ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Павел Соколов. ПОМИНКИ ПО ФИЛУ

Павел Соколов. ПОМИНКИ ПО ФИЛУ


(пьеса)
Строго 18+
Содержит ненормативную лексику


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Володя – 27 лет
Лена Фолькман – 27 лет
Александр Иванов – 27 лет, муж Лены Фолькман (он же Советский солдат)
Виктор Приходько – 28 лет
Анатолий Конрад – 28 лет
Наташа , она же Наталья Сергеевна Кристиан (Лихачева) – 27 лет
Хайнер Кристиан – за 40 лет, муж Наташи
Иван Наумович – 60 лет, директор элитной школы №ХХ (он же Фрейд, он же Франкл)
Вера Викторовна – под 50 лет, учительница математики элитной школы №ХХ
Продавщица , она же Медсестра, она же Стюардесса – под 30 лет
Димон – сотрудник отца Володи, под 60 лет

Володя, Лена, Виктор, Анатолий и Наташа – выпускники элитной школы №ХХ. Действие происходит в августе 2016 года.




ПРОЛОГ

СЦЕНА 1

Израиль. Дом Ивановых-Фолькман.

Лена.  (пытается застегнуть чемодан на колесиках, выходит это у нее не слишком удачно.) Блядь! Не застегивается!
Саша. Не выражайся!
Лена. Помог бы, блин!
Саша. Не могу, шаббат.
Лена. Иванов! Хватит вести себя как еврей!
Саша. Но я же еврей!
Лена. Наличие бабки-еврейки со стороны отца ещё не делает тебя евреем. Наличие бабок не делает…
Саша. (резко перебивает.) Еще как делает!
Лена. Ага, вижу! Сидит, вон. Ребе! Мы здесь из-за меня! И только из-за меня! Твоя бабка была немкой. Запись в домовой книге была подделана. Твоя мать мне все рассказала!  
Саша. Не смей!
Лена. Я так на самолет опоздаю… У меня всегда все ломается и теряется.
Саша. Ты и не доедешь до аэропорта, шаббат же.
Лена. Ничего, я арабское такси вызвала!
Саша. Как арабское!?
Лена. Шучу я. Помоги же! Оно вот-вот приедет!
Саша. И все-таки я не пойму, зачем тебе лететь на поминки какого-то гоя?
Лена. Этот гой был моим одноклассником! Понял?!
Саша. И почему же я узнал о нем только вчера? Кто еще будет...
Лена. Блин, да потому что! (чемодан все-таки поддается.) Ура! Кто молодец? Я молодец! (встает, выдвигает ручку, тащит чемодан к выходу.) Саша, пойми, я должна. Я сто лет не видела своих одноклассников! Они для меня… как семья. Ты не учился в нашей школе, тебе не понять. И вообще… я устала, устала от жары, от шаббатов, от тебя! Гребаная пустыня! Бляяя! 
Саша. (встает.) Значит, «как семья»? Но это же была твоя идея переехать в этот район, в религиозный квартал?
Лена. Но я не предлагала быть религиозными! Ты даже интернет, интернет, сука, сделал кошерным!
Саша. Как же меня бесит, когда ты материшься!
Лена. Кушай на здоровье! А вообще сука – это не мат. Если фамилия Иванов, значит, ты эксперт по мату?
Саша.  Лееена, ты выносишь мне мозг! Почему мы не можем жить мирно?!
Лена.  Здесь? Тебе напомнить про тот случай, а?!
Саша. Только не начинай! Мы переехали, чтобы забыть! Здесь безопаснее!
Лена. Потому что соседи постоянно за нами присматривают? Ну, чего молчишь? Я валю!
Саша. Ты не можешь меня бросить вот просто так! Тебя же соседи увидят!
Лена. Соседи, блядь. Соседи! Вот про это я и говорю! Еще как могу! Я уже это сделала! (Саша подходит к ней и резко берет ее за руку.) Отпусти! А не то я закричу, и все узнают, что в шабат ты изнасиловал свою жену! Я заявление напишу в полицию. (Саша отпускает руку.) Вот молодец. (пауза.) Ты сильно изменился. Заигрался!  
Саша. Ты тоже. И мат ты использовать не умеешь. Совсем. (раздается бибиканье машины – подъехало такси.) Паспорт не забыла?
Лена. Нет, и тот, и другой.
Саша. Российский тебе ни к чему.
Лена. Вдруг пригодится.
Саша. Давай хотя бы помогу донести чемодан до машины.
Лена. А как же шаббат, наши дорогие соседи?
Саша. До пошли они!

Саша берет чемодан, помогая Лене дотащить его до машины. Оба идут к такси.
Слышен шум отъезжающей машины.

Некоторое время дом пустует.

Саша возвращается один. Садится на диван. Резко ударяет себя кулаком по лбу.
В окно влетает камень, разбивая стекло.



СЦЕНА 2

Придорожный магазин на бензоколонке в Швейцарии недалеко от австрийской границы. Володя в слегка упоротом состоянии туда заходит и подходит к прилавку. 

Володя. Мне бутылку колы.
Продавщица. Пол-литра или литр?
Володя. Пол.
Продавщица. (достает бутылку из холодильника позади и ставит на прилавок.) Два франка.
Володя. Чего?
Продавщица. Два швейцарских франка. Вы же в Швейцарии.
Володя. Где? (пауза.) А почему вы говорите по-русски?
Продавщица. У меня к вам тот же вопрос. Можем для приличия поболтать по-немецки. Ну или там по-французски.
Володя. Но я же ехал в Вену…
Продавщица. Вы ошиблись. Все-таки я кандидат наук..
Володя.  А я думал, что продавщица.
Продавщица. Большего эта страна мне не предложила.
Володя. Так мне повернуть обратно?
Продавщица. Только не вздумайте здесь заправляться. В 2014 году это еще имело смысл. Но три франка за литр колы!
Володя. Только что было два. Вы карточки принимаете?
Продавщица. Вы меня застали в конце смены. (пробивает покупку.). А зачем вам в Вену?
Володя. Так, встреча одноклассников. Один наш общий друг вскрыл себе вены, будем его вспоминать.
Продавщица. (смеется.) Он вскрыл вены в Вене?
Володя. В Праге. Сходил в музей Франца Кафки, вернулся домой и тыц. А вы здесь давно живете?
Продавщица. Уже пять лет как. Я сюда вслед за мужем переехала. Я с ним на последнем курсе аспирантуры познакомилась. Потом мы развелись. В общем, ничего интересного. А у вас неплохая машина.  
Водитель.  На прокат взял. Других не было. У вас интересная судьба.
Продавщица. А вы чем занимаетесь?
Володя.  Я не помню.
Продавщица. Это как так? Шутите, что ли?
Володя. Сейчас я выпью колу и вспомню. Здесь она такая вкусная, как у нас в девяностые… (разворачивается.)
Продавщица. Вы бутылку не взяли.
Володя. А почему?
Продавщица. И карточку забыли.
Володя. Иногда нужно спать.
Продавщица. Главное – с кем ты это делаешь. Знаете что: оставайтесь у меня на ночь. А завтра вы поедете в свою Австрию. А я вам лекцию про Средневековые гобелены прочту.
Володя. Лабутены?
Продавщица. Гобелены. Это тема моей работы.
Володя. Но так я опоздаю.
Продавщица. На поминки трудно ведь опоздать.
Володя. Ааа… давайте!
Продавщица. Так вас как зовут, ситуаен?
Володя. Володя.
Продавщица. А меня Лера. В честь бабушки по материнской линии.
Володя. А меня в честь дедушки по советской линии.
Продавщица. Ждите меня в машине. Скоро сменщица моя придет. Она из Мариуполя.
Володя. Хорошо.

Слышен звук отъезжающего автомобиля.

Продавщица. Что со мной не так.?! (ударяет кулаком по прилавку.)



СЦЕНА 3

Москва. Кабинет директора элитной школы №ХХ.

Анатолий. Нет, объясните мне! Почему мой сын не может учиться в нашей школе? Ее закончили я, мой отец. А дед написал справочник. Видите? (указывает пальцем.) Вон тот – на полке в синей обложке.
Иван Наумович. Пойми, много заявлений было. Конкурс…
Анатолий. Отлично, просто замечательно! То есть по-вашему мой сын слишком туп для данного заведения? 
Иван Наумович. Я ничего подобного не утверждал. Но не в этом дело. Пойми ты это, Толенька!
Анатолий. А в чем? В чем тогда? Объясните мне, дураку!
Иван Наумович. Школа нуждается… Как бы тебе это объяснить… в дополнительных источниках финансирования. У школы сейчас нет такой... возможности. Возможностей нет, понимаешь?
Анатолий.  Поэтому вы берете сынка чиновника! Или кого там еще? А как же традиции?
Иван Наумович. Анатолий, ты копия своего отца! Как же мне было тяжело его учить… (пауза.) Традиции как раз сохраняются. Вот не надо! Даже слишком хорошо. Скольким ребятам из простых семей мы были вынуждены отказать в советское время. Ко мне приходил твой дед и также качал права. Извини, что говорю с тобой так. Тогда здесь учились дети ученых. Элита. Но элита поменялась. Прости меня за нескромный вопрос. Но сколько ты зарабатываешь в месяц?
Анатолий.  Я преподаю в университете, скоро получу грант, поеду в Японию…
Иван Наумович. Ты разведен, ты платишь алименты. (пауза.) Катя всегда была девушка с характером. Я ее хорошо помню. Вы с восьмого класса сидели за одной партой. 
Анатолий. То есть ничего нельзя сделать?
Иван Наумович. А как ты сам думаешь?
Анатолий. Иван Наумыч, обидно мне, понимаете. Да еще смерть Филиппа… Я до сих пор в шоке.
Иван Наумович. Сегодня вылетаешь?
Анатолий. Да, прямой рейс до Вены.
Иван Наумович. А ведь он был  как раз из простой семьи. Такой хороший мальчик. Какая утрата для науки… Так глупо…

Раздается звонок мобильного телефона.

Анатолий. Извините, я сейчас. Это Катя! (отвечает на вызов, выходит из кабинета.) Да, да – говорю как раз!

В кабинет входит Вера Викторовна.

