Дмитрий Ластов. ПИАРЩИКИ (I часть)

Редактор: Наталья Якушина


(невольная фантазия или незамысловатая история)



Действующие лица:

ЯНА — администратор театра (около тридцати лет).
КОСТЯ — администратор театра (около тридцати лет).
ПЕТЯ — администратор театра (около тридцати лет).
АНТОН ЮРЬЕВИЧ КУЗЬКИН — художественный руководитель театра, режиссёр (около пятидесяти лет).
ЕДИНСТВЕННЫЙ ЗРИТЕЛЬ — случайный тип.
КОЗЛОВ ИВАН СЕРГЕЕВИЧ — артист театра (за пятьдесят лет).
ЗУЕВА АЛЬБЕРТА ПЕТРОВНА — артистка театра (за пятьдесят лет).
ЖУРНАЛИСТ — пронырливый тип.
ОПЕРАТОР — шустрый тип.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ. 
ОКСАНА КОТОВА — известная журналистка (за сорок).


ПЕРВАЯ ЧАСТЬ

Фойе театра. Вечер. Из-за дверей слышатся звуки идущего спектакля – отдельные фразы, музыка. В фойе Костя и Петя. Петя слушает музыку. Костя дремлет в кресле. Вбегает Яна. 

ЯНА. Мальчики, это кошмар!
ПЕТЯ. Ты что?!
ЯНА. В зале семь человек было. А на сцене – тридцать. Это кошмар! Где ваши? Вы же обещали?!
КОСТЯ. А твои где? Ты же сама…
ЯНА. У школьников карантин. Запретили все мероприятия. Не пришли они.
ПЕТЯ. Карантин?!
ЯНА. Какая-то эпидемия, все перестраховываются. Что делать?! Нас же худрук сожрёт.
ПЕТЯ. Костя, а твои где?
КОСТЯ. Собес меня прокатил. У них там какая-то экскурсия с бесплатным хавчиком. У нас же не кормят, а там кормят. Вот старички все туда и дёрнулись. И все... В соседние районы позвонил – говорят, что далеко. А ты студентов обещал?
ПЕТЯ. Аналогично. Говорят, скучная тематика у нас.
ЯНА. Мальчики, это же беда! Он же выгонит нас. Он же уже обещал!
ПЕТЯ. Студенты все при деле, а на эту классику никто не хочет...
ЯНА. Спрячьте меня...
КОСТЯ. Ты что?
ЯНА. Он же будет орать. Вы понимаете... Семь человек в зале.
ПЕТЯ. От него не спрячешься.
ЯНА. Я до последнего думала, я спектакль задержала на двадцать минут. Думала, что либо студенты, либо школьники, либо старички подтянутся.
КОСТЯ. Ты бы нас спросила – мы бы тебе сказали, что полный зад.
ЯНА. Не хотела. Лучше до последнего надеяться.
ПЕТЯ. И задержать спектакль... Ха-ха...

Вбегает разъярённый Антон Юрьевич.

АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Что это?! Что это?! Что это?!
ПЕТЯ. Где?
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. В зале! Что это?! Ну?!
КОСТЯ. Что в зале?
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. В зале что?! Что?!
ЯНА. Зрители...
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. В зале... В зале – зрители... А вот здесь одни идиоты! Там три человека сидят! Слышали! Три!
ЯНА. Почему три? Семь.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Три человека! Поняла! Сам считал! Слышала!
ПЕТЯ. Ну, может, не всех посчитали.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Не всех... Умник!
КОСТЯ. Остальные, может, уже ушли.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Ушли!
ПЕТЯ. Ставили бы...
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Ты что, Петя?! Ты... Ты о чём?!
КОСТЯ. Ну, он, имел в виду...
ЯНА. Антон Юрьевич, просто классику не все понимают. Многие не доросли, поэтому уходят. А в зале остаются самые ценители.
ПЕТЯ. А если ещё двое ушли, то сколько в зале осталось?
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Что?
ЯНА. Петя!
ПЕТЯ. Да я вижу, вон ещё двое одеваются.
КОСТЯ. Один человек в зале!
ЯНА. Такого никогда не было.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Идиоты! Идиоты! Нас же закроют. Я вас выгоню! Всех выгоню! Уволю! Завтра же уволю! Поняли! Вы виноваты. Сидите тут...
КОСТЯ. Да мы то что...
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Первого уволю... Думаете, не найду никого. Найду. Уволю! Придурки! Администраторы... Собрались тут. Ничего в творчестве не понимаете. Сидят тут... Завтра же... Поняли... Завтра же... Всех уволю!
ПЕТЯ. Может, спектакль-то отменить, раз в зале один человек? А если ещё уйдёт после антракта...
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Завтра уволю всех! А сейчас – чтобы никого из театра не выпускали! И гоните всех монтёров, вахтёров – всех хватайте – и в зал. Поняли, идиоты!

Антон Юрьевич уходит. 

