ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Марина Яуре: «Научная функция музеев не должна подменяться образовательной»

Марина Яуре: «Научная функция музеев не должна подменяться образовательной»



О жизни современных московских музеев с молодым научным сотрудником одного из исторических музеев Москвы Мариной Яуре побеседовал Борис Кутенков. Читайте также в этом номере интервью с ведущим научным сотрудником Государственного Литературного музея Павлом Фокиным.
_____________________


- В последнее время в новостной ленте часто возникают упоминания о музеях. Какие-то уходят на реконструкцию, какие-то, наоборот, открываются после нее. Марина, как Вы относитесь к преобразованию музеев? Чего больше в этом — разумных изменений в ответ на меняющиеся вызовы времени или сокращения музейных площадок?

– В нашем случае скорый переезд музея (мы делим территорию с еще одним крупным музеем, ситуация почти уникальная) и создание некоего единого музейного комплекса – это скорее положительная тенденция. По поводу наметившейся тенденции преобразования музеев, полной переработки экспозиции можно сказать одно: хорошо, когда музей очень академичен с точки зрения рядового посетителя – не палеонтолога, не геолога. Мне довольно скучно смотреть на череп зауропода, представленный в Палеонтологическом музее в огромном количестве экземпляров, или на - пусть даже самые прекрасные на свете - кристаллы аметистов в Геологическом музее. Несомненно, это музеи строго научные, академические, поэтому студентам, которые будут туда приходить, хорошо, когда черепа зауроподов и образцы ископаемых представлены полно и обстоятельно. Тем, кто увлечён палеонтологией или минералогией, это всё тоже интересно. Но рядовому посетителю гораздо интереснее попрыгать у сейсмографа, чтобы проверить, насколько он раскачал землю своими прыжками, нежели рассматривать некоторое количество не очень понятного и крайне скупо описанного материала. Поэтому создание интерактивных экспозиций, которыми сейчас занимаются практически все музеи, имеющие для этого средства и возможность, - это хорошая тенденция. Там посетитель максимально включен в самостоятельный поиск информации. С другой стороны, когда научная функция подменяется даже не образовательной, а развлекательной, то это уже не совсем музей. Возьмем для примера прекраснейший «Экспериментаниум», который полностью состоит из различного оборудования для экспериментов, демонстрирующих различные физические, химические и биологические законы. Тот, кто исследует силу тяготения Земли или с увлечением знакомится с механизмами оптических иллюзий, несомненно, большой молодец. Но большая часть приходит туда специально для того, чтобы повешать гирьки на крючки весов, потрогать арочные мостики и позаниматься ещё какой-нибудь совершенно очаровательной, по большей части развлекательной деятельностью. Или, например, интерактивные музеи вроде Еврейского музея: там была проведена грандиознейшая работа – при минимальном количестве подлинных исторических экспонатов, там создано большое количество неких инсталляций, которые психологически позволяют познакомить человека с обстановкой того или иного исторического периода. Всё начинается с 5D-кинотеатра и заканчивается инсталляциями вроде той, где на кухне хрущёвки еврейская бабушка поёт на идише и варит суп. Это всё прекрасно. Но огромное количество такого компьютерного интерактива тоже утомляет. Несомненно, в создании и реформировании музея необходимо сочетать эти черты, причём сочетать гармонично и под наблюдением специалистов, чтобы мультимедийные вкрапления не выглядели чужеродными.
Мы рассчитываем на то, что будет создана некая золотая середина в реформировании именно музейной экспозиции, где будут сочетаться разные подходы: и академический подход, дающий необходимую теоретическую базу, и подход мультимедийный, и подход, при котором человек сможет трогать экспонаты руками, то есть подключать другие каналы, помимо интеллекта, потому что у современного посетителя в возрасте от пяти до двенадцати лет самое главное — вырвать из рук мобильный телефон и посадить его лепить что-нибудь из пластилина и расписывать новогодние шарики.

- А каков Ваш взгляд на то, что на смену музейным работникам порой приходят менеджеры в чистом виде?

