороны за работой ламповщиц. Они, как на конвейере, выдают шахтерам оборудование. Иногда подходит слесарь, чинит проводку. Шахтеры идут потоком. Наконец смена заканчивается. 

ВАЛЬКА-ЛАМПОВЩИЦА. Ну как?
АННА. Сложная у вас работа.
ВАЛЬКА-ЛАМПОВЩИЦА. Конечно, это тебе не скульптурки лепить из пластелина. Тут – ответственность.


20. Перец черный рассыпной.

Анна с Викой идут по улице мимо мусорных баков, в которых ковыряются собаки и пьяные бомжи. Грязно-зеленые листья с деревьев уже давно облетели и плавают в черных лужах. Голые деревья тычут вверх черными ветками. У Вики за плечами школьный рюкзак.

АННА. А вот твоя школа уже восемьдесят лет стоит. Это уникальное здание. Её открывали с красной ленточкой, председатель облисполкома приезжал. Видела, какая лепнина под крышей, на колоннах? Как будто театр, да? Пилястры у дверей такие нарядные.
ВИКА. Мам, ты сильно расстроилась из-за тетки Маринки этой?
АННА. А знаешь, почему? Потому что изначально это здание задумывалось под дом культуры. Там даже портик закладывался в проект, хотя его уже лет двести нигде не строят.
ВИКА. А в ламповую ты теперь пойдешь ещё или нет?
АННА. Вот и не торопятся сейчас крышу в твоей школе чинить. Чтобы не сломать красоту. Такие здания беречь надо.

Молчат.

ВИКА. Матвей этот, мам, вообще… Я уже пересела от него к Машке, а он училку подговорил, чтобы она назад меня с ним посадила. Она говорит, все девочки сидят с мальчиками, и я тоже должна быть, как все. Дура. Я, может, не хочу, как все, меня этот Матвей достал уже. А она мне за это двойку поставила, я, видите ли, не так предложение разобрала.
АННА. И здорово.
ВИКА. Здорово? Мам, это неуд.
АННА. Ну вот смотри. Мне никогда двойки не ставили. Я всегда училась отлично.
ВИКА. Ха, ботанша!
АННА. И с золотой медалью школу закончила. И академию с красным дипломом. И что? Если бы я могла вернуться назад и что-нибудь в своей жизни исправить, то я попросила бы моих учителей не верить в меня. Вот так. Я бы им рот кляпом затыкала, когда они хвалили мои работы и говорили, что я их свет и надежда. И выбегала бы из мастерской, как только они начинали песню о том, как они гордятся мной. Я бы не участвовала в конкурсах и все дипломы за первые места рвала бы на кусочки. Вот что бы я исправила. И была бы сейчас счастлива. Абсолютно точно. Я жила бы одним днем, смотрела бы телевизор, ходила бы по субботам на рынок за мясом, работала за зарплату. Вышла бы замуж за какого-нибудь шахтера. Родила бы тебе братика. Ездили бы раз в год в санаторий всей семьёй, и все бы у нас было здорово.
ВИКА. Круто. Тогда не буду расстраиваться из-за двояков!
АННА. Нет, двойку все-таки исправить придется.

Они заходят во двор и видят Соседа, который отчаянно машет в разные стороны огромной палкой, он лупит без разбора всё вокруг: кусты, качели, бьет по земле.

СОСЕД. У нас большие потери! Вовчик, Серёга, Толян, Виталька! Ребята! Первый не отвечает. Потеряна связь, потеряна связь! Ищите выход, ребята! Прорубайте выход!

Сосед видит Анну с Викой и бежит к ним, размахивая палкой.

СОСЕД. Прикройте меня, я вижу лаз! Я вас выведу, только держитесь! Ребята, держитесь!

Анна встает, как вкопанная, прячет Вику за спину. Сосед подбегает, замахивается палкой. Вика дергает Анну за руку.

ВИКА. Мам, бежим!!!

Анна вытаскивает из кармана пачку перца и швыряет его Соседу в глаза. Сосед издает нечеловеческий вопль.

ВИКА. Мамочка! Мама! Что с ним? Что это, мама?