ЯНА. Петя, зачем... Ну, ушли бы они – и не заметил. Ну, мальчики, мне ещё ипотеку выплачивать. Я отсюда не хочу уходить. Зачем так обострять.
ПЕТЯ. А затем, что на наши спектакли уже итак никто не ходит. Всех стягиваем, стаскиваем, обзваниваем, гоним...
КОСТЯ. Ага, силком. Иногда принудительно, иногда бартером. Яна, ну рано или поздно – всё равно было бы так же.
ЯНА. А кто меня возьмёт? Вы чего!? А у тебя, Петя, что – ждут тебя где? Полдня шатаешься невесть где, а полдня спишь на диване. А ты, Костя, со своими постоянными шашнями, да попойками! Нам нужны только зрители в этот долбанный театр...
ПЕТЯ. Ну, ты сказочница! Да никто не придёт. За такое искусство да ещё и деньги платить! Надо просто уволиться и разойтись. Что-нибудь подвернётся.
КОСТЯ. И я так же... Ян, ну смысл... От этого театрального нафталина уже ноздри пухнут. Три часа гнать эту старую чепуху с новым взглядом! Ну, никто не выдержит.
ПЕТЯ. Мы уже здесь полгода...
КОСТЯ. Ага, как старых предшественников выперли.
ПЕТЯ. И одно и то же... Приходят на спектакль несколько десятков, до антракта человек пять уходят, во время антракта ещё человек десять... До конца досиживают человек восемь.
КОСТЯ. Пять.
ПЕТЯ. Ну, пять.
ЯНА. Мальчики, ну я не хочу так. Надо что-то делать. Я вся в долгах. Вы выкрутитесь, а я?
КОСТЯ. Ну и ты выкрутишься.
ЯНА. Как я выкручусь? Я только хотела аванс попросить.
ПЕТЯ. Зачем?
ЯНА. А мне ипотеку нечем платить.
ПЕТЯ. А твой?
ЯНА. Ушёл. У меня нет денег.
КОСТЯ. Когда ушёл?!
ЯНА. Две недели как...
ПЕТЯ. Так пусть и платит твою ипотеку.
ЯНА. Дураки вы! Ипотека на меня оформлена. Я же всё потеряю. Банки у нас быстрые. У Ленки, помните, актриса была, уехала потом. Все три года платила, а потом....
КОСТЯ. Да....
ПЕТЯ. Ничего не поделаешь.
ЯНА. Я не знаю... Вот живёшь на свете – и ничего хорошего, удары, удары...
КОСТЯ. Ну подожди. Что-то придумаем.
ПЕТЯ. Когда?
ЯНА. Надо придумать, надо придумать...
ПЕТЯ. Что мы можем придумать?
КОСТЯ. Надо, чтобы залы были полные.
ПЕТЯ. Надо... Только как?
КОСТЯ. Надо, чтобы люди сюда пришли.
ПЕТЯ. Ты уже сказал... На этот нафталин.
КОСТЯ. Ну, нафталин. Но его если немного приправить.
ПЕТЯ. Чем приправить?
КОСТЯ. Ну, острым чем-то, злободневным.
ПЕТЯ. Как ты это собираешься сделать?
КОСТЯ. Не знаю. Скандал какой?..
ЯНА. А какой скандал?
ПЕТЯ. Правда, какой?
КОСТЯ. Ну, какой-нибудь.
ПЕТЯ. Из-за того, что Евангелина Степановна не закрыла на ночь форточку, в театр вряд ли кто пойдет.
ЯНА. А, может, заснять на видео, как Антон Юрьевич ругается с уборщицами.
ПЕТЯ. Тогда тебя точно уволят, да и зрителям на Антона Юрьевича точно наплевать.
КОСТЯ. Надо сделать так, чтобы было не наплевать, чтобы на его творчество обратили внимание и сюда бы хлынули толпы. Скандал нужен.
ПЕТЯ. Скандал... Из-за внебрачного ребёнка Калугина и всяких прочих сплетен сюда вряд ли кто пойдёт. Они нам-то не интересны.
КОСТЯ. Надо сделать так, чтобы они были интересны.
ПЕТЯ. Да надо, но как?
КОСТЯ. Надо что-то медийное.
ЯНА. Что медийное?
КОСТЯ. Ну, звезду какую привлечь.

Из боковой двери выходит зритель и направляется к выходу. 

КОСТЯ. Яна, держи его.
ЯНА. Как?
ПЕТЯ. Не знаю.

Яна бежит к зрителю. 

ЯНА. Стойте, стойте.

Зритель непонимающе смотрит на Яну. 

ЯНА. Я без вас жить не могу, понимаете. Как я вас увидела... Я люблю вас! Пойдёмте в зал, там, в темноте, будет комфортнее.

Яна просто хватает зрителя и силком тащит в зал.

ПЕТЯ. Так, как взять эту звезду?
КОСТЯ. Слушай, да и не надо её брать. Надо просто её вовлечь.
ПЕТЯ. Не понял.
КОСТЯ. Надо придумать скандал, и чтобы он был во всех СМИ.
ПЕТЯ. Всё равно не ясно.
КОСТЯ. Надо найти информационный повод. Ну, как там пиарщики эти всякие делают. Кстати, что они в нашем театре делают?
ПЕТЯ. А ничего не делают. Договоры оформляют и репетиции стенографируют, и в соцсетях пишут.
КОСТЯ. Ну, в общем, нужен информационный повод.
ПЕТЯ. Ну найдёшь ты его, а как об этом поводе узнают СМИ?
КОСТЯ. А вот так и узнают. Анонимно им подбросим.
ПЕТЯ. А ты умеешь?
КОСТЯ. Попробуем. Только какой повод? Кто у нас сейчас самый такой известный человек?
ПЕТЯ. Президент.
КОСТЯ. Да нет...

Выбегает Яна. 