Это, опять же, палка о двух концах: с одной стороны, человек, который крайне сведущ в музейном деле, посвятил этому делу несколько десятков лет свой жизни, но довольно слабо приспособлен к современным рыночным условиям, - это печальное явление. С другой стороны, многим музеям нужно именно грамотное управление, когда образовательные музейные услуги будут высококачественно продаваться. Например, Государственный исторический музей разрабатывает огромное количество прекрасных программ, - например, очень качественную программу стажировок, - прекрасно их пиарит, при этом прекрасно их создаёт и держится на плаву. Эрмитаж или Русский Музей – это музеи, которыми управляют прекрасные музейщики и при этом прекрасные менеджеры, которые правильно организуют процесс работы музея. Мне кажется, что в руководстве нужно гармоничное сочетание музейщика с менеджером – сочетание некоего единства, которое, с одной стороны, позволяло бы музею сохранять свою основную научную функцию, с другой – делало бы его привлекательным для всех посетителей, а с третьей – делало бы его конкурентоспособным и вполне «продающимся» на рынке интеллектуальной продукции. Для чего люди приходят в музей? Провести время. Но они и в парфюмерный магазин ходят, чтобы провести время: не покупать там косметику, а просто гулять, смотреть и примерять это к себе. Так, собственно, люди приходят и в музей – например, в сухое место непогожей осенью - погулять, посмотреть картины, познакомиться с экспозицией, увидеть сеялку и веялку 20-х годов или экспозицию времён Гражданской войны. И к тому же обсудить это, сделать поводом для коммуникации. В Ночь искусств, которая была не так давно, нашему музею приходилось конкурировать с театрами, концертными площадками, даже торговыми центрами, где тоже проводились культурные мероприятия. Поэтому без грамотно выработанной стратегии существования в условиях современного рынка музею, конечно же, не устоять. Поскольку у нас музей исторический, надо подчеркнуть, что история – это наука важная, наука политическая и без соответствующих идеологических установок музей всё-таки существовать не может: так было в царское время, так было в советские времена, так должно быть и сейчас. Потому что, опять же, основной наш контингент – детский: он должен понимать, в какой стране он живёт, какая была история у этой страны. Другое дело – что не надо маскировать эту историю излишне, но стоит говорить о противоречиях исторического процесса, не упрощая картину, но сохраняя научную объективность.

- Не менее актуален для музейной сферы вопрос сохранения кадров. Идёт сокращение по возрасту. Те, кто старше 55-ти, - с одной стороны, это люди, которые не всегда могут приспособиться к существующим обстоятельствам и тенденциям (возникает проблема с технической грамотностью, например), с другой – зачастую это высококлассные специалисты…

- Видимо, сквозь всё интервью пройдёт эта тема динамического равновесия. Проблема того, что старые специалисты не просто уходят, а постепенно вытесняются из музейной среды, действительно серьёзна, но способы её решения всегда должны быть сугубо индивидуальными. С одной стороны, перед нами – действительно высококлассные специалисты в своей области: человек отдал тридцать-сорок лет изучению, например, фотографии, он знает профессию, свои фонды, он пополняет эти фонды, каталогизирует. Это человек, который может рассказать о каждой эпохе и дать серьёзную консультацию. С другой стороны, в нашей стране осталось довольно много людей старых идеологических установок. Нет, я не за то, чтобы в плане умонастроений в музее было некое единообразие – наоборот, это прекрасно, когда сосуществуют разные люди с представлениями о мире, о биографии художника. Но в сознание прежней эпохи очень тяжело включить какие-то новые элементы. И специалист, который может дать рекомендации по интересующему вопросу, при этом должен заинтересовать аудиторию: где-то снизить градус академичности, где-то добавить юмора – в тех местах, где это уместно: понятно, что про войну нельзя рассказывать с юмором, но про советский быт без малой толики здорового юмора говорить нельзя. И поэтому здесь есть вопрос уместности.
Я довольно молодой сотрудник музея, и я рада, что имею возможность учиться у тех, кто не один десяток лет посвятил музейной работе: создавал экспозиции, разрабатывал программы до нас, делал их интересными и привлекательными. Нередко бывает именно в частных музеях, что люди, познакомившись с западным опытом работы, бросаются реализовывать его здесь, у нас – с перегибами, характерными именно для молодёжи нашего времени, когда всё старое объявляется ненужным и просто оголтело сбрасывается с парохода современности: мы, дескать, молодые, мы лучше знаем, как устроить музей и как сделать так, чтобы в него шёл народ. Я за то, чтобы перенимать опыт у предыдущего поколения. Конечно же, нужно более строго относиться к вопросу компетенции каждого научного сотрудника: молодого или старого – всё равно. Главное, чтобы человек был компетентен в своей сфере, был адекватен ситуации и времени. Порой какая-то зашоренность представителей старшего поколения, их недоверие к новым подходам могут быть закономерными. С другой стороны, несколько инфантильное отношение к тому, что и как надо устраивать, у современного молодого поколения, которое часто не умеет перераспределять обязанности, адекватно оценивать свои силы и возможности своей площадки, тоже вполне возможно. Везде и всюду надо искать динамическое равновесие между старыми и новыми формами работы, между компетентностью старых сотрудников и, соответственно, готовностью к принятию нового у молодых. Конечно, хотелось бы, чтобы современные методики и технологии находили больший отклик в сердцах руководства, которое тоже прекрасно понимает многие потребности музея. Но, с другой стороны, хотелось бы, чтобы и руководство более серьёзно относилось к тому, что молодой человек в 23-25 и даже 30 лет не является вполне сформировавшимся специалистом и только ищет свой путь, только накапливает свой опыт проб и ошибок.
Сейчас есть тенденция, что молодой человек пробивается на ответственную должность. Я сталкивалась с этим в частном музее, где очень молодые люди оказались на уровне руководства крупного музейного комплекса и, прямо скажем, с этой задачей не справились именно потому, что не было соответствующего опыта: перераспределения задач, грамотной работы в коллективе и наработок по музейной работе и её опыту. При этом было желание работать. Но одного желания мало, всегда нужно на что-то опираться.