Вера Викторовна. Это же Толенька! Как же он постарел!
Иван Наумович. Они с Катей развелись.
Вера Викторовна. Знаю, он же у меня во френдах на фейсбуке.
Иван Наумович. Попрошу без англицизмов!
Вера Викторовна. Извините, Иван Наумович!

Иван Наумович. Знаете, Вера Викторовна, все-таки что-то мы не так сделали, где-то ошиблись. Слышали же про Филиппа?
Вера Викторовна. Да… Умный был мальчик.
Иван Наумович. Зато мы все были глупые. Что-то мы упустили. Что-то. Вот что? Что?  
Вера Викторовна. Тут такая ситуация неприятная возникла, наша бывшая ученица… Софья. Вы помните ее?
Иван Наумович. Мне ли ее не помнить!?
Вера Викторовна. (достает смартфон, протягивает егоИвану Наумовичу.) Прочтите, пожалуйста. 
Иван Наумович. (читает.) Так. Таак! Таак?

Пауза.

 Возвращается Анатолий.


Анатолий. Извините меня. Надо бежать. Иван Наумыч, все равно спасибо. Вера Викторовна, вы все такая же замечательная! (сам с собой.) Что-нибудь придумаю. Придумаю. (убегает.)
Вера Викторовна. Как же он похож на своего отца.
Иван Наумович. Это беда всего поколения. Этого поколения. 
Вера Викторовна. Вы правы. Нет, даже не на отцов они похожи. Тут глубже копать нужно.
Иван Наумович. У меня экран погас.
Вера Викторовна. Дайте-ка введу пароль. (вводит пароль. Иван Наумович дочитывает.) Вы понимаете, что это значит? 
Иван Наумович.  Все-таки выплыло…
Раздается телефонный звонок. Звонит старый аппарат на столе у Ивана Наумовича. Тот берет трубку.
Иван Наумович.  Здравствуйте! Да. Это я. Нет. Представьтесь, пожалуйста! Какое издание? Понял. Извините, я сейчас занят. (вешает трубку.) 
Вера Викторовна.  Уже?!
Иван Наумович.  У меня к вам просьба, удалите его данные с нашего сайта. Из фейсбука пост ведь никак не удалить? 
Вера Викторовна.  Боюсь, что нет.
Иван Наумович.  Быть может, обойдется.
Вера Викторовна быстро покидает кабинет директора. Иван Наумович долго сидит, уставившись в одну точку. Снова звонит старый телефон на столе. Но трубку брать он не спешит.



ДЕЙСТВИЕ  I

СЦЕНА 1

Сад рядом с домом Хайнера Кристиана, мужа Наташи. Здесь и там посажены различные виды крыжовника. По газону разбросаны бутылки из-под пива и вина после вчерашней попойки, круглый стол перевернут вверх ножками. В шезлонге загорает Лена в бикини, почитывая старую книгу. На краю шезлонга лежит ее смартфон.

 Появляется Наташа с пластиковым пакетом в руке.


Наташа. Сколько говна! (начинает собирать мусор.) Вот и поминки. Что читаешь, Лен?
Лена. Музиль. «Человек без свойств».
Наташа. Музиль?
Лена. Ты спрашивала, что я читаю. По ходу, прижизненное издание. У твоего мужа офигенная библиотека! Иерусалимский универ обзавидуется. 
Наташа. (продолжает собирать мусор. Когда говорит, сильно картавит) Он тг’атит на книги больше, чем на меня.
Лена. Интеллигенты и хипстеры во всем мире одинаковые. Мой тоже помешался. Но не на книгах… (откладывает книгу в строну.) Святая земля меняет людей. 
Наташа.  Дг’угие стг’аны вообще. (находит на земле другой шезлонг, раскладывает его, садится рядом с Леной.)
Лена. Какое здесь мягкое солнце. Как хорошо, когда лучи тебя не обжигают. В России солнце слишком холодное, в Израиле слишком жаркое. А здесь…
Наташа.  Как думаешь, может, он из-за того, что пег’еехал не в ту стг’ану?
Лена.  Не хочу думать об этом сейчас. И так голова гудит после вчерашнего.
Наташа.  Ты никогда не умела пить.
Лена. Когда-то умела.
Наташа. Помнишь кваг’тирник у меня тогда?
Лена. Извини еще раз, Ната, что заблевала тот ковер… Откуда он был?
Наташа. Из Ливана, там дед г’аботал еще до войны. Мне больше диван было жалко. Его г’ебята пг’ожгли, когда гаванские сигаг’ы куг’или. Нашли же! Он еще с нашей стаг’ой аг’батской кваг’тиры.
Лена. (напевает.) Ах, Арбат, мой Арбат… Стену Цоя еще не закрасили?
Наташа. Не знаю, вг’оде нет. Я в Москве давно не была. Надо бы у Толи спг’осить. Но если бы они это сделали, мы бы узнали.
Лена. Я тоже давно. Не была. Надо бы слетать туда хотя бы на выходные. И собраться, как тогда.
Наташа.  Не получится, как тогда. Фила больше нет.
Лена. А еще все разъехались… Паша в Штатах, Тёма в Англии.
Наташа.  И вот мы нашли повод. И снова Фил оказался заводилой. Помнишь, тогда на даче у Толи. Классе в восьмом. Он пг’едложил… 
Лена.  Не начинай опять! Мы вчера толком не поговорили о  тебе. Фили, Фил, достал! И после смерти достает! Расскажи, как ты тут? Судя по фейсбуку, все у тебя замечательно. Венские кофейни, селфи в филармонии. 
Наташа. Ничего особенного, ты знаешь. Г’епетитог’ствую. В библиотеке подг’абатываю. Четыг’еста евг’о в месяц выходит. Но у Кг’истиана кваг’тира в центг’е. Он ее сдает. А так получает мало.
Лена. А мы в религиозном квартале живем. Их черными называют. Кварталы. Там жизнь тоже не подарочек. 
Наташа. Это Александг’ так г’ешил?
Лена. Сашка – какашка, да. Мы переехали туда после того случая. Не хочу об этом вспоминать.

Пауза.

Из дома выходит заспанный Анатолий.

Анатолий. Загораете? (замечает пакет с мусором.) Может, помочь?
Лена. Тебе самому помощь нужна.
Наташа. (одергивая.) Лен! Спасибо, Толь, я почти закончила.
Анатолий. Все-таки вы вчера были не правы насчет Фила!
Лена. И ты туда же! Только не сегодня. Голова гудит.
Наташа. Хог’ошо, пг’едложи свою вег’сию.
Анатолий. Я с ним давно не общался. Может, все дело в его родителях. Они загоняли его с самого детства, вот он и начал верить, что у него способности выше средних. А были… ну, просто средние. А он не хотел быть средним человеком. Вы же помните, он был самым упорным среди нас. 
Лена. Упоротым!
Наташа. Лен!
Лена. Вот и сменил обстановку.
Анатолий. Он приехал в Европу, а здесь его упорства и знаний было мало. А он этого просто не смог выдержать. Ведь ему говорили, что он особенный, а выяснилось…
Лена. Толя, у него просто поехала крыша! Вот и все. Такое случается.
Наташа. Лена, как ты можешь?
Анатолий. Я не верю, что все так просто. Слишком он был упорный человек.
Лена. Упорный, упорный, упорный! Еще раз повтори, давай! Просто и тебе, Толенька, хочется верить, что ты особенный. Что мы все такие замечательные. Нам это вбивали в голову с самого раннего детства в нашей ёбаной школе. Интеллектуальная элита, блядь.
Наташа. Не выг’ажайся, пожалуйста. У тебя же г’одители доктог’а наук.
Лена.  Матом я только ругаюсь, а не разговариваю. Мат – это часть моего родного языка. Неприятная, но часть. Мат для того и создан, чтобы ругаться, чтобы подчеркивать чрезвычайную важность мыслей, которые никто не заметит, если эти мысли матом не обосоБЛЯТЬ! (пауза.) Давайте закроем тему с Филом – о мертвых либо хорошо, либо ничего. А я вспоминаю сейчас только всякое говно. Можете обсуждать его – но без меня!
Наташа.  Зачем же тогда ты пг’иехала? 

Из дома выходит Виктор. Выглядит бодро. Даже несмотря на вчерашнее.

Виктор . Бонжур мон шерс ами! Че такие грустные? Опять о Филе? Все докапываетесь до истины?  

Никто не реагирует на его слова.

Виктор . А вы видели, че они еще понаписали в фейсбуке?
Наташа. Я же пг’осила, без телефонов! Кг’истиан терпеть не может все эти гаджеты в доме!
Лена.  Вообще-то сейчас мы и не в доме.
Виктор . А я не мог не зайти, мне по работе надо было. Блин, там такое! Скандал разгорается, там, по ходу, все серьезно. Хана нашей школе! 
Лена. Вить, не пиз… (оглянувшись на Наташу, медленно, тщательно) не говори ерунды!
Наташа. Кто написал-то?
Виктор . Смотрите сами, я переслал.

Все, кроме Виктора, достают свои смартфоны, начинают читать посты и новости.
Виктор тем временем ходит по саду и собирает мусор в Наташин мешок, переворачивает стол, как надо.

Лена. Бляяя, это пиздец!
Наташа. Полный, Лен. Это тг’авля.

Слышен звук открывающейся калитки.

Анатолий. Как они могли?
Виктор . Се доммаж!

Появляется Кристиан в форме для бега после тренировки.