Сосед падает на землю, он кричит и держится за лицо руками. Откуда-то с верхних этажей дома раздается истеричный женский голос.

ГОЛОС. Да вы что делаете-то! Совсем озверели!

Анна стоит без движения, Вика прячется за нее. Сбегаются соседи. Сосед стонет и корчится, лежа на земле. Соседи перешептываются. 

АННА. (Вике, шепотом). Так, быстро домой и не выходи, пока баба не придет.
ВИКА. А ты, мам? Мам!
АННА. Я попозже приду.

Вика убегает. Приезжает скорая помощь.

ВРАЧ. Где больной?
СОСЕДИ. Вот. Эта женщина в него что-то бросила. Он так орал истошно. За лицо держится. Совсем с ума сошла. Бедный мужик. Без глаз, поди, останется.
ВРАЧ. Что вы бросили?

Анна молчит.

ВРАЧ. Что вы в него бросили, женщина?
АННА. Пе… рец…
ВРАЧ. Перец? Вы с перцем в кармане ходите? Во люди пошли.

Врач осматривает Соседа. Появляются полицейские.

ПОЛИЦЕЙСКИЙ 2. Ну? Что тут у вас?
ВРАЧ. Ожог сетчатки, похоже. Увозим. Вон дамочка постаралась, перца ему в глаза сыпанула.
АННА. Я не… Он… Он бежал на меня и на мою дочь! Вон той палкой размахивал, как полоумный. Он хотел нас убить. Натурально!
ПОЛИЦЕЙСКИЙ 1. Доигрался, чудик…
ПОЛИЦЕЙСКИЙ 2. Проедемте в участок, и все там расскажете.
АННА. В какой участок? Почему я не могу здесь все рассказать?
ПОЛИЦЕЙСКИЙ 2. Потому что вы причинили вред здоровью гражданина.
АННА. И что? А он бы меня зашиб.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ 2. Ну не зашиб же.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ 1. Сто пятнадцатая или сто двенадцатая. А может, и сто одиннадцатая. Это посмотрим, что доктор скажет.
АННА. Но я защищалась!
ПОЛИЦЕЙСКИЙ 1. Мы это все запишем. Будет смягчающее.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ 2. Слушай, ты год уже как закончил, а все как на экзамене по билетам шпаришь.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ 1. Память хорошая.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ 2. Это хорошо, значит, косарь вернёшь.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ 1. Конечно, как обещал, с аванса – сразу.

Врач поднимает Соседа, уводит его в карету скорой помощи. Сосед стонет. 

СОСЕД. А ребята все живы?
ВРАЧ. Все-все.
СОСЕД. Всех вылечат?
ВРАЧ. Всех вылечат. И тебя вылечат.
СОСЕД. Слава Богу! Всех вывели! Успели! Вовчик, Серёга, Толян, Виталька! Успели! А что в больницу – это не беда. Главное, всех вывели. Главное, что живые! Сейчас всех полечат, и все будет хорошо, и ребятишек своих вырастите. Я же говорил, вам же ещё жить и жить, ребята! Еще столько угля на гора выдадим! Успели! Успели!

Сосед, пританцовывая, садится в скорую. Толпа соседей возмущенно перешептывается, кивая в сторону Анны. Слышны фразы «больного человека», «перец носила», «давно на него зуб точила», «в психушку же сдавала», «не дает жить парню».

АННА. Давайте соседей тогда с собой возьмем, давайте возьмем! Эй, не расходитесь, подождите! Это же свидетели. Давайте возьмем!
ПОЛИЦЕЙСКИЙ 2. Девушка, Вы в наручниках хотите пойти?
АННА. Что?
ПОЛИЦЕЙСКИЙ 1. Вы задержаны, гражданка. Пройдемте. Мы сами знаем, кого и когда взять.

Анна идет к автомобилю, садится, полицейские садятся следом, уезжают.


21. Вторая любовь.

Дом Натальи. В гостях у Натальи Вера Петровна, пьёт чай. Наталья записывает за ней.