- В Москве огромное количество музеев, посвященных различной тематике, удовлетворяющих самым разным требованиям посетителей, частных и государственных. Для чего они нужны? Какие функции выполняют в общественном пространстве?

- Про все музеи говорить не могу, их всё-таки огромное количество, - и художественные, и литературные, и исторические, и естественно-научные. И все они должны бороться за своего посетителя. Этот вопрос каждый решает по-своему: кто-то, например, уходит в выставочную деятельность и таким образом привлекает к себе внимание, кто-то участвует в межмузейных акциях — и все без исключения осваивают современные интерактивные формы работы.
Я работаю в музее исторического профиля и, конечно, для нас самое главное – это сохранять историю во всём её многообразии. Буквально на днях у нас состоялась конференция по вопросам фальсификации и методов её недопущения. Идеологическая функция, несомненно, важна. Нам необходим некий эталон отношения к своей стране, ее истории, но всё же я считаю, что основная функция музеев – научная: сохранять всё необходимое, отражать все исторические процессы, которые происходят в стране или в каком-то конкретном регионе, в их многообразии и демонстрировать их более или менее доступно для посетителей. Однако наши посетители предпочитают видеть в музее продолжение образовательного учреждения. И, с одной стороны, это очень хорошо, потому что экспозиция музея позволяет наглядно раскрывать какие-то темы, не развитые в учебниках истории (так поступил Музей политической истории в Петербурге: они разработали специальную программу, которая позволяет детям исследовать сталинскую эпоху, все её достоинства и недостатки) и сделать собственные выводы как об историческом периоде, так и об определенной личности. В Москве сейчас развивается такой проект, как «Урок в музее». Пока участвуют в нем только музеи московского подчинения, но, надеюсь, скоро присоединятся и федеральные. И вот этот проект вызывает ряд вопросов: какой музей имеет право проводить этот урок, как контролировать работу учащихся на занятии, кто выставляет за него оценки и т. д.
С другой стороны, часто случается так, что родители ожидают, что музей будет не только образовывать ребёнка, не только давать ему информацию – но и воспитывать, то есть научит его не болтать, не задавать лишних вопросов, не распускать руки, не бегать и так далее; что если родитель не внушил каких-то правил ребёнку и не показал их на своём примере, то это сделает какая-то посторонняя тётя в музее. И это проблема, потому что музей может аккумулировать знания, может образовывать ребёнка, предоставляя ему интересную для его развития программу. Во время интерактивных занятий дети танцуют, разыгрывают сценки, что-то изготавливают, занимаются некой символической деятельностью (понарошку стирают, добывают огонь, всё, что угодно), в процессе познания задействуются все чувства. Музей готов этим заниматься — и занимается, но воспитывать ребёнка вместо родителей он, равно как и школа, не должен. В первую очередь важно семейное воспитание, а потом уже – подключение каких-то общественных инстанций. Очень странно слышать, когда родители в ответ на самый простой вопрос: «Кто такой Ленин?» - отвечают, что их чадо этого не проходило в школе. Сразу вспоминается рассказ Цветаевой о том, как она спросила у матери, кто такой Наполеон, и получила возмущенный и удивленный ответ, что это носится в воздухе, это просто надо знать. Хотя, конечно, можно понять и родителей, которые хотят отдохнуть и перекладывают свои обязанности на музей.