Кристиан. Как дэла?
Виктор . Нормально.
Кристиан. Почему ви русские всэкта отвэчаэте «нормално»? 
Лена. Я не русская. И Анатолий тоже!
Кристиан. (после некоторого замешательства.) Проститэ…йеесли йя фас оскорбить. Што-то случилось?
Наташа. Все хог’ошо, дог’огой.
Кристиан. Токда йа пойту приму туш. Ви зафтракали? 
Лена. Успеется.
Кристиан. Што?
Анатолий. Потом.
Кристиан. Аааа… Поняль. (уходит.)
Виктор . Славный он малый.
Наташа. Какой есть.
Лена. Он в каком-то своем мире живет.
Наташа. Так он г’еально в своем миг’е.
Анатолий. Ты в Москве с ним познакомилась?
Наташа. Неет. Здесь. Когда училась в Венском унивег’ситете. Он меня спег’ва в кафе пг’иглашал. Потом опег’а, театг’, филаг’мония. Кг’истиан постоянно твег’дил о Чехове, Толстом, Бег’дяеве. Меня называл Наташей Г’остовой. А потом пг’иехал ко мне в Москву и сделал пг’едложение. 
Виктор . (саркастично.) Ком се романтик. БеГдяев!
Лена. Витя, ты не меняешься.
Наташа. У нас была любовь.
Анатолий. А почему была?
Наташа. Да потому.
Лена. Вот и мне с Сашей не повезло.
Анатолий. А я промолчу.
Виктор . Толь, все и так знают про то, как вы расставались. Иструа интересант! Весь фейсбук за этим следил!
Лена. Фейсбук, блиин… Народ, что делать-то будем? Они же хотят уничтожить нашу школу.
Виктор . А че мы можем сделать?
Анатолий. А если это правда?
Наташа. Люди, а Володя так никому и не написал?
Лена. А он-то что? Думаешь, опять въехал в дерево?
Анатолий. Да не меняйте вы тему!
Виктор . Такие, как Володя, вечно въезжают не в те деревья. 
Лена. Или выкуривают не те деревья. И вечно из всего выпутываются.
Виктор . Или их отмазывают. Знаете, кто его настоящий отец? Он же не под своей фамилией учился. 

У всех завибрировало оповещение в смартфонах. Все хватаются за свои мобильники. Снова воцаряется тишина.

Наташа.  Каак?
Лена. Бляядь!
Анатолий. Не может быть! Не верю!
Виктор . Та мер! Они даже данные его с сайта удалили! 
Наташа. Но как они могли его уволить? (Начинает плакать.)

Из дома выходит Кристиан.

Кристиан. Кто сломаль двэр в ванная?

Одноклассники не реагируют на его вопрос.



СЦЕНА 2

Гостиная в доме Кристиана. В центре нее круглый низенький стол, вокруг которого расставлены антикварные диван и два кресла. Вдоль стен стоят старинные книжные шкафы, забитые букинистическими изданиями.
Слева от гостиной – дверь в коридор, ведущий к входной двери. Справа – кабинет Кристиана. Сзади лестница, ведущая на второй этаж. Под лестницей дверь, ведущая на кухню и в сад.
Возле одного из шкафов стоит Анатолий, рассматривает книги, наконец, берет заинтересовавший его том, листает.
Раздается звонок в дверь.
Анатолий не обращает внимания на этот факт. Погружен в чтение.
Сверху спускается Наташа и быстро бежит к входной двери. Из коридора слышен ее голос: «Найн! Данке!»
Наташа возвращается в гостиную, садится в кресло.

Наташа. Достали, опять спг’ашивали, нет ли г’аботы…
Анатолий. (не оборачиваясь.) Ты что-то сказала?
Наташа. Да так, сама с собой г’азговаривала. Много миг’антов. Эти, кажется, из Боснии. Спг’ашивали, нужно ли помочь по саду.
Анатолий. Понятно. Отличная книга. Где Кристиан их достает?
Наташа. Это лишь вершина айсбег’га. Большая часть его библиотеки в загог’одном доме. Там он обычно и г’аботает.
Анатолий. Понятно.
Наташа. Интег’есная?
Анатолий. Что?
Наташа. Книга.
Анатолий. Да, удивительно. Но это советское издание. Издательство «Academia». 1937 год, год разгрома издательства. Откуда она у него? 
Наташа. Его дед г’аботал в Советском Союзе долгое вг’емя. Интег’ес к Г’оссии – это у него наследственное. 
Анатолий. Здесь дарственная надпись от редактора. Большая часть сотрудников издательства была репрессирована. Думаю, и этот человек тоже. У меня тоже кто-то из предков там работал… но им повезло, их не тронули.
Наташа. Стг’ашное было вг’емя. Дед Кристиана погиб в сог’ок пятом году здесь в Вене во вг’емя бомбежки. Так глупо – в конце войны.

 Пауза.

 Анатолий ставит книгу на место, садится в кресло напротив Наташи. 


Анатолий. А еще я видел у него в кабинете книжки Дугина. Целая полка. Ты же знаешь, что это за человек?
Наташа. Только не начинай!
Анатолий. Интересуется его работами?
Наташа. Он его фанат! Поначалу только исследовал весь этот бг’ед. А потом… Он же г’еально помешался на нем.  Когда был в Москве, то даже сходил на его лекцию и попг’осил автог’аф. А здесь читал доклады по евг’азийству.  
Анатолий. Ты шутишь?
Наташа. Если бы.
Анатолий. У меня нет слов.
Наташа. Ему не только он нг’авится. Г’аньше болел Ильиным. А тепег’ь вот!
Анатолий. В этом беда всех этих европейских псевдоинтеллектуалов. Читают книжки наших фриков… 
Наташа.  Кг’истиан не псевдоинтеллектуал!

Из кухни выходит Виктор с макбуком под мышкой.

Виктор. Са ва? Что за шум, а драки нет?
Наташа. (пугаясь.) Витя, ты меня напугал!
Виктор. (садится на диван, открывает макбук.) Уж извини, в следующий раз пришлю фельдъегеря вперед себя.  
Наташа. (указывает на макбук.) Я же пг’осила! Опять г’абота? 
Виктор. А как же. 
Анатолий. Деловой ты наш человек.
Наташа. (встает.) Ладно, г’ебят, я пойду навег’х, пг’оведаю Лену, что-то она долго в ванной, как бы чего не случилось. Она какая-то нег’вная. (уходит.)
Анатолий. Ты сегодня куда-то ездил? Даже не заметил, как ты вернулся.
Виктор. (печатая.) Так, с приятелем встречался. Работает в нашем посольстве в Вене. Не хочешь на дипломатический прием? 
Анатолий. Опять шутки шутишь?
Виктор. (перестает печатать.) Поркуа?
Анатолий. Витя, завязывай со своим французским. Мы все давно поняли, что ты его прекрасно выучил. Я же по-японски не говорю при всех?
Виктор.  Это старая добрая традиция нашей аристократии и интеллигенции. Так что, поркуа па?
Анатолий.  Кстати, ты так и не рассказал про свою работу.
Виктор. (продолжает печатать.) Зайди в фейсбук или линкедин, посмотри в профиле. Там все написано.
Анатолий. Блин, Витя. Не надо так реагировать!
Виктор. Не надо тупые вопросы задавать! Мне надо курс биткоина еще проверить.
Анатолий.  Биткоина?
Виктор.  Забудь! Это мои дела, не все же деньги в банке хранить.

Пауза.

Анатолий. Был в кабинете у Кристиана?
Виктор. Он сам мне его показывал.
Анатолий. Видел книжки этого евразийца?
Виктор. А как же! Кристиан даже сунул мне одну с его автографом.
Анатолий. Что думаешь?
Виктор. Насчет Кристиана или этого идеолога?
Анатолий. Блин, Витя!
Виктор. Один из них долбанутый.
Анатолий. Понятно.
Виктор. А так библиотека у него отличная. По моей оценке тысяч двести-триста евро стоит.
Анатолий. Наташа сказала, что это лишь малая ее часть.
Виктор. Зато я примерно понимаю, что она в нем нашла.
Анатолий. Скажи мне, какие книги ты читаешь, и я скажу, кто ты.
Виктор. Кстати, я загуглил имя Кристиана. Смотри! (показывает на монитор.) Я выключу звук у этого видео, вдруг он услышит. Здесь есть субтитры.

Виктор и Анатолий некоторое время смотрят запись.  

Анатолий.  Довольно! Что за бред!
Виктор.  Вот-вот. Се доммаж. Особенно хорош момент, где он говорит, что Путин – это модель лидерства для всей Европы. Человек и модель.
Анатолий.  Как ему в голову это пришло? 
Виктор.  А тебя не смущает, как ему аплодируют? Он не один. И таких, как он, все больше. 
Анатолий.  Не хочу про это думать. И так своих проблем хватает.

Пауза. 

Виктор. Слушай, а чемпионаты по «Шляпе» еще проводятся в нашей школе?
Анатолий. А как же!
Виктор. Сто лет не играл.
Анатолий. Меняешь тему?
Виктор. Уи, се врэ. Просто вспомнил вдруг, как раньше в нее резались. Я в прежние дни по четыре, а то и по пять слов за раз брал.
Анатолий. Но то были твои собственные слова.
Виктор. Есть за мной грешок. Се мон абитьюд. Ну что, сегодня вечером устроим турнир?
Анатолий. Отличная идея!

Из кабинета выходит Кристиан.

Кристиан. Ви нэ видэли Наташу?
Виктор. Найн.
Кристиан. Йэщо раз прощу вас, говоритэ со мной по-русски в мойом доме. Йя учу язык.
Виктор. Извини. Забываю постоянно. Она пошла наверх, посмотреть, как там Лена. 
Кристиан. Йа. Спасибо! И йя фсё нэ могу понят, кто сломаль двэр в ванной…
Виктор. Если идешь наверх, то скажи девчонкам, что сегодня играем в «Шляпу».
Кристиан. Вас?
Анатолий. «Шляпа». Хэт. Игра такая интеллектуальная.
Кристиан. Нэ пониял.
Виктор. Скажешь им про «Шляпу», и они поймут.
Кристиан. Йа! Корошо. (поднимается наверх.)
Виктор.  Даже не верю что он и человек на видео – это одно и то же лицо. 
Анатолий. От Володи никаких известий? В онлайн не выходил, на звонки не отвечает.
Виктор. Ил э путан идиот! Но такие, как он, не пропадут.
Анатолий. Не надо так!
Виктор. А что, я не прав? Он и Фил, двое из ларца. Из-за них вечно были одни проблемы. Ты же знаешь, они люди не из нашего круга. А Фил так вообще из быдляцкой семьи. 
Анатолий. Витя, блин!
Виктор. Хорошо, заткнулся.
Анатолий. Ты прав, они с Филом в чем-то похожи.
Виктор. Вот только нашему дорогому другу Володеньке с семьей больше повезло. А Филу нет. Вовочку постоянно спасают.

Спускается Кристиан.