ВЕРА ПЕТРОВНА. Юкку я поливаю раз в неделю, а то и реже. Лучше раз в две недели. Денежное дерево так же. Фикус можешь поливать почаще. Раз в пять дней будет хорошо.
НАТАЛЬЯ. Ты так надолго?
ВЕРА ПЕТРОВНА. Не знаю, насколько. Вот ключи, держи. Длинный от верхнего замка, короткий – от нижнего.

Наталья записывает.

ВЕРА ПЕТРОВНА. Пыль… Пыль можешь не вытирать.
НАТАЛЬЯ. Как? Её же один раз не вытрешь – сажа будет. Ты же всегда с этой угольной пылью боролась. Мы пример с тебя брали!
ВЕРА ПЕТРОВНА. С чем боролась, на то и напоролась.
НАТАЛЬЯ. В смысле?
ВЕРА ПЕТРОВНА. Да, батарею ещё проверяй на кухне, она у меня подтекала.
НАТАЛЬЯ. Вера, куда ты едешь?
ВЕРА ПЕТРОВНА. Сказала же. Кашель подлечить.
НАТАЛЬЯ. Кашель лечат дома за неделю корнем солодки. Не ври мне, Вера.

Звонок в дверь.

НАТАЛЬЯ. Посиди пока.

Наталья открывает дверь. На пороге София.

НАТАЛЬЯ. Сонечка! А… Ани нет.
СОФИЯ. А войти можно?
НАТАЛЬЯ. Так Ани нет.

София проходит.

СОФИЯ. Я ей звоню-звоню, телефон выключен. Я уж думала, она совсем на меня обиделась, мы с ней так плохо расстались.

Молчат.

СОФИЯ. А тут такой проект ей на выданье, просто загляденье! Фронтон кукольного театра. Его вообще я должна была делать, а мне предложили другую работу, в Финляндии, ну вы понимаете, да?
НАТАЛЬЯ. Да.
СОФИЯ. Ну вот, а кукольники мои, получается, без скульптора остаются. Кому попало я проект передать не могу, вы же понимаете. А я помню, Анька хотела эту работу. Вот я ей и думала передать фронтон из рук в руки, так сказать. А когда она будет?
НАТАЛЬЯ (шепотом). Юрист сказал, что лишение свободы до трёх лет, но сейчас все зависит от того, в каком состоянии будет этот козел.
СОФИЯ. Что? Какой козел?
НАТАЛЬЯ (шепотом). Тсссс. Сосед. Если у него зрение полностью восстановится до суда, то можно штрафом обойтись. Переделают на причинение легкого вреда. Сейчас пока средняя тяжесть. А это колония.
СОФИЯ (тихо). Колония?

Вера Петровна в кухне кашляет.

СОФИЯ. У Вас там кто-то…
НАТАЛЬЯ (шепотом). Ну он ещё говорит, мол, хорошо, что это самооборона, плюс заболевание самого потерпевшего учтут. И Анька ещё Вику воспитывает одна – тоже ей в плюс. Но то, что у нее перец с собой был в кармане, - это уже умысел. Ой, Сонечка, зачем она только этот перец в карман положила…

Наталья сдерживает слезы.

СОФИЯ. Так вы же её сами учили. Вы же так раньше на танцы ходили.
НАТАЛЬЯ (шепотом). Так я в карман его клала, а в глаза никому не сыпала! Вот зачем она меня слушала, а? Лучше бы она совсем меня не слушала. Пусть бы по-своему делала, тогда бы все у нее было хорошо.

Молчат. София протягивает Наталье визитку Вовы.

СОФИЯ. Она у меня оставила визитку, когда в гости приезжала. Этот парень её до дома подвозил. Тут написано, он юрист. Может, поможет… Вы позвоните ему.

Наталья берет визитку, читает.

НАТАЛЬЯ. Вот я всегда Аньке говорила, что такую подругу, как ты, ей Бог послал. Спасибо тебе, Сонечка!
СОФИЯ. Вы повлияйте на нее, пусть она все-таки мне позвонит, как все уладится. Она о такой работе мечтала. Я только ей хочу передать. Я буду ждать. Я еще месяц здесь. Пусть позвонит, ладно?

Наталья кивает. София уходит. Наталья прячет визитку Вовы в карман, возвращается к Вере Петровне.

