Алексей А. Шепелёв. КОЛОБОК НА МАЛОЙ РОДИНЕ

(сказка для взрослых)


Приехал как-то колобок, уже довольно пообкатавшийся по стране и миру и в своём роде там известный, в родной Тамбов к дедушке и бабушке.

И решил если уж не бородой тряхнуть вволю, то стариной. Ещё в поезде подумал: голову всякими зайцами непитущими не забивать, а заявиться сразу к медведю небезызвестному тоже, да с ним и обдуплетиться, как встарь.

Но едва он сошёл и протолкался на вокзале, чтоб с утра, пока народу мало, взять обратный билет, как тут же наткнулся на поосунувшегося немного зайца, хотя вроде и трезвого.

«Вот провинция, - подумал колобок, - ты строга: гы-гы-гы! га-га-га! На любой из двух главных улиц обязательно знакомую рожу встретишь!». И решил не придать значения, а спрятаться от зайца за красочным по виду щитом с видами вокзала…

Таким образом, от зайца-то он ушёл, но понял однако, что вокзал за последние 70 лет – и тут же, что и за все 150! - не очень-то изменился.

Покатился пешком через рынок, надеясь нырнуть там в первую попавшуюся рюмочную, а потом, может, и пособрать все имеющиеся в этом районе норы и подвалы специфические, где можно что душе угодно (и телу тоже) бутербродиком с сельдью и луком закусить.

Катился, катился – и заблудился, можно сказать. Кругом салоны какие-то, кафетерии, рок-кафе, торговые центры неимоверной протяжённости, а над всем этим Магдональдс высится да вдалеке ещё что-то…

«Ну, ничаво, - подумал колобок, - щас дойду до «Руси», с медведём кружанёмся!..»

Поднялся кой-как без лифта, достучался, снял только что восшедшего (уже с одышкой, судя по всему) на работу медведя с поста и, как зомбированного, потащил его опять вниз, по дороге выкрикивая, что, мол, за безобразья у вас кругом творятся: приличному человеку и остограммиться по-человечески негде!

А Михайло Потаптыч молчит да сопит, как будто не понимает.

Подтащил его, разиню, к магазину, а он в ларёк какой-то сунулся: сигареты, что ль, купить… Ну, короче, без него в универсам самообслуживания закатился – авось, купит свою «Тройку» пахучую (ну иль что там нынче сибарит цыбарит?) и догонит, а я пока ненароком и расплачусь сам – деньги-то есть, не то что раньше!

Закатился колобок – как в музей. Тишина и порядок – посетителей никого! (То ли дело в Москве иль Бомбее!) Подкатил в винный отдел, набрал экспонатов полную корзинку – и того и сего из широко представленного - уж мешать так мешать! (Всё аж ленточками какими-то жёлтенькими оформлено – как, блин, в Лувре!) До кучи даже «Анапы» отвратительнейшей взял три бутылки – раньше-то сразу на три никогда не хватало!

Закусить, естественно, тоже взял - на понятный и памятный стародавний скус: чего бывало всегда хотелось под водочку, но по бедности редко брали: колбасу, во-первых, ну, и хлеба с майонезом.

Майонез, как и был тогда, выбрал: в баночке стеклянной совковой с крышечкой железной. Такой уж нигде не делают! А вот колбаса оказалась, как и везде, странная, а название ещё чуднее: «Жупиков»…

Сигарет только нигде не видать (да и медведя с его «Тройкой»!) – ну да ладно: возьмём на кассе!

А на кассе на него так посмотрели!.. И тут же аж все три продавщицы ржать пришли! И медведь наконец-то просунулся…

Колобок осмотрел себя, приосанился да и пятидесятитысячную купюру на прилавок зашвырнул (понятно, что не разменяют, но впечатление производит: провинциальную пыль прибыть – раз плюнуть, а то ишь распустились!). И как бы сверху (а на самом деле снизу) добавил: «И пять пачек «Данхилл» единички… А тебе, Миш, чего?..»

Тут продавщицы ещё более на него вытаращились, да и, не сдержавшись, опять заливаются. И Михайло Потопыч тоже аж слюной брызнул (пришлось купюру вытирать - да и всё же убрать, поменяв на пятитысячную).

Когда отпустило, пробили колбасу с хлебом да с мыныэзом и пренебрежительно так, ехидно в табличку тычат: Продажа, мол, напитков крепких с 9 утра начинается, а сейчас ещё 8:45!

- Яп-понский твой растаман! – выругался колобок, пихнул со звуком тележку, швырнул закуску Потапычу, а сам поскакал обратно в алкогольный отдел за пивом.

Набрал бутылок и баклажек («Моршанское» - самое то!), подкатил тачку, а продавщиц уж полдюжины собралось и все – дюже ржут. Тут Михаил Павич, уж начто интеллигент, тоже как заревёт - видно и его задело! (А в руках у него пирожок оказался и стакан молока – вместо сигарет, как выяснилось, на каждом шагу здесь теперь продаётся, чуть ли не парное: если уж не от алкоголизма и курения сдохнуть, как заграницей, то прямой электричкой пригородной до станции «Ожирение»!)

Пошли они в аптеку (к таксистам привокзальным, или в шинок к Тёть Тане – он, не поверите, всё действует!)… – в общем, сейчас уже и не упомнить, куда именно…

Проснулся колобок вечером на улице, поднялся, отряхнулся, деньги перечёл… Только одна пятидесятитысячная и осталась – из-за неё, видно, и не забрали.