Кристиан. Йя в кабинэт работат. (раздается звонок в дверь) Вас ист дас? (уходит в коридор.) 
Виктор. Дас ист Михайлов Стас.
Анатолий. (смеется.) А если это Володя?

Слышен голос Кристиана: «Найн! Ферштейн зи мих? Найн!»
Из коридора появляется Кристиан и тут же направляется к себе в кабинет.

Анатолий. Интересно, что же стряслось с Володей?



СЦЕНА 3

Ванная в доме Кристиана. Лена принимает ванну и читает книгу.

Стук в дверь.

Лена. Открыто.
Наташа. (заходит, прикрывая дверь.) Ну ты молодец. Написать на двег’и мелом «Здесь Лена»! 
Лена. Зато не спиртовым маркером. Шпингалет же кто-то сломал.
Наташа. Все читаешь?
Лена. Мы же народ книги. Что еще делать? А так роман интересный. Музиль его не дописал же? 
Наташа. Ты все такая же.
Лена. Веселая? (книга падает в воду.) Блядь!

Лена пытается спасти книгу, Наташа ей помогает, но выходит это у них не очень удачно.

Наташа. (вытирает книгу полотенцем, кладет на тумбочку рядом.) Кг’истиан меня убьет!
Лена. Но мы же ему ничего не скажем?

Пауза. Лена резко целует Наташу в губы. Та отталкивает ее. Лена громко смеется.

Наташа. Мы уже не подг’остки. Больше никаких экспег’иментов! Никаких!
Лена. Блядь! Ната, хоть ты не еби мне мозг!

Пауза. 

Наташа. Нас же учили дг’угому.
Лена.  А чему? Нас вообще ничему не учили! Ёбаное количество ненужных знаний, а на хера? На хера?
Наташа.  Надо уметь молчать. Молчание спасет миг’. Во всяком случае наш миг’.
Лена. Именно - миГ. Есть только миг между прошлым и будущим… (резко.) Сигареты есть?
Наташа. Чего?! Но Кг’истиан не любит, когда в доме куг’ят.
Лена. Но мы же ему не скажем?
Наташа. Чег’т с тобой! (достает из кармана пачку. Закуривают. Используют раковину вместо пепельницы.)
Лена. Какой кайф! Все-таки ты права, раньше все было иначе.
Наташа. Мы были иначе. Мы были дг’угими.
Лена. Такими же… (пауза.) Хрен с тобой. Тебе расскажу, ты же ведь умеешь молчать. Мне было пятнадцать лет. Наш учитель пригласил меня к себе на квартиру. Она вся была завалена книгами. Мы занимались, а потом он положил свою руку мне на коленку, а потом мы занялись…
Наташа. Я не хочу этого знать, Лен! Не хочу! Не хочу!
Лена. Нет, ты хотела все знать! А правда еще та сука. Она ранит. Калечит. Ебет совесть.
Наташа.  Хорошо. Продолжай.
Лена.  Мы встречались еще два года. Я поступила в МГУ. И… он завел себе новую подружку. Ты ее помнишь. Света Абраменко. Ты не представляешь, как хреново мне тогда было! Меня поимели! Я чувствовала себя грязной, нечистой. Я не хотела смотреть на себя в зеркало.
Наташа. Ты была г’ебенком. 
Лена. Только не начинай. Я сама этого хотела.
Наташа. Твой муж знает пг’о это?
Лена. Я ему не рассказывала. Но он давно обо всем догадался. Мы с ним познакомились на четвертом курсе. Он изучал иудаику, все уши мне прожужжал про Израиль. Со своей-то фамилией!
Наташа. Ну да – Иванов.
Лена. Мы быстро расписались, а затем репатриировались. Там у него окончательно крышу сорвало на теме религии. Его чертики отвлекли моих. Он хотел детей, я же пила противозачаточные. А потом произошел тот случай.
Наташа. Почти, как у нас с Кг’истианом.
Лена. Почему ты не зовешь его по имени?
Наташа. Хайнег’ом? Кг’истиан не обижается. Хайнег’ – дуг’ацкое имя. Особенно, когда его пг’оизношу я.
Лена. (напевает.) «Не везет мне в смерти, повезет в любви…»
Наташа. Ты знаешь, что Фил был в тебя влюблен?
Лена. Знаю. Но против нашего историка у него не было шансов. Да и мне тогда нужен был мужчина, а не подросток. Подростки не нужны ни в каком возрасте.
Наташа.  Ног мы сами были подг’остками.
Лена.  Еще есть сигареты?

Наташа бросает пачку сигарет и зажигалку в воду.
Подруги начинают громко смеяться.
Раздается резкий стук в дверь.
Наташа и Лена замолкают.

Наташа. Да?
Голос Кристиана. Наташа, все карашо?
Наташа. Ног’мально, Кг’истиан.
Голос Кристиана. Йя слышаль шум.
Лена. Это мы так разговариваем.
Голос Кристиана. Йа, гут. Мнэ надо работат. Я в свой кабинэт. (словно сам с собой.) Сигареттен…
Наташа. Мы поняли тебя, спасибо!
Голос Кристиана. Та, и йещо. Ваши друзиа звали вас икрать в шляпа.
Лена. В шляпу?
Голос Кристиана. Йа. Шляпа.
Наташа. Скажи, что мы скоро спустимся.

Раздается звонок в входную дверь. Слышно, как Кристиан быстро спускается по лестнице.

Лена. Он неплохой человек, Ната.
Наташа. Не забудь вымыть ванную.
Лена. Разумеется, блядь! (пауза.) У тебя нет ощущения, что ты проживаешь не свою, а чужую жизнь?
Наташа. Есть. Но мы пг’ивыкли к этому. Пг’ивыкли пг’оживать чужие жизни. (выходит.)

Лена вынимает из пачки мокрую сигарету. Но та лишь разваливается в ее руках.



СЦЕНА 4

У подножия памятника советским воинам-освободителям на ступеньках сидит Володя.

Володя. Ну я и уебок! Проебал все, что можно… (закуривает.)

Появляется Зигмунд Фрейд, похожий на Ивана Наумовича.

Фрейд. Я отказываюсь быть вашей галлюцинацией! (достает сигару и закуривает.)

Пауза. Фрейд замечает, что Володя пристально смотрит в его сторону. Понимает, что Володя смотрит на его сигару, которая в противоположной от Володи руке. Смотрит на сигару... на Володю... снова на сигару.

Фрейд (глядя на Володю, пожав плечами). ...Это просто сигара! 

Оба затягиваются синхронно, Фрейд уходит.

Володя. Ну и трава…

К нему подходит советский солдат образца 1945-го года, словно списанный с плаката, вот только гимнастерка на груди изрешечена автоматной очередью. Похож на Сашу Иванова, мужа Лены, но с усами.

Солдат. Дай закурить, браток! (Володя достает пачку сигарет, Солдат берет одну – закуривает.) Лендлизовские? 
Володя.  Не знаю. Наверное.
Солдат. (табачный дым выходит из пулевых отверстий в груди Солдата.) Вот, падла! На том свете покурить не дают! (кричит в небо.) Ну сколько еще я тут должен хуем груши околачивать?
Володя. Я умер?
Солдат. Ты жив, падла. Все вы живы. Формально. (садится рядом, дым все еще идет из его груди, бросает окурок на землю.) Как там, в Союзе?
Володя. В каком Союзе? Европейском?
Солдат. Не будь мудаком, Союз может быть только один – Советский!
Володя. Его нет. И уже давно.

Пауза.

Солдат. Бляяя!!! Тот-то я и смотрю, че-то тут не так! Я давно уже подозревал. Цветов как-то меньше год от года. Не повезло мне погибнуть в самом конце войны…
Володя. У меня дед воевал. Он генералом НКВД был.
Солдат. Значит, ты внучок красноперого?
Володя. А отец в КГБ служил.
Солдат. Это че за наркомат такой?
Володя. Комитет госбезопасности.
Солдат. Ааа, МГБ. Знаю, знаю! Там, где Абакумов.
Володя. Его расстреляли.
Солдат. Давно пора было. Таких надо веером, от бедра.
Володя. А ты не знаешь, где запад, я потерялся.
Солдат. Тебе какой дом нужен?
Володя. Ингельштрам, инбель, индостанштрассе… не помню ни фига!
Солдат. (достает из своего кожаного планшета карту, показывает ее Володе.) Мы здесь. Запад там. Тебе куда надо? 
Володя. Куда-то в этот район.
Солдат. Смотри, браток. Тебе нужно сюда, сюда, затем налево. А опосля прямо. Запомнил? 
Володя. Не знаю. Как дойду, пойму.

Рядом слышится чья-то речь.

Володя. О – вон пацаны какие-то. У них спрошу. 
Солдат. Но почему они в черном и одеты, как полицаи?
Володя. Да какая разница?! (встает и идет к ним.)
Солдат. Во дурак! Во дураак! 
Слышны звуки драки. 

Солдат уходит.
Остается лишь карта города, которую уносит ветер.



СЦЕНА 5

Ранний вечер. Гостиная в доме Кристиана.
Наташа, Виктор, Анатолий и Лена сидят вокруг стола и играют в «Шляпу».
Техническое примечание, для тех, кто не играл: участники пишут слова (существительные в именительном падеже) на листках, затем они должны за двадцать секунд объяснить партнеру как можно больше слов, не используя однокоренные и прямые переводы.  