ЯНА. Я ему сказала, что я его люблю, что я всю жизнь его ждала. Представляете!
ПЕТЯ. И что?
ЯНА. Что он должен ждать меня в зале до конца спектакля. А я должна отпроситься на завтра, чтобы поехать с ним в путешествие, за которое сама и заплачу.
КОСТЯ. И он поверил?
ЯНА. Ему ничего не оставалось.
ПЕТЯ. Не оставалось!?
ЯНА. Я просто не дала ему сказать. Я его схватила, обняла, поцеловала. От него чесночищем несло... и перегаром.
ПЕТЯ. Героиня!
ЯНА. А теперь он не выйдет – я дверь заперла.
ПЕТЯ. Самое главное – её потом не забыть открыть, а то заночует, бедолага.
ЯНА. Вы придумали?
КОСТЯ. Скажи, а кто у нас самый известный кроме президента?
ЯНА. Как кто – Котова.
ПЕТЯ. Эта блогерша.
ЯНА. Ну да, она очень популярна.
КОСТЯ. Такую не знаю... А, это та, которая всё замуж выходит.
ЯНА. Она была замужем за банкиром, актёром, хоккеистом…
КОСТЯ. И что?
ЯНА. У неё в соцсетях подписчиков миллионы. Да она из телевизора да Интернета не вылезает. Вот стоит ей сказать что-то про наш театр – и всё.
ПЕТЯ. Что всё?
ЯНА. Зрители повалят.
КОСТЯ. Вот надо, чтобы она и сказала...
ЯНА. Да, держи карман шире. Одно её слово пару миллионов стоит.
ПЕТЯ. У нас таких денег нет.
КОСТЯ. Есть другая идея.
ЯНА. Какая?
КОСТЯ. Мы устроим скандал с этой Котовой.
ЯНА. Устроим!? Ха...
КОСТЯ. Мы... Мы... Мы женим Котову.
ПЕТЯ. На ком?
КОСТЯ. На нашем худруке.
ЯНА. На Антоне Юрьевиче?
ПЕТЯ. Как ты женишь?
КОСТЯ. Она влюблена в Антона Юрьевича.
ЯНА. В него – влюблена?!
КОСТЯ. Влюблена – любовь зла.
ЯНА. А он?
КОСТЯ. А он ей не отвечает. И она влюблена в него уже долго. Сколько ей?
ЯНА. Котовой? Да лет сорок.
КОСТЯ. В общем, лет двадцать она влюблена в нашего Антона. А ещё, ради этой любви она готова на всё.
ПЕТЯ. На что, на всё?
КОСТЯ. Готова на всё.
ЯНА. Ну на что?
КОСТЯ. Готова сыграть в новой постановке Антона Юрьевича.
ЯНА. Как?
ПЕТЯ. В Братьях Карамазовых?
КОСТЯ. И вводится в ряд спектаклей театра.
ЯНА. А я ничего не слышала.
ПЕТЯ. Правда?!
КОСТЯ. Да шутка это, вы что?!
ЯНА. А я тут поверила. Думаю, а Грушеньку она бы сыграла.
КОСТЯ. Ну, ну... Видите! И все поверят. Надо браться... Прямо сейчас.
ПЕТЯ. А ты думаешь, сработает?
КОСТЯ. Сработает!
ЯНА. И зрители придут?
КОСТЯ. Придут. Хотя...
ПЕТЯ. Что?
КОСТЯ. Надо подстраховаться.
ЯНА. Как?
КОСТЯ. Надо сразу несколько поводов придумать. Несколько скандалов.
ЯНА. Я не знаю. Ну что ещё?
КОСТЯ. Думайте, на что у нас клюют, что разносят эти журналюги?
ПЕТЯ. Ну, обнажонка хорошо идёт.
КОСТЯ. Да нет, сейчас на это уже никто не пойдет.
ЯНА. Почему?
КОСТЯ. Отстали вы. Интернет откроешь – там её полно. А тут вам эту обнажонку будут в коллективе показывать. Да никто не пойдёт – прошлый век.
ПЕТЯ. Ну а что тогда?
КОСТЯ. Ну, что сейчас смотрят, куда идут? Какие программы популярны?
ЯНА. Ток-шоу, путешествия, ремонты, экстрасенсы, всякие приготовления...
КОСТЯ. Стоп!
ЯНА. Что?
КОСТЯ. Экстрасенсы!
ПЕТЯ. Ты чего, Костя!
КОСТЯ. Мы скажем, что у нас...
ЯНА. Что?
КОСТЯ. Не придумал ещё.
ПЕТЯ. Ну.
КОСТЯ. Что у нас?
ЯНА. Давай.
КОСТЯ. У нас актриса Зуева.
ЯНА. Зуева?
ПЕТЯ. Эта мегера, которая всем проходу не даёт и волочится за худруком?!
КОСТЯ. Да.
ЯНА. И что она?
КОСТЯ. Что она ведьма! Или нет, что она суперэкстрасенс.
ПЕТЯ. И что?
КОСТЯ. Что у неё жуткие способности.
ЯНА. К чему? Она полная бездарность.
КОСТЯ. Ну... у мужиков после трехчасового спектакля всё налаживается.
ЯНА. В каком смысле?
КОСТЯ. Встаёт.
ЯНА. А...
ПЕТЯ. Хорошо. А у женщин?
КОСТЯ. У женщин?
ПЕТЯ. У нас основной контингент – женщины.
КОСТЯ. А у них все жиры исчезают.
ЯНА. Исчезают? Правда?
КОСТЯ. После того, как они пять раз...
ПЕТЯ. Лучше десять.
КОСТЯ. Как они десять раз просидят на спектаклях театра.
ЯНА. Здорово!
ПЕТЯ. Только как сделать так, чтобы это стало скандалом?
КОСТЯ. Запилим ролики, расшарим в соцсетях, снимем вирусное видео, обзвоним редакции.
ПЕТЯ. И что, пойдёт?
КОСТЯ. Я думаю, что... Идея!
ЯНА. Какая?
КОСТЯ. Надо все группы использовать, все социальные группы. Надо заявить, что актёр Козлов у нас святой.
ЯНА. Как святой, этот урод?!
КОСТЯ. Ну да... да... да... Что он исцеляет...
ПЕТЯ. Яночка, Костя хотел сказать, что если кто-то не верит в экстрасенсов, то обязательно верит в нечто другое.
КОСТЯ. Ну да, что после пяти…
ПЕТЯ. Десяти.
КОСТЯ. После десяти спектаклей Козлова все боли проходят, все швы рассасываются, и...
ЯНА. Человек становится чище, здоровее, и все грехи прощаются.
ПЕТЯ. А церковь ничего не скажет? Мы вроде у них хлеб отбираем.
КОСТЯ. В том-то вся и соль, что мы здесь вроде и не при чём. Вообще, никто в театре знать не будет, что да как, понимаете. Надо сделать всё так, чтобы никто ничего не понял. Значит так, надо взять одежду и парики и снять быстро видео, и разместить его на всяких форумах. С вас – снять видео, а я всё размещу. И если вы хотите здесь остаться, то надо делать это прямо сейчас.
ПЕТЯ. А ты здесь один справишься?
КОСТЯ. С одним-то зрителем!?
ЯНА. Я пойду. Мне не хочется, чтобы этот зритель меня тут нашёл.

Яна уходит. 

КОСТЯ. Петя слушай, а кто у неё был, ну, этот парень?
ПЕТЯ. У Яны? Да я и не спрашивал, не знаю. А что? Она тебе что, нравится? Она-то?
КОСТЯ. Да так.
ПЕТЯ. Ну-ну... Блистал тут своими идеями. Пойду их претворять в жизнь.