НАТАЛЬЯ. Заказ Аньке крупный! Вернется из Греции, обрадую её.
ВЕРА ПЕТРОВНА. Наташ, ты думаешь, мне ничего не рассказали? Знаю я, в какой она Греции.

Молчат.

НАТАЛЬЯ. А она, главное, только про Вику спрашивает. Как Вика, какие оценки, с кем гуляет, что ест. Больше ничем не интересуется, только Вика-Вика-Вика.
ВЕРА ПЕТРОВНА. Так о чем ей спрашивать ещё. О передачах твоих?
НАТАЛЬЯ (перебивает). Куда едешь?
ВЕРА ПЕТРОВНА. Сказала же: кашель лечить. Вот пристала. Ладно. Рак у меня, Наташа. Бронхогенная карцинома. Романтично звучит?
НАТАЛЬЯ. Это… легкие?
ВЕРА ПЕТРОВНА. Легкие. Тяжелые. Послезавтра операция. А за Аньку свою не бойся. Кто чего боится, тот от того и помрёт. Вот я вычищала всю жизнь эту чертову пыль из всех углов, и что? Чище не стало, да и, оказалось, с полок её смыть легко, а из лёгких сложно. Ты всё записала? Про батарею записала? А то забудешь, затопим еще полподъезда. Фикус, смотри, не загуби мне, я его с пеленок выращивала. Приеду – все проверю.
НАТАЛЬЯ. Помирать-то не собралась, я гляжу. Придется поливать.
ВЕРА ПЕТРОВНА. Не дождетесь. Мне еще батарею в кухне поменять надо.

Наталья и Вера Петровна смеются, Вера Петровна кашляет.

НАТАЛЬЯ. Верочка, я даже не знаю, что тебе сказать. Ты держись.
ВЕРА ПЕТРОВНА. Сама держись.

Наталья и Вера Петровна хихикают, снова смеются, потом начинают хохотать, хохочут до слез. Вера Петровна закашливается. В дверь входит Вика с букетиком цветов. Наталья вытирает слезы.

ВЕРА ПЕТРОВНА. У кого-то праздник?
ВИКА (краснея). Это мне Матвей Суржиков подарил.
НАТАЛЬЯ. Ты ему снова биологию дала списать?
ВИКА. Нет, у нас только через неделю контрольная. Мне нужна вазочка.

Вика уходит на кухню. 

НАТАЛЬЯ. А ты ему что ответила?!
ВИКА. Что я подумаю.

Вера Петровна что-то хочет сказать, но её перебивает громкая веселая музыка, которую внезапно включает Сосед. Музыка звучит на всю улицу, потому что окна у него открыты. Вера Петровна с Натальей молча обнимаются, Вера Петровна уходит. Наталья закрывает за ней дверь, идет в свою комнату, включает телевизор, но песня Соседа всё заглушает. Единственный человек, кто не слышит эту музыку, - Вика. Она занята букетом: расставляет цветы в вазе. Сосед выходит на балкон, на его глазах повязка. Он подпевает, перекрикивая музыку. Веселая песня Соседа заглушает все звуки вокруг, она заполняет весь город и, кажется, весь мир. 

Занавес. 







_________________________________________

Об авторе: КРИСТИНА ГОРТМАН

Выпускница Факультета Журналистики Новосибирского Государственного Университета. Бывшая студентка Режиссерского Факультета ВГИКа (мастерская режиссуры неигрового фильма Б. Караджева, Е. Резникова). Сценарист документальных фильмов «Воронеж: город, где я», «Томское профессорское собрание: профессор Ушаков». Как сценарист также работала на игровых сериалах «Семейные драмы», «Простые сложности», «След». В разные годы работала журналистом, ведущей эфира и редактором на сибирских радиостанциях «Юнитон» (Новосибирск), «Маяк Томск», «Радио России Томск».
Пьесы:
«Галинка» (лонг «Евразии-2016», шорт «Время драмы» 2016 г.).
«Угольная пыль» (победитель «Баденвайлера» 2018 г.).
«Вкл Выкл» (шорт «Евразии 2018»).скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
1 692
Опубликовано 17 сен 2018

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