Наташа. (объясняет слова Виктору, все листки со словами сложены в цилиндр. За временем следит Лена, у нее установлен секундомер на смартфоне.) Это твое. Удог’ожание денег.
Виктор. Дефляция. Дальше!
Наташа. Последний пг’идвог’ный чин Пушкина.
Виктор. Камер-юнкер.
Наташа. Житель Тайваня по-стаг’ому.
Виктор. Чего? По слогам.
Наташа. Есть содег’жание, а есть, ну?
Виктор. Форма… Ааа… Формозец!
Лена. (пикает смартфон.) Время! (передает смартфон Виктору. Наташа отдает ей цилиндр.)
Анатолий. Неплохо, три слова взяли.  
Лена. Хоть бы мои попались!
Наташа. Готовы? Начали!
Лена. (объясняет Анатолию.) Израильский парламент.
Анатолий. Кнессет. Твое…
Лена. Притча о добром...
Анатолий. По ассоциациям!
Лена. Есть Саратов, а есть?
Анатолий. Самаритянин!
Лена. Должность перед эдилом.
Анатолий. Квестор.
Наташа. (пикает смартфон.) Вг’емя!
Виктор. Все-таки сразу понятно, кто какие слова писал.
Наташа.  (берет цилиндр. Объясняет Лене. Анатолий следит за временем.) Ну и слова. Готова, Ленкин? (Лена кивает в ответ.) 
Анатолий.  Банзай!
Наташа.  Есть большевик, а есть…
Лена.  Эсер, кадет.
Наташа.  Нееет, ну, больше-меньше…
Лена.  Аааах, меньшевик!
Наташа.  (немного в ступоре.) Мужской половой орган.
Лена.  Это мое слово. Фалоимитатор.
Наташа.  Я же пг’осила!
Анатолий.  Время!
Лена.  Нормальное же слово. Это не мат даже.
Анатолий.  Давайте соблюдать… этику.
Лена.  Толя, ты мудак?
Виктор.  Баста! Давайте продолжим. Мы не маленькие. Кто кому?
Наташа.  Настг’оение пг’опало.

Пауза. 

Лена.  Ав нашей школе все еще проводят чемпионаты по «Шляпе»?
Анатолий. Ты же знаешь. Я првавда только на одном был. Кате раньше нравилась эта игра.
Виктор . Мон ами! Опять ты за свое! Отпусти ситуацию!
Наташа. Давайте игг’ать дальше! Я отошла.

Лена передает цилиндр Виктору. Сама берет смартфон, на который практически тут же приходит уведомление. Лена погружается в чтение.

Анатолий. Сейчас ты мне объясняешь?
Виктор. Вроде да.
Анатолий. У кого время?
Наташа. Лена!
Лена. Бляяядь! Это невозможно! Такой срач подняли! Еще посты (поворачивает смартфон экраном к своим друзьям, быстро показывает им посты.). Похоже вчерашние посты – это только начало. Сегодня новая порция.
Анатолий. Плохо дело.
Наташа. Они г’еально хотят уничтожить нашу школу… Но за что?
Анатолий. Из-за одного мудака.
Виктор. Из-за сложившейся системы. Ла коррупсьон. Можно подумать, мы не знали про все это?
Лена. Витя, ты на чьей стороне?
Виктор. Здесь могут быть стороны? Только жертвы. Я думал сегодня про это… и, предупреждаю, вы меня сейчас убьете, но… Аттонсьон! Я рад, что она и другие люди написали это. Каждый год одно и то же. Меня это не касалось. Но вы сами знаете имена всех подружек нашего…
Лена. (в бешенстве.) Какое твое собачье дело?
Виктор. Лена?! Поркуа?
Анатолий. (Лене.) Успокойся! 
Лена. А ты вообще заткнись, лузер! С кем хочу, с тем и трахаюсь! Мне было 16 лет, я уже была взрослой! Моя личная жизнь – это мое личное дело!
Виктор. Но ведь таких, как ты, было несколько!
Лена. Но это не дело школы! Просьба не лезть без спроса своими пальцами ко мне в трусы! 
Виктор. Пальцами?Да и что школа? Будет и дальше готовить элиту. Ошибка системы. Все равно виновника не поймают. Он же уже уехал из страны.  
Анатолий. Да ты циник.
Виктор. Не забывай, в моем деле без этого никак! Нужно всегда четко оценивать все риски.
Лена. И все-таки, с кем спать – это личное дело каждого. Эти девочки все прекрасно осознавали!

В гостиную входит Кристиан.

Кристиан. Ви громка кричите. Што происходить? 
Лена. Я пойду к себе. (резко встает, поднимается по лестнице к себе в комнату.)
Наташа. Лена!
Виктор. Ей надо побыть одной.
Кристиан. Йя нычего нэ понимау! Што с фами нэ так?
Анатолий. В школе, которую мы закончили, сексуальный скандал. Учитель 15 лет спал с ученицами, и… его покрывало руководство.
Кристиан. Дас ист бёзе!!! Ужастно! У нас в Аустрии это било бы нэ возможно!
Виктор. Россия – не Австрия. Се баналь!
Наташа. Это все пг’оклятый путинский г’ежим!
Виктор. Наташа, ну при чем здесь Путин? Он что, спал со всеми этими девочками?
Наташа. Я не  пг’о это. Зачем писать-то было? Зачем пог’очить честь г’одной школы? Уволили бы по-тихому и все. Но эти доносы!
Анатолий. Ты предлагаешь поступать так же, как эти мракобесы! Но мы не они. Мы выше их.
Наташа. Мы дг’угие!
Виктор. Какие есть. Но нам не надо стараться быть ими.

Сверху раздается крик. Это Лена.

Наташа. Зачем? Зачем мы вообще об этом начали говог’ить? Вы же знаете, что у Лены слабые нег’вы.
Виктор. Вообще-то она сама и начала.
Наташа. Мы могли и не замечать этого.
Анатолий. И удалиться из фейсбука? Не заходить в интернет?
Наташа. Я поднимусь к ней. Сидите тут. (резко встает, бежит наверх в комнату Лены).
Кристиан.  Почему ви такие? Мнэ нато работат. Скоро токлад. Если вазможно, могли бы
пыть тихими?
Анатолий. Постараемся.

Кристиан возвращается к себе в кабинет.

Виктор. Вот и встреча одноклассников.
Анатолий. И не говори…

Пауза.

Виктор. Знаешь, какие мысли мне пришли в голову? Фил встречался с Таней из гумкласса, а потом ее приметил наш географ. Они с историком очень дружили. Наверное, обсуждали свои победы. Об этом мало говорили, но Фил напал на географа посреди урока. Дело замяли тогда. Директор защищал честь школы.
Анатолий. Я знал про это.
Виктор. Может, Фил из-за этого… ну, ты понял. Отголоски юношеской травмы, так сказать.
Анатолий.  Не знал, что ты психолог.
Виктор. Это лишь моя гипотеза. Выдвини свою. Нас же учили докапываться до истины, мон ами.
Анатолий. Мерзко как-то все это. Может, и хорошо, что моего сына не взяли.
Виктор. Как не взяли? У тебя же еще отец там учился!
Анатолий. Сейчас это уже ничего не значит.
Виктор. Знаешь, за что еще обидно? У Фила был талант. А он его просрал. Се домаж.
Анатолий. Сам же сказал – травма.
Виктор. Кто-то сильнее, кто-то слабее. Но его последние посты в фейсбуке были откровенным бредом. Он спятил. Почему его все так любили?
Анатолий.  Ты все еще завидуешь ему. Спустя столько лет. Стыдно!
Виктор. Мертвым не завидуют.
Анатолий. Когда ты успел стать таким?
Виктор. Каким?
Анатолий. Даже не циником. Не знаю, как это обозвать…
Виктор.  Ты слишком интеллигентен, чтобы называть вещи своими именами. Нас так выдрессировала наша школа. Вернее вас, не меня. Я всегда жил своим умом. Ведь людям из плохих семей надеяться не на что, так ведь?

У Анатолия звонит смартфон.

Анатолий.  Катя! Как всегда вовремя. Да, алло! Да? (принимает вызов, встает и выходит тем временем в сад.)

Виктор достает свой смартфон, начинает листать. Что-то набирает.

Виктор. (сам с собой.) Отлично!

Спускаются Лена и Наташа. Убирают со стола шляпу и бумажки.

Виктор. Девчонки, никто не хочет на сегодняшний концерт в филармонию. Есть два места в ложе.
Наташа. Я пас.
Лена. А кто будет играть? Какой дирижер? 
Виктор. Не знаю. Но исполнять будут пятую симфонию Малера.

Лена тут же перестает собирать бумажки. Наташа продолжает.

Лена. Черт с тобой! Только переоденусь. (пулей бежит наверх.) 
Виктор. Я пока такси вызову. (тыкает в смартфон.)

Наташа убирает последние листочки в цилиндр, кладет его на стол, садится в кресло.

Наташа. Как ты лихо все пг’овернул. Лена хоть развеется… Он ее любимый композитог’. Мы же вместе в музыкалку ходили. Она в двенадцать лет г’уку сломала и все… А у меня способностей не было.  
Виктор. Чего нет, того нет. Всегда завидовал людям с музыкальным слухом. Се ля ви.
Наташа. Володя так и не вышел на связь?
Виктор. Ты же слышала про то, как его тогда папа вытащил из швейцарской тюрьмы?
Наташа. Это все вг’анье.
Виктор. Как и истерия с нашей школой. Наша школа – центр мира, и все вокруг нее крутиться. Разумеется. Это же логично.
Наташа. Зг’я я тебя позвала.
Виктор. Наташ, не обижайся! Ты знаешь, друзьям я всегда говорю только правду. Да, я циник. Да, я из плохой семьи. Но  к тебе я всегда хорошо относился. Поэтому и приехал.
Наташа. Ты был дг’угим.
Виктор. Кристиан и в правду хочет переехать в Россию? 
Наташа. Умеешь же ты менять тему. Пг’одажник! Он тебе успел все г’ассказать?
Виктор. Да, когда показывал библиотеку. Кстати, отличные у него лекции.
Наташа. Он очаг’ован Г’оссией. Но не настоящей Г’оссией. А той, что в книжках. Он не видел г’еальную Г’оссию.
Виктор. Можно подумать, мы видели? Нам лишь твердили, что мы лучшие люди страны, которую мы и не знали. Москва, Питер, дачи, Золотое кольцо – вот и все.
Наташа. А г’азве этого мало?
Виктор. Но почему же тогда мы здесь? Ди моа, сильвупле.
Наташа. От всего этого какая-то пустота на душе. Ощущение, что все з г’я.
Виктор. (отвлекаясь на смартфон.) Такси приехало. (кричит.) Лена!

Лена быстро спускается по лестнице в вечернем платье.

Наташа. В пог’у?
Лена. Да! Спасибо, Ната!

Наташа встает, подходит к Лене. Подруги обнимаются.


Виктор встает и подходит к подругам.

Виктор. Пора идти. А то еще опоздаем на концерт. Вит! Вит!
Наташа. А твой пиджак?
Виктор. Я его повесил при входе.
Наташа. Удачно сходить!
Виктор.  Оревуар!