Петя уходит. Костя остаётся один в фойе. Слышатся стуки в дверь. Костя открывает дверь. Выбегает зритель. 

ЕДИНСТВЕННЫЙ ЗРИТЕЛЬ. Где она, девушка эта? Где она? Она должна ждать. Ради неё я смотрел эту чушь. Вы видели её.
КОСТЯ. Я от вас без ума.
ЕДИНСТВЕННЫЙ ЗРИТЕЛЬ. Что?!
КОСТЯ. Ваш запах, ваша причёска, ваша одежда так возбуждают меня! Давайте уединимся в зале.
ЕДИНСТВЕННЫЙ ЗРИТЕЛЬ. Ты, ты, ты, ты… ты чего?
КОСТЯ. Я так хочу вас!
ЕДИНСТВЕННЫЙ ЗРИТЕЛЬ. Вы тут все с ума сошли, что ли?
КОСТЯ. Тут театр – здесь все сошли с ума!
ЕДИНСТВЕННЫЙ ЗРИТЕЛЬ. Я на вас жаловаться буду. Я на радио позвоню! Я вас геев поганых! Я всем скажу…

Зритель убегает. Свет гаснет. 


ВТОРАЯ ЧАСТЬ

Фойе. День. Люстры погашены. Свет идёт из окон. Петя сидит в кресле и спит. Тихо. Вбегает Антон Юрьевич. 

АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Петя!

Петя с испуга чуть не падает. 

АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Я не могу понять, что стряслось!
ПЕТЯ. Что?
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Всё утро мне звонят журналисты.
ПЕТЯ. Да?
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Они хотят со мной встретиться.
ПЕТЯ. И что?
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Пять или шесть телеканалов, несколько сайтов, пара радиостанций и какие-то блогеры. Я ничего не могу понять.
ПЕТЯ. Это мы, Антон Юрьевич. После вашей критики мы приняли все меры.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Здорово! Здорово! Но вот они всё про какую-то Котову, Катову, то ли Кошкину всё спрашивают.
ПЕТЯ. Котову...
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Да, да... Котову. Я понять не могу, что за Котова.
ПЕТЯ. Правильно. Мы увидели, точнее, провели работу, поискали и увидели, что, оказывается, известная телеведущая Оксана Котова очень хорошо отзывается о вас и нашем театре и неоднократно, повторяю, неоднократно бывала в театре и даже, повторяю, даже хочет играть в театре, хочет ввестись на роли в театре... и хочет играть Грушеньку в Братьях Карамазовых.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Неужели! А почему я ничего не знаю? Почему мне никто не говорил, что, наконец, какая-то известная личность посетила наш театр? Это ваше упущение! Ваше! Я никогда ничего не знаю!
ПЕТЯ. Антон Юрьевич, верно. Но она же инкогнито приходила. Она ведь, как выяснилось, влюблена в вас и не хотела афишировать.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Что? Как? Влюблена? Котова? А она что, какая? Не понимаю.
ПЕТЯ. Оказалось, по нашим сведениям, что она безумно в вас влюблена, в ваше творчество, в ваши спектакли, и хочет играть, быть рядом, внимать вашему творчеству.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Да, да... Вот... Видишь, Петя, видишь! Настоящий талант – он ведь всегда будет понят. Стой! А как же Зуева? Если Зуева узнает, она же меня прибьёт. Зуева... Нет, нет... Нельзя так. Как же Зуева?
ПЕТЯ. А вы отрицайте.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Как отрицать! Она же меня убьёт!
ПЕТЯ. Вы говорите, что не хотите про это ничего говорить, и делайте загадочный вид.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. А зачем загадочный?
ПЕТЯ. Ну вы же творческий человек, а творческие люди должны быть загадочными. Вот так вот делайте своё лицо. Или так.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Вот так, да?
ПЕТЯ. Ага, вот так. И всё будет ясно.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Ясно. Значит, про Котову мне молчать и делать загадочный вид.
ПЕТЯ. Тем более, тем более что она сама хочет сохранить это в тайне, понимаете! И вздыхайте.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Вздыхать?
ПЕТЯ. Да.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Зачем?
ПЕТЯ. Чтобы она вас правильно поняла. И говорите, что всегда рады новым идеям, новым лицам.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Нет, нет... Если я это скажу, то Зуева меня точно прибьёт.
ПЕТЯ. Тогда загадочно вздыхайте...
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Так, уже три часа. Сейчас они уже приедут. Что же делать? Я пойду готовиться, я пойду готовиться. Котова... Ну надо же! Значит, так загадочно, да...
ПЕТЯ. Верно. Надо быть очень загадочным. Все великие люди загадочные.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Загадочно... Вот так.

Антон Юрьевич уходит. Петя остаётся один, садится на диван и продолжает спать. Через некоторое время вбегает Яна. 

ЯНА. Петя! Петя!
ПЕТЯ. Да что ж такое?
ЯНА. Ну что, ну что... получилось?
ПЕТЯ. Ага, телеканалы, радио, газеты – все сюда... Скоро здесь из них очередь будет.
ЯНА. А Антон Юрьевич?
ПЕТЯ. А чего? Всё в ажуре. Он уже, кажется, что в эту Котову сам влюблен. Представь себе, лет двадцать его никто, кроме этой Зуевой, не замечал, а тут какая-то Котова – и куча телеканалов...
ЯНА. А он с ума от этого не сойдёт?
ПЕТЯ. Он уже... того... с ума...
ЯНА. А если вскроется?
ПЕТЯ. Не вскроется. Как Костя сказал, я так и сделал. Антоша будет делать загадочный вид, а вот Зуева – на твоей совести. Из тебя, кстати, актриса получше будет.
ЯНА. Я старалась.
ПЕТЯ. Так вчера эффектно! «Девчата, это чудо, это действие потусторонней энергетики. Я похудела на сорок килограммов, вот смотрите, как я выглядела раньше, и всё это из-за театра и потрясающей энергетики. Десять спектаклей с актрисой Зуевой на сцене – и вы похудели. И это дешево, и ничего не надо – просто сиди в зале, и лучше поближе, и подставляй те самые места, которые требуют похудения».
ЯНА. Да ну тебя. Как бы меня кто-нибудь не узнал. Засмеют.
ПЕТЯ. Да не.
ЯНА. А сам! «Мужики, у меня не получалось с моей уже целый месяц... И таблетки не помогали... А тут моя затащила меня в театр, и оказывается, что подействовало. После первого спектакля я заметил улучшение, а после десятого у меня всё получилось. Это мужики, работает. Надо всего-то прийти в театр, на спектакли Зуевой, и на десятый спектакль у вас всё получится без таблеток и мазей». Ха-ха-ха, артист!
ПЕТЯ. Думаешь, парики нас спасут.
ЯНА. А уже поздно, всё уже растеклось. Будем всё отрицать.
ПЕТЯ. Стой, я пошёл. Эта мегера по твоей части.

