И ТЕНИ
А.Х.
Свалявшись в ничьей земле перекрестка, обжигает несложные
связки:
мертвое секреторное море — колото-резаный рот.
Стыкующий эти слова.
Под затылочным потолком.
*
Гул,
заражающий полдень, отодвинут в рутинный ряд.
На обочину, через колено. «Непонятно зачем»
пережевывая жесткокрылый день, сшитый неловким дыханием: вот же, да
нет.
*
В противоположном рукаве подземного перехода —
перемещая
окаменевший багет. Скрадывая фрагменты. Слабыми пальцами. Целыми днями.
Как дела?
Кожистый хлам.
*
«Почему бы и нет» среди иглистых местоимений, отправляющих
платеж.
Вернее, теряющих воздух на
выходе,
зорин или Eau De Lacoste L.12.12 Rouge?
*
«Дыши ртом» по рваному контуру - на острие инцидента, скользнувшего за
кромку
радужки: жертва
плохой истории промерзает насквозь и, голая шерстяная жизнь,
утром сюда не вернется.
*
Протяженная сила прикосновения: пленка воздушной разметки,
как и случайный вопрос.
Дальше кожи — кротовые норы, подгнивший
язык, вперед забегающий.
Перемещающий «скажи что-нибудь» по щелочной траектории.
*
Мускульный пассат обтекает костный бисквит, кровоточащий
голимой грёзой: вплавлена в тело любовь, давит ладонью на
бруст.
Нет, март.
«Лишь призраки» смерзшиеся в фотографию. В грядущий вывих.
*
В долине номинатива регистрирую новый аккаунт, но
никнейм
предпочитаю сфальсифицировать.
Исключительно (в переносице мифа, в субфебрильной скуке) не
hyperion.
АВГУСТ
Темнеющий воздух, опрокинутый в горло, взбившее множество
быстротвердеющих слов. Оказались
разделены — биение речевой мышцы, подсвеченной изнутри. В скользкой комнате
долговременной памяти, задержавшей не только идею вестибулярной
любви, но и быструю смерть в июне 2004 года. Наконец, мы — детали
мышечной речи, играющие кислородом во сне.
Вторая волна заключает в объятия — словно в машине, вспыхнувшей
от коннотаций. Сведенная в сумму неразложимых перцептов встреча
и отступление, затянувшееся из-за отека полудня.
На границе третьей декады возвратный ветер
перелицовывает
опознавательные знаки и они ложатся внахлест, покрывая
вплетенные в волосы, в войлок, во флис
тела.
* * *
Корпус вывернут — потому что предел отодвинут — в объятиях марта
за утро,
симметрично изглоданное подвешенным, нет, препарированным зрением.
Только этого недостаточно.
На неровных границах (см.выше) сплетаются труднодоступные модусы
своего,
твоего, своего твоего и, наконец, дополнительный принцип своего-твоего,
существующий в связке, выброшен низкочастотной волной
на берег нёба,
патрулируемый машиной глотк
а.
CASUS
О чём: всё о том же
что значит
всё
территория тавтологии
тело в разрезе
шум новой музыки.
Бесконечна дорога из душа
видел их мертвыми
буквы
вырвало теплым бульоном
в сквозном перерыве
аварии
…………………………………….
kief катастрофы в пути под рукой я
пассажира равно
труп персонажа в пейзаже на
самом дне
* * *
«Что делал?»
«Слушал Клауса Шульце»
Слушал излишне,
типа все в прошлом.
Все тонет в горле.
Горло болит.
У внутренней речи
в эпизодической роли:
Ура!С переломанной шеей на службе!
Впрочем, не без удовольствия
Было разбито стекло.
«Как? Слоенов?»-
Переспрашивает А.Д.
Нет.
VERTIGO
Фатализм тело тонкое рвётся
в течении императива
салфетку?
Здесь не в пейзаже плавание
биографий & междометий
домашний взрыв
До крупиц истончённый сложный
подрезающий шелестящий жечь
предложные падежи
Симультанно размазан
Чей механизм ускользает
равно Тело тонкое рвётся
в схеме сценария в свете
междисциплинарного танго
Где же твой автострах острый
плоский пучок путешествия
мышечной ткани
или нет вялость апатия
или вот так неустойчивость
механизм ускользает
Здесь на вершине Чейн-Стокса
внутри сухожилия склеить
чертёж и забыть до крупиц
* * *
С. С.
Отбываю с вокзала, мне на одежду
плывущего, словно опытное ничто: мне не нужна ваша помощь,
нет-нет, скорее наоборот.
Сейчас унесут этот мир.
Состав по мосту переедет
знаменитое место исчезновения.
Здесь, здесь и здесь без свободных частиц я, не-я
на тонких резервах тянется восприятие
и мечтает исчезнуть.
Сгореть, наконец: пассажир номер десять
в открытую воду на полном ходу.
Минус двадцать по вертикали: сжимает, саднит.
Медлить,
неметь.
Насквозь продувает безальтернативную
ночь — кофе кипящего на
сетчатку: каким кругом кроветворения
ты станешь завтра?
* * *
Слоёная ткань фатерлянда,
самокритика без вытеснения.
Сюжет сжимается как слизистая
жертва в нежной извести контекста.
Теперь здесь агрессивная среда, где
а) осколки роз, подрезанные взрывом климата;
б) опыт тока.
Оптика немеет.
Трое на берегу травмы.
* * *
Ближе, но и
Отходить: сопротивление
Материала, звонок N.
По ошибке.
Я король статики,
Говорит J. в моём сне.
Переворачиваюсь, переношу:
Я король статики.
Чтобы потом зачеркнуть.
Если это неправда.
Встретил, но не говорили:
Языком не подцепишь шмеля таракана,
Заползшего в горлышко.
Три острых звезды
В мокром рту.
«Там, где...», но и
книгу поцеловал, «рубец
на шее» переписал
несколько автоматических раз:
какая горькая латыньлатынь внутривнутри меня горит
В полиэтиленовом покое.
_________________________________________
Об авторе:
ДЕНИС ЛАРИОНОВ
Родился в городе Клин Московской области. Изучал медицину, психологию, закончил магистратуру «Русской антропологической школы» (РГГУ). В данный момент аспирант Института Философии РАН.
Стихи и проза публиковались в журнале «Воздух», «Русская проза», на сайте «Полутона», в альманахах «Солнце без объяснений», «Акцент», в сетевом журнале «TextOnly» и др.
Автор ряда критических статей, публиковавшихся в журналах «Новое Литературное Обозрение», «Октябрь», «Новый мир», "Лехаим", "TheArtnewspaper", на сайтах «OpenSpace» и «Colta.ru».
Член редколлегии альманаха «Русская проза».
В 2009 и 2010 годах входил в лонг-лист премии «Дебют» в номинации «поэзия». В 2009 году вошел в лонг-лист премии «ЛитератуРРентген». Один из организаторов поэтической премии «Различие».
Первая книга стихов "Смерть студента" вышла в 2013 году, была номинирована на Премию Андрея Белого и получила Малую премию «Московский счёт».
Фото Олимпии Орловой-Вильберг скачать dle 12.1