Виктор и Лена уходят.
Наташа смотрит в окно, машет рукой.
Появляется Анатолий, он, словно опустошенный, падает в кресло.

Наташа. Что-то случилось?
Анатолий. Катя весь мозг вынесла. Давно так не ругались. (пауза.) У вас отличный сад.
Наташа. (садится напротив.) Наш садовник из Сег’бии. (после небольшой паузы.) Толь, а г’азводится тяжело было?
Анатолий. Расставаться всегда тяжело. Особенно, когда знаешь с человека с детства. Вернее, думаешь, что знаешь. Как общего ребенка делить? Как царь Соломон? А почему ты спрашиваешь?
Наташа. Хог’ошо, что у нас с Кг’истианом нет детей…
Анатолий. Вы собираетесь разводиться?
Наташа. Я? Да. Он еще не знает пг’о мое г’ешение. Что-то подозг’евает, но пг’ячется за своей г’аботой. Да и г’абота у него – сам видел все.
Анатолий. Я не виню Катю. Новый муж даст ей больше. У него еще есть американское гражданство.
Наташа. Толя, ты о чем вообще? Живешь с человеком, а не с паспог’том!
Анатолий. А выходит, что с паспортом. Деньгами. Путешествиями. Японистом быть не так уж приятно и выгодно. Когда только учил язык – романтика, а сейчас тупые будни и выбивание грантов.

Пауза.

Наташа. Поехали в центг’?
Анатолий. Давай. Хоть развеемся. Лена с Витей молодцы – надо было и нам с ними за компанию.
Наташа. Нет. Я хочу побыть с тобой.
Анатолий. А как же Кристиан?
Наташа. Он даже не заметит моего отсутствия.
Анатолий. Хорошо.

Наташа и Анатолий тихо встают и уходят.
Некоторое время помещение остается пустым.
Раздается звонок городского телефона.
Из своего кабинета выбегает Кристиан, нервно берет трубку.

Кристиан. Йа! Вас? Елена Фолькман? Муж? Какой Ивянофф? Йа нэ знау гдэ она! Найн. Израэль? Алло! Алло! Нэ слышу!

Затемнение.



ДЕЙСТВИЕ  II 

СЦЕНА 1

Вагон венского метро. Из пассажиров – только Анатолий и Наташа.

Анатолий. Это была чудесная прогулка! Почти, как Киото. Какие красивые места!
Наташа. Мне их Кг’истиан показал.
Анатолий. Все-таки ты все еще его любишь. И ты должна остаться с ним.
Наташа. Я никому ничего не должна.
Анатолий. В России сейчас небезопасно. Лучше быть здесь, чем там. И поверь мне – разрушить семью легко, пара бумажек – и все! Разводы – это бич нашего поколения.
Наташа. Я читала твои посты в фейсбуке. Г’асскажи, как все было на самом деле?
Анатолий. Я уехал на стажировку в Японию. С Катей мы поначалу долго разговаривали по скайпу, но разница в часах и учебная нагрузка… В общем, разговоры стали чем-то дежурным. Ее интонация начала меняться, она все больше отдалялась от меня. Я старался этого не замечать, ушел с головой в свою тему: японский модерн. Когда я вернулся в Москву, квартира была пустой, она забрала Сашу и ушла к своему любовнику, я так и не понял, чем он занимается. Какие-то перевозки, зато у него еще есть американское гражданство. А я ей шелковое кимоно привез… оно так до сих пор и висит в шкафу. А потом… суд, нервы, дележ… как можно делить ребенка? Я же не царь Соломон. Меня коллеги утешали, как могли, но за моей спиной смеялись надо мной. В этой истории знаешь, что я больше всего ненавижу в себе? Если бы мне тогда еще раз предложили поехать в Японию, я бы все равно поехал. Тебе не понять, ты там не была. Когда-то там жил один из наших забытых писателей, Василий Ерошенко, и он сказал: «Как мало земли, и как много счастья». Ты попадаешь в рай, а потом возвращаешься в ад. Вот что было для меня возвращение в Россию. Там я чужой – гайдзин, но и в России я не совсем свой, но лучше быть чужим там, чем своим здесь. Даже сына родного не могу в нашу школу устроить. Вся жизнь наперекосяк! Я подал заявление на еще один грант. Но когда я вернусь, сын будет называть отцом другого? Да еще не по-русски.
Наташа. Как же мне тебя жаль, Толя!

Остановка. В вагон заходит женщина в черном хиджабе, громко говорит по телефону по-арабски, садится на сиденье напротив.

Наташа. Их все больше. Они даже не говог’ят по-немецки.
Анатолий. Мы тоже только что говорили не по-немецки.

Поезд едет дальше.

Наташа. Здесь дг’угое.
Анатолий. Как бы я ни любил Японию, но они националисты. Я жил в этой среде. Поверь, национализм – это страшно. На меня смотрели, как на эту женщину.
Наташа. Но ты знал язык и культуг’у, ты ученый. А что делают они?
Анатолий. Ты говоришь, как правые популисты.
Наташа. В теог’ии мы все гуманисты… но мне бывает стг’ашно в общественном транспорте. Ты же слышал про изнасилования?
Анатолий. Давай сменим тему. Ты была в русском соборе?
Наташа. Один г’аз. Он как г’аз напг’отив иг’анского посольства.
Анатолий. Отличное место выбрали, ничего не скажешь.

Наташа и Анатолий молчат, затем, не глядя друг на друга, берутся за руки.
Поезд прибывает на следующую станцию.
В вагон заходят двое подвыпивших молодых бритоголовых австрийцев.  
Наташа и Анатолий молчат, женщина в хиджабе продолжает о чем-то увлеченно говорить по телефону, будто не замечая новых пассажиров.

Один из молодых людей отбирает у нее телефон и со всей силы швыряет его об пол. Женщина в хиджабе начинает кричать. Другой со всей дури бьет ногой по стеклу буквально в паре сантиметров от ее головы.

Анатолий. Я не могу на это смотреть! (резко встает и кричит.) Хальт!
Наташа. Толя!

Парни оборачиваются и смотрят на него.
Резкое затемнение.



СЦЕНА 2

У входа в Венскую Филармонию. Виктор и Лена вышли подышать свежим воздухом. На Лене пиджак Виктора. Лена закуривает. Вдалеке слышны раскаты грома.

Виктор. Кажется, дождь будет.
Лена. И все-таки, сколько стоят эти места?
Виктор. Двести–триста евро. Дирижер какой-то крутой. Ты же слышала? Но мне-то они все равно за так достались. Европа – это бизнес, а бизнес – это связи. Один из клиентов живет здесь. Когда я зачекинился в Вене, он тут же мне предложил халявные билеты.
Лена. А что за клиент?
Виктор. Ты же знаешь, это коммерческая тайна. Так – ничего особенно, любитель русского авангарда. Но умеет быть благодарным. Се требьен.
Лена. Не нефтью единой живем!
Виктор. Искусство – это статус. И люди хотят его подчеркнуть. И обладание им …
Лена. Не нуди. (раздается первый звонок.) Долго еще антракт продлится?
Виктор. Сян минют.
Лена. Неужели Малер был такая сволочь?
Виктор. Только как человек. Великие художники тоже люди. Вспомни Мережковского и Эзру Паунда. Кстати, Бродского над ним как раз похоронили. 
Лена. Всё школа из головы не выходит.
Виктор. Мда… Учителем он был хорошим. Посмотри на меня. Не башка, а Википедия. Обучили же!
Лена. Но как ты мог говорить такое про своих?
Виктор. Я слишком долго живу в Европе. А здесь выносят сор из избы. Се традисьон антик.
Лена. А мне кажется, это все поганое путинское поколение.
Виктор. Да в Путине ли дело? На его месте мог быть, куто угодно! Мы бы также прожили эти годы, слонялись бы между Берлином и Гоа. Писали бы сраные посты в фейсбуке, делали бы селфи, женились и разводились. Путин – Путин, это просто образ времени. Мы все ждем, когда он сгинет со своими холуями, ну? И что дальше? Его величество Навальный? Навалион Бонапарт! Нет?! К власти придут худшие. Не мы. Мы плохие люди, но недостаточно плохие. Нам дали образование, нас образовали, и что мы сделали? Начали сраться в фейсбуке! А эти митинги? Сходили пару раз и все – режим рухнет? Я не хочу иметь ничего общего с этой страной! Я свалил и горжусь этим. Я нужен здесь, и ко мне не относятся, как к быдлу.

Раздается второй звонок.

Лена. Ой – вот не надо нести всякую чушь!
Виктор. Самое страшное, что Европа соскучилась по железной руке. Вот почему Кристиан так фанатеет от Путина. И не он один. А он не самый глупый человек, хоть и придурок. Россия с ненавистным царем во главе больше нужна Европе, чем самой России. И вот парадокс – без кровавого режима нет русской интеллигенции. Суть ее существования – это борьба с этим режимом. И сопли. Борьба и сопли. Но этот режим сам себя разрушит. Не наше дело руководить червями, что сожрут гниющий труп. Я никогда не вернусь назад. Стройте свое светлое будущее без меня. Помнишь, как у Стругацких… зона проникла в наших детей. Излечиться от зоны можно только за ее пределами.
Лена. Остапа понесло… После таких слов всякое желание слушать музыку пропадает. Пойдем, выпьем, что ли?
Виктор. А что, давай, пока дождь не начался. Тут неподалеку есть неплохой ресторанчик.
Лена. А твой клиент нам и там выпивку купит?
Виктор. Лена! (у Виктора звонит мобильник, он принимает вызов). Что??? Говори медленнее, кто напал? На кого? Куда его отвези? Скинь мне адрес в вотсап.
Лена. Что случилось?
Виктор. Та мер! Та мер! (быстро что-то набирает по смартфону). На Нату с Толей напали хулиганы в метро. Толя избил их. И сейчас он в участке.
Лена. Блляяяядь!
Виктор. Он в своей Японии не только язык учил. Помнишь его фотки, где он с каким-то матерым сенсеем рядом стоит?
Лена. Но почему так всегда? Почему?
Виктор. Я вызвал нам такси.

Раздается третий звонок.

Лена. Как все бесит. (скидывает с себя пиджак, заходит назад в Консерваторию.)