Петя убегает. Появляется Зуева. 

ЗУЕВА. Эй, эй! Ты... ты... как там тебя, Ирина!
ЯНА. Яна.
ЗУЕВА. Да, Яна, Ирина – вы тут меняетесь, как перчатки. Запоминай вас...
ЯНА. Да, Альбертина Петровна...
ЗУЕВА. Сколько раз повторять – ну что же вы все не можете запомнить имя примы, ведущей актрисы. Меня зовут Альберта Петровна. Ну, ты поняла, девочка.
ЯНА. Да, Альберта Петровна.
ЗУЕВА. Я вот что, Ирина, не поняла…
ЯНА. Яна.
ЗУЕВА. Ну что ты меня перебиваешь. Вчера я не нашла тебя. Это возмутительно – играть для одного полусумасшедшего зрителя, который всё время озирается и дёргается. И это я - Заслуженная артистка!
ЯНА. Калмыкии...
ЗУЕВА. Это я – заслуженная артистка, любимица публики, прима! Я считаю, что это недопустимо, вы просто не продаёте билеты жаждущим меня увидеть. Вы просто их не пускаете в театр! Понимаете!
ЯНА. Я...
ЗУЕВА. Не перебивайте меня! Ну что это?!
ЯНА. Я...
ЗУЕВА. Вы просто своим тупоумием, своей скудостью мышления ограничиваете творческих людей, не даёте развиваться. Я спрашиваю – где зрители? Столько людей в городе, столько прекрасных лиц! А в театре – одни старики да школьники или маньяки... ни нормальных мужчин, ни прекрасных женщин. Я подумала, и решила, что это вы, милая и прелестная, со своими мальчиками… Вы специально мне гадите, делаете всё, чтобы зарыть мой талант в землю, чтобы его никто не увидел!
ЯНА. Да я...
ЗУЕВА. Да вы, Ирина, вы... я вас просто уничтожу! Я вас просто отправлю саму играть перед этим маньяком! Я ему о высоком, а он передо мной крутится, как уж. Знайте, я вас предупредила, я вас лично удушу... отравлю.
ЯНА. Да я...
ЗУЕВА. Где Антоша? Я его всё утро ищу. У него всё время занято.
ЯНА. Он...
ЗУЕВА. Ну что вы всё время перебиваете. Я знаю, что вы скажете, что он занят или с какой-нибудь дурой репетирует.
ЯНА. Он...
ЗУЕВА. Опять... Я, Заслуженная артистка, должна терпеть вот таких девочек, которые будут мне затыкать рот. И это в моём – моём родном театре!
ЯНА. Он даёт интервью.
ЗУЕВА. Что?
ЯНА. Федеральным каналам – там очередь, ещё радио, интернет-издания, газеты, журналы...
ЗУЕВА. Что?! Интернет-издания, радио, газеты! А меня не позвал!

Зуева быстро удаляется, а Яна садится на диван. Входит Козлов. 

КОЗЛОВ. Яночка, девочка...
ЯНА. Фу...
КОЗЛОВ. Я видел эту мегеру, эту душительницу свободы и молодости. Бедняжка Яночка, скажи – происходит что-то странное, утром звонит телефон, и женский голос мне сообщает, что вечером ко мне приедут паломники. Какие паломники, зачем паломники? Я ничего понять не могу. Потом звонила ещё женщина и говорила, что она уже семь лет как не может забеременеть, а она так хочет в свои шестьдесят два завести ребёнка. Я ничего не понимаю.
ЯНА. Я не знаю.
КОЗЛОВ. Я думал, это связано с туризмом. Понимаете, мне звонили и мужчины, и женщины всё утро. Я выучил десятки болезней и десятки разных городов и посёлков городского типа. А вот пять минут назад звонил батюшка и приглашал меня приехать на Камчатку в новый храм. Стойте. Вот опять звонят. Алло, да…

Козлов уходит. 

ЯНА. Вот дела!

Входит Костя. 

ЯНА. Костя, а может, мы переборщили с этими святыми, больными и Котовой?
КОСТЯ. Не-а.
ЯНА. Ты так думаешь?
КОСТЯ. С этим в самый раз, а вот с другим нет.
ЯНА. С чем?
КОСТЯ. Вчера я тут, ну с этим, с единственным зрителем… И мне тут идея пришла. Я вчера подумал, что надо подстраховаться, и тут разбросал информацию по специальным таким ресурсам.
ЯНА. По каким специальным?
КОСТЯ. Да, понимаешь, смотрел афишу, увидел этот спектакль «Три девушки в голубом» – и понеслось...
ЯНА. Что понеслось?
КОСТЯ. В общем, теперь это культовый спектакль.
ЯНА. Для кого?
КОСТЯ. Для них, для...
ЯНА. Как?
КОСТЯ. Теперь это культовый спектакль для голубых.
ЯНА. Но это же известная пьеса и играют там одни женщины, и в афише одни женщины.
КОСТЯ. Я это подал как секретный спектакль, где играют на самом деле мужчины. А в афише – женщины.
ЯНА. Это же кошмар!
КОСТЯ. Кошмар. Все билеты проданы. Продаю приставные.
ЯНА. А если они увидят вместо мужчин женщин?
КОСТЯ. Выкрутимся. Зато билеты проданы.

