Комментируя заметки А. С. Пушкина, сделанные на рукописи П. А. Вяземского «Биографические и литературные записки о Денисе Ивановиче Фонвизине», пушкинист Вадим Вацуро сделал в свое время одно наблюдение, которое привело меня в полнейший восторг, и он во мне не ослабевал долгие годы. Мне казалось, что открыта тайно анекдота, что наконец-то сформулирована главнейшая особенность его историко-культурной специфики. Я это наблюдение с энтузиазмом процитировал еще в 1990-м году в предисловии своем к сборнику «Русский литературный анекдот конца 18-го - начала 19-го веков» и не раз продолжал цитировать и обсуждать его впоследствии, вплоть до самого недавнего времени.
Суть этого интереснейшего наблюдения в первую очередь заключается в том, что в анекдоте, по мысли исследователя, главный интерес переносится с фактической на психологическую достоверность: не важно, было странное, необычное происшествие на самом деле, а важно, что оно вполне могло произойти. Да, сказано, чрезвычайно эффектно и убедительно. Не правда ли? Однако нюансы наблюдения, сделанного Вадимом Вацуро, гораздо шире, и оно не сводится к одной лишь мысли о переносе интереса с фактической на психологическую достоверность. Приведу сейчас это наблюдение целиком, чтобы можно было его в полной мере осмыслить: «Уточнившиеся и углубившиеся представления об истории расширили и понимание исторического документа. Быт, нравы, характеры воспринимаются теперь как одна из существенных сторон исторического процесса, и в этом отношении анекдот становится в одном ряду с другими историческими источниками, только центр тяжести переносится с фактической на психологическую достоверность события. Рассказ, передающий непосредственные наблюдения над внешностью, привычками, поведением исторического лица, зафиксированный в чьей-то памяти, его живая речь, даже слух о нем, отражающий восприятие его личности современниками, - все это оказывается достоянием истории, так как помогает его психологический и бытовой облик, обусловленный временем и средой...» «События, нравы и лица, коими пренебрегает история», становятся необходимым и неотъемлемым дополнением письменного документа».
Как видим, по мысли Вацуро дело не только в том, что в анекдоте главный интерес переносится с фактической на психологическую достоверность. Крайне важно еще и то, что анекдот в пушкинскую эпоху обрел статус своего рода исторического источника, дотянулся до уровня официального свидетельства, не теряя при этом своей жанровой специфики, а именно стал «необходимым и неотъемлемым дополнением письменного документа», как отметил исследователь. А вот тут я, после долгих раздумий, должен заявить свой решительный протест...
Дело в том, что в пушкинскую эпоху анекдот не просто дополняет и уточняет документ. Зачастую он стал вырываться даже вперед, и у него появились явные преимущества перед официальной бумагой.
В библиотеке А. С. Пушкина сохранился двенадцатый номер журнала «Revue Britannique» за 1830 год, и там в одной из помещенных статей было сказано следующее: «анекдот, источник, иногда более правильный для уяснения действительности, чем официальные документы».
В этом положении схвачена самая суть специфики жанра и его культурной функции. Исторический анекдот схватывает то, что утаивают официальные исторические источники. И это не какая-то особая, исключительная точка зрения. «Писателю анекдотов», - писал, например, французский историк 17-го столетия Антуан де Варийас, - приходится подбирать то, что «было отброшено историками». Так что анекдот может иметь преимущества перед официальным источником и зачастую имеет их.
«Есть документы парадные, и они врут как люди», - писал в 1930-м году Ю. Н. Тынянов. Вот тут-то и приходит на помощь анекдот, исправляя, принципиально уточняя «лживые» документы. В общем, главное достоинство исторического анекдота отнюдь не в психологической достоверности. Вообще он претендует на истинность. Он дает ключ (через неожиданный поступок или острое и не всегда приличное словечко) к той или иной исторической личности. Упоминавшийся мною только что французский историк Антуан де Варийас, создавший первую в Европе концепцию анекдота, писал в 1685-м году: «Предмет сочинителя анекдотов - истина во всех проявлениях, которую он рассматривает независимо от неправдоподобия».
Да, анекдот неожидан, непредсказуем, но при этом воссоздает исторические личности прошлых эпох максимально живо и непосредственно, разрушая расхожие стереотипы и парадные схемы, в этом как раз и заключается определяющая роль анекдота, в этом как уникальная и культурная необходимость этого жанра.
Анекдот (то есть текст не изданный, не подлежащий публичному фиксированию) открывает то, что зачастую боятся признать официальные историки. А психологическая достоверность тут не при чем.
скачать dle 12.1