Виктор некоторое время стоит, словно в ступоре.

Виктор. Эх, Лена-Лена. (поднимает пиджак и, перекидывая его через плечо, идет в строну дороги.)

Играет музыка.



СЦЕНА 3

Больничная палата в одной из венских больниц. На кровати с перевязанной головой лежит Володя.
В палату заходит медсестра, похожая на продавщицу из Пролога.
Меряет ему температуру. Володя приходит в сознание.

Медсестра. Очнулись. 
Володя. Где я?
Медсестра. В больнице.
Володя. В каком городе?
Медсестра. В Вене. Вас привезли утром без сознания.
Володя. На меня напали какие-то козлы. Я хотел у них спросить дорогу, а они меня избили…
Медсестра. Это запросто. Вот недавно двух парней доставили, какой-то каратист в метро на них набросился.
Володя. Постойте, а почему вы говорите по-русски? 
Медсестра. Потому что я из Питера. Вышла замуж, переехала к мужу.
Володя. Мне кажется, я вас где-то видел. Вы не разведены?
Медсестра . (берет градусник.) Как-нибудь в другой раз вам отвечу. (выходит.)
Володя. А как же лекция про лабутены?

Из коридора слышна ругань и обрывки фраз: «К нему нельзя… постойте!»
В палату врывается Димон, здоровенный амбал. Ему уже давно за 50 лет, но выглядит моложе.

Димон. Ну че, бля, Владимир Владимирович?

Подходит к кровати и бьет Володю по щекам.

Володя. Прекрати, сатрап.
Димон. (садится на стул рядом.) Ну че, опять насрал, а мне подтирать? Знали бы вы, дорогой Владимир Владимирович, как вы меня заебали! А че ты тогда в Швейцарии учудил? Вытаскиваешь вас из полицейских участков и притонов, из больниц и дурдомов… Ты это – не вырубайся. С тобой отец поговорить хочет. (набирает номер по смартфону, включает громкую связь.)
Голос отца. Как он? 
Димон. В сознании. Может говорить. Врач сказал, что легкое сотрясение и пара синяков.
Голос отца. Он меня слышит? 
Димон. Я громкую связь врубил.
Голос отца. Значит так ты своего отца уважаешь? Из-за тебя может пострадать моя репутация! 
Володя. Отец, почему ты не хочешь оставить меня в покое?
Голос отца. Сколько денег я в тебя вбухал! А сколько ушло, чтобы замять тот скандал! Это-то ты понимаешь? Урод! Завтра жду тебя в Москве. Отберу твой паспорт, пару месяцев поживешь в Ханты-Мансийске, а лучше в Норильске! Сразу поумнеешь!
Володя. У тебя же куча детей от других жен и любовниц. На хуя я тебе сдался? Я не вернусь в Россию.
Голос отца.  Да кому ты там нужен, Володя?
Димон. Не беспокойтесь, доставим его в лучшем виде. Билеты уже забронированы.
Голос отца. Время тратить не хочу на это говно.
Володя. Папа, иди на хуй! (вырывает телефон, хочет бросить его об стену, но Димон отбирает свой смартфон.)

Слышны гудки.

Димон. Приказ ясен? Выдвигаемся. Летим в нашу Рашу. Лежи здесь, я сейчас одежду тебе организую. (выходит из палаты.) 

Володя, словно распятый лежит на кровати.
В палату входит Виктор Франкл, похожий на Ивана Наумовича.
Садится на стул рядом с Володей.

Франкл. Проблемы с отцом?
Володя. Франкл?! Ты-то здесь каким лесом?
Франкл. Вы читали мои книги на втором курсе. Что-то в вашем подсознании отложилось. Возможно, что-то не то. Тем более мой коллега и учитель Зигмунд отказался вам помогать. И я его прекрасно понимаю. Быть вашим глюком – большое унижение для ученого с моим именем.  
Володя. Но ты же не настоящий!
Франкл. Повторю еще раз. Я проекция вашего подсознания. Володя, скажу вам честно, выглядите вы ужасно. Все мы в плену у наших отцов. Я так и не понял: он вас не хочет отпускать? Или же вы рады находиться под его опекой? Приятно же, когда вас спасают.
Володя. На фига я все это читал?
Франкл. Мне некогда заниматься подростками. Ответьте себе честно на эти вопросы. И найдите смысл жить дальше. (выходит.)

Володя встает и, шатаясь, подходит к окну. Пытается его открыть, но безуспешно.



СЦЕНА 4

Гостиная в доме Кристиана.
Виктор с чемоданом-портпледом стоит в гостиной. Вокруг него собралась вся компания.

Виктор. Ребят, все-таки хорошо, что мы встретились. Мне и правда надо ехать.
Анатолий. (жмет ему руку.) Я так и не понял, как ты меня вытащил из полиции? 
Виктор. Потом расскажу.
Кристиан. Бил ряд знакомиться! (жмет руку.)

С улицы слышно бибиканье машины.

Виктор. Таксист меня прям заждался.

Подходит Наташа и молча обнимает Виктора.
Затем подходит Лена.

Лена. (сухо.) Ну пока, Вить!
Виктор. До машины я сам дойду. До скорой! В следующий раз встречаемся у меня в Париже! Оревуар мес ами! (выходит.) 

Слышно, как отъезжает машина.
Друзья рассаживаются вокруг круглого стола, на котором все еще лежит цилиндр.

Анатолий. Так и не доиграли… Жизнь – это недоигранная игра в «Шляпу»…
Кристиан. Как твой голова?
Анатолий. Нормально.
Кристиан. (смеется.) Опиать нормално?
Лена. Я все равно не понимаю, зачем было лезть на рожон из-за какой-то арабки?!! Ее земляки за тебя бы точно не вступились!
Наташа. Пойми, Толя не мог поступить иначе. Пг’и нем унижали женщину. А он настоящий г’усский интеллигент…
Лена. Он такой же, как и я! А эти люди везде одинаковые! Мы воевали с ними в 56-м, в 67-ом, в 73-м, в 82-м. И мы сейчас с ними воюем! Не жди от них жалости и благородства! 
Анатолий. Лен, я понимаю, что ты пережила тогда, но это не дает тебе права…
Лена. Не дает? Да? Еще как дает! Ты видел, как машина размазывает человека по асфальту? Ты видел, как лопается черепная коробка? Бум! Как яйцо! Мы с моим мужем видели, как смертник протаранил толпу на остановке в Иерусалиме через секунду после того, как мы сели в автобус! Ты думаешь, почему у него поехала крыша? Скоро они начнут таранить вас, нападать на улице с кухонными ножами. Ваши страдания станут их победой, наша кровь станет и вашей кровью, а ваша война станет такой же, как наша. Но только ей не будет конца. Не будет Рейхстага и безоговорочной капитуляции. Этого хотите, да? Получите! Получите, блядь! 
Наташа. Лена, успокойся!
Лена. Я спокойна.
Анатолий. Как ты можешь говорить такое?...
Лена. Могу, потому что вижу, что происходит.
Анатолий. И что я должен был сделать? Дать им избить эту женщину?
Кристиан. Если бы прэзидент Аустрии бил би Путин, этого бы не било!
Лена и Анатолий. Что???
Наташа. Кг’истиан шутит. Не слушайте его.
Кристиан. Найн. Йа нэ шучу. Аустрии нужен такой, как он. Железний лидер! Кокта йа стану гражданин России, буту госоват за нэго.
Лена. Вы ничему не учитесь.
Анатолий. Ты разве не понимаешь, что это за человек?
Кристиан. Ви нэ понимаэте!
Лена. Во мудак!
Кристиан. Вас?
Наташа. Лена!
Лена. Как ты можешь жить с этим фашистом?
Кристиан. Йа нэ фашист! Но мнэ нравиться Путин.
Лена. Точно мудак!
Наташа. Не смей оског’блять моего мужа в моем доме!
Кристиан. Это ругатэльство?
Лена. Твоем? Ты же хотела его бросить? 
Кристиан. Вас?
Анатолий. Давайте помолчим!
Лена. Ты не знал, да, Кристиан? Ты живешь в своем мире и не видишь, что твоя жена больше тебя не любит. Называешь Путина великим фюрером, был бы мой муж здесь, он бы тебе вмазал! А твоя жена не рассказывала про свои школьные увлечения, а? Нет?
Кристиан. Это правта? Наташа?
Лена. Конечно, правда. Она хочет от тебя свалить. Она такая же, как я. Как мы все! 
Кристиан. Наташа?

Наташа вскакивает.

Наташа. (вскрикивает.) Все достало!
Кристиан. Но почэму?
Наташа. Ты так ничего и не понял? Я так больше не могу! Не могу! Не могу! Сука, блядь! Ебаная сука! Мразь!
Лена.  Ната?

Кристиан встает, хватается руками за голову, подходит к книжному шкафу и начинает скидывать книги на пол.
Анатолий пытается его остановить. Но Кристиан в ярости.
Наташа хочет к нему подойти, но не может.

Кристиан. Раус! Уходите! Прочь! Раус!
Наташа. Хайнег’!
Кристиан. Ти никогдв нэ називаля мэня по имени! Вон из майн хауз! Раус! Раус! Пока йа нэ позвонить в полицай. Варвари!
Лена.  Только возьмем свои вещи.

Лена и Анатолий расходятся по своим комнатам, Наташа в слезах выбегает в сад.
Кристиан достает одну из книг и резко останавливается.

Кристиан. Мокрайа?  

Звонит городской телефон.



СЦЕНА 5

Автобусная остановка, на лавке сидят Лена, Анатолий и Наташа. У Лены и Анатолия по чемодану-портпледу.

Лена. Кристиан псих.
Наташа.  А сама? Но… спасибо!
Анатолий.  Что?!
Лена. Нет, ты скажи мне, как ты смогла так долго прожить с ним под одной крышей? (у нее звонит телефон.) Неизвестный номер? (Встает – отходит в сторонку.) Ес? Уот? Ес?
Анатолий. Что Бог не делает, все к лучшему.
Наташа. Но это сделал не бог. И я в него не вег’ю. Этот бг’ак был ошибкой. А я стаг’алась этого не замечать. Но это моя жизнь. Жизнь не должна быть ошибкой.
Лена. (кричит.) Ноу!! Уот хи дид? Ноу! Ес. Окей. Ес. Ес – ай андерстуд.(сбрасывает вызов. Начинает плакать.) 