Вбегает Петя. 

ПЕТЯ. Слушайте, на сегодняшний спектакль всё продано.
ЯНА. А что сегодня?
КОСТЯ. Сегодня это нечто занудное с Зуевой и Козловым.
ЯНА. Где они весь спектакль признаются в любви.
КОСТЯ. Хотя в жизни друг друга ненавидят.
ПЕТЯ. Так вот – всё продано. Куча мужиков, куча каких-то женщин звонили. А ещё целый автобус каких-то паломников.
КОСТЯ. Ну вот – пиар в действии.
ПЕТЯ. А сюда идёт Антон Юрьевич с телевизионщиками. Нам лучше эту комедию не видеть.
ЯНА. А я бы посмотрела.
ПЕТЯ. Там телефоны обрываются. Люди покупают билеты на всё подряд. Пошли.

Костя, Петя и Яна уходят.

Затемнение. 


ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ

В фойе входит Антон Юрьевич с оператором и журналистом. 

АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Вот, это наше фойе. Небольшое. Но у нас очень уютный театр. Публика у нас своя.
ОПЕРАТОР. Света мало. Темно.
ЖУРНАЛИСТ. Надо бы свет включить.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Так, кто там... Включите свет! Мы ставим в основном классические произведения. Это, так сказать, наш конёк. У меня свой подход к воспитанию артистов, к подаче классики, к её интерпретации. Мы стоим за традиционные ценности, за мораль, за сохранение наших устоев.
ОПЕРАТОР. Говорю – света мало.
ЖУРНАЛИСТ. Надо свет включить.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Кто там... Включите свет! Мне как встать? В профиль я получаюсь солиднее. И живот, пожалуйста, не снимайте, хорошо? Может, мне пиджак поменять?
ОПЕРАТОР. Я так не могу снимать.
ЖУРНАЛИСТ. Надо свет включить.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Сейчас, сейчас. Понимаете, у нас творческий процесс, у нас репетиции, все заняты, театр – это место... сейчас...

Антон Юрьевич уходит. 

ЖУРНАЛИСТ. Смотри, Коля, нам нужно вывести его на чистую воду. Про всякий там театр можешь не снимать даже. Нам важна только Котова, понимаешь. Я буду клонить его к Котовой, задавать наводящие вопросы.
ОПЕРАТОР. Ага... О....

Слышится отборная ругань за сценой. 

ЖУРНАЛИСТ. Это он так культуру прививает. Учреждение культуры всё-таки. Смотри, как я буду про Котову говорить, ты лови его взгляд, прямо снимай его крупным планом, все там его бородавки и прыщики, пятнышки, пот, влажные волосы... Понял? Надо его всего показать.

Зажигается свет. 

ОПЕРАТОР. Ясно.
ЖУРНАЛИСТ. Изобразим его таким маньяком от искусства.
ОПЕРАТОР. Обычное дело...
ЖУРНАЛИСТ. А они тут все маньяки. Нормальный человек по три часа не высидит.
ОПЕРАТОР. Это точно, и пива тут нет. Тут с моей пошли в театр. Я пару банок в зал взял. Так разорались...
ЖУРНАЛИСТ. Кто?
ОПЕРАТОР. Да бабка какая-то: тут пива нельзя... тут пива нельзя... в театральном зале, в театральном зале...
ЖУРНАЛИСТ. Где-то я это уже слышал. И что?
ОПЕРАТОР. Все выходные – насмарку.

Появляется Антон Юрьевич. 

АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Извините ради бога. Все в творческом процессе, пришлось отвлекать людей.
ОПЕРАТОР. Да уж слышали.
ЖУРНАЛИСТ. Коля!
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Ну что же, можно начинать. А то после вас мне ещё надо несколько интервью дать. У нас пусть и небольшой, но очень популярный театр, как видите.
ОПЕРАТОР. Так вот, встаньте подальше. Да, вот.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. В профиль.
ОПЕРАТОР. Какой профиль. Прямо стойте.
ЖУРНАЛИСТ. Коля!
ОПЕРАТОР. Но я не барельефы делаю.
ЖУРНАЛИСТ. Антон Юрьевич, ну, операторы далеки от театра, от культуры.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Да, да... Понимаете, как раз задача театра и дать народу это настоящее искусство, так сказать раскрыть классические произведения, нести высокое и вечное.
ЖУРНАЛИСТ. Но общеизвестно, что в театр ходит очень небольшое количество людей.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Да, конечно, но это истинные ценители.
ЖУРНАЛИСТ. Скажите, вот вчера у вас был спектакль.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Да, да...
ЖУРНАЛИСТ. И вчера из сводки происшествий мы узнаем, что некий Болтиков написал заявление на то, что к нему в театре во время спектакля домогалась одна девушка и зацеловала его.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Наверняка это преувеличение. Зритель просто был очень впечатлительный и принял иллюзорное за действительное.
ЖУРНАЛИСТ. Коля, бери план.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Такое часто происходит, когда наш зритель как бы переносится на сцену, сосуществует вместе с артистами там, на сцене.
ЖУРНАЛИСТ. Ну да. А далее этот Болтиков пишет в заявлении, что уже после спектакля, в фойе, надо понимать, на него набросился молодой мужчина.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Мужчина?
ЖУРНАЛИСТ. Да, мужчина, который предлагал ему любовь.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Ну, ну... понимаете, зрители – они на то и зрители, что очень впечатлительны.
ЖУРНАЛИСТ. Надо же...
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. А потом, мужчины, женщины… Мы же живём в современном мире. У нас открытый театр, и классические произведения освещают вопросы и современного общества, и современных отношений, в том числе и между женщиной и мужчиной.
ЖУРНАЛИСТ. И между мужчиной и мужчиной.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. И между ними тоже.
ЖУРНАЛИСТ. Он пишет в своем заявлении, что он был единственным зрителем. Это у вас.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Нет. Ну, конечно... Этот мужчина просто перепутал. Он был на прогоне, на репетиции. Мы иногда пускаем зрителей, так сказать, посмотреть нашу кухню. Это принято... Понимаете...
ЖУРНАЛИСТ. А вот скажите, вот у вас есть спектакль «Три девушки в голубом»?
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Это очень хороший спектакль, замечательная известная пьеса.
ЖУРНАЛИСТ. В которой мужчины играют женщин.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Что? Кто играет?
ЖУРНАЛИСТ. Бери план.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Не понял.
ЖУРНАЛИСТ. Вот сегодня в известном издании для узких кругов «Голубая луна» появилось сообщение, что широко известный режиссёр Антон Кузькин наконец снял секреты со своих замыслов, и его спектакль «Три девушки в голубом» – это взгляд на новые отношения. Так, далее... Заменив женщин мужчинами, он дал возможность нам увидеть реальные отношения...
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. О, боже!
ЖУРНАЛИСТ. Коля, бери план.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Голубая луна…
ЖУРНАЛИСТ. Там же написано, что все билеты на завтрашний спектакль проданы. Продаются уже стоячие места.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Стоячие…
ЖУРНАЛИСТ. Наверное, в вашем театре такого ажиотажа ещё не было.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Почему же. У нас это обычная картина. Зрители любят наш театр за свободу нравов, за открытость, за любовь.
ЖУРНАЛИСТ. Мужскую любовь.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. А любовь не имеет полового ограничения. Любовь может быть ко всему. В том и сила искусства. Отойти от устоев, отойти от догм, диктуемых той же религией.
ЖУРНАЛИСТ. Вы же говорили о том, что вы сохраняете устои и вы за традиционные ценности.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Да, да, говорил. Но что такое устои и традиционные ценности? Ведь это очень своеобразная материя, и мы видим и у Пушкина, и у Гоголя в «Ревизоре», если помните, и даже у Грибоедова отсылки к так называемой нетрадиционной любви. То есть наши классики, ещё лет двести назад об этом задумывались и предвосхитили всё то, до чего мы дошли.
ЖУРНАЛИСТ. Что-то я не помню у них про это.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. К сожалению, беда в том, что мы плохо знаем нашу классику. И не забывайте, что многое в советское время купировалось, не допускалось.
ЖУРНАЛИСТ. Ну да.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Поэтому я и решил сделать этот спектакль, показать в нём отношения между женщинами...
ЖУРНАЛИСТ. Мужчинами.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Да, да... мужчинами. Так сказать, на современном уровне. Представить себе эту нено… то есть нормальную ситуацию для современного общества, когда живут трое мужчин со своими детьми в одном доме. Понимаете, это и есть творчество, театр. Искать новые задачи, новые приёмы...
ЖУРНАЛИСТ. Хорошо.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Читайте классику. В ней вы найдете ответы на современные вопросы.
ЖУРНАЛИСТ. А вот тут, в «Помолись и с Богом!».
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Где?
ЖУРНАЛИСТ. Религиозное православное издание. Пишут, что у нас в городе появилась новая притягательная точка для всех православных людей и паломников, и соответствующие коррективы уже внесены.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Интересно. Я всегда за новые точки.
ЖУРНАЛИСТ. Так вот, тут написано, что в наше время распутства и безбожия в нашем городе появился новый храм, храм искусства, а именно ваш театр.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Что?
ЖУРНАЛИСТ. Ваш театр, где истинные православные люди могут прикоснуться к святому. А именно, некто актёр Козлов, как оказывается, давно исцеляет всех страждущих.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Исцеляет?
ЖУРНАЛИСТ. Да, именно, и что паломники толпами уже едут в театр, и билеты раскуплены на два месяца вперёд.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Что?
ЖУРНАЛИСТ. Раскуплены билеты. Что скажете?
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Понимаете, истинный театр… он многолик.
ЖУРНАЛИСТ. Я вижу.

Появляется Зуева и смотрит на происходящее, не вмешиваясь. 

АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Да, многолик. Он может уместить в себе всех – и одних, и других. А актёр Козлов – он исцеляет. Это верно. И всегда исцелял. Просто сейчас это стало, наконец, широко известно. Это талант. Талантище! И что тысячи людей тянутся к нему – это прекрасно. И мы всегда были с нашими братьями православными, ведь русская культура немыслима без религии, без православия, и Достоевский...
ЖУРНАЛИСТ. И Гоголь...
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. И Гоголь – верно, писали об этом.
ЖУРНАЛИСТ. А как же «Три девушки»?
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. А я считаю, что театр должен быть открытым ко всему. Самое главное – это избежать какой-либо чертовщины, бесовщины. А что там в этих «Трёх девушках» – это всего лишь новый взгляд, новое прочтение. Мы лишь пытаемся предвосхитить, понять... Мы же искусство, театр. Мы открыты всему, и наши двери открыты всему.
ЖУРНАЛИСТ. И колдовству, и экстрасенсорике?
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Что?
ЖУРНАЛИСТ. Вот тут пишут, что некто актриса Зуева.
ЗУЕВА. Не некто, а Заслуженная артистка Альберта Петровна Зуева.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Альберточка...
ЗУЕВА. И что там пишут?
ЖУРНАЛИСТ. Коля, бери её в кадр. Вместе их бери. Пишут, что актриса…
ЗУЕВА. Заслуженная!
ЖУРНАЛИСТ. Точнее, заслуженная актриса Зуева имеет экстрасенсорные способности, колдовские возможности. Это так?
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Да что вы!
ЗУЕВА. Это провокация!
ЖУРНАЛИСТ. Так вот, тут написано, что жаждущие, так сказать, приобщиться к искусству полные женщины, и жаждущие увеличить свой потенциал мужчины раскупили все билеты на спектакли Заслуженной артистки Зуевой. Что скажете?
ЗУЕВА. Это ложь!
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Все билеты?
ЖУРНАЛИСТ. Да, да, их перепродают уже все спекулянты.
ЗУЕВА. Спекулянты?
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Понимаете, я же говорил…
ЖУРНАЛИСТ. Что чертовщина, бесовщина – это не ваше.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Почему же... У того же Гоголя...
ЖУРНАЛИСТ. Ну, конечно...
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Да, да... А потом, если театр помогает людям, то это наша прямая задача. Театр должен быть открытым, должен помогать людям, открывать новые перспективы, раскрывать новые горизонты, привлекать в театр всё больше разных людей. И наша актриса, Заслуженная актриса Альберта Петровна Зуева, конечно же, очень популярна.
ЖУРНАЛИСТ. Альберта Петровна, а что вы добавите?
ЗУЕВА. Я считаю это безо...
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Альберта Петровна хочет сказать, что это безумно здорово, что наша популярность и её популярность растёт изо дня в день.
ЖУРНАЛИСТ. Альберта Петровна?
ЗУЕВА. Да... Конечно...
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Альберта Петровна хочет сказать, что её игра, её необычайные возможности дают нашим зрителям увидеть то, чего нет в других театрах. А театр должен быть таким, немножко необычным, немножко таинственным, дарить чудо.
ЖУРНАЛИСТ. А теперь позвольте спросить: ширится скандал вокруг вашей фамилии и известной телеведущей Котовой.
ЗУЕВА. Что?!
ЖУРНАЛИСТ. Пишут, что у вас связь с ней.
ЗУЕВА. Какая такая связь?
ЖУРНАЛИСТ. Заслуженная артистка Зуева, отойдите.
ЗУЕВА. Это ты чего, с ней спишь?!
ЖУРНАЛИСТ. Коля, снимай.
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Альберточка, Алечка...
ЗУЕВА. Козёл, спит с Котовой....
ЖУРНАЛИСТ. И она собирается сыграть во всех ваших новых премьерах.
ЗУЕВА. Что?!
ЖУРНАЛИСТ. И Грушеньку. Она как раз соответствует по возрасту.
ЗУЕВА. Спишь с Котовой и роли ей даёшь, и всё за моей спиной! Крутишь с ней любовь!
ЖУРНАЛИСТ. Коля, бери, бери план.
ЗУЕВА. На тебе! Ты мне Грушеньку обещал!
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Алечка... Альберточка...
ЗУЕВА. Я тебе отдала столько лет жизни, а ты с ней...
ЖУРНАЛИСТ. Говорят, что у вас с ней был тайный роман более двадцати лет.
ЗУЕВА. Что?!
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Да не правда...
ЖУРНАЛИСТ. И что госпожа Котова тайно посещала ваш театр.
ЗУЕВА. Тайно... Двадцать лет... Ты предатель, Антоша!
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Альберточка...
ЗУЕВА. А ну, иди сюда! Иди сюда! Убью тебя! Спать с Котовой, двадцать лет с ней встречаться!
ЖУРНАЛИСТ. Коля снимай! Снимай! Давай!
ЗУЕВА. Ты обманул меня... Ты с ней спал! Ты мне обещал жениться. Ты...
АНТОН ЮРЬЕВИЧ. Альберточка, Алечка...

Антон Юрьевич и Зуева убегают из фойе. 

ЖУРНАЛИСТ. Ну, Коля, мы теперь будем звёздами. Ты снял?
ОПЕРАТОР. Ага.
ЖУРНАЛИСТ. Видал, на чистую воду их вывели. Она точно всё знала.
ОПЕРАТОР. Разве?
ЖУРНАЛИСТ. Конечно. Ты видел их лица? Наверняка он с этой Котовой был вась-вась.
ОПЕРАТОР. Думаешь?
ЖУРНАЛИСТ. Ну конечно.

По фойе проходит Костя. 

ЖУРНАЛИСТ. Стой. Давай вот этого ещё спросим. Это администратор. Молодой человек! Бери его в кадр.
КОСТЯ. Да.

Костя подходит к журналисту. 

ЖУРНАЛИСТ. Скажите, вы можете разъяснить нам ситуацию.
КОСТЯ. А разве Антон Юрьевич вам ничего не сказал?
ЖУРНАЛИСТ. Наше интервью с ним было прервано по непредвиденным обстоятельствам, но мы хотели бы уточнить, правда ли, что госпожа Котова – частая гостья в вашем театре?
КОСТЯ. Знаете, я не хочу рассказывать о личной жизни других людей.
ЖУРНАЛИСТ. То есть правда?
КОСТЯ. Я сказал, что не хочу рассказывать об этом. Приходите в театр – сами всё увидите.
ЖУРНАЛИСТ. То есть госпожу Котову можно увидеть прямо здесь, в этом фойе.
КОСТЯ. Я не хочу рассказывать о личной жизни других людей.
ЖУРНАЛИСТ. То есть это правда.
КОСТЯ. Я всё сказал.
ЖУРНАЛИСТ. А скажите…

На сцену вбегает Антон Юрьевич, за ним Альберта Петровна. Антон Юрьевич хватает Костю и пытается спрятаться от Альберты Петровны. Все вместе они выбегают из фойе.

ЖУРНАЛИСТ. Ну, всё. Сегодня выйдет феноменальное расследование о многолетней любви этого режиссёра с Котовой, о его нетрадиционной ориентации и о его связях с православным сообществом и оккультными сектами.
ОПЕРАТОР. А это возможно?
ЖУРНАЛИСТ. Что?
ОПЕРАТОР. Чтобы это был один человек.
ЖУРНАЛИСТ. В нашей стране возможно всё. Чем больше намутишь... Ладно, а то не успеем. Побежали, пока остальные нас не опередили.

Журналист и оператор уходят.

Свет гаснет. 

(продолжение в следующем номере)







_________________________________________

Об авторе:  ДМИТРИЙ ЛАСТОВ 

Родился 5 октября 1979 года в Москве. По образованию – историк. Участвовал в конкурсе «Действующие лица» – 2019, 2021 годах, а также в ряде других творческих конкурсов. Автор нескольких пьес, которые опубликованы в Интернете и в сборниках. Новый драматический театр, его спектакли, его артисты, его многолетний художественный руководитель Вячеслав Васильевич Долгачёв стали для Дмитрия Ластова тем творческим домом, в котором он вырос. Под впечатлением замечательных спектаклей, которые видел Дмитрий Ластов в этом театре, было создано большинство его пьес.скачать dle 12.1