Уж чего-чего, вспоминалось смутно сквозь треск в башке, они только не делали: и «Союз-Аполлон» (единственное, что нашли в ларьке где-то на Динамо) раскуривали на улице, и пиво распивали, обмотав его пакетом, на лавочке… - всё это строжайше запрещено! А уж чтоб наблевать на остановке, или сделать прочие физические отправления-упражнения, так чтобы из них на асфальте слова в буквы складывались, вернее наоборот… – того и в мыслях не было! Тут дети, понимаешь ли, за молочком и витаминами стоят, а мы…

Михаилу Потлачу пытался дозвониться, но бесполезно. Ничего, такая детина не пропадёт: прикурить не у кого, а уж молока и пончиков теперь в нашем лесу на каждом шагу!

Скатился колобок на Набережную – чисто механически, под откос - местность ни хрена не узнаёт: кругом икебаны  из цветов и кореньев - ежи какие-то лысые – от молока, что ли…

Тут как раз и шалман находится трёхшатровый, где Лиса, говорят, теперь певицей работает – в стиле кукареку под караоке что-то исполняет – кто кого какой бумажкой перешибёт. Ну, уж пятидесятипудовки ни у кого здесь нет, закажу-ка я «Слэер», наверное, причём весь альбом, «South of Heaven and Seasons in the Abyss»!

- Два по сто пятьсят! – услышал он брутальный голос у ларька с освещением и очередью.

«Вот это наши люди», - обрадовался колобок. Но тут же услышал: «…с кленовым сиропом», а потом и увидел совсем непредставимое: как два взрослых мужика, родившихся, судя по виду, даже раньше того самого альбома, схватили два переполненных рожка и начали их нализывать!

«Вот охальство-то!» – выругался колобок (прибавив и ещё кое-что, так что вся очередь на него обернулась), и его тут же чуть не вырвало в витрину. Над витриной сияла вывеска: «Конопицца», а под ней чуть мельче:
«Котобейкон». «Так никаких коней и котов не напасёшься!» – хотел было тоже сказать он вслух, но вовремя заметил два увеличивающихся, как непонятная масса в рожке, чёрных силуэта – не иначе как сотрудники правопорядка, вызванные кнопкой из-за прилавка! – и резво и резко скатился вниз, к самому шалману.

- О боже, какой мужчина, - раздалось прямо над головой (и над всей Цной!), - а я хочу от тебя сына!..

«Здоровые ценности», вздохнул колобок, но тут же понеслось нестройное:

- А я хочу от тебя внучку!
- И бабку!!
- И Жучку!!!
- И сучку! и сучку!..  - последнее визжала выпускница Рахманиновского института, известная в узких музыкальных кругах как А-Лиса.

«Какая погань», - подумал колобок и полез возле «Пирата» обратно наверх.

Еле отдышавшись и отплевавшись от встреченных, так сказать, мужчин с рожками (не путать с рожками!), он по инерции прибился на свет опять к тому же ларьку, размышляя, что питательнее и полезнее: конопицца или котобейкон.

Вспомнил он с неприятностью, что и сам не раз халтурил в «Репке»: зашибал копейку кровную, подрабатывая… Причём не кем-то, а, напялив шутовской колпак ботвы, самой что ни на есть Репкой.

И вдруг в очередном мужицком «Два по сто пятьдесят!» он узнал – совсем невероятно! – утреннего (погоди, или уже вчерашнего?) зайца и прожжённого на семи ветрах волчару (тамбовского, а какого же!).

Он бы на колени пред ними рассыпался горохом, но – сами понимаете…

Потащил их, отнекивающихся, лижущих что-то зеленоватое и розоватое, к магазину ликёро-водочному «Талвис».

«Талвиса», как оказалось, уж и след простыл, молоко какое-то продают и сдобу, но вечером-то и в супермаркете (коих вокруг как грибов) можно отовариться почти как в Гонконге (уж не говоря-не говоря об Анапе и городе Судак)!

Вся утренняя история повторилась как дежавю, как отражение в зеркале – с такими же приключениями открылось, что и после 9 вечера нельзя ничего купить! Что за сказка! О потерянном веремени!..

Оставалось лишь сидеть на ступенях, кусать моржовые локти (розовые и зелёно-фисташковые) да все эти «шедроты бытия» клясть.







_________________________________________

Об авторе: АЛЕКСЕЙ А. ШЕПЕЛЁВ

Родился в селе Сосновка Тамбовской области. Окончил филологический факультет Тамбовского университета им. Г. Р. Державина. Кандидат филологических наук, исследователь Достоевского. Дебютировал в литературе в 1995 г. как поэт-авангардист, участник акций Академии Зауми. В 1997 году стал основателем и идеологом объединения «Общество Зрелища», провозгласившего концепцию «искусства дебилизма», или «явлений» (в духе ОБЭРИУ), в 2013 г. как рок-группа выпустившего альбом на лейбле «Выргород». Автор ряда романов и повестей, в том числе книг «Москва-bad» (Ridero, 2015), «Мир-село и его обитатели» (Эксмо, 2017), «Настоящая любовь…» (Выбор Сенчина, 2017), литературно-критических статей. Лауреат международной Отметины им. Д. Бурлюка, премии «Нонконформизм», финалист премий «Дебют», премии Андрея Белого. Стихи переводились на немецкий и французский языки. В настоящее время живет в Анапе.скачать dle 12.1