Редактор: Роман Рубанов
Из книги "500 «сонетов» к Леруа Мерлен"
*
Лежит голографическая мгла,
подобно кучам снега у порога.
А нам то что? Гагарин видел бога.
Вишневый сад давно сгорел дотла.
Мы ликовали у жемчужных врат.
Мы возжелали приобщится к тайне.
И первый был восторженней, чем крайний,
но и последний был ужасно рад.
Нас строили рядами по свистку.
И мы спешили вывернуть карманы.
И я там был, чтоб разогнать тоску.
И ты была, в предчувствии нирваны.
*
Ты там была в предчувствии нирваны.
И я там был, случайно проходя
дома чужие, города и страны,
что утонули в мареве дождя.
И в Гондурасе тоже шли дожди.
И в Амстердаме, и Бахчисарае
простор застыл в томительном раздрае,
словно рука у милой на груди.
И дождь стучался в каждое окно,
и открывал секретные задвижки,
проворно как дворовые мальчишки,
которые с дождями заодно.
*
Мальчишки, что с дождями заодно,
уходят от полиции дворами.
У них в глазах становится темно,
когда они петляют за горами.
И прячутся в пещерах ледяных,
от холода трясутся и простуды.
У них на редкость слабые сосуды,
и нет у них сосудов запасных.
Вот только сила заднего ума
безмерно укрепляется с годами.
Я не горжусь сожженными мостами,
когда в мой дом торопится чума.
*
Когда в мой дом торопится чума,
и в мерзкой подворотне красит губы,
собравшиеся в хате жизнелюбы
уже опустошают закрома.
Кладовки и сырые погреба
раскрыты словно древние могилы.
К ним заросла народная тропа.
Мои друзья печальны и унылы,
горилку пьют и кушают грибы.
Они едят, но им постыдно мало
глюкозы, протеина и крахмала.
А в жизни не хватает им судьбы.
*
А в жизни не хватает им судьбы.
Пусть снова в моде старые фасоны.
Крепчают звуки бронзовой трубы,
рыдают клавесины и клаксоны.
В столице догорают фонари,
и шелестят кримпленовые юбки,
а под водой пускают пузыри
никем не совершенные поступки.
Фундамент башни каменной прогнил,
а из окна ее спускает косы
принцесса, что любила абрикосы.
Ну а ее никто не полюбил.
*
Ну а ее никто не полюбил.
И блудный сын вернулся в царский замок.
Она всегда хотела выйти замуж.
На счастье не хватало больше сил.
Она всю жизнь мечтала и ждала
высокого мужчину на пороге.
И подводила мрачные итоги,
делясь со мной остатками тепла.
Луна ярка как медный купорос,
разлитый по отрожинам Синая.
Никто не знал, и я уже не знаю,
как принимать любимую всерьез.
*
Как принимать любимую всерьез,
когда она прониклась бабьей долей.
Сидит на репе и на валидоле,
и бредит миллионом алых роз.
Я не достоин этих сладких слез,
поскольку ипохондрией не болен.
И тихий звон московских колоколен
мне не внушает сердобольных грез.
Мне ближе уязвленный малоросс,
шахтер, бредущий из подземных штолен,
узнать, что он не нужен и уволен.
И в магазинах нету папирос.
*
И в магазинах нету папирос.
В дыму летает старая газета,
и носит неразгаданный вопрос,
покуда не ворвется в дверь клозета.
И мрачный старец развернет ее,
когда она послушно ляжет в руки.
Он удивлено скажет "е-мое",
добавив для словца "какие суки".
Какие суки, эти москали.
Они намедни в космос улетели.
А нам - считать до пенсии недели,
сидеть всю жизнь тоскуя на мели.
*
Сидеть всю жизнь тоскуя на мели.
Потом пойти - и зарубить старуху.
Тяжелым топором вломить по уху.
И бросить труп в космической пыли.