- Расскажите подробнее о том, как рассматривает музей рядовой посетитель?


- Музей, по его мнению, должен что-то рассказать, что-то показать детям, потому что основная наша аудитория – мы об этом поговорим чуть позже – это, несомненно, посетители в возрасте от 5-ти до 12-ти лет. Молодёжь к нам добровольно ходит редко. В юном возрасте дети чаще всего ходят с семьей или в составе класса. Мне кажется, что многие родители используют ребёнка как повод сходить в музей и послушать интересную экскурсию. Взрослый в здравом уме и трезвой памяти не пойдёт смотреть программу про, например, бояр эпохи первых Романовых, или заниматься экспериментами, которые делает музей занимательных наук «Экспериментаниум», а ребёнок даёт на это своеобразную «санкцию».
Интересный проект – «Семейное путешествие», который не первый год проходит в Москве. Огромное количество детей с нетерпением ждет, когда же им дадут отмашку, чтобы устроить забег по шести, восьми, двенадцати и более музеям, выполнить задания, получить море удовольствия. Я наблюдаю, что к нам приходят подростки в самых больших количествах, потому что им это интересно, потому что им хочется получать какое-то поощрение, у них есть потребность в знакомстве с новым, и музей стал для них крайне привлекательным. То есть это привлечение достигается не только методом пляски с бубном и заклинания детей во время экскурсий, но и постоянным и планомерным формированием идеи, что музей — это интересно и увлекательно.
Если вернуться к разговору об образовательной функции музея, то можно вспомнить, что у нас второй год проходит проект «Парки, музеи, усадьбы». Это олимпиада, в рамках которой дети посещают музей, получают баллы и символические награды за каждый пройденный объект, и те, кто набрал наибольшее количество баллов, потом участвуют в общегородском московском конкурсе. С этого года олимпиада стала практически обязательной во всех школах. Это, конечно, стимулирует к посещению самых разнообразных музеев: чем больше ты их посетил, тем больше у тебя баллов, тем больше ты молодец и тем выше твой рейтинг в школе. Но, с другой стороны, поход в музей не должен быть школьной обязаловкой. Но приятно, что эта олимпиада даёт результаты и привлекает народ к музеям – она помогает пополнять образовательный багаж, который, прямо скажем, у современного посетителя невелик. Вспомнить, как официально называется наша страна и как она называлась раньше, многим уже не под силу.

- Расскажите подробнее о посетителях вашего музея.

- Большая часть наших посетителей, как я уже сказала, – это родители с детьми. Мне порой кажется, что родителям посещение музея важнее, чем детям: бывает, что ребёнок уже задремал, а мама или папа продолжают задавать вопросы экскурсоводу. Есть ощущение, что какой-то стыд не даёт взрослым людям приходить в музей самим по себе: может быть, нехватка времени, может,чувство, что посещение исторического музея – это детское развлечение. И вот поэтому ребёнок становится своеобразной санкцией: вот, я уже завсегдатай музея, я хожу туда за руку с детьми… Особенно приятно наблюдать, как папы радуются посещению музея: мамы традиционно ходят в с детьми на экскурсии и занятия, папы традиционно спят в театре, а тут у них появляется возможность тоже что-то сказать. Порой главное - нейтрализовать взрослых, чтобы они не мешали детям получать удовольствие. Мне безумно приятно видеть, как ребята приходят с родителями: они ждут начала нового сезона, «Семейного путешествия», «Музеев. Парков. Усадеб», еще какого-то проекта, и потом всей семье хочется снова вернуться в музей. Особенно для меня показателем были, конечно же, многодетные православные семьи из клуба «Вербочки». Наш музей работает с ними около полутора лет, и хотя ребята уже выучили всю экспозицию наизусть, они сказали, что готовы, несмотря ни на что, приходить сюда снова и снова. Это небольшая часть посетителей, но приятно видеть представителей молодого поколения, которым интересны не только телефоны и компьютеры.
Вторая часть наших посетителей – это дамы за пятьдесят (гораздо реже – мужчины за пятьдесят), завсегдатаи всех выставок и биеннале, да и практически всех культурных мероприятий в городе – те, кто составляет основную часть концертных залов, филармоний, театров и выставочных площадок. Это обычно очень искушённые и въедливые посетители, которые задают вопросы, спорят с решениями экспозиционеров, высказывают свои точки зрения. С одной стороны, очень приятно, что есть эти посетители, которые готовы не уходить из музея по несколько часов, беседуя, споря, уточняя. Но, с другой стороны, очень жаль, что в музей приходят именно представители этих двух категорий: родители с детьми - и дамы элегантного возраста (последние – чаще всего без детей, самостоятельно путешествующие по музейному пространству Москвы). Я знаю, что где-то ходят люди в возрасте от восемнадцати до тридцати – как сказали бы в советское время, «работающая молодёжь», ходят по модным площадкам вроде Винзавода или «Artplay», но редко заглядывают в более академические и, может быть, более строго организованные и не такие гламурные заведения. Человек этой категории посетителей, оказавшийся у нас, часто восторгается, что это всё вообще есть: он только слышал когда-то, что оно существует. Это повод для сожаления, потому что серьёзный класс посетителей фактически отпадает.