Друзья подходят к ней.

Наташа. Что случилось?
Анатолий. Лена, не молчи.

Друзья берут ее под руки и сажают на лавку автобусной остановки.
Садятся рядом с ней.

Лена. Саша поехал в аэропорт, собирался лететь сюда. Там у него произошел нервный срыв при досмотре и… его скрутили. Я же спрятала его израильский паспорт. Он хотел сесть на самолет по российскому. Без шенгена.
Анатолий.  Вот так номер!
Лена . Я вечно все порчу! (пауза.) Мне срочно нужно назад в Израиль! Я ему нужна.
Наташа. Но ты же говог’ила, что он идиот.
Лена. Да. Но он мой идиот. И я ему нужна.
Анатолий. Я все-таки вызову нам такси. (достает смартфон, начинает тыкать по нему пальцем).
Наташа. Его избили?
Лена. Возможно. В Бен-Гурионе серьезная система безопасности. Но я все исправлю. Все склею. 
 Наташа. Но как?
Лена. Не знаю. Ничего не знаю. Я во всем виновата. Не надо было сюда приезжать. Не надо. Не надо.
Анатолий. Машина будет через три минуты.
Наташа. Все-таки бьют по паспог’ту…

Пауза.

Лена продолжает плакать.

Наташа. Не пег’еживай, увег’ена, что ничего сег’ьезного.
Лена. Это служба безопасности. Ничего серьезного, да, блядь?
Анатолий. Вон, похоже, машина. Что-то быстро.
Лена. (встает. Берет свой чемодан.) Спасибо, Толя! Но я хочу одна поехать в аэропорт. 
Наташа. Но Лена?!
Лена. Я хочу побыть одной. Одной. Одной. Побыть одной. Дело не в вас. Не в вас. Не в вас. (Анатолию.) С тебя сколько списали?
Анатолий. Забудь про это! Дай хоть чемодан помогу…
Лена. Не надо. Я сама! Я все сделаю сама. Сама. Мне никто больше не нужен.

Все втроем обнимаются.
 Лена уходит и садится в машину.
Анатолий и Наташа стоят, словно статуи.

Пауза.

Анатолий. А я на автобусе до метро – а там до аэропорта. А ты куда?
Наташа. Хочу пг’оводить тебя.
Анатолий. А как же Кристиан?
Наташа. Вот и наш автобус.



СЦЕНА 6

Поздний вечер. Сад рядом с домом Кристиана. Посреди сада горит костер. Кристиан, шатаясь приносит в коробке личные вещи Наташи. Видно, что он выпил. Напевает про себя «Schreib es mir in den Sand». Роняет коробку. Одежда, фотографии, книги вываливаются на землю. Он подбирает их и с ожесточением бросает в огонь.

Кристиан. Инс фоер! (напевает.) Загс дем рульзен винд… Та-да-дам!

Слышен скрип калитки. В сад входит Володя.

Володя. Гутен абен! Ты Кристиан? Да? А где мои друзья?
Кристиан. Ти кто?
Володя. Я Володя. Наташин одноклассник. Я что – опоздал на встречу? 
Кристиан. Наташа… Убирайся! Раус! Шнель!
Володя. (подбирает старое фото. Замечает, наконец, что делает Кристиан) Наташа с Филом… Почему я не знал… Зачем ты сжигаешь эти вещи?
Кристиан. Она от мэня ушла… Я хотэл стат русский. Хотэл пониать вас. Но ви варвары!
Володя. Это ты варвар! Жечь-то зачем?
Кристиан. Наташа… (напевает.) Шряйб эс мир шт ден Санд…

Кристиан продолжает петь. Володя стоит, как вкопанный, с книгой в руке.
Снова слышен скрип калитки. Появляется Димон.

Димон. Ну че? Поехали в Москву, Володя. Не фиг время терять. 
Володя. В печь все. В Москву.

Володя и Димон уходят.
Кристиан продолжает петь и бросать вещив огонь. У него звонит мобильник. Он бросает и его в костер, даже не посмотрев, кто звонит.
Слышен вой полицейской сирены. 



СЦЕНА 7

Венский аэропорт. В зале ожидания сидит Наташа, листает ленту на смартфоне. Появляется Анатолий, садится рядом с ней.

Анатолий. Фууух… Оформил билет, сдал багаж. Через сорок минут вылет. Прямой рейс до Москвы.
Наташа. Диг’ектора нашей школы уволили.
Анатолий. Что???
Наташа. Это конец. Конец нашей школе.
Анатолий. Как они могли?
Наташа. Они могли. А мы? Что мы сделали? Пег’епостами делу не поможешь. И еще… Лена написала пост на фейсбуке – пг’о свои отношения с истог’иком. Совег’шила каминг-аут.
Анатолий. Лена? Она? Но почему?
Наташа. Это все из-за нас. Мы все виноваты.
Анатолий. Ты звонила своему мужу?
Наташа. Да. Он не бег’ет трубку. Я боюсь к нему возвг’ащаться.
Анатолий. Надо пробовать. Он неплохой человек. И лучше тебе быть здесь, чем в России.
Наташа. Я к нему не вег’нусь. Хватит.

Пауза.

Анатолий. Не надо нам было вообще собираться. Наша встреча, эти неудачные поминки – это последний прикол Фила. Ему нигде не было места. А у нас оно есть. 
Наташа. Я остаюсь здесь.
Анатолий. С Кристианом?
Наташа. Нет. Пг’осто здесь.
Анатолий. Понятно.
Наташа. Лена вот-вот пг’иземлится в Изг’аиле.
Анатолий. Никогда там не был.
Наташа. Пг’авда? Ты даже по Таглиту не ездил?
Анатолий. Ты же знаешь. Я помешан на Японии.

У Наташи звонит смартфон.

Наташа. (принимает вызов на мобильнике.) Йя. Их бин фг’ау Кг’истиан. Йя. Йя. Вас??? Кристиан… (сбрасывает вызов. Телефон выпадает у нее из рук. Анатолий поднимает его и отдает ей. Наташа словно в ступоре.)  
Анатолий. Что на этот раз?
Наташа. Кг’истиан… он в полиции.
Анатолий. Что он натворил?
Наташа. Наг’ушение общественного пог’ядка.
Анатолий. Что?
Наташа. Не знаю. Ничего не знаю.

Пауза.

Наташа. Твой самолет.
Анатолий. Я могу на другом улететь.
Наташа. Не глупи. Я спг’авлюсь.
Анатолий. Точно?
Наташа. Точно. Отступать ведь некуда, вег’но?

Обнимаются.

Анатолий. Не унывай! Помнишь, ты получила двойку по русскому, а я тройку? Мы потом вместе сидели и работали над ошибками? Нужно успокоиться и на холодную голову все решить. Хорошо? 
Наташа. Спасибо, Толь. Ну что, пока!
Анатолий. (встает.) Пока!

Анатолий уходит. Наташа остается сидеть на скамейке. У нее звонит смартфон, она никак на него не реагирует.



СЦЕНА 8

Салон бизнес-класса в самолете, который летит по маршруту Вена–Москва.
На соседних креслах сидят Володя и Димон.
К ним подходит стюардесса, похожая на медсестру и продавщицу, и на подносе предлагает шампанского. 

Стюардесса. Шампанского?
Володя. С удовольствием! (берет бокал.)
Димон. Мы не пьющие, спасибо. (резко выхватывает бокал, да так, что половина его содержимого выливается на Володю, и ставит обратно на поднос.)
Володя. Блин!
Стюардесса. Ооой, я принесу салфетки.
Володя. Не надо, я в туалете все смою. Постойте, вы стюардесса?
Стюардесса. Да.
Володя. Переехали вслед за мужем в Австрию и теперь работаете стюардессой?
Стюардесса. Хам! (резко уходит дальше.)
Димон. Не умеешь ты со слабым полом общаться. Ну ты дал! (оборачивается назад. Смотрит на удаляющуюся стюардессу.) Пошла челядь обслуживать.
Володя. А сам-то кто, бычара?
Димон. Зря ты так, Володя. Мне тебя, говнюка, еще в Норильск сопровождать. Я с твоим батей Афган прошел.
Володя. А теперь ты подтираешь жопу его сыну. Тебе самому-то не надоело?
Димон. А я знаю, на кой хер ты ему сдался?
Володя. Я в туалет. (встает и уходит в туалет.)

Димон натягивает маску для глаз, чтобы поспать.

Затемнение.

К Димону подходит стюардесса, будит его.

Стюардесса. Простите, ваш спутник не выходит из туалета.
Димон. А сколько прошло?
Стюардесса. Час.
Димон. Понятно. (встает.)

Димон и стюардесса подходят к туалету.

Димон. (стучась.) Ну че ты там замутил опять? 
Стюардесса. Я позову бортпроводника.
Димон. Не надо. Фирма заплатит. (ломает дверь туалета.) Пиздец! Опять. Несите аптечку!

Затемнение.



ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Сцена актового зала элитной школы №ХХ. Говорит Вера Викторовна.

Вера Викторовна. …как видите, мне все еще непривычно выступать перед публикой. Как новый директор школы я рада поздравить вас с этим знаменательным событием! А сейчас на сцену выйдет учитель немецкого языка Наталья Сергеевна Лихачева. Она также закончила нашу школу и недавно вернулась из Австрии.

На сцену выходит Наташа в строгом учительском костюме.

Наташа. Дог’огие г’одители и ученики! Мы готовим будущую интеллектуальную элиту не только нашей стг’аны, но и всего миг’а! И ничто не сможет помешать нам пег’едать те знания и те тг’адиции, котог’ыми так сильна наша школа…

Резкое затемнение.

КОНЕЦ






_________________________________________

Об авторе: ПАВЕЛ СОКОЛОВ

Закончил Высшую» Школу Экономики. По профессии журналист. Участник Всероссийского семинара драматургов (мастерская Сергея Коковкина). В 2016 году закончил курсы в Creative Writing School (мастерская Михаила Угарова). Автор пьес «Homo communalis», «Трабахарка», «When Ivan comes marching home» и других работ.скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
2 246
Опубликовано 23 фев 2018

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