Она мне денег подарить могла,
могла быть щедрой как императрица,
но не желала с нами поделиться.
И в воскресенье утром умерла.
Возьму из сейфа золота ларец,
фамильный перстень импортной отделки,
чтоб через миг в летающей тарелке
умчаться прямо к звездам наконец.
*
Умчаться прямо к звездам наконец,
где внемлет безвоздушное пространство,
внимая стуку пламенных сердец,
встречая блеском наше самозванство.
Там снег летит из сопел у комет,
пульсируют шары чудных галактик,
и если ты ботаник, а не практик,
тебе в больших делах удачи нет.
Мы ждали этот миг, считая дни,
словно глотка прохладного озона.
И на Луне глазами Робинзона
увидели следы босой ступни.
*
Увидели следы босой ступни
сорок второго взрослого размера.
Вокруг в глухой степи кипела сера
и возвышались каменные пни.
Я не дышал, дышала только ты
за нас двоих, влюбленных астронавтов.
И в этом самом грустном из ландшафтов
нам не хватало русской красоты.
Лишь в небе синеокая звезда
уныло освещала отпечаток:
больного мозга трудная еда,
иной цивилизации зачаток.
*
Иной цивилизации зачаток,
в меня вселился вирус неземной.
Я нынче прикоснулся без перчаток
к субстанции кишечнополостной.
Она была слегка желеобразна,
она была медуза и полип.
Что жизнь моя? Она была напрасна.
Мне холодно, мне страшно, я погиб.
Спаси меня от приступа хореи,
проткни во рту дымящийся комок!
На цепь сажай, дружок, меня скорее.
Закрой меня скорее на замок.
*
Тебя придут спасать лесные братья.
И разорят намоленный уют.
Озвучив жемонтийские проклятья,
они избу-читальню подожгут.
Нас победит ползучая измена,
проклявшая заветы Ильича.
И бог бы с ним, но вот какого хрена
Майн Рида вы спалили сгоряча?
Колхоз чадит церковными свечами,
горелым мясом пахнет из травы.
Я одинок. Мне не читать ночами
про всадника, что жил без головы.
*
Про всадника, что жил без головы,
про летчика с железными ногами,
так хорошо читать, прижавшись к маме,
и слушать шум разбуженной Невы.
Там лед идет, подошвами скрипя.
Там льдина забирается на льдину.
Я никогда твой город не покину,
я не смогу остаться без тебя.
Но наша жизнь безбожна и трезва,
как лед, что громыхает на просторе.
И ты рыдая в общем коридоре,
шептала непристойные слова.
*
Шептала непристойные слова,
хотела счастья, а не откровенья.
И распадалась логика на звенья,
и правда жизни сделалась крива.
И люди шли, насытившись враньем,
отлучены от хлеба и от зрелищ.
Я не поверю, если ты поверишь,
но мы навек останемся вдвоем.
Нам ни к чему теперь гонять понты,
стоять в углу застенчиво как дети.
Мы будем рвать огромные цветы,
и словно рыбы устремимся в сети.
*
Мы словно рыбы устремимся в сети,
мы выпьем воду из великих рек,
взломаем склады баров и аптек,
пивных ларьков безвыходные клети.
Прости меня, что денег не скопил
на мотороллер с розовым фургоном.
Я для тебя останусь фуфлогоном,
скрипящим как подержанный винил.
Тебя я крепко за руку возьму,
сожму ее с любовью что есть силы.
И мы пойдем в чахоточном дыму
сажать кусты на свежие могилы.
_________________________________________
Об авторе:
ВАДИМ МЕСЯЦ Родился в 1964 году в Томске. Окончил Томский государственный университет, кандидат физико-математических наук. Поэт, прозаик, переводчик, лауреат нескольких литературных премий. Возглавляет «Центр современной литературы» и издательский проект «Русский Гулливер», издает литературный журнал «Гвидеон». Живет в Москве.
скачать dle 12.1