- Как Вам видится существование литературных площадок в музеях, коммерческое и некоммерческое?


- Конечно – опять же, это моё мнение, но, слава Богу, подкреплённое некими практическими результатами – только научной и только образовательной функцией работа музея не должна ограничиваться. На базе музея должно существовать огромное количество различных видов деятельности, связанных с его функционированием. По опыту своей экспозиции я могу сказать, что наше руководство пошло нам навстречу и мы довольно активно начали заниматься некоммерческой деятельностью – однако же привлекающей посетителей к нашему музею. Мне кажется, это очень важно – чтобы деятельность дополнительных музейных площадок создавала ему некоторую репутацию в городе и в медийном пространстве. И мы очень рады, что на нашей базе на протяжении уже практически года (в феврале как раз будет год) существует некоммерческая литературная площадка «На Делегатской». Надо сказать, что наша площадка дополняет нашу музейную работу, потому что мы говорим об истории повседневности. Но что такое история повседневности? Это ведь не только диваны и подушки, это книги, которые читают люди, это игры, это бытовые практики. И вот возможность оставить свой след в формировании современных литературных площадок, то есть в формировании современной повседневности, кажется нам очень серьёзной. Мы рады, что здесь мы можем и организовывать фестивали, и устраивать презентации книг, на которых выступают представители различных поколений московской поэтической тусовки. Мы очень рады, что эта площадка становится местом постоянного диалога, в том числе и дискуссионным пространством: тут можно назвать четыре круглых стола, прошедших этой весной, включая крайне резонансный круглый стол по вопросам литературного образования (все подробные стенограммы можно найти в Интернете, в журнале «Новая реальность» на сайте «Мегалит»). Среди участников круглых столов – такие признанные литераторы, как Ольга Балла, Людмила Вязмитинова, Андрей Тавров, Вадим Муратханов, Анна Берсенева, Дмитрий Веденяпин. И, конечно же, нужно упомянуть новый литературно-критический проект «Полёт разборов», который привлекает к нам довольно большое количество посетителей – прежде всего из-за своего необычного формата – и проходит каждый последний четверг месяца. Но, помимо литературной площадки, мы открыли кинолекторий, который проходит раз в неделю на Делегатской. Музей должен постоянно выходить в живую жизнь, он не должен постоянно консервироваться в своей узкой области. И работа литературной площадки, таким образом, должна открывать эту живую жизнь людям.

- Расскажите, для чего ещё сегодня стоит приходить в музеи.

- Иногда приходят провести время, и это самое важное: у нас сухо, у нас тепло, у нас есть возможность походить и обсудить что-то с человеком, сравнить своё представление о чём-то. Музей – это культурное пространство, где, конечно, можно почувствовать себя человеком сведущим, интеллектуальным. Меня, например, в музей привели в два года, я не представляю без музеев своей жизни, и часто веду своих знакомых в Музей Пушкина смотреть на те экспонаты, которые мне, восьми- или девятилетней, были дороги: для меня это своеобразная проверка на то, моего ли культурного поля человек. У большого количества посетителей сейчас появилась возможность сравнивать наши музеи с музеями европейскими: в конце концов, я тоже была в Лувре, посещала флорентийские музеи и видела большое количество экспонатов разных эпох и течений — от Древнего Египта до конструктивизма. И порой посещение нашего, отечественного музея после Европы или Америки уже не так впечатляет, потому что наш устроен гораздо скромнее. Но я даже ради сравнения, ради какого-то детского впечатления о том, как мне дали подержать утюг или напоили чаем из старинного самовара, всё равно приду в музей. Да, у нас в музее нет такого количества аттракционов, у нас не висит «Мона Лиза», но у нас тоже интересно. Приходите почаще в музеи, обсуждайте, сравнивайте, ищите свой.скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
3 829
Опубликовано 25 ноя 2014

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